Текст книги "Битва за Тарг"

Автор книги: Владимир Трапезников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

IV

Конечно, я, мягко говоря, слукавил, когда сказал Рике, что плохо осведомлен об обстановке на Тарге. Впрочем, угрызений совести от этого не было и в помине. Уверен, Рика сказала тоже далеко не все, и вовсе не из-за недостатка времени. А уж сцену с эмоциями как разыграла! Нет, несомненно, определенную роль эмоции играть могли, но все эти пассажи о душевных терзаниях по поводу визита ко мне выглядели слабовато. Не такого низкого полета она птица. Железная воля, способность быстро вникать в любую самую сложную ситуацию, холодный расчет своих действий на много шагов вперед, молниеносность в принятии решений и достижение поставленных целей любой ценой, сметая все преграды на пути, – именно такой всегда знавал я свою старую подругу. И как-то не верилось, что за годы вынужденной разлуки в ней возобладала сентиментальность, способная, пусть на мгновение, заслонить высшей пробы профессионализм.

Наши жизненные пути пересеклись очень давно, в далекие годы юности. Мы вместе учились в Академии Службы космической безопасности, и мне ль не знать, как легко она проходила самые трудные испытания в конце каждой двухлетней учебной ступени. Сколько наших товарищей завершило обучение после второй ступени! Еще больше – после третьей… Безжалостный жесткий отбор, о котором заранее предупреждали всех поступавших в Академию. Признанные бесперспективными для дальнейшей подготовки, ребята направлялись на работу в различные подразделения Службы. Лишь несколько человек из некогда многочисленной нашей группы были допущены к курсу четвертой ступени. Причем по поводу курсанта Марики Афи у начальства колебаний не было и в помине. Правда, и меня особо не обсуждали. Еще на практике после второй ступени из нас составили учебную пару. К этому времени мы испытывали друг к другу более чем теплые чувства. Но начальство руководствовалось в своем выборе вовсе не этим: тест-контроли показали хорошую сочетаемость наших способностей – мою любовь к импровизации и ее холодный расчетливый анализ. Мы действительно весьма успешно поработали в одном из захолустных отделений Службы, поддерживая общественный порядок в лунных ремонтных доках, где трудилась весьма беспокойная публика. Меня искренне забавляло, как поразительно быстро находила общий язык и укрощала не в меру разбушевавшихся работяг во всякого рода сомнительных пивнушках моя рафинированная напарница, когда мы прибывали по вызову. По ее требованию я вмешивался лишь в случаях чрезвычайных, разъясняя букву закона особо тупым и непонятливым. И конечно, рука об руку мы работали, если какой-нибудь недоумок извлекал оружие. Здесь Рика была особенно жестока и беспощадна. Как правило, герой приходил в себя только за решеткой в отделении, не сразу понимал, что с ним произошло, а, разобрав, вспоминал свои права и начинал жаловаться во все мыслимые инстанции на «ненормальную девку», которая его чуть не убила. Даже я не раз опасался за судьбу подруги, но интересно: при всей строгости регламентирующих инструкций Рика спокойно и аргументированно доказывала даже самым въедливым проверяющим, что ее самые жесткие меры не преступали черты соответствующего закона. Те лишь руками разводили, не в силах возразить. Однажды в подобный переплет попал и я. Пресекая банальную драку, увидел в руке пьяного бугая направленный на меня монтажный лучевой пистолет. Оружие, конечно, не чета энергатору, но удачный выстрел может свалить наповал. Молодой был, дал волю эмоциям и, вместо того чтобы разоружить и препроводить в отделение, отправил несостоявшегося стрелка надолго в больницу, а вместе с ним и еще пару подвернувшихся под руку. Понятно, придя в себя, вся компания состряпала жалобы. Назначили расследование. Как оправдываться, я даже близко не представлял и уже прощался с Академией: за такое серьезное нарушение закона у нас вышибали в два счета. Но Рика только посмеялась, научила, на какие пункты инструкций и параграфы законов ссылаться, и сама, как напарник, повернула ситуацию так, что мне вместо выговора, который я счел бы манной небесной, объявили благодарность в приказе по отделению. Любопытно: все эти инструкции и законы я знал не хуже ее. Но столь хитро и умело их сопоставить, выстроив неопровержимо доказательную схему, было под силу только ее таланту логика. Потом уже я посмеялся: мол, умер в тебе величайший, миром невиданный адвокат. Но она, даже не улыбнувшись, спросила:

– А почему не прокурор?

И в нескольких словах показала, как в рамках тех же инструкций меня можно было обвинить в незаконных действиях и не только выгнать из Академии, но и на солидный срок упечь в тюрьму. Слава Богу, что вся проверяющая комиссия не обладала и толикой ее дьявольски изощренного ума. Больше на эту тему я с ней никогда не заговаривал. А она однажды обронила в разговоре:

– С кем другим, может быть, и не стала бы помогать тебе. Но здесь – молодец! Другого обращения «безмозглые» не заслуживают…

«Безмозглыми» она называла всех завсегдатаев этих грязных пивных, опустившихся оборванцев, проституток, наркоманов… Считала их балластом общества, не держала за людей и люто ненавидела. Я пробовал спорить, но потом махнул рукой. Мог ли тогда предположить, до чего доведут ее взгляды?..

Короче говоря, пока длилась наша практика, мы были грозой всей этой публики, которую, сам не заметив, я тоже стал называть «безмозглой». На территории отделения воцарился небывалый покой. Владелец одного из заведений поведал мне, что достаточно было пригрозить не в меру ярым посетителям вызовом нашей пары, как страсти тут же испарялись.

Во время лунной практики мы, как тогда казалось, окончательно определились в отношениях. Конечно, и на Земле мы встречались после занятий. Когда я впервые предложил ей остаться на ночь в моем маленьком коттедже в академическом городке, она сразу без притворных колебаний согласилась, но рано утром, пока я спал, не простившись, ушла. Ночь провели великолепно, оба стонали от восторга, и вдруг вот так… Я терялся в догадках, не мог понять, в чем дело. Как назло, у нас были раздельные занятия, и мы несколько дней не виделись. А когда встретились вновь, Рика сама подошла ко мне и, ничего не объясняя, улыбнулась, сказала, что очень соскучилась, и пригласила к себе.

Сложные учебные циклы следовали один за другим, наши встречи случались редко, а уж ночи воспринимались как дар небес. Мы просто бросались друг другу в объятия, до изнеможения наслаждались восторгом обладания, а потом почти без слов лежали, тесно прижавшись друг к другу. О чем мы думали тогда, в эти редкие часы единения? Да ни о чем. Просто предавались страсти первой любви. А лунная практика показалась нам почти каникулами. График дежурств даже сравниться не мог с напряженной сеткой занятий. Появилась уйма свободного времени. Мы впервые могли общаться без оглядки на часы. Исчезла ежесекундная боязнь скорого расставания. Отношения вошли в более спокойное, осмысленное русло. Совместная работа сплотила, дала возможность не на словах, а на деле почувствовать ответственность за жизнь другого, подарила ощущение надежной взаимной поддержки. Казалось, что так будет всегда. Можно ли мечтать о большем молодым влюбленным! Свое дальнейшее существование мы уже не мыслили друг без друга и решили пожениться. Правда, немедленно осуществить это было невозможно: и я, и Рика собирались пройти полный курс Академии. Но в случае свадьбы у Рики могли возникнуть осложнения. Как правило, независимо от способностей квалификационная комиссия признавала замужних женщин бесперспективными для высшей категории подготовки и не допускала их к четвертой ступени обучения. И мы, скрепя сердце, решили ждать долгих четыре года, до момента выпуска из Академии. Впрочем, казалось, что страшного в этой отсрочке? Ничто не мешало нам жить вместе, а формальности не особо заботили…

Но, увы. Судьба распорядилась по-своему. И сегодня в разговоре с самым дорогим мне некогда человеком я вынужден был многое недоговаривать, уверенный, что Рика поступает точно так же. И на то имелись веские причины… Вообще наша беседа сильно смахивала на осторожную взаимную разведку двух старых противников, отнюдь не друзей, которых отчасти примирила долгая разлука, и подталкивает друг к другу некая внешняя сила, враждебная обоим. Прощупывалась возможность создания союза для борьбы с ней, исподволь выяснялась взаимная осведомленность, но карты пока до конца не раскрывались. Как бы то ни было, я был доволен результатами нашей встречи. Вряд ли когда доводилось мне встречать людей, столь проницательных, как Рика. К тому же она прекрасно знала, что я за фрукт, и, конечно, ни на секунду не поверила в мою дремучую неосведомленность. Говорить об этом даже смешно! Но раз не стала расставлять в разговоре хитрые логические ловушки – ее любимый прием, чтобы уличить и дожать, – а сделала вид, что поверила, означало: ей нужна была моя помощь. На Тарге происходило нечто, с чем сама она справиться не могла. А помощь я предложил ей безо всяких обиняков.

«Скоро все карты раскроешь, дорогая, – усмехнулся я. – Мы отлично друг друга поняли…»

Корабль уже подошел к Таргу, и пассажиров через пять минут приглашали в переходный отсек.

Я не стал медлить и, покинув каюту, направился к лифту, чтобы поскорее ступить на мятежную планету.

Транспортный канал был открыт прямо в правительственный дворец. Наша делегация вместе с группой советников и помощников оказалась в приемном зале ультрасовременной архитектуры: огромные многоугольной формы окна свободно пропускали яркий красноватый свет низко стоявшего Шадара, звезды Тарга. Его лучи, отражаясь от почти зеркального пола, необычайными бликами ложились на стены и непривычные глазу ломаные линии потолка. Ни одного прямого угла в этом зале не было! По полу вдоль стен зеленым нешироким ковром тянулась полоска живых растений с изумительной красоты цветами всех оттенков радуги, наполнявшими воздух нежным ароматом. Среди них поднимались какие-то изваяния – то ли странной формы вазы, то ли скульптуры неизвестного стиля. Встречал нас сам глава правительства Огюст Жако, низенький пожилой толстяк, одетый в безукоризненно сшитый темно-синий костюм. Вместе с ним находились еще несколько человек, вероятно, министры, среди которых я увидел Рику в парадном генеральском мундире при орденах. Перехватив мой взгляд, она улыбнулась и подмигнула. Я ответил тем же. Рядом со мной стоял Вася Косарев, специалист по экономическим связям, человек огромного роста и неимоверной физической силы. Мой закадычный приятель. От него не ускользнула мимика Рики. Легонько толкнув меня локтем, он прошептал:

– Везет тебе, Вет. Не успели прилететь, смотри, какая генеральша тебе глазки строит!

– А у нас, генералов, все просто, – ответил я. – Родство душ.

– Мундирчика запасного нет? Одолжи. Может, и на меня взглянет.

– Раньше просить надо было. Есть один старый, рваный. Случайно захватил. Но ничего – пару заплат кинешь, и порядок. Все генеральши – твои.

Он не успел ответить – начались взаимные представления.

Премьер-министр первым подошел к руководителю делегации, полномочному представителю Земной Ассоциации Натали Дардье, и с изяществом, которое трудно было заподозрить в нем при столь солидной комплекции, легко поклонился и с улыбкой произнес несколько слов по-французски. Натали засмеялась, что-то ответила и протянула ему руку, которую Жако поцеловал. Затем, познакомившись с остальными, он представил свою свиту. Что могло дать такое предварительное знакомство? Да ровным счетом ничего. Люди, как люди. А вместе с тем, если, конечно, здесь присутствовали все посвященные в сроки нашего визита, кто-то из них отдал приказ штурмовать наш корабль! Пожимая руки, я исподволь вглядывался в лица. Протокольно любезные улыбки, за которыми можно скрыть все что угодно. Представляясь Рике, тихо спросил:

– Здесь все?

Она прекрасно поняла суть вопроса и ответила утвердительным взглядом.

И все-таки одного человека я для себя отметил. Министра промышленности и энергетики. Нет, не за какие-то выразительные черты, интонации голоса или особенности взгляда. Как раз наоборот: он был, что называется, человек толпы. Удивительно незапоминающееся, скользящее мимо взгляда лицо, бесцветные глаза, неброская простая стрижка светлых, с легкой проседью волос, обычного кроя костюм на какой-то среднестатистической фигуре…

– Кузин, – негромко представился он, ответив на мое рукопожатие, и, не задерживаясь, шагнул к Васе.

Услышав фамилию, Косарев широко улыбнулся и, тряхнув руку министра сильнее, чем остальным, сказал что-то по-русски. Я не расслышал, но, как только эта невзрачная личность, пробормотав любезность, удалилась, спросил приятеля:

– Что ты ему сказал?

– Да фамилия подходящая, – чтобы не поняли окружающие, ответил мне по-русски Вася. – Думал, понимает. Выразил надежду на успех переговоров. Ведь мне в основном с ним работать придется. Но ни черта он, похоже, не понял.

– Кажется, забыл язык предков, – по-русски поддакнул я.

Когда все, наконец, были представлены друг другу, слово опять взял премьер-министр Жако. В своей краткой речи он выразил признательность объединенному правительству Земной Ассоциации, которое, наконец, отказалось от политики диктата и пошло с Таргом на равноправные переговоры, доказательством чему служит прибытие столь представительной делегации. Народ Тарга хочет добрых отношений со всеми планетами Ассоциации, но только на полностью справедливых принципах. Вопрос о фактическом признании полного суверенитета он выделил как главный, от которого зависела вся дальнейшая политика его кабинета. А уж быть или не быть независимому Таргу в составе Земной Ассоциации, прямо связал с результатами предстоящих переговоров.

Традиционная, в общем-то, для политика речь Жако мне понравилась. Он умело обошел все острые углы, не допустил ни одного оскорбительного выпада. Одновременно жестко обозначил основные проблемы и прозрачно намекнул на границы собственных уступок. Перед нами был явно искушенный в своем деле дипломат.

Закончив официальную часть, Огюст Жако пригласил нас быть гостями Тарга и проследовать в специально подготовленную резиденцию. Время было вечернее, переговоры начинались завтра с утра, и, конечно, не мешало перед ними хорошенько отдохнуть.

Ко мне приблизился капитан нашего корабля, присутствующий, согласно своим инструкциям, на этой встрече:

– Я могу отправляться, господин генерал?

– Конечно. С орбиты Тарга подтвердите Земле наше благополучное прибытие и начало переговоров. А когда окажетесь на Камосе – только тогда! – пошлете полное донесение о нападении. Добавьте, что, невзирая на этот инцидент, мы приняли решение начать работу.

– Будет исполнено.

– И последнее: Алан поступает в мое распоряжение.

– Я знаю.

– Тогда все. Ну, с богом!

Мы козырнули друг другу, и капитан скрылся в переходном отсеке корабля, закрыв за собой транспортные ворота.

– Ну, что, Натали? Остались одни. Я отпустил корабль.

Глава делегации обернулась на мой голос:

– Поработаем. Не вижу другого выхода, Вет…

Резиденцией делегации оказался отдельно стоящий флигель правительственного дворца. Та же суперсовременная архитектура. Правда, мне было не до нее. Разместившись в апартаментах, я принял контрастную ванну с биостимуляторами и полчаса спустя уже крепко спал, блаженно раскинувшись на широкой мягкой постели. Устал. Денек, что ни говори, выдался содержательный.

V

Пробуждение было приятным. В распахнутое настежь окно залетал легкий ветерок, приятно холодивший лицо. Он приносил чудесные свежие запахи утреннего парка, тихое шуршание листвы, многоголосье птичьего хора… Где-то недалеко рокотало прибоем море, словно метроном, задавая неспешный ритм волшебной музыке природы. Почему-то именно сейчас вспомнил, что давно не садился к фонаккорду. Захотелось пробежать пальцами по клавишам, наиграть что-нибудь умиротворяющее, включить вариатор и послушать его разработки под аккомпанемент звуков нарождающегося дня. А, собственно, зачем вариатор? Можно самому создать звуковую картину. Скажем, «Утро в ритме спокойного моря». Как только передать игру солнца на гребнях волн?

– Черт! Размечтался! – Я рывком вскочил с кровати. – Нет здесь Солнца, здесь Шадар! Не на Земле ты, а на Тарге!

Чтобы стряхнуть остатки сна, принял ледяной душ, завернулся в пушистый халат и только тогда взглянул на часы. Времени до начала переговоров оставалось достаточно. Неспешно покинув спальню, я прошел в столовую. Внимательно изучил меню и заказал повару-автомату изысканный завтрак на двоих. Когда он появился на столе, подошел к экрану связи и набрал код соседних апартаментов. Едва включился экран, бодро крикнул:

– Подъем, Алан! Приходи завтракать.

– С добрым утром, господин генерал. – Оказывается, Алан уже и не думал спать. Затянутый в щегольский парадный мундир лейтенанта, он с улыбкой взглянул на мой халат.

Эх, наверное, и я в молодости смотрелся не хуже!.. Впрочем, чего сожалеть: в генеральском мундире тоже совсем не плох. Женщины, во всяком случае, внимание обращают. Думаю, не только на золотые нашивки!

– Смейся, смейся, – подмигнул я Алану. – Все равно начальством быть здорово. Поспать вот можно подольше. Станешь генералом – оценишь!

– Да не смеюсь я… Тут для вас два сообщения.

– Ладно, приходи, позавтракаем. Заодно доложишь.

– Правительству Тарга Алан был заявлен моим адъютантом, поэтому вся официальная информация для меня прежде попадала к нему.

Шагнув с порога, он хотел начать доклад, но я указал ему на кресло:

– Садись. Еда прежде всего. На голодный желудок голова не варит.

Только закончив завтрак, спросил:

– Что там у тебя?

– Первое сообщение от начальника службы безопасности Тарга, вашей знакомой. Она просила соединить лично, но, когда узнала, что вы спите, велела не тревожить и надиктовала сообщение на кристалл. Вот он.

– В чем суть?

– Не знаю. Она диктовала линго-цифровым шифром.

– Что еще?

– Военный министр приглашает вас вести переговоры в стенах его ведомства. Якобы из соображений секретности. Кроме того, обещает показать созданные на Тарге новые виды оружия. Выражает надежду, что Земля заинтересуется и оформит торговые сделки.

– Интересно. – Я допил кофе и отставил чашку. – Смахивает на попытку разъединить нас с остальной делегацией. Как думаешь?

Алан кивнул:

– Ответить отказом?

– Ни в коем случае. Приглашение принимается. Кто знает, может, действительно в правительственном дворце всюду лишние уши, а этот военный министр – честный, осторожный малый. Да и на оружие их новое любопытно взглянуть, если не врут, конечно.

– А все же, господин генерал, что, если это приглашение – ловушка?

– Возможно, – пожал я плечами. – И что? В нашей работе иногда приходится сталкиваться с разного рода ловушками. Специфика такая. А если серьезно – давай подумаем. Про судьбу «Осы» на Тарге никто, кроме начальника службы безопасности – моей знакомой, как ты сказал, – не знает. Исчезла «Оса», и все. А мы прилетели как ни в чем не бывало: ни нот, ни жалоб правительству. Те, кому делегация и переговоры – кость в горле, наверняка в замешательстве. Действовали они тайно, а теперь, чтобы захватить нас и уничтожить – ведь только так можно сорвать завязывающийся диалог, – придется сбросить маски, то есть, открыто напасть здесь, в правительственном дворце. Дело трудное: сильная многочисленная охрана, да и государственной изменой попахивает. Нападение на правительственную резиденцию нигде во Вселенной иначе как попыткой переворота не называют. Кстати, им и законное правительство, которое в большинстве за диалог, убирать придется. И народу что-то объяснять, даже в случае удачи: почему так своеобразно прервали переговоры? Ведь о прибытии делегации Земной Ассоциации все трансляционные каналы сейчас вещают. Вчера перед сном сам видел. Нет, не пойдут они на переворот. Видимо, силы не те. Если б не так, давно его устроили и саму возможность переговоров пресекли бы на корню. Сепаратисты это какие-нибудь, влиятельные, но немногочисленные… Словом, пока делегация во дворце, вряд ли ей что угрожает. Подлей-ка мне еще кофейку.

Алан передал мне чашку и спросил:

– Как думаете, какова их цель? Толкнуть Тарг к войне с Ассоциацией? Это же безумие!

– Откровенно говоря, не понимаю. И это больше всего меня тревожит. Конечно, не верю в заговор идиотов, стремящихся к войне, в которой они заведомо потерпят поражение. Похоже, все тут гораздо сложнее… И сепаратистами я их назвал в общем-то условно. Ладно! Мы отвлеклись. – Я сделал большой глоток кофе и продолжил: – Почему, интересно, ты думаешь, что приглашение в военное министерство может оказаться ловушкой?

К чести Алана, он и секунды не колебался с ответом:

– На месте этих неизвестных заговорщиков – или как их назвать? – я в первую очередь постарался бы выяснить судьбу «Осы».

– Так. Дальше. Как это сделать? Единственные свидетели, которые что-то могут рассказать, тайно содержатся под стражей службы безопасности. Кто о них знает?

– Это не важно. Если был бой, кто, как не вы, им руководил. Быть может, они допускают даже, что…

– Мы с тобой и привели «Осу» к гибели, – закончил я его мысль. – Они меня схватят, будут пытать или предложат какую-нибудь сделку. Лишь затем, чтобы я им все рассказал. Так? А зачем? «Осы» все равно нет, переговоры начались. Меня хватятся, будут искать. Куда я отправился – известно. Им вообще придется уйти в подполье. Нет, я на их месте уже придумывал бы что-нибудь другое. Например, как все-таки сорвать переговоры.

– А они об этом и думают. Собираясь покончить с делегацией, необходимо устранить человека, сумевшего погубить военный корабль! Что, если они все-таки располагают значительными силами и сломят сопротивление охраны дворца. Мы же о них ничего не знаем.

– Случись такой штурм, Алан, боюсь, даже вдвоем мы будем бессильны. Невозможно противостоять армии. Здесь больше трехсот охранников, агентов службы безопасности. Представь, сколько должно быть штурмующих! И вот еще что. Мы на Тарге. Тут лишь один человек до конца представляет возможности агентов нашего уровня – Марика Афи. Мы с ней вместе учились в Академии. Для любого другого способность в одиночку или парой уничтожить боевой корабль – сказка, в которую никто не поверит. Так что ни военный министр, ни кто там еще и представить себе не могут, какую роль мы сыграли в гибели «Осы». А уж моя подруга не отличается болтливостью. Стало быть, твои доводы относительно ловушки отклоняются, и я принимаю приглашение посетить военное ведомство. Свяжись с ними и сообщи, что я прибуду в полдень. Отправлюсь один. Ты останешься здесь.

Алан хотел что-то возразить, но я поднялся из-за стола.

– Оставь надиктованный Марикой кристалл и свободен.

Это был приказ. Повернувшись кругом, он вышел, а я направился к компьютеру послушать сообщение.

Рика говорила торопливо, не упуская, однако, интонаций. Правда, для любых посторонних ушей ее речь действительно являла собой бессмысленный набор слов и цифр. Но я свободно все понимал. Что тут странного?! Этот шифр был записан на подкорку моего мозга в те давние годы, когда мы с Рикой составляли крепкую рабочую пару молодых агентов и пользовались им всякий раз при необходимости вести деловые переговоры по каналам связи. Реже – для письменных сообщений. Только в этом случае вместо голосовых интонаций использовались специальные значки. Рика разработала шифр сама, в очередной раз проявив свои уникальные способности. В его основе лежала узкая область общности нашего с ней индивидуального абстрактно-ассоциативного восприятия окружающей реальности. Сказанные с особой интонацией специальные слова и цифры рождали в мозгу каждого определенные образы, а их комбинации трансформировались в конкретную информацию. По существу, была проделана колоссальная научная работа, создан принципиально новый язык общения, понятный лишь двоим. Ключ к нему подобрать было невозможно. Разве что схватить нас обоих и долгими исследованиями пытаться найти общность психики. Но, как минимум, об этом надо было знать. Ведь Рика нигде и никогда не обмолвилась о своей уникальной разработке: это была наша с ней тайна. А внешне все выглядело как обычный линго-цифровой шифр, за который его и принял Алан.

Рика сообщала, что еще ночью начала допрос пленных. Конечно, десантники ничего не знали о подоплеке своего задания. Приборы контроля подтвердили это. Бывший ее сотрудник, тот самый, в пятнистом комбинезоне, говорить отказался, а при попытке подключить анализаторы эмоций, резко замедлил биение собственного сердца и впал в прострацию.

– Он был одним из самых способных учеников школы службы безопасности, – невесело усмехнулась Рика. – Сейчас он в руках врачей, а когда придет в себя, подумаем, что предпринять. При встрече хочу обсудить с тобой один план.

Зато некоторый успех расследования наметился при допросе капитана «Осы». Достаточно было Рике представиться и сообщить, что он обвиняется в государственной измене, как этот ограниченный исполнительный служака стал с готовностью отвечать на вопросы. И в первую очередь заявил, что такое обвинение несправедливо: он выполнял приказ. Капитан только что в грудь себя не бил, уверяя в получении шифровки из штаба флота с индексом немедленного исполнения. Подписи не было, но только четверо из высшего руководства флота имели доступ к этому индексу, и такой формы приказ – обычное явление. Он очень сожалел, что его корабль погиб и невозможно предъявить судовой журнал с этим документом. Однако заметил, что в штабе фиксируются все без исключения приказы, и по памяти воспроизвел номер своего. Шифровка предписывала ему принять на борт подразделение службы безопасности – в приказе «пятнистые» были представлены именно так – и выполнять все распоряжения их старшего по команде. Да, капитан удивился, что выбрали именно «Осу», еще находившуюся в доке после планового ремонта: потребовалось доукомплектовывать экипаж людьми с других кораблей. Но приказы не обсуждают… Больше ничего интересного сообщить не мог. Оказывается, и он не ведал, что творил! Выходило, во всем виноваты «пятнистые».

Анализаторы эмоций показывали правдивость этого наивного простака. Кроме того, Рика утверждала, что он не попался ни в одну из ее логических ловушек. Это было очень весомо. Однако я выругался:

– Не приборы, а рухлядь какая-то – анализаторы эмоций! Почему не применила биомодуляцию видеообразов, или психограф в крайнем случае? Ничего бы с ним не случилось! Допрос так допрос. Больше бы было уверенности, что говорит начистоту. А так думай, гадай: вдруг ловкая, хитрая бестия!.. – Однако мои восклицания носили риторический характер: я имел дело с записью. А потому пробормотал напоследок: – Спрошу при встрече…

А вот скорой встречи-то как раз не получалось. Рика решила сама заняться штабом флота, найти способ осторожно проверить показания капитана «Осы» и действовать дальше по обстановке. При той ситуации, которая сложилась на Тарге, это было разумно. Я бы тоже не поручил в подобных условиях такую проверку никому из агентов. Но из-за этого она не могла сегодня присутствовать на переговорах, просила извинить за вынужденное отсутствие связи и выражала надежду на встречу завтра.

Впрочем, это никак не нарушало мои планы. Я сам не собирался присутствовать на открытии переговоров – отправлялся в военное министерство. А уж в том, что в предстоящей работе Рика вполне обойдется без моих консультаций, вовсе не сомневался.

«Возможно, завтра информации будет больше. Вот и поговорим».

Поднявшись от компьютера, я скинул халат и стал облачаться в парадный генеральский мундир. Поправил перед зеркалом ордена, смахнул невидимые пылинки с золотых нашивок. Перед военным министром хотелось предстать в полном блеске.