Текст книги "В нашем городе дождь (СИ)"

Автор книги: Владимир Прудков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Дул ветер, сыпал мелкий противный дождь. Моя куртка быстро промокла. Я возвращался пешком в свою неухоженную берлогу, просидев день в сомнительной компании, проиграв в карты последние гроши и перессорившись со всеми за их нечестную игру. Впрочем, компания была сомнительной, наверно, также из-за моего присутствия в ней. Я ведь тоже не ангел.

  С обеих сторон пустынной улицы торчали девятиэтажные громадины. На лоджии одной из них заметил одинокого мужчину; он докурил сигарету, бросил окурок вниз и с мрачным видом наблюдал за ним. «Сейчас сам бросится», – успел подумать я. И, точно, вот он уже летит вниз, с пятого этажа на асфальт. Видимо, в полёте он передумал и успел прокричать: «Нееееет!» А я успел подумать, что живу ещё выше – на двенадцатом этаже.

  Не люблю подобных зрелищ – в итоге получается неэстетично. Я перешёл дорогу. Из-под арки выскочила девочка и неясно залепетала. Но я понял. Она предлагала зайти в ближайший подъезд, где она сделает «миньет». Так она выговаривала. Однако я не дурак. Не бывает таких бабочек-одиночек. Ушлые ребята их быстро к рукам прибирают. Я смекнул, что в подъезде будет караулить парочка мордоворотов, которые пожелают меня грабануть или начнут шантажировать, обвиняя в насилии над ребёнком.

  – Кто тебя послал?

  – Я сама. У меня мама больна. Ей лекарство нужно.

  Нашла, чем разжалобить. Ясно, заготовили легенду. Я недружелюбно глянул на неё.

  – А губы зачем накрасила?

  – Я играла. Мамина помада.

  Ага, ещё и тени навела под глазами. Отмыть бы тебя как следует, да в школу к хорошим учителям. Небось, читать и писать ещё не научилась, но древнейшую профессию уже освоила. Видя, что я нахмурился, она залепетала что-то совсем бессвязное и схватила меня за рукав. Освобождаясь, я сильно толкнул её, и она полетела на мостовую. На секунду приостановился: плечики трясутся, плачет навзрыд – значит, ещё жива.

  Подъезд встретил меня противным скрипом железной двери. На кабине лифта висела табличка «Ремонт». Я потащился на свой этаж. Где-то уже с шестого поднимался под душераздирающее мычание скрипки. Это Стасик, соседкин ребёнок, упражняется. Я знаком с его мамой Верой Павловной, танцовщицей из заведения вряд ли угодного богу. Одно время находился с ней в близкой связи. Но она надоела мне, днём много спала, а проснувшись, начинала рассказывать несуразные сны о будущем с хрустальными дворцами, в котором якобы нет стриптиз-баров. Помнится, я сильно её обидел, когда откомментировал:

  – То есть, ты там осталась без работы?

  Чёрт, опять заел замок. Насилу открыл. Квартирку мне оставила тётя, без ропота ушедшая в мир иной. В углу комнаты до сих пор висит довольно большая картина. Или, может, икона – я не разбираюсь. На ней – тёмный лик христианского бога. Я всё гадал, что выражает его лицо. Покорность? Страдание?

  Тётю оказала на меня влияние, когда я ещё студентом проживал здесь. Одно время, с её подачи, занялся богоискательством, но потом плюнул на это дело. Слишком много в нашем мире случайностей, часто самых нелепых, чтобы видеть за ними управляющую, обладающую большими полномочиями силу. Между прочим, тётя вела аскетическую жизнь и питалась хлебными корочками, получая приличную пенсию. Может, оставила заначку? Эта мысль и раньше приходила мне в голову, и я искал её заначку не с меньшей одержимостью, чем истину. Заглядывал и за икону. Увы, за ней была голая стена – прямоугольник, не заклеенный обоями. Сие творение неизвестного художника можно продать. Интересно, сколько дадут? А как быть с бурым пятном? Впрочем, можно повесить зеркало из тёмной прихожей. Свет там давно не горит, неизвестно почему.

  Заглянул в холодильник. Засохший сыр, банка консервированной фасоли. На столешнице – батон в хлебнице. На стене – разделочная доска и никелированный топорик с насечкой на заднице. Чёрт его знает, зачем он тётке был нужен, мясо им отбивала, что ли. Для меня – вещь абсолютно бесполезная. Ладно, вскипячу чаю, согреюсь. Чиркнул спичкой; газовая горелка не вспыхнула пламенем. Мне же грозили отключить газ за неуплату; но как они умудрились? Наверно, во всём доме газа нет. А свет? Нет, пока ещё лампочка горит, и то ладно. Вернувшись в комнату, включил компьютер: хотел посмотреть вакансии на работу. Он долго, натужно загружался, потом на весь экран возникла надпись: «Hello, gay», – и мерзкая рожица идиота.

  Опять я подцепил вирус! Осталось только проворчать: «Тем же салом мне по сусалам». Каюсь, раньше баловался взбросом в сеть подобных прикольных программ. Да ещё, оправдывая себя, считал благим делом. Дескать, своими действиями подталкиваю необразованную публику не только смотреть порнофильмы, но также изучать матчасть. И вот теперь сам нарвался. Придётся перезагружать Оську. А надо ли? Очевидно, лень имеет свойство прогрессировать. C последней работы меня сократили за то, что я не выдал ни одной «плодотворной идеи». Да туфта всё. Никаких идей им и не требовалось.

  Итак, что осталось на вечер?

  Правильно, перекурить. Я редко курю, но на балконе, в шкафчике, всегда лежит пачка сигарет.

  К сожалению, оказалась пустая. Я посмотрел вверх. Дождь временно перестал, но тяжёлые облака надолго накрыли город ватным одеялом. На небе – ни звёздочки. Но это даже к лучшему. Небесные светила всегда навевали на меня скверные мысли о дурной бесконечности Вселенной. Объясните мне, на кой ляд она существует, неограниченная в пространстве и времени? Как мог Иммануил Кант, глядя на звёзды, приходить в восторг? Разве что выйдя из пивной в благодушном настроении?

  Дразня, в разрыве облаков вдруг выглянула нахальная жёлтая звёздочка. Сколько до неё? Да уж наверняка парсеки. Ясно, что ни туристом, ни прогрессором я там побывать не смогу. Истлею, а она всё также будет посверкивать и провоцировать восторженных философов на радость.

  Посмотрел вниз, в тёмную бездну под домом. Может, тоже броситься вниз головой? Дурной пример заразителен. Только не могу выполнить ритуал, которым мужик воспользовался. Сигарету-то я так и не выкурил. Ладно, отложим. Вот завтра разживусь деньжатами. Сплавлю икону. Уж тридцать сребренников за неё всяко можно урвать.

  Вернувшись в комнату, плюхнулся на потёртый диван. Уснуть бы скорей и пробудиться утром, которое вечера мудренее. Ну и дальше... по намеченной программе. Однако сон не шёл ко мне. Вдобавок я почувствовал сильный озноб. Чёрт побери! Моя последняя ночь будет некомфортной. Я надел свитер, на голову натянул шапчонку. Скрипка за стеной завыла особенно жалобно и надсадно. Да когда же Вера Павловна поймёт, что из её мальчика музыканта не выйдет? Записала бы в хоккейную секцию, что ли. Ей-то легче; дала задание малышу, а сама танцует у шеста, вызывая восторги ошалевших мужиков.

  О, боже! К одной скрипке прибавилась вторая. И повела свою партию ещё более надрывно... хотя нет, это, кажется не скрипка, а бродячая кошка откликнулась на игру Стасика. У меня стало стрелять в голове, будто там расположился взвод автоматчиков. Нашёл в аптечке снотворные пилюли, оставшиеся от тётушки, и проглотил пару штук.

  Стреляющая боль превратилась в тупую, постоянную. Хлопнула дверь подъезда; спустя пять минут послышались перестук женских каблуков на лестничной площадке. Кажется, Вера Павловна вернулась. Сейчас похвалит сынишку, и оба угомонятся, лягут спать. А что же мне? Ждать утра, идти за сигаретами, потом на балкон с последним перекуром. Долго, нудно. И потом... я что, тоже закричу, как тот мужик? Нет, стрёмно, негуманно. Эдак потревожу сон ещё не выспавшихся соседей. Есть другой способ, незамедлительный! Я высыпал в ладонь таблетки, оставшиеся от тётушки, проглотил их, запив водопроводной водой. Теперь я буду спать долго, спокойно, может быть, вечно...

  Но что это? Балконная дверь отворилась, и в комнату проникли двое. Я удивился, как они попали на мой этаж. Может, спецназ? Но летательных ранцев я за их спинами не разглядел.

  – Кто вы такие? – вскричал я.

  – Мы проводники, – ответили они. – Чтобы люди не отчаивались, мы время от времени препровождаем их в прекрасное далёко. Вы получаете позитивные сведения и живёте дальше.

  – Разве такое путешествие возможно? – спросил я.

  – Убедитесь сами. Подымайтесь.

  Терять мне нечего. Я согласился, и мы вышли из комнаты опять же через балконную дверь. Они подхватили меня под руки, и мы легко полетели. Вот уже и мой осквернённый грехами город далеко внизу. Поднимались всё выше.

  – А как мне дышать? – поостерёгся я. – Скоро закончится атмосфера.

  – Не думай об этом, и такой проблемы у тебя не возникнет, – разъяснил мне проводник справа.

  Мы поднялись выше облаков, и меня ослепили ненавистные звёзды. Долго летим. Мне стало скучно, и я закапризничал.

  – Сколько ещё?

  – Да уже скоро, – успокоил проводник слева. – Сейчас разгонимся до световой скорости, проткнём пространство и вынырнем где надо.

  Мы совершили посадку на пустыре. Бледно-голубое небо над головой, украшенное жёлтым солнцем, – всё показалось знакомым, очень похожим на нашу Землю. Здесь стояло лето, и я подумал: да уж не вечное ли. Головная боль отступила. Проводники попрощались со мной. Когда я глупо спросил, на кого они меня бросают, они, уже по-приятельски, ответили: «Ты у нас не один».

  За пустырём начинался незнакомый город. Я вступил на широкий проспект; по обеим сторонам – высотные дома, большей частью из стекла или, может, хрусталя, зелёные насаждения, клумбы с цветами. Людей много. Ходят в лёгких, светлых одеждах, я не заметил среди них хмурых. Какая-то птичка села на плечо, совершенно не боясь. Я шёл и удивлялся, видя других людей с птичками и бабочками на плечах. Наверно, здешние люди никому не причиняют зла.

  С одного из дерев соскочила пушистая белка, бесстрашно встала на моём пути. «Кыш!» – прошипел я, и она недоуменно глянула на меня. Наверно, не привыкла к такому обращению. Встречная девушка, симпатяга, светлые волосы выбивались из-под легкомысленной шапчонки. Она пересеклась со мной взглядом и улыбнулась. Показалась смутно знакомой, и я приостановился.

  – Вы кому улыбнулись?

  – Вам.

  – Почему?

  – Мне не трудно, – ответила она.

  Наверно, попроси я её лечь под меня, и она согласилась бы. Совершенно бесплатно: ей не трудно. Но я остерёгся обращаться с такой просьбой и прошёл мимо. Вот, ей-богу, она сопроводила меня взглядом, в котором было сожаление. Но я ещё не вполне понимал, где очутился. Вспомнил про Веру Павловну, соседку. Пожалуй, эта девушка выглядела, как она, когда была помоложе. Может, я перенёсся в один из её снов? На нашей многострадальной планете рай ведь так и не наступил. Да и не наступит вовсе. По крайней мере, клерикалы прямо на это указывают. Понятно. Если рай на Земле можно устроить, то зачем он нужен на небесах? Все религии смыло бы разом.

  И вот, поди ж ты, рай создан в этом городе на чужой планете, впрочем, подозрительно смахивающей на нашу старушку. Так же дышалось, такое же тяготение, и похожее солнце склонялось к горизонту. Надо полагать, и тут день сменяется ночью. Необходимо было поискать место для ночлега. Я обратился к очередному улыбчивому прохожему и спросил, где можно остановиться.

  Он показал рукой в сторону здания из белого серебристого материала и сверкающего стекла. Нет, кажется, вовсе не стекло, а хрусталь. Вот это да! Неужели возможно простому смертному, каким я себя считал, поселиться в хрустальном дворце?

  Вероятно, это была гостиница. Я вошёл в вестибюль и не встретил ни охранника, ни дежурной. Загорелся экран, появилось изображение симпатичной девушки, и раздался её мелодичный голос: «Добро пожаловать!»

  Никто не спрашивал документов, не делал никаких записей. Теперь я точно уверовал, что попал в светлое будущее, в солнечный город, в страну Утопию или как там она называется. И её устройство вовсе не божественное, а рукотворное. Конечно, недоумевал: как здешним людям это удалось? Исходя из опыта прежней жизни, убедился, что свершению грандиозных планов, которые возникали у хомо сапиенсов, мешали... сами люди. «Хотели, как лучше, а получилось, как всегда», – так заключил один простодушный человек из нашего времени. И вот здесь я окунулся в океан простодушия. Непосредственности обитателей можно поражаться. Ни амбиций, ни хитрости – простота. Поэтому им не трудно быть добрыми. Я не прав? Пусть буду не прав.

  Трезво – а как иначе? – оценив ситуацию, я подумал, что это всего лишь сон... золотой сон. Но всё-таки окружающее воспринималось, как действительность. Признаться, я запутался. Где являет себя истинная реальность? В моём прежнем сыром и мрачном мире, где люди бросаются с балконов, выкурив напоследок сигарету, или всё-таки здесь? Может, я прежде жил в неприятном, кошмарном сне, а теперь меня разбудили.

  Птички садятся на плечи, хрустальные дворцы вокруг, девушки мило улыбаются. Все открытые, добрые, довольно примитивные. А, так вот в чём дело: рай только на примитиве его обитателей и может основан. Адам и Ева, наши прародители, вели себя, как дети. Пока не появился премудрый Змей-искуситель. Да, так. Рай и примитивизм – понятия неразделимые.

  Я вошёл в свободный номер и осмотрелся. Большая комната, мебель, дверь на лоджию. Внизу, на лужайке, мужчина срезает траву бесшумной сенокосилкой.

  – Эй! – крикнул я со свойственной мне бесцеремонностью. – Тебя на каких условиях наняли?

  Он, видно, моих вопросов не понял и объяснил, что шёл мимо – увидел непорядок и вот... косит.

  – Ну, давай! Раззудись, плечо! Размахнись, рука! – процитировал я строчку из полузабытых школьных стихов и вернулся в номер.

  Не снимая башмаков, плюхнулся на широкий диван и заложил руки за голову. Так обычно я делаю, когда надо подумать. С минуту смотрел на потолок. Но там ничего примечательного не увидел. Рядом, на тумбочке, лежала клавиатура. Кнопка с красным восклицательным знаком бросилась в глаза. Я ткнул на неё. Экранная стена засветилась, и на ней появилось объёмное изображение молодого человека. Он был сильно похож на одного из тех, которые обчистили меня в карты. Только глаза не прищуривал и был гладко выбрит.

  – А почему ты без усов и без бороды? – спросил я.

  – Извините, я никогда не носил, – возразил он и, как все тут, заулыбался. – Я вас слушаю, гость.

  Кажется, я обознался. Тот, о котором я подумал, не улыбался, а криво усмехался.

  Первым делом мне захотелось уточнить, где я нахожусь. Он подробно разъяснил, что в настоящий момент я пребываю в спиральной галактике «Милки вэй», в одном из её отдалённых участков, называемом рукавом Ориона. Звезду, которая снабжает их светом и теплом, они именуют Солнцем, а планету, на которой живут, – Землёй.

  Вот так номер, чтоб я помер! Значит, мы «проткнули пространство», как выразились проводники, и опять очутились на том же самом месте, откуда отправились.

  – Простите, а какой у вас нынче год? – спросил я, подозревая, что мой вопрос покажется странным.

  – Две тысячи двадцатый.

  Это меня поразило. Я же сам из оного. Может, я попал в альтернативный мир, один из возможных со своей историей когда-то разошедшейся с нашей? Решил пока голову не ломать и задать ещё несколько ключевых вопросов. Чтобы с кавалерийским наскоком разобраться в обстановке.

  – А как вы относитесь к Сталину? – спросил, помня, что у нас отношение к вождю всех времён и народов является лакмусовой бумажкой.

  – А кто это такой?

  – Здрасте, я ваша тётя! – воскликнул я.

  – А почему вы считаете себя моей тётей? – с ещё большим недоумением спросил он.

  Из дальнейшей беседы выяснил, что многие имена ему неизвестны. Я продолжал расспрашивать, углубляясь в прошлое. Пифагора он знал. Видимо, этот грек фигурирует во всех альтернативных мирах.

  Ага, подумал я, год у них тот же, что у нас. Значит, они ведут счёт от рождения Христа? Тогда должны знать великомученика, взявшего на себя грехи людей.

  – У вас летоисчисление от рождества Христова? – уточнил я.

  Он затруднился с ответом. Про римского кесаря тоже не помнил и процедуру распятия Иисуса не знал. Видимо, наши ветви истории разошлись где-то две тысячи лет назад. Когда именно, в каком году, может быть, в какой день? И кто или что, какое событие явилось пуском альтернативы? Наша беседа продолжилась. Мой информатор быстро всё схватывал и сразу понял, кем для нас является Христос.

  – Как же вы без него? – с иронией спросил я.

  – Мы познали истину, – скромно ответил он.

  – И вы друг друга не пожрали, не истребили в многочисленных войнах? – продолжал бомбардировать я.

  – В нашей истории были ужасные моменты, – признал он. – Но мы стараемся их не афишировать.

  – Ага! Значит, скрываете?

  – Нет, любой желающий может ознакомиться, – он слегка призадумался. – Кажется, и Сталин у нас был.

  – Ну, а Пушкин у вас был... есть?

  – О, да! У него прекрасные сказки. «Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит».

  Я понял: они изучают то, что не травмирует их психику. Но каким образом это происходит? Кто модератор?

  Удовлетворившись расспросами о прошлом, перешёл на текущий момент. А какой у вас общественно-политический строй? А форма правления? Кто президент?

  Он затруднился ответить. Я понял, что у них нет ни строя, ни формы правления, ни даже государства с кабинетом министров, руководит не отдельная личность и не группа лиц, а программа – отрешённая, безучастная, которой не надо ни денег, ни собственности, ни власти. И они давно достигли благоденствия, благополучия и всех прочих благостей.

  – Всё желаемое у нас получает каждый, – разъяснил он.

  Ага, пришли к тому, о чём мы грезим. Частная инициатива, рыночная экономика, освобождённая от забот государства, привела к росту производительных сил, что позволило осуществить мечту устраивающую всех членов общества: каждому по потребностям без принуждения к обязанностям. Но я опять ошибся: мой информатор не знал, что такое рыночная экономика. Когда я спросил о ставке рефинансирования, он опять вошёл в ступор.

  – Нам этого ничего не известно. Мы просто живём и радуемся.

  Понятно, возлюбили жизнь, не снисходя до рассуждения о её смысле, и достигли потребительского рая. Но каким образом?

  – Мы делаем заказы, и они выполняются, – разъяснил он.

  – У вас нет торговли, предпринимательства и конкуренции? – теперь удивился я. – А как же: «Купи подешевле, продай подороже»?

  – Для чего?

  – Чтобы иметь гешефт. Навар то есть. Профит, барыш, прибыток. Процент, дивиденды, наживу. Улов, удой, хабар.

  Чёрт побери! Перечисляя синонимы успеха, я опять невольно припомнил, как меня обчистили в карты. А я-то надеялся сорвать куш. Не зажило ещё.

  – Мне встречались эти слова, – ответил он после паузы. – В наших справочниках они имеются с пометкой «устаревшие». Если вам интересно, можете по гуглу выяснить.

  Вот те на! Торговли у них нет, конкуренции тоже, а гугл имеется.

  – Позвольте, я на время выключу вас, – с ехидной вежливостью попросил.

  – Как пожелаете.

  Информатор исчез, а я так и не понял, кто он: живой человек или искусно состряпанная программа, умеющая недоумевать и улыбаться.

  Заинтригованный беседой, открыл поисковую систему. Там, в самом деле, имелся раздел «Заказы». Я припомнил, что в моём городе дождь, и заказал белый плащ. Почему именно белый? Да по известному анекдоту о фокуснике: «Все будут в дерьме, а я в белом плаще». В заявке нужно было указать свои данные. Ради хохмы я отшлёпал: Андрей Козлов. Хотя на самом деле я даже не Иван Петров. Что дальше? Проверочный звонок, код доступа? Ничего подобного! Моего экспромта оказалось достаточно. Проинформировали, чтобы ожидал.

  Замигала лампочка на дверце шкафа. Я открыл. Оказывается, не шкаф, а грузовой лифт. В кабинке на полке лежал аккуратно свёрнутый белый плащ. Потребительский рай, значит? Ладно, проверим его возможности. Я последовательно заказал велосипед, автомобиль, авиетку. Все заявки приняли и подробно разъяснили, куда прибыть для получения.

  Что-то проголодался. К еде я вполне безразличен. Поэтому без изысков затребовал салат, котлету с рисом, кофе с булочкой. Через пять минут получил.

  Настроение улучшилось. Пытался представить, как у них всё делается. Пока ни заводских корпусов, ни дымящихся труб не видел. Наверно, всё полностью вынесено за городскую черту или упрятано под землю. Много праздно гуляющих. Полная автоматизации? Роботы на службе человечества? А люди – знай, отдыхают и расслабляются. Мне тоже пора расслабиться. Решил заказать девушку. «Блондинку, – предвкушал я, – с хорошенькой фигурой, как у Веры Павловны, но с лексиконом из тринадцати слов, чтобы особо не докучала».

  Как ни странно, облом: заявку не приняли. Я так и сяк, – всё одно не принимают. Тогда подумал, что при их простоте, надо выражаться буквально, и набил: «Хочу секса».

  Опять – отказ. Вызвал информатора. Он мне вежливо разъяснил, что подобного рода желания реализуются при личном знакомстве, с согласия обеих сторон.

  Вон оно как! М-да, поотстали они от нас. Или ушли далеко вперёд? Всё-таки при денежно-рыночных отношениях этот вопрос решается проще. Вспомнил про девушку, которая так мило и искренне мне улыбалась, когда здесь появился. Надо было ковать железо пока горячо, реализовывать свои желания. Но что теперь? Я был раздосадован и даже отчасти рассержен.

  Ладно, перетерплю. Я продолжил свои эксперименты со столом заказов. А что если запросить... яхту?

  Припомнил, что смотрел по телику передачу о яхте Абрамовича. Кое-что запомнил. Длина свыше ста метров, ширина двадцать. Мощные двигатели, обеспечивающие приличную скорость. Тридцать шесть комфортабельных кают. Для гостей, наверно. Два плавательные бассейна, танцплощадка, кинозал, ресторан, бар, камины, прогулочные катера... Всё указал в заявке, шибко наглеть не стал. Хотя известно, что при неограниченных возможностях – потребности неограниченно возрастают... Ага, заявка была принята. Пошло время обработки. Вообще-то, честно сказать, меня вдруг охватил мандраж. Ну, думаю, сейчас дверь в номер откроется, вломится их служба безопасности и меня повяжут. Или предупредят, чтоб я не безобразничал. Ничего подобного! Компьютер выдал результат: меня попросили через пять дней явиться в порт приписки.

  Я ошалел. Мне бы порадоваться, изумиться возможностями их пострыночного общества, но я из-за скверности характера даже рассердился.

  Да что ж такое?! Я задумался: а прочно ли их здание, основанное на простодушии? И почти сразу же появился искус. А что если испытать? Чёрная зависть обуяла меня. Почему им хорошо, когда нам плохо?.. Припомнил гордое высказывание сына гор, певца и шоумена, что деньги для него не самоцель, а инструмент исполнения желаний, и он желает иметь свою Луну, такую нэбольшэнькую, со стадион... Припомнил и заказал искусственный спутник с оранжереей на сто гектар. Чуть не подпрыгнул! Я их достал. Сообщили, что «нет ресурсов», и заказ пока остаётся в резерве.

  Стал выяснять, что значит в резерве. Влез в сайт разработчика. Владелец не имел фамилии. Видимо, сайт никому конкретно не принадлежал, и всем заправляла исполнительная программа. Бездушная и бесчеловечная. Не желающая предоставить девушку для утех. Не понимающая, что такое дать/взять на лапу. А программу кто составил? По чьей указке? Что за люди? Где заседают? Мутно как-то. Себе эти правители, наверно, не делают ограничений. «Э, – подумал я. – Они деградировали. Стали беспечными и простоватыми, от того, что у них нет проблем».

  «Радуемся» жизни?

  Но разве можно радоваться без возможности властвовать, доказывать своё доминирование? Говорите, сказки Пушкина? Вопрос на засыпку: а помните, чего захотела простая рыбачка в истории о золотой рыбке?

  Забыли? Ладно, подскажу.

  Она пожелала иметь беспредельную, ничем не ограниченную власть.

  А я желаю управлять вашими ресурсами.

  Исполнительную программу изучал с удивлением. Ничем не защищена. И уж совсем чудно, что доступна не только компиляция, но также исходник.

  Не скрою, колдуя над программой, я вошёл в раж, на славу поработал, увлёкся. Цепочку многих заказов разорвал, не доводя до пунктов выполнения. Потом развеселился и кое-где выдал в ответе кукиш. Сам же и нарисовал. Кроме того, щедро рассыпал смайлики, приветы. Просмотрел историю предыдущих заказов, заметил, что многие обращались с детской непосредственностью: ХОЧУ... Я внёс строчку: если «ХОЧУ», то вывести на экран «ХОТИТЕ ДАЛЬШЕ». А в пункты выдачи внёс несколько фантастических адресов: Бермудский треугольник, гора Арарат, апартаменты царицы Нефертити, республика ШКИД, Гиперборея третий дом от угла...

  Но этого мне показалось мало. По многим позициям, ввёл дополнительный коэффициент для переменной функции. То есть многократно увеличил число заказов. Не знаю, какая муха меня укусила. Наверно, то была месть здешнему раю от неустроенности мира, в котором я жил.

  В таких забавах я провёл несколько дней. А может, недель? Я потерял отчётливое представление о времени. Я упивался своим всесилием и всевластием. Не скрою, меня не оставляло ощущение, что я нахожусь в виртуальном мире и успешно играю в компьютерную игру. Припомнил, как меня ободрали в карты. Наконец-то и мне свезло! Азарт и вдохновение захлёстывали!

  Было интересно наблюдать за райскими жителями. Я выходил на лоджию, оттуда хорошо просматривался проспект. Видел, что на их лицах всё чаще, вместо улыбок, проскальзывает недоумение. Следом появилась растерянность. Потом досада. И вот уже на некоторых лицах выражение злобы. Они оказались лишены не только удовольствий, но и элементарной пищи. Косец из стихотворения Кольцова под моей лоджией больше не появлялся. Сквер зарос лопухами, привычно обогнавшими в развитии культурную траву.

  Вон уже на площади завязалась драка. Чего-то не поделили. И всё больше людей вовлекались в разборки. Вдали над горизонтом появилось облако чёрного дыма; оно разрасталось и заслонило все небо. Скрылось солнце, наступила тьма; заметно похолодало. Я развалил их систему. Из-за одного только любопытства, насколько она прочна, на чём основана.

  Но вот беда: мне самому стало нечего жрать. Их система заказов зависла и не реагировала на запросы. В итоге не смог заполучить даже куска хлеба. Частью сознания полагал, что всё со мной происходит во сне. Может, я злобный человек. Но кому какое дело, как я в своём сне потешаюсь. И только когда ощутил голод, то спросил себя: а верно ли, что это сон? Во сне голода не ощущают. И очень уж долго он длится. Моё лицо обросло бородой. Иногда она ужасно чесалась. Я скрёб щёки ногтями, ощущая отвердевшие скулы.

  Исчезло электричество, связь, и теперь уже свои нововведения я не мог убрать, если б даже и захотел. Меня охватило беспокойство, и пришло раскаяние. Ну, зачем я влез? Зачем помешал им «просто жить»?

  – Это я! Я во всём виноват! – громко кричал с балкона. А потом вышел на площадь. – Судите меня! Распните! Что угодно!

  Но они не признавали меня виновным, а может, и вовсе не понимали, что такое вина. Да и не верили они в моё могущество.

  – Так уж вышло, – объясняли произошедшее, теперь уже с печальными улыбками.

  Подул холодный ветер, нанёс тяжёлые чёрные тучи. Зарядил противный мелкий дождь. Стало в точности так, как в моей настоящей жизни. До меня они вполне управляли погодой. Теперь же она повела себя своенравно.

  Я вернулся в номер, залёг и накрылся с головой одеялом. Одна мысль в голове: «Пора отсюда убираться». И как только подумал, явились проводники.

  – Вы огорчили нас, – осудили меня. – Вели себя, как гиппопотам в ювелирном бутике.

  – Что будем делать? Лечить, игнорировать, удалить? – заговорили обо мне, как о компьютерной программе, поражённой злокачественным вирусом.

  – Верните меня, откуда взяли, – взмолился я.

  Они посовещались, не обращая на меня никакого внимания. И в конце концов удовлетворили мою мольбу. Их заключение повергло меня в шок: «Ладно, вернём. Там он полное ничтожество и от него ничего не зависит».

  Не представляю, сколько времени мы возвращались. Вокруг пустота и холод. Но вот явилась звёздочка, которая стала стремительно приближаться. Кажется, это было Солнце. А вон и голубая планета. «Это моя Земля – такая, какой я её покинул», – понял я и ощутил себя блудным сыном, вернувшимся домой.

  Мы спустились по баллистической траектории. Температура при посадке поднялась, я с трудом вытерпел. Так же, как вылетали, ловко влетели в балконную дверь. Проводники швырнули меня на кровать – не очень вежливо.

  В комнате по-прежнему было холодно. Батареи отопления, как и вечером, ледяные. И газ всё ещё отключён. Я вернулся к разбитому корыту. Не в силах больше терпеть холодрыгу, разломал пару стульев и развёл костёр посреди комнаты.

  Занимался блеклый, серый день. Я сидел у костра, грел руки и вспоминал то, что мне приснилось. Или то был не сон? Другая жизнь? Я даже не мог представить, сколько она продолжалась. Но точно, не одну ночь. И с каким багажом я возвратился оттуда? Ну да, уяснил, почему не возможен рай. Заведись среди его обитателей хотя бы один тщеславный тип, подобный мне, и рай будет разрушен. Это как при цепной ядерной реакции. Достаточно одного юркого нейтрона, чтобы начался процесс.

  Таким нейтроном оказался я. И ещё... как не признать!.. меня сильно уели последние слова проводников. О, я запомнил! Я ничтожество, и от меня ничего не зависит. Нет уж, пусть гипнотический рай будет невозможен вовсе не из-за меня. Недоумевают, почему Иуда повесился, хотя своих тридцать сребреников получил. А я понял. Людей он не любил и прежде, а после предательства и себя возненавидел. Ещё понял, почему Иисус, вымышленный или реально существовавший, решил пострадать за людей. Первое место в своём раю он пообещал предоставить грешнику, бандиту и убийце. Отчего такой выверт? Уж не от того ли, что сам прежде разрушил рай? Мы не знаем, как он жил до тридцати лет. Теперь я понял, что читалось на его лице.

  Закрепляя новую догадку, посмотрел на икону. В комнате стоял полумрак, а угол с картиной совсем был тёмный. Я щёлкнул выключателем; электрический свет резанул по глазам, и я зажмурился. Чуточку расщепил веки, привыкая к свету. Да, не ошибся! На лице великомученика ясно запечатлелось выражение неизбывной вины.

  Но странно!

  Изображение вдруг шевельнулось. Я смотрел на него с мистическим ужасом. И когда, как бы защищаясь, поднял руку, изображение повторило мой жест. Господи, это же зеркало! Я смотрю на себя! Ах, да. Я же исполнил давнее намерение, сбыл тётушкину икону и пошёл играть в карты. А взамен картины, скрывая бурый прямоугольник, повесил зеркало. Угораздило же меня какое-то время жить и без истины, и без Христа.