Текст книги "Украина половецкая. Почему раньше мужики были бабами? (СИ)"

Автор книги: Владимир Шак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

ШТОЛЬНИ НА ДНЕ САРМАТСКОГО МОРЯ

Неподалеку от села Маячка, что в Васильевском районе Запорожской области, сотрудники Национального природного парка «Великий Луг» обнаружили древние подземные выработки. В них, вероятнее всего, и добывали камень для изготовления степных каменных баб некогда обитавшие в наших местах половцы. Кстати, наибольшее количество каменных изваяний было обнаружено в трех областях Украины: в Запорожской, Днепропетровской и Донецкой.

Похоже, где-то тут и была столица Украины половецкой. Или, если не столица, то какой-то духовный центр – центр тысячелетней давности половецкого мира.

Как правило, устанавливались каменные изваяния на возвышенностях, и поэтому, видимо, в исторических хрониках то место, где река Конка [являющаяся притоком Днепра] делает поворот, огибая мыс, издавна называлось Маячками [с ударением на втором «а»]. А неподалеку от современного села Маячка имеется урочище «Семь маяков» [когда-то там, похоже, действительно на курганах стояли маяки-ориентиры – количеством в семь штук]. В не очень глубокой, но достаточно протяженной балке село находится. По дну же балки, осторожно пробираясь через пойменный лес, со времен ледникового нашествия, течет река Маячка [сейчас, правда, она лишь делает вид, что течет], кое-где обнажив известняковые отложения древнего Сарматского моря.

Туда и надумали мы с фотокорреспондентом Сергеем Томко выдвинуться, решив выяснить, где же половцы добывали материал для своих баб – не в маячанской ли балке? Ну а провожатым с нами согласился отправиться заведующий отделом науки Национального природного парка «Великий Луг» Виктор Бусел. Мы предполагали, что как раз он и сможет рассказать много интересного и о балке [она входит в состав Национального парка], и об ее обитателях. И не ошиблись в своих предположениях.

Уже на подходе к «Семи маякам» [мы со стороны Каховского моря к ним добирались] Виктор Анатольевич обратил наше внимание на скопление чаек на прибрежной отмели.

– Присмотритесь, – посоветовал он, – вон та крупная птица, выделяющаяся из всех, с черной головой, – представитель редчайшего вида чаек. Это краснокнижный черноголовый хохотун. Гнездится лишь в нескольких местах на территории бывшего Советского Союза [в Украине – на Сиваше]. У нас встречается на пролете. Ага, – тут же добавляет Виктор, оторвавшись от бинокля, – а он не один. К нему второй хохотун сейчас подошел.

– Они и в правду хохочут? А над кем?

– Над собой, наверное! – поддерживает шутку завотделом науки Нацпарка. – Голос такой у них – на хохот в самом деле похож. Больше всего же тут чаек серебристых. И озерные также присутствуют.

Надо же, а я по простоте душевной полагал, что все чайки – просто чайки.

«Семь маяков» облюбовала, к слову, и еще более редкая птица – короткохвостый поморник. Гнездится он сугубо на севере, в арктической [!!] зоне. Относится к птицам-зоофагам. У себя дома леммингами питается. Ну а у нас на мелкую пернатую дичь охотится. Догоняет зазевавшуюся птаху и хватает ее клювом или сбивает на лету ударом крыла.

Пищуха – тоже северная птица. И тоже замечена в маячанской 6алке. Понравился ей пойменный лес, глубоко вдающийся в степь. Подобные леса, увы, вырублены повсеместно, а возле Маячки они сбереглись: балку бесперспективной для заселения и ведения хозяйства посчитали – ее берега ведь размываются периодически. Случаются и оползни. Зато птицы и зверюги, как только тут «тихая» зона объявлена была – с возникновением нацпарка «Великий Луг», массово в укромные «Семь маяков» слетаться и сбегаться стали в сезон охоты. И хоронятся по берегам вяло текущей реки от ружейных пуль и собак охотничьих.

А вот в старину, когда Маячка-речка была полноводной, на ее берегах активно селились люди. По словам Виктора Бусела, в низовьях балки находятся два нераскопанных археологами поселения: черняховской культуры [третий-четвертый века н.э.] и эпохи энеолита [третье тысячелетие до н.э.|.

Между прочим, возвращаясь назад, в устье Маячки, мы обнаружим обломок странной колонны, изготовленной явно из местного известняка. К каким временам обломок относится и что за мастера колонну вытесали, ответить не смог даже наш ученый спутник.

– Это что за свистунчик? – услышав приятный посвист, интересуюсь у Виктора.

– Желтоголовый королек – самая маленькая птица бывшего Советского Союза.

– А утки водятся в балке?

– Даже огарь появился! Утка, заселяющая лисьи норы. Представляете картину: с одной стороны норы лисица детенышей выкармливает, а с другой утка на яйцах сидит. И никаких проблем у них не возникает. Ушел от нас огарь еще в довоенные годы, а теперь вот вернулся. После Керчи и Сиваша «Великий Луг» стал третьим местом в Украине, где обитает эта утка. Черный аист впервые остановился у нас на осеннем пролете. Сверхредчайший вид! Журавль-красавка наведывается. Дрофа встречается на зимовке. Авдотка бывает, кулик-сорока. А по низовьям балки охотятся канюк, сокол-балога, большой подорлик, домовый сыч-мышеед. Малый пестрый дятел пропитание себе выстукивает [он размером не больше воробья]. Ну и сова-сплюшка водится, питающаяся исключительно насекомыми.

– Наверное, и их – насекомых всевозможных, тут хватает?

– О дыбке степной что вам известно? Похожа она на крупного кузнечика. Только крыльев не имеет. В связи с чем по земле передвигается. И люди, следовательно, ей опасны, и коровы пасущиеся. Кроме как тут в балке, она еще в Крыму замечена – на мысе Тарханкут. Еще жука-оленя можно отыскать и большого дубового усача. Ну а самое необычное здешнее насекомое, которое на территории Украины [под Киевом] в последний раз видели в 50-е годы прошлого века – ледничник Вествуда. Это крохотное существо тысячи и тысячи лет назад сумело приспособиться к леднику, вторгшемуся сюда с севера. В теплую погоду ледничник впадает в спячку, а зимой у него активный период жизни начинается: питается он, размножается.

– А где обитает?

– На мхах, покрывающих известняковые выходы в балке. Полагаю, больше нигде в Украине ледничка не отыщешь.

Пока я внимательно разглядывал ближайший покрытый мхом камень – вдруг, думаю, выбрался, не дожидаясь морозов, на свет божий ледничник редкостный, наш проводник добрался до одного из входов в половецкие штольни древнего Сарматского моря.

Это даже не вход, а промоина: однажды тут просела земля – пустота ведь под ней имелась. И вода размыла вскоре небольшой лаз. Его и обнаружили сотрудники Национального природного парка среди зарослей густого кустарника. Не сами, кстати, обнаружили – мыши летучие помогли.

Материнская колония ночницы прудовой находилась здесь. Ее представители относятся к пещерным видам летучих мышеи. Заметив как-то на маршруте прудовую мышку-летунью, сотрудники «Великого Луга» заинтересовались: а где же ее пещера укромная находится? И выследили.

Я заглянул в темноту лаза. Оттуда потянуло сыростью и тоской – как из свежеотрытой могилы.

– Подземный ход постепенно сужается, – объяснил Виктор Бусел. – И выходит в штольни.

– Почему вы решили, что там именно штольни?

– Стены известняковые обработаны. Как можно предположить, известняк тут добывали очень давно: штольни старые, заваленные.

– Зачем глубоко под землю углублялись добытчики – есть же прямо на поверхности известняковые выходы?

– На поверхности известняк непрочный, рыхлый. Ни для строительства он не подходит, ни для изготовления каменных баб.

– По вашим оценкам, много тут лазов, выводящих в штольни?

– Обратите внимание, насколько изрезан мелкими балочками правый склон маячанской балки – они же в результате провалов земли образовались. Либо по ним, заранее прорытым, добытый известняк утаскивали отсюда.

– В таком случае можно предположить, что у нас под ногами, если подняться из балки, – сплошные штольни?

– Не исключено.

2007

Подземные лабиринты под селом Скельки

О катакомбах в селе Скельки [оно, как и село Маячка, расположено на берегу Каховского моря] вспомнили в начале двухтысячных годов – после того, как в селе объявились двое незнакомых мужчин. Точнее, не сами мужчины насторожили скельчан, а их действия. Буквально сразу же после их появления возле Скелек были срезаны провода со столбов.

«Наши на такое не пойдут – чтобы себе вред причинять», – решил бдительный сельский люд и, проследив за пришлыми, выяснил: прячутся они на берегу Каховского моря, в штольнях, отрытых полвека назад.

Вскоре незнакомцев задержала милиция. Выяснилось, это действительно они промышляли по ночам в окрестностях Скелек, скрывая украденное в штольнях. Говорят, один из задержанных даже находился во всеукраинском розыске.

После лихих чужаков в скельские заселились… лисицы. Рыжие плутовки смекнули, что лучшего укрытия на зиму им не найти. Под землей ведь тепло в самый лютый мороз. Ну и скрыться там есть куда от постороннего любопытного глаза.

Так когда конкретно же появились на берегу Каховского моря подземные выработки?

– В 1947 году работа там начались, – объяснил старожил Скелек Павел Брилистый, лично участвовавший в создании подземного производства.

По рассказу Павла Семеновича, в скельский ракушечный карьер он пришел сразу после демобилизации, оставив за спиной две войны – с Германией и Японией. И судьба так сложилась, что бывшему армейскому разведчику, отмеченному на фронте медалью «За отвагу» и орденом Славы, пришлось переквалифицироваться в разведчика подземных недр.

– Директором карьера, – вспоминает он, – был горный инженер по фамилии Компанией. Одессит по происхождению, директор имел представление об одесских катакомбах. По его предложению мы и начали бить штольни на берегу Днепра. Бульдозеров тогда карьер не имел – все работы велись вручную. И добывать ракушняк открытым способом стало невыгодно, затратно.

Первую штольню, оказывается, создавали так: металлическим прутом в 2,5 метра пробивали в стене ракушника отверстия и делали два вертикальных зареза ручными пилами-камнерезами. Потом, пилами поменьше, снизу производился горизонтально-наклонный [наружу] подрез и наступал самый ответственный момент, в пропилы нужно было вставить клинья, чтобы, ударами молотов, загнать их поглубже и отколоть ракушняковую глыбу, вес которой достигал тонны, от берегового массива.

Глыба падала и тут же распиливалась на блоки. Из них и построены многие и многие животноводческие здания Васильевского района. И заборы возле домов скельчан, прекрасно сохранившиеся по сей день.

– Через десять метров, – продолжает Павел Семенович, – мы били вторую штольню, дальше – третью… пока ни пробили все шестьдесят. Каждая из них превышала триста метров в длину и была надежно укреплена деревянными подпорками. Там, под землей, приблизительно через 15 метров, начинаются естественные трещины. Вот и нужно было их укрепить, чтобы обвалов не случалось.

– А они не случались?

– Никогда! Ни единого несчастного случая не произошло за пять лег работы подземного города. А штольни, соединившись друг с другом переходами, в самом деле город напоминали: светло было в нем, как днем – электричество заводилось туда в обязательном порядке. И узкоколейка – тоже, по которой вагонетками вывозились на берег готовые строительные блоки. Работало обычно под землей от 130 до 160 человек.

– Вам хорошо платили?

– Став горным мастером, я получал 800 рублей. По тем временам – страшные деньги!

– Корову можно было на них купить?

– Вот именно – корову! Представляете, месяц порезал ракушняк – и приобретай буренку-кормилицу. И это в голодные, послевоенные годы.

– Почему прекратились работы под землей?

– Полностью выбрали годный для строительства камень.

2005

СКЕЛЬКИ: СЕЛО СРЕДИ ДНЕПРОВСКИХ СКАЛ

Люди, проезжающие мимо этого приднепровского села, обычно не видят ничего, кроме огородов, унылой остановки с названием села при шоссе и… кургана за ней. А стоит присмотреться к селу чуть повнимательнее и можно будет увидеть и узнать много интересного. Насладиться, например, ароматами степных трав в балке у Каховского водохранилища, скалистые склоны которой весьма живописны [чем не запорожский Крым?]; восхититься, оказавшись у сельского воинского мемориала, героизмом местных жителей; развесив уши, послушать байки о когда-то привольном и сытном житье в плавнях; с замиранием сердца заглянуть в пещеры-штольни и, наконец, затаить дыхание от мистических легенд, витающих вокруг Скелек.

Главное – хорошего провожатого отыскать. Небольшой бригаде журналистов из Запорожья, в которой кроме меня оказались Анастасия Писарева и Сергей Томко [он обеспечивал нашу с Настей командировку фотографиями] все секреты многогранных Скелек открыли сами сельчане, включая сельского голову Виталия Брика.

Скельки исторические

Первое, что бросается в глаза проезжающему по селу, – заборчики вокруг дворов, выложенные из камня. Они здесь как визитная карточка – через каждый двор, а то и чаще. Надо ведь иллюстрировать название села, которое появилось в далеком 1784 году. После того, как Екатерина II ликвидировала Запорожскую Сечь, 43 тысячи десятин васильевской земли достались правителю канцелярии Григория Потемкина Василию Попову.

Целинную землю кем-то надо было заселять и как-то осваивать. Попов решил, по одной из версий, эту непростую задачу, обменяв на охотничьих собак жителей нескольких сел Полтавской губернии – Котельвы, Ахтырки, Куземина, Скельки. Пока по всей российской империи свирепствовали крепостные законы, поселенцы стали очагом новой вольницы на запорожских землях – независимым полтавчанам [видимо, и принесшим название родного полтавского села] Попов предоставил не только земли, но и полную свободу действий.

Скельки подземные

Первые поселенцы обнаружили в Скельках залежи ракушняка – его пласты и до сих пор возле Каховского водохранилища образуют живописные скалы [вот вам еще одна версия возникновения названия села].

Скалы буквально пронизаны штольнями [в них промышленным способом добывали ракушняк в 1949—1954 годах]. Несмотря на то, что штольни давно засыпаны, они до сих пор не дают спокойно спать некоторым экстремалам.

И не удивительно: самая большая штольня растянулась на 230 метров, а в ширину и высоту такова, что легко может принять грузовую машину. В балке над Каховским водохранилищем в луговой зелени и прячется с десяток входов в ракушняковые пещеры.

Скельки духовные

До революции в Скельках добывали и камень в карьерах – он послужил, кроме фирменных заборов, еще и для строительства церкви в 1909 году.

Храм удался сельской общине на славу: колокольня, к примеру, имела высоту 34 метра – из Александровска [нынешнего Запорожья, то есть], говорят, видна она была!

Лишились своего украшения Скельки уже в 1934 году, когда в полной мере развернулась борьба с «мракобесием», жертвами которой пали многие храмы. От великолепной церкви осталась только сторожка [тоже с размахом построенная], которая сейчас и стала… новым скельковским храмом святого Георгия Победоносца.

Храм же величественный разобрали по камню до основания – новообразовавшийся «стройматериал» пустили на коровники, сельский клуб, магазин в центре.

Церковная ограда «переселилась» к хирургическому отделению Васильевской центральной райбольницы, где и стоит до сих пор.

На месте же огромной прежней церкви – школьный стадион…

У стадиона тоже история не простая: в военное время здесь располагался немецкий госпиталь, рядом – кладбище. Тоже немецкое. В 1998 году могилы вскрыли, чтобы перезахоронить останки, и обнаружили… целый пакет золота – золотых изделий. И ведь не тронули за столько лет искатели легкой наживы могилы оккупантов…

С той старой церковью и еще пара преданий у жителей села связана, которые гостям из области Виталий Владимирович Брик пересказал: когда местному народу не хватало средств, чтобы достроить долгожданный храм, они обратились к соседям-михайловцам за помощью. На святое дело деньги, конечно же, нашли. А церкви тогда размещались на таком расстоянии, чтобы звон колокола одной был слышен в другой. Так вот, старожилы рассказывали, что у михайловцев колокольный звон был низким, как мужской бас, словно настаивающий: «отдайте долг». Звонкий же голосок скелянской колокольни скромно отвечал: «Живы будем – отдадим».

А как-то, благодаря все той же колокольне, Скельки стали в окрестных селах называть Буланым городом. А все из-за буланой кобылы, которая паслась возле колокола, запуталась копытом в веревке от колокола и случайно «созвала» всех скелян на службу.

Скельки мистические

Почему-то так сложилось, что с давних давен – буквально со времен первых поселенцев среди днепровских скал, в Скельках было много… ну, если не чародеев, то людей, обладавших, как сейчас говорят, сверхспособностями. Кто-то мог запросто порчу на домашнюю скотинку навести. Кто-то мог людей одним лишь взглядом загипнотизировать. Нам рассказывали историю: идет по улице группа молодых женщин. Поравнявшись с кем-то из местных, женщины начинают вдруг подолы юбок приподнимать – как будто бы неглубокую воду переходят. Это так над ними тот самый «местный» подшутил.

Старожилы сохранили воспоминания также о чародее, который мог угостить парным коровьим молоком, добытым… из ниоткуда. Просто брал в руки кружку – и она в какой-то момент наполнялась натуральным молоком.

Самая недавняя история – о ведьме, привязавшейся к молодому жителю села, провожавшему поздно вечером девушку. «Почувствовал, – вспоминал он, – словно кошка к нам пристала: так и вьется под ногами. Чиркну спичкой – никого. Шаг сделаю: снова кто-то вокруг ног вьется».

Парень не из робких оказался: проводил-таки девушку, припомнив по случаю, что ведьма не трогает старшего в роду и младшего.

А он как раз и был младшим.

Скельки героические

За годы войны из Скелек ушли на фронт 953 жителя села. Из них погибли 583 человека. Двое же сельчан – Антон Михайличенко и Петр Щербина, удостоены отдельных памятников [оба установленыв центре Скелек].

Командир стрелкового отделения 756-го стрелкового полка 150-й стреловой дивизии младший сержант Петр Щербина «в уличных боях в Берлине проявил образцы личной отваги и мужества, смело водил отделение в атаку», а «при штурме рейхстага в числе первых ворвался в здание, уничтожив трех немецких солдат и восьмерых взяв в плен». Оставаясь в пылающем здании, младший сержант «в течение двух суток упорно отражал контратаки противника», а затем, по его собственным послевоенным воспоминаниям, принимал личное участие в водружении над рейхстагом Знамени Победы.

Чтобы увековечить подвиг героического земляка [за бои в Берлине он был награжден орденом Красного Знамени], краевед из Скелек Станислав Иванисов в течение многих лет добивается – через все госструктуры, включая Администрацию Президента, присвоения Петру Щербине звания Героя Украины [посмертно]. Увы, пока безрезультатно.

Пулеметчик 3-го мотострелкового батальона 5-й гвардейской Краматорской отдельной мотострелковой бригады гвардии рядовой Антон Михайличенко «в боях при форсировании реки Днепр 8 февраля 1944 года с ручным пулеметом первым возглавил группу добровольцев и переправился на правый берег реки». А «при штурме Никополя первым с ручным пулеметом и гранатами ворвался на окраину города и уничтожил 26 солдат и семь офицеров противника».

Заполнив наградной лист на храброго бойца, его комбат особо отметил, что гвардеец-пулеметчик «достоин присвоения звания Герой Советского Союза».

19 марта 1944 года на наградном листе, хранящемся сегодня в центральном государственном архиве Министерства обороны России, появится дополнение: «Присвоено звание Герой Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда». Тем не менее, звезды геройской Антон Михайличенко не получил. После представления к званию Героя Советского Союза его судьба не известна: в начале весны 44-го он пропал без вести.

Изучая архивные документы на героического земляка, я с удивлением обнаружил еще один документ, касающийся его исчезновения: оказывается, впервые он пропал без вести… 5 октября 1941 года, будучи пулеметчиком 43-го резервного погранполка по охране тыла Южного фронта. Произошло это в районе села Новониколаевка Запорожской области. При этом вместе с ним пропали еще три бойца 43-го погранполка. По странному стечению обстоятельств они тоже оказались уроженцами Запорожской области.

А накануне, 4 октября, погранполк не досчитался сразу тринадцати (!) запорожцев. Если отбросить мысль об их дезертирстве, придется предположить, что в начале октября 41-го под Новониколаевкой немцы для чего-то устроили охоту на запорожцев, которые… даже не находились на передовой: 43-й резервный погранполк, напомню, осуществлял охрану тыла Южного фронта.

Вместе с краеведом Станиславом Иванисовым, о котором уже шла речь, мы отыскали в архивах документы еще на одного фронтовика – уроженца Скелек.

Это котельный машинист 3-го класса сторожевого катера №6 1-й бригады сторожевых катеров Тихоокеанского флота краснофлотец Василий Острогляд, награжденный редкой и весьма почетной медалью Ушакова. За годы войны количество награжденных ею не превысило количество Героев Советского Союза [принято считать, что медаль Ушакова является флотским аналогом медали «За отвагу»].

Между прочим, во время подписания акта о капитуляции Японии 2 сентября 1945 года краснофлотец Василий Острогляд находился в почетном карауле на линкоре «Миссури», а двумя месяцами ранее он «выполнял правительственное задание по приемке фрегата №36, закупленного в США». При этом «за 12 дней отлично освоил боевые механизмы и правильно их эксплуатировал». А в дальнейшем, «выйдя на боевое задание по конвоированию наших кораблей, отконвоировал без потерь 20 транспортов с войсками и грузами», направленных для участия в Курильской и Сахалинской десантных операциях.

2014