Текст книги "Заброска чисто по-русски"

Автор книги: Владимир Платонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Платонов Владимир
Заброска чисто по-русски

Владимир Платонов

Заброска чисто по-русски

Четверо молодых здоровых мужиков метались по маленькой двухкомнатной квартире, судорожно запихивая в рюкзаки одежду, консервированную снедь, рыболовные принадлежности и прочий скарб, необходимый для автономного существования на протяжении двух недель. Группа друзей собиралась в поход по красивейшей карельской реке Охта.

– Московское время восемнадцать часов десять минут. Подходите, подходите.– сидя на диванчике, вещал лысоватый мужчина неопределенного возраста. В поход он не шел, но провожал с удовольствием. В одной руке у него была зажата бутылка водки, в другой стакан. Наливая очередную порцию Владимир Иванович непрерывно декламировал:

– Московское время восемнадцать часов двенадцать минут. Подходите, подходите.

Кто-то из нас иногда подбегал к нему, суетливо проглатывал напиток и бежал к своему рюкзаку, тщетно пытаясь упаковать в него спальный мешок, коптильню, катушки для спиннинга, блок сигарет, болотные сапоги, пакеты с крупами и еще килограммов пятнадцать разного барахла совершено необходимого в глухой тайге, болотистой тундре или диких горах.

Особенную суету проявлял Санек, что и не удивительно, ведь в отличии от других, хоть раз побывавших в байдарочных походах, он шел впервые.

– Вова, удочки куда девать?

– Связывай все вместе в одном чехле.

– Дима, Дима, не трогай сахар. Я его к себе положу.

– Куда к себе? У тебя уже рюкзак не застегивается.

– Андрюха, черви где? Черви?

– Да вон они под столом.

Черви представляли особую ценность. Именно они гарантировали шикарную рыбалку на удочку, а конечном счете не малую часть пропитания. Для них был изготовлена специальная коробка из фанеры, и, загодя, мы их накопали на свиноферме в Дурыкино – они там самые вкусные, с точки зрения рыбы, конечно.

Поезд на Мурманск отходил около восьми часов вечера, а добираться до него нам надо было не менее полутора часов, и это при удачном раскладе с электричками.

Наконец в пол седьмого, шумно грохоча котелками, кольями и удочками, мы, распространяя на сто метров вокруг себя свежие пары алкоголя, вывалились из дома и со всей возможной скоростью направились к автобусу. Вся возможная скорость доходила до четырех километров в час.

Кто хоть раз носил плохо упакованные рюкзаки весом в сорок килограммов не задумываясь согласится, что байдарки в пятьдесят килограммов носить легче. Впрочем, байдарки мы несли тоже. Шествие замыкал провожающий, размахивая сетками и авоськами с припасами в дорогу, под мышкой он нес пресловутых червей.. Явственно слышался звон отнюдь не пустых бутылок.

– Московское время восемнадцать часов тридцать пять минут. Быстрее, быстрее.– Не умолкал наш ходячий таймер.

Мы явно опаздывали. На автобусной остановке кто-то высказал мнение, что, мол, может быть до электрички пешком, всего одну остановку. Ответа не последовало, на ответ не было сил. Тут подошел автобус, а в Крюково электричка похоже нас просто ждала.

Загрузившись в электропоезд со своими немыслимыми вещами, мы с облегчением констатировали, что дальнейшее от нас не зависит. Наш уважаемый сопровождающий начал намекать, что по этому поводу не мешало бы несколько расслабиться. На что мы ему стали вяло возражать, напоминая о некоторых традициях не употреблять до некоторого особо оговоренного момента. На что он логично возразил, что не фиг было тогда пить пол часа назад. Этот довод и завершил спор.

Мы достали кружки, помидоры, раскупорили бутылку и выпили за начало похода. Началась первая часть похода – заброска.

...

Каждый поход делится на три этапа: заброска, собственно поход и выброска. Одним из сложнейших по праву считается заброска. Ибо, тяжеленные байдарки, рюкзаки с запасами и самих себя нужно доставить к удаленному лесному озеру из которого вытекает речка, а в эти места, как правило, почему-то не ходят даже рейсовые автобусы. Проблемы решаются по разному, неординарно, с учетом местных условий и возможностей.

Санек продолжал нервничать.

– Гена точно поезд знает? Билеты у кого? Не забыли?

– Да успокойся ты. Все он знает. Ихние билеты у него, наши у меня. Они с Серегой, наверное, в отличии от нас, уже на вокзале. А вот нам еще ехать и ехать. Опаздываем, ребята, – успокаивал я, видимо, не совсем теми словами.

Владимир Иванович подхватил мысль:

– Так, ребята. За то, что бы не опоздать.

Брякнули кружки, захрустели огурцы. Электричка миновала Химки, до Ленинградского вокзала осталось минут двадцать, до отхода поезда оставалось двадцать пять минут. Наконец появились платформы Ленинградского вокзала.

– До отхода поезда четыре минуты, – пропел Владимир Иванович, когда электричка остановилась.

Мы стояли в дверях с полной выкладкой, в предстартовом состоянии. Саня дергался.

– Все взяли? Посмотрели? Ничего не забыли? Червей не забыли?

Двери открылись и мы ринулись на третий путь второй платформы.

Мы не знали, что нас ожидает. Мы были готовы ко всему. За углом стоящего поезда, перед нами открылась ужасающая картина: поезда не было, а у начала путей стоял Гена и смотрел на нас с гранитным выражением лица.

– Что? Опоздали? – дрожащим полушепотом спросил Санек.

– Вообще-то, мужики, немного опоздали, – глядя в упор на каждого из нас, произнес Геннадий. Мы застыли в оцепенении.

– Пить надо меньше, – разумно заметил Дима.

Гена выдержал паузу и продолжил:

– Дело в том, видите ли, ребята, что поезд Москва – Мурманск отменили.

– Как отменили? Что значит – отменили? Какой назначили? – где-то даже с облегчением загалдели мы.

– Серега в кассах сейчас разбирается.

Тут появился Серега.

– Здорово, мужики. Докладываю. По причине проведения в Москве Всемирного фестиваля молодежи и студентов отменили кучу поездов. Следующий на Мурманск отправляется завтра в это же время.

Воцарилась гнетущая тишина.

– Да-а. Надо подумать, – произнес я .

На сцене ту же нарисовался активный наш Владимир Иванович.

– Есть предложение как следует это дело обрюхать. На сухую мысли не пойдут. Предлагаю вещички перетащить вон под тот козырек, а вон там внизу очень удобно подумать.

Мы были согласны. В скорости вещички переместились к зданию вокзала и закипела работа мысли.

– Я вот что думаю, – невнятно начал Санек, дожевывая пирожок. – Обратно домой мы не поедем.

– Не-е, не поедем, – согласилось все.

– Здесь сутки торчать тоже неохота. – продолжил он и аккуратно поставил пустую кружку на парапет.

– Не-е, неохота, – поддержали мы с не меньшим единодушием.

– Тогда надо ехать на другом поезде. – торжественно заключил свою гениальную мысль Александр.

– Через Сосновец проходит только Мурманский поезд, но до Мурманска поезда идут не только из Москвы, – стал развивать я появившуюся у меня идею.– А если так, то через полтора часа отправляется куча поездов на Ленинград, а уж от Ленинграда до Мурманска куда как ближе, чем от Москвы. Что же мы из Ленинграда на Мурманск не уедем ?

Началось горячее обсуждение данной идеи. Сыпались замечания, булькал появившейся вдруг портвейн, расходились последние домашние пирожки. За не имением другой, эта мысль в общем-то нравилась. Сдать билеты на Мурманск и купить на Ленинград отправились Серега с Андреем.

Через пол часа мы с Геной пошли посмотреть в чем же там дело. В кассах было море народа. Кто-то сдавал билеты, кто-то хотел купить, все хотели уехать. Билетов не было. Никуда! В Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Ребята толкались в очереди со слабой надеждой о неожиданном появлении брони.

– Фигня, – сказал Гена, – не было еще такого случая что бы мы в Ленинград не уехали. Значит так, вы стойте, а я к поезду подойду.

На перроне уже стоял первый поезд на Ленинград. Через пятнадцать минут появился раскрасневшийся Гена.

– Значит так, за пять минут до отхода поезда мы подходим к шестому вагону и быстро грузимся.

В пол одиннадцатого мы с трудом затолкали Владимира Ивановича в электричку на Крюково. Он резко возражал и пытался убедить, что просто обязан проводить нас до Ленинграда. Без десяти одиннадцать, взвалив на себя вещи, с маскимально возможной бодростью мы проследовали к шестому вагону.

Проводник, увидев эту процессию, впал в кататоническое состояние.

– Вы чего, ребята. Это сколько же вещей. Договаривались на одно купе.

– Фигня. Разместимся. – парировал Гена.– Заплатим, заплатим, не беспокойся.

– Ну только быстро. Е-мое, ну надо же. В первое купе, быстро.

Мы со скоростью муравьев перетаскали вещи и стали распихивать их в купе.

Вы себе даже не представляете сколько вещей можно разместить в одном купе. Впрочем, сейчас, в связи с челночным бизнесом, это уже не кажется чем-то необычным. На самой верхней полке разместилась байдарка, из нее, правда пришлось вынуть спальный мешок. Поперек верхних спальных полок легли две оставшиеся, туда же запихали три рюкзака. Сумочки и сеточки разложили внизу, понадобятся, очевидно. Отдельное место под нижней полкой занимала коробка с червями. Ценнейший груз! Ну нету в Карелии червей! Ну нету!

И вот, шестеро мужиков с неслабым скарбом вполне удобно расселись на нижних полках. По поводу спать – это был второй вопрос, а может быть и третий.

Поезд тронулся точно по расписанию. Через несколько минут в купе сунулся проводник.

– Так, ребята. Шесть человек с вещичками. С вас восемьдесят рублей.

Гена подобрался и начал переговоры.

– Мужик. Мы одно купе заняли? Одно. Вещички в коридоре не стоят? Не стоят. В купе четыре места? Четыре. По червонцу билет, с нас сороковник.

– Не-е, так дело не пойдет. Я рискую, контролеры ходят. Не меньше семидесяти.

Гена достал бумажник, не глядя вынул несколько купюр и протянул проводнику.

– Вот пятьдесят, извини, мужик больше нет. Не доедем иначе.

Мужик покрутил в руках деньги, скривился и сунул их в карман.

– Хрен с вами. Но что бы только тихо.

Дверь купе задвинулась... На счет тихо – это вряд ли. Мимо проносились платформы, которые мы недавно уже проезжали.

– Ну что? Не будем ломать традиции? Крюково проехали. – Начал Саша.

– Да, уж. А то не ломали, – вовсе не возражая, откликнулся Дима.

На стол стала вываливаться дорожная снедь. Андрюха из своего маленького пакета достал пяток упаковок. Серега взял их и стал рассматривать.

– Во, смотри чего!

– Это бекон, видишь нарезан уже. Это я вчера, когда в оперотряде дежурил на ВДНХ, там такие продавали, финские или немецкие. Ну я думаю надо чего-нибудь в дорогу взять.

Гена забрал у Сереги упаковки и отдал их Андрею.

– Завтра съедим. Вон котлеты жрите, а то испортятся.

Мы начали заключительный на сегодня ужин. Когда были допиты остатки портвейна, Серега решил внести свою лепту.

– Может бимберу, – стеснительно предложил он.

– В смысле чего? – не понял я.

– Ну, бимбер.

– Чего бимбер? – никак я не мог въехать.

– Бимбер – это бимбер. Ну самогон... Хороший!

– Нормальный самогон, я знаю,– подтвердил Гена.– Доставай.

Ужин продолжился уже в несколько более усиленном варианте. Бимбер был не плох. Вонял самогоном, а по вкусу напоминал апельсины, настоянные на мебельном лаке. Мы пришли в состояние, когда можно было обсудить наши насущные дела. По экипажам разбились давно: я с Димой, Гена с Серегой и, соответственно, Саша с Андреем. Капитаны экипажей: я, Гена и Андрей. Адмиралом похода выбрали меня, как самого опытного(а как же, аж три похода прошел). В тамбур курить уже не ходили, курили здесь. В разговорах и походных воспоминаниях из нашего небогатого опыта, команда, по одному, не вставая с места, начала отходить ко сну.

...

Очнулись, разумеется, перед самым прибытием поезда в Ленинград. Состояние организма было так себе, среднее, неважное состояние было. Просто, можно сказать, дрянь. Тяжело отдуваясь и покрякивая, мы выволокли на перрон кучу вещей, каких-то сумочек и пакетиков. Саша, как обычно волновался.

– Все забрали? Везде посмотрели? Так, байдарки, рюкзаки. Это чего? А-а, колбаса, подсолнечное масло. Черви, черви где?...

– Блин! Под лавкой забыли. Сейчас сбегаю.

– Ага. Вроде все. Нет, мужики, пивка попить просто необходимо.

– Попьем, попьем. Вещи сейчас на вокзал отнесем и в кассы за билетами.Начал я командовать на полных правах.

Вещички неторопливо переместились на вокзал. Народу было море. Наш табор расположился прямо посреди, на проходе.

– Так. Гена с Серегой в кассы, Саня с Анрюхой – сторожат вещи, мы с Димой – за пивом.

– Я тоже хочу за пивом, – выразил свое естественное желание Санек.

– Ладно, пошли. Сейчас, Андрюха, мы быстро.

Все разбежались по своим делам. Купить пива проблемы не составило. Продегустировав в ближайшем буфете "Адмиралтейское", мы возвратились к месту расположения. Из авоськи в разные стороны выпирали горлышки дюжины тепловатого, но неплохого пива. Появился Гена.

– Би-ле-тов не-ту, – по слогам произнес он и тут же не отрываясь начал высасывать протянутую ему бутылку пива.

– Бли-и-и-н, – тихо простонал Андрюха.

Гена вытер рукавом губы и, наконец, выдохнул.

– На Мурманск проходят три поезда. Первый – через три часа. Серега стоит в кассах, но надежды мало, перед ним сто человек.

Рассевшись на вещах и попивая пиво, мы начали вырабатывать новое решение.

– Ну что, пойдем по тому же варианту,– предложил я. Других вариантов не последовало. Санек стал уточнять идею.

– Гена, как специалист, должен вести переговоры с проводником, Вова, как командир, будет контролировать ситуацию, ну а мы с Анрюхой и Димой немного прогуляемся вокруг вокзала.

Мне эта мысль чем-то не понравилась.

– Ни хрена себе! Вы будете гулять, а остальные будут тут торчать.

– Да мы на пол часика. Тут рядом.

– Я в Питере не разу не был,– тихо и скорбно заключил Дима.

У меня в сердце проснулась жалость.

– Ну ладно, сейчас сходим к Сереге, отнесем пиво, он там, наверное, уже помирает, а там посмотрим.

Мы двинулись в кассы. В кассах ловить было нечего. Серега помирал. Коротко посовещавшись и оставив, на всякий случай, за собой очередь, я с Серегой пошел обратно на вокзал, а ребята направились в сторону Невского.

Гена, Серега и я сидели на вещах и тихонько потягивали пиво. Прошло пол часа, затем час, затем полтора. Я начал волноваться.

– Что-то ребята загуляли. Может пойти поискать?

– Куда искать? Думаешь найдешь этих мудаков? – крайне резко возразил Гена.

– А черт его знает, может они на скамеечке сидят, пиво сосут. Я все-таки пойду, вокруг посмотрю.

Вокруг их не было.

Я вернулся. До прихода поезда оставался час, стоянка двадцать минут. Зная этих ребятишек, я начал сильно волноваться.

– Серега, оставайся с вещами. Гена, справа от вокзала какие-то скверики, дворы, черт его знает, быстро посмотри. Я через площадь посмотрю в ближайших магазинах. Серега, если они появятся, дай им в рожу, каждому, сильно.

Ни в ближайших магазинах, ни справа, ни слева от вокзала их не было. Мы метались вокруг вещей как злобные волки, Слышался непрерывный мат. Объявили о прибытии проходящего поезда на Мурманск. У меня все внутри перевернулось, я сразу успокоился.

– Ну ладно, на следующем поедем.

И тут появились они.

Я не стану говорить какими словами и в каком тоне мы их встретили. Скажу лишь, что люди, расположившиеся вокруг нас, как-то сразу переместились на несколько метров, образовав вокруг нас пустое пространство. Мы орали, они оправдывались.

– Христом богом. Не виноваты. Потом все расскажу. Простите гадов, засранцев.

Особо долго разборки устраивать было некогда. Поезд уже стоял на перроне. Гена побежал к нему.

Через десять минут в помещение вокзала влетел Гена.

– Быстро! Десятый вагон!

Мы судорожно начали надевать на себя рюкзаки-байдарки, хватать сетки-авоськи. Саша, с навешанном на нем рюкзаком, схватил сетку с пивом, рюкзак потянул в сторону, сетка выпала из рук. Раздалось глухое уханье разбиваемых бутылок с пивом. На полу разливались пивные водопады. Санек попытался что-то там спасти.

– Хрен с ним! Вперед! К поезду! – дико заорал я.

Тяжело груженная колонна со скоростью линейной эскадры развернулась в походный строй и двинулась на выход. Женщины и дети за препятствия не считались, остальные – тоже.

– До отхода поезда Адлер – Мурманск осталось пять минут. Провожающих просим покинуть вагоны.

Мы миновали первый вагон, оставалось еще девять.

Легко понять, что обильное возлияние не прибавляет сил и здоровья. Развернутый строй монстров, каждый под сто пятьдесят килограммов общего веса, давя и сметая все на своем пути, окруженный облаком нервно-паралитических алкогольных газов, со скоростью два километра в час, двигался вдоль поезда.

– Быстрее! Осталось две минуты,– просипел я задушенным голосом.

Быстрее было нельзя. Просто физически нельзя. Удары сердца слились в непрерывный гул работающего дизеля. Ноги переставлялись как блоки египетских пирамид. Воздух бился в районе глотки и в легкие не поступал. Глаза застил черный туман с огненными шарами.

Поезд тронулся когда мы миновали восьмой вагон. В начале десятого вагона из двери высовывался проводник и что-то кричал размахивая рукой. Мы ничего не слышали.

Дальше произошел какой-то провал во времени и мы оказались в тамбуре десятого вагона. Черная завеса перед глазами медленно рассеивалась, реальность начала приобретать очертания. За утихающими ударами сердца я услышал Серегины слова:

– Мужики, дайте закурить. Я не могу пачку достать, очень руки трясутся.

Гена с титаническим усилием залез к себе в карман и достал пачку "Явы". Мы потянулись к ней. Кто-то достал всем сигарет и буквально вставил каждому в рот. А вот зажечь зажигалку долго никому не удавалось, про спички и разговору не было. Наконец силы немного восстановились, руки успокоились и мы это дело перекурили.

– Ну и где вы, мать вашу через пень, болтались?– суровым тоном спросил я. Выяснилось следующее.

Ребята решили прогуляться вокруг вокзала. Разглядывая ленинградские пейзажи, они по московской привычке переходили улицу не обращая внимания на сигналы светофора. Светофор, разумеется, светился красным, и также, разумеется, неподалеку обретался скучающий милиционер. И что же он видит: две личности в старых выцветших майках и не очень чистых мятых штанах переходят улицу на красный свет. При этом стоит добавить, что у каждого из них на груди висит (по старой туристкой традиции) явно не перочинный ножичек в ножнах размером с небольшую селедку. Наш постовой понял, что это его звездный час: задержав двух рецидивистов явно сбежавших с зоны и, очевидно, находящихся в розыске, он тут же получает именные часы, очередное звание, а может даже и внеочерное, и переводится на оперативную работу по отлову особо опасных преступников.

Документов у ребят не было и в ближайшем участке им, со слезами на глазах, пришлось доказывать, что они простые советские туристы, так просто, подышать вышли и на вокзале это каждый подтвердит. Сержантский состав радостно потирал руки в предвкушении особой благодарности начальства пока не пришло само начальство в лице некоего майора. Майор краем глаза глянул на наших мальчиков, старательно размазывающих сопли по лицу и груди, и коротко сказал: "Отпустите их на х...й!". Майор оказался мудрым и опытным.

Так и быть, мы их временно простили и пошли в вагон. Вагон был плацкартный и, как водится, полупустой. Разбросав вещички по полкам, мы рухнули спать. Силы организма были исчерпаны до дна. Сосновец ожидался не менее чем через пять часов.

...

– Эй, Подъезжаем к Сосновцу. Стоянка одна минута.– Послышалось сквозь вечное забвение. Мы повскакивали и, хватая вещи, стали сволакивать их в тамбур. Мозги работали слабо. Сознание находилось еще по ту сторону действительности.

– Так. Поезд останавливается, Гена и Серега вниз – принимают. Я и Дима спускаем вещи вниз, Андрюха и Саша подают нам. – Я пытался организовать выгрузку. Одна минута стоянки – это очень мало для такого скарба.

Поезд медленно затормозил. Началась бешеная суета. Под сдавленные крики вещи полетели на насыпь. Гена с Серегой их еле успевали ловить. Тем не менее через сорок секунд мы уже стояли на насыпи и глядели в хвост уходящего поезда. Гена вынул сигареты и все спокойно закурили.

– Ну вот, ребята, Сосновец,– подвел я итог.– Давайте барахло отнесем к станции, там разберемся.

Мы не спеша начали взваливать на себя рюкзаки.

– Слушай, мужики, а где моя сумка?– озабоченно поинтересовался Андрюха.

– Сумка? Здесь должна быть.– ответил я, еще ничего не подозревая.

Все начали искать сумку. Сумки не было. Нигде.

– Та-а-а-к,– протянул Гена,– и что же в этой сумки было?

Андрей с унылым выражением лица пробормотал куда-то в сторону:

– Да так, ничего особенного. Колбаса копченая, два килограмма, сыр, полтора, сало, два килограмма, ну и по мелочи немного.

Мы медленно начали осознавать масштаб потери.

– Перекус накрылся,– констатировал Дима.

– Не понял,– обратился Санек ко всем,– а что же мы будем есть на переходах?

– Говно свое будешь есть!– грубо ответил Гена.

– Если оно, конечно, у тебя будет,– добавил я.

Вдруг раздался истошный крик Сереги:

– Черви-и-и!!!

Немая сцена. Все сели на насыпь и молча закурили. Десять минут молча курили. Потом молча встали и понесли вещи к вокзалу. Разговаривать не хотелось.

...

Начало смеркаться. Мы расположились около станции, представляющей собой небольшой домик с палисадником. Прямо в палисаднике мы и расположились. Поставили палатку, развели костерок и стали варить нехитрый ужин. Сегодня никуда ехать дальше не было возможности. До озера, откуда начинается маршрут, было километров семьдесят. Нужна была машина, а это только утром. Пожевав вареной гречки, мы залезли в палатку и отошли ко сну.

Утром настроение немного поднялось. Мы смирились с потерями и занялись дальнейшими делами. Дима, Саша и я пошли за хлебом, Гена с Серегой – искать машину.

Хлеб в поселке был. Я развернул заранее приготовленный мешочек и мы прикупили пятнадцать батончиков серого хлеба – на весь поход. Придя обратно, мы застали всех в сборе, более того, из Москвы приехали еще две команды на этот же маршрут. Гена доложил, что машина есть. Во-о-н стоит, типа фургон. Сторговался за пятьдесят рублей.

– Однако.– сказал Саша.

Прибывшие команды тут же подсуетились и договорились с тем же шофером. А ему это как раз и надо было. Дело в том, что здесь у шоферов это местный бизнес. Маршрут популярный, народ в сезон каждый день прибывает, все хотят туда. Вот ребята и заколачивают такую денежку в день сколько я за месяц получал.

– Дела обстоят так,– начал докладывать Гена.– Мужик привез продукты, с утра договорился с туристами, сейчас отвезет свой груз и через час возьмет нас. Так что собираемся и идем вон туда.

Мы быстро собрались и уже через час начали грузиться в фургон. Туда же грузились еще две команды. Фургон на половину объема забился вещами остальное пространство заняли туристы. В кабину посадили двух девчонок из соседней команды.

– Сколько ехать?– спросил я шофера.

– Часа два, три.– Ответил водитель и закрыл двери фургона. Всe вокруг погрузилось во мрак. Переваливаясь с боку на бок, машина тронулась в дебри карельской тайги.

Сначала шла асфальтовая дорога, потом грейдер-щебенка, потом обычная лесная дорога. Тут все и началось. Первой сломалась девчонка, сидевшая за нами на тюках.

– Мальчики мне плохо.

Плохо было не только ей. Машина, натужено взревывая, преодолевала кочки, бугры и ямы лесной дороги. В темном ящике фургона болтались вещи и люди. Яхта в штормовую погоду, видимо, имеет более плавный ход, ну а про существование морской болезни известно каждому. Сервис местного бизнеса был на высоком уровне – в углу фургона громыхало пустое ведро. Вскоре к этому ведру образовалась некоторая очередь. Женщин и ветеранов первой мировой войны пропускали вне очереди. Через пол часа машина остановилась и раскрылись двери.

– Выходите, подышите немного.– Сжалился над нами наш сердобольный шофер. Остановка на отдых предусматривалась сервисом.

– Слушай, я вот чего думаю,– обратился я к Гене.– Сейчас мы полтинник отдадим и у нас останется тридцать рублей на обратную дорогу. Как ты думаешь, нам хватит на билеты?

– Это вряд ли,– уверенно заявил Гена.

– Интересная получается картинка,– стал я размышлять.– И это каким же мы образом отсюда уедем.

Как у адмирала похода почти все деньги находились у меня. И уж как не мне обязывалось продумывать всю перспективу похода. Мысль родилась сразу. Я подошел к шоферу.

– Слушай, мужик. Какая-нибудь почта по дороге будет?

– Будем проезжать одну деревню, там есть почта. Что, маме открытку решил послать?

– Вроде того,– задумчиво ответил я.

Через некоторое время мы прибыли в деревню, последнюю на данном маршруте. Фургон остановился, все вышли. Почта представляла собой деревенскую избу с ржавой табличкой "Почта".

– Схожу я на почту.– сказал я мужикам.

– И я то же,– увязался за мной Санек.

Мы гордо зашли в помещение.

– Телеграмму в Москву отправить можно?– спросил я у тетки, сидевшей в темном углу.

– Можно,– прозвучал лаконичный ответ.

Я даже немного удивился.

– Что, маме привет передать?

Это у них местная шутка такая решил я и отбил легендарную телеграмму:

" мама вышли сто до востребования кемь тчк вова."

На большее я пожалел денег. В последствии выяснилось, что, получив такую телеграмму, мама, ничего не поняв, стала в крайнем испуге звонить Калашникову, нашему другу, который не пошел с нами в поход лишь по причине своей только что происшедшей женитьбы, и который, конечно, был в полном курсе нашего маршрута.

– Что такое сто? Что такое кемь? Что у них случилось?

Калашников успокоил мою маму:

– Ну, ребята поиздержались в дороге. Сами знаете как бывает, рассчитываешь на одно, а получается дороже. Туда, сюда, места неизвестные. Вот они и просят на обратную дорогу. А Кемь – это город такой, они оттуда уехать должны. Так Вы прямо на главную почту в Кемь вышлите сто рублей, а Володя их заберет на обратной дороге.

Мама успокоилась и выслала "сто до востребования кемь".

Тем временем под вечер мы приехали на берег озера. Народу стояло команд пять. Все постепенно собирались к выходу на маршрут. Мы решили здесь заночевать, а утром не торопясь собраться и отплыть.

...

Под утро приперло. Я вылез из палатки, как бы мне этого не хотелось, и увидел дивную картину зарождения дня. Восход розовой кистью прошелся по верхушкам сосен. Полупрозрачный туман покоился над зеркальной поверхностью озера. Птички еще спали, и только первые пичужки изредка чирикали где-то в кустах. Я пописал под ближайшей сосной, и, умиротворенный, вдохнул аромат рассвета. Вот она Карелия. Я здесь, а все остальное там. Далеко, далеко... Тишина и покой погрузили в себя все окружающее. Раннее солнце, пока еще робко, выглядывает из-за дальней кромки леса. Весь лагерь спит, а мне неохота. Я почувствовал соединение с природой, зов генов, мысли предков, рождение жизни. Мне расхотелось спать. Я сел у давно потухшего костра, и стал, без всяких мыслей, курить сигарету. Какие мысли. Ты просто впитывай окружающий мир, и некое откровение начнешь исподволь, постепенно постигать своим убогим городским умишком, которого и достаточно только на то, что бы сообразить на какой автобус тебе сесть, и где из метро лучше вылезть.

Лагерь проснулся. Потянулись дымы. Солнце начало набирать свою полную силу. Стал раздаваться тут и там звук топоров. Общий лагерь готовился к пробуждению. Проснулись и мы.

Быстренько порубав кашку, начали собирать байдарки. Наконец-то мы прибыли и начали то, за чем было затеяна вся это фигня. Тема сборки байдарки достойна докторской диссертации. Ибо, существует как минимум десяток теорий как правильно собирать байдарку, скажем, типа В"ТайменьВ".

Почему-то всегда стрингеры не встают на свои места, а шкура не натягивается, кильсоны длиннее чем нужно, а фальшборта постоянно выскакивают. И пусть кто то говорит, что новая байдарка собирается всегда хорошо. Плюньте тому козлу на ботинок! Ибо, нет ничего хуже в сборке, чем не приработанная конструкция. Да, можно, собрать новую байдарку ... с помощью молотка и топора. Как впрочем и старую. И так, мы приступили к сборке.

Три экипажа, три лодки. Сытые и умиротворенные мы начали неторопливо собирать то, что на протяжении двух недель будет нам служить средством перемещения, да и, собственно говоря, достижения нашей цели – кайфа. Мы, не спеша, вставляем стрингеры и заправляем кильсоны.

И вот, вдруг, среди общего, нормального, спокойного мата, неизбежно сопровождающего каждый монтаж плавсредств, раздалось странное бормотанье которое невозможно было не услышать всем.

– Не понял... Не понял...

Гена стоял над разложенными деталями свой байдарки и, тупо пялясь в них, шевелил губами.

– Не понял... Не понял... А где весла?

Мы собрались вокруг всего этого. Повисло скорбное гробовое молчание. Потом мы молча закурили. Что то мы стали часто молча курить.

– Я же ее паковал в прошлом году. Полный комплект был.– Гена растерянно теребил пальцами свою погасшую сигарету. Каждый пытался осмыслить очередное наше несчастье.

– А может, это... у кого ни будь лишние весла есть. Вон тут сколько народу стоит. Мы бы, там, того... купили или еще как,– начал генерировать мысли находчивый наш Санек.

– Это вряд ли,– уверенно выразился Гена. Тем не менее, он, не говоря ни слова, пошел по соседним стоянкам. Результат был ясен. Через двадцать минут мы снова все закурили. Нет, положительно, этот процесс у нас вошел в твердую традицию.

– А если, вот, из дерева такую палку вырубить и к ней прибить вот эту вот фанерку, то есть сиденье от байдарки?– продолжал накидывать идеи умный наш Санек.

Мы все развернулись на него взглядами. Мы ничего ему не сказали.

– Нет ну я так, а что?

– Вот что,– сказал Гена.– Надо ехать в Беломорск. Есть там турклуб, райком комсомола, в конце концов. Что я не договорюсь? Что я не зам секретаря комитета комсомола?

Я дал Гене последние двадцать рублей, и они с Серегой отправились за веслами.

День мы провели очень и очень спокойно. Мы ни куда не торопились. Я назначил Санька завхозом, и он рьяно взялся за это дело. Санек тщательно переписал все наши продукты, пересыпал крупу в заранее подготовленные мною мешочки и разложил их в пакетики. Собрав байдарки, не исключая, кстати, и Генину, мы преисполнились ожиданием.

В двенадцать ночи их еще не было.

– Ничего, ничего, придут, наверное утром, или завтра.– успокаивал я.

Сварив кашки – а вдруг придут – мы отошли ко сну.

В четыре утра послышались тяжелые шаги и раздалось громыхание котелка. Мы вылезли из палатки. Картина наблюдалась следующая. В сером сумраке карельской ночи около потухшего костра сидели Гена с Серегой и прямо из котелка рубили холодную гречневую кашу. Санек попытался что то спросить. В ответ раздалось некое мычание. Рядом лежали весла.

Опустошив не маленький котелок, Гена распрямился, закурил и начал рассказ.