Текст книги "Восемь шагов по прямой"

Автор книги: Владимир Гоник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Слушай, ты!.. – Рогов стянул рубаху на его груди в кулак. В раздевалке все умолкли и застыли.

– Пусти. – С лица Грунина исчезла улыбка. – Пусти, – повторил он с горечью. Рогов отпустил. – Я же вижу, как ты маешься. Я хотел... а ты... Он махнул рукой и отошел.

В молчании Рогов натянул тренировочный костюм и вышел в зал. Два помоста, шведская стенка, низкие гимнастические скамьи, станки со штангами... Здесь проходила атлетическая подготовка, но пока в зале было пусто. Рогов сел на скамейку, вытянул ноги, откинулся к стене и закрыл глаза.

Он не двигался, не имел ни сил, ни желания, и стрясись что-нибудь, пожар или землетрясение, не тронулся бы с места. Не было точки опоры, какой-то твердой определенности, принадлежащей только ему, где было его начало и продолжение, – заповедного места, куда он мог вернуться, что бы с ним ни случилось и где бы он ни был – отовсюду. А человек должен иметь еще где-то часть себя – землю, людей, дела...

Послышался глухой топот ног, стукнула дверь, зал наполнился голосами и смехом. Сначала все разогревались, потом постепенно голоса и смех умолкли, и слышалось лишь натужное дыхание, грохот и звон штанг; по всему залу сгибались и разгибались игроки, цветные рубахи потемнели от пота. Рогов лежа отжимал от груди штангу. Надеин тронул его и показал глазами на окно: к стеклу были прижаты два лица. Стекло от дыхания быстро запотевало, и тогда появлялась ладонь и протирала его. Тренер тоже посмотрел туда и сказал:

– Ты меня удивляешь.

– Он их по хозяйству использует, – засмеялся кто-то.

– Мог бы получше найти, их же ветром сдует, – добавил другой.

– Теперь ты от них не отделаешься, – заметил Надеин.

"Действительно, прилипли", – подумал Рогов, выжимая штангу.

– Зачем они тебе? – спросил тренер. – Эти раззвонят, другие прибегут. Их столько набьется, не протолкнешься.

– Шпана, – сказал Надеин.

– Ты таким не был? – спросил Рогов, уложив штангу в козлы.

– Я? Нет. Я играть хотел, цель имел.

– Какой ты у нас целеустремленный! Ну и что ты теперь за ценность?

– Понимаешь, Алексей, – сказал тренер медленно, – разница между любым из вас и большинством людей в том... – он сделал паузу и посмотрел, все ли слушают, что вы их работу, худо-бедно, сделаете. Подучитесь и сделаете. А они вашу вряд ли... Тут, как говорится, все от Бога: если есть, то есть, а нет, ничем не поможешь.

"Пожалуй, так", – решил про себя Рогов и успокоился.

После второй тренировки все испытывали усталость. На улице их поджидал большой автобус, один за другим они поднимались на подножку и садились – каждый на свое место. Сейчас автобус тронется, шофер погасит в салоне свет и включит приемник, они будут долго ехать по городским улицам, лежа в креслах, как авиапассажиры, сонливо будут смотреть в окна, слушать музыку, слишком уставшие, чтобы разговаривать. Потом они выедут за город, автобус прибавит скорость, и они понесутся по вечернему шоссе мимо далеких и близких огней, пробивая корпусом темноту. Так они ездят день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, а кто выдерживает – год за годом, и вдруг – стоп, сойди, твое место в автобусе занимает другой.

Вместе со всеми Рогов вышел из раздевалки и направился к выходу. На столе дежурного зазвонил телефон.

– Рогов, к телефону!

– Только недолго, – напомнил тренер.

Рогов подошел к столу и взял трубку.

– Слушаю... Ты! – Он задохнулся и подержал трубку на весу, чтобы прийти в себя, потом снова приложил к уху. – Я тебе звонил.

Она произнесла только одно слово, но и этого было достаточно, чтобы он почувствовал нестерпимое желание бежать к ней – без раздумий, сейчас, сию минуту. Она сказала "приезжай", и он уже чувствовал жгучее нетерпение, лихорадку, озноб, до него не сразу дошел смысл сказанного.

– Сейчас? – переспросил он и тут же понял, насколько это безнадежно.

– Рогов, веселее! – уже с недовольством крикнул тренер, стоя в дверях.

– Я попробую... – неуверенно сказал Рогов в трубку. – Ты одна? спросил он, сразу понял неуместность вопроса и добавил твердо: – Сейчас я приеду. – Он положил трубку и приблизился к тренеру. – Мне нужно остаться. Я приеду утром.

– Что еще? – холодно спросил тренер. – Команда находится на сборе. Через день игра. Все едут на базу. И ты мне режим не путай.

– Могут же быть обстоятельства...

– Знаю я ваши обстоятельства! Каждый из них, – тренер мотнул головой в сторону автобуса, – так и шарит глазами по сторонам. Дай только волю. Удержи их потом в узде. Чем ты лучше? Будешь тренером – поймешь.

– Я понимаю...

– Ничего ты не понимаешь! Ладно... Ночевать в городе не разрешаю, приедешь на базу к отбою. Все!

Автобус осветил переулок, тронулся с места и, мягко покачиваясь, понес тяжелый корпус вперед. Вскоре его красные стоп-сигналы исчезли за поворотом. Рогов направился к машине. Спеши, тебя ждут, каждая минута в счет свидания. Он открыл ключом дверцу и вдруг заметил мальчишек. Они стояли рядом и смотрели на него.

– Вы? – спросил он раздраженно. – Что еще?

– Ничего, – растерянно ответили они.

– Что вы за мной ходите? Что вам надо? Целый день шляетесь! Привыкли бить баклуши!

Они стояли, держа руки в карманах и горбясь от холода. Было видно, как они замерзли, зуб на зуб не попадал.

– А ну марш отсюда! И чтоб я вас больше не видел! – крикнул Рогов.

Они попятились, лица у них стали испуганными. Он сел в машину. Торопись, не теряй времени, не так много отпущено.

Возле машины уже никого не было. Он сидел в полумраке. Медленно, будто с великим трудом, он выжал сцепление, включил первую передачу и тронулся с места. Так на первой передаче он ехал вдоль тротуара, проехал несколько домов, прежде чем их увидел. Они быстро шли впереди, держа руки в карманах брюк и втянув головы в плечи; некоторое время он медленно ехал сзади, потом остановился и сидел неподвижно, уткнувшись в рулевое колесо. Они скрылись из виду, он догнал их через квартал. Машина поравнялась с ними и дала сигнал; они испугались, шарахнулись в сторону и застыли, вцепившись друг в друга. Он открыл дверцу и сказал:

– Ну и пугливые... Садитесь.

Они поняли, но страх еще не прошел и лица оставались напряженными.

– Садитесь, садитесь, подвезу, – повторил Рогов. Они все еще смотрели недоверчиво. – Лезьте в машину!

Медленно и оцепенело они сели на заднее сиденье и настороженно застыли.

Машина шла по пустынному шоссе, было темно в поле по сторонам дороги, и только изредка появлялись и исчезали вдали огни; позади, где остался город, светилось небо.

– Вы и работаете там или только живете? – спросил Рогов.

– Работаем, – ответил высокий.

– А когда заканчиваем, переезжаем на новое место, – добавил маленький.

– Значит, вы путешественники, – усмехнулся Рогов.

– Какие мы путешественники... – махнул рукой маленький. – А вы за границей часто бываете?

– Приходится...

– Вот бы поездить, – вздохнул высокий.

– Поездите, вся жизнь впереди, – успокоил его Рогов.

– Да где нам, – снова махнул рукой маленький.

– Мы в отпуск в деревню свою ездим, – сказал высокий. – То крышу починить, то огород вскопать... Дело всегда находится.

Рогов подумал об этой давно забытой жизни. Она по-прежнему шла вокруг за какой-то чертой его существования – без аплодисментов и свиста, без постороннего одобрения или негодования, тихо текла и заполняла собой все время людей.

– Жаль, наши все уже спят. Никто не поверит, что вы нас привезли, огорченно сказал маленький.

– И не докажешь, – подтвердил высокий.

– Докажете, – ответил Рогов, – я вам сувениры подарю. – Он показал на маленькие конек и клюшку, висящие на ветровом стекле. – Из Канады.

– Да? – не поверили они и в избытке чувств толкнули друг друга.

– Вы местность знаете? – спросил Рогов. – Где сворачивать?

– Там башня, мы покажем, – ответил маленький.

Разговор оборвался, мальчики зевали, сонно терли глаза, потом он услыхал сзади сопение и в зеркале увидел, что они спят. Они спали в неудобных позах, привалившись друг к другу, рты их были приоткрыты, и лица выглядели совсем детскими.

Рогов доехал до поворота, притормозил, погасил фары и вылез, тихо прикрыв дверцу, чтобы не разбудить мальчишек. Он стоял, слушая тишину; вокруг была такая кромешная темнота, что, казалось, глубокая ночь окутала всю землю. Постепенно глаза привыкли, он различил далекие огни. Где-то лаяли собаки, доносились звуки гармони. Потом вдали запели девушки, пели протяжно, по-деревенски. Песня и гармонь удалялись в непроглядную черноту ночи. Рогов стоял и слушал, словно вспоминая то, что знал когда-то, но давно забыл.

Мальчишки спали на заднем сиденье, он постучал им и спросил:

– Здесь, что ли?

Они встрепенулись, заспанно выглянули и подтвердили:

– Здесь.

Рогов заметил вдруг неподвижные красные огни, необъяснимо висящие в темном небе. Он сел в машину и свернул на проселок. Свет фар скользнул по строительной площадке и осветил металлический вагон, увешанный плакатами по технике безопасности, штабеля труб и балок, железные бочки, лебедки; четыре массивные опоры поднимались из земли и уходили вверх.

– Здесь мы работаем, – сказал маленький.

– Наверху, – добавил высокий.

Рогов притормозил и посмотрел вверх, но ничего, кроме красных огней, не увидел. Он опустил стекло и высунул голову: лицо обдало вечерним полевым холодом. Рогов погасил фары и сразу же как будто окунулся в ночь. Кругом лежало темное поле, над которым высоко в небе неподвижно висели красные сигнальные огни.

– Хотите посмотреть? – неожиданно предложил маленький и вылез.

Следом за ним вылезли высокий и Рогов.

В легкие попал холодный воздух. Рогов глубоко вздохнул, чувствуя его чистоту и свежесть. От дороги в сторону башни шел ухабистый проселок с глубокими колеями, выбитыми грузовиками.

Высокий подошел к сараю и дернул рубильник: сильные фонари осветили всю башню. Она стройно уходила вверх, вонзаясь в небо.

– Вы ее собирали? – спросил Рогов.

– Мы, – ответили они в один голос, а маленький добавил: – Это ретранслятор для телевидения. Выше будет, мы еще монтируем.

– Не страшно наверху?

– Нет, – улыбнулись они.

– Хотите, мы вам покажем? – спросил вдруг высокий и, не дожидаясь ответа, побежал к лестнице.

За ним побежал маленький.

– Не стоит, – сказал им вслед Рогов, но высокий уже лез вверх. За ним полез маленький. – Ребята, не надо! Бросьте!..

Они лезли быстро и проворно – казалось, лестница сама течет вниз, а они лишь перехватывают перекладины. Рогов отошел, чтобы лучше видеть. "Вверх, вниз, да не один раз на день, приличная нагрузка", – подумал он.

Они дважды добирались до маленьких угловых площадок, но не остановились, а продолжали подниматься. Он представил ту высоту, расстояние до земли, открытое стылое темное пространство вокруг... "Черт меня дернул отпустить их!" – подумал он зло. Он вдруг почувствовал холод и пустоту в груди: по узкой балке, казавшейся отсюда лишь темной полоской, они перешли пролет, оказались с другой стороны и полезли дальше. Рогов выругался. На самом верху они сели отдыхать на перила.

У него перехватило дыхание, а ноги ослабли. Он отчетливо представил их наверху, как будто сам забрался туда, ощутил высоту и почувствовал головокружение.

Передохнув, мальчишки принялись бегать по балкам над пролетом. Рогов хотел закричать, остановить их, но боялся отвлечь их криком: он застыл, сжался и оцепенело смотрел вверх, не двигаясь. Весь он был точно скован морозом.

Некоторые балки не были видны, и казалось, мальчишки сами по себе носятся в воздухе; вполне верилось, что они ненароком могут отбежать в сторону и вернуться.

Сверху доносились неразборчивые оживленные голоса и смех. "Веселятся", – подумал Рогов. Страх отпустил его, и теперь он испытывал зависть: сверху им открывался ночной простор, разбросанные огни, а до звезд в разрывах облаков было подать рукой.

Рогов бросился к башне, схватил на бегу металлический прут и принялся бешено колотить им по толстой опорной трубе.

– Прекратите! Прекратите! – кричал он, матерясь. – Сопляки! Балбесы! Слезайте, к чертовой матери!

Он еще продолжал стучать, а они уже торопливо лезли вниз; в тишине, как камертон, звенела башня – протяжным угасающим звоном.

Рогов повернулся и зашагал к дороге. Он влез в машину и включил печку: его знобило. Мальчишки подошли и сконфуженно остановились.

– У вас мозги есть? – хмуро спросил Рогов. Они виновато молчали. Цирк устроили. Что, жить надоело?

Они потупились, словно он был их начальником и распекал по работе.

– Я вас спрашиваю!

Они молчали. В тишине с шоссе донесся гул машины.

– Можно, мы пойдем? – тихо спросил маленький после долгого молчания.

– Садитесь, – мрачно приказал Рогов.

– Нам тут близко, – сказал высокий.

– Садитесь. А то еще куда-нибудь заберетесь. Я из-за вас спать не буду.

Они въехали в поселок и проехали по улице мимо темных окон. Свет фар скользил по заборам и отражался в черных стеклах.

– Здесь, – сказали они.

Машина остановилась возле большого рубленного дома. Теперь нужно было проститься, на этот раз окончательно. Все долго молчали.

– Ну, что ж... – сказал Рогов. – Прощаемся?

– Чаю хотите? – неожиданно предложил маленький.

Рогов посмотрел на часы: к отбою он уже опоздал.

– Хочу, – сказал он.

Втроем они вошли в темный дом, за дверью слышался многоголосый храп.

Вспыхнул свет, осветил бревенчатую кухню с большой печью, от которой несло теплом; на веревке сушились портянки и носки, у печи шеренгой стояли сапоги.

– Садитесь, – пригласил маленький.

Рогов сел к дощатому столу, высокий достал термос и кружки и налил всем крепко заваренный чай. Маленький нарезал большими кусками хлеб, намазал сгущенным молоком. Было тихо.

– Я на шахте работал, тоже в общежитии жил, – сказал Рогов.

Они ели, посматривая на него, и не решаясь говорить.

– Сколько те балки? – спросил он.

– Какие? – не понял маленький.

– По которым вы бегали...

– Широкие. Двести миллиметров. – Высокий пальцами отмерил на столе расстояние.

– Двадцать сантиметров. – Рогов неодобрительно покачал головой: куда как широко.

– Да там по прямой шагов восемь или девять всего, – успокоил его маленький.

"Всего", – подумал Рогов и представил себя там, наверху: нет, лучше без судей и без правил играть с канадцами.

– А работать вы должны в поясах?

– Должны, – вяло ответил маленький, а высокий промолчал.

Рогов допил чай и посмотрел на часы. Пора, он встал.

– Может, переночуете? – тихо и без всякой надежды спросил маленький.

В тишине из-за стены глухо доносился храп. Мальчишки напряженно смотрели ему в лицо, ожидая ответа.

– Я уступлю вам кровать, – быстро сказал высокий.

– Мне рано вставать, – ответил Рогов в сомнении.

– У нас будильник, – торопливо сказал маленький.

Они повели его в соседнюю комнату, где было жарко и душно и стоял густой храп. Вспыхнул яркий свет. Рогов увидел просторное помещение, в котором было десять кроватей; на всех, кроме двух, спали люди.

– Зря зажгли, разбудите, – сказал Рогов, щурясь от света, но никто не проснулся.

Стены комнаты были оклеены журнальными картинками, фотографиями киноактрис, снимками хоккейных матчей. Он увидел и себя – на льду с кубком, поднятым над головой. Пахло прелой одеждой, мазутом, потом и было шумно от храпа. "Давно я не был в рабочих общежитиях", – подумал Рогов, ложась на кровать. И уже погружаясь в сон, он услышал шепот на соседней кровати:

– Никто и не поверит, что у нас Рогов ночевал. И не докажешь.

Он вспомнил о маленькой клюшке и маленьком ботинке с коньком, висящих на ветровом стекле. "Надо будет им отдать", – подумал он и уснул.

Его разбудили в шесть утра. Кроме мальчишек, в комнате все еще спали. Он вышел на улицу, плечи и спину охватил озноб. Было темно, холодно, туманно, в тумане чернели ближние дома. Рогов крепко потер щеки, чтобы прогнать сон, потом завел мотор, оставил его греться и вылез.

На парнях были теперь теплые ватные куртки, брезентовые брюки, заправленные в сапоги, монтажные пояса, к которым были приторочены каски, – рабочая одежда делала их, как форма хоккеистов, крупнее, чем они были на самом деле.

– До свидания, – сказал маленький. – Спасибо.

– И вам спасибо. – Рогов пожал им руки. – Пока...

– Вы теперь в Канаду поедете? – спросил высокий.

– Поеду, если возьмут.

– Вас возьмут, – убежденно сказал маленький.

– Возьмут, – подтвердил высокий.

– Ну, раз вы так уверены... – улыбнулся Рогов.

– Хоть раз бы съездить, – мечтательно и печально улыбнулся высокий.

Рогов сел в машину и тронулся с места. Потом остановился и открыл дверцу.

– Обещайте, что без поясов вы там шагу не ступите. Обещаете?

Оба кивнули.

– Смотрите, вы слово дали. – Он захлопнул дверцу.

Рогов проехал по улице, в некоторых окнах уже горел свет. Он выехал из поселка и в размытой темноте увидел над полем красные огни; отсюда не понять было, на какой они высоте.

Огни висели высоко в черном небе, и казалось, они не связаны с землей, а горят сами по себе, как звезды.

Он подумал, что забыл отдать мальчишкам подарки, и огорчился.

Над лощинами стоял туман, но небо было чистым, и Рогов видел красные огни все время, пока ехал через поле. Он испытывал какую-то неловкость, смущение, но не отчетливо, а так, смутно, невнятно.

Он выехал на шоссе, прибавил скорость, машина понеслась, прорезая фарами сумеречный воздух; в кабине играла музыка, было тепло и уютно. Теперь ему предстояло так ехать до самой Москвы. Вскоре должно было светать.