Текст книги "Последняя битва маршала П. Ротмистрова. Т. 1"

Автор книги: Владимир Бровко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

ч.1 История 5-й Гв.ТА за период 23 января 1943 г. по 23 июня 1944 г.

Но прежде чем мы с вами уважаемый читатель прейдем к описанию боев 5-й Гв.ТА в Белоруссии нам будет очень необходимо ознакомится с и с историей создание и боевым путем этого подразделения вплоть до июня 1944г.

Ведь тут не только П. А. Ротмистров один воевал, тут воевали и тысячи других советских бойцов и командиров.

Правда если П.А. Ротмистрова в СССР «реабилитировали» как «советского полководца», и он даже потом написал и свои мемуары «Стальная гвардия» смотри: http://militera.lib.ru/memo/russian/rotmistrov2/index.htmlто(где правда повествование оборвал только на боях в Украине в 1944 г. не пожелав рассказать правду о боях в Белоруссии..), в отношении остальных бойцов и командиров 5-й Гв.ТА советская историография сознательно замолчала все их заслуги и подвиги, ибо не принято было в СССР отрыто признавать свои поражения и потери.

Вот и получилось, что уже в наше время, всего через 76 лет от описываемых тут событиях все они вместе с бесчисленными братскими могилами, фигурально выражаясь «утонули» в белорусских топях и болотах, стершись из памяти новых поколений…

Ну, а вот «мемуары» П.А. Ротмистрова, нам все же послужат, когда мы приступим к изучению его биографии и его участию в ВОВ поскольку в официальной его биографии накопилось слишком много пробелов так и фальсификаций.

Итак, 5-я гвардейская танковая армия – советское оперативное войсковое объединение в составе Вооружённых Сил СССР, участвовавшее во многих известных сражениях Великой Отечественной войны

Сокращённое наименование – 5 Гв.ТА.

Сформирована 25 февраля 1943 г. на основании директивы Генерального штаба от 10 февраля 1943 г. в резерве Ставки ВГК.

В неё вошли 3-й гвардейский и 29-й танковые корпуса, 5-й гвардейский механизированный корпус, 994-й легкобомбардировочный авиационный полк, артиллерийские, другие соединения и части. Основные подразделения армии менялись на всём протяжении её существования.

Как правило, в её состав входили два или более гвардейских танковых корпуса и один или более гвардейских механизированных корпусов.

Согласно военной доктрине Красной Армии того времени, основная роль танковых армий состояла в развитии успеха крупных наступательных операций.

При прорыве вражеской линии обороны (обычно ударной или комбинированной армией), танковая армия устремлялась в этот прорыв, атакуя тыловые подразделения и центральные узлы связи, тем самым, нарушая взаимодействие вражеских войск.

Расстояния, покрываемые танковой армией, предполагались быть несколько сотен километров.

В 1943 году армия сыграла значительную роль в Курской битве, приняв участие во встречном сражении у Прохоровки.

В этот период армия была в подчинении Степного фронта с общим приблизительным количеством танков в 850 единиц. Что касается боев под Прохоровкой то об этом я расскажу далее и более подробно. А тут могу сказать, что по мнению маршала К. Жукова изложенном в его мемуарах П.А. Ротмистров преувеличил свои заслуги в этих боях

В начале 1944 года армия приняла участие в Корсунь-Шевченковской операции. Весной 1944 года принимала участие, в составе 2-го Украинского фронта, в Уманско-Ботошанской операции.

Это очень краткое описание истории 5 Гв.ТА и мы ее будем более глубже изучать уже в разрезе биографии и деяний ее командира П.А. Ротмистрова, ибо это именно он пытаясь выполнять «приказы» И. Сталина «любой ценой» сыграл свою «роковую роль» в неоправданный ход и тактикой танковых боев массовой гибели подчиненных ему воинских подразделений и это при том что до ВОВ П.А. Ротмистров имел ученную степень кандидата наук и был преподавателем тактики в Военной академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина!

Сейчас принято на маршала Г.К. Жуково «возлагать» лавры главное «мясника» в Красной Армии, виновного в миллионах напрасных жертв в рядах РККА, но и тут наш П.А. Ротмистров если уже говорить о бронетанковых войсках РККА занимает в этом плане «второе почетное место…» ибо нигде в танковых армия СССР не было больших потерь в личном составе и технике чем в 5-й Гв.ТА!

Итак, когда мы выяснили что, если говорить о 5-й Гв.ТА, то надо понимать, что все это автоматически ассоциируется с личностью П.А. Ротмистрова и, нам тут без выяснения полной и достоверной его биографии ну никак не разобраться в причинах гибели 5-й танковой армии в «Белорусской операции» …

Но учитывая, что биография П.А. Ротмистровка обширна то я ее разобью на три части, в соответствии с периодами присвоения П.А. Ротмистрову ключевых воинских званий.

ч.1.1 От рядового по полковника

Павел Алексеевич Ротмистров (23 июня [6 июля] 1901, деревня Сковорово, Тверская губерния – 6 апреля 1982, Москва) – советский военный деятель, Главный маршал бронетанковых войск (28 апреля 1962), Герой Советского Союза (1965), доктор военных наук, профессор.

Но это все «постфактум» а вот как все начиналось, ибо никто не мог предсказать юному П. Ротмистрову его карьеру от самарского разнорабочего-грузчика до Маршала бронетанковых войск !!!…

Ротмистров родился в деревне Сковорово Тверской губернии ныне Селижаровского района Тверской области в семье сельского кузнеца, в которой кроме Павла были ещё 8 братьев и сестёр.

Закончил четырёхлетнюю сельскую школу.

В 1916 году окончил Селижаровское высшее начальное училище, после чего работал на железной дороге в Пено, сплавщиком леса в верховьях Волги.

В 1917 году переехал в Самару, где работал грузчиком.

Гражданская война

В апреле 1919 года Ротмистров был призван в ряды РККА и был зачислен в Самарский рабочий полк. В этом же году вступил в ряды РКП(б).

В ходе Гражданской войны принимал участие в боях против войск под командованием адмирала А. В. Колчака, ликвидации Мелекесского восстания и советско-польской войне.

Воевал под Бугульмой в составе Самарского рабочего полка, а затем в 42-м этапном батальоне 16-й армии Западного фронта.

Был направлен для обучения на Самарские советские инженерные курсы.

В 1921 году участвовал в подавлении Кронштадтского восстания. Ротмистров в числе первых ворвался в крепость.

В бою был ранен, но смог лично уничтожить пулемётную точку.

В 1921 году за мужество, проявленное при штурме форта № 6 во время подавления Кронштадтского восстания, награждён орденом Красного Знамени.

Межвоенное время

Окончил 3-ю Смоленскую пехотную школу красных командиров, после чего служил в Рязани политруком в 149-м и в 51-м стрелковых полках.

В 1924 году окончил Военную объединённую школу имени ВЦИК, после чего служил на должностях командира учебного взвода полковой школы, командира взвода 31-го стрелкового полка, помощника командира роты, командира роты и заместителя командира батальона в Ленинградском военном округе.

С марта по октябрь 1928 года командовал батареей 11-го артиллерийского полка, после чего был направлен на учёбу в Военную академию имени М. В. Фрунзе.

По окончании академии Ротмистров был назначен на должность начальника первой части штаба 36-й Забайкальской стрелковой дивизии, дислоцировавшейся в Чите.

В марте 1936 года был назначен на должность начальника первого отделения штаба Отдельной Краснознамённой Дальневосточной армии, а в июне 1937 года – на должность командира 63-го Краснознамённого стрелкового полка имени М. В. Фрунзе 21-й дважды Краснознамённой Приморской стрелковой дивизии имени С. С. Каменева.

В октябре 1937 года Ротмистров был отозван в Москву с Дальнего Востока и назначен на должность преподавателя тактики в Военной академии механизации и моторизации РККА имени И. В. Сталина!

Сам же П.А. Ротмистров в своих мемуарах так описал этот период своей жизни:

«В июне 1937 года меня назначили командиром 63-го Краснознаменного стрелкового полка имени М. В. Фрунзе 21-й дважды Краснознаменной Приморской стрелковой дивизии имени С. С. Каменева. Полк был очень сильной боевой частью. Я был рад новому назначению, так как давно стремился к самостоятельной командной службе. Полк находился в постоянной боевой готовности, его часто вызывали по тревоге на границу и проверяли всевозможные комиссии. Результаты этих проверок в целом были всегда положительными. Видимо, и поэтому мне вскоре было присвоено воинское звание «полковник».

В октябре 1937 года я неожиданно получил предписание передать полк своему заместителю и срочно убыть в Москву, в распоряжение Главного управления по командному и начальствующему составу Красной Армии.

Там мне также неожиданно предложили должность преподавателя тактики в недавно созданной Военной академии моторизации и механизации РККА (ныне Военная академия бронетанковых войск имени Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского).

Мотивировали это назначение тем, что за время службы на Дальнем Востоке, и особенно в штабе ОКДВА, я, мол, достаточно хорошо ознакомился с танковыми частями и подразделениями, видел их в действии в ходе учений и маневров, к тому же хорошо знал общевойсковую тактику.

На следующий день меня уже принимал начальник академии дивизионный инженер И. А. Лебедев.

– Как же я буду преподавать тактику танкистам, если не был танкистом? – спросил я Лебедева.

– Все мы когда-то не были танкистами. Потребовали обучать танкистов – учим и сами учимся, – хмурясь, ответил Иван Андреевич.

– Тогда прошу дать мне некоторое время для изучения техники и подготовки к проведению занятий со слушателями.

– Вот это другой разговор, – улыбнулся Лебедев и крепко пожал мне руку. – Уверен, что вы полюбите свою новую работу и наши молодые, но весьма перспективные бронетанковые войска.

Я основательно занялся изучением материалов по истории бронетанковых войск, теории и практике их боевого применения, законспектировал ряд работ, сделал массу выписок, вычертил схемы операций, в которых участвовали танки, выучил наизусть тактико-технические данные советских и зарубежных танков, состоявших в то время на вооружении.

Многие часы просиживал я за книгами в академической библиотеке, не раз с пользой побывал на кафедре бронетанковых войск, созданной в Военной академии имени М. В. Фрунзе…»

Однако П. Ротмистров совсем нам ничего не поведал о том, как сложилась судьба его командиров и сослуживцев по ДКВО!

И это странно и изначально вызывает недоверие к его воспоминаниям.

А сложилась она для подавляющего большинства крайне плохо.

Почти все сослуживцы Ротмистрова были сняты с должностей и частично осуждены к расстрелу как японские «шпионы» и «враги народа», а частично безвестно сгинули в лагерях ГУЛАГА!

А вот Ротмистров не только уцелел в «ежовых рукавицах» Л. Берии, а еще и более того внезапно и необъяснимо для своих же современников и сослуживцев, резко пошел в вверх, в карьерном росте!!!

Однако «сталинская чистка 1936-1937 г. рядов РККА все же затронула и нашего «академика»!

Так П.А. Ротмистров был исключён из ВКП(б) по обвинению в связях с «врагами народа» Пашковским, Валиным, Деревцовым, Сангурским, Радишевским, Ращупкиным, Дубовиком и другими и за самоустранение от руководства работой 2-го отделения 1-го отдела штаба ОКДВА (а это военная разведка сокращено ГРУ и подчинялась она НКВД СССР) , и за то, что не перестроился в соответствии с решением февральского пленума ЦК ВКП(б).

Подробно эти события хорошо описаны тут: http://militera.lib.ru/h/0/pdf/milbah_vs03.pdf в книге «Особая Краснознаменная Дальневосточная армия (Краснознаменный Дальневосточный фронт) . Политические репрессии командно -начальствующего состава, 1937 -1938 г. г «. – С П б .: И з д – во С .-Петерб. ун -та. 2007.Рекомендую всем любознательным читателя ознакомится с вышеуказанной книгой, ибо в ней содержится добротная и уникальная информация о том терроре что был проведен в РККА в 1936-1937 годах!

И тут тот факт, что П.А. Ротмистрову удалось уцелеть в той «политической мясорубке» то это скорее «чудо», чем объективный факт! Хотя это «чудо» может иметь и вполне обоснованное происхождение.

Ведь П.А. Ротмистров был «военным разведчиком» и сотрудником НКВД СССР. Где даже в 1937 г. «ценными кадрами» не разбрасывались, а как могли «берегли и «направляли» их…

И действительно мы далее видим, и это у нас вызывает определённые сомнения! как невидимая рука «покровителей» вновь подержала П.А. Ротмистрова.

Так уже через несколько месяцев решением Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) П. Ротмистров был восстановлен в партии, а исключение из партии было заменено на объявление строгого выговора!

Далее его военная карьера отмечает только рост.

Так уже 1939 году он защитил диссертацию на соискание научной степени кандидата военных наук по одной из проблем применения танков на войне!

Это очень любопытный факт! Ибо никто в СССР среди командиров танковых подразделений или сотрудников Генерального штаба по состоянию на 1939 г. не имел такой ученной степени!

В общем если уж сказать прямо, то можно это сформулировать что в РККА» появился свой «Гейнц Гудериан»!!!

Который естественно изучал и действия немецких таковых частей в уже начавшейся Второй мировой войне!

Интересно было бы прочесть эту диссертацию чтобы понять военно-теоретические взгляды П. Ротмистрова, но увы она по-прежнему считается в РФ «засекреченной «информацией! Ибо все то, что П. Ротмистров излагал в 1939 г. в «теории» в 1941 г. ему пришлось применять на практике.

Кстати именно с 1939 г. за ним военной академии закрепилось среди слушателей и прозвище «школьника в очочешках», потом эта «нелюбовь» уже со временем переросла и в открытую, а временами и крайне острую неприязнь между ним и рядом других командиров советских танковых частей и подразделений!

Ну, а далее в СССР началась новая война – «Советско-финская»!

Когда в СССР решили испытать обновленную и очищенную от «врагов народа» РККА в боях с «белофиннами», чтобы создать еще одну советскую республику!

В связи с чем и наш П. Ротмистров был в начале 1940 года о направлен на фронт Советско-финской войны для «получения боевого опыта применения танковых войск»!

Официально отправлен на фронт в должности «командира резервной группы Северо-Западного фронта», но по личному желанию направлен в войска на «должность командира танкового батальона 35-й легкой танковой бригады 7-й армии».

Участвовал в боях в ходе прорыва «линии Маннергейма», а также под Выборгом.

Вскоре Ротмистров был назначен на должность начальника штаба этой бригады.

За успешные боевые действия в Советско-финской войне подполковник Ротмистров был награждён орденом Красной Звезды.

В декабре 1940 года подполковник Ротмистров был назначен на должность заместителя командира 5-й танковой дивизии (3-й механизированный корпус, Прибалтийский военный округ), которая дислоцировалась в Алитусе Литовской ССР.

В мае 1941 года был назначен на должность начальника штаба 3-го механизированного корпуса. Корпус дислоцировался в районе городов Каунас и Алитус Литовской ССР, и на его вооружении стояли лёгкие танки.

Великая Отечественная война

1941 год

Калининская оборонительная операция. Московская битва (1941—1942)

С началом Великой Отечественной войны Ротмистров принимал участие в приграничных сражениях. На пятый день войны противник окружил управление 3-го механизированного корпуса и штаб 2-й танковой дивизии, входившей в состав корпуса.

Более двух месяцев Ротмистров с группой солдат и офицеров выходил из окружения по территории Литвы, Белоруссии и Брянщины.

14 сентября полковник Ротмистров был назначен на должность командира 8-й танковой бригады 11-й армии Северо-Западного фронта. Бригада была спешно создана по приказу Ставки из рабочих Кировского (Путиловского) завода города Ленинграда.

В октябре бригада в составе танкового полка и мотострелкового батальона за сутки совершила марш в 250 километров от Валдая до Думаново и 14 октября подошла к деревне Каликино под Калинином.

Сосредоточившись на Ленинградском шоссе на участке Медное – Калинин наряду с другими соединениями из состава оперативной группы генерала Ватутина, 8-я танковая бригада в ходе Калининской оборонительной операции несколько дней вела бой с противником, занявшим город Калинин и пытавшимся через Медное – Торжок выйти в тыл войскам Северо-Западного фронта.

16 октября противник нанёс сильный удар из района железнодорожной станции Дорошиха на Николо-Малицу, в ходе которого была прорвана оборона 934-го стрелкового полка, и к исходу дня противник вышел в район Медного.

Бригаде под командованием Ротмистрова было приказано выйти к Полустову, находящемуся в 8 км северо-западнее Медного, и не допустить дальнейшего продвижения противника на Торжок.

При выполнении этой задачи, после прорыва части танков и мотоциклов противника к Марьино и захвата переправы через реку Логовеж,

Ротмистров решил отвести бригаду в район Лихославля.

В боевом донесении на имя генерал-полковника И. С. Конева Ротмистров так обосновывал своё решение:

«Сообщаю, 8 тбр 17.10 была атакована танковой дивизией противника при поддержке мотоциклистов и авиации, которая бомбила бригаду всё светлое время 17.10.

Вследствие открытого моего правого фланга и превосходящих сил противнику удалось прорваться у с. Медное через р. Тверца и захватить вторую переправу у Марьино через р. Логовеж. В силу сложившейся общей обстановки, общего отхода частей Красной Армии из этого района я произвел рокировку и сосредоточил бригаду в 12-15 км северо-восточнее Лихославля, в лесу, непосредственно восточнее Поторочкино».

Генерал-полковник Конев в телеграмме на имя генерал-лейтенанта Ватутина потребовал «Ротмистрова за невыполнение боевого приказа и самовольный уход с поля боя с бригадой арестовать и предать суду военного трибунала».

Генерал-лейтенант Ватутин, оценив обстановку и положение остальных соединений оперативной группы, потребовал от Ротмистрова:

«Немедленно, не теряя ни одного часа времени, вернуться в Лихославль, откуда совместно с частями 185 сд стремительно ударить на Медное, уничтожить прорвавшиеся группы противника, захватить Медное.

Пора кончать с трусостью!»

Вскоре в составе Калининского фронта 8-я танковая бригада принимала участие в зимнем контрнаступлении советских войск под Москвой, отличившись при освобождении города Клин.

В ходе наступления бригада прошла до Ржева.

Но это мнения современных историков.

А теперь давайте посмотрим на эту ситуацию глазами самого П. Ротмистрова. Ведь у нас есть его мемуары»

И вот что он писал:

«30 сентября 1941 года немецко-фашистское командование, завершив сосредоточение в составе группы армий «Центр» огромной массы войск и боевой техники – около половины всех сил и средств, находившихся на советско-германском фронте, – предприняло генеральное наступление на Москву.

Как известно, замыслом наступательной операции, получившей кодовое название «Тайфун», предусматривалось мощными ударами из района Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях расчленить нашу оборону, окружить и уничтожить главные силы Западного, Брянского и Резервного фронтов в районах Вязьмы и Брянска, а затем стремительным наступлением танковых группировок охватить Москву с севера и юга, овладеть столицей Советского государства и на этом закончить войну. Гитлеровское командование считало, что с потерей столицы наш народ прекратит сопротивление и признает себя побежденным.

О новом наступлении гитлеровцев на московском направлении я узнал, когда получал приказ вывести бригаду из боя, подготовить ее к маршу, а самому срочно явиться в штаб фронта.

13 октября меня вызвал к себе командующий фронтом генерал-лейтенант П. А. Курочкин. По его настроению нетрудно было догадаться, что случились какие-то большие неприятности.

Он молча пожал мне руку и жестом пригласил к столу, на котором лежала карта, потом минуту-другую стоял задумавшись, будто собираясь с мыслями.

Наконец Павел Алексеевич, глубоко вздохнув, заговорил:

– Немцы рвутся к Москве. Пали Брянск и Орел. Тяжелые бои идут под Вязьмой…

В это время скрипнула дверь. В комнату вошли двое: начальник штаба фронта генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин и начальник автобронетанковых войск полковник П. П. Полубояров.

Оба они мне были хорошо известны.

Николай Федорович, кряжистый, круглолицый крепыш, перед войной работал в Генштабе начальником Оперативного управления, а Павла Павловича я знал, как одного из пионеров наших бронетанковых войск: еще в 1920 году он участвовал в боях против Врангеля, командуя танковым взводом.

– Ну что у нас нового? – спросил командующий фронтом Ватутина.

– Новости самые пренеприятные, – склонился Ватутин над картой.

Он сообщил, что под натиском превосходящих сил противника малочисленные, крайне ослабленные войска правого крыла Западного фронта отходят на восток, к рубежу Осташков, Ржев. В обороне наших войск образовался разрыв шириной до 80 километров, в который, как стало известно, немецкое командование бросило 3-ю танковую группу в составе 41-го и 56-го моторизованных корпусов (1, 6, 7-я танковые, 14-я и 36-я моторизованные дивизии и 900-я моторизованная бригада ОС). Группа усиливалась 27-м армейским корпусом (6-я и 129-я пехотные дивизии).

– Теперь уже совершенно очевидно, – заключил Н. Ф. Ватутин, – что противник стремится прорваться к Калинину, а потом нанести удар в глубокий тыл нашего фронта, видимо на Ярославль, Рыбинск.

– Или, – добавил П. А. Курочкин, – развернуть наступление на Москву по Ленинградскому шоссе, вдоль Октябрьской железной дороги. – Командующий фронтом взглянул на меня и продолжил: – Ставка Верховного Главнокомандования приказала нам срочно выдвинуть в район Калинина часть наших сил. Мы решили создать оперативную группу в составе двух стрелковых, двух кавалерийских дивизий, вашей танковой бригады и сорок шестого мотоциклетного полка. Командовать группой поручено Николаю Федоровичу.

Н. Ф. Ватутин, не отрываясь от карты, поставил мне задачу:

– В ближайшее время пехота в конница сосредоточатся вот здесь, – указал он карандашом на город Вышний Волочек.  – Ваша бригада с подчиненным вам мотоциклетным полком составит передовой отряд группы.

Вам надлежит не позже утра 15 октября форсированным маршем двинуться из района Валдая на Вышний Волочек и далее к Калинину с задачей не допустить прорыва танков противника на Торжок и Калинин.

– Чем мы можем помочь товарищу Ротмистрову? – обратился Курочкин к Полубоярову.

– В Валдай уже направлены фронтовые ремонтные средства. А танков, к сожалению, у нас нет, – развел руками Павел Павлович.

У меня защемило в груди. Неподвижным взглядом я смотрел на карту, видел Селижарово, родную деревню Сковорово и с горечью думал: «Неужели здесь будут фашисты?..»

– Вы, Павел Алексеевич, кажется, уроженец этих мест? – мягко прикоснулся к моему плечу П. А. Курочкин. – Мы надеемся, что это в какой-то мере облегчит выполнение поставленной вам задачи.

– Только надо торопиться. Промедление может привести к непоправимым последствиям, – добавил Н. Ф. Ватутин.

В деревню Яжелбицы, где размещался штаб бригады, я вернулся вечером, когда уже сгущались сумерки. Потускневшие от осенних дождей, в большинстве своем покинутые хозяевами приземистые домишки темными глазницами окон смотрели на пустынную улицу и как бы прислушивались к отзвукам взрывов, приглушенно доносившимся со стороны фронта.

Отдав распоряжение о сосредоточении ночью 8-й танковой бригады и 46-го мотоциклетного полка майора В. М. Федорченко в Валдае, мы с М. А. Любецким и Н. В. Шаталовым принялись за разработку приказа на марш.

Решили выступать из района сосредоточения с рассветом 14 октября.

Оставалось немного времени для отдыха, и я прилег на свою походную кровать. Однако уснуть так и не смог. Растревожил мою душу П. А. Курочкин напоминанием о моем родном крае. Родной дом не так уж и далеко, да не заедешь…

В точно назначенное время 8-я танковая бригада, имея на ходу 49 танков, из них 7 КВ и 10 Т-34, выступила из Валдая тремя эшелонами.

Первым на Ленинградское шоссе вышел 46-й мотоциклетный полк майора В. М. Федорченко, усиленный быстроходными легкими танками. Он составил передовой отряд бригады. За ним следовали средние танки, затем – тяжелые.

За каждой танковой колонной двигались ремонтные автомашины и цистерны с горючим. Это позволяло на коротких остановках быстро устранять неисправности и до заправлять танки.

Погода благоприятствовала нам: было прохладно и сухо, но облачно. В полночь на максимальной скорости прошли Вышний Волочек.

И здесь я узнал, что танки и мотопехота противника при поддержке авиации отбросили наши сильно ослабленные в боях стрелковые части, оборонявшиеся западнее Калинина, и вышли на ближайшие подступы к городу.

Мое предположение о том, что гитлеровцы прорвутся к Торжку, могло оправдаться. Поэтому я приказал командиру танкового полка быть в готовности к встречному бою.

Но, к счастью, в Торжке немцев не оказалось.

Утром 15 октября 8-я танковая бригада сосредоточилась главными силами в селе Старое Каликино, пройдя за сутки свыше 200 километров. Это был большой успех, если учесть, что при соблюдении уставных нормативов на преодоление такого расстояния форсированным маршем нам потребовалось не менее трех суток.

Калинин был рядом. Командир передового отряда бригады майор Федорченко уже доносил, что он достиг Горбатого Моста, у которого столкнулся с разведывательными подразделениями фашистов.

Времени на после маршевый отдых терять было нельзя.

Посоветовавшись с комиссаром и начальником штаба бригады, решаю ворваться в город.

Удалось связаться с Н. Ф. Ватутиным, прибывшим в Вышний Волочек. Он одобрил мое решение и подчинил мне действовавший северо-западнее Калинина 934-й стрелковый полк.

Однако противник упредил нас.

В 11.45 его танки и мотопехота атаковали подразделения этого полка. Завязался ожесточенный бой, исход которого решил наш танковый полк, смело выдвинувшийся в боевые порядки пехоты.

А чтобы читатель смог понять где и как размещались советские и немецкие войска, я планировал тут разместить подлинную карту из «Журнала боевых действий» 8 тбр.

Но увы сделать это не представляется возможным, ибо по законодательству РФ данная карта, как и все документы, размещённые на сайте https://pamyat-naroda.ru принадлежат ГИС «Память народа» поэтому я в дальнейшем буду вместо фотокопий документов подавать ссылку на то место где они хранятся в базе данных ГИС «Память народа».

А всем читателям, которые захотят перепроверить автора придётся самим заходить на вышеуказанный сайт и изучать нужные документы!

Потеряв восемь танков и восемь бронетранспортеров, несколько десятков солдат убитыми и ранеными, гитлеровцы откатились к Калинину.

Я приказал командиру полка А. В. Егорову поторопиться с организацией разведки и развитием успеха.

Через час он доложил, что немецкие танки замечены в Малице и южнее села Старое Брянцево, но сколько их, установить не удалось.

Одобряю принятое им решение развернуть первый танковый батальон к северу от шоссе у села Старое Каликино, второй – в районе совхоза с задачей нанести удар в направлении деревни Малица и далее на Горбатый Мост, однако предупреждаю, что артиллерийского обеспечения атаки не будет, поскольку артиллерия еще не подошла.

В связи с этим Егорову надлежало рассчитывать на собственные огневые средства, выделить несколько танков для стрельбы прямой наводкой по обнаруженным в ходе наступления огневым точкам врага.

– Справа от вас на южную окраину Малицы будет наступать девятьсот тридцать четвертый стрелковый полк, – передал я Егорову, – слева, в направлении Старое Брянцево, – сорок шестой мотоциклетный. Организуйте с ними тесное взаимодействие и ждите сигнала атаки: три пятерки, дублированные тремя красными ракетами.

Время бежит быстро. Все уже было готово к атаке, как вдруг отчетливо послышался рокот моторов фашистских самолетов. Через три-четыре минуты вражеские бомбардировщики пикируют и сбрасывают бомбы. Грохочут мощные взрывы, от которых содрогается земля и протяжное эхо раскатывается по лесу.

Как только авиация противника отбомбилась, Егоров доложил, что к позициям мотострелкового батальона выдвигаются 15 немецких танков.

– Три пятерки! – командую Егорову, – Поддержите мотострелков ротой КВ и всем – вперед!

Еду на ваш НП.

– Вас понял, – отвечает Егоров, видимо уже наблюдая, как в небе вспыхивают три красные ракеты.

К моему приезду наши тяжелые танки вели огневой бой, с коротких остановок били по немецким танкам.

Две вражеские машины уже пылали. Роты тридцатьчетверок старшего лейтенанта М. В. Ерошина и лейтенанта М. В. Фролова, воспользовавшись заминкой у противника, ударили с фланга. Бронебойные снаряды легко прошивали фашистские танки. Уже около десятка боевых машин немцев горело. Остальные поспешно начали отходить.

Вновь появилась вражеская авиация. Бомбы посыпались в основном на позиции 46-го мотоциклетного полка.

Тут же следует донесение командира первого танкового батальона о том, что в лощину юго-западнее села Старое Каликино спускаются в ромбовидном построении 30 немецких танков и значительные силы мотопехоты.

Я приказал Егорову задержать фашистские танки огнем трех-четырех танков из засады, а главными силами танковых батальонов охватить противника с флангов, зажать и уничтожить его в лощине.

С танками в засаду была направлена и батарея противотанковых пушек. Вместе с танкистами артиллеристы заняли огневые позиции и замаскировались в кустарнике.

Гитлеровцы, не подозревая ловушки, приближались к месту засады, и когда они подошли метров на 400, ударили пушки наших танков и противотанковые орудия.

С первого же выстрела экипаж старшины В. Н. Астахова поджег вражеский головной танк. Его начали обходить другие фашистские машины, но они тоже попадали под меткий огонь.

Боевой порядок противника нарушился.

Теперь все зависело от того, успеют ли наши танковые батальоны нанести одновременный удар по врагу с флангов. Дорога была каждая минута, и я потребовал от Егорова максимально ускорить продвижение батальонов.»

Не знаю, как вам, уважаемый читатель, а мне как автору этой книги не известно писал ли все выше процитированные строки лично сам П.А. Ротмистров или все это сочинил его «литературный негр», присланный ему в помощь из Глав.ПУРа, основываясь скажем на устных рассказах самого уже престарелого П.А. Ротмистров, но они написаны насколько казенным плакатно-пропагандистки языком, что трудно во первых читаются и еще труднее поддаются пониманию и переосмыслению с позиций и уровня знания дня сегодняшнего!

Хотя, зная биографию П.А. Ротмистровка и его странную тягу как как проф. военного к написанию в различные рода советские газеты публицистических статей о боевых действиях и подвигах, совершенных подчинёнными ему воинскими подразделениями, я склоняюсь к мысли, что все таки вероятно на 70 % свои мемуары писал лично сам П.А. Ротмистров. Потом конечно советская цензура и редакторы их «причесали» и убрав лишне, дали добро на публикацию!