Текст книги "Подражатели (СИ)"

Автор книги: Владимир Башкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Башкевич Владимир Васильевич

Башкевич Владимир Васильевич

Подражатели

Подражатели

Виктор, садясь в свой новый Порше Панамера Турбо С , наслаждался великолепным утром. Машина куплена только вчера и под свежестью впечатлений Виктор находился в приподнятом настроении. Майское утро радовало солнцем и теплом. Сидя в черном красавце в безукоризненно белой рубашке с массивными золотыми запонками, в тон золотому же Вашерон Константину, очередной гордостью Виктора, обошедшейся ему более чем в треть от стоимости новоприобретенного Порше, он ощущал удовлетворение и горделивое самодовольство. А почему бы и нет! Он, без роду и племени, постигнув суть бытия и уже в 37 лет, поймав смолоду ритм и настроение окружающего мира, имел больше, чем подавляющее большинство людей на этой многострадальной планете. Да, конечно, хотя и имея очень приличный доход, подобные покупки для Виктора пока еще являлись, так сказать «на бровке», так как покупая дорогие игрушки он напрягался и дотягивался до них на полке повыше, чем та, на которую у него хватало длинны рук, но это лишь дополнительно его стимулировало все больше и больше развивать «растяжимость рук». Человеческий ум велик и безграничен, и развивается в геометрической прогрессии. Не хватает воображения представить, каким будет мир через двадцать лет, так быстро все меняется и отставать от этого темпа ни в коем случае нельзя, если не хочешь превратиться в примитивного планктона, рабочую силу, если не сказать более грубо, но и более честно – рабочий скот для умных людей. Поезд под названием «человечество» несется сквозь время со стремительно нарастающей скоростью, и Виктор хотел ехать в комфортабельном вагоне с самыми достойными людьми, а не ютиться в плацкарте для нищебродов. Ради ощущения принадлежности к элите он был готов работать по 25 часов в сутки, но не рожденный в богатстве он не мог избавиться от неконтролируемой тяги всячески подчеркивать свою значимость и достаток. Всем своим видом Виктор показывал, что он пастух, а не стадо.

Виктор жил в центре Москвы в большой квартире старого дома с видом на Патриаршие пруды. Это было три квартиры, которые он выкупил и объединил. Виктор понимал, что более престижно, и теперь модно, жить за городом, но бизнес уже не шел так гладко, как несколько лет назад и требовал много сил, времени и все больше и больше оборотных средств, о замене квартиры на дом задумываться было некогда, да и пока его все устраивало. Да, уже не было тех восторженных эмоций, которые его охватывали сразу после вселения в эту квартиру, ведь она была его самым крупным и пафосным приобретением. Загазованный московский воздух, дикие пробки на дорогах и местами далеко не современные коммуникации в старом районе города Виктора, как и его соседей, не смущали. Плюсы, по его мнению, были весомее.

Ехал Виктор в пансионат для пожилых людей, так теперь называются аналоги советских домов престарелых. Там находилась его мама и он навещал ее раз в месяц. Пансионат имел очень внушительный прайс и не многие могли его себе позволить, но Виктор не жмотничал на мать и когда та заявила, что ей не нужны оплачиваемые им сиделки и домоработницы, а нужны приятельницы с общими интересами и она сама хочет жить в доме для пожилых, Виктор и подыскал ей это место. Он перевез мать в Москву 4 года назад, купил ей квартиру, нанял приходящий персонал, но она так и не освоилась на новом месте. Мало куда ходила, подруг не завела. Виктор чувствовал, что мать хотела бы жить с ним в одном доме, но к счастью не решалась об этом заговорить. Самому Виктору такой вариант был совсем не вариантом. Он жил один и давно отвык подстраиваться под правила совместного с кем-то проживания, да и домой он обычно приезжал поздно, а зачастую и очень поздно, и не один, далеко не один. В общем, совместное проживание никак не вписывалось в его жизненную картинку. Немного поотговаривав мать от переезда он в итоге согласился на промежуточный вариант – мама в любое время может ездить из дома в пансионат и обратно по своему усмотрению, он сохранит обслуживание квартиры на том же уровне, как будто мама там всегда живет. На этом и сговорились, но мать по факту домой почти не приезжала и все время проводила в пансионате. Виктору казалось, что ей там хорошо, она имеет продуманный распорядок дня и много общения, а так же достаточно качественное медицинское обслуживание и разнообразную культурную программу каждый день.

Припарковавшись на стоянке, Виктор собрался выходить, но увидел, что эмблема Порше на руле прикреплена как-то криво. Он попробовал ее выровнять и та, издав глухой хруст, оторвалась и осталась в руке. Недоумение сменилось досадой и от хорошего настроения не осталось и следа. Оставив машину на стоянке пансионата Виктор прошел в административный корпус, так как требовалось заполнить какие-то бумаги и внести оплату за дополнительные мероприятия и услуги, на которые мать записалась. Войдя в просторный холл Виктор направился к лифту, но, не дойдя до него метров пять, остановился. У открытой двери лифта стоял бомжеватого вида подросток 16-17 лет, босой, в изрядно рваной яркой футболке и штанах армейского покроя. Парень стоял согнувшись в три погибели с застывшей на физиономии глупой улыбка до ушей, и по локоть засунутой в ширинку рукой. Этот недоросток то ли чесал себе задницу, а судя по глубине утопленной в ширинке руки – поясницу, то ли у него просто нет руки и он так пытается культей себе ширинку застегнуть. В любом случае его поведение и внешний вид сильно не вписывались в окружающую обстановку. Самое удивительное, что на него никак не реагировали ни вышедшие из лифта сотрудники в одежде медработников, ни стоящий у входа охранник, ни две девчушки с ресепшена, заинтересованно смотрящие на Виктора, хотя в представленной сцене Виктор явно не был достоин даже беглого взгляда.

– Вы едите? – Невозмутимым голосом спросил подросток, заходя в открытую дверь лифта.

Сначала Виктор хотел обратиться к охраннику с претензией, что делает в столь благопристойном и дорогом месте непонятно кто, но искушенный открытой дверью лифта и не враждебным видом пацана, все же поторопился войти в кабину и нажать кнопку третьего этажа. Высказать свое недовольство можно и позднее, лицам более приближенным к принятию решений, а не этому пустоголовому болвану.

Здание имело пять этажей и поэтому, когда лифт продолжал двигаться не менее минуты без остановки и даже не замедляясь в груди Виктора появилась тревога. Он начал искренне недоумевать. Выждав еще минуту, прислушиваясь и присматриваясь, он перестал что-либо понимать, настолько абсурдным и нереальным представлялось происходящее. Лифт двигался с обычной скоростью для современного лифта, но так еще и не доехал до третьего этажа. Ладно, можно допустить, что что-то не сработало в автоматике и он поехал на другой этаж, но в здании всего пять этажей и эти пятнадцать метров даже самый тихоходный лифт способен преодолеть максимум за двадцать секунд. Подросток расслабленно стоял, прислонившись к стенке, и с интересом рассматривал Виктора. Казалось, его не волнует то, что они до сих пор никуда не приехали. Взгляд у него был неприятный и какой-то остекленевший. Любой человек, даже в полной неподвижности, совершает множество мелких движений – дыхание, мимика, моргание глаз, колебание ноздрей, да, в конце концов, малозаметное, но ощутимое движение всего тела, удерживаемого в вертикальном положении множеством мышц, которые непрерывно вибрируют, меняя интенсивность напряжения. Парень был полностью неподвижен, как кукла кем-то прислоненная к опоре.

– Что происходит? – Нервно выпалил Виктор. – Кто ты такой? Ведь это ты все это делаешь с лифтом?

Парень оживился и снова "включив" на лице маску – улыбку спросил: – что Вы имеете ввиду? И продолжил: – А нет, все нормально. Просто мне ехать немного дольше. Как только я приеду к себе, Вы немедленно отправитесь в выбранную Вами точку. Поскольку я первый вошел в лифт, я посчитал, что не нарушу Ваши шаблоны, если мы отправимся сначала в нужное мне место.

– Какие места могут быть в лифте? – Уже закричал Виктор. В здании пять этажей, на нем можно поехать только в четыре места и все эти места находятся на расстоянии трех метров друг от друга. Мы, между тем, уже несколько минут движемся и я вынужден не только находится в этом пугающем лифте, но еще и наслаждаться одной компанией с мутным, вонючим оборванцем.

– О, приехать можно откуда угодно и куда угодно, для этого даже не нужен лифт. Я просто пока так не умею и вынужден привязываться к условностям, чтоб настроиться. И господин Виктор, не преувеличиваете причиненные Вам неудобства. Могу с уверенностью заявить, что от меня не исходит какой-либо запах, который способен уловить и классифицировать Ваш нос. А если порванная футболка причиняет Вам какой-то дискомфорт, то мы могли бы это исправить. – Парень еще больше заулыбался и пояснил. – Понимаете, я не привык к одежде, а на улице дул такой приятный ветерок, что я не удержался и немного надорвал футболку, что бы она не мешала его ощущать. Я знаю, что у Вас есть правило прятать тело под одеждой, поэтому старался его сильно уж не нарушать.

– Прикрывать тело – это не правило, а норма для нормальных и культурных людей. – Вставил Виктор, теряя уверенность, что он говорит с вменяемым человеком, но все же добавил: – Тебе, малолетний неандерталец, это не понять.

– Поскольку нам придется еще некоторое время провести в одной компании, – сказал подросток, – давайте я приму вид, который бы Вас не смущал. Как бы Вы хотите, чтоб я выглядел и пах?

– Виктор ухмыльнулся. – В идеальных условиях было бы здорово, чтоб ты походил на меня, но с учетом ситуации мне плевать, как ты выглядишь, просто помолчи.

– Чтоб улучшить Ваше расположение ко мне я буду походить на Вас, – сказал паренек и в незаметное глазу мгновение превратился в точную копию Виктора. – Так Вас устроит?

– Уж не знаю кто ты, ангел или дьявол, – просипел Виктор, и добавил. – Я влиятельный человек и очень не советовал бы тебе, Вам, тебе ко мне лезть. Давай спокойно подождем, когда откроется дверь и разойдемся по своим делам. И вернись к своему виду, два меня на один квадратный метр – это многовато. Подражатель выискался...

Незнакомец, Виктор уже не мог его считать подростком, очень живо и натурально засмеялся. – Вот уж воистину забавно, – воскликнул он. – Вы смогли пошутить. Отлично Виктор, Вы не безнадежны. Я ни ангел, ни дьявол. Я обычный, просто с менее закрепощенным умом. Забавно, что Вы назвали меня подражателем, хотя именно Ваш вид именуется "Подражателями".

Наш вид? – Раздраженно спросил Виктор. – И что это за вид такой?

– О, Ваш вид один из самых замечательных во вселенной, – воскликнул незнакомец. Вы – это надежда вселенной! Из четырехсот видов разумной жизни – Вы первые! Вы наша основа.

– Судя по тому, в каком виде и позе я Вас встретил – это неудивительно, – немного расслабившись, проговорил Виктор.

– О, я Вас понимаю. Просто – эта одежда... Многие Ваши правила очень нелогичны и их сложно принять. Пусть даже у Вас нет возможности иным образом защититься от воздействия окружающей среды, все равно непонятно, почему Вы таскаете на себе столько лишнего, и даже когда Вам комфортнее совсем без одежды Вы все равно ее натягиваете. Я сам когда-то был таким, но это было так давно, что можно сказать, что неправда.

– У Вас что, нет понятий о приличиях, стыде, культуре? – Удивленно вскинул брови Виктор. – Вы с лифтом делаете вещи, которые мы вряд ли сможем повторить, значит Вы, как минимум, в этом направлении, развиты больше нас. Я уже молчу про то, что Вы как-то к нам попали. И что, все же, означает название нашего вида – Подражатели?

– И это мне говорит представитель самой агрессивной, непредсказуемой и переменчивой разумной формы жизни во вселенной, – просиял Незнакомец. -Забавно, забавно. Все очень просто, друг мой. – Вы верите в перерождение?

– Виктор неопределенно пожал плечами.

– Так вот, все живое в этой вселенной непрерывно перерождается из жизни в жизнь, перемещаясь, говоря Вашим языком в эволюционной цепочке вверх-вниз, хотя на самом деле нет никакого вверх-вниз, любые формы жизни одинаковы, просто это условное деление введено из-за некоторых основополагающих принципов нашей вселенной. Вы заинтересованы воспринимать то, о чем я говорю?

– Да, я что-то об этом слышал, только там еще где-то должен быть рай и ад.

– Нет, рай и ад – это Ваша достаточно неточная интерпретация цепочки вверх-вниз, и одновременно грубый мотивирующий посыл для всех двигаться исключительно вверх. Этот посыл не лишен смысла. Хотя, если посмотреть правде в лицо, и первый праведник Вашего мира имеет шансы после смерти сместиться для нового рождения вниз, равно как и первый грешник может пойти дальше.

– Как это? – Обалдел Виктор. – Вы же своими словами сейчас рушите основы мироустройства!

– Ой, прекратите, – отмахнулся Незнакомец. – Мироустройство гораздо прочнее, чтоб его можно было разрушить такой мелочью, а точнее – любой мелочью. Я даже не рушу Ваше персональное понимание мира. Это просто разговор, который может немного повлиять лично на Вас, но коль уж Вы не вызвали охрану, а вошли в лифт, то я, думаю, имею на это все основания.

Итак, один из приоритетных принципов нашей вселенной – возбуждение чувств и эмоций всего живого. Более грубая Ваша интерпретация – счастье. Но вселенная не столь моногамна, ее кроме счастья в равной степени устраивают любые другие чувства, как-то горе, радость, страх или страсть. А поскольку чем выше существо поднимается, тем с большим успехом управляет дарованным ему разумом, и в свою очередь может разнообразнее щекотать чувства, то и выстроилась такая вот условная цепочка – пирамида.

Приличия, стыд, культура, как и любые другие ограничения свойственны небольшой части разумных существ, которых остается тем меньше, чем выше вы поднимаетесь по пирамиде.

– Постойте, постойте, – возмутился Виктор! – Сначала Вы говорите, что человечество номер один и надежда вселенной, а теперь пытаетесь опустить нас к поддону эволюции лишь за то, что мы не чешем себе между ног, засунув руку в ширинку. Странное у Вас понимание того, к чему надо стремиться. Мне кажется Ваш верх – это как раз в нашем понимании низ, а Вы тогда одно из порождений преисподней, которое коварно и способно заморочить голову любому.

– Я сейчас поясню, не горячитесь, – примиряюще поднял руки Незнакомец. – Что касается одежды. Вы не сразу, но с течением времени сами себе придумали этот запретный плод – собственная нагота и старательно, веками, культивируете его запретность, сейчас пришли к тому, что нагота постыдна и притягательна, божественна и пошла. Наличие сексуальных маньяков и расстройств психики на сексуальной почве, масса нежизнеспособных семейных союзов, быстро меняющиеся моды на красоту и уродство тела и одежды и так далее, так далее, напрямую связаны с запретностью наготы. Подумайте об этом на досуге.

А по поводу человечества в целом. Вы действительно первые, первые из четырехсот в цепочке разумных видов. И Вы наша надежда потому, что чем больше Вас поднимется из этих яслей вверх, тем больше будет нас. Нас мало, знаете ли. И чем выше, тем меньше. Понимаете, наличие разумности делает живую форму стабильной и уже перерождаясь выше и выше мы не теряем память о прошлых жизнях и своем опыте. Мы все помним, делаем выводы и на их основании планируем свой подъем вверх. Вам тяжелее всего и мы за Вас очень переживаем. Подражатели Вы потому, что большинство из людей прожив долгую и насыщенную жизнь ни разу не примут своего решения, ни разу не проявят свой разум, плывя по течению жизни и судьбы и после смерти вновь выпадают из разумных форм жизни, так и не обретя себя и не поняв, как близко они были к бессмертию.

– Как это мы не принимаем решения? Мы непрерывно принимаем решения. Каждый наш шаг и действие – это волеизъявление это сделать. – Виктор выглядел смущенным и немного растерянным. – Значит Вы, ходя по улице полубомжем и босиком считаете, что принимаете решения, а я, приобретя вчера машину за четверть миллиона долларов, решения не принимаю? Вы, превратившись в меня не подражатель, а я, непонятно почему, подражатель. Вы, определенно, были бы обычным сумасшедшим, если бы не мистические фокусы, а так Вы .... Вы не обычный сумасшедший, а скорее всего все же коварный демон.

Вы сказали, что разумная форма жизни бессмертна, а не разумная, получается, не бессмертна? Как же она тогда перерождается?

Не разумные формы жизни при каждом перерождении частично теряют свою идентичность, и при нескольких перерождениях в итоге уже получается сущность, имеющая мало сходства с первоначальной. Представьте льдинку в речном потоке. От нее могут откалываться кусочки или примерзать новые капли воды, так и умершая неразумная сущность попадает в бурлящий котел других подобных сущностей и перерождается уже немного другой.

С самого рождения человек учится всему у окружающего мира, копирует для своего архива шаблоны. Он чистый лист наделенный разумом. Ну, конечно же, у него есть характер из прошлых жизней этой сущности. Все последующие, как Вы говорите, непрерывные волеизъявления человека, есть ничто иное, как следование судьбе, исходя из совокупности характера человека и имеющихся у него в архиве шаблонов. Судьба – это пошагово просчитанный план на жизнь. В этом плане масса глупостей, нелогичностей, абсурдных упертостей или безвольных бездействий. Это общий план, который дается любой сущности, в том числе и неразумной, с учетом ее прошлых жизней. Но разумный как раз и отличается от неразумного тем, что сталкиваясь с изъянами плана, не мирится с ними, а корректирует. Здесь еще есть один определяющий нюанс. А именно, как правильно понять то, что именно в плане требует корректировки и когда корректировка осуществлена, то корректировка ли это плана, или же просто в плане это уже было заранее намечено. Именно из-за этого нюанса я, и другие, подобные мне, не можем Вас научить и как-то сильно на Вас повлиять. Мы не можем знать, когда Вам нужно принимать свои решения, а когда стоит довериться плану. Вам, изнутри, виднее и это Ваша жизнь и Ваши решения.

К сожалению, для Вас невероятно важны ничего не стоящие вещи, порядки и шаблоны поведения потому, что они уже есть, чтобы им следовать. Не требуется включать разум, можно на автопилоте лететь. Вот Вы им и следуете, скрупулезно повторяя друг за другом, со временем немного смешивая вариации, но крайне редко прибавляете свое осмысленное, профильтрованное разумом, новшество. Поэтому Вы – Подражатели. Не обижайтесь, в моих словах нет иронии или издевки, хотя бы потому, что все мы были на Вашем месте. Мы искренне желаем Вам всем удачи.

– Вы изрядно меня запутали, – Виктор запнулся, -...ээээ...Как к Вам обращаться?

– С учетом Вашего настроения, зовите меня Азазель. Или может Сариил? Да ладно, зовите Виктором и не заморачивайтесь, – заулыбался Незнакомец.

– Я буду звать Вас Мистером, нашел выход Виктор. – Скажите Мистер, а разумная сущность не попадает в этот божественный бульон и не изменяется?

– Нет, не попадает. Разумная сущность доказала, что имеет волю и идентичность и получает право участвовать в большой игре. – Мистер недобро засмеялся, по крайней мере Виктор, когда так смеялся не ощущал добрых эмоций, а незнакомец продолжал оставаться Виктором.

– Нам не нужны мораль, приличия и культура, продолжил он, – так как мы лучше понимаем этот мир и приоритеты в нем. Понимание, повторюсь – понимание, а не предположение, своего бессмертия и построение долгосрочных целей делает наши жизни очень интересными и отменяет все шаблоны поведения. Можно сказать, мы непрерывно играем в захватывающую игру и даже находясь на краю жизни не трясемся от ужаса, а проектируем новое перерождение и готовимся к нему.

Ну что Витя, так ли ценно в перспективе твое решение о приобретении новой машины? Мне, почему-то, кажется, что вселенная еще до твоего рождения знала, когда и как ты сломаешь эмблему на руле.

– И что мне делать? – Виктор никогда в жизни не чувствовал себя более растерянным. – Помоги мне не сгинуть в этом Вашем котле мироздания. Я уже как-то привык к себе и очень не хочется смешиваться с другими неудачниками.

– Отбрось пессимизм Витя, – Мистер подмигнул, вновь превратившись в подростка, но уже абсолютно без одежды. – Я тебе уже помог, как мог. Или навредил, и опять же, как мог. Возможно, тебе и помощь не была нужна, но ведь ты же зашел в лифт вместе со мной.

Лифт остановился и в то же мгновение Мистер исчез. Дверь открылась на третьем этаже административного корпуса пансионата.