Текст книги "История дипломатии. Том 1"

Автор книги: Владимир Потемкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 40 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

(1650 г.) и особенно книга голландца Авраама Викфора «Посол и его функции» (1676 г.). Она выдержала несколько изданий и в течение долгого времени была настольным руководством дипломатов.

Быт и нравы дипломатов XVI–XVIII веков. Типы дипломатов. Установление постоянного представительства и появление юридических норм, регулирующих положение и деятельность дипломатов, свидетельствовали о значительной роли, которую стала играть дипломатия как орудие внешней политики.

Но в сознании людей, которые выполняли дипломатические функции, деятельность эта представляла еще скорее личный, нежели государственный интерес. Послы и прочие крупные дипломаты набирались из среды высшего феодального дворянства. В этом классе живы были еще старые представления, отождествлявшие государство с вотчиной. В новом централизованном государстве дворянство продолжало еще смотреть на доходы казны, как на источник своего обогащения. Это порождало явление, знакомое и буржуазному государству: взяточничество и продажность, от первого министра до последней чиновной сошки, которые царили в феодальном государстве. Этот порок был свойственен и дипломатам абсолютных монархий. В еще большей степени самим дипломатам приходилось подкупать влиятельных людей и важных государственных чинов в странах, в которых они были аккредитованы. Наставник послов Викфор поместил в своей книге целую главу, обозначенную: «Послу позволяется подкупать министров двора, при котором он выполняет свои функции». Однажды, рассказывает Викфор, к английскому королю Якову I явился джентльмен, который заявил, что хочет выдать королю некую важную тайну; однако король при этом должен дать ему полную гарантию неприкосновенности. Когда такая гарантия была дана, джентльмен заявил королю, что многие придворные и члены королевского совета получают пенсии от испанского короля. Яков I поднял на смех простодушного джентльмена. Все это ему, королю, хорошо известно, сказал он. При этом король прибавил, что не возражал бы, если бы король испанский давал в десять раз больше, чем теперь: тем меньше у него было бы денег на войну против Англии. Коррупция при Стюартах была очень сильна: ею, как известно, были затронуты сами члены королевской семьи. Карл II был просто на жалованьи у Людовика XIV. Продав официально Дюнкерк Франции (1662 г.) за 5 миллионов ливров, он дал тайную расписку в получении 8 миллионов, из чего следует, что он положил 3 миллиона в собственный карман. Королева Елизавета была в этом отношении строже: она приказала посадить в тюрьму двух своих послов Николая Клиффорда и Антония Шерли за то, что они осмелились без ее согласия принять от французского короля Генриха IV ордена св. Михаила. Королева подозревала, что они оказали услугу Франции, быть может, в ущерб интересам Англии; а простого подозрения, полагает Викфор, вполне достаточно для того, чтобы по крайней мере отозвать посла и положить конец его карьере.

XVI и XVII века выработали даже особый термин для посла – «почетный шпион» («espion honorable»). Еще Филипп де Коммин, знаменитый историограф королей Людовика XI и Карла VIII и менее знаменитый как дипломат, писал в своих мемуарах, что для посла «великое дело» проникнуть в дела чужого государя через подкуп его министра. Это – самая большая услуга, какую он может оказать своему государю. Поэтому, замечает Викфор, посол, подкупающий министра чужой страны, нисколько не нарушает международного права, и все согласны с тем, что он в данном случае только выполняет свои обязанности. Лишь бы посол не переходил границ и не занимался подкупом таких лиц, которые угрожают жизни государя или порядкам страны, в которой он аккредитован. У Викфора есть забавное соображение, что обязанность посла проникать в чужие секреты путем подкупа настолько важна, что о странах, которые не пользуются этим обычаем, можно сказать, что они теряют миллионы экю, боясь потерять 50 тысяч. Такова, например, республика Соединенных провинций. У нее нет специальных фондов, предназначенных для подкупа, а когда таковые отпускаются Штатами, то это совершается гласно и становится всем известным, тогда как такое дело требует абсолютной тайны. Поэтому дипломатия в Голландии находится в руках принцев Оранских, а они не гнушаются получать пенсии от французского короля. И действительно, в инструкции министра Генриха IV Жаннена от 11 августа 1609 г. имеются любопытные строки. В них французскому послу Прео указывается, что он должен платить определенную сумму денег на поддержку Морица Оранского и других высоких лиц, дабы укрепить их французские симпатии и их вражду к Испании, исконному врагу Франции. Король Генрих IV в примечании к инструкции назначил для этой цели 100 тысяч ливров.

В дипломатических кругах XVI–XVII и XVIII веков вращалось достаточное количество подозрительных людей и творилось много темных дел. При медленности передвижения в те времена и при опасности путешествий ограбление «неизвестными лицами» посольских курьеров, перлюстрация почты и просто исчезновение в пути дипломатических агентов были делом обыкновенным. Французский министр Лувуа советовал однажды тайно арестовать австрийского посла графа Лизола, неприятного французскому правительству, добавив, что «даже убийство этого посла не причинило бы никаких затруднений» (1674 г.). Среди агентов, бравших на себя такого рода поручения, были люди, которые достигали иногда больших постов и играли крупную роль в политике. То были дипломаты по профессии и авантюристы по призванию, люди без родины и совести; они служили тому, кто больше даст, и ухитрялись получать сразу со всех. Их было особенно много в XVIII веке, в пору упадка абсолютных монархий. Они кишели, как черви, в теле Дряхлеющего организма старой дворянской монархии и своей Деятельностью ускоряли ее разложение. Некоторые из них получили европейскую известность благодаря своим способностям дипломатов и политиков.

Таким был, например, первый министр испанского короля Филиппа V или скорее его второй жены Елизаветы Пармской (Фарнезе) Джулио Альберони (1664–1752 гг.). Итальянец по происхождению, сын бедного винодела, Альберони, благодаря своим способностям, образованию и исключительной пронырливости, стал аббатом и наставником недорослей из знатных дворянских фамилий. Его сан и влияние покровителей позволили ему быстро двигаться по ступеням карьеры. В 1702 г. он сделался сводником, шутом и политическим советником герцога Вандома, который представил его самому королю Людовику XIV. Ловкий проходимец сумел чрезвычайно быстро втереться в милость короля и получил от него пенсию в 3 тысячи ливров. От Людовика XIV он перешел к его внуку, ставшему Филиппом V, королем Испании. Здесь он скоро добился должности первого министра как своими несомненными способностями политика, так и уменьем приготовлять итальянские кушанья для короля и королевы. После смерти королевы он женил короля на племяннице своего государя, герцога Пармского, Елизавете, женщине властной и умной. Вместе с нею он правил Испанией до 1719 г. Это был исключительно способный дипломат; он поставил себе целью возвратить Испании итальянские провинции, утерянные ею по Утрехтскому миру, и вернуть Испании ее былую мощь и влияние. Для этого надо было прежде всего расстроить старую антииспанскую коалицию держав, которая создалась из Англии, Австрии и Голландии во время войны за испанское наследство. Одновременно Альберони принужден был, удовлетворяя честолюбие своего короля, который желал получить французскую корону, плести искусную интригу и в этом направлении. Он действовал против Франции, вечно трепеща от страха, что каждую минуту может потерять расположение своей повелительницы, а вместе с ним потерять все, ибо испанские гранды ненавидели его как выскочку и проходимца. «Я предпочел бы быть гребцом на турецких галерах», – сказал однажды Альберони. Альберони был неутомим в дипломатических комбинациях. Он купил союз с Англией, разрешив ей торговлю с американскими колониями; он подстрекал во Франции противников регента, герцога Орлеанского, поощрял турок против Габсбургов, всячески старался примирить Карла XII Шведского с Петром I, для того чтобы насолить этим непримиримому врагу – Георгу I Английскому; он тайно поддерживал в Англии якобитов, сторонников свергнутой династии Стюартов. Своими интригами Альберони немало способствовал тому, что Испания была втянута в бесславную войну с Англией и Францией. Уже в 1719 г. Филипп V принужден был заключить мир. Вместе с ним пал и Альберони, изгнанный из Испании по требованию французского и английского правительств.

Не менее колоритной фигурой был небезызвестный и в русской истории французский ренегат граф Бонневаль, авантюрист и прожектер XVIII века (1675–1747 гг.). Это был истинный феодал по своим взглядам и поведению, человек безрассудной храбрости, но и редкой политической дальнозоркости, неукротимой энергии и непоседливости, готовый менять своих суверенов так же, как в средние века вассалы меняли своих сеньеров. Поссорившись с министром Шамильяром, он перешел на австрийскую службу и сражался в 1709 г. против своих соотечественников. Затем он воевал против турок под командой знаменитого австрийского полководца Евгения Савойского, но не ужился и с ним. Будучи отправлен послом австрийского правительства в Бельгию, принадлежавшую тогда Австрии, он завел здесь тайные Сношения с Испанией и Францией. За это он был посажен в крепость, а затем, едва не попав на виселицу, был изгнан из австрийских владений. Бонневаль отправился в Турцию, где на него «снизошла турецкая благодать, внушившая ему неудержимое желание задать трепку принцу Евгению при помощи турецких батальонов». Приняв веру пророка и надев на голову тюрбан, он превратился в Ахмет-пашу Бонневаля, но не перестал по-феодальному мечтать о новом крестовом походе. Известному Казанова, авантюристу того же стиля, что ион сам, он говорил, что, если бы ему под начало дали 50 тысяч евреев, он пошел бы осаждать Иерусалим. Он сделался политическим советником турецкого султана и всю свою кипучую энергию направил на то, чтобы поставить преграду неудержимому движению основанной Петром Российской империи на юг и Ближний Восток. Он лелеял план оборонительного союза против России трех держав (Швеции, Турции и Польши), которые одинаково страдали от роста России. В этом отношении планы его полностью совпадали с планами французской дипломатии, и он всячески старался толкнуть французское правительство на путь активной поддержки этих трех держав и крепкого союза Франции с Турцией.

Периодизация дипломатической истории XVI–XVIII веков и основные линии внешней политики и дипломатии европейских государств. В Европе XVI–XVIII веков существовали три основных узламеждународныхпротиворечий, три очага конфликтов, грозивших каждую минуту разгореться в войну.

1) На западе Европы сталкивались торговые и колониальные интересы четырех передовых держав XVI–XVIII веков – Испании, Франции, Англии и с XVII века Голландии; 2) в XVI веке возник и к XVIII веку окончательно сложился на юго-востоке восточный вопрос – проблема взаимоотношений между европейскими державами и великой Османской империей; наконец, 3) на северо-востоке Европы великие державы севера в течение трех столетий вели ожесточенную борьбу за господство на Балтийском море, решая вопрос о том, кому должно было принадлежать господство над Балтикой.

Эти три узла переплетались друг с другом, влияли друг на друга, создавая самые неожиданные и сложные комбинации в международных отношениях.

В XVI веке, после открытия Нового Света и морского пути в Индию, перед западными державами впервые возник во всей остроте вопрос о захвате колоний и о расширении заморских владений. Борьба в Европе осложнилась борьбой в колониях. Каждый европейский конфликт влек за собой изменения в колониальных владениях западных держав.

В XVI веке самыми сильными европейскими колониальными державами были Франция и Испания. Со второй половины XVI века начинает расти колониальная мощь Англии. Во второй же половине XVI века происходит и нидерландская революция – восстание Нидерландов против испанского владычества; к концу XVI века создается новое независимое государство, первая в Европе буржуазная республика Соединенных провинций, известная в истории больше под именем Голландской республики. Борьба между Францией и Испанией на континенте Европы, соперничество между Англией и Испанией за господство на морях – таково основное содержание международных отношений на западе Европы в XVI веке. Результатом этой борьбы было ослабление Испании, силы которой были подорваны в соперничестве с Англией и особенно в борьбе со своими нидерландскими подданными, и усиление Англии, Франции и Голландии. В XVII веке Франция становится самой могущественной державой на континенте и притязает на гегемонию в Европе. В XVII же веке создается великая колониальная французская держава, и происходит буржуазная революция в Англии. Начинается борьба между двумя морскими державами – Англией и Голландией – за господство на море; этот спор решается в пользу Англии. В XVIII веке у Англии в Европе остается один соперник – Франция. В борьбе, которая идет между ними в течение XVIII века, Франция, остается самой сильной державой континента, но теряет большую часть своих заморских колоний. Англия к концу XVIII века становится не только первой в Европе морской и колониальной державой, но и Превращается мало-помалу в «мастерскую мира», производящую товары на весь мир.

Таковы основные контуры международных отношений на западе Европы в XVI–XVIII веках.

Сообразно с этим историю международных отношений и дипломатии этих трех столетий можно разбить на три периода:

1. Период испанского преобладания в Европе, который охватывает почти весь XVI век. Это одновременно период ожесточенных религиозных войн, в которых Испания принимала деятельное участие как оплот феодально-капиталистической реакции. На западе Европы это – период испанско-французского соперничества и борьбы.

2. Период французской гегемонии в Европе. Ее кульминационный момент – Вестфальский мир (1648 г.) и связанная с ним внешняя политика Людовика XIV. Это – также время напряженной борьбы между Францией и Голландией, время блестящей дипломатической деятельности молодой Голландской республики и ее представителей, время значительного усиления Англии, в особенности после буржуазной революции XVII века и усиления роли ее дипломатии в Европе.

3. Третий период приблизительно совпадает с XVIII веком. Это – прежде всего время борьбы между Англией и Францией за колонии и за первое место в мировой политике.

В это время на востоке Европы появляется в качестве постоянного участника международных отношений молодая Российская империя.

Наиболее яркое выражение указанные международные противоречия нашли в трех крупнейших общеевропейских конфликтах XVII и XVIII веков: в Тридцатилетней войне (1618–1648 гг.), в войне за испанское наследство (1701–1714 гг.) и в Семилетней войне (1756–1763 гг.).

Глава вторая Дипломатия в XVI веке

1. ДИПЛОМАТИЯ В ИСПАНИИ, ФРАНЦИИ И АНГЛИИ В XVI ВЕКЕ

Период испанского могущества в Европе. Испания Карла V и Филиппа II.В xv веке Англия была небольшим государством с 3,5–4 миллионами населения. Первое место в Европе занимали Францияи Испания – две державы, которые закончили к началу XVI века свое территориальное объединение и насчитывали первая до 15 миллионов, вторая до 10 миллионов населения. Обстоятельства международной жизни выдвинули в XVI веке на первое место Испанию.

Результатом предприимчивости португальцев и испанцев было открытие в конце XV века Нового Света, Америки (1492 г.), и морского пути в Индию (1498 г.), которое чрезвычайно обогатило обе страны. С 1516 г. королем Испании сделался юноша Карл I (родился в 1500 г.), внук испанских королей-объединителей – Фердинанда и Изабеллы Католических. По своему отцу эрцгерцогу Австрийскому Карл I приходился также внуком императору Германии Максимилиану I Габсбургу. После смерти Максимилиана немецкие князья избрали Карла императором Германии (1519 г.). В состав испанских владений в это время входили вновь открытые колонии в Америке, Нидерланды, Неаполитанское королевство и Сардиния. О Карле I (как император Германии он стал Карлом V), который владел одновременно Испанией, Германией, Италией, землями за океаном, говорили, что в его владениях никогда не заходит солнце. Это была действительно огромная, невиданная до сих пор в Европе мировая империя. Но чисто феодальный характер Испании – основы этой империи – предопределил структуру всей монархии Карла V, а также направление его внешней политики.

Хлынувший из вновь открытой Америки поток драгоценного металла обогатил правящие верхи испанского дворянства и тем самым укрепил класс феодалов и феодальные отношения в стране. Добытые рабским или крепостным трудом несчастных туземцев Америки золото и серебро, в конечном счете погубили Испанию. Падение цены драгоценного металла и соответствующее повышение цен на продукты и товары прежде всего сказались в Испании. Здесь это привело к резкому подъему цен на продукты первой необходимости, а вслед за ним и к повышению заработной платы. Испанским купцам, которые торговали с новыми колониями, оказалось выгоднее продавать туда товары английского, французского и нидерландского, но не своего, испанского, производства. В Испании буржуазия потеряла интерес к развитию отечественной промышленности. Единственная отрасль производства, которая процветала в Испании – разведение овец, – работала на вывоз, обогащая крупных скотоводов-дворян. Испания в экономическом отношении стала скатываться назад, к временам XIV века. Золото и серебро лились рекой в руки феодальной знати, которая праздно жила в великолепных дворцах; остальная дворянская масса – испанские идальго, по прежнему презиравшие труд, – влачила довольно жалкое существование. Что касается народа, ремесленников и крестьян Испании, то нищета их стала поговоркой. На этой нищете пышным цветом распустилась католическая церковь: сотнями тысяч тунеядцев-монахов множились монастыри; свирепствовала испанская инквизиция – страшное орудие испанского абсолютизма. И в это время король Испании и император Германии Карл V мечтал о единой монархии, единой католической семье народов, во главе которой стоял бы он один, светский государь и духовный отец всех правоверных католиков. «То было время, – говорит Маркс, – когда Васко-Нуньес Бальбоа водрузил знамя Кастилии на берегах Дариена, Кортес – в Мексике, Писарро – в Перу; то было время, когда влияние Испании безраздельно господствовало в Европе, когда пылкое воображение иберийцев ослепляли блестящие видения Эльдорадо, рыцарских подвигов и всемирной монархии. Свобода Испании исчезала… но вокруг лились потоки золота, звенели мечи, и зловеще горело зарево костров инквизиции».

Во внешней политике Карла V поражает причудливое сочетание реальности с фантастикой. То была политика возрождения средневековой фантазии о единой универсальной католической монархии. «Идеальные» цели этой политики служили прикрытием самой грубой реальности – системы захватов и грабежа.

Дворянство жаждало «рыцарских подвигов» потому, что хотело войны и добычи. На этом пути Карл V встретился с соперником – королем французским, главой еще более многочисленного и не менее воинственного французского дворянства.

Оно тоже жаждало грабежа и «подвигов» и воспевало доблесть крестоносцев, которым всячески стремилось подражать. Таков смысл итальянских войн первой половины XVI века. Два соперника, испанское и французское дворянство, спорили из-за добычи: богатой, но политически распыленной и немощной Италии.

Политическая идея всемирной монархии, лелеемая Карлом V, была чистейшей утопией. Сама «Священная Римская империя германской нации», состоявшая из столь разнородных частей, как Германия, Италия, Нидерланды, была скорее призраком, чем реальностью. Немецкие курфюрсты, которые избрали Карла императором, заявили ему во время коронации в Аахене 23 октября 1520 г.: «Помни, что этот трон дан тебе не по праву рождения и не по наследству, а волей князей и курфюрстов Германии». Правильнее было бы сказать, что этот трон был куплен Карлом V. Для того чтобы получить его, Карл истратил на подкуп курфюрстов колоссальные суммы, которые после его избрания были выплачены финансовым агентом императора, знаменитым южногерманским банкирским домом Фуггеров. Глава этого дома Яков Фуггер имел полное основание писать Карлу V в 1523 г.: «Ясно, как день, что без моей помощи вы, ваше величество, не могли бы получить императорскую римскую корону». Времена таких политических затей, которые напоминали притязания пап на вселенско-католическое господство, прошли безвозвратно. Да и раньше то были миражи, неспособные стать реальностью. Тем большим абсурдом была эта идея в век рождения национальных государств, сплоченных единством хозяйства и деятельностью буржуазии, которая выставила уже лозунги крепкого централизованного государства, защищающего интересы нации.

Сам Карл V едва ли понимал эти требования своего времени. Подавив в Испании восстание городских коммун и утвердив там абсолютизм, он принужден был вести совсем иную политику в Германии. Реформация и проведенная князьями в свою пользу секуляризация церковных имуществ, а затем неудача Великой крестьянской войны в Германии усилили власть немецких князей; фактически они превратили Германию в кучу мелких и мельчайших государств-княжеств, достаточно сильных, чтобы противодействовать всяким попыткам централизации, идущим со стороны императора, но немощных по отношению к крупным государствам Запада. После неудачи крестьянской войны борьба в Германии «выродилась в грызню между отдельными князьями и центральной имперской властью и имела своим последствием то, что Германия на 200 лет была вычеркнута из списка политически активных наций Европы».

В этой «грызне» Карл V проявил большое дипломатическое искусство. Несмотря на это, он потерпел поражение. Когда враждебные императору протестантские князья, которые заключили так называемый Шмалькальденский союз (1531 г.), выступили открыто против императора, Карл V сумел ловким дипломатическим маневром привлечь на свою сторону самого сильного, но и самого беспринципного из немецких князей, поклонника Макиавелли, Морица Саксонского. За этот союз Карл V обещал Морицу титул курфюрста. Протестантские князья были разбиты. На сейме 1547/48 г. Карл V смог провести ряд постановлений в интересах своей власти и династии Габсбургов. Его намерения шли, однако, дальше. Ему казалось, что он недалек от полного подчинения своей власти всех немецких князей. Но такое усиление власти императора испугало не только католических князей Германии, но и самого папу. Сам «Иуда-предатель» Мориц Саксонский начал интриги против императора. Он вошел в тайное соглашение с протестантскими князьями, заручился французскими субсидиями и внезапно перешел на сторону врагов Карла V. В 1552 г. князья обнародовали манифест, в котором заявляли, что взялись за оружие для того, чтобы освободить Германию от «скотского» рабства и засилья испанцев. Мориц быстро двинулся в Тироль, где в это время находился император. Последний принужден был бежать. Дело переговоров с восставшими князьями взял на себя брат Карла V, «римский король» Фердинанд I. Аугсбургский религиозный мир 1555 г. был дальнейшим шагом к ослаблению власти императора и усилению князей. Князья получили право исповедовать ту религию, которая им была больше по нраву; подданные обязаны были следовать религии своих государей (cujus regio, ejus religio). Разгромив восставших крестьян и одолев императора, князья освободились также от папской опеки, подчинили себе духовенство, захватили церковные имущества и стали почти независимыми.

Взгляд на государство, характерный для раннего средневековья, когда государи-сеньеры еще не делали различия между государствами и поместьем, между публично-правовыми и частно-правовыми функциями, был свойственен и Карлу V. Но старой габсбургской привычке Карл V думал расширить власть и влияние своего дома при помощи браков. Последние занимали видное место в дипломатии многих государей XVI века. Известно, что королева Елизавета Английская была помолвлена не менее десяти раз, но так и не вышла замуж. Екатерина Медичи также без конца суетилась со своими матримониальными планами, устраивая политические браки для своего многочисленного семейства. Однако новые времена, когда старые феодальные вотчины превратились в национальные государства, мало благоприятствовали устроению политических предприятий при помощи браков. Карл V мечтал ни больше, ни меньше, как о том, чтобы, женив своего сына Филиппа на английской королеве Марии, подчинить Англию политике Испании и Империи. Он сам был помолвлен со своей родственницей Марией (английская принцесса Мария была дочерью Генриха VIII и Екатерины Арагонской, тетки Карла V), когда ей было еще шесть лет от роду. Потом этот предполагаемый брак расстроился. Однако Карл V считал себя «покровителем» своей родственницы и в начале 50-х годов XVI века решил осуществить свой план в исправленном виде, женив на Марии своего сына Филиппа, который был моложе ее лет на 10. Испанскому послу в Лондоне Ренару были даны соответствующие указания. Несмотря на все происки и интриги французского посла, который пронюхал о проекте и всячески старался ему помешать, предложение Карла было благосклонно принято Марией. Можно себе представить страх и негодование государственных деятелей Англии, когда от французского посла они узнали о происках Карла. Испания в это время была самым опасным соперником английских купцов и дворян, которые торговали шерстью и сукном и уже рыскали по всем морям. Но противодействовать желаниям королевы они не могли. Не помогла и просьба палаты общин, которая почтительнейше умоляла королеву не забывать выгод своего народа и не искать себе супруга за пределами отечества. Мария твердо решила отдать свою руку и сердце Филиппу. Однако брачный договор, составленный министрами королевы, был, по существу, настоящим поражением для Карла. Филипп обязывался уважать законы Англии, не должен был вовлекать Англию в войну Испании с Францией и в случае смерти королевы Марии лишался права на управление государством. Одним словом, несмотря на гордый титул короля Англии, Филипп так и остался только «мужем королевы». Когда в 1558 г. Мария умерла, англичане попросту забыли о своем «короле».

Таким образом, рухнули все планы Карла V. Он сам принужден был отказаться от престола и уйти в монастырь.

После отречения Карла от престола его «империя» распалась. Священная Римская империя досталась его брату Фердинанду; Испания, Нидерланды, итальянские владения и испанские колонии перешли к его сыну Филиппу II.

Карлу V были свойственны великие, хотя и неосуществимые дерзания; Филипп II понимал, что мечтать о всемирной монархии у него нет никаких оснований. Но и его политика была не менее фантастичной, чем политика его отца. Глубоко убежденный в непоколебимости своей власти и ее основ – абсолютизма и католицизма, – Филипп II стремился установить дорогие для него испанские порядки во всех частях своего великого государства; он противодействовал протестантизму всюду где это казалось ему возможным, не останавливаясь ни перед какими средствами для достижения своей цели.

Прямолинейная, фанатически изуверская политика Филиппа в Нидерландах способствовала началу первой в Европе успешной буржуазной революции. Интриги короля во Франции во время религиозных войн второй половины XVI века в пользу католиков привели к тому, что против Филиппа ополчились даже французские католики-патриоты. Его происки в Англии, где он сеял смуту вокруг несчастной Марии Стюарт, в надежде вызвать замешательство в стране и ослабить своего главного соперника на море, обрекли Марию Стюарт на плаху. Его попытки прямого нападения на Англию с моря привели к гибели «Непобедимой Армады», самой большой эскадры XVI века (1588 г.). Везде и всюду планы Филиппа рушились, ибо были выражением политики феодальных притязаний, направленных против буржуазного развития Европы.

Открытие в первой половине XIX века испанских архивов позволило заглянуть в глубину поистине чудовищной дипломатии испанского абсолютизма времени упадка. У Филиппа II, кроме официальных дипломатических представителей во Франции, Англии и Нидерландах, была туча платных и добровольных шпионов. Они не только доносили королю обо всем, что делалось при враждебных и дружественных дворах, но и следили за самими испанскими дипломатическими представителями. В Нидерландах они вели наблюдение и за наместниками короля. Эта двойная дипломатическая бухгалтерия часто запутывала самого короля, который, не выезжая из Мадрида, хотел все знать и всем управлять при помощи бесконечной канцелярской переписки. Итоги его царствования были плачевны для Испании. «Я предпочитаю вовсе не иметь подданных, чем иметь в их лице еретиков», – сказал однажды Филипп. Но еретики остались жить, а феодально-дворянская Испания бесславно скатилась на уровень второстепенной европейской державы.

Опасность попасть под сапог испанского солдата, нависшая над всей Европой, в значительной мере определила политику и двух самых сплоченных и крепких государств XVI века – Франции и Англии.

Франция XVI века. Если Испания уже со второй половины XVI века начала переживать экономический упадок, за которым через полвека последовал упадок политический, то французская абсолютная монархия, сложившаяся при Людовике XI, шла в течение всего XVI и почти всего XVII века по линии подъема. Централизованное государство, хотя и феодальное, было настоящим благодеянием для французской буржуазии, которая не забыла еще ужасов и разорения времен Столетней войны (1338–1453 гг.). Горожане всегда поддерживали во Франции сильную королевскую власть. Когда во второй половине XVI века она снова было зашаталась под ударами феодально-протестантской оппозиции (гугенотские войны), горожане остались верными и королю и королевской, т. е. католической, вере: то и другое означало для них единую Францию. Значительная часть мелкого и среднего дворянства шла заодно с буржуазией: единая и сильная монархия была для него гарантией военной службы и военной славы.

Уже первые четыре преемника Людовика XI – Карл VIII (1483–1498 гг.), Людовик XII (1498–1515 гг.), Франциск I (1515–1547 гг.) и Генрих II (1547–1559 гг.) – были абсолютными монархами и действовали в духе той реалистической политики, которую рекомендовал государям Макиавелли. В это время складываются основные линии внешней политики Франции. Окруженная с начала XVI века со всех сторон владениями Габсбургов, укрепившихся в лице Карла V в Испании, Италии, Германии и Нидерландах, французская абсолютная монархия стремится вырваться из этих тисков и заполучить для своего дворянства лакомую добычу в виде Италии. Таково происхождение итальянских войн и знаменитого франко-австрийского (т. е. франко-габсбургского) соперничества, проходящего красной нитью через XVI, XVII и часть XVIII века. В XVI веке это соперничество было по преимуществу франко-испанским: центр, откуда Габсбурги наносили удар Франции, находился в Испании.