Текст книги "Ловцы тумана"

Автор книги: Владимир Попрядухин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Глава 4

Настя добежала до дворца спорта, который находился в паре километров от реки.

«Вот это я понимаю, скорость!» – подумала она. «За десять минут! Как раз осталось пару минут на переодевание. А тренеру скажу, что разминочные два круга своих я уже сделала, даже больше. Ого, ничего себе, когда они успели вывеску поменять?»

На месте некогда красных подсвеченных букв «ДВОРЕЦ СПОРТА» красовалась надпись «О, СПОРТ, ТЫ – МИР», окантованная маленькими желтыми огоньками.

«Ну, в целом, я с ними полностью согласна, так даже лучше.»

Шурша пакетом, якобы со сменной обувью, Настя немного посидела в холле дворца. А то дежурки поругают, что в грязных кроссовках зашла, не переобувшись. Поздоровавшись с охранником Валентином Ивановичем, который кивнул и что-то пробубнил, не отрывая глаз от кроссворда, Настя поспешила в раздевалку. Обычно Лена Чуйкина собиралась дольше всех, и, даже если Лапша приходила под самое начало тренировки, Чуйка все равно из раздевалки выходила последняя. Сейчас же в комнате никого не было.

«Интересно, что в лесу должно было сдохнуть, чтобы Лена вовремя переоделась. Или, может быть, магнитные бури?»

Настя быстро скинула с себя блузку и юбку, небрежно повесив одежду на крючок. Натянула спортивные штаны, футболку, успела причесаться и даже пролистать пару страниц из книги, кем-то забытой на лавочке:

«Мэрибель вновь улыбнулась, только теперь, кажется, слезы потекли по щекам.

– Ты самый добрый, самый светлый человек в мире, Мэрибель! Благодаря тебе я поверил в себя. Знаю, мой характер все портит, но я люблю тебя и хочу для тебя только лучшего. В том числе и лучшего парня! – Тит крепко обнял ее.» – прочитала вслух Настя. – Фу, что за бредятина. Сто пудов Ленкина книга. Главное, как «Кладбище домашних животных» почитать ей давала – так мерзко и противно. А это, по ее мнению, высшая ступень мировой литературы?

Выбегая из раздевалки, чтобы не опоздать на построение перед тренировкой, Настя не вписалась в дверной проем и сильно ударилась плечом. Это на доли секунды ее притормозило, и она вовремя успела сориентироваться: вход в спортивный зал находился не прямо по коридору и направо, а просто прямо.

«День каких-то неожиданных событий и перемен» – подумала Настя.

Из зала доносился стук мячей и скрип кроссовок по гладкому паркету. Наверное, тренер решил немного поменять программу тренировки и сначала разогреть команду игрой в баскетбол.

Действительно, команда оттачивала упражнение «работа в тройках». Два игрока сбоку и один по центру в игровом темпе передавали друг другу мяч, перебегая друг за друга. Распасовка заканчивалась около баскетбольного кольца, куда мяч следовало забить. Ранее на тренировках по капоэйре они такого не делали. Да и команда была не её – семиклассницы. Половину Настя знала, половину нет.

Михаил Иванович сидел в тренерской и заполнял какие-то спортивные ведомости.

– Михаил Иваныч, – робко сказала Настя. – Извините, я тут на пару минут опоздала. Одни психи украли мои босоножки. Но опоздание компенсировала двухкилометровым кроссом до дворца! С кем мне можно встать в пару на разминку? Вы классно придумали с отработкой в баскетбольной распасовке, она здорово похожа на джингу. А наши сегодня не тренируются?

Михаил Иванович поднял голову от бумаг, проморгался от света настольной лампы и странно посмотрел на вошедшую девочку. Затем провел сложенными ладонями по лицу и снова посмотрел.

– Эээ. Лапшевая, ты откуда?

Настя на всякий случай окинула взглядом свою одежду – может что-то не так, испачкано или порвано. Над щиколоткой правой ноги небольшое грязное пятно от речного ила, а в остальном все в порядке.

– А. Это я испачкалась, когда из реки выходила.

– Из реки. Гм. А мама твоя где? Ты её видела уже?

– Мама на работе. Она сегодня в ночь. А почему Лапшевая, а не Лапшина?

Тренер встал из-за стола, подошел к Насте и пощупал ее за плечи своими тяжёлыми мозолистыми ладонями. Потом подвёл ее к соседнему стулу и посадил, слегка нажав ладонями на плечи.

– Давай-ка маме позвоним. Где твой смартфон?

– Вы имеете в виду ментофон? Вот он. – девочка достала из кармана штанов средство связи в виде небольшого овального дисплея с кнопочками. Это была новая модель, которую мама ей подарила на день рождения. Он настраивался на альфа-ритм своего владельца и мог совершать звонки не только простым набором, но и силой мысли. Так, по крайней мере, заявляла реклама. Правда, «звонить мыслью» получалось крайне небольшому количеству абонентов, чьи номера заранее были забиты в группу контактов «Мысленно на связи». Это опция только недавно была разработана ведущей японской фирмой «Тамагучи». Конечно, мысленабор иногда слегка лагал и мог направить звонок не туда, но все равно это было круто.

– Давай-ка я лучше сам позвоню. – тренер взял со стола какой-то странный ментофон прямоугольной формы и стал тыкать пальцами в экран. Потом приложил его к уху. – Лилия Андреевна? Это Михаил Иванович Дудников, бывший тренер вашей дочери.

«Почему бывший?» – мелькнуло в голове у девочки. – «Меня из команды что ли выгнали? И он, вроде Гутников.»

– Вам лучше приехать как можно быстрее во дворец спорта. Настя нашлась. Вот так, нашлась. Нет, не ошибка. Она у меня в тренерской сидит. Настя скажи что-нибудь! – он подсунул ей под нос свой нелепый мобильник, который он называл смартфоном.

– Мама, это я! – крикнула Настя. – Ты в ночь сегодня?

В трубке как-то странно всхлипнуло и плачущий мамин голос запричитал:

– Доченька. Сиди там. Я сейчас, я скоро.

Настя не поняла ровным счетом ничего. Вот, буквально с утра, они вместе позавтракали и разбежались по своим делам – мама на работу, а она – в школу. Все было хорошо, и плакать не из-за чего. Или мама расстроилась, что из команды поперли? Лапше тоже захотелось плакать

– Михаил Иванович, – шмыгая носом и пытаясь сдержать слезы сказала Настя. -Ну как же так, я же всего на две минуты…

Тут ее взгляд упал на небольшой будильник на столе. « А почему 16.08.? Должно быть 18.08! Или у него часы отстают?»

– Успокойся и не переживай, сейчас твоя мама приедет, и мы во всем разберемся, – сказал Михаил Иванович, слегка поддергивая плечами, чтобы снять напряжение. – Ты, голодная, наверное? Я тут как раз чай заварил, а то горло в последнее время побаливает. Столько кричать приходится, сил нет. То пас отдадут туда, куда не надо, то фолят…В общем, вот тебе кружка, налей, сколько нужно и конфеты бери, они в верхнем ящике стола. Сиди, отдыхай, жди маму, и никуда не уходи, а я посмотрю, что там в зале происходит.

Он подошел к двери, как то нерешительно оглянулся и еще раз сказал:

– Никуда не уходи, пока я не приду.

Лицо его, обычно жесткое и волевое, сейчас выглядело недоуменным и растерянно изумленным, как у ребенка, который впервые увидел в зоопарке слона. Настя выдвинула ящик стола, в котором, на ряду со всякой канцелярской мелочью, валялся полиэтиленовый пакет с конфетами-батончиками «Рот-фронт». Из вежливости взяла одну и задвинула ящик обратно. Но она даже не успела развернуть фантик, как открылась дверь и снова вошел тренер. Из-за его широкой спины выглядывали красные вспотевшие лица девчонок. Чуть выше правого локтя виднелась белобрысая головы Ани Чуйкиной, старшей Ленкиной сестры. Остальных толком и не было видно. Громкий шепот и сопение создавали такой шум, что он заглушал даже бормотание небольшого приёмничка, стоявшего на шкафу. В маленькой тренерской внезапно стало тесно. Тем, кому места в комнате не досталось, подпрыгивали сзади, пытаясь разглядеть что-либо через головы подружек.

– Настя, это ты? – как-то робко спросила здоровенная Катя Рябчикова.

– Я, конечно. Что, я так за день изменилась?

– За какой за день? – выскочила вперед суетливая болтушка Алина Назарова. – Тебя два месяца уже всем городом ищут, даже волонтеры из Москвы из «Лизы Аллерт» приезжали. Думали, что ты утонула. Ты где была столько времени?

«Прикалываются что ли?-мелькнуло в голове у Насти. – Дурдом какой-то!»

Но на лицах всех присутствующих никакого скрытого веселья заметно не было, только изумление и напряженное ожидание. Да и Михаил Иванович никогда не отличался любовью к розыгрышам.

– Почему два месяца? -растеряно повторила Лапшина. – Сегодня же пятнадцатое сентября?

– Ну, да. – вытерла мокрый лоб ладошкой Чуйкина. – А пропала то ты в июле. Как раз после товарищеского матча с первой школой. Сказали, что ты, вроде потом ушла, и больше тебя не видели.

– Какой еще матч? Мы же в июле ездили на турнир в Борисоглебск. Я еще оттуда бронзовую медаль привезла. Вон, Михаил Иванович пусть подтвердит.

Михаил Иванович подошел и положил руку на плечо сидевшей в кресле девочки.

– Ты просто забыла, сама подумай. Баскетбол – игра командная. Если бы ты привезла бронзовую медаль, то и у каждого игрока была бы такая же.

– А причем здесь баскетбол? Вы же нас капоэйре обучаете. Вы же еще сами рассказывали, как в молодости два года в Бразилии ей занимались.

Михаил Иванович растеряно оглянулся, не зная, как отреагировать. Из неловкой ситуации его выручила мать Насти Лилия Андреевна. Она пробурилась сквозь плотный заслон из рослых девиц и, подбежав к креслу, крепко обняла Настю за шею. Затем мама заплакала. Сидеть так было неудобно, но Настя терпела, ожидая, пока приступ материнской истерики пройдет сам собой.

Глава 5

Центральная районная больница или ЦРБ находилась неподалеку от Дворца спорта, буквально в пяти минутах ходьбы, если идти через стадион. Если пойти по улице, то путь удлинялся, но незначительно. С недавних пор проход через стадион закрыли – терроризм и все такое, и желающим сократить путь приходилось перелезать через забор, что было не всегда удобно, а дорогу сокращало не сильно. Поэтому все потихоньку отучились ходить напрямую, что обрадовало легкоатлетов, которым посторонние периодически мешали тренироваться. Ну, представьте. Делаешь работу на дорожке с ускорением, а тут выныривает какая-то бабушка, которой приспичило сократить путь до больницы на жалкие пять минут. А главное, минуты эти ей все равно не нужны, поскольку она на пенсии и времени у нее навалом.

Судя по порванному подолу маминого халата, Настя поняла, что мама использовала короткий путь через забор. Понять бы еще причины такого ажиотажа – ведь с утра все было нормально. Обратный маршрут до больницы они проделали, как положено, сделав крюк по улице.

– Сейчас тебя доктор осмотрит, – сказала мама, пытаясь на ходу поцеловать найденную потеряшку в макушку.

– Да что с тобой? – удивленно спросила Настя. – Чего меня смотреть? Я здорова как корова!

Но мама на шутку даже не улыбнулась. Они зашли в больничные ворота и направились не в здание, где Лилия Андреевна работала дежурным лаборантом, а в двухэтажный корпус в глубине двора. Там располагалось неврологическое отделение. Девочку оставили одну в просторной ординаторской, меблированной старыми письменными столами, заваленными папками с историями болезней, и жестким клеенчатым диваном.

– Посиди пока здесь, я сейчас Александра Алексеевича позову.

Невропатолога Александра Алексеевича Настя знала. Этот забавный дядька был бессменным Дедом Морозом на больничных Новогодних утренниках для детей. Коренастый, с небольшой седой бородой-лопатой, с диатезно-красными щеками и носом, он практически не использовал грима для создания образа новогоднего волшебника. Стоило только надеть красный тулуп и шапку. И – вуаля – перед вами фактически настоящий Дед Мороз. Разве, что рост немножко подкачал.

– Ну-ка, ну-ка, где тут наш найдёныш? – радостно зарокотал низким баритоном доктор, врываясь полубегом в ординаторскую. За ним быстрым шагом следовала мама.

– Сейчас мы вас проверим, сейчас мы вас проверим – шутливо бормотал доктор, но глаза у него были чуть испуганные, ошарашенные.

– Довольно! – подыграла ему Настя встречной цитатой из того же мультика «Золотая антилопа». – Чего нас проверять? Мы полностью здоровы!

– Вот это мы сейчас и установим – не стал спорить невропатолог. – Давай, скинь для начала маечку, мы тебя послушаем, постукаем.

Настя скинула верхнюю одежду, оставшись в коротком топике, который не закрывал живот, и трусах.

–Ну их, еще спорить с ними, какие-то они все странные сегодня, – подумала она про себя.

Мама стала осматривать ее кожу с разных сторон, кружась вокруг нее, как вокруг новогодней елки. А невропатолог задрал ей голову к лампочке и стал смотреть зрачки. И язык, который он попросил ему показать. Наконец, удовлетворившись осмотром, они усадили девочку на стул, после чего больничный Дед Мороз начал стучать ее резиновым молоточком по коленкам и выше локтя, а после колоть иголочкой, которую он вывинтил из резиновой рукоятки медицинского молотка. Закончив свои медицинские упражнения, доктор присел рядом с Лилией Андреевной на диван напротив Настиного стула. Воцарилась короткая пауза.

– Ну, что ж – наконец хмыкнул Александр Алексеевич. – На первый взгляд все нормально. Конечно, нужно еще анализы сдать. МРТ головы сделать. Но, похоже, у нашей путешественницы все в полном порядке. Ну, давай проведем теперь углубленный опрос. Тебя как зовут? Фамилия, имя, отчество.

– Вы че, прикалываетесь что ли? – Не выдержала Настя, кинув косой взгляд на маму. Но мама ничего не сказала, а лишь напряженно ждала ответа.

«С ума они тут посходили» – раздраженно подумала Настя.

– Анастасия Владимировна Лапшина, 2010 года рождения. От Рождества Христова.

– Да я понимаю, что не от сотворения мира, – поддержал в шутку невропатолог. Ну, хорошо, в собственной личности она ориентируется – это плюс. Фамилию, только чуток спутала. А какой день сегодня?

– С утра было пятнадцатое сентября, – слегка язвительно ответила Настя.

– Еще один плюс, – почему-то обрадовался доктор столь очевидному ответу. -А где ты находишься?

«Блин, как же они меня задолбали странными вопросами», – подумала девочка, но эту мысль, понятно, озвучивать не стала. -Я нахожусь в неврологическом отделении центральной районной больницы города Гурово. Область назвать?

– Не надо, не надо, – промурлыкал невропатолог, обдумывая какую-то мысль. – Ты лучше нам скажи, ты помнишь, что с тобой случилось 17 июля этого года?

Настя честно попыталась вспомнить, но никаких значимых событий, связанных с этой датой, в голове не всплывало.

– Да вроде ничего такого, – сказала она. -Это какой был день?

– Пятница, – ответила мама.

«Смотри-ка, она даже помнит, какой это был день недели, странно».

–Ну, если это была пятница, то была вечером на тренировке, а так-то у нас каникулы. Может, с Ленкой Поповой куда-то забурились. Разве все упомнишь?

– Забурились, вот именно. Вернее, забурилась ты. Ленки Попцовой в тот день с тобой не было. Да и вообще ее все лето не было. Ее родители в лагерь на лето устроили, они мои соседи.

– Да ну! – изумилась Настя. – Чтоб Ленка в лагерь – не помню такого. Мы еще в конце июня в поход с классом ходили, и она там была. Даже и фотки есть где-то. Надо в телефоне порыться.

– Ладно, в телефоне мы потом пороемся, – подвела итог осмотра мама. – А пока давай ты останешься здесь, в отделении. Александр Алексеевич обследует тебя по полной программе, а завтра я тебя домой заберу. Все равно я сегодня на дежурстве. Ещё вызов висит.

– Ну, так у меня одежды никакой нету. Тапочки там…Может, кружка какая с ложкой. А почему вызов? Ты же лаборант? Или на дому анализы брать?

Мама улыбнулась так, словно сначала хотела заплакать, однако пересилила себя. На вопрос она не ответила.

– Ну, кружкой с ложкой мы тебя обеспечим, – улыбнулся в бороду невропатолог. А пижаму тебе мама сейчас привезет из дома. Пойдем-ка, я тебя определю в отдельную палату для ветеранов. Там пока пусто. Ветеранов уже почти не осталось.

Настю отвели в маленькую палату на две кровати. Мама уехала за одеждой. Тут же прибежала медсестра с набором пробирок и шприцом.

– Это че, из вены кровь брать? – испугалась Настя. Уколов в вену она боялась почти так же, как змей.

– Ну, что делать? Надо.

Александр Алексеевич кивнул медсестре на пациентку. -Ты давай, Катя, бери кровь, и по цито направь ее в нашу лабораторию. Как придут результаты – сразу сообщи.

Через десять минут Настя осталась одна в пустой палате с ватой на локтевом сгибе и полным хаосом в голове. «Что случилось?» Это была самая внятная мысль на текущий момент. Все остальное распадалось на фрагменты, которые беспрестанно крутились в голове, складываясь в самые немыслимые пазлы.

Глава 6

Дверь в кабинет широко открылась, в проеме показалась долговязая фигура ответсека Михаила Михайловича.

– На планерку, все! – сказал он куда-то в пространство и снова исчез в коридоре, хлопая дверями других кабинетов

– На планерку, на планерку, на планерку – удалялся его призыв дальше по коридору.

– Да-да, сейчас, – машинально сказала Юля, пытаясь закончить задание редактора: выгрузить последние новости за прошедшие выходные на сайт. Она была репортером районной газеты с оригинальным названием «Районные вести» и на пол ставки совмещала должность админа сайта.

–Ладно, потом доставлю, – махнула она рукой в сторону монитора, на котором светился знакомый логотип, и ,захватив со стола блокнот с ручкой, направилась в кабинет редактора. По пути прихватила стоящий у двери стул для посетителей – стульев в редакторском кабинете всегда не хватало. Когда Юля только устроилась в газету, стула на планерке ей не хватило. На предложение сходить за стулом она скромно ответила:

– Да, ладно, я постою.

На что Михаил Михайлович, глянув поверх очков своими глубоко посаженными рыбьими глазами, нудным голосом произнес:

– У нас не принято стоять на планерках! – и по-старушечьи поджал тонкие губы.

Ответсек был вылитой иллюстрацией из книжки Маршака «Рассеянный с улицы Бассейной»: худое остренькое лицо, очечки на длинном носу, прямые, непонятного цвета волосы с признаками проявляющейся лысины в области темечка. И характер у него был под стать облику -нудный, едкий, временами язвительный. Своей педантичностью он доводил творческие натуры журналистов до состояния легкого бешенства.

–Сдаем план на неделю, – обычно говорил он. -У меня жесткий макет, куда должно поместиться определенное количество строк.

–Откуда я знаю, будут ли у меня эти строки в нужном количестве, – пенился пухлый журналист Денис. – В этой деревне нихрена не происходит годами. А у него, видишь, жесткий макет, блин. Макет для того и макет, чтобы подгонять его под текущую ситуацию.

Но ответсеку все эти доводы были до звезды. Он – третий человек в редакции после главного редактора и его зама. Но, судя по поведению, считал себя как минимум вторым в этой начальствующей троице.

Как привидение, Мих Мих почти бесшумно скитался по кабинетам, непонятно зачем закрывая окна и педантично выравнивая стопки бумаг на чужих столах. Ко всему прочему, он каждое утро чуть ли не с секундомером стоял на крыльце редакции, проверяя, кто из работников во сколько пришел. Практических последствий опоздания, как правило, не имели. Все-таки работа творческая, мало ли, где человек может быть. Может, материал собирал с утра. Но видеть укоризненный взгляд, когда ты пришел на работу к девяти вместо пол девятого, было некомфортно.

–Чего он стоит, как тень отца Гамлета? – сокрушался самый старый журналист Сан Саныч, который чаще всего опаздывал. – Будто я не могу прийти на полчаса позже. Может, я с утра дома работаю. Я в этой редакции уже полвека, с тех самых времен, когда она еще называлась «Заветы Ильича». И никогда подобного дурдома не было.

Все остальные молчаливо с ним соглашались, но как то поменять ситуацию не могли. Хотя, например, Юле было, в целом, пофиг.

– Ну, стоит и стоит. Деньги из зарплаты не вычитает – и слава Богу.

Особенно хорошие материалы имели свойство пропадать в бездонном столе ответсека, куда он их складывал «на потом». За то он любил всякие скучные плоские отчеты с различных совещаний.

– Подожди, – говорил он. – Твой материал мы поставим чуть позже. Сейчас мы должны поставить отчет по посевной. Это очень важно.

Но это «потом» иногда и не наступало вовсе. Такое ощущение, что в ящике его старого канцелярского стола располагалась какая-то черная дыра, которая поглощала все интересное и весёлое.

Юля зашла в редакторскую, где всегда проходила планерка, подволакивая тяжелый стул по старому линолеуму. Весь штат был уже в сборе. Во главе большого стола сидела главный редактор Светлана Алексеевна. Женщина добрая, хороший журналист, но на текущий момент отошедшая от практической журналистики. Занималась главред, в основном, внешней политикой редакции, постоянно кочуя по разным семинарам и симпозиумам, не особо вникая во внутреннюю кухню. Вышел номер – и слава Богу. По левую руку, создавая вид бурной деятельности, уже что-то записывал в свой блокнот ответсек. По правую руку сидел заместитель главного редактора, бывший мент, который в молодости непонятно зачем получил журналистское образование и, наконец, на пенсии смог реализовать свою творческую натуру. Он полностью осуществлял внутреннее руководство. На чудачества и претензии Михаил Михалыча глядел с легкой усмешкой, впрочем, не мешая ему упражняться в своих чудачествах, если те напрямую не мешали делу. Всего же журналистов было четверо: Юля, Алина, Денис и Сан Саныч. Ну, или три с половиной, поскольку Сан Саныч, по сроку службы, слегка манкировал своими обязанностями, понимая, что пенсию он уже заработал, особо стараться не стоит. Он целый день или пил чай в своем маленьком кабинетике, или курил на крыльце, созерцая жизнь. Курил он, как истинный работник творческого цеха, старую трубку.

– Сан Саныч, чего вы тут торчите целый день? – иногда, в сердцах, возмущался Михаил Михалыч.

– Творческий человек должен наблюдать жизнь – назидательно, показывая мундштуком трубки куда-то в небо, отвечал старый журналист. -Вот, что-то случилось, а я раз – и в газету. И бегать никуда не надо.

Впрочем, в маленьком районном городе какие-то события происходили весьма редко. А уж непосредственно в близости от редакции и тому подавно. Разве что, кто-то на светофоре кому-то в задний бампер въедет. Тогда Сан Саныч бежал в свою коморку, хватал фотоаппарат и фотографировал только что произошедшее событие.

Журналисты основную часть зарплаты получали сдельно, согласно количеству написанных строк. Поэтому, любой, даже самый незначительный материал, мог повлиять на цифры зарплатной ведомости в конце месяца. По этой причине Михаил Михалыч считал себя важной птицей. От того, поставит ли он материал или нет, зависело денежное вознаграждение каждого творческого работника.

– Сдаемся! Юля, с тебя еще материал про бабушку и попугая!

Юля мысленно закатила глаза, и сказала:

– Хорошо, я помню.

– В пятничный номер с каждого по две коротких новости. – сказал Сергей Владимирович

В кабинете раздались всеобщие вздохи и пыхтения. В городе особых событий никогда не происходило, поэтому каждое событие журналисты пытались раскрутить на полноценный материал, памятуя, что в конце месяца количество строк влияло на зарплату. Поэтому, сливать хорошую информацию в короткую новостную заметочку было не выгодно.

– Да я на прошлой неделе сдала четыре новости, поэтому, на этой неделе, я имею право их не сдавать и заниматься только большими материалами, у меня и так тем хватает, – возмущалась Алина, тыкая ручкой в сверху-донизу исписанную страницу своего блокнота. – Еще сегодня у меня визит на местную сейсмостанцию. Ей заведует мой сосед. Он на днях сказал, что сейсмонапряжённость у нас растёт. Связывают с пустотами из-за шахтных выработок.

– Сейсмостанция – это, безусловно, интересно. Хотя у нас никогда серьёзных землетрясений не было. Зачем в нашем районе она – не пойму. Но, тем не менее, от всех по две новости.

– При Союзе много чего строили. Наверное, был резон и в сейсмостанции. Насчёт новостей поняла.

– Юля, – подхватывая общий разговор, сказала Светлана Алексеевна. – Тут, перед планеркой, звонил наш внештатник, Игорь Серебров, который постоянно нам таскает байки о всяких аномальных зонах. Оно, конечно, фигня, но, на последнюю страницу, для развлекухи, пойдет. Поговори с ним.

Редактор, по доброте душевной, позволяла заниматься активностью в городской газете разным городским «сумасшедшим». Иногда, они действительно приносили интересные вещи из истории города или какие-то другие материалы. Но, по большей части, пытались всунуть для публикации всякий бред, который им самим казался сверхценным знанием. Примерно, как в мультике про Карлсона: «Ко мне залетело очаровательное привидение, и я хочу о нём поведать миру!» Кроме того успехом у этой публики пользовались разные размышления на темы: как обустроить наше светлое завтра, что нужно подсказать правительству и как надо работать, чтобы наступило всеобщее счастье. Но из всех подобных внештатников Серебров был самым адекватным. Он, конечно, тоже зацикливался на всякой полумистической чепухе, типа аномальных зон и черных дыр, но несколько раз подкидывал Юле действительно интересные материалы. Пару из них она даже потом выставляла на областной конкурс по журналистике.

Первым «сдался» Сан Саныч.

– У меня два материала из истории края, – веско сказал он. – И еще я готовлю разворот с ветеранами.

И, не дожидаясь, пока начальство разрешит уйти, он, на правах самого старшего сотрудника, встал и покинул кабинет, волоча за собой свой стул.

Все сдали свои планируемые материалы и разошлись.

Кому б позвонить?

Юля зашла в свой кабинет, взяв трубку телефона.

«Пожалуй, звякну Михаил Иванычу, может их баскетбольная команда выиграла какой-то второстепенный турнир. На короткую новость пойдет.»

В этот момент в кабинет зашел Серебров и кивнул. Юля приглашающе махнула рукой, а в завершение жеста указала на телефон – мол, сейчас я поговорю и потом уделю вам внимание.

Серебров понимающе поднял перед собой обе ладони, кивнул и присел на стул для посетителей. Под мышкой у него была старая картонная папка с тесемками, на которой желтела старая этикетка с надписью «Дело».

– Алло, Михаил Иванович, здравствуйте. Это Юля из редакции. Да новость нужна какая-нибудь. Нет ли чего интересного?

– Да, вроде нет, – послышался из трубки баритон тренера. – Следующий турнир только через пол месяца будет, готовимся.

Разочарованная Юля хотела уже попрощаться и положить трубку, но по паузе вдруг почувствовала, что тренер может что-то сообщить.

– Ну…Случилось тут одно интересное событие. Девочка нашлась, Настя Лапшевая, помните? Которая в июле пропала. Так вот, пришла во Дворец спорта, при этом утверждая, что дом покинула только сегодня. А прошло два месяца. Но я вам ничего не говорил. Этика, понимаете ли. – сказал он

– Да-да, я понимаю, – сказала Юля. – Сейчас я к вам подбегу, поговорим.

– Хорошо, подходите, – после паузы сказал Михаил Иванович. – Все равно это уже секрет полишинеля – пол города судачит.

Юля положила трубку. Игорь сказал:

– Вы Михаил Ивановичу звонили?

– Да, – ответила Юля.

– То, что девочка нашлась, галдят на каждом углу. Я вот, кстати, вам в папочке принес список аномальных зон нашего района, где пропадали люди. А потом снова появлялись неизвестно откуда. Может быть, как раз подойдет. И получится интересный материал. Даже в центральные издания потом продать можно будет.

Юля неопределенно пожала плечами.

– Может быть. Ну, видите, мне идти надо. Может, вы в следующий раз зайдете?

– А можно я с вами пойду? Я все-таки внештатник, мне тоже интересно.

– Хорошо, пожалуйста, пойдемте.