Текст книги "Командир Красной Армии: Командир Красной Армии. Офицер Красной Армии"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Размышлять мне не мешала даже суета вокруг, когда бойцы стали подготавливать технику к движению, переговаривались с новичками, знакомясь и делясь с ними боевым опытом. Негромкие окрики командиров, беззлобный мат старшины где-то на заднем плане – все это слилось в едва слышный гул, от которого я устало задремал.

Кабинет был не особо просторным, но хозяин его любил и часто проводил там небольшие совещания. Вот и в данный момент двое присутствующих в командирской форме старшего начсостава госбезопасности, сидя за столом, наблюдали, как хозяин кабинета прогуливался у окна, изредка останавливаясь, чтобы посмотреть на раскинувшийся снаружи парк.

– Так вы, товарищ Берия, утверждаете, что это все написано одним человеком? – спросил наконец хозяин кабинета.

– Так считают мои специалисты, товарищ Сталин, – ответил один из присутствующих командиров.

На столе лежали два конверта и россыпь листов. Даже не специалисту было видно, что тут писала действительно одна рука – почерк был очень схож. Даже ошибки, которые появляются, когда быстро пишешь, были идентичные.

– Лаврентий, поясни мне, как связано нападение немецких прихвостней на командиров Красной Армии и вот это?! Почему человек, который, кстати, не представился ни в одном из посланий, сообщил нам столь важные сведения? Как сообщили товарищи Павлов и Кирпонос, в тех местах, где мы предсказали им возможные места будущих прорывов, идут тяжелейшие бои, где наши мехкорпуса перемалывают танковые группы немцев. Почему именно сейчас? Почему сообщивший отправил письма за три дня до войны? Почему он не вышел на связь? Много почему, товарищи. Но ответа я от вас не слышу… Вы что-то хотите сказать, товарищ Берия?

– Да, полная информация по фигуранту у товарища Меркулова, именно он курировал это расследование.

– У вас есть что сказать, товарищ Меркулов? – повернулся Сталин к третьему, молчавшему до этого командиру.

– Да, товарищ Сталин, – встал Меркулов, но тут же сел после жеста хозяина кабинета. – Было проведено полное расследование и выявлено, что письма опущены в почтовый ящик Киевского железнодорожного вокзала девятнадцатого июня этого года. Во время опроса служащих вокзала сотрудниками нашего отдела одна из работниц почты вспомнила, что в этот же день сразу два подобных конверта заполнял молодой парень лет двадцати в старой ношеной форме.

– Поясните? – потребовал хозяин кабинета.

– По словам работницы почты, он, скорее всего, был демобилизован, так как был в командирской форме, но без знаков различия, хотя следы споротых петлиц и шевронов были различимы. Ткань не успела выцвести. Наш художник составил портрет неизвестного со слов свидетельницы. По ее словам, рисунок очень похож, вот он, – протянул лист Сталину зам Берии.

– Понятно, товарищ Меркулов, продолжайте, – велел хозяин кабинета, изучая рисунок.

– По словам работницы почты, неизвестный долго, около полутора часов, сидел за столом и писал. Страницы он вырывал из лежавшей рядом тетради. Именно поэтому его и запомнили. Также изредка он вскрикивал что-то вроде: «Как же я про это забыл!» или «Ну, и про это тоже можно». А так он особо внимания не привлекал. Кроме того, что очень спешил на уходящий поезд – когда бежал к почтовым ящикам (видимо, не хотел передавать их через работников почты, чтобы не возникло вопросов), то чуть не сбил уборщицу. После чего, бросив письма, он выскочил на перрон.

– Узнали, какой поезд уходил?

– Да, Москва – Ровно. Как нам известно, поезд до конечного пункта не дошел, был атакован немецкими штурмовиками двадцать второго июня в пять часов двенадцать минут. Половина состава сгорела, много погибших. Был проведен опрос выживших. К сожалению, за шесть дней многие разъехались, найти смогли только тех, кто находился в близлежащих госпиталях. Только один из них, лейтенант Грошев, со сквозным ранением ноги, вспомнил, что в одном купе с его знакомым по училищу лейтенантом Петровым действительно ехал похожий субъект. При разговоре в вагоне-ресторане, когда речь зашла о попутчиках, Петров охарактеризовал его как «зенитчика» и «своего в доску парня». В данный момент ведутся поиски лейтенанта Петрова. По последней информации, он, после прибытия в Ровно, получил под командование батарею противотанковых орудий из трех единиц и ушел к границе с одним из стрелковых полков. Больше об этом полке и батарее Петрова ничего не известно. Только то, что они были на острие прорыва немецких войск, что произошел сегодня утром. Что сейчас происходит под Ровно, точных данных нет. По неподтвержденным данным – наши войска отступают. В общем, каша там сейчас, товарищ Сталин. В особые отделы всех частей были отправлены приказы: в случае выхода из окружения батарейцев лейтенанта Петрова или его самого немедленно сообщать по инстанции и передать его нашим сотрудникам. Пока это все.

– Отправьте в район Ровно особую группу осназа НКВД для поисков этого лейтенанта и взятия у него показаний, – велел Иосиф Виссарионович.

– Есть, товарищ Сталин.

Как только Меркулов вышел из кабинета, Сталин выдвинул внутренний ящик, достал отдельный лист и протянул его Берии:

– Что он хотел этим сказать, Лаврентий?

Двинулась батарея в сторону откатывающегося фронта ровно в одиннадцать. Машины, сбрасывая тюки сена, с помощью которых были укрыты, выехали на дорогу и выстроились в походную колонну. Первой, с удалением на сто – сто пятьдесят метров, должна была идти машина Индуашвили. С ним было пять бойцов с сержантом во главе. Это наш передовой дозор. За машиной разведчиков шла основная колонна. Первой – полуторка, набитая бойцами Богданова, с ним же самим в кабине, потом шесть зениток, я в кабине первой. За нами машины обеспечения: трофей с кухней, топливозаправщик и последняя полуторка с частью боеприпасов и с отделением стрелков. Так мы и ехали, растянувшись метров на триста.

Для светомаскировки водители по моему приказу из жести сделали для фар защиту. Теперь колонну можно было рассмотреть только вблизи. Водители, конечно, видели, куда едут, но из-за того, что фары теперь светили только на двадцать метров вперед, и без того небольшая скорость стала еще меньше. Так что шли мы на установленных мной двадцати километрах в час.

– Товарищ лейтенант, головная машина остановилась и, кажется, разведчики там же, – вырвал меня из полудремы водитель, остановив машину.

Встряхнувшись, я посмотрел на часы, открыл дверь и спрыгнул на землю. Было темно, время уже перевалило за двенадцать, но луна неплохо освещала все вокруг. По крайней мере метров на двадцать я видел хорошо, на пятьдесят уже хуже.

– Что там? – спросил я, подойдя к машине Богданова.

– Разведчики остановились, мы как их увидели, тоже встали. Не видно, но вроде на дороге машина стоит. Бойцы ее, похоже, осматривают.

– Стойте тут. Оружие к бою, круговая оборона.

– Есть. Мартынов, командуй оружие к бою. Двух бойцов с командиром, – услышал я команды старшины, направляясь к разведчикам. Буквально через минуту, тяжело топая сапогами по дороге, меня догнали двое бойцов. Один с мосинкой, другой с немецким автоматом на плече.

– Сержант, что у вас? – спросил я, заметив Индуашвили у пулеметов. Его стройный силуэт ни с кем не спутаешь.

– «Эмка» брошенная на обочине стоит. Бойцы и водитель осмотрели ее. Пустая, только горючего нет. Говорят, новая машина.

– Новенькая, говоришь? – задумчиво протянул я, после чего скомандовал: – У вас, насколько помню, есть канистра с бензином. Залейте его в бак и проверьте, рабочая ли она. Если да, то сделаю ее своей штабной машиной, хватит по чужим кабинам маяться.

– Есть… Вятка, слышал, что товарищ лейтенант приказал? Давай, доставай свои запасы.

– В баке же всего литров сорок осталось, – едва слышно пробормотал красноармеец, однако, повозившись под кузовом, вытащил канистру.

С бензином у нас действительно возникли проблемы. Это с боеприпасами было нормально, два с половиной боекомплекта, а вот горючее мы изрядно потратили, причем ездивший в город старшина вернулся ни с чем, все в Ровно сидели на последних каплях после уничтожения складов. А в Луцк было не пробраться, дороги, и так не лучшего качества, были забиты. И запасы из топливозаправщика уже были разлиты по почти пустым бакам. Так что оставалось только ехать до малого склада, что мы организовали шесть дней назад. Надеюсь, бойцы все еще там, как и склад, хотя я их предупредил, что нас, возможно, не будет с неделю.

С машиной водитель возился минут пять, заправляя и проверяя ее. Пока он с ней работал, я развернулся к колонне и дважды мигнул фонариком. Это был выученный всеми водителями сигнал продолжить движение. Когда «эмка» тихо заработала на малых оборотах, колонна уже подошла к нам.

Достав из кабины первой зенитки все свои вещи – кстати, прилично набралось – я сложил их на заднее сиденье легковушки и сел за руль, дав приказ на выдвижение. С «эмкой» я освоился быстро, ничего сложного, это как с «уазиком».

Колпаков на фарах не было, поэтому мне пришлось ехать на габаритах, благо борт впереди идущей машины Богданова было хорошо видно. Ничего, доберемся до склада, и водилы вырежут колпаки, я дам приказ старшине.

«Кстати, нужно назначить старшего водителя, чтобы отвечал за все машины, Непейборода позавчера про это говорил».

Дальше мы следовали до нужного поворота без всяких проблем, хотя брошенная техника на дороге встречалась еще не раз. Были две уничтоженные авиацией колонны с сожженной техникой. Мы остановились только прибрать одну из полуторок, в которой, к нашему удивлению и счастью, обнаружили около ста банок тушенки россыпью. Среди бойцов, из тех, что были у Богданова, было пять водителей. Вот одного я и посадил на эту машину, увеличив количество своего транспорта. «Эмку» же не доверил никому, сам любил водить.

Конечно, с учетом топливного кризиса это было не совсем умной, вернее, удачной идеей, но у меня имелось много планов, и они зависели от нашей мобильности. Ведь сколько тут еще окруженцев бродит?

В общем, когда, судя по карте, до поворота, от которого до склада рукой подать, осталась пара километров, я заметил, что головная полуторка останавливается. А машина Индуашвили сдает назад. Тут и я рассмотрел, что впереди виднелось едва заметное зарево. Слабенькое, как бывает от костров, но все же. В общем, там кто-то был.

Колонна встала на обочине ночной полевой дороги, ожидая, когда подъедут разведчики. Как только они приблизились, я вышел из машины и, обойдя головную, подошел к спрыгнувшему на землю Индуашвили.

– Наши? Немцы? – тут же спросил я его.

– Я двух бойцов оставил осмотреться, товарищ лейтенант, а так не понятно. Техники много. Мы как на холм выехали, их увидели – и сразу назад.

– Понятно. Занять круговую оборону! Сазанов, Андреев, Иванов, Богданов со мной. За старшего Непейборода, – скомандовал я, ожидая у машины сержанта вызванных командиров.

Как только они собрались, мы, взяв в охрану отделение бойцов, направились на холм – осмотреть неизвестную воинскую часть. Все прояснилось еще на середине пути, когда нам навстречу выскочил один из оставленных наблюдать красноармейцев.

– Товарищ лейтенант, там немцы! Танки, грузовики, пушки и мотоциклы! – зачастил он.

– Ясно. Значит, уже вон докуда продвинулись. Похоже, охватывают они с флангов ровенскую группировку наших войск. Как бы колечко на замкнули, – задумчиво протянул я. – Идем дальше, проведем разведку.

Поднявшись на холм, где обнаружился второй боец, мы стали рассматривать лагерь, освещенный десятком костров. Судя по суетящимся фигуркам, машину Индуашвили они все-таки расслышали. Колонну – вряд ли. Холм заглушил. Эхо ушло в другую сторону.

Бойцы остались метрах в двадцати сзади, когда мы, опустившись кто на корточки, кто на колени рассматривали немцев с холма, старясь себя не выдать.

– Мотопехотный батальон со средствами усиления, – закончив подсчитывать технику и орудия, наконец озвучил я.

– А танки? – спросил лежавший рядом Иванов. Вместо меня ему ответил Сазанов, не прошел мой ликбез даром:

– Входят в штат. Вот только зениток у них больно много, восемь штук.

– Согласен, хотя только что-то танков у них мало. Может, я не все вижу, но десятка не хватает. Хотя, может, в боях потеряли, а так точно батальон мотопехоты. Странно, что они тут делают, направление же не главное? – пробормотал я. – Может, действительно наших обходят? Хм?..

Отойдя немного назад, я снова присел и, достав карту, осветил ее фонариком. Пока командиры изучали лагерь, я по карте прикинул планы батальона. Никаких важных объектов тут не было, кроме железнодорожного и автомобильного мостов. Это был единственный ответ на нахождение здесь батальона немцев. Странен только их отрыв от основных сил, если только…

– Блин, – тихо ругнулся я, покосившись на устроившихся неподалеку бойцов.

– Товарищ лейтенант? – окликнул меня Сазанов, и почти сразу издалека донеслась пулеметная очередь и взлетело несколько осветительных ракет.

Подскочив к нему, я негромко спросил:

– Что у вас тут? Наших засекли?

– Мне кажется, я справа, во-о-он там… – протянул Сазанов руку правее лагеря немцев, – видел, как по полю шли люди.

– Ясно, это они окруженцев засекли, по ним и бьют.

Я уже провел ликбез среди своих бойцов по таким словам, как «окруженцы», «танкобоязнь» и тэдэ, так что командиры не удивлялись.

Похоже, именно так и оказалось, немцев вспугнули проходившие мимо окруженцы – видимо, один из выдвинутых в поле постов их засек.

– Значит так. Возвращаемся к колонне, по пути я вам расскажу свой план.

Сам план был прост, как все гениальное. Мы приводим к бою все зенитки, включая машину Индуашвили, и, вылетая на холм, пока немцы заняты окруженцами – там уже заметная пальба началась – бьем зажигательными и бронебойными по всему, что там есть, потом возвращаемся к оставшимся машинам обеспечения. Дальше формируемся в прежнюю колонну и возвращаемся до ближайшего поворота, там найдем другой путь к нужному лесу.

Ефрейтор Ганс Отто Байер работал спокойно, как и все профессионалы, прошедшие Францию и Польшу. Когда их полк был разбит у русского города Ровно, все, что осталось, свели в батальон под командование майора Вагнера вместо погибшего полковника Бризоле.

Через несколько дней после переформирования вместо заслуженного отдыха вдруг последовал приказ выдвинуться в тыл отступающих русских и взять под контроль мосты. Байеру сразу не понравилась эта идея. Получалось, что держать удар после захвата обоих мостов нужно будет со всех сторон. От прибывающих частей, которым нужно будет перебраться на другой берег, и от отступающих. Однако мысли какого-то ефрейтора не волновали немецкое командование, поэтому батальон выдвинулся и за половину дня преодолел около пятидесяти километров, встречая лишь жалкие попытки сопротивления. Обычно это были группы окруженцев, застигнутых врасплох на дороге или в поле, или идущие свежие части. Были и курьезные случаи, когда перехватили машину с русскими молоденькими медсестрами. Их то ли направляли как пополнение, то ли просто перевозили, но офицерам и унтерам они пришлись по вкусу, даже ночью были слышны их крики.

Когда пост обстрелял каких-то окруженцев и по тревоге подняли их роту, Байер не особо волновался, подготавливая со своими людьми пулемет к бою, но вот когда половина окруженцев была рассеяна, а половина так и осталась лежать в пшеничном поле, вдруг с холма ударили такие знакомые по звуку орудия.

Видимо, русские зенитчики знали, куда стрелять, потому как два стоявших грузовика с боеприпасами вдруг вспучились, и донесся грохот взрывов. Оглушенный ефрейтор упал у своего пулемета, не чуя, как второй номер пытается оттащить его в сторону от растекающегося горящего топлива. Один из снарядов задел топливозаправщик, и сейчас огненная жидкость поджигала стоящую рядом технику, неплохо подсвечивая русским наводчикам.

Попадания в машины с боезапасом и топливом были счастливым совпадением, что позволило нам фактически безнаказанно расстреливать расположившихся в низине немцев. Так как орудия они не видели, кроме вспышек на уровне земли, то каждая зенитка успела выпустить по десять обойм. А это по полсотни снарядов на орудие, или триста на батарею.

Больше у нас с собой просто не было, остальные лежали в ящиках в машинах обеспечения, поэтому, как только снаряды закончились, мы спокойно развернулись и направились к колонне. И только когда все вместе двинулись обратно, на холме вырос первый куст минометного разрыва. Немцы оправились от неожиданного расстрела.

Отъехав на семь километров, я приказал остановить колонну и пополнить боезапас. Пока одни бойцы снаряжали пустые обоймы, другие чистили орудия.

Опершись задом о капот «эмки» и подсвечивая себе фонариком, я изучал карту и бормотал под нос ругательства. Горючего могло не хватить из-за новой техники.

– Что, товарищ лейтенант? – дернулся пробегающий мимо Непейборода.

– Тебе послышалось, старшина. Когда закончим канитель с перезарядкой? – спросил я, убирая карту в планшет.

– Так уже, только орудия все еще чистят. Снарядов осталось по десятку на орудие.

– Ясно. Как закончат, собери командиров у штабной машины.

– Есть.

Через двадцать минут у «эмки» стояли все командиры.

– Товарищи… – произнес я, разглядывая силуэты, слегка подсвеченные подфарниками ближайшей машины. – По непроверенным данным, та часть немцев, что мы атаковали, шла к ближайшим мостам. Скорее всего, не захватывать их, а удерживать до подхода основных сил. Думаю, мосты уже захвачены немецкими диверсантами в нашей форме, и этому батальону нужно было только занять оборону возле них. На это указывает и количество зенитных средств. Они им нужны, чтобы защитить мосты от налета с воздуха. Поэтому слушайте приказ: идем к складу, грузим все в машины, заправляемся и немедленно выдвигаемся к мостам. Нам нужно опередить немцев. Они хоть и потрепаны, половину техники мы у них выбили, но все еще сильны. Отдохнем, когда переправимся на тот берег. Это все. Разойдись.

Командиры, негромко переговариваясь, разошлись по своим машинам, вопросов у них ко мне не было – есть приказ, его надо выполнять. Через пять минут мы двинулись дальше.

Через пару километров, миновав распадок, где на обочине стояли два брошенных танка – фары «эмки» их только слегка осветили, вроде одна была «тридцатьчетверка» – мы выехали из низменности и, свернув на ближайшем повороте, оказались у нужного нам леса. Дальше роль проводника взял на себя старшина.

Съехав с дороги и проехав по опушке метров семьсот, мы остановились. Как старшина определился, что склад у нас именно тут, не знаю. Видимо, так же, как ночью шесть дней назад нашел это место, но остановил головную машину он уверенно. Когда я затормозил у борта головной машины и открыл дверь, то сквозь рев моторов подъезжающей колонны расслышал окрик:

– Стой, кто идет? Одиннадцать?

Это меня изрядно приободрило – не бросили пост, не сбежали, как это делали многие красноармейцы, поверив слухам о «непобедимых» немцах.

Аккуратно прикрыв дверцу машины – она мне все больше и больше нравилась, все-таки, считай, свой угол – я направился следом за силуэтом старшины, уже скрывшегося среди деревьев, подсвеченных серебристым светом луны.

Времени, судя по часам, было три часа ночи, мы потеряли час из-за встречи с немцами. Однако из-за них же пришлось подкорректировать план выхода к своим. Мало того что придется выдвигаться немедленно, без отдыха, так еще и спешить, а ведь водители у нас не роботы, устанут и уснут за рулем – это, считай, край. Аварии неизбежны.

Дойдя до деревьев – сзади раздавались бодрые команды сержантов, строивших своих бойцов и разрешающих оправиться в поле, – я услышал немного взволнованный, но радостный голос ефрейтора Смелова, которого оставлял старшим над двумя красноармейцами:

– Стой, кто идет? Восемь?

– Тринадцать.

– Проходите, товарищ лейтенант, – с заметным облегчением ответил часовой.

– Докладывайте, ефрейтор, – приказал я, подойдя к двум командирам.

– Есть, – вытянулся тот. Я не видел, темно в лесу, но движение уловил. – Согласно вашему приказу мы в течение пяти дней и шести ночей несли охрану временного лесного склада, не обнаруживая себя. Только один раз на нас вышли шестеро пограничников, это было восемь часов назад. Как-то обнаружили, мы, согласно вашему приказу, выдали им немного продовольствия и боеприпасов. Больше никаких происшествий не случилось, кроме сильной стрельбы час назад, даже зарево видели. Еще только… – начал было говорить ефрейтор и замолчал.

– Что? Докладывайте, ефрейтор, не мямлите, – велел я, нахмурившись.

– Пограничники не ушли, они отошли метров на двести и встали лагерем. Сказали, что вас подождут.

– Хм, не дураки, – протянул я задумчиво. – Давай, зови их.

– Разрешите представиться? – почти сразу буквально в паре метров прозвучал молодой голос.

Быстро включив фонарик, я мазнул лучом по лицу неизвестного, отчего тот поморщился; потом прошелся по деревьям, что рядом. Один неизвестный командир или нет? Вроде один. Мне удалось рассмотреть, что это был лейтенант, как и я, только пограничник, причем вроде как азиат, возможно, из татар. Хотя по-русски говорил чисто.

– Разрешаю, – пробормотал я, после чего, встряхнувшись, велел Непейбороде: – Старшина, грузите боекомплект, заправляйте машины, лишнее слейте в топливозаправщик, сдайте все продовольствие повару. И быстрее шевелитесь, а то у нас на каждое орудие по паре обойм, смех да и только. После погрузки пусть сюда подойдут командиры подразделений.

– Есть. Разрешите выполнять? – козырнув, спросил старшина.

– Выполняйте. Ефрейтор, я вас поставил на должность командира двух минометных расчетов. Они сейчас у старшины Богданова. Найдите его, примите вооружение с людьми и приступайте к своим непосредственным обязанностям.

– Есть, разрешите выполнять?

– Давай… Так, теперь с вами. Давайте отойдем в сторону, чтобы не мешать бойцам, – обратился я к пограничнику.

В лесу сразу же стало шумно. Бойцы с прибаутками носили тяжелые ящики к машинам, перекатывали бочки, при этом делились с местной охраной нашими последними приключениями, вызывая у тех восхищенные восклицания. Тяжело было охране склада в фактической изоляции. Они даже помогали носить ящики, чтобы порасспрашивать бойцов, и жадно впитывали информацию.

Найдя упавшее дерево, я включил трофейный фонарик на слабый свет и, положив его между нами, представился первым:

– Командир третьей батареи отдельного зенитного дивизиона города Ровно, лейтенант Фролов.

– Командир резервной заставы шестой комендатуры лейтенант Адель Самакаев. После гибели заставы и комендатуры в приграничных боях выходил к своим. Вышел у Ровно двадцать четвертого, был направлен со своими бойцами на одну из дорог в виде поста. Когда появились немецкие танки, был вынужден бросить машину – поле было кругом, расстреляли бы издалека, а так укрылись в поле. Шли два дня, вчера вышли на твой склад. Вот, решил подождать, вдруг вы на колесах. Да и вместе веселее.

– В принципе понял, – пробормотал я, доставая карту. – Покажи, где стояли.

– Вот тут. У нас стационарный пост был, со шлагбаумом.

Увидев, куда показал мне пограничник, я засмеялся.

– Что? – не понял он.

– Я вот тут стоял, в шести километрах сзади вас. Мы на одной дороге были, – пояснил я, отсмеявшись. Теперь было понятно, почему до нас не доходили небольшие группы выходящих из окружения частей, вон их где перехватывали.

– Понятно… Подожди, так это ты разгромил с танкистами колонну немцев?

– Да, было дело. Кстати, как они вас не заметили?

– Так они на ночь лагерем встали в паре километров, я разведку провел, отправил сообщение в штаб армии и отошел в сторону, пропуская. Поэтому-то танкисты так вовремя и появились. Когда они погнали немцев дальше к границе, вернулся на дорогу. Вот и все.

– Да, теперь все сходится, – согласился я, после чего протянул руку: – Виталий.

– Адель.

– Что думаешь делать дальше, Адель? – спросил я, в некотором волнении теребя уголок карты. С появлением пограничников у меня появился новый план.

– Место для нас найдется?

– Сколько вас?

– Семеро, считая меня.

– Тогда найдется, – чуть улыбнулся я. – Только сразу предупреждаю, анархии я не потерплю. Если согласны до выхода к нашим пойти под мое командование, то милости просим. У меня должность особиста свободна и разведподразделения нет. В общем, найдем, чем вас занять.

– Хм, – Адель задумался. – Ты знаешь, пожалуй, я соглашусь.

– Тогда зови своих подчиненных. Будем знакомиться и ставить боевую задачу.

– О как? Ты уже задачи хочешь ставить? Да еще боевые, – хмыкнул пограничник, после чего с переливами свистнул.

Буквально через десяток секунд после его сигнала передо мной строем стояли шестеро пограничников. Прибавив света фонарику, я осмотрел их. Бравые подтянутые парни, двое из них командиры – один старший сержант, другой младший.

– Представьтесь, – велел я пограничникам.

– Старший сержант Бутов. Максим, – коротко представился стоявший первым пограничник.

– Младший сержант Андрей Луговой.

– Пограничник Сергей Перевалов.

– Пограничник Иван Шляпников.

– Пограничник Семен Варанов.

– Пограничник Павел Мирзоев.

– Значит так, – как только бойцы представились, начал я, – лейтенанта Самакаева назначаю начальником особого отдела нашего подразделения. Старшего сержанта Бутова – командиром разведотделения из пограничников. Также вы, сержант, можете отобрать людей из взвода стрелков старшины Богданова, там двое из разведбата.

В это время подошли остальные командиры взводов. Быстро познакомив их с новенькими, я расстелил карту на стволе и, собрав всех, включая новеньких, быстро описал ситуацию, в которую мы попали, и какое я принял решение.

– Вот эти два моста захвачены немецкими диверсантами…

– Это точная информация? – тут же спросил Самарканов.

– Предположение… не перебивайте, – велел я и продолжил: – Им на усиление идет мотопехотный батальон немцев, который мы изрядно потрепали. Мое первое решение было двинуться к ближайшему мосту, выбить с него немцев и уничтожить его. Но после некоторых раздумий я решил повременить с мостами и заняться батальоном. Немцы сейчас потрепаны. Не думаю, что сильно, но после бессонной ночи они квелые, поэтому считаю, устроив засаду на дороге, мы если не уничтожим батальон, то изрядно потреплем его. Сомневаюсь, что после этого у них хватит сил удержать мосты, да и вообще дойти до них. Задача уничтожить батальон не ставится, главное – нанести как можно большие потери и задержать их. Засаду устроим вот тут, в трех километрах от нашего местоположения. Мы проезжали это место, там еще два танка брошенных стоят. Значит, слушайте приказ. До утра выдвинуться к этому распадку, нужно прикинуть возможность устроить засаду, рассредоточить и замаскировать орудия, после чего ждать появления немцев.

– А если они другой дорогой пойдут, товарищ лейтенант? – спросил Бутов.

– Другой удобной дороги тут нет, как видите, а узнать, где и когда они двинутся – это ваша задача, товарищ старший сержант. Берете машину Индуашвили, ту, что с пулеметами, я ее пока закрепляю за вами, и выдвигаетесь к лагерю немцев. Посмотрите, что там у них происходит, и нам докладывайте с помощью посыльных. Тут недалеко, в восьми километрах. Выезжайте немедленно. Можете сразу обратиться к Богданову насчет бойцов из разведбата.

– Есть, разрешите выполнять?

– Выполняйте.

Отошедший было с Бутовым старшина Богданов быстро вернулся, отдав несколько приказов своим бойцам. Через минуту загудел двигатель одной из машин и скоро стих. Разведчики уехали. А мы в это время продолжали обсуждать дальнейшие мои планы.

– Ну что? Едут? – спросил посыльного полулежавший рядом Адель, когда к нам подбежал запыхавшийся боец.

– Пыль видна. Одиночная машина. Похоже, наши пограничники едут, – стараясь отдышаться, ответил посыльный.

– Давно пора, восемь утра, – проворчал лейтенант. После сытного завтрака его разморило.

Я ожидал противника к семи утра, поэтому приказал старшине покормить людей в шесть, однако немцев все не было и не было.

Мы лежали на солнечном склоне, греясь под лучами восходящего солнца, пока батарея продолжала окапываться. Двое саперов, что нашлись во взводе Богданова – говорил же, у него с бору по сосенке – маскировали на дороге ямы.

В одном из брошенных в километре от засады сломанном грузовике нашлись не только восемь ящиков с тротиловыми шашками, но и катушки с проводами и подрывная машинка. Это сразу же изменило мое решение сильно потрепать немцев. Нет, теперь я решил их уничтожить, благо появилась такая возможность. Мало того, разведчики, когда двигались к немецкому лагерю, обнаружили еще шесть брошенных машин разной степени побитости. По виду, они перевозили артиллерийские боеприпасы, пока их не расстреляли с воздуха, причем, судя по нескольким огромным воронкам, три или четыре машины рванули вместе со своим грузом, остальных ударной волной раскидало. После сообщения саперы съездили к указанному месту и собрали снаряды для стадвадцатидвухи стапятидесятидвухмиллиметровых орудий. Чем сильно увеличили мощь закладываемых зарядов.

Надев каску, я быстро намотал портянки, забив ноги в сапоги, скатился вниз и сказал съехавшему следом погранцу:

– Твои сейчас будут, где позиция для них, ты знаешь.

Этот парень мне нравился все больше и больше, буквально за пару часов он стал чуть ли не моим замом. Хотя я знаю его всего несколько часов, составить свое мнение о нем успел. Несмотря на всю напускную серьезность, что появилась по роду службы, он был веселым рубахой-парнем, любящим поговорить, балагуром и приколистом. Мы долго обсуждали, делясь мнениями, тот бой батареи, когда в засаде перехватили колонну немцев несколько дней назад. В общем, по характеру мы были похожи, поэтому быстро нашли, как общаться друг с другом.

Описал он и своих подчиненных. Сержант Бутов был спокойным и рассудительным командиром, хотя тоже любил погулять на праздниках, отдаваясь этому всей широтой русской души. По словам Аделя, был он на своем месте, то есть как командир разведчиков вполне подходил.

Младший сержант Луговой, хитрован, несмотря на фамилию, оказался чистокровным евреем. Поэтому в умении найти спрятанное и особенно в вылазках ему не было равных. Хороший игрок в карты.

Остальные пограничники были опытными парнями. Только один из них, Мирзоев, был салагой-первогодком, но уже участвовал в одном задержании. В общем, бойцы мне достались умелые и уверенные.

Пройдя мимо минометчиков, протирающих мины от смазки под приглядом Смелова, я взбежал на взгорок и посмотрел на небольшой шлейф пыли. Разведчики старались ехать по обочине, чтобы не оставлять следов. Как только машина остановилась рядом и Бутов покинул кабину, я сразу же взмахом руки велел ей следовать к концу оврага, где ее уже ждал Адель.