Текст книги "Нерв (Стихи)"

Автор книги: Владимир Высоцкий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Вселенский поток и извилист и крут, Окрашен то ртутью, то кровью. Но, вырвавшись с мартовской мглою из пут, Могучие Рыбы на нерест плывут По млечным протокам к верховью.

Декабрьский Стрелец отстрелялся вконец, Он мается, копья ломая. И может без страха развиться Телец На светлых урочищах мая.

Из августа изголодавшийся Лев Глядит на Овена в апреле. В июнь к близницам свои руки воздев, Нижнейшие девы созвездия Дев Весы превратили в качели.

Лучи световые пробились сквозь мрак, Как нить Ариадны, конкретны, Но и Скорпион, и таинственный Рак От нас далеки и безвредны.

На свой зодиак человек не роптал, Да звездам страшна ли опала?! Он эти созвездия с неба достал, Оправил он их в драгоценный металл, И тайна доступною стала.

КЛИЧ ГЛАШАТАЕВ –

ПЕСНЯ ДОДО ИЗ ДИСКОСПЕКТАКЛЯ "АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС"

Этот рассказ мы с загадки начнем, Даже Алиса ответит едва ли, Что остается от сказки потом, После того, как ее рассказали? Где затерялся волшебный рожок, Добрая фея куда улетела? А? э... так-то, дружок, В этом-то все и дело.

Они не испаряются, они не растворяются, Рассказанные в сказке, промелькнувшие во сне. В страну чудес волшебную они переселяются, Мы их, конечно, встретим в этой сказачной стране.

Ну и последнее, хочется мне: Чтобы всегда вы меня узнавали, Буду я птицей в волшебной стране, Птицей додо меня дети прозвали. Даже Алисе моей невдомек, Как упакуюсь я в птичее тело. А? э... так-то, дружок, В этом-то все и дело.

И не такие странности в стране чудес случаются, В ней нет границ, не нужно плыть, бежать или лететь. Попасть туда несложно, никому не запрещается, В ней можно оказаться, стоит только захотеть.

Много неясного в странной стране, Можно запутаться и заблудиться. Даже мурашки ползут по спине, Если представить, что может случиться. Вдруг будет пропасть и нужен прыжок. Струсишь ли сразу? Прыгнешь ли смело? А? э... так-то, дружок, В этом-то все и дело.

Добро и зло в стране чудес – как и везде встречаются, Но только здесь они живут на разных берегах. Здесь по дорогам всякие истории скитаются, И бегают фантазии на тоненьких ногах.

Не обрывается сказка концом. Помнишь, тебя мы спросили вначяле: Что остается от сказки потом, После того, как ее рассказали? Может, не все, даже съев пирожок, Наша Алиса во сне разглядела. А? э... так-то, дружок, В этом-то все и дело.

И если снова кто-нибудь проникнуть попытается В страну чудес волшебную в красивом добром сне, Он даже то, что кажется, что только представляется, Найдет в своей загадочной и сказачной стране.

1-Я ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Я страшно скучаю, я просто без сил, И мысли приходят, меня, беспокоя, Чтоб кто-то куда-то меня пригласил, И там я увидела что-то такое...

Но что именно, право, не знаю. Все советуют наперебой: "Почитай", – я сажусь и читаю, "Поиграй", – и я с кошкой играю. Все равно я ужасно скучаю, Сэр, возьмите Алису с собой!

Мне так бы хотелось, хотелось бы мне Когда-нибудь, как-нибудь выйти из дому И вдруг оказаться вверху, в глубине, Внутри и снаружи, где все по-другому.

Но что именно, право, не знаю. Все советуют наперебой: "Почитай", – я сажусь и читаю, "Поиграй", – и я с кошкой играю. Все равно я ужасно скучаю, Сэр, возьмите Алису с собой.

Пусть дома поднимется переполох, И пусть наказанье грозит – я согласна. Глаза закрываю, считаю до трех... Что будет, что будет! Волнуюсь ужасно.

Но что именно, право, не знаю. Все советуют наперебой: "Почитай", – я сажусь и читаю, "Поиграй", – и я с кошкой играю. Все равно я ужасно скучаю, Сэр, возьмите Алису с собой!

2-Я ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Догонит ли в воздухе, или шалишь, Летучая кошка летучую мышь? Собака летучая кошку летучую? Зачем я себя этой глупостью мучаю?

А раньше я думала, стоя над кручею: "Ах, как бы мне сделаться тучей летучею". Ну вот я и стала летучею тучею, И вот я решаю по этому случаю:

Догонит ли в воздухе, или шалишь, Летучая кошка летучую мышь? Собака летучая кошку летучую? Зачем я себя этой глупостью мучаю?

3-Я ПЕСЕНКА АЛИСЫ

Слезливое море вокруг разлилось, И вот принимаю я слезную ванну. Должно быть, по морю из собственных слез Плыву к Слезовитому я океану.

Растеряешься здесь поневоле! Со стихией один на один. Может, зря проходили мы в школе, Что моря из поваренной соли Хоть бы льдина попалась мне, что ли, Или встретился добрый дельфин!

МЫШИНАЯ ПЕСЕНКА

Спасите! Спасите! О, ужас, о, ужас! Я больше не вынырну, если нырну. Немного поплаваю, чуть поднатужусь, Но силы покинут, и я утану.

Вы мне по секрету ответить смогли бы, Я – рыбная мышь или мышная рыба? Я тихо лежала в уютной норе, Читала, мечтала и ела пюре.

И вдруг это море около, Как будто кот наплакал. Я в нем, как мышь, промокла, Продрогла, как собака.

Спасите! Спасите! Хочу я, как прежде, В нору на диван из сухих камышей. Здесь плавают девочки в верхней одежде, Которые очень не любят мышей.

И так от лодыжек дрожу до ладошек, А мне говорят про терьеров и кошек. А вдруг кошкелот на меня нападет, Решив по ошибке, что я мышелот.

Ну вот – я зубами зацокала От холода и от страха. Я здесь, как мышь, промокла, Продрогла, как собака.

ПЕСЕНКА ЯЩЕРИЦЫ ДЖИММИ И ЛЯГУШОНКА БИЛЛИ

У Джимми и Билли всего в изобилье, Давай не зевай, сортируй, собирай! И Джимми и Билли давно позабыли, Когда собирали такой урожай.

И Джимми и Билли, конечно, решили Закапывать яблоки в поте лица. Расстроенный Билли сказал: "Или-или, Копай, чтоб закончилась путаница".

И Джимми и Билли друг друга побили. Ура! Караул! Откапай! Закопай! Ан, глянь – парники все вокруг подавили. Хозяин, где яблоки? Ну – отвечай!

У Джимми и Билли всего в изобилье, Давай не зевай, сортируй, собирай! И Джимми и Билли давно позабыли, Когда собирали такой урожай.

ПЕСНЯ ПОПУГАЯ

Послушайте все, ого-го, эге-гей! Меня, попугая – пирата морей.

Родился я в тыща – каком-то году В банано-лиановой чаще. Мой папа был папа-пугай Какаду, Тогда еще не говорящий. Но вскоре покинул я девственный лес, Взял в плен меня страшный Фернандо Кортес. Он начал на бедного папу кричать, А папа Фернанде не мог отвечать.

И чтоб отомстить – от зари до зари Твердил я три слова, всего только три. Упрямо себя заставлял – повтори: "Карамба!", "Коррида!!" и "Черт побери!!!"

Послушайте все, ого-го, эге-гей! Меня, попугая – пирата морей.

Нас шторм на обратной дороге застиг, Мне было особенно трудно. Английский фрегат под названием "Бриг" Взял на абордаж наше судно. Был бой рукопашный три ночи, два дня, И злые пираты пленили меня. Так начал я плавать на разных судах, В районе экватора, в северных льдах. На разных пиратских судах.

Давали мне кофе, какао, еду, Чтоб я их приветствовал: "Х-ау ду ю ду!" Но я повторял от зари до зари: "Карамба!", "Коррида!!" и "Черт побери!!!"

Послушайте все, ого-го, эге-гей! Меня, попугая – пирата морей.

Лет сто я проплавал пиратом, и что ж? Какой-то матросик пропащий Продал меня в рабство за ломаный грош, А я уже был говорящий. Турецкий паша нож сломал попалам, Когда я сказал ему: "Паша, салам!" И просто кондрашка хватила пашу, Когда он узнал, что еще я пишу, Читаю, пою и пляшу.

Я Индию видел, Иран и Ирак. Я – индивидум. Не попка-дурак. Так думают только одни дикари. Карамба!, Коррида!! и Черт побери!!!

ПРО НЕЧИСТУЮ СИЛУ

– Я баба-Ягае, вот и вся недолга. Я езжу в немазаной ступе. Я к русскому духу не очень строга. Люблю его сваренным в супе.

Ох, надоело по лесу летать, Я зелье переварила. Ой, что-то стала совсем изменять Наша нечистая сила...

– Привет, добрый день! Я – оборотень, Неловко вчера обернулся: Хотел превратиться в дырявый плетень, Да вот посередке запнулся.

Кто я теперь, самому не понять, Эк меня, братцы, скревило. Нет, что-то стала нам всем изменять Наша нечистая сила...

– Я старый больной озорной водяной, Но мне надоела квартира, Лежу под корягой, простуженный, злой, А в омуте мокро и сыро.

Вижу намедни – утопленник. Хвать А он меня пяткой по рылу. Ой, перестали совсем уважать Нашу нечистую силу...

– Такие дела: лешачиха со зла, Лешив меня лешевелюры, Вчера из дупла на мороз прогнала, У ней с водяным шуры-муры.

Со свету стали совсем изживать, Просто-ки сводят в могилу. Ой, перестали совсем ублажать Нашу нечистую силу.

ЯРМАРКА. (ПЕСНЯ СКОМОРОХОВ)

Эй, народ честной, незадачливый! Эй вы, купчики да служивый люд, К чудо-городу поворачивай, Зря ли в колокол с колоколен бьют!

Все ряды уже с утра Позахвачены. Уйма всякого добра, Всякой всячены.

Там точильные круги Точат лясы, Там лихие сапоги Самоплясы.

Тадарга-матадарга, Во сталице ярмарка, Сказачно-реальная, Свето-музыкальная.

Богачи и голь перекатная, Покупатели все, оданко, вы. И хоть ярмарка не бесплатная, В этот день вы все одинаковы.

За едою в закрома Спозараночка, Скатерть бегает сама Самобраночка.

Кто не схочет есть и пить, Тем – изнанка, Их начнет сама бранить Самобранка

Тадарга-матадарга, Вот какая ярмарка: Праздничная, вольная, Бело-хлебосольная.

Вот и шапочки-невидимочки. Кто наденет их – станет барином. Леденцы во рту, словно льдиночки, И жар-птица есть в виде жареном.

Прилетали год назад Гуси-лебеди. А теперь они лежат На столе, гляди.

Эй, слезайте с облачка, Добры люди, Да из белого бычка Ешьте студень.

Тадарга-матадарга, Всем богата ярмарка, Вон орехи рядышком С изумрудным ядрышком.

Скоморохи – те все хорошие, Скачут-прыгают через палочку. Прибауточки скоморошие, С ихних шуточек все вповалочку.

По традиции, как встарь, Вплавь и волоком, Привезли царь-самовар, Как царь-колокол. Скороварный самовар, Он на торфе Вам на выбор сварит вар Или кофе.

Тадарга-матадарга, Удалая ярмарка, С плясунами резвыми, Большей частью трезвыми.

Вот балда пришел, поработать чтоб. Безработный он, киснет, квасится. Тут как тут и поп-толоконный лоб, Но балда ему – кукиш с маслицом.

Разновесые весы Проторгуешься. В скороходики-часы Не обуешься. Скороходы-саоги Не залапьте! А для стужи да пурги Лучше лапти.

Тадарга-матадарга, Что за чудо ярмарка, Звонкая, несонная, Нетрадиционная.

Вон Емелюшка щуку мнет в руке, Щуке быть ухой, вкусным варевом. Черномор кота продает в мешке, Слишком много кот разговаривал.

Говорил он без сучка Да без задорины: "Все мы сказками слегка Объегорены". Не скупись, честной народ, За ценою. Продается с цепью кот, С золотою.

Тадарга-матадарга, Упоенье-ярмарка. Общая, повальная, Эмоциональная.

Будем смехом-то рвать животики, Кто отважится да разохотится Да на коврике-самолетике Не откажется, да прокотится.

Разрешите сделать вам Примечание: Никаких воздушных ям И качания. Ковролетчики вчера Ночь не спали, Пыль из этого ковра Выбивали.

Тадарга-матадарга, Удалася ярмарка. Тадарга-матадарга, Хорошо бы надолго.

Здесь река течет вся молочная, Берега над ней сплошь кисельные, Мы вобьем во дно сваи прочные, Запрудим ее – дело дельное.

Запрудили мы реку, Это плохо ли? На киселевом берегу Пляж отгрохали. Но купаться нам пока Нету смысла, Потому у нас река Вся прокисла.

Тадарга-матадарга, Не в обиде ярмарка. Хоть залейся нашею Кислой простоквашею.

Мы беду-напасть подожжем огнем, Распрямим хребты втрое сложенным, Меда хмельного до краев нальем Всем скучающим и скукоженным.

Много тыщ имеет кто Тратьте тыщи те. Даже то, не знаю что, Здесь отыщете. Коль на ярмарку пришли, Так гуляйте, Неразменные рубли Разменяйте.

Татарга-матадарга, Вот какая ярмарка! Подходи, подваливай, Сахари, присаливай.

ПЕСНИ МАРИИ

ПЛАЧ –

Отчего не бросилась, Марьюшка, в реку ты, Отчего ж не замолкла навсегда ты? Как забрали милого в рекруты, в рекруты. Как ушел твой суженый во солдаты.

Я слезами горькими горницу вымою И на годы долгие дверь закрою. Наклонюсь над озером ивою, ивою, Высмотрю, как в зеркале, – что с тобою.

Травушка-муравушка сочная, мятная Без тебя ломается, ветры дуют. Долюшка солдатская ратная, ратная, Что, как пули грудь твою не минуют?

Тропочку глубокую протопчу по полю, И венок свой свадебный впрок совью, Дивну косу девичью – до полу, до полу Сберегу для милого с проседью.

Вот возьмут кольцо мое с белого блюдица, Хоровод завертится, – грусно в нем. Пусть мое гаданье сбудется, сбудется, Пусть вернется суженый вешним днем.

Пой как прежде весело, идучи к дому, ты, Тихим словом ласковым утешай А житье невестино – омуты, омуты... Поджидает Марьюшка, поспешай.

ОЖИДАНИЕ –

Не сдержать меня уговорами. Верю свято я не в него ли? Пусть над ним кружат черны вороны, Но он дорог мне и в неволе.

Верим веку испокон, Да прослышала сама я, Как в году невесть каком Стали вдруг одним цветком Два цветка, Иван да Марья.

БЕДА –

Я несла свою беду По весеннему по льду. Надломился лед, душа оборвалася. Камнем под воду пошла, А беда – хоть тяжела А за острые края задержалася.

И беда с того вот дня Ищет по свету меня, Слухи ходят вместе с ней, с кривотолками. А что я не умерла, Знала голая земля Да еще перепела с перепелками.

Кто из них сказал ему, Господину моему, Только выдали меня, проболталися. И, от страсти сам не свой, Он отправился за мной, А за ним беда с молвой привязалися.

Он настиг меня, догнал, Обнял, на руки поднял. Рядом с ним в седле беда ухмылялася. Но остаться он не мог, Был всего один денек, А беда на вечный срок задержалася.

КЛИЧ ГЛАШАТАЕВ

Если кровь у кого горяча Саблей бей, пикой лихо коли. Царь дарует вам шубу с плеча Из естественной выхухоли. Сей указ без обману-коварства, За печатью по форме точь-в-точь: В бой за восемь шестнадцатых царства И за целую царскую дочь. Да, за целую царскую дочь!

ЧАСТУШКИ

Подходи, народ, смелее, Слушай, переспрашивай. Мы споем про Евстигнея, Государя нашего.

Вы себе представьте сцену, Как папаша Евстигней Дочь-царевну Аграфену Хочет сплавить поскорей.

Но не получается, Царевна не сплавляется.

Как-то ехал царь из леса, Весело, спокойненько, Вдруг услышал свист балбеса Соловья-разбойника.

С той поры царя корежит, Словно кость застряла в нем. Пальцы в рот себе заложит, Хочет свиснуть соловьем.

Надо с этим бой начать, А то начнет разбойничать.

СЕРЕНАДА СОЛОВЬЯ-РАЗБОЙНИКА

Выходи, я тебе посвищю серенаду, Кто тебе серенаду еще посвистит? Сутки кряду могу, до упаду, Если муза меня посетит.

Я пока еще только шутю и шалю, Я пока на себя не похож, Я обиду стерплю, но когда я вспылю, Я дворец подпалю, подпилю, развалю, Если ты на балкон не придешь.

Ты отвечай мне прямо, откровенно, Разбойничую душу не трави. О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, Послушай серенаду о любви.

Ей-ей-ей, трали-вали Кабы красна девица жила в полуподвале, Я б тогда на корточки Приседал у форточки, Мы бы до утра проворковали.

В лесных кладовых моих уйма товара, Два уютных дупла, три пенечка гнилых, Чем же я тебе, Груня, не пара, Чем я, Феня, тебе не жених?

Так тебя я люблю, Что ночами на сплю, Сохну с горя у всех на виду. Вот и голос сорвал, и хриплю, и сиплю. Ох, я дров нарублю, я себя погублю, Но тебя украду, увезу.

Я женихов твоих – через колено, Я папе твоему попорчу кровь. О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, О, не губи разбойничью любовь.

Ей-ей-ей, трали-вали Кабы красна девица жила в полуподвале, Я б тогда на корточки Приседал у форточки, Мы бы до утра проворковали.

СВАДЕБНАЯ

Ты, звонарь-Пономарь, не кемарь! Звонкий колокол раскочегаривай. Ты очнись, встрепенись, гармонист, Переливами щедро одаривай.

Мы беду навек спровадили, В грудь ей вбили кол осиновый. Перебор сегодня свадебный, Звон над городом малиновый.

Эй, гармошечка, дразни, дразни, Не спеши, подманивай. Главный колокол, звони, звони, Маленький подзванивай.

" В ЗАПОВЕДНЫХ И ДРЕМУЧИХ... "

В заповедных и дремучих Страшных Муромских лесах Всяка нечисть бродит тучей, На проезжих сеет страх: Воют воем, что твои упокойники... Если есть там соловьи то разбойники. Страшно, аж жуть!

В заколдованных болотах Там кикиморы живут. Защекочут до икоты И на дно уволокут. Будь ты конный, будь ты пешый заграбастают, А уж по лесу – так лешие и шастают. Страшно, аж жуть!

И мужик – купец иль воин Попадали в темный лес. Кто за чем: кто с перепою, А кто сдуру в чащу лез. По причине попадали, без причины ли, Только всех их и видали, словно сгинули. Страшно, аж жуть!

Из заморского из лесу, Где и вовсе сущий ад, Где такие злые бесы, Что друг друга не едят, Чтоб творить им совместное зло потом, Поделится приехали опытом. Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник главный Им устроил буйный пир, А от них был змей трехглавый И слуга его – вампир. Пили зелье в черепах, ели бульники, Танцевали на гробах богохульники. Страшно, аж жуть

Змей горыныч взмыл на древо, Ну – раскачивать его: "Выводи, разбойник, девок, Пусть покажут кой-чего, Пусть нам лешие попляшут, попоют, А не то я, матерь вашу, всех сгною!" Страшно, аж жуть

Соловей-разбойник тоже Был не только лыком шит, Свистнул, гикнул, крикнул: "Рожа, Гад, заморский паразит, Убирайся отсюда, уматывай, И вампира с собою прихватывай!" Страшно, аж жуть!

Все взревели, как медведи: "Натерпелись столько лет! Ведьмы мы аль не ведьмы, Патриотки или нет? Налил бельма, ишь ты, клещ, отоварился, Да еще на наших женщин позарился!.." Страшно, аж жуть!

И теперь седые люди Помнят прежние дела: Билась нечисть грудью в груди И друг друга извела. Прекратилися навек безобразия. Ходит в лес человек безбоязненно. И не страшно ничуть!

КАЛЕЙДОСКОП –

ДЕЛА СЕМЕЙНЫЕ –

В КАМЕННОМ ВЕКЕ

А ну, отдай мой каменный топор И шкур моих набедренных не тронь. Молчи, не вижу я тебя в упор. Или в пещеру, поддрежи огонь. Выгадывать не смей на мелочах, Не обостряй семейный наш уклад. Не убрана пещера и очаг, Разбаловалась ты в матриархат.

Придержи свое мнение, Я – глава, и мужчина – я. Соблюдай отношения Первобытнообщинные.

Там мамонта убьют, поднимут вой, Начнут добычу поровну делить. Я не могу весь век сидеть с тобой, Мне надо хоть кого-нибудь убить. Старейшины сейчас придут ко мне. Смотри еще не выйди голой к ним. Век каменный, а не достать камней Мне стыдно перед племенем своим.

Пять бы жен мне – наверное, Разобрался бы с вами я! Но дела мои скверные, Потому – моногамия.

А все твоя проклятая родня... Мой дядя, что достался кабану, Когда был жив, предупреждал меня: Нельзя из людоедок брать жену. Не ссорь меня с общиной – это ложь, Что будто к тебе кто-то пристает. Не клевещи на нашу молодежь, Она – надежда наша и оплот! Ну, что глядишь? тебя пока не бьют. Отдай топор, добром тебя прошу. И шкур не тронь, ведь люди засмеют. До трех считаю, после – задушу.

В БИБЛЕЙСКИЕ ВРЕМЕНА (РАССКАЗ ПЛОТНИКА ИОСИФА)

Возвращаюсь я с работы, Рашпиль ставлю и стены. Вдруг в окно порхает кто-то Из постели от жены. Я, понятно, вопрошаю: – Кто такой? А она мне отвечает: – Дух святой.

Ох, я встречу того духа. Ох, отмечу его в ухо. Дух – он тоже духу рознь. Коль святой, так Машку брось. Хоть и кровь ты голубая, Хоть и белая ты кость До Христа дойду и занаю: Не пожалует Христос.

Машка – вредная натура, Так и лезет на скандал. Разобиделася, дура, Вроде, значит, помешал. Я сперва, конечно, с лаской: То да се. А она к стене с опаской: – Нет, и все!

Я тогда цежу сквозь зубы, Но уже, конечно, грубо: – Хоть он возрастом и древний, Хоть годов ему тыщ шесть У него в любой деревне Две-три бабы точно есть!

... Я к Марии с предложеньем (Я на выдумку мастак): Мол, в другое воскресенье Ты, Мария, сделай так. Я потопаю под утро Мол, пошел... А ты – прими его как будто... Хорошо? Ты накрой его периной И запой – тут я с дубиной. Он крылом, а я – колом. Он псалом, а я – кайлом! Тут, конечно, он сдается. Честь Марии спасена! Потому что мне сдается, Этот ангел – сатана.

Я влетаю с криком, с древом, Весь в надежде на испуг. Машка плачет. – Машка, где он? – Улетел желанный дух!.. – Как же это я не знаю?

Как успел? – А вот так вот, – отвечает, Улетел. Он псалом мне прочитал, И крылом пощекотал... – Так шутить с живым-то мужем? Ах ты скверная жена! Я взмахнул своим оружьем: Смейся, смейся, сатана!

В ДРЕВНЕМ РИМЕ

Как-то вечером Патриции Собрались у Капитолия Новостями поделиться – и Выпить малость алкоголия. Не вести ж бесед тверезыми? Марк-Патриций не мытарился Пил нектар большими дозами И ужасно нанектарился.

И под древней под колонною Он изверг из уст проклятия: "Ох. с почтенною Матреною Разойдусь я скоро, братия. Она спуталась с поэтами, Помешалась на театрах Так и шастает с билетами На приезжих гладиаторов.

Я, кричит, от бескультурия Скоро стану истеричкою. В общем, злобствует, как фурия, Поощряема сестричкою. Только цикают и шикают... Ох, налейте мне двойных! Мне ж рабы в лицо хихикают. На войну б, да нет войны.

Я нарушу все тардиции, Мне не справиться с обеими. Опускаюсь я, Патриции, Дую горькую с плебеями, Я ей дом оставлю в Персии, Пусть берет сестру-Мегерочку... На отцовские сестреции Заведу себе гетерочку.

У гетер хотя все явственней, Но они не обезумели. У Гетеры пусть безнравственней, Зато родственники умерли. ...Так сумею исцелиться я, Из запоя скоро выйду я..."

И пошли домой Патриции, Марку пьяному завидуя.

В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ (РЫЦАРСКИЙ ТУРНИР)

Сто сарацин убил во славу ей, Прекрасной даме посвятил я сто смертей, Но наш король – лукавый сир, Затеял рыцарский турнир. Я ненавижу всех известных королей!

Вот мой соперник – рыцарь круглого стола. Чужую грудь мне под копье король послал. Но в сердце нежное ее Мое направлено копье... Мне наплевать на королевские дела!

Герб на груди его – там плаха и петля. Но будет дырка там, как в днище корабля. Он – самый первый фоварит, К нему король благоволит. Но мне сегодня наплевать на короля!

Король сказал: "Он с вами справится шаля, И пошутил: – пусть будет пухом вам земля". Я стану пищей для червей, Тогда он женится на ней... Простит мне бог, я презираю короля!

Вот подан знак. Друг друга взглядом пепеля, Коней мы гоним, задыхаясь и пыля. Забрало поднято – изволь! Ах, как волнуется король!... Но мне, ей-богу, наплевать на короля!

Итак, все кончено. Пусть отдохнут поля. И льется кровь его на стебли ковыля. Король от бешенства дрожит, Но мне она принадлежит. И мне сегодня наплевать на короля!

Но в замке счастливо не пожили мы с ней Король в поход послал на сотню долгих дней. Не ждет меня мой идеал, Ведь он – король, а я – вассал, И рано, видимо, плевать на королей.

" НА СТОЛ КОЛОДУ, ГОСПОДА... "

На стол колоду, господа! Крапленая колода. Он подменил ее, когда, Барон, вы пили воду. Валет наколот, так и есть. Барон, Ваш долг погашен. Вы проходимец, ваша честь! Вы проходимец, ваша честь, И я к услугам вашим.

Но я не слышу ваш апарт. О нет, так не годится... А в это время Бонапарт, А в это время Бонапарт Переходил границу.

Закончить не смогли вы кон, Верните бриллианты. И вы, барон, и вы, Виконт, Пожалте в секунданты. Ответьте, если я неправ, Но наперед все лживо! Итак, оружье ваше, граф? Прошу назвать оружье, граф, За вами выбор, живо.

Вы не получите инфаркт, Вам не попасть в больницу... А в это время Бонапарт, А в это время Бонапарт Переходил границу.

Да полно, предлагаю сам: На шпагах, пистолетах... Хотя сподручней было б вам На дамских амулетах. Кинжалом, если б вы смогли... Я дрался им в походах. Но вы б, конечно, предпочли, Но вы б, конечно, предпочли На шулерских колодах.

Вам скоро будет не до карт, Вам предстоит сразиться... А в это время Бонапарт, А в это время Бонапарт Переходил границу.

Не подымайте, ничего, Я встану сам, сумею. Я снова вызову его, Пусть даже протрезвею. Барон, молчать! Виконт, не хнычь! Плевать, что тьма народу! Пусть он ответит, старый хрыч, Пусть он ответит, старый хрыч Чем он крапил колоду.

Когда откроет тайну карт, Дуэль не состоится... А в это время Бонапарт, А в это время Бонапарт Переходил границу.

А коль откажется сказать, Клянусь своей главою, Графиню можете считать Сегодня же вдовою. И хоть я шуток не терплю, Но я могу взбеситься, Тогда я графу прострелю, Тогда я графу прострелю Экскьюз ми, ягодицу.

Вы не получите инфаркт, Вам предстоит сразиться... А в это время Бонапарт, А в это время Бонапарт Переходил границу.

А вы, Виконт, хоть и не трус, А все-таки скотина. Я с вами завтра же дерусь, Вот слово дворянина. А вы, барон, извольте здесь Не падать, как же можно? Ну, а за сим имею честь, Ну, а за сим имею честь, Я спать хочу безбожно.

Стоял весенний месяц март, Летели с юга птицы. А в это время Бонапарт, А в это время Бонапарт Переходил границу.

Ах, граф, прошу меня простить, Я вел себя бестактно. Я в долг хотел у вас просить, Но не решался как-то. Хотел просить наедине, Мне на людях неловко. И вот пришлось устроить мне, И вот пришлось устроить мне Дебош и потасовку.

Стоял февраль, а может, март. Летели с юга птицы. А в это время Бонапарт, А в это время Бонапарт Переходил границу.

Я весь в долгах, пусть я не прав, Имейте снисхожденье. Примите уверенья, граф,

А с ними извененья. О да, я выпил целый штоф И сразу вышел червой... Дурак?! Вот как? Что ж, я готов! Итак, ваш выстрел первый.

" ОПЛАВЛЯЮТСЯ СВЕЧИ... "

Оплавляются свечи На старинный паркет. Дождь кидает на плечи Серебром с эполет. Как в агонии бродит Золотое вино. Пусть былое уходит, Что придет – все равно.

И, в предсмертном томленье Озираясь назад, Убегают олени, Нарываясь на залп. Кто-то дуло наводит На невинную грудь. Пусть былое уходит, Пусть придет что-нибудь.

Кто-то злой и умелый, Веселясь, наугад Мечет острые стрелы В воспаленный закат. Слышно в буре мелодий Повторение нот. Все былое уходит. Что придет, то пройдет.

ПЕСНЯ О ПЕТРОВСКОЙ РУСИ

Как засмотрится мне нынче, как задышется! Воздух крут перед грозой. Крут да вязок. Что споется мне сегодня? Что услышится? Птицы вещие поют. Да все из сказок!

Птица Сирин мне радостно скалится, Веселит, зазывает из гнезд, А напротив – тоскует, печалится, Травит душу чудной Алконост.

Словно семь заветных струн Зазвенели в свой черед Это птица Гамаюн Надежду подает!

В синем небе, колокольнями проколотом, Медный колокол, медный колокол То ль возрадовался, то ли осерчал. Купола в России кроют чистым золотом, Чтобы чаще господь замечал...

Я стою, как перед вечною загадкою, Пред великою да сказачной страною. Перед солоно да горько-кисло-сладкою, Голубою, родниковою, ржаною.

Глиной чавкая, жирной да ржавою, Вязнут лошади по стремена, Но влекут меня сонной державою, Что раскисла, опухла от сна.

Словно семь богатых лун На пути моем встает То мне птица Гамаюн Надежду подает!

Душу, сбитую утратами да тратами, Душу, стертую перекатами, Если до крови лоскут истончал, Залатаю золотыми я заплатами, Чтобы чаще господь замечал...

" КАК ПО ВОЛГЕ-МАТУШКЕ... "

Как по Волге-матушке, по реке-кормилице Все суда с товарами, струги да ладьи, И не надорвалася, и не притомилася Ноша не тяжелая, корабли свои.

Вниз по Волге плавая, прохожу пороги я И гляжу на правые берега пологие. Там камыш шевелится, поперек ломается, Справа берег стелится, слева поднимается.

Волга песни слышала хлеще, чем "Дубинушка", В ней вода исхлестона пулями врагов. И плыла по матушке наша кровь-кровинушка, Стыла бурой пеною возле берегов.

Долго в воды пресные лились слезы строгие. Берега отвесные, берега пологие Плакали, измызганы острыми подковами, Но теперь зализаны эти раны волнами.

Что-то с вами сделалось, берега старинные, Там, где стены древние, на холмах кремли, Словно пробудилися молодцы былинные И, числом несметные, встали из земли.

Лапами грабастая, корабли стараются, Тянут баржи с Каспия, тянут-надрываются, Тянут, не оглянутся, и на версты многие За крутыми тянутся берега пологие.

ПОЖАРЫ

Пожары над страной Все выше, жарче, веселей. Их отблески плясали в два притопа, три прихлопа, Но вот судьба и время Пересели на коней, А там в галоп, под пули в лоб И мир ударило в озноб От этого галопа.

Шальные пули злы, Глупы и бестолковы, А мы летели в скачь Они за нами в лет. Расковывались кони, И горячие подковы Летели в пыль на счастье тем, Кто их потом найдет.

Увертливы поводья, словно угри, И спутаны и волосы и мысли на бегу, А ветер дул и расправлял нам кудри И распрямлял извилины в мозгу.

Ни бегство от огня, Ни страх погони – ни при чем, А время подскокало, и Фортуна улыбалась. И сабли седоков Скрестились с солнечным лучом. Седок – поэт, А конь – пегас, Пожар померк, потом погас, А скачка разгоралась.

Еще не видел свет подобного аллюра! Копыта били дробь. Трезвонила капель. Помешанная на крови, слепая пуля-дура Прозрела, Поумнела вдруг И чаще била в цель.

И кто кого – азартней перепляса, И кто скорее – в этой скачке опоздавших нет, А ветер дул, с костей сдувая мясо И радуя прохладою скелет.

Удача впереди И исцеление больным Впервые скачет время напрямую, не по кругу. Обещанное – завтра Будет горьким и хмельным...

Светло скакать Врага видать, И друга тоже... благодать! Судьба летит по кругу!

Доверчивую смерть вкруг пальца обернули. Замешкалась она, забыв махнуть косой. Уже не догоняли нас и отстовали пули. Удастся ли умыться нам не кровью, а росой?

Пел ветер все печальнее и глуше, Навылет время ранено, Досталось и судьбе. Ветра и кони И тела и души Убитых выносили на себе.

ВСЕ ОТНОСИТЕЛЬНО

О вкусах не спорят, есть тысяча мнений, Я этот закон на себе испытал. Ведь даже Эйнштейн, физический гений, Весьма относительно все понимал.

Оделся по моде, как требует век, Вы скажете сами: "Да это же просто другой человек!" А я – тот же самый. Вот уж действительно Все относительно, Все-все, все.

Набедренный пояс из шкуры пантеры. О да, неприлично! согласен, ей-ей, Но так одевались все до нашей эры, А до нашей эры им было видней.

Оделся по моде, как в каменный век!" Вы скажете сами: "Да это же просто другой человек!" А я – тот же самый. Вот уж действительно Все относительно, Все-все, все.

Оденусь как рыцарь я после турнира, Знакомые вряд ли узнают меня. И крикну как Ричард я в драме Шекспира: "Коня мне! Полцарства даю за коня!"

Но вот усмехнется и скажет сквозь смех Ценитиль упрямый: "Да это же просто другой человек!" А я – тот же самый. Вот уж действительно Все относительно, Все-все, все.

Вот трость, канотье, я из НЭПа, похоже? Не надо оваций, к чему лишний шум? Ах, в этом костюме узнали, ну что же, Тогда я надену последний костюм.

Долой канотье, вместо тросточки – стек, И шепчутся дамы: "Да это же просто другой человек!" А я – тот же самый. Вот уж действительно Все относительно, Все-все, все.

МОСКВА – ОДЕССА

В который раз лечу Москва – Одесса, Опять не выпускают самолет. А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса, Надежная, как весь гражданский флот.

Над Мурманском ни туч, ни облаков, И хоть сейчас лети до Ашхабада. Открыты Киев, Харьков, Кишенев, И Львов открыт, но мне туда не надо.

Сказали мне: "Сегодня не надейся, Не стоит уповать на небеса". И вот опять дают звдержку рейса на Одессу, Теперь обледенела полоса.

А в Лененграде с крыши потекло, И что мне не лететь до Ленинграда? В Тбилиси – там все ясно, там тепло, Там чай растет, но мне туда не надо.

Я слышу, Ростовчане вылетают, А мне в Одессу надо позарез, Но надо мне туда, куда меня не принимают. И потому откладывают рейс.