Текст книги "Дважды не живут"

Автор книги: Владимир Тучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Ты это серьезно?

– Ну что ты, милая! Конечно же, они – скоты. Кстати, меня в Мадриде в девяносто четвертом, когда на гастролях был, чуть не взорвали, в уличном кафе. Так что я этот сепаратизм чуть на своей шкуре не испробовал.

– Ну что, – предложил Следопыт, допивая последний глоток кофе, – останавливаемся на этом варианте?

– Да, конечно. Это самое оно. По-другому до него не добраться. Но, конечно, без лишних жертв. Поставим машину где-нибудь при въезде во двор банка. Не рядом со шлагбаумом, потому что проверять будут, а на некотором расстоянии. Кстати, сколько у тебя взрывчатки?

– Пять кило. Этого, конечно, мало.

– Купишь еще тридцать.

– Перебора не будет?

– Думаю, нет. Надо сработать наверняка. Потому что повторить нам не дадут.

– Так дорого, тридцать кило-то, – начал скупердяйничать Следопыт.

– Ничего, Весельчак тебя пятьюдесятью штуками отоварил. И из Трейда немало умыкнул. Так что не прибедняйся. И еще надо будет купить радиодетонатор. У тебя ведь с таймером?

– Да, надо.

– Ну вот и отлично, – решил подвести черту Танцор. – Ты с Дедом готовишь техническую часть проекта. И чтобы машина была не слишком ржавая, чтобы подозрения не вызвала. Я занимаюсь разведкой, хронометрирую, вычисляю и все такое прочее. Кстати, может, посмотришь какой-нибудь учебник по подрывному делу? Чтобы на хрен весь их небоскреб не обрушить.

– А я? – спросила Стрелка. Спросила кокетливо, прекрасно понимая, что ей ответит Танцор, когда уйдет Следопыт. Спросила, предвкушая, как скоро будет кричать в беспамятстве: «О! О, Мамочка! Ох! Мамочка! Блядь! Мамочка! О-О-О!»

Собственно, так оно и вышло. По батареям, правда, никто не стучал, поскольку в этот период суток все жильцы дома в поте лица добывали свой нелегкий хлеб. Кто у станка, кто в офисе, кто у прилавка, кто в забое, кто у штурвала, кто в трамвае, ловко вытаскивая у растяпистых пассажиров до двадцати кошельков за рабочую смену.

И лишь молодые мамаши, прокатывавшие в колясках младенцев, останавливались под окнами и зачарованно вслушивались в яростную песнь всепобеждающей любви. И румянец приливал к их щекам. И грудь набухала молоком. И увлажнялись глаза… Впрочем, не только глаза. Но не будем, не будем о физиологии, поскольку речь идет о любви. О всесокрушающей.

***

Через два дня все было готово. «Жигуль» четвертой модели, начиненный третью центнера динамита, стоял в пятидесяти метрах от въезда во двор Трейд-банка. Переулок был глухим и безлюдным, что позволяло свести к минимуму риск причинить вред ни в чем не повинным людям.

Радиоуправление детонатором и приемник сигнала были усовершенствованы Дедом, который ввел в схему какой-то свой коронный дроссель, им самим же и намотанный на ферритовое кольцо, а потом слегка оплеванный, словно червяк для поимки крупной рыбы. Устройство было неоднократно испытано «всухую», продемонстрировав стопроцентный положительный результат при расстоянии между источником и приемником радиосигнала до пятисот метров.

Танцор сидел в машине, стоящей задом к бомбе и лицом навстречу движению «Мерседеса» Председателя и двух джипов сопровождения. Сидел и напряженно ждал.

Пока проезжали лишь банковские клерки средней руки. Нижнее звено уже вовсю трудилось, стуча по кейбордам, словно зайцы-барабанщики. Председатель должен был появиться последним. Таковы законы служебной драматургии: «Я – начальник, ты – дурак, поэтому я должен приезжать лишь тогда, когда с тебя сошло как минимум два пота».

Справа на сиденье лежала заветная коробочка. Уже включенная, о чем свидетельствовал мигавший красный светодиод. Оставалось лишь нажать кнопку.

На «Жигуле» Танцора были установлены ставропольские номера, а в руках он демонстративно держал атлас московских улиц, что не должно было вызвать подозрения у охраны. Обычный ставропольский чайник, а не обычный московский киллер.

Танцор сидел и напряженно ждал, глядя на дорогу поверх атласа.

Наконец-то впереди показался джип, прокладывавший своей широкой грудью путь узкому щеголеватому «Мерседесу». Прикрывал тылы широким задом еще один джип, такого же болотного цвета.

Сердце застучало в груди громче работающего на холостых оборотах двигатели.

Когда кавалькада, сверкнув затемненными стеклами, прошла мимо. Танцор убедился, что на «Мерсе» стоит номер Председателя.

Осторожно опустил на колени атлас и взял в руки передатчик, напряженно всматриваясь в зеркало заднего обзора. Главное – не делать резких движений. Иначе все пойдет прахом.

Автомобиль-бомба был поставлен очень удачно. В трех метрах от него была большая колдобина, перед которой притормозил передний джип. То же сделали вторая и третья машины.

Мимо бомбы джип прошел совсем медленно, километрах на сорока.

Когда «Мерседес» был примерно в полутора метрах от точки «X», Танцора, пронзила совершенно идиотская мысль: «Надо же учесть время запаздывания радиосигнала, ведь он дойдет до детонатора не мгновенно!» И нажал кнопку.

Однако все было сделано правильно. Потому что динамит лежал в багажнике, отчего взрывная волна была направлена навстречу «Мерседесу».

Танцора ошеломило уведенное и услышанное. Черную машину с находившимся внутри Председателем подбросило вверх метра на два. Подбросило уже искореженную, с оторванными дверьми, без капота, уже пылающую.

И тут волна достигла Танцора. Она была еще столь сильна, что стоящий на тормозах «Жигуль» кинуло вперед на полметра.

Затем «Мерседес» рухнул на асфальт и превратился в бесформенную груду горящего металла. Вскоре рванул бензобак, разметав остатки машины по переулку.

Джипы пострадали меньше. Они лежали кверху колесами, и из них потихоньку выбирались несомненно сошедшие с ума охранники.

Переулок, словно первым ноябрьским ледком, был покрыт осыпавшимися из окон стеклами.

«Это ничего, – подумал Танцор, – мэрия поможет, материально».

Довольно быстро придя в себя, он поехал прочь. Что не могло вызвать ни малейших подозрений, поскольку вряд ли нашелся бы в Москве хоть один автомобилист, который не поступил бы точно так же.

В ушах противно звенело. Видимо, небольшая контузия.

Однако вскоре Танцор понял, что это звенит мобильник Чики, который он зачем-то всюду таскал с собой.

Звонил Котляр, прекрасно понимавший, у кого сейчас находится трубка, бесследно исчезнувшая с места ликвидации зама по ликвидации. Котляр был взволнован:

– Ну вы, бля, козлы, суки, пидоры, гниды!.. Танцор прервал этот безобразный монолог:

– Мы, челябинские, вас всех зароем! Поэл, не? Ты следующий!

АППЛЕТ 112. ТРУДНЫЙ РАЗГОВОР

Следопыт курил, лежа в постели. И думал: на хрена и во имя чего?

Во имя чего – это было более-менее понятно. Ввязавшись в эту противоестественную сетевую игру, он из нищего и униженного мента превратился в весьма состоятельного человека, которому не нужно ежеутренне ехать через половину города на троллейбусе, бьющем в сырую погоду током, исполнять идиотские приказания примитивного майора, писать отчеты и рапорта, ждать очередной звездочки и все такое прочее – бессмысленное и беспощадное по отношению к молодости и жажде самоутверждения.

Теперь Следопыт, хоть и несколько рисковал жизнью, был предоставлен самому себе. И держал отчет исключительно перед самим собой. Ну, разве что, еще перед Танцором и Стрелкой. Но это были дружеские отношения, отношения людей, входящих в одну команду. И ничего постыдного в этом не было. Более того, он был как бы ответственен за жизнь старого ребенка – Деда. А это было приятно. Потому что давало ощущение силы и зрелости.

А вот с «на хрена» было довольно туманно. Тут Следопыт ощущал себя котом в мешке, которого несут то ли в виварий, то ли к реке, то ли на выставку рекордсменов породы. Понятие «игра» к тому, чем он сейчас занимался, не относилось никоим образом. Даже тараканы, участвующие в бегах, хоть и не знают об устройстве тотализатора, об ординаре и о двойных ставках, отчетливо понимают, что от них требуется как можно скорее добежать до финиша. А уж о лошадях и говорить не приходится.

Это было даже не спасение собственной шкуры, на которую посягают банкиры, что было бы вполне в жанре. То есть ты дичь, на тебя охотятся, и ты должен продержаться как можно дольше. А лучше – замочить всех, посягающих на твою драгоценную жизнь. Замочил и будь любезен, получи призовой чек с шестью нулями.

Собственно, все примерно так и шло. До тех пор, пока Дед вдруг не извлек непонятно из каких информационных отстойников сведение о том, кого и в какой последовательности надо мочить. И данная последовательность была предопределена отнюдь не обеспечением безопасности их команды, а какими-то довольно туманными требованиями типа «надо сделать так, чтобы этот козел не успел сделать того-то и того-то».

«Так дальше жить нельзя, – думал Следопыт, прикуривая следующую сигарету. – С этим надо что-то делать».

Кто, кто мог хотя бы отчасти пролить свет на этот мрак? Дед? Дед – невменяемый гений, который, может быть, и прекрасно все чувствует, но способен облечь эти чувствования только в лай, мяуканье, кваканье, завывание и рычание. Ведет себя, словно собака, увидевшая привидение.

И тут Следопыта осенило – Родионов. Рома Родионов – любимец фортуны, разъезжающий на перламутровом «БМВ». Программист Рома, с которым они расстались при весьма печальных обстоятельствах.

Но!

Что, если Безгубый не врал перед смертью, и Рому умертвили и превратили в программоида? Если так же поступили и с ним, с бывшим лейтенантом Осиповым, ставшим программоидом Следопытом, то, значит, они могут встретиться.

Могут встретиться и в том случае, если Безгубый врал, и каждый из них остался человеком.

Если же один из них остался в живых, а другой сосканирован и стал виртуалом, то встреча невозможна.

Следопыт вскочил и… Вспомнил, что Ромин телефон, записанный в мэйнфрейме, был уничтожен вместе со всей информацией.

На пиратском диске московских абонентов сотовой связи Романа Петровича Родионова не было. Пришлось лезть в базу «Би-Лайна». То же самое. Не было абонента Родионова и на «Телекоме», и на «MTC».

Следопыт начал соскальзывать в уныние. Значит, скорее всего, кто-то из них двоих убит, а второй жив.

Пришлось заводить джип: и ехать в Крылатское, где в прошлом году он был в гостях у Романа. Не без труда, по памяти. Следопыт нашел: тот самый дом, с охраняемым по периметра забором:, Вошел в сторожку, вежливо, чтобы не обозлить охранника, сказал, что, к сожалению, запамятовал номер квартиры Романа Петровича Родионова, к которому у него важное дело. Не напомнит ли ему его служивый:? Не нажмет ли на нужную кнопочку домофона?

Вопрос, конечно, был совершенно идиотский. Потому что служивый был прекрасно выдрессирован и цепко держался за свое место. Его должностные инструкции категорически запрещали делиться с незнакомыми любой информацией о жильцах дома.

Однако Следопьпу повезло. Охранник сказал, что, нет, Роман Петрович в доме не проживает. В конце прошлого года он съехал с квартиры в неизвестном направлении.

А это уже было почти доказательством того, что Роман мертв. А он, Алексей Осипов по кличке Следопыт, жив и является человеком.

Это, конечно, радовало. Но не слишком. Потому что какая Следопыту розница, кем быть. Поскольку и у человека, и у программоида совершенно одинаковые ощущения. И одинаковые 11лл:юзии по поводу устройства мироздания и своею места в нем.

Значит, спросить об игре было не у кого.

Можно было, конечно, отловить Весельчака, который проболтался Танцору о том, что знает его по «Мегаполису». Отловить и пытать до тех пор, пока не расскажет все, что знает. Однако это было из области фантастики. Убить его, конечно, можно. Но похитить…

С этими мыслями Следопыт вернулся домой. Достал из холодильника пакет с бифштексом и картошкой. Вывалил на тарелка. Согрел в СВЧ. Съел. Поставил чайник на плиту. Включил газ. Насыпал в чашку чайную ложку заварки. Залил кипятком. Выпил с лимонными вафлями. Закурил.

Снова подошел к мэйнфрейму. От нечего делать залез в базу МГТС. Родионов Роман Петрович…

Полудохлый сервер жадной, а потому нищей государственной телефонной компании, пережившей свой расцвет в тридцатые годы прошлого века, все обрабатывал и обрабатывал запрос. Создавалось ощущение, что гам, на МГТС, сидит немолодая уже женщина, подслеповатая, в очень сильных очках, и судорожно листает страницы толстенной книги, отыскивая в ней Родионова, Романа Петровича…

И – йес! Да, есть такой! Есть Родионов, Роман Петрович! Есть у него и телефон!

Однако адрес у этого самого абонента был довольно странный – Большая Филевская, район совершенно непрезентабельных панельных пятиэтажек времен Фиделя Кастро и покоренья космоса. Это настораживало. Поскольку Следопыт помнил, как сиял, как светился претворенной в жизнь американской мечтой Рома всего лишь полгода назад. И вдруг…

Посмотрел на часы и понял, что сейчас Родионов должен быть на работе, должен что-то там программировать на благо абсолютного зла, с которым он был связан узами трудового договора.

Однако наудачу набрал номер.

Еще не успел закончиться даже первый гудок, как на том конце провода схватили трубку. Именно схватили. И знакомый голос с совершенно незнакомой интонацией выпалил:

– Аркадий Модестович, слушаю!

Интонация действительно была совсем другой, нежели во время их последнего разговора. Было в ней что-то заискивающее, что-то не ставящее себя ни в грош. Что-то не вполне приличное.

– Алло, Рома! Это я – Леша Осипов.

– А, ты, – разочарованно сказал Рома. – Что тебе на сей раз нужно? – А в вопросе так даже ощущалась отчетливая усталость.

– Очень рад тебя слышать! Есть очень важное дело. Надо бы встретиться, поговорить!

– Спасибо, Леша, уже встречались, уже и говорили. И вот… – в голосе Родионова звучали уже новые ноты. Плаксивые. Да, именно плаксивые, что совершенно не лезло ни в какие ворота.

– Так я же говорю, важное дело. Прежде всего для тебя важное, – начал наобум врать Следопыт. Врать, чтобы добиться своего. Собственно, он уже понял, что Рома пролетел мимо своего былого благополучия. И теперь, вероятно, совершенно банально нуждается. Нуждается, как это ни дико звучит, материально.

– Ну, и что ты можешь предложить? – клюнул Родионов. Точнее, ухватился за соломинку. Ухватился сразу же, не раздумывая, забыв про былую свою надменность, про прущую из каждой поры гордость.

Да, – грустно подумал Следопыт, – если нет дворянских кровей, то гордость – это явление преходящее. Приходящее и уходящее вместе с деньгами и должностями».

– Ну, я бы попробовал помочь тебе, – сказал он без всякого злорадства, вспомнив свое унылое милицейское прошлое.

– И чем ты мне можешь помочь?

– Деньгами, – сказал Следопыт как можно естественней.

Но нет, Родионов не выругался и трубку не бросил. Видать, крепко сидел на мели.

– Приезжай.

– Прямо сейчас можно?

– Можно.

– Что привезти?

– Выпить-закусить, само собой. «А не спился ли он? – испуганно подумал Следопыт. – Хотя вряд ли. Слишком прагматичен».

***

Однокомнатная квартирка Родионова привела Следопыта в уныние. Последний, пятый, этаж, протекающие низкие потолки, ржавая ванна, никогда не смолкающий бачок, стол, застеленный газетой, обнаглевшие тараканы…

– Как же это? – спросил он удивленно.

– Да вот так! Благодаря тебе!

– Значит, тебя замочили?

– Кабы только это! – махнул рукой Рома. – Ты что, еще не понял, что разницы практически никакой? Просто там, наверху, в жизни, была душа, а здесь ее нет. Да это и незаметно. Кто из нас пользовался ею при жизни? Так, рудимент.

– Так в чем проблемы?

– Наказали, суки. – Родионов был настолько подавлен, что не стал вспоминать их декабрьский разговор, не стал ни в чем винить Следопыта. «Наказали, суки», – и все. И он с этим уже смирился. Особо не роптал. И ждал, когда простят.

– В общем, так, – продолжил он, ничуть не оживившись от нескольких глотков водки, – я отрабатываю свою плохую карму. Как отработаю, то опять, видимо, возьмут программером. А сейчас перебиваюсь: переводы и прочая херня. Вначале вообще на бензоколонке машинам стекла протирал… Нет, Леша, не ропщу. Не ропщу, дорогой. Когда из этой жопы выберусь, так будет что вспомнить. Знаешь, приспосабливаемость к жизни повышается.

– Так мог бы схачить чего-нибудь в банке на достойное пропитание.

– Нет, Леша, нельзя. Это усугубит карму. – Потом внимательно, словно впервые увидал Осипова, посмотрел на него: – Кстати, ты кто теперь?

– Следопыт.

– Отлично, будем знакомы: Стрелок. Но в несколько ином смысле – стрельнуть сигаретку, пять баксов, пустую бутылочку… Да, но это временно. Следопыт. Надеюсь, временно. Кстати, ты что-то говорил насчет помощи…

– Да, конечно. – Следопыт достал десять бумажек по сто гринов каждая и протянул Стрелку.

– Что же, это приятно, черт возьми! – почти выкрикнул он. С какой-то даже аффектацией. Значит, не отрезал себе обратный путь – в благополучие. Значит, еще помнит, как надо носить костюм, как красиво есть, садиться в перламутровый «БМВ», хоть его сейчас и нет под рукой.

И это несколько озадачило Следопыта – вдруг от этой тыщи баксов у человека начнется рецидив самоуважения. И тогда на искренность рассчитывать трудно. Поэтому, как бы извиняясь, улыбнулся и сказал:

– Прости, сейчас больше нет. Надо в банкомат тащиться.

– А я подожду. Подожду, ничего страшного, – вновь резко поменял настроение Стрелок. Но тут же понял, потому что дураком никогда не был: – Ах, да, конечно. Это аванс. Так сказать, плата за искренность. Извини, забыл свое место.

– Ну и отлично, – решил брать быка за рога Следопыт. – Что ты знаешь об этой новой, совершенно идиотской, игре?

– Да я и о той, прошлой, мало что знаю, – гаденько рассмеялся Стрелок. – Ты же помнишь, что я был внизу пирамиды, обычный программер. Можно сказать, отец твоего друга Танцора. А что там дальше было, как игроков потом использовали, про то мне не положено было знать.

– Хороший у нас разговор получается!

– Баксов жалко? Так я не отдам. Не отдам! – к щекам Стрелка прилил нездоровый румянец, глаза отчаянно блестели. Его маленькое сморщенное личико готово было разрыдаться… Или укусить Следопыта за ухо.

Следопыт налил по половине чашки, иной посуды в доме не было. И это подействовало. Надвигавшаяся истерика отступила. Стрелок взял себя в руки. Заговорил: Не только, конечно, за деньги. Просто все эти полгода он, по сути, ни с кем не общался. Накопилось и накипело.

Безгубый не врал. К Роме действительно вломились какие-то мясники, засадили укол. Очнулся уже здесь, Стрелком. В этой самой недостойной человека халупе.

Однако кое-что о перспективных планах этой банды ему было известно еще раньше. Затевался новый проект, качественно несколько иной, чем предыдущий – «Мегаполис». Точно он не знал, но каким-то образом, то ли добровольно, то ли насильно, то ли жульнически, людей оставляли там – в жизни, но при этом делали их цифровые клоны, которые засылали сюда, в Сеть.

Следопыт рассказал о Весельчаке, который непостижимым образом знал Танцора, словно был человеком. И это сходилось, это нормально объяснялось процедурой раздвоения людей на актуальную и виртуальную составляющие. Точнее, человек там, в реале, оставался точно таким же, от него ничего не убывало. Однако наличие его цифрового клона создавало интересный прецедент.

– Какой? – спросил Следопыт, понимая, что разговор уходит куда-то вбок. Однако времени было вполне достаточно.

– Ну как же, – оживился Стрелок, который был адептом абстрактного стиля мышления. – Это отчасти похоже на парадокс обратного перемещения во времени. В далеком прошлом ты наступаешь, скажем, на бабочку. И от этого дальнейшая эволюция и история идут по-другому. И вернуться в свое время ты уже не можешь, потому что там тебя нет, не родился. Ну, или, если погрубее и понаглядней, ты можешь случайно замочить какого-нибудь своего прадеда…

– А при чем здесь клоны?

– Конечно, тут не такая жесткая взаимосвязь. Но все-таки. Дело в том, что сейчас все это делается на примитивном уровне. И о том, что может получиться в дальнейшем, никто толком не думает. – Стрелок уже окончательно успокоился, уже как бы забыл о своем униженном положении. Поэтому стал похож на прошлогоднего Рому, уверенного в себе и рассудительного.

– Представь себе, – продолжил он, затянувшись хорошей сигаретой, которую, прежде чел прикурить, долго рассматривал, мял пальцами и нюхал, – наступит время, когда человек сможет выудить из Сети свой клон. И снова вобрать в себя.

– «Прочитать», что ли? На уровне эмоций клона? – решил конкретизировать Следопыт

– Да и на этом уровне, и на уровне знаний, знаний и представлений о «жизни», полученных тут, в Сети. Ведь это же можно засунуть в мозги человека. Ну, как когда кодируют или еще что-то…

– Вероятно. Но на хрена ж это надо?

– А чтобы получить новое представление о мире, расширить знание. Ведь человек в этом смысле жаден. Разве не так?

– Согласен. И что с того?

– Да то, что в мозгах могут оказаться взаимоисключающие идеи и чувства, которые человек будет ощущать как свои, личные, неотъемлемые. Мне кажется, это, как минимум, шизофрения. Максимум – суицид.

– Ладно, – Следопыт вспомнил, для чего не только пришел сюда, но и заплатил штуку, – дело это перспективное. Что-нибудь поконкретней не припомнишь про новый проект?

Стрелок, хоть с непривычки уже и здорово опьянел, напрягся и кое-что припомнил. Сверху до их отдела просочились кое-какие сведения. Новый проект был затеян для того, чтобы смоделировать ситуацию тотальной банковской катастрофы. Точнее, чтобы отработать методы ее предотвращения, стабилизации системы. Для этого в соседнем отделе, который также был не очень-то доступен, как совершенно случайно узнал Стрелок, разрабатывали несколько ситуационно ориентированных программоидов.

Самым крутым из них был некий Дед. Что-то такое, что было дополнением к его Танцору и Стрелке. И что повышало их эффективность в несколько раз.

И вот эта самая команда и должна была противостоять дестабилизирующим факторам.

– Все точно, – сказал грустно Следопыт, – противостоят, аж искры из глаз. Кстати, и я еще с ними. Не знаешь, кто меня сделал?

– Откуда ж мне знать. Мы с тобой почти одновременно…

– А кто делал всех этих козлов, как ты говоришь, все эти «дестабилизирующие факторы»?

– Нет, это точно не у нас. Я подозреваю, что это именно те, которые в двух экземплярах. В смысле, которых клонировали и живыми оставили.

– Веселый, блин, разговор.

– Веселый.

– Да, но кто такой Сисадмин?

– Ты меня уже спрашивал, в декабре. Не знаю такого. Представления не имею. Ни про его тотализатор, ни про что такое. Вот, собственно, и все… Денег не жалко? – опять начал юродствовать Стрелок.

Вдруг зазвонил мобильник. Это был Танцор, не свойственно для себя оравший в трубку: «Следопыт? Блядь, несчастье! Несчастье с Дедом! Ему совсем херово. Давай сюда, живо! К Деду давай!»

Следопыт вскочил. Однако дверной проем загораживал Стрелок, который был готов умереть, но получить перед смертью свое: «Деньги, обещал!»

Следопыт бросил ему брезгливо сколько-то бумажек. И застучал ботинками по лестнице, рискуя обвалить ее.