Текст книги " Москва коммунальная предолимпийская"

Автор книги: Владимир Фомичев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 15. Молочно-товарная ферма

Как-то раз Борис спросил меня:

– Ты, кажется, в проектном институте долго работал?

Я ответил:

– Ну ты же знаешь.

– И к тому же, – продолжил Борис, – темы проектов были для разных отраслей народного хозяйства.

– Ну, не совсем так: космическую и оборонную промышленность мы не затрагивали. Там сугубо своя специфика. Не лезли мы также в авиапром, кораблестроение и даже в машиностроение.

– Тут вот какое дело, – приостановил моё перечисление Борис. – По решению сверху, – он ткнул указательным пальцем в потолок, – многим предприятиям, учреждениям и институтам, таким как наш, вменили шефство над сельхозпредприятиями. На долю нашего института выпала молочно-товарная ферма. Мы время от времени посылаем туда своих людей по разнарядке на различные работы. На последнем совещании в том районе, где находилась наша молочно-товарная ферма, местное начальство немного пристыдило нашего директора: имея такой мощнейший научно-исследовательский потенциал, свой экспериментальный завод, ваш институт мог бы придумать что-нибудь высокотехнологичное – ну, хотя бы для раздачи кормов, их переработки для коров и телят, особенно во время стойлового периода. – Тут Борис остановился, сделал несколько нервных затяжек и горестно закончил: – Директор, недолго думая, возложил это дельце на меня – как на самого закоренелого, исполнительного завлаба. Я же про рога и копыта узнал в основном из художественной литературы.

Я слушал молча, покуривал, пускал кольца, сочувствовал своему другу, но в голову уже нестройной толпой полезли мысли на эту тему: как кормить животных в стойловый период.

– А что – тебе дали конкретное плановое задание или только тему обозначили? – спросил я Бориса.

– Нет, только так, общие пожелания, – Борис протянул мне фирменный бланк института. – Вот, подумай – может, что и посоветуешь, придумаешь.

– А что тут советовать – тут надо поработать! Если ты доверяешь мне, я берусь за это дело.

Лицо у Бориса просветлело: всё-таки как хорошо иметь настоящего друга! И тут же добавил:

– Всё, что надо и сколько надо, по первому требованию будет предоставлено – имеешь полный карт-бланш на все свои действия.

– Да, это будет необходимо, – согласился я, – мне много времени потребуется на разъезды: институт, МТФ, наш завод.

– А, тебе нужна машина!

– А вот только не это! Я люблю простор в своих действиях, а машина меня будет только связывать.

– Как знаешь – дело хозяйское. Вот, возьми из моих представительских резервов на дорожные расходы.

Сколько себя помню, как только появлялась какая-нибудь мысль, идея, заинтересовавшая меня, то всё во мне подчинялось этой мысли или идее до тех пор или пока я не реализовывал её или не отказывался от неё, как от невыполнимой. Так было и в этот раз. Сначала я решил выяснить, чего изволят жевать бурёнки во время их стойлового периода, и ради этого поехал в Подмосковье на молочно-товарную ферму. В небольшом кабинете заведующего фермой я пытался выяснить, что они хотят от нашего института и как они всё это представляют. Заведующий как-то оправдывался:

– Да мы и не ставили этот вопрос, это всё районное начальство. А мы что можем – сами придумываем. Особенно когда имеем какие-нибудь средства от реализации нашей продукции. Например, построили скотник для коров, телятник.

– А кто строил? – поинтересовался я, зная маломощность строительных организаций, особенно на селе.

Заведующий немного замялся:

– Да кто-кто? Бичи кавказские, естественно, – кого найдёшь.

– А как строили? По наитию, как получится?

– Ну, тут уж нет! Тут из района прислали нам проект. А бичи, надо признаться, разбираются в этом деле – построили очень качественно. Они и сейчас в соседнем колхозе что-то строят. Так что если что надумаем – можно опять их пригласить.

– Я, если Вы не возражаете, хотел бы посмотреть на Ваши телятники, коровники.

– Чего мне возражать, наоборот! Всё что интересует, – пожалуйста! Только я, – тут он замялся, – сильно растёр протезом ногу. Сейчас должна прийти наша Алёнушка (это так наш народ называет нашего зоотехника-ветеринара Елену Михайловну). Она у нас молодой специалист, но уж очень всем понравилась: и людям, и коровам, – заведующий выглянул в окно. – Да вот и она – легка на помине, бежит. Она Вас со всем и познакомит.

– Я бы ещё хотел с проектами. Если они у Вас, конечно, есть.

Заведующий порылся в большом шкафу и положил передо мной несколько типовых проектов, их строительную часть. Я переписал их номера, и как раз в это время вбежала Алёнушка.

После посещения МТФ я понял, чтó здесь требуется, и взялся за сам проект. В ход пошли технические библиотеки, архивы, подбор серийного оборудования, расчёты и эскизы нестандартного оборудования. Пришла нужда в работе нашего завода. Там, по моей просьбе, отвели небольшой полигон, где стали собираться закупаемые и свозимые транспортёры, котлы, печи, различные дозаторы. Изготавливались бункеры различной ёмкости. Всё это по мере поступления монтировалось лучшей бригадой завода. Ходило много любопытствующих:

– Это что такое будет?

Бригадир монтажников Женя Бураков – «прикольщик» и балагур – грозно сдвигал брови:

– Что же это такое? Опять охрану не выставили на секретный объект?

Иногда Женя брал несколько своих толковых монтажников и ездил со мной на ферму, где определили место для кормозаготовительного цеха. Я предоставил этот проект заведующему фермой и попросил его привлечь на это сооружение знакомых ему бичей. Но предупредил, что это нужно сделать очень быстро.

– Материалы у меня все есть, – ответил тот, – сделаем всё быстро и в лучшем виде.

Таким образом, у меня оказалось три рабочих места: ферма, завод и институт.

Глава 16. Побочный проект

Однажды, когда я чертил очередной эскиз, Борис подвёл ко мне молодого человека.

– Извини, старичок, за беспокойство, но вот этому парню нужно помочь. Эту квалифицированную помощь можешь оказать ему только ты.

– Хорошо, Борис Николаевич, – как можно официальнее ответил я Борису, – оставляйте объект Вашей протекции.

Указав своему гостю-просителю на стул рядом, я продолжил доделывать свой эскиз, заодно ведя с посетителем диалог-допрос. Вскоре выяснилась следующая картина: мой собеседник готовился к защите кандидатской диссертации, для чего понадобилось несколько чертежей. Выяснилось, что немаловажно: дедушка и папа – академики, и оба работают в Тимирязевской академии.

– Что же сам не пошёл по сельскохозяйственной проторенной дороге?

Диссертант без стеснения, так как последнее ему было совершенно не свойственно, ответил:

– Это просто из этических соображений. Потому что сейчас стали косо смотреть на протекционизм, патернализм, а если проще – то на блат и блатных. Вот академики, чтобы избежать подобных инсинуаций, меняются. Ты моего протеже защищаешь, а я – твоего.

Я отозвался поощрительно:

– Да, не зря же они, учёные, академики. Не чета простым жуликам!

Я снял с доски кульмана свой эскиз и спросил:

– Какой формат нужен?

Потомок академика посмотрел на меня чистыми, ещё не замутнёнными наукой глазами. Я пояснил, проведя пальцем по чертёжной доске, какой размер чертежа нужен. Тот раскрыл роскошную папку – скорее всего, из крокодиловой кожи, – и показал то место, куда будет вставляться чертёж. Я определил формат, заметил в его папке несколько эскизов и взял их.

– На эти эскизы нужны чертежи? – и, получив подтверждение, стал готовиться к черчению.

Тут мне в голову пришла деловая мысль – вот что значит общаться с учёным миром, наукой, так сказать! И начал я так брюзгливым голосом:

– Вот делаешь, делаешь, а никакого поощрения, никакой отдачи…

Голос клиента с готовностью:

– Если деньги, то пожалуйста.

– Да что там деньги, – отмахнулся я, – за наши рубли даже не всё купить можно.

– Ну а если валюта нужна – так я могу валюту.

– Ну-ну, валюта! Я патриот, – урезонил я.

– Ну, тогда я не знаю, чего Вы хотите.

Я быстро набросал на листе вопросник о сбалансированных кормах для молочного стада во время его стойлового периода, а также для телят, о количестве ингредиентов и подал этот листок начинающему учёному.

– Если сможете, то обратитесь к Вашему папе-академику для разрешения вот этого опросного листа.

Тот невозмутимо взял листок и ушёл, после того как я сказал ему, когда прийти за чертежами. Через несколько дней я лично вставил красиво исполненные чертежи в отведённые места папки.

В ответ он протянул мне фирменную папку сельскохозяйственной академии. Там были представлены новейшие разработки академии по кормам, кормовым травам и многое другое, чего я даже и не заказывал. Я поблагодарил его и хотел вернуть даже саму папку. Тогда даже упаковочные целлофановые пакеты ценились и имели многоразовое использование. Но тут на моё желание возврата папки я получил сакраментальное «Это всё в комплекте». Тут я решил польстить:

– А что, хорошо иметь такого папу – как всё быстро исполнено!

– Да тут папа ни при чём, я просто отдал записку его референту – и всё было сделано, – Помолчав, он добавил: – В моей жизни, в моём воспитании и образовании всё делала мама. Папа, иногда проходя мимо, спрашивал: «Ну, что, сын, учишься?». И на мой ответ: «Учусь, папа» поощрительно говорил: «Учись, учись, сынок».

Впрочем, так или иначе, эти полученные мной сведения очень пригодились для расчёта бункеров технологического оборудования, дозаторов. А вот когда я ознакомил с содержимым этой папки заведующего молочной фермой и нашу Алёнушку, все были в восторге. Они наперебой восхищались: ну прямо, гора с плеч! Мы теперь можем не только рассчитать, какие корма нужны, но и сколько. А какие здесь точные расчёты: когда, чего, кому и сколько. Вот что значит «учёные».

– Ещё бы – академическая база!

– Теперь мы можем прикинуть: если у нас чего своего нет – значит, нужно будет вовремя закупить на стороне, чтобы хватило на весь стойловый период. Хорошо, когда зерно падает на благодатную почву. Тогда и получается удовлетворение от своих трудов. И ничто так не унижает, как труд бесполезный, когда работа идёт насмарку.

Глава 17. Наша Алёнушка

До глубокой осени, а стало быть, до стойлового периода было ещё много времени. Кормозаготовительный цех был уже смонтирован, и начались пуско-наладочные работы. Бригада пуско-наладочного цеха с нашего завода находилась там почти безвылазно, но никто не жаловался. На свежем воздухе, на парном молоке они так посвежели («Да нам такой отдых даже не снился – лучше любого курорта, санатория!»). Из местных желающих, набранных заведующим фермой, они готовили специалистов по обслуживанию оборудования и работе кормоцеха. Прошло не так уж много времени – короче, столько, что наступила поздняя осень. Прошли ноябрьские праздники, все в кумаче и под громкую патриотическую музыку. И вот уже где-то в конце ноября, презренной прозой говоря, меня обеспокоил Борис.

– Тут вот какое дело. Обычно я тебя беспокою по пустякам: сгонять в командировку в Донецк, от нечего делать сработать кормоцех… кстати, о нём и пойдёт речь. Нашего директора как раз и пригласили на торжественное заседание по поводу открытия этого кормоцеха. Там будет районное начальство. Так вот, наш директор, как главный виновник этого торжества, будет почётным гостем на этом собрании. Он, чтоб не скучно было, пригласил и меня – в случае если понадобится ответить на технические вопросы. А ты же сам знаешь, что я в этих вопросах ни ухом ни рылом. Я об этом прямо и сказал директору и назвал тебя – автора этого сооружения. Так что, старичок, поезжай. Там, я полагаю, и банкет будет. А на столе, скорее всего, не одно парное молоко будет!

– Ладно, не тресни только от зависти! – я согласился поехать.

Оказывается, цех уже работал. Было много кумача с начертаниями: «Дадим!», «Выполним!», «Получим!». Я поинтересовался у Жени Буракова – бригадира наладчиков завода, которого никак не могли отпустить, так как боялись, что местные специалисты, им подготовленные, могут с чем-то и не справиться пока.

– Ну как, Женя, как техника?

– Вот уже две недели как включили – никакой заминки, отладили в своё время как надо.

Заведующий фермой отбросил свою солидность, забыл про свой протез и натёртую ногу и радостно шутил, встречая гостей. Только наша Алёнушка была как всегда в своей изящной рабочей одежде, приветливая и деловая. В это время шло кормление коров. Кормораздатчик, плавно передвигаясь, отмеривал порции в кормушку каждой коровы. Бурёнки за две недели уже привыкли к этому и солидно, не торопясь, принимались за еду. Некоторые коровы, до которых ещё не добрался кормораздатчик, нетерпеливо, но негромко мычали. Алёнушка, проходя мимо коров, называла почти всех по именам, на что они положительно реагировали. Из телятника в это время доносились молодые, звонкие, даже нетерпеливые голоса телят.

– Вот сейчас коровок накормим, потом и вам дадут, – утешала их наша Алёнушка. И что самое интересное – телята на время замолкали.

Члены представительной комиссии были очень довольны – очевидно, им нечасто приходилось встречаться с таким обществом. Трактора, машины, комбайны они знали, а тут что-то умное, необычное… Разные транспортёры подавали ингредиенты, где всевозможные измельчители, крошилки превращали их в массу, которая после тепловой обработки с добавлением нужных пищевых добавок подавалась в навесные кормораздатчики, а те, в свою очередь, негромко журча электромоторами, раскладывали корм в кормушки.

Один из членов комиссии даже пошутил: «Сам бы ел, да деньги надо!».

Вот так, осмотрев новый цех и восхищаясь им, члены комиссии направились на торжественное заседание.

Первым выступил представитель района. В частности, он очень славословил директора института за такое передовое внедрение науки, и не куда-нибудь в космос, а в сельское хозяйство – почитай на бренную землю. Потом поговорили и другие выступающие. Но я подумал, что все ждали выступление нашего директора института. Он это почувствовал, поднялся и отделался общими фразами. Типа, что он очень рад, что все очень рады, что все работники института тоже очень рады, что их работа приносит пользу в виде кормоцеха.

Заведующий фермой давно уже поглядывал на меня и, наконец, не выдержал. Обращаясь к директору института, он попросил:

– Я бы очень хотел, чтобы выступил ваш научный сотрудник, который непосредственно занимался кормоцехом.

Директор охотно закивал головой.

– Да, конечно, поясните вкратце, – обратился он ко мне.

Я, разумеется, предвидел такой оборот дела, и чтобы меня не застали врасплох, заранее приготовился. Но, клянусь мамой, как говорят кавказцы, моё выступление поразило собрание своей необычностью!

– Говорить о технической стороне цеха, о его оборудовании, я думаю, вряд ли кому будет интересно, а результат его работы вы все видели. Особенно это ощутили, как мне кажется, коровы. Из выступлений предыдущих товарищей я отметил, что, несмотря на стойловый период, удои, вместо того чтобы уменьшиться, значительно увеличились. Заметил я и другие проблемы. Увеличение надоев молока, как это ни покажется странным, вызвало даже проблемы, определённые заботы: куда девать это дополнительное молоко.

– Да уж, – вздохнул заведующий фермой, – проблема, да ещё какая! Молокозавод и так имеет мощности никудышные, а уж добавочные поставки молока совсем брать отказывается, хотя молоко и так берёт по очень низким ценам. А ведь дополнительные корма приходится закупать. Так что даже и не знаем, что делать.

– А сделать можно вот что, – я возобновил свою прерванную речь, заодно прибавив в ней энтузиазма, – вам нужно самим перерабатывать свою молочную продукцию. А затем самим её и реализовывать.

– Это как это, как это? – зашумели члены комиссии, почувствовав какую-то необычную интригу.

Я достал из своей папки красиво оформленный буклет, или проспект:

– Вот это то, о чём я сейчас говорил. Это небольшой молокоперерабатывающий цех. Он может переработать всю вашу продукцию на молочные изделия, такие как масло, сметана, сыры, творог, – короче, несколько десятков молочных изделий. У этого небольшого молочного цеха есть упаковочная линия, так что все эти молочные изделия будут красочно упакованы, расфасованы по граммам, литрам. Да такую вашу продукцию с руками оторвут на реализации, магазины, многочисленные павильоны, ларьки, а в принципе, когда у вас будет много денег (в этом я не сомневаюсь), вы можете строить свои фирменные магазины, со своим фирменным знаком! Я даже мысленно вижу его. Это лицо очень красивой девушки, а полукругом надпись: «Наша Алёнушка».

Тут присутствующих окончательно прорвало:

– О! Да как это здорово, дайте мне творожок «Наша Алёнушка»! А мне пакетик… нет, несколько пакетиков молока «Наша Алёнушка».

Наша Алёнушка, успевшая переодеться, сидела, зардевшись до слёз, но чувствовалось, что это ей нравится. Когда все немножко успокоились, я прибавил, показывая на свой яркий проспект:

– Вот этот цех можно приобрести у наших соседей – финнов. Наша промышленность таких перерабатывающих комплексов не выпускает, так что кое-что разрозненное. А тут финны, если им заказать, сами привезут этот цех, смонтируют и сдадут под ключ. Заодно и обслуживающий персонал обучат. И всё если это не за несколько дней, то за считанные недели максимум.

Решить это можно через ваше сельскохозяйственное министерство, через их торговое представительство. И я протянул этот красочный проспект очень заинтересовавшемуся главе района. Тот полушутливо, полусерьезно обратился к нашему директору института:

– Толковый, этот твой парень – не уступишь его нам?

Директор в том же тоне ответил:

– Такая корова нужна самому.

Глава 18. Опять поворот

Мы сидели в кабинете директора, покуривали, беседовали. Борис только что пришёл с учёного совета, где выступал директор и где он очень хвастался содеянным кормоцехом и похвалами местных руководителей.

– После собрания директор расспрашивал меня о тебе, – произнёс Борис, и в голосе его послышались тревожные нотки.

– А это что значит? – переспросил я.

– А это значит, что заберёт он тебя к себе, – сердито сказал Борис.

– Это как это заберёт, куда?

– Ну, я думаю, на первый случай, сделает тебя своим референтом.

Помолчали, покурили.

– А избежать этого никак нельзя? – спросил я.

Борис ответил:

– Знаешь, начальник, у которого фамилия оканчивается на «ко», не терпит никаких возражений от своих подчинённых.

– Ладно, Боб. Бежать мне надо.

– Беги если надо, я не задерживаю, – сказал Борис и посмотрел на часы.

– Я имею в виду, что бежать мне надо с работы. Для моих жизненных планов такая карьера не подходит. Мне нужно наблюдать различные стороны жизни, быть самому активным её участником, а эта наукообразная рутина меня проглотит.

– Знаешь, старичок, я, может быть, единственный человек на свете, который так понимает тебя и искренне желает удачи. Так напутствовал меня, Борис, друг мой!

Глава 19. Квартирный вопрос

В детстве я жил в большой семье, студенческие годы прошли в общежитии, не преминул пожить я и в коммунальной квартире – правда, это не та коммунальная квартира, где на двадцать комнат всего одна уборная, здесь комнат было всего три. Да и квартира была не какая-нибудь «хрущоба», а построенная по старым проектам, с высокими потолками, просторными коммуникациями и подсобными помещениями, а также местами общего пользования. И это всего-навсего на три комнаты. Живи и будь счастлив, не горюй! И, как говорится, было бы хорошо, да нехорошо. Это «нехорошо» исходило от соседей. Особенно одной из них, которая так поднаторела в коммунальных склоках, что без них даже кушать не могла. Зато после густого басовитого лая с площадным матом она на кухне прямо из кастрюли черпаком жадно поглощала своё тухловатое варево. Меня эти склоки, ругань с матом до поры не касались, но пришла пора. А случилось это так. На майские праздники ко мне приехали погостить сестра с мужем и сыном лет пяти. Рано утром я встретил их на вокзале, привёз домой. Сестра привезла с собой телячьи ножки, чтобы сварить из них холодец. Она положила их на тарелку и двинулась на кухню.

Вдруг страшный рёв с матом потряс квартиру. Я выскочил в коридор. Посередине коридора стояла испуганная сестра, на полу валялись телячьи ножки. В нескольких шагах стояла разъярённая соседка. Не знаю, как я сдержался. Увидев меня, соседка замолчала.

– Вы извините, я забыл представить вам свою сестру, которая приехала погостить ко мне на праздники со своей семьёй.

Муж сестры и ребёнок тоже выскочили в коридор и наблюдали эту картину.

– Пойдём на кухню, – обратился я к сестре, – я покажу тебе свой столик.

Мы прошли мимо остолбеневшей соседки. Могу поручиться, что это было с ней в первый раз, да и последний.

На шум вскоре вышла вторая соседка – заведующая овощным ларьком, такая же мощная и басовитая. Они, отдохнув за ночь, тут же сцепились со свежими силами. Кстати, сестре больше не мешали, да и присутствие ребёнка их немного утихомирило.

Москва быстро расширялась, всё более поглощая районы Подмосковья. Новостройки быстро заселялись – и тут возникла большая нужда в работниках коммунального хозяйства. В одно из таких районных жилищных управлений и привела меня мысль: устроиться на работу с целью получить отдельную квартиру, хотя бы даже служебную, но отдельную. В отделе кадров ко мне отнеслись очень заинтересованно. Мне объяснили, что всем поступающим на работу предоставляется служебное жильё. На рабочие специальности одиноким выдаётся комната в малонаселённой квартире. А инженерно-техническому персоналу, даже одинокому, предоставляется отдельная служебная квартира. Я устроился на работу, мне указали микрорайон, где я должен буду работать, а также номера домов и служебных квартир с комментарием: «выберите, которая Вам подходит, и выдадим Вам ордер на неё». У меня даже немного закружилась голова от предвкушения счастья.

С работой я быстро освоился, но, как потом выяснилось, не вник в тонкости, а они-то и были доминантой для тех людей, которые решали свою жилищную проблему за счёт служебной жилплощади. Поэтому мне следовало начинать именно с этого вопроса. Я же с группой рабочих, в которую входили электрики, слесаря-сантехники, плотники, дворники, уборщики, стал заниматься исключительно заселением домов. Я быстро понял, что работа по заселению – это Клондайк. Поднаторевшие на заселении работники, не стесняясь, хвастались: люди, получившие ордер на квартиру и приехавшие на заселение, размягчены и доверчивы, как дети, поэтому денег не жалеют. Платят за любые услуги по очень высоким тарифам, то есть рваческим. А так как строители оставляли очень много недоделок, брака, то было где поживиться. Плотники врезали замки в двери, электрики вешали люстры, ставили розетки, выключатели. Слесари-сантехники занимались сантехникой. Один дом заселяла техник-смотритель, так она вот до чего додумалась: садясь за стол, она ставила рядом с собой строительную каску, а в неё клала несколько купюр, обращала внимание на будущего жильца только после того, как он, догадавшись, не посылал в каску «свой взнос». А вот двое друзей – Янин и Манин – хвастались: мы на заселении освоили все работы – можем оказать новосёлам любые услуги.

Сначала мы почти все деньги, которые зарабатывали на заселении, пропивали, а потом решили собирать их. Поработав на нескольких заселениях, мы собрали взносы на кооперативную квартиру. Правда, я тоже не сидел сложа руки, хотя не оказывал новосёлам таких услуг, за которые можно было брать с жильцов деньги. Я выявлял по жалобам жильцов строительные недоделки, связывался со строительными организациями, понукая тех исправлять свои недоделанные работы и не получая за это никакой мзды, или, как говорят, моржи. Из списка данных мне служебных квартир я сразу же отверг те, которые расположены на первых этажах..

Но, к моему счастью, одна однокомнатная квартира оказалась на четвёртом этаже девятиэтажного дома. Вот её я и избрал себе. Часто бегая по объекту, я забегал сюда, в эту квартиру, которую стал считать почти своей. Даже забрал себе ключи от неё. Но вот однажды, проходя мимо, я увидел в окне моей квартиры свет. Как это? Я заходил в эту квартиру только днём, но не ввернул даже лампочки – так откуда же там свет? Я быстро поднялся на четвёртый этаж (лифт пока ещё не работал, так как дом был заселён ещё не полностью), я уже хотел вставить ключ в замочную скважину, но понял, что это будет лишнее, ибо в двери красовался новый замок.

Я нажал кнопку звонка. Дверь почти тут же открылась – на пороге стоял работавший на заселении плотник, только не с моего участка. Увидев меня, он радостно приветствовал:

– А, заходи, гостем будешь. А то я вот только что заселился, а выпить не с кем. Так что первым гостем будешь. Я постарался скрыть свою оторопелость от такой неожиданности.

– А это не самовольное заселение? – поинтересовался я. В тоне моего вопроса прозвучали даже некоторые прокурорские нотки.

– Да ни в коем случае! Мы, как говорится, законы знаем. И не только знаем, но и не нарушаем их! – самодовольно заметил тот.

Он протянул мне ордер белого цвета, что означало ордер на служебную жилплощадь. В последующем разговоре выяснилось, что начальник ЖЭКа – очень давнишний его приятель, они когда-то вместе работали плотниками. Потом Егорыч вступил в партию и совершил очень быструю карьеру – от техника-смотрителя, до начальника ЖЭКа, – заимел своих покровителей в жилуправлении и уже давно работает на заселении. Заселит какой-нибудь микрорайон и двигается дальше, на новое заселение, как скотина на свежее пастбище, так как это очень доходно, выгодно.

– Вот он мне и сделал эту квартиру – не бесплатно, правда. А по-приятельски содрал с меня даже очень круглую сумму. Хотя, надо сказать, такая квартира и стоит этого. А что? – вдруг спросил он, как бы догадавшись. – Тоже приглянулась эта квартира?

Я не стал скрывать и согласился.

– В таком случае, – просветительно поучил меня хозяин моей квартиры, – нужно было прежде всего и заниматься этой квартирой: как минимум сразу врезать свой замок и не вылезать из жилуправления, пока не получишь ордер. Работа не Алитет – в горы не уйдёт.

Досадно и обидно было всё это слышать. Но это был социалистический реализм – самый гуманный и справедливый. Эпоха подлецов, несунов и стукачей. В это же время там, где была моя комната, происходили вот какие события.