Текст книги "Золотой ключ"

Автор книги: Владимир Старкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

4

Андрей Иванович Труболетов родился в русской деревне со странным названием Новый Копыл. Поселение тянулось длинной полосой вдоль берега красивой реки с поэтичным именем Красивая Меча. Как сейчас бы сказали, все участки располагались исключительно на первой береговой линии. Реку от домов отделяла не очень широкая полоса огородов и проселочная дорога. В непосредственной близости к реке ничего не строили, так как во время весеннего паводка Красивая Меча иногда разливалась настолько широко, что вода подходила к порогам домов. Второй линии не было как таковой. Далее за домами шли опять огороды и бескрайние поля. Отец Андрея Ивановича работал на большом и громко рычащем тракторе, а мать была дояркой. Старший братишка Иван с поразительным рвением во всем старался помочь своим родителям по хозяйству. Несмотря на то что он всегда был чумазым, с косматыми вихрами, общий вид у него был не по-детски деловой. Появившемуся на свет братику он сказочно обрадовался, решив, что теперь они вместе будут помогать своим маме и папе. Правда, первые несколько лет старшему Ивану пришлось заботиться и о младшем Андрее. Иван был сильным и рано повзрослевшим пареньком. Он очень любил родную деревню и не сомневался, что, когда он вырастет, сделает все от себя зависящее, чтобы его Новый Копыл стал еще краше, а люди – веселее и радостнее. К маленькому братику Иван прикипел всей душой и не раз признавался сам себе, что Андрейку он любит на одну капельку больше, чем маму, и на две капельки больше, чем папу. А родителей он просто обожал и был им верен и предан с самого своего рождения и до последнего дня их жизни, да и сейчас, будучи пожилым человеком, любил и уважал отца и мать, которых проводил в последний путь много лет назад.

Мальчишкой Иван мечтал, что они с Андрюхой построят большой-пребольшой дом в конце деревни. А где еще строиться? Потом оба женятся, причем сыграют свадьбы в один день. Вместе.

Жены им нарожают детей, и заживут они с Андрюхой большой и дружной семьей в здоровенном красивом доме. «А потом, братуха, – любил помечтать Иван, – мы с тобой построим на реке причал. Настоящий. Для больших кораблей. И к нам в Новый Копыл будут приплывать люди из разных городов и далеких стран. Красота».

Андрей с уважением слушал Ваньку, однако где-то в глубине души он не жаждал жить одной большой семьей со своим братом и его будущей супругой. Жениться в один день он не хотел еще больше. И вообще Андрюха мечтал строить дома до неба. Высокие-превысокие, намного выше, чем в близлежащем городе, куда они иногда ездили с родителями за покупками.

Мальчики взрослели, и Андрюшка все больше убеждался, что играть свадьбу в один день с братом он уже точно не станет. А вот строить такие дома, какие он видел в фильме, который однажды крутили в клубе, что-то про американских шпионов, он очень и очень хочет. Андрей даже иногда набирался смелости и говорил брату, начиная издалека: «А может, нам, Вань, когда мы вырастем, вместе поехать в город, выучиться на строителей, и тогда мы с тобой сможем строить такие высоченные дома, как в том фильме, помнишь?» Ивану подобные речи категорически не нравились. «Мы с тобой, братишка, будем строить высоченный дом здесь, на берегу реки. В три, а если ты захочешь, даже в четыре этажа. Потом закатим веселую двойную свадьбу и заживем лучше прежнего. А учиться мы сможем и здесь, что, ты думаешь, батя нас на тракторе не обучит? Запросто, даже не сомневайся».

Андрею было ужасно стыдно перед лучшим другом и братом за то, что он уже точно знает: не будет двойной свадьбы, четырехэтажного дома на берегу прекрасной реки детства, ведь он мечтает поступить в строительный институт. И обязательно будет там учиться. Он пока не представлял, каким образом сможет построить высоченный дом. Он не знал, кто ему разрешит соорудить такой же небоскреб, какой он видел в кино, но в том, что он его непременно построит, нисколько не сомневался.

Время бежало в своем привычном темпе. Разве что чуть-чуть быстрее от года к году. Ребята по-прежнему оставались не разлей вода. С той единственной разницей, что Иван мечтал о большом семейном доме, новеньком тракторе и честном труде на благо родной деревни, о чем он всегда и много говорил. А младший брат планировал окончить инженерный институт и построить хотя бы одну башню своей мечты. Правда, об этом он говорил очень редко и не очень убедительно, так что его слова всерьез никто не воспринимал. А любимый брат Иван от таких речей только расстраивался и не мог понять, для чего младший его нарочно подкалывает, ведь все уже решено еще с раннего детства. Даже когда Андрюха еще и говорить толком не мог, все уже тогда было понятно. Единственное, что, наверное, было слишком нафантазировано, – это прибытие в деревню больших кораблей.

Окончив школу, Иван ушел служить в армию. На прощание он обнял Андрея и прошептал ему на ухо: «Эх, брат, если бы мы с тобой были двойняшками, сейчас разом бы ушли, вместе вернулись бы и стали бы строить наш новый дом, а то мне потом тебя еще ждать целых два года. Я, наверное, не вытерплю и начну закладывать фундамент без тебя, а ты придешь и… Ладно, давай, я пошел». Иван сел в автобус и упылил вместе с еще двумя пацанами из их деревни. Андрей стоял у клуба, и по его щекам бежали слезы. Как он будет теперь без Ваньки? Как он потом сможет объяснить своему брату и другу, что ему надо уезжать в институт? Ведь это тоже его мечта, о которой Иван, между прочим, много раз слышал, просто почему-то не воспринимал его слова всерьез, поскольку все решил за двоих и свыкся с этой мыслью. Как он, Андрей, таким поступком перечеркнет самую светлую мечту Ваньки? На душе было грустно как никогда. Казалось, что вся земля наполнилась какой-то тягучей и серой тоской.

Но время делает свое дело. И горечь расставания довольно быстро растворилась и окончательно ушла. Все зажили своей жизнью, естественно, не забывая о солдате Ивана. Часто вечерами все вместе писали ему письма. Обычно это выглядело так: мать сидела за столом с ручкой в руке, а Андрей с отцом ходили вокруг нее и наперебой подсказывали, что написать. В результате такого совместного творчества письма получались какими-то корявыми, но однозначно позитивными. Ответ на них приходил в конверте с надписью «Труболетовым» и был адресован всей семье. А еще Андрюха отдельно писал своему брату. Рассказывал о событиях, произошедших в их деревне, о соседях, об их друзьях, о девчонках, обо всем. Ответ на такие письма имел надпись: «Труболетову Андрею». Если почтальон Тамара Ивановна встречала Андрюшку и у нее было письмо для него, то, чуть завидев его, она громко кричала: «Давай беги, тебе опять персональное, наверное, секретное послание!» Забавно, конечно, но со временем это «секретное» преобразовалось в имя нарицательное. Например, когда Андрюха пробегал мимо Тамары Ивановны, он уже на автомате спрашивал:

– Секретного нет?

– Нет, дорогой мой.

– Жаль.

– Зато есть обычное.

– Тоже хорошо, – вздыхал парень. – Ну, вы его тогда, теть Тамар, в ящик бросьте.

– Хорошо, кину. А тебе только секретные подавай?

– Ага, – отвечал он, теряя интерес к почтальону.

В своих письмах Андрей старался не поднимать тему своего поступления в институт и вообще избегал всего того, что расстроит брата. «Ну зачем? Человек и так оторван от дома, находится в не самых простых условиях, а я ему буду еще и нервы трепать», – так рассуждал младший брат. По сути получилось так, что Андрей готовился к поступлению в строительный институт, и родители об этом знали и одобряли его выбор, а Иван, засыпая после отбоя, продолжал мечтать о большом доме на берегу реки. И так продолжалось долгих два года. Зерно разногласий между братьями хорошо себя чувствовало в благодатной почве и готовилось дать свои всходы. И оно их обязательно даст, вот только надо дождаться, когда Иван вернется из армии.

5

Пришла весна, а вместе с ней и отслуживший Иван. Андрюха искренне радовался возвращению брата. Гулянку закатили как положено: с гармонью, песнями и плясками. Когда разошлись последние гости, Иван обнял за плечи Андрюху.

– А ты в каких войсках служить хочешь? Могу дать тебе дельный совет.

– Вань, я вообще служить не хочу, если честно.

Иван просто не поверил своим ушам.

– Не понял. Как это вообще не хочешь?

– Ну как, вот так. Не хочу и все.

– Вот это дела, – не находя, что и сказать, растерялся старший брат.

– Вань, я буду поступать в строительный институт, а там военная кафедра. Окончу, буду инженером, а заодно и лейтенантом запаса. Вань, поехали вдвоем поступать. Ты же всегда хотел, чтобы мы по жизни были вместе.

– Я-то хотел, да вижу, у тебя другие желания. А как же наш дом, свадьба в один день, все, о чем мы так мечтали?

– Вань, но это же ты один за нас решил, а я тебе всегда говорил, что хочу быть строителем. Мечтаю возвести первый в Советском Союзе небоскреб.

– Все с тобой ясно, строитель небоскребов, – Иван тяжело вздохнул и ушел спать на сеновал. Он даже не мог оставаться в одной комнате с человеком, которого так любил, в которого верил и который с такой легкостью, как казалось Ивану, его предал.

Отношения были не то что испорчены – просто разорваны.

Андрей неоднократно пытался поговорить с Иваном, но тот на контакт не шел и идти не собирался. Мать с отцом старались убедить старшего сына, что, раз Андрей хочет, пусть едет и поступает в институт. Это даже хорошо, в семье будет хоть один инженер. Но от этих бесед Ивану становилось еще мерзостней на душе. Ему казалось, что брат его предал, а родные и самые близкие люди, мать и отец, еще и пытаются Андрюху оправдать.

Обстановка в доме стала тяжелой и мрачной. И теперь только отъезд Андрея мог как-то ее разрядить. Некогда бурлящий жизнью и весельем деревенский дом превратился в унылое серое помещение, где никто не находил себе места. Мать вся извелась и, казалось, почернела от неожиданного конфликта между сыновьями. На самом деле все это даже нельзя было назвать ссорой, скорее Иван объявил бойкот Андрею, а заодно и родителям, и всему миру. Отец старался как можно позже вернуться с работы, и такое понятие, как семейный ужин, растворилось в этом тоскливом болоте, как сахар в стакане с чаем.

Наконец-то Андрей окончил школу и собрался в город. В день отъезда младшего брата Иван даже не вышел из своей комнаты, а на обращение Андрея не откликнулся и притворился спящим.

– Эх, брат Иван, – вздохнул Андрюха и вышел из дома.

Родители приготовили ему в дорогу сумку с домашней едой, проводили до остановки и пожелали больших успехов. Мать всплакнула на прощание и помахала бордовым платочком вслед уезжающему автобусу. На душе скребли кошки, и хотелось плакать, но вскоре настроение улучшилось, а потом и вообще все встало на свои места. И в памяти Андрея остался только бордовый платочек, мелькающий за пыльным стеклом удаляющегося автобуса. Так и должно было быть, ведь человек идет к своей мечте, а это надо делать бодро и непременно в хорошем расположении духа. Тогда точно все получится.

Далее был строительный институт. Замечательная студенческая жизнь, полная дневных красок и тусклых вечерних железнодорожных вагонов, разгрузка которых давала средства к существованию. Такая подработка в те времена была популярным у студентов способом разжиться деньгами. Потом начались замечательные поездки со стройотрядом. Тоже излюбленное студентами времяпрепровождение летом, дающее хорошие деньги и море позитива. Позже нашлась замечательная невеста. Далее институт плавно перетек в аспирантуру, невеста стала женой. Родился сын, а там и дочка. А дальше – большое и могучее строительное управление. Великолепная карьера. Все складывалось как по нотам. Лучше и невозможно было представить.

Однако отношения со своим братом Андрей Иванович так и не наладил. Сколько ни пытался он убедить Ивана, что не предавал он его и тот ему по-прежнему дорог, все было бесполезно. Иван, как это ни прискорбно звучит, фактически отказался от некогда горячо любимого Андрюшки.

А позже пришла перестройка. Развал Советского Союза. Приватизация, в которой Андрей Иванович поучаствовал вполне по-взрослому, по-ленински, засучив рукава.

Да, мечты сбываются!!! Андрей Иванович не только построил дом своей мечты, но и сколотил очень приличное состояние. Он безнадежно не дотягивал до миллиардера, однако при всем при этом его все очень и очень устраивало. Жизнь удалась. Он был в этом абсолютно уверен. Вот только иногда делалось бесконечно тоскливо от того, что нет рядом с ним его родного и когда-то близкого человека Ваньки. Эх, Ваня-Ваня.

6

– Может, вас, конечно, это и удивит, но в настоящее время я руковожу и заодно владею крупным строительным холдингом. Я строю высокие и красивые дома, о которых мечтал еще с детства. Что интересно, возвожу я высотки, а сам живу в одноэтажном доме.

– Странно, если Вы такой, надо полагать, богатый дядька, что же вы не смогли построить себе любимому хотя бы двухэтажный дом? – перебил Андрея Ивановича Славка.

Строитель улыбнулся и, видимо, стал подбирать правильный ответ, безобидный и, главное, понятный. Но по его улыбке Виктор мгновенно прочитал, какая социальная пропасть лежит между ним и этим пожилым человеком. Правда, тем же самым хотел поинтересоваться он сам, но где-то в глубине души подозревал, что вопрос, скорее всего, глупый. Хотя почему так, Виктор еще не знал, но понимал: раз человек строит небоскребы, а живет в одноэтажном доме, значит, так надо.

– Понимаете ли, мой юный друг, – начал Андрей Иванович, – ведь комфортное проживание в доме определяется температурным режимом, освещением, видом из окна, удобством и доступностью сантехнических помещений, много еще чем, и, естественно, площадью. Так вот, я не сказал, что у меня маленький домик. Я сказал, что он одноэтажный. Просто строить одноэтажные дома достаточно дорого по целому ряду причин. Начиная с самого главного – земля в большой цене, а под трехэтажный домик такой же площади нужен участок в три раза меньше. И заканчивая стоимостью фундамента и крыши, которых под трехэтажный дом нужно в три раза меньше, чем под одноэтажный.

«Да, правильно все-таки, что это спросил не я. Но хорошо, что этот вопрос вообще всплыл. А то бы я всю жизнь так и хвастался, что у меня в Подмосковье трехэтажный дом общей площадью семьдесят пять метров», – про себя отметил Виктор.

А Славка слушал строителя, слегка приоткрыв рот. «Наверное, у него была мечта – большой двухэтажный дом… И теперь она неожиданно рассыпалась. Но ничего, сейчас она соберется воедино и трансформируется в одноэтажный, как у Андрея Ивановича, домик», – такие мысли появились у Виктора, когда он посмотрел на увлеченно слушающего Славку.

– На чем я остановился? Строю я большие и, надо признать, красивые дома. Для меня, кроме получения прибыли, этот процесс имеет какое-то более серьезное значение. Я не могу построить страшный дом. По мне, может, это и звучит странно, однако лучше я заработаю меньше, но мое здание будет радовать людей. Ведь заметьте, когда вы идете к себе и вам нравится ваш дом, не имеет значения, маленький он или многоэтажка, важно то, что вам хорошо в вашем жилище. И в этом случае вы возвращаетесь к себе на позитиве. Согласны со мной? А если вы обитаете в некрасивом сером здании, а таких знаете сколько? То, скорее всего, при подходе к дому ваше хорошее настроение пропадает. Конечно, не до конца, но что-то, несомненно, уходит. Я не кровожадный, но я бы расстреливал тех, кто строит уродливые дома для людей. Хочешь возвести страшилище – строй себе. А людям не смей. Я даже скажу вам больше. Возвращается человек с работы к себе в плохом настроении, а перед ним открывается вид на его дом-красавец. Может, симпатичный, как игрушечка, а может, строгий и очень-очень солидный, знаете, когда ничего лишнего. Невеселый человек посмотрел на свой дом и думает: «А что я, собственно говоря, расстраиваюсь? Я, с Божьей помощью, вон в каком красивом месте живу. И все, что меня сегодня беспокоит и раздражает, уйдет, а мой красивый дом останется». И человек переступает порог своего жилища, уже сильно успокоившись, и не несет весь негатив, который у него накопился, в семью, а оставляет его, как перед крепостными стенами, – перед своим подъездом. Так что дом, друзья мои, – это не просто так. Это философия в камне, ну или, может быть, в дереве. Мой дорогой брат Иван мечтал, что мы с ним построим трех– или четырехэтажный дом на берегу тихой реки нашего детства и будем всю жизнь вместе. А я не дал этому сбыться. А разрушенная детская мечта – это напрочь помятая жизнь. Зато свое собственное заветное желание я вырастил и реализовал, да еще с таким размахом, о каком в годы СССР я и думать не мог. Кто же в Советском Союзе мечтал стать капиталистом? Петя, ты кем хочешь стать? Трактористом. Молодец. А ты? Летчиком. Умница. А я хочу капиталистом!!! Совсем рехнулся. Вон из класса. Родителей в школу. Но дело в том, что я, наверное, и мечтал стать капиталистом. Я тогда просто не знал, как это называется. Я хотел строить высокие-превысокие дома, которых не было в СССР, и такого вида, какого сам захочу. Вот я нарисовал здание, обязательно красивое. Потом взял и построил. И чтобы люди, которые будут мне помогать на кране, на бетономешалке, все слушались только меня. И тем, кто лучше работает, я больше зарплату платить стану. А чтобы я везде успевал, меня на машине будет возить какой-нибудь грузин. Они быстро ездят. Грузин непременно усатый, а машина, конечно, черная «Волга». И при всем при этом зарабатывать я стану больше, чем любой, кто работает со мной. Почти так, как космонавт, потому что строить красивые дома – тоже дело почетное. А сейчас я зарабатываю несравненно больше, чем космонавт. Кто бы мог предположить, что все вот так обернется? И вот если бы не упертость моего брата Ивана, мы бы с ним могли и работать вместе, и жить рядом. Но, с другой стороны, надо отдать ему должное, что живет он более чем скромно. А мог бы в любой момент получить какие угодно блага, доступные современному человеку. И для этого Ивану всего-то надо сказать: «Андрюха, я не держу на тебя зла. Честно». И я, как шейх средней руки, предоставил бы ему все, что можно пожелать: дом, квартиру, машину, парусник, прислугу, счет на его имя с умопомрачительной цифрой. И он, говнюк, об этом знает и не идет на контакт. Вот такой у меня гордый и независимый брат. Я бы заплатил любые деньги, чтобы этот упрямый негодяй перестал дуться на меня и мы зажили бы с ним, как он захочет: хоть по соседству, хоть под общей крышей. Я даже готов поселиться в трехэтажном доме, как он мечтал в детстве, но со своим братом. Ведь жизнь почти прошла. И я же не виноват, что не положил свою жизнь на алтарь его мечты. И он не виноват вообще ни в чем. Он просто хочет жить на своей земле и так и делает.

– Простите, а что Вы про деньги сказали? – робко поинтересовался Славка.

– Я про деньги на дню по сто раз говорю. Вы сейчас про какие именно деньги?

– Про любые.

– Что значит про любые? – насторожился Андрей Иванович.

– Вы только что сказали, что заплатили бы любые деньги, чтобы ваш брат перестал сердиться на вас и приехал бы к вам из своей деревни, – мягко продолжил Славка.

«Ничего себе разговоры, – полудремавший Виктор как бы проснулся и всерьез заинтересовался, казалось бы, беседой ни о чем. – Ну-ка, ну-ка, интересно, что за этим может последовать. А этот чудик – далеко не дурак, вон как уцепился за случайно брошенное слово. Интересно. Продолжайте», – он мысленно взмахнул дирижерской палочкой.

– Ну и в чем вопрос?

– Вопрос в том, насколько это большие деньги в вашем понимании – любые, – крайне деликатно продолжал Славка.

– А Вы с какой целью сейчас об этом спрашиваете?

– Мне очень интересно, что называют любыми деньгами люди, которые живут в одноэтажных домиках. А еще… – он замялся.

– Что? Смелее, Вячеслав, – и Андрей Иванович широко улыбнулся, ободряя Славку.

– Ну, например, может, я съезжу к вашему брату и расскажу ему, что вы нормальный человек. Что у вас тоже была мечта. Вы же не злитесь на брата, что он не поехал с вами поступать в институт, а он почему должен дуться? Это неправильно. Вы родные люди. А жизнь достаточно быстротечна, – выпалил неожиданно для себя Славка. – Как-то вот так.

Виктор молчал и слушал, Славка ожидал ответа на свой вопрос, а Андрей Иванович погрузился в раздумья. Строитель вообще имел привычку не отвечать, не подумав. Он никогда не стеснялся взять во время переговоров паузу, чтобы все обмозговать. Возможно, эта его привычка все-таки является хорошей, а не плохой. Во всяком случае, он на коне, и этот конь полон энергии и сил.

– Неожиданное предложение. За какое-то достаточно короткое время Вы, Вячеслав, два раза сумели погрузить меня в глубокие раздумья. Обычно я знаю ответ на вопрос, который только собираются задать. И что же Вы предлагаете? Вы поедете к Ивану Ивановичу и каким-то известным только вам способом сможете достучаться до сознания моего брата и убедить его, что я ни в чем не виноват и вообще мы родные люди, поэтому, несмотря на многолетний разрыв, должны быть вместе?

– Я не то чтобы предлагаю, я просто подумал, – Славке стало неловко за свое нахальство. А может быть, это было вовсе и не нахальство.

– Мне бы хотелось, чтобы это было так, – вслух стал размышлять Андрей Иванович, – но я как-то смутно представляю, что к моему брату приедет молодой человек, мягко говоря, с таким вот залихватским видом, начнет что-то про бельмесы. Выяснит, что у моего брательника их либо не хватает, либо, наоборот, они в переизбытке. Потом вы, Вячеслав, продолжите, мол, мы познакомились на лавочке с маразматиком Андреем Ивановичем, и вот я здесь. Короче, собирай вещи, старый хрыч, и поехали. Все не так просто, как кажется. Вы думаете, что я расстался с братом и мы больше не виделись? Я каждый год ездил в деревню, пока живы были родители.

Что интересно, коллеги по работе в отпуск отправлялись на Черное море, некоторые даже на Балтийское. В те времена поездка в Юрмалу была почти что заграничной. Так вот, мои коллеги ездили на моря, а я – к родителям в деревню. Я даже побаивался разговоров про отпуск, потому что мне было неловко перед сослуживцами, ведь я ни разу не был на море. Да мне и не хотелось туда. Это я потом понял, почему у меня не возникало такого желания. Только потому, что я никогда там не был и не жил жизнью, так сказать, курортника. О, теперь я очень люблю море и обожаю жизнь отдыхающего человека. Я даже построил несколько красивых зданий с видом на море. Но это я опять про свои любимые дома. Море, от него такая идет энергетика… Или не знаю, как это правильно называется, но что-то необычайно сильное и позитивное. Ладно, я увлекся. Так что, Вы, Вячеслав, знаете какие-то хитрые слова, которые могут стать волшебным ключиком к человеку?

– Вы меня извините, я ляпнул какую-то ерунду.

– Почему ерунду?

– Потому что сейчас я сам понимаю, что это бред, – и Славка потупил взгляд.

– Слава, почему Вы сразу сдаетесь? Вы предложили, а я еще думаю. Так вам меня надо, наоборот, убедить, что называется, дожать. Ведь это для меня больная тема. А раз так, то и продавить ее будет не сложно. А Вы взяли и сдались. Как в таком случае Вы хотели достучаться до моего однобельмесного брата? Вячеслав, так дела не делаются. С таким подходом Вы, дорогой мой, никогда не станете богатым человеком. Почему Вы похоронили такой важный для вас вопрос?

– Какой вопрос? – Славка не ожидал такого нравоучения со стороны совсем незнакомого пожилого человека.

– Вы еще меня спрашиваете, какой вопрос для вас в данном случае является главным?

– Ну и какой?

– Сколько Бельмесов тупости в вашей голове, Вячеслав?

Славке очень понравились последние слова строителя. Он весело рассмеялся, тем самым вызвав улыбки Виктора и Андрея Ивановича.

– Я не могу однозначно ответить на этот вопрос, так как я еще не определился, один Бельмес – это совсем тупой человек или, наоборот, еще подающий надежды.

– Для вас главным был вопрос, с которого вы, собственно говоря, и начали. Насколько большими могут быть любые деньги? Разве не так? И этого стесняться совсем не надо. Почему Вы должны быть озадачены проблемами здорового, богатого и при этом совершенно вам незнакомого человека? С какой стати? Другое дело – понять и войти в положение человека больного или нуждающегося в чем-то, в результате пропустить все это через себя и помочь. Но это совсем другая ситуация. Ну что, молчите?

– Молчу, – ответил опять огорошенный Славка.

– А Вы не молчите. Вы спрашивайте.

– Андрей Иванович, вы здесь обмолвились, что готовы были бы расстаться с любыми деньгами, чтобы ваш брат вас понял, перестал быть недовольным вами, приехал бы к вам и с удовольствием принял все, что Вы ему дадите.

– Смотрите, как заговорил. Ну, продолжай.

– Так вот, мы с Витей имеем к вам вопрос, – Славка за компанию добавил только лишь наблюдающего за диалогом Виктора, – и какая цифра вас бы устроила, если бы через месяц вот на этой лавке Вы смогли бы сидеть с братом и строить совершенно новые совместные планы?

– Прям так уж совместные планы? – посмеялся над этой речью Андрей Иванович.

– Ну, это уж как вам угодно. Так какая это цифра?

– Ладно, не буду вас томить и плести интригу. Я не пожалел бы и миллиона евро.

Слава и Виктор одновременно глубоко вдохнули воздух, тем самым пытаясь успокоить сердечный ритм. Но ничего не получалось. Сумма для обоих была просто астрономическая. Несмотря на то что у Виктора со Славкой имелось мало общего, в данный момент мысли их оказались приблизительно одинаковыми. Совершенно не верилось в сказанное. И было до конца не понятно, предложение это или только слова, мол, теоретическое предположение. И никто не хотел продолжать диалог, боясь, что это все-таки шутка.

Андрею Ивановичу было очень интересно наблюдать за двумя молодыми людьми, у которых непонятно что творится в башке. Он прекрасно понимал, что сейчас с ними происходит, и от этого ему было еще любопытней, как они поведут себя дальше. И он готов был ждать, когда наконец его собеседники выйдут из ступора, кто-то из них наберется мужества и спросит: «Андрей Иванович, Вы не шутите?»

Пауза обещала стать долгой. Андрей Иванович даже любопытства ради бросил взгляд на часы и засек время. И, пользуясь этим моментом, окунулся в свой внутренний мир. Ему вспомнилось, как Иван уходил в армию. И как он несколько раз готовился к конкретному разговору с братом о том, что не хочет двойную свадьбу и так далее, но в итоге не нашел в себе мужества серьезно поговорить с Иваном. Ему вспомнилось, как они с братом, Андрей – студент, а Иван – тракторист, собирали осенью картошку. Но уже не как друзья не разлей вода, а как какие-то недовольные друг другом соседи. И в такие моменты Андрею хотелось провалиться сквозь землю или побыстрей закончить весь этот сбор урожая и разбежаться по разным углам. Да, как бы действительно было хорошо, если бы Ваня жил с ним в одном поселке! «Я бы купил ему дом. У нас там вроде даже кто-то и продает. Или же построил на своем участке. Место есть. Это было бы счастье. Вдруг и Ванька поумнел? Ведь такое тоже бывает. А может, и на самом деле мне отправить к нему этих неандертальцев? Конечно, они какие-то немного придурковатые. Но к моему брату не отправишь ни моего адвоката, ни начальника юридического отдела. Пошлет он их куда подальше. А вот этих чудиков, может, и выслушает. Я же с ними разговариваю. Вот если бы ко мне подсел такой человек, как мой адвокат, и стал задавать мне какие-то вопросы… Что бы я сделал? Я бы с ним не перемолвился и словом. А с этими вон как разоткровенничался». И Андрей Иванович сам удивился, насколько легко он поделился самым сокровенным, глубоко личным, тем, о чем никогда не рассказывал даже достаточно близким людям. В этой парочке действительно что-то есть. Непонятно, как именно, но как-то они действительно уравновешивают друг друга, тем самым создавая какой-то ироничный дуэт.