Текст книги "Улыбка Дхармы"

Автор книги: Владимир Белобров

Соавторы: Олег Попов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Белобров Владимир & Попов Олег
Улыбка Дхармы

Владимир Белобров, Олег Попов

УЛЫБКА ДХАРМЫ

Ты не смущайся, не меняйся,

Веками вылитая в медь,

На Кремль свой гордо опирайся

И чем была, ты будь и впредь.

П.А.Вяземский

Прекрасно чувствуем мы тут

Когда в Кремле куранты бьют

Моя Москва, как много здесь

Для сердца русского везде

Белобров-Попов

"МОСКОВСКАЯ ШАМБАЛА

Не всегда на этом месте стояла красавица Москва. Не всегда.

Когда-то давно, две тысячи лет назад, здесь обнаружили среднерусскую Шамбалу. Почему же, вы спросите, среднерусскую? А потому что, Шамбалы в России были и в других местах. Хотя, и русских-то в те далекие времена еще никаких не было. Некоторым это может показаться странным – НЕ-БЫ-ЛОРУСС-КИХ! Но это так. Русских не было. И никаких других славян. А жилобыло на этом месте малочисленное племя с русыми волосами, большими лбами, носами картошкой, и сильными высокоразвитыми челюстями. Это было избранное богами племя.

Но и они не уцелели, как не уцелевает ничего.

После того, как умер последний из племени курносых, здесь больше никто не жил целую тысячу лет. На пустом месте вырос дремучий лес, возникли топкие болота, местность избороздили овраги, как морщины бороздят лицо старого человека. Дикие звери и птицы населили лес и наполнили его свистом, рычанием, лаем и воем.

Несколько раз воинственные германские варвары пытались сунуться сюда, но каждый раз позорно бежали. А от тех, кто не успевал убежать, оставались белые высушенные кости с черепами. И долго еще ветер свистел в их дырочках, как будто играя на флейте смерти.

Никто не мог жить в этом месте, кроме зверей и избранных народов.

Но старый избранный народ умер, а новый еще не появился тут.

И вот наконец-то пришел в лес боярин Кучка и построил деревню.

А потом приехал князь Юрий Долгорукий и отрубил ему голову. Тогда с этим было просто, не так, как сейчас. Никакого специального повода для этого не требовалось. Просто приехал и сразу отрубил голову кому надо. А в деревне сам стал жить. В доме Кучки.

Один раз приехали к Кучке родственники погостить. Приезжают, смотрят Долгорукий вместо Кучки стоит, ест гусиную шею.

– А где наш Кучка? – спрашивают его родственники.

– А я у него голову отрубил.

– Эка! – родственники вплеснули руками. – А мы-то ехали в такую даль! Кабы знали, что Кучки ужо дома нету, то сидели бы дома тогда.

– Дык чё, – Долгорукий шею гусиную собакам бросил. – Чай мы не люди ужо, ни хера не понимаем? Заходи, гости дорогие, угостим, чем имеем.

Живите сколько надо. Ни одна собака вас тута не укусит.

Пожили родственники, пожили, а потом Долгорукий им головы-то поотрубал всем. Потому что они ему разонравились и захотели отомстить за смерть Кучки.

"У, аспиды! – решил Долгорукий. – Гужуются, диаволы, на моих харчах!

Брюхи наели вона! А меня ж за мою к ним доброту извести удумали за спиной! Будя! Не бывать такому, хер им в печень!"

И поотрубал головы родственникам тоже, а кишки их на забор накрутил и скормил псам. И сказал еще:

– Приезжайте ко мне погостить, люди православные! Приму как положено, ежели чего. А ежели недоброе задумали, тогда всем кишки повыпускаю и собакам скормлю!

После этого случая, пошла о Долгоруком князе слава по всей Руси. А он еще немало голов поотрубал христианских и прочих, басурманских.

Силу же такую ему Шамбала давала.

Стали к нему тогда лепиться поселения для защиты, потому – почетно жить возле места, где кому надо голову снимают, не церемонясь.

Кремль построили деревянный. Но он сгорел. Еще один построили такой же. Опять сожгли. Тогда решили, что русские всё ж не круглые дураки, каменный Кремль поставили. И начали со стен камнями кидать.

Вот с этого момента и пошла по Руси настоящая слава о граде Москве, что на реке стоит. И стала Москва расти, расширяться, стали кругом Кремля деревья рубить, болота осушать и овраги засыпать. Птица и зверь отступили.

И много после Долгорукого князя, князей да царей храбрых Москвою правили. Никому спуску не давали. Особенно же хочется отметить одного. Иоанна Васильевича по прозвищу Грозный.

Сделаем же небольшую историческую паузу и окунемся ненадолго во времена его яркого правления.

Иоанн Васильевич любил женщин, как сумасшедший. У него своих жен было семь или восемь. Но их ему все равно не хватало и он был большой охотник до чужих. Мало кто смел ему отказать в своей жене, потому что он был еще более скорый на расправу, чем Юрий Долгорукий.

Тот хотя бы к чужим женщинам так не лез. А Иоанн Васильевич лез еще как.

Однажды он увидел на улице жену боярина Морозова Софью, и сразу захотел ее поцеловать в губы. Подходит к ней, усы пальцем вытер и в засос боярыню при всех. Все шапки сняли и потупились, делают вид, что не замечают.

Один боярин Морозов шапку бросил на землю со всей силы и побежал вперед, чтобы между женой и царем встать. Потому как поженились Морозовы недавно и эта сцена мужу была еще небезразлична.

Царь целоваться закончил и говорит Софье:

– Ты кто такая, лебедь белая?

А Софья от испуга отвечать царю не могла.

В это время Морозов подбегает и прыгает сзади жены.

– Это моя жена Софья. Вы, Иоанн Васильевич, ошиблись!

Иоанну Грозному очень не понравился этот маленький нахальный человек и его поступок.

– Ты кто, собака ты шелудивая?!

– Я боярин Морозов, ее муж, – боярин подпрыгивает. – Мы друг друга любим и недавно поженились.

– Ну и что? Я тоже ее люблю. А царская любовь важнее, чем боярская.

– Царь оттолкнул боярина в грудь скипетром и начал опять целоваться.

Боярин отлетел назад и упал спиной в свиную лужу, и еще головой об кирпич стукнулся, потерял сознание.

– Полюбил я тебя, Софья, – царь говорит. – Пошли за мной.

Увел Иоанн Васильевич Софью к себе в палаты и там в течении двух дней безостановочно ее драл.

Вдруг видит царь на второй день – из окна торчит чья-то голова и смотрит, как он занимается сексом.

"Ни хрена себе! – удивился царь. – Третий же этаж!"

Оторвался он от Софьи, подошел к окну, а это Софьин влюбленный муж взобрался по кирпичикам. Стоит, голову вытягивает.

– Тебе чего?

– Отпусти жену. Жить без нее не могу.

– Не можешь – не живи, – царь ткнул в харю мужу скипетром и тот полетел вниз с третьего этажа.

Иоанн Васильевич высунулся из окошка и поглядел вниз, где уже лежал раскинув руки-ноги боярин Морозов.

– Ты живой, боярин, али нет?! – крикнул вниз царь.

Морозов промолчал.

– Вот и славно, – Грозный перекрестился и пошел обратно на царскую перину. – Бог дал, Бог взял.

– Кто это был? – спрашивает Софья.

– Это муж твой был. Больше нету.

Софья заплакала.

– Дура! Тебя таких еще миллион будет еть.

Только царь обратно на Софью влез, как из окна:

– Кхе-кхе, – опять голова поднимается, вся в крови.

– Господи, помилуй, – царь перекрестился. – Ты живой что ли?..

– Живой. Токма харю всю разбил, – боярин сплюнул на пол зуб. – Не забижай Софью, царь-государь.

Тогда царь к окошку подскочил яростный, схватил Морозова за грудки и говорит велеречиво:

– Ты пошто всё лазаешь, аблизьяна-шапито, мешаешь царю еться?!

Иоанн Васильевич пихнул Морозова скипетром, но тот схватился за скипетр руками и повис на нем, болтая ногами.

Грозный дернул назад и Морозов снова повис, цепляясь руками за карниз.

– Аки муха ты меня изводишь, боярин! – воскликнул государь и ударил трижды скипетром Морозову по пальцам.

Морозов разжал пальцы, но не упал, потому что упирался носками сапогов в выступающие кирпичи. Он замахал разбитыми руками, пытаясь сохранить равновесие.

– Муха и есть! Руками машеть аки крылами! – царь плюнул боярину в лицо и пихнул скипетром в грудь.

Боярин Морозов полетел.

Царь высунулся из окна.

Боярин Морозов лежал на земле как в прошлый раз.

– Еще раз полезешь, – крикнул Грозный, – я тебе голову отрублю и кишки выпущу!

Софья сидела на перине и тихонько скулила.

– Плачь, девка, плачь, – приказал царь. – Зело мне любо плакальщиц еть.

Еще семь ден наслаждался царь Иоанн боярской женой. А потом она ему надоела.

Тогда он пришел в дом боярина Морозова и застал того на лавке лежащим в бинтах.

И сказал ему царь:

– Зря ты, боярин, по своей бабе так убиваешься. Дура баба. Ничего в ней изрядного. Не стоило тебе из-за нее такие мучения принимать...

Но, коли ты такой дурак, что страдаешь, то я тебя милую и жену тебе возвращаю...

Внесли опричники Софью и повесили ее за шею над столом.

Царь засмеялся.

– Пущай висит, пока не скажу. Не гоже боярину опосля помазанника божьего в то же дупло совать.

Вот какую неимоверную силу царю давала московская Шамбала, чтобы так над людьми издеваться и жен их еть.

Еще одним выдающимся, по общему мнению, царем московским и всея Руси считался Петр Первый. Его признают таковым за то, что он прорубил окно в Европу и построил флот.

Однако, если рассматривать пристальнее – всё это весьма сомнительные заслуги.

Во-первых, через образовавшееся окно, в Европу уходила и продолжает уходить часть энергии московской Шамбалы. И поэтому сразу после реформ Петра, немцы зажили хорошо, а русские плохо.

Во-вторых, Петр перенес столицу из Москвы в Петербург, что вообще преступление перед всем русским народом и издевательство над империей. Как можно было, находясь в здравом уме, переносить столицу из Шамбалы, черт те куда, на болота?!

Это еще более ослабило русскую землю. И пагубно отразилось на династии Романовых. Потеряв в гнилом климате Петербурга энергетическую подпитку, род Романовых постепенно зачах и деградировал в физическом смысле. Что в итоге привело к его падению и Октябрьскому перевороту, который был вызван подсознательной тягой большевиков вернуть столицу назад к Шамбале и укрепить тем самым Российскую государственность.

Ленин, в отличие от Николая Второго, прекрасно понимал – что такое Шамбала, и сразу же после Переворота перенес столицу обратно в Москву. За что ему большое человеческое спасибо.

И именно это решение Владимира Ильича позволило слабенькой, по сути, не обладавшей передовым мировоззрением, не имевшей поддержки рабочих масс и четкой программы действий, партии продержаться у власти целых семьдесят с лишним лет, победить фашистов, создать атомную бомбу, запустить первого человека в космос.

Максим Меркулов".

Максим Меркулов отложил газету со своей статьей, которую наконец-то опубликовали в рубрике "Судите сами", снял очки и удовлетворенно потянулся.

Вышел на балкон. Бабье лето продолжалось. В ясном синем небе сверкало желтое солнце, освещая крыши домов. Сухие листья лежали на земле. Было тепло.

Внизу ребятишки катались на роликовых коньках. Один ехал задом, другой – на одной ноге, третий прыгал через картонный ящик из-под телевизора.

Просигналила сирена иномарки, приказывая ребятишкам отойти с дороги.

Но они не слышали, потому что из их ушей торчали провода дебильников.

Иномарка остановилась, из нее выскочил стриженный амбал. Ребята, заметив его, кинулись в разные стороны. Амбал погрозил им кулаком и залез в машину.

Иномарка проехала еще несколько метров и остановилась как раз у подъезда Меркулова. Из нее вышли три человека. Вошли в подъзд.

Еще через несколько минут раздался настойчивый звонок в дверь.

Меркулов посмотрел в глазок. На площадке стояли те самые трое, которых он видел внизу.

– Кто там? – спросил Максим.

– Здесь живет Максим Меркулов?

– Да... А вы кто?

– Откройте, у нас к вам дело есть.

– Какое дело?.. А если вы бандиты?

За дверью засмеялись.

– Угадали. Но мы вас обижать не будем. Если бы мы приехали вас обижать, мы давно бы уже вышибли вашу хлипкую дверь.

– А что вам тогда надо?

– Есть разговор... Мы вашу статью читали в газете. Про Шамбалу.

Хотим узнать об этом побольше.

Меркулов открыл дверь.

– Проходите.

Амбалы уверенно прошли в кухню и, не дожидаясь приглашения, уселись на угловой диван. Один вытащил из-под кожаной куртки бутылку коньяка, сорвал зубами пробку и посмотрел на топтавшегося в дверях хозяина.

– Несите стаканы.

Меркулов поставил на стол четыре стакана.

– За знакомство, – сказал амбал с бутылкой. – Кстати, меня зовут Коля, а этих – Ашот и Сергей.

Сергей поправил на пальце золотой перстень, а Ашот поправил на шее цепь.

– Значит так, – сказал Коля, – излагаю самую суть... Мы с товарищами собирались разделиться, потому что бизнес в Москве приходит в упадок. Половину наших товарищей мы хотели отправить в Питер, а половину в Америку, где для нас держат места. Но вчера я прочитал вашу статью и меня взяло сомнение... Если всё так, как вы пишите, то может лучше пересидеть здесь, если здесь такой ништяк. Раньше я слышал, что наши иммигранты за границей преимущественно опускаются и не мог понять – почему. Вроде бы у них есть всё, что хочешь – ЛасВегас там и всё остальное... Но теперь я понял – они оторвались от сети, если можно так выразиться. – Коля разлил по стаканам остатки коньяка.

Максим заметил у него на руке необычную татуировку Змея– Горыныча.

– Выпьем за Родину, – сказал Коля безаппеляционно. – Родина у нас одна. Она родила нас, вскормила и дала нам всё, что мы теперь имеем.

Грех жаловаться.

– Арарат тоже Шамбала, – вставил Ашот. – Ной туда причалил, выпустил зверей на гору. Самое красивое в мире место. Там самый крупный в мире виноград.

Не о том говоришь, – перебил Коля. – Хулишь ты оттуда свалил, раз там такой ништяк?.. Понаехало вашего брата черноголового на нашу Шамбалу! Слетелись как коршуны... Приходится москвичам из-за вас переезжать от своих корней... Потому что бизнес загибается...

Ашот насупился.

– Зря ты так, Коля. Я в Москве родился. Мои папа-мама тут жили. Мой дед сюда из Харькова переехал! Я – русский армян! Но хоть и русский, а Армению тоже забывать не надо.

– Ладно, проехали, – сказал, до этого молчавший, Сергей. – Мы сюда не на разборку пришли... Пусть профессор рассказывает.

– Давай, профессор, – кивнул Коля, – начинай.

– А что начинать-то? – спросил Меркулов.

– Откуда ты про Шамбалу знаешь?

– Про Шамбалу... – Меркулов вздохнул. – Даже не знаю с чего начать... Давно это было... Вы все равно не поверите...

– А ты попробуй...

– А вы не спешите?.. А то, знаете ли... может у вас дела какие...

Может быть вам надо теперь ехать кого-то пограбить?..

– Не волнуйся, папаша, мы успеем куда надо, – Сергей зажал спичку зубами.

– Ну тогда слушайте... – Меркулов вытащил из шкафчика оранжевые чашки в белый горох, такой же чайник, банку вишневого варенья и розетки. – Чай не пьешь – какая сила, чай попьешь – всё хорошо...

Сидеть нам долго, заварим чайку.

Он заварил чай, разлил по чашкам, положил всем в розетки варенья и поставил на стол вазочку с печеньем и пастилой.

– Моя настоящая фамилия не Меркулов, – Максим сделал паузу и съел конфету. – Моя настоящая фамилия... Никитин... А зовут меня...

Афанасий!

– Как пиво, – вставил Ашот.

Коля пихнул его в бок локтем.

– Не перебивай профессора! Нехорошо...

– Зовут меня Афанасий, – повторил Меркулов-Никитин. Я родился очень давно... Несколько веков назад... Я – тот самый Афанасий Никитин, который путешествовал за три моря, – Никитин сходил в комнату и принес книгу издательства "Художественная литература" – Афанасий Никитин "Путешествие за три моря". – Могу дать почитать. Неплохая получилась книга.

Бандиты, которые, казалось бы, должны были в этом месте выразить Никитину удивление и недоверие, сидели тихо и внимательно слушали.

Потому что по их бандитским понятиям, человека следовало сначала выслушать, а потом уже убивать или грабить, как в "Шахерезаде".

– Эту книгу я написал после того как вернулся из Индии. Здесь описаны мои настоящие приключения – как я добирался до Индии, что там делал и как возвращался домой. Но, я написал здесь не всё, – Афанасий постучал по обложке указательным пальцем. – Читатель тогда был еще не готов к тому, о чем я умолчал... Я молчал несколько веков... Но сегодня, когда произошла действительная смена исторических формаций, когда впервые за много веков стало возможным сказать правду, не опасаясь что тебя не поймут, я скажу. Я сегодня впервые скажу то, о чем молчал всё это время. И вы, гости дорогие, станете первыми, кто об этом услышит... В Индии мне посчастливилось встретить Бога во плоти, великого учителя Дхармы Кришнасвами Бабу.

Кришнасвами Баба заметил во мне божью, выражаясь по-нашему, искру и стал меня учить Дхарме. Несколько лет я учился у великого Кришнасвами тайным доктринам индуизма, я постился по полгода, лазил по веревкам в небо, научился левитации и заклинанию змей. И еще, – Афанасий опять сделал паузу, – великий Кришнасвами научил меня не умирать столько, сколько понадобится Дхарме. В конце обучения великий Кришнасвами сказал: "Афанасий, теперь ты готов к мистическому заданию, которое дает тебе Дхарма через меня. Ты должен отправиться на свою этническую родину, найти там место русской Шамбалы и жить в ней до тех пор, пока к тебе не придут трое людей в кожаных куртках. У одного из них будет на руке татуировка Дракона, у другого перстень желтого металла, у третьего – на шее цепь. Они спросят тебя: "В чем смысл Дхрамы?". И тогда, сказал великий Кришнасвами, ты покажешь им в чем ее смысл. – Афанасий вытащил из внутреннего кармана пиджака пистолет с глушителем. – Показываю, – сказал он и, не дав бандитам опомниться, расстрелял их в упор.

Ашоту и Сергею Афанасий попал в головы и они умерли сразу. А Коле попал в грудь и он только упал головой на стол.

Никитин отвернулся к окну и посмотрел задумчиво на ворону, которая сидела на ветке и щелкала клювом.

– Где мертвые, там и вороны, – произнес Никитин. – Черный ворон, что ж ты вьешся...

В это время Коля поднял голову, вытащил из-под куртки пистолет, выстрелил Никитину в висок.

Пуля вылетела у Никитина из противоположного виска, пробила стекло и убила ворону.

Никитин зашатался и упал на стол. Зазвенела посуда, опрокинулась банка с вареньем, варенье потекло по столу и закапало на пол.

– Дуплетом угандошил двух сук... – Коля вздохнул облегченно и упал со стула мертвый. На его лице застыла улыбка Дхармы.

Через пятнадцать минут Афанасий Никитин поднял голову и сел. Всё лицо у него было в варенье. Он выплюнул изо рта косточку. Потрогал голову. Встал, прошел, перешагивая через трупы, в ванную комнату.

– Ого! – он увидел в зеркале свою простреленную голову и лицо, испачканное вареньем.

Афанасий умылся, фыркая и отплевываясь. Наклонил голову над раковиной и залил себе в пулевое отверстие пузырек йода. Йод капал с обратной стороны головы, окрашивая струящуюся воду причудливыми коричневыми узорами.

Затем Никитин выполнил вокруг головы пассы руками, приговаривая индийские заклинания. Через несколько минут раны затянулись.

Афанасий вымыл голову шампунем и побрызгался одеколоном из распылителя.

Потом он прошел к телефону и набрал номер.

– Майора Ефтина... Майор Ефтин? Говорит Купец. Ваше задание выполнено... Трое... Как и ожидалось, той самой группировки...

Хотели скрыться в Питере... А скрылись в Дхарме... Как говорил мой великий учитель – Зигзагообразен Путь Господа... Когда будут деньги?.. Что значит неприятности? Меня ваши неприятности не скребут!– заорал Никитин. Это у меня из-за вас неприятности! У меня дырка в башке! У меня стекло разбито, а на носу зима! Трупы ваши поганые теперь расчленять и вывозить хрен знает куда! А вы – неприятности! – лицо Афанасия покрылось красными пятнами. – Я клал на ваши неприятности! Понял, майор!.. Что зачит "не кричи"?! Ты еще не слышал, как кричат! Короче, если завтра денег не будет, я тебя и твоему вонючему секретному отделу устрою Книгу Мертвых по полной программе! – Никитин швырнул трубку на рычаг.

Вышел на балкон.

Уже вечерело. Вдалеке над крышами домов возвышался заново построенный Храм Христа Спасителя. Гостиница "Балчуг" блестела красивой крышей. На рекламных щитах были изображены замечательные вещи, которые свободно продавались в роскошных магазинах. Столица хорошела на глазах.

Внизу ребятишки сгрудились над застреленной вороной. Самый любопытный палочкой переворачивал ее с боку на бок, открывал клюв и приподнимал крыло.

Афанасий сел в позу "Лотос", посидел недолго и взлетел невысоко, сантиметров на десять-пятнадцать, так что из соседних окон никто ничего не заметил.