Текст книги "Осторожно, ППС: преступная правохоронительная система"

Автор книги: Владимир Шлыков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Бастрыкина А. И. сильно волнует, что судьба потерпевших прессу не волнует: «Мне каждый день пресс-служба дает обзор российской прессы, телевидения и электронных средств массовой информации. Чья судьба больше всего интересует наших журналистов? Угадайте с трех раз. Ну конечно, обвиняемых и подсудимых. И гораздо реже, а это отражение общественного сознания, волнует наши средства массовой информации судьба потерпевших. Вот вчера показали ужасающий сюжет, когда водитель автомашины выбросил девятилетнего мальчика, как бревно, из-под колес. Этот сюжет показали. А сколько не показывают того, что знает Следственный комитет в отношении потерпевших, – это, вы знаете, лучше даже, наверное, и не показывать». Несомненно, зачем такое показывать. Лучше показывать, как ведомство Бастрыкина бойко, с лютой классовой ненавистью реализует избирательный для Святой Руси принцип неотвратимости наказания в отношении Навального, Удальцова, Развозжаева и других, посмевших замахнуться на свято награбленное. А Вас, Александр Иванович, судьба потерпевших сильно волнует? Вы, имеющий свободный доступ к прессе, много на эту тему говорили? Увы, слово «потерпевший» в Ваших пламенных речах что-то ранее не употреблялось.

Однако было бы несправедливым сказать, что Вас, власть имущих, проблема уличной преступности совсем не волнует.

Конечно, все эти обладатели авто с мигалками над «кумполом» хоть и нечасто, но сталкиваются с проявлениями данной нам в ощущениях объективной реальности в виде зуботычины в темном переулке, столь привычными для простого гражданина. Тем не менее где-то в глубине своей вполне интеллигентной души не могут поддерживать такие отвратительные и низменные виды преступлений, как разбой, грабеж, убийство и другие виды насильственных преступлений. Тем более вполне понимают, что если не их самих, то их близких или дальних родственников беда вполне может коснуться.

Бастрыкин А. И.: «Но мы с вами люди, от которых зависит и государственная политика. Поэтому я думаю, что первое, с чего надо бы начать в сфере государственной политики, – все-таки установить баланс, соотношение прав, интересов тех, кто совершил преступление. Мы говорим не только об осужденных, конечно. И не ставим под сомнение презумпцию невиновности. Но все-таки баланс тех, кто преступил закон, кто лишил человека жизни, кто нанес вред здоровью, кто лишил детей своих родителей, а родителей – своих детей, с теми, кто от этого пострадал, – а вот баланс в этом отношении явно и сильно нарушен. Правовое государство, я в этом убежден, то государство, которое этот баланс очень четко чувствует и регулирует. Если оно этого не делает, то сами люди – у нас есть такие примеры – объединяются в более или менее организованные массы и выходят на улицы. Пример – Благовещенск. Когда и наши следственные работники, и работники милиции не приняли оперативных мер к изоляции человека, совершившего насилие в отношении малолетних детей, и едва не был человек растерзан толпой возмущенных людей. Если мы этот вопрос не будем рассматривать и решать в сфере государственных интересов, политика компетенции, за нас это будет делать народ. Второе, на что я бы хотел обратить внимание в этом плане, – мы должны посмотреть на международные стандарты. У нас почему-то все внимание опять же к международным стандартам в области прав осужденных и подозреваемых и обвиняемых. Я с интересом два года назад узнал для себя, что мы, оказывается, являемся участниками 11 международно-правовых актов в сфере защиты прав потерпевших. Я преподаватель, но я как-то вот такое открытие для себя сделал. А мы-то знаем о том, что мы обязаны, оказывается? И в плане международного права. Давайте посмотрим внимательно эти документы. Что мы ратифицировали, что мы не ратифицировали, что мы подписали, о чем там говорится. И в каком плане наше государство и правовая политика будут в этом вопросе развиваться. Когда я пролистал эти документы, я понял, что мы почти никак в этом плане не продвигаемся. Я вас возвращаю к еще одной теме: что мы сделали, чтобы число убитых детей у нас сократилось?»

Ведь все понимает, что власть реагирует только на угрозу бунта! И красиво излагает! Читаешь – слеза прошибает. Только сделать ничего не может этот великий человек, от которого зависит государственная политика. Потому что профильное образование другое – с уклоном на защиту прав криминала, да и классовые интересы другой направленности. Ведь не зря же долгие годы интересовался, не дай бог что-нибудь пропустить, и стремился изучить опыт применения международных стандартов защиты прав преступников. Эта распашонка как-никак ближе к телу. И хотелось бы формально закрепить свои сословные привилегии в нормах права. Чтоб, если меня кто тронет, в тюрьму с неотвратимостью. А остальные «рабы на галерах» пусть сами кто как может отбиваются. Меньше мыслей будет о бунте. Однако в столь вопиюще демократичное время перехода к постиндустриальному обществу «господа» открыто не могут позволить себе провозгласить и закрепить в нормах права свои сословные привилегии. Оно, право, к их глубокому несчастью, остается формально универсальным. И поэтому в одной компании с беловоротничковыми финансово-экономическими преступниками, прикрытыми от уголовной ответственности чем-то вроде дипломатического иммунитета, оказывается и многочисленное мерзопакостное сообщество разного рода «мокрушников», вымогателей, воров и грабителей. И в этом состоит формально неразрешимое противоречие.

Тем не менее и это противоречие в принципе, если напрячь изнеженные безумным материальным потреблением мозги, разрешимо. Для этого лишь нужно расширить права свои и так называемых блюстителей закона до таких пределов, которые «на фене» называются «беспределом». Иными словами, наделить их законным правом на беззаконие с абсолютной презумпцией невиновности и освобождением от малейшей вероятности уголовной ответственности. А дальше остается использовать властные полномочия или так называемый административный ресурс в сфере правоприменения в нужном для себя направлении. Вот это все в смутные годы с успехом, втихую и было сделано, пока население как очумелое боролось за выживание и еще не стало на путь превращения в гражданское общество. Причем проделано все было вполне грамотно и идеологически обосновано было заботой о правах человека, да не простого, а романтика, «джентльмена удачи», живущего по принципу: украл, выпил – в тюрьму. В итоге преступность и криминализация жизни захлестывают страну. По сути, в настоящее время мы живем «на зоне», только очень большой. С порядками, которые нам диктуют «конкретные пацаны», со своеобразной формой общественного сознания, которая называется «по понятиям».

Бастрыкин А. И. в думах о народе и угрозе бунта: «Наш нынешний УПК вносит массу обязанностей всех субъектов уголовного процесса, начиная от оперативного работника и кончая судьей, обязывает соблюдать права обвиняемого, подсудимого и осужденного. Он должен обязывать точно так же детально, в полном объеме, с установленной ответственностью, защищать права потерпевших. Иначе, повторю, за нас это будет делать народ». Что мы видим! Александр Иванович отлично понимает, что в настоящее время наш Уголовно-процессуальный кодекс заточен на защиту интересов бандюганов всех мастей. И что в этой счастливой идиллии соблюдения прав обвиняемых и следователей в эпоху бурных перемен места для юридической защиты прав жертв преступлений не нашлось. Однако нежданно в стране возникла новая реальность: там собрался у ворот ентот, как его, народ, в общем, дело принимает сацияльный оборот. И это также понимает тов. Бастрыкин. Побаивается бунта, поднимающего голову «плебса». А ведь российский народ это и есть бесправные потерпевшие, жертва преступлений власти. Той власти, которая, по сути сросшись с общеуголовным криминалом, «гнидит» народ нещадно, чтоб голову не поднимал. С этим, конечно, надо что-то делать. Но обуздывать криминал, вместе с силовиками выполняющий столь важную социальную функцию удержания в узде населения, конечно, не хочется. Поэтому лукавая творческая мысль опять бьется куда-то, только не в сторону усиления борьбы с уголовной преступностью.

Бастрыкин А. И.: «Еще одна очень важная идея этого закона, может быть, самая сложная идея – это введение идеи фонда поддержки потерпевших. Как известно, на одного, может быть, это старая цифра и меня коллеги поправят, на одного приговоренного и осужденного к пожизненному заключению государство тратит более 20 тысяч евро в год. Давайте спросим себя, а сколько государство тратит на защиту прав потерпевших? Тех же самых детей? У нас по линии Следственного комитета масса примеров, когда люди годами бьются за то, чтобы человек, лишившийся обоих родителей, получил хоть какую-то компенсацию. Потому что нам говорят: там работы нет, там людям нечем заниматься, заработка у них нет. Плюс конфискация, как мы знаем, практически сегодня невозможна. Поэтому в этом законопроекте предлагаются конкретные источники, они есть, существуют, возмещения ущерба за моральный и имущественный вред, причиненный потерпевшему в результате совершенного в отношении потерпевшего преступления. Тем более, уважаемые коллеги, все помнят положение Конституции, где прямо записано – спасибо, 52 статья – государство обязано возместить потерпевшему имущественный вред и вред, причиненный преступлением. Когда мы вообще в последний раз вспоминали эту статью? Да никогда мы ее не вспоминаем, как будто ее не существует. Но все, что связано с теми же самыми обвиняемыми, – это у нас просто повторяется ежедневно, многократно, и так дальше».

Во государство! Во Следственный комитет! Потерпевшие годами бьются по линии СКР за получение гарантированного Конституцией возмещения от преступлений вреда. В итоге фига от бюджета. Там деньги раздают только бандитам. И далее мысль бьется в совершенно правильном для коммерциализированного мозга направлении. Бастрыкин А. И.: «Поэтому этот фонд надо создавать, он реален, он должен существовать и действовать под контролем и государства, и общественных организаций, и каждый человек должен знать, что в самое короткое время, как только будет установлена вина лица, совершившего в отношении него преступление, он получит соразмерно компенсацию понесенного им ущерба». Понятно. Бюджет – это свято, туда могут запускать шаловливые ручонки только «паханы». Нужно создать очередной внебюджетный фонд, но под неусыпным чиновничьим контролем. Пострадал – подкинем немножко «бабла из общака», и успокойтесь, дорогие сограждане потерпевшие. О неотвратимости наказания, повышении эффективности работы правоохранительных структур – ни слова! Причем каково условие получения компенсации? Установлена вина преступника – получи. Побойтесь бога! У нас уже давным-давно почти никого не устанавливают. Правоохранительная система работает в другом направлении – на сокрытие преступлений, а по выявленным – на освобождение преступников от уголовной ответственности. И это Александр Иванович самокритично не скрывает.

Бастрыкин: «Еще одна мысль в порядке самокритики – мне сегодня наша пресс-служба в том числе дала почитать статью, замечательную, мне кажется, статью на сайте движения «Сопротивление» «Потерпевшие от преступлений, отказные материалы». Статья доктора юридических наук Скобликова Петра Александровича. Статья очень конкретная. Петр Александрович, как хороший практик, описал то, что происходит в кабинетах Следственного комитета. В том числе в кабинетах прокуратуры, и в органах МВД. Ведь существует целая технология, извините за юридически непрофессиональное выражение, «отфутболивания» потерпевшего. И эта технология Петром Александровичем прекрасно описана. Петр Александрович говорит, это существует и в СКР даже больше, чем в МВД. Я, пожалуй, даже с этим соглашусь, потому что у нас более тяжкие составы и потерпевшие, конечно, требуют большей защиты».

Технология «отфутболивания» потерпевшего, прекрасно описанная Петром Александровичем, еще более прекрасно освоена и используется подчиненным Александра Ивановича с его же, Александра Ивановича, благословения. То, что описал П. А. Скобликов, – это кошмар, который творится в стране по отношению к жертвам уголовных преступлений. Результатом этого кошмара является сокрытие и нерегистрация преступлений, незаконные отказы в возбуждении уголовных дел, массовые приостановления уголовных дел, под которыми скрывается освобождение преступников от уголовной ответственности. И за все это надо сажать следователей и их начальников. Но их не только не сажают, но и не наказывают, потому что это «линия партии». Потому что все государственные, в том числе и следственные органы, живут в счастливом мире безответственности. А тов. Бастрыкин их и себя оправдывает, мол, работа тяжелая, лес рубят – щепки летят.

Насчет тяжких составов также можно возразить. В СКР в основном те составы, на которых денег можно больше заработать. Что успешно и делается! Свежий пример: рекорд по вымогательству взятки в 15 миллионов долларов США установлен талантливым следователем по особо важным (и соответственно особо прибыльным) уголовным делам Гривцовым именно в СКР. И более ранний, но не менее яркий пример осужденного тов. Довгия, бывшего заместителя Бастрыкина, тоже тому подтверждение. Да масса и других фактов. В заключение можно сказать одно: собака лает – караван идет. Ничего не меняется ни в практике, ни в законодательстве. Ну, кроме разве что поступательно усиливающегося мракобесия. Как говорят знатоки российского права, у нас сейчас 37-й год, с той лишь разницей, что не расстреливают. Потому что нет живого коммерческого интереса у господина Бастрыкина и его практикующих коллег что-либо менять в сторону укрепления законности и наделения хоть какими-нибудь обязанностями и ответственностью себя и своих подчиненных. Воинствующее беззаконие в юриспруденции торжествует.

Глава 4
Нет повести печальнее на свете, чем результаты псевдолиберализации уголовного законодательства

Практические результаты, которые мы имеем в результате псевдолиберализации уголовного законодательства, – это массовое сокрытие преступлений от регистрации, угрожающих масштабов отказы в возбуждении уголовных дел, снижение качества и «саботаж» со стороны следственных органов при расследовании уголовных дел, фальсификация доказательной базы и уголовной статистики, массовые приостановления расследований как косвенная форма освобождения преступников от уголовной ответственности. Печальным следствием всего этого является рост преступности. И другая сторона, выгодная для деградирующей от тотальной коррупции правоохранительной системы, – неверие граждан в систему правосудия, необращение в правоохранительные органы, что повышает уровень латентности и ведет к росту случаев самосуда.

Сокрытие от регистрации. По данным Генеральной прокуратуры, практика сокрытия правонарушений от регистрации сохраняется и составляет примерно 60 % от общего числа зарегистрированных преступлений. 5 марта 2013 года Владимир Путин выступил на расширенном заседании коллегии Генпрокуратуры. В своей речи, обращенной к прокурорским работникам, он заявил о необходимости дальнейшего повышения эффективности работы ведомства. В. В. Путин попросил уделить большее внимание регистрации сообщений о преступлениях. По оценкам, только в 2012 году число незарегистрированных преступлений составило порядка 152 тысяч. «У преступников появляется возможность уйти от правосудия, от заслуженного наказания, – обратил внимание собравшихся на проблему Владимир Путин. – Пострадавшие граждане, их семьи не получают защиты. Справедливость не восстанавливается».

Отказы в возбуждении. На очень высоком уровне находится количество отказов в возбуждении уголовных дел и составляет порядка 6 миллионов в год. Ежегодно количество отказов в возбуждении уголовных дел растет при снижении количества возбужденных уголовных дел, что свидетельствует о стремлении следственных органов не входить в данную стадию, которая требует значительных усилий в сборе доказательств и регламентируется сроками расследования. Понятно, что ничего не делать лучше, чем что-то делать.

Качество расследования. «Качество расследования уголовных дел органами дознания и следствия в 2012 году значительно ухудшилось, и растет количество дел, расследуемых с нарушением установленных сроков. Ухудшается и качество расследования уголовных дел. Число возвращенных прокурорами на доследование дел превышает 23 тысячи, причем в подразделениях Следственного комитета рост – 24 %. В прошлом году в подразделениях СКР было выявлено более 300 тысяч нарушений закона, что на 45 % больше, чем в 2011 году. Число нарушений по делам следователей МВД увеличилось на 24 % и составило 650 тысяч. В подразделениях наркоконтроля сотрудники надзорного ведомства выявили около 34 тысяч нарушений, что превышает показатель предыдущего года на 53 %. Угрожающими темпами растет доля уголовных дел, расследованных с превышением установленных сроков. Сегодня это практически каждое третье дело в органах внутренних дел, а в Следственном комитете и наркоконтроле – почти каждое второе». Эти данные привел генпрокурор Ю. Чайка на расширенном заседании коллегии ведомства по итогам работы в 2012 году, на котором присутствовал В. В. Путин.

Рост преступности. Данные официальной статистики свидетельствуют о ежегодном росте преступности и, как следствие, обращений граждан с заявлениями о преступных посягательствах. Ежегодно в России с заявлениями о совершенных преступлениях обращаются до 20 млн человек. За год в стране от рук преступников погибают до 46 тысяч человек, около 55 тысяч получают тяжкий вред здоровью. При этом рецидив преступлений находится в пределах 30 % и не снижается. За последнее десятилетие в три раза увеличилось количество совершаемых насильственных преступлений.

Приостановление предварительного расследования. Массовый характер приобрело приостановление предварительного следствия и доведение уголовных дел до окончания срока давности, что является одним из способов освобождения преступников от уголовной ответственности. Об этом свидетельствуют научные исследования. Так, в автореферате диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук, которую в 2007 г. в Академии управления МВД России защищал Нечаев А.А., говорилось, что «…существующие статистические данные свидетельствуют об увеличении количества приостановленных уголовных дел. Например, в 2004 г. приостановлено 1 211 216 уголовных дел, в 2005 г. – 1 567 717, в 2006 г. – 1 922 680, то есть прирост по сравнению с аналогичным периодом прошлого года составил 23 %. Обращает на себя внимание и тот факт, что за все эти годы остаток приостановленных уголовных дел составляет 19 031 901». В настоящее время в следственных подразделениях России более 20 миллионов приостановленных уголовных дел, а следовательно, и освобожденных от уголовной ответственности преступников.

Только 4 % жертв преступных посягательств так или иначе добиваются правосудия. Текст 52-й статьи Конституции РФ, гарантирующей потерпевшему доступ к правосудию и компенсацию причиненного вреда, выглядит в условиях современных реалий даже не декларацией, а насмешкой. Поэтому пострадавшие в большинстве своем не верят в правосудие. Для жертвы преступления в России обращение в правоохранительные органы бессмысленно, унизительно и даже опасно. Поэтому граждане предпочитают не обращаться к государству за помощью, а предпринимают самостоятельные действия по восстановлению справедливости, вплоть до самосуда. Более 10 % правонарушений совершаются теми, кто ранее был жертвой преступления.

Глава 5
Бесовские пляски лживой уголовной статистики

А вместе с ней и самой деградировавшей правоохранительной системы, поскольку ложь и лицемерие являются формой существования современной российской системы борьбы с преступностью. А по сути, эта система сама является не только преступной, но и рассадником уголовной преступности в стране, а вся ее неуемная энергия направлена исключительно на выбивание денег у населения, а также борьбу с протестами населения и фабрикацию уголовных дел против политических оппонентов власти.

В настоящее время возбуждается менее трех миллионов уголовных дел в год. По данным Генпрокуратуры России, это ничтожная цифра в сравнении с реальной. Ежегодно в органы внутренних дел поступает свыше 20 млн обращений и заявлений от граждан. При этом количество граждан, пострадавших только от тяжких преступлений, составляет более двух миллионов человек в год. Страна захлебывается от уголовной преступности, и все это уже похоже на геноцид.

А что мы видим в реальности, на практически невидимом фронте борьбы с преступностью? Только по каждому десятому заявлению граждан о преступлении возбуждается уголовное дело. Это что, граждане строчат ложные доносы? Или наша насквозь лживая, тотально коррумпированная правохоронительная система работает в основном на сокрытие преступлений, в целях чего рисует красивую статистику о 55-процентной раскрываемости? При 26 миллионах заявлений о преступлениях они умудряются не регистрировать порядка 70 процентов. Затем, ничего не делая, изобразив доследственную проверку, выносят почти 6 миллионов постановлений об отказах в возбуждении уголовных дел ежегодно. Таким образом также освобождая себя от ненужной и тягомотной работы по расследованию уголовных дел.

А затем, поюзав, изобразив некое расследование, почти два миллиона уголовных дел ежегодно приостанавливают. И это по делам, очевидность факта преступления в которых даже самими следственными подразделениями не оспаривается. Просто расследовать до конца не хочется, и все тут! Приостановили – и забыли. И таких забыто-приостановленных уголовных дел на необъятных просторах нашей великой державы свыше 20 миллионов. Причем большая часть из них – это очевидные преступления, по которым искать никого не надо. Но можно доить преступников (или «крышевать», так звучит даже красивее), иными словами, ко взаимному удовольствию заниматься «экспроприацией экспроприаторов». Что с успехом и делается. Такой скромненький, почти как свечной заводик, многомиллионный бизнес ритуальных услуг по захоронению уголовных дел и сокрытию реальной преступности. Аминь!