Текст книги "Енисейск. Древняя столица Сибири"

Автор книги: Владимир Окороков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Глава 2

До сих пор, обсуждая тему освоения Сибири мы упоминаем фамилии и имена только воевод, сынов боярских, сотников да атаманов, организовавших, основавших, захвативших и присоединивших и таким образом сыгравших огромную роль в присоединении ее к России. Эти люди бесспорно вошли в историю освоения и Сибири и Дальнего Востока, и не только благодаря занимаемым ими должностям или знатности происхождения и громким титулом. Это были настоящие первопроходцы, смелые, мужественные люди, грамотные и талантливые военачальники, преданные царю и отечеству. Но кем же управляли эти воеводы и атаманы, кто строил остроги, тащил «бичевой» против течения бурных рек струги и баржи, сражался и погибал в боях с туземцами, умирал от цинги, холода и голода? Это казаки. Вся история освоения Сибири неразрывно связана с Российским казачеством. Первоначально для прохождения службы в Сибирь командировались казаки из числа донских и яицких – уральских – казаков.

Происхождение казаков как сословия весьма туманно и неоднозначно и до сих пор ученые спорят о их происхождении. Первые казачьи дружины и как следствие – поселения появились в Сибири во времена Ермака. Разбив армию хана Кучума и захватив столицу ханства город Кашлык, они так и остались в Сибири, уже как пограничная армия, охраняющая присоединенные земли от набегов иноземцев, а также осуществляя полицейские функции в отношении коренного населения внутри страны. Официально Сибирское казачье войско было учреждено 16 декабря 1582 года. В награду за разгром войск хана Кучума и взятие столицы Сибирского ханства Кашлык царь Иван Грозный даже дал название сибирскому казачьему войску – Царская служилая рать. Тем самым положено было военно-служилое сословие в Русской Сибири. Кроме воинской службы, на сибирских казаков возлагалась почтовая и ямская служба, а также фискальные и охранные функции. Если раньше пополнение казачьего сословия, как мы уже говорили, происходило за счет выходцев с Дона, с Поморья и Урала, то теперь «верстали» в Сибирские казачьи гарнизоны непосредственно на местах. Теперь казаками могли стать и промышленные люди, охотники и вообще «вольные гулящие люди» и даже отдельные представители коренного населения. Наравне с казаками в Сибири ратную службу несли еще и стрельцы, но они уже почти ничем не отличались от пеших казаков, ни происхождением, ни привилегиями. И обязанности по службе были одинаковые, да и жалование было такое же. А что касается дисциплины и несения службы в походах, то разделение между двумя официально разными воинскими структурами вообще исчезает. Поэтому во многих исторических материалах условно принято называть казаками всех сибирских служилых людей. Денежное и продовольственное содержание служилых людей зависело от чина, рода службы и места расквартировки части. Кроме того, полагалась небольшая «хлебная» прибавка на жену, если таковая имелась. Годовое денежное содержание с учетом перечисленных выше условий в Енисейском остроге составляло от 5 до 8 рублей. Продовольственное (хлебное) было от 30 до 50 пудов хлеба и от 1,5 до 2 пудов соли. Для сравнения – годовая норма хлеба на человека в России составляла 25 пудов. Кроме того, выдавался овес конным казакам в объеме 25 пудов на лошадь. Размер же окладов сынов боярских носил характер индивидуальный и зависел от воеводы и выполняемого поручения. Фактически сыны боярские были такими же служилыми людьми, а назывались так не потому, что были отпрысками бояр, нет, это официальное название, низшая прослойка господствующего на то время феодального сословия и к боярам никакого отношения не имеющая. За Уралом же это был высший чин, из которого потом и формировалось Сибирское дворянство, кроме того, это был источник комплектования командных кадров в Сибири. Должности сотника и атамана хотя и считались в армии того времени равнозначными, чин атамана считался сугубо казачьим, в то время как сотник мог быть как казачьим командиром, так и стрелецким, к тому же в отличие от сотника, атаман мог иметь в подчинении всего лишь несколько десятков бойцов, а сотник мог командовать формированием до пятисот человек, занимая должность «головы». Ввиду постоянной некомплектности «офицерского» состава, воевода мог переподчинить подразделение казаков стрелецкому сотнику, и наоборот, стрелецкое подразделение подчинить казачьему атаману, особенно это практиковалось в военных походах или в бою. Иногда в условиях острой нехватки начсостава, особенно в бою, функции командиров даже могли возлагаться и на рядовых бойцов: казаков или стрельцов. Вооружение служилых людей в Сибири – казаков, стрельцов и пушкарей – ничем кардинально не отличалось от вооружения и амуниции таких же категорий военных в центральной части России. Единственное различие было у стрельцов в форме одежды. Поскольку цвет и некоторые особенности фасона у каждого стрелецкого полка были разными, а Сибирские гарнизоны формировались по принципу командировок из разных регионов страны, то можно было встретить где-нибудь в Сургуте или в Тобольске стрельца как в зеленом, так и в красном кафтане. А к тому времени, о котором мы сейчас говорим, стрельцы в России уже существовали на контрактной основе, аж с 1550 года. Прибывшая к берегам Енисея толпа «первопроходцев» мало походила на регулярную воинскую часть. Мало того что амуниция у них была разных цветов, так еще за время путешествия она обветшала и приобрела совсем уж непрезентабельный вид. У кого еще оставались кители, были в них, благо погода была теплая – начало июня, у кого кителя поизносились, были в черкесках или в гимнастерках, только по верхам папах или околышам фуражек можно было определить, к какому войску казак принадлежит и откуда прибыл для прохождения службы. Еще хуже и комичней обстояло дело у стрельцов: у всех у них, изначально бархатные шапки с меховыми околышами, от дождя и снега за год путешествия превратились в «невесть что», кафтаны у некоторых были совсем без пуговиц, если раньше принадлежность по полкам можно было определить еще и по цвету кушаков или цвету сапог, то сейчас этого сделать было невозможно, у кого еще оставался кушак, то по его виду невозможно было определить его цвет, то же самое можно было сказать и о сапогах. Конечно, как и положено всем служилым, они имели при себе сменную форму, но надевать ее не торопились пока окончательно не обоснуются и не приведут себя в порядок. Что касается «табельного» оружия, то и здесь дело обстояло не совсем гладко: сабли у казаков давно не точены, кое у кого – поржавели, пики тоже кое у кого пришли в негодность и требовали срочного ремонта. Как не берегли стрельцы свои «пищали», но и их коснулась ржавчина, да и, что говорить, целыми днями в походе на дожде, на реке – в сырости, вечером уже у костра быстро поесть да спать, некогда было чисткой оружия заниматься: пищали смазывать, сабли, да бердыши точить, в походе всегда так, ведь служилые и груз тащили, и немалый, одна только пищаль весила 8-9 килограммов, а боеприпас, а сабля или бердыш, пика да много было всякой амуниции, и это не считая общего груза, что несли с собой на место строительства острога, и инструменты, и провиант из расчета – на год, струги строили и их же тянули вверх против течения рек, а ведь вечером их ждал не сытный ужин и теплая постель, все нужно было самим сделать, да и несение службы никто не отменял, так же в карауле ночью стояли, в разведку ходили, а иногда и в бой вступали с ватагой «диких» тунгусов. Выйдя на стругах к Енисею, все с облегчением вздохнули – путешествие завершилось, теперь предстоял новый этап – строительство самого острога и подготовка к зиме. Лето было хоть и теплое, но как всегда короткое, а надо было многое успеть, прежде всего это жилье и склады, а также обязательно нужно было все это огородить мощным «тыном»: угроза нападения со стороны тунгусов сейчас увеличилась – их отделял только Енисей, и переправу с того берега сейчас еще можно было контролировать, но вот когда придет зима и Енисей встанет, угроза нападения будет реальной, а потому следовало поторопиться.

Глава 3

Для управления вновь построенным острогом, а мы с вами его сразу же будем называть Енисейским острогом, хотя по первости его именовали Тунгусским, из Тобольска ежегодно присылали новых людей – «годовальщиков». Так уже в 1619 году прибыл на смену Петру Абычеву и Черкасу Рукину новый командир – Максим Трубчанинов, ну, естественно, он прибыл с большим караваном: это рожь и овес в первую очередь, порох и военное обмундирование, за этим в армии строго следили, и конечно же, были привезены мастеровые люди – стройка-то фактически только начиналась, а на подходе были уже следующие караваны. Так удачно построенный на Кети Маковский острог аккумулировал грузы, отправляемые из Тобольска, на своих складах, что давало возможность зимой по санному пути продолжать их доставку в Енисейский острог. Это лишь подтвердило своевременность строительства Маковского острога и его необходимость как перевалочной базы. Дя нормального и ритмичного функционирования маршрута по доставке грузов и людей от Маковского острога до Енисея была организована переброска спустившихся по течению струг и лодок к Енисею – доставлять их обратно к началу пути, таким образом отпадала необходимость в изготовлении новых плавсредств в начале сплава после волока, когда люди после длительного и изнурительного путешествия по тайге вынуждены были их строить, к тому же, чтобы строить лодки и струги, необходимо было еще и обладать определенными навыками, а значит нужны были специалисты. Через год такая правильно продуманная схема дала уже результат, вместо одного-двух караванов за навигацию, теперь бесперебойно в обе стороны передвигались до десяти караванов, а зимой обозов, доставляя грузы не только для нужд строящегося острога, но и создавая транзитные запасы для дальнейшего их переброса на заимки, расположенные по Верхней Тунгуске и ее притокам. Особенно большая нужда была в поставках хлеба, доставляя его особенно в осенний период, необходимо было соблюдать предельную осторожность, так как намокшую рожь или овес сушить было негде, и купцы раздавали ее людям в «кредит», лишь бы не допустить порчи хлеба, а так как все острожные люди друг друга знали, то все это строилось на доверии, да и население-то в остроге на 1625 год составляло без малого 450 человек, только казаков была сотня, да столько же стрелецких, ну а остальные – промышленные, охотники да так праздно шатающийся, иногда беглый народ – работающие по найму, а так как рабочие руки были нужны, им особого «допроса не чинили». Тем боле что служилые люди уже практически прекратили строительные работы, а занялись именно тем, благодаря чему вся эта Енисейская эпопея и возникла, сбор «ясака» – вот главная и основная задача и воеводы острога, и всего его воинства, а это значит локальные походы в стойбища националов, по несколько суток на каждый поход, группами по 10-12 человек во главе с «десятским», захват заложников – «аманатов» и доставка их в острог, что иногда было сопряженно не только с применением насилия, но и со стрельбой и даже гибелью людей с обеих сторон. В общем, схема «рэкета» была отлажена еще тогда, и всегда давала положительные результаты. Рейды продолжались, склады ломились от пушнины, так что таможенники не успевали маркировать шкурки, в избе «аманатской» заложники ожидали выкупа, а в Тобольске и в Москве ждали «ясак». Все шло своим чередом. На смену Турчанинову приехал Михаил Ушаков, затем Михаил Байкашин, оба были сыны боярские, оба отслужили ровно по году, а вот Павел Хмелевский – сын боярский всего полгода, в 1623 году его сменил приехавший из самой Москвы, дворянин Яков Игнатьевич Хрипунов. Он уже прибыл в качестве Воеводы Енисейского острога, таким образом, в 1623 году Москве Енисейский острог уже был официально признан таковым, и согласно сложившимся традициям, управлять им должен воевода. В Тобольске на тот момент воеводой был бывший стольник царя Бориса Годунова, боярин нынешнего царя Михаила Федоровича – князь Юрий Яншеевич Сулешов. В 1623 году вместе с Хрипуновым из Москвы посылают Андрея Дубенского с конкретной задачей – насколько возможно подняться вверх по Енисею и заложить там новый острог. Так впоследствии возникнет город Красноярск, а будет это только в 1628 году. Яков Хрипунов к тому времени уже не был воеводой Енисейского острога, его место в 1624 году занял московский дворянин Андрей Леонтьевич Ошанин. Андрей Ошанин провоеводствовал до 1627 года и может быть служил бы и еще, но в мае 1626 года был бунт в Енисейском остроге – служилые люди атамана Алексеева самочинно собрали «круг», на котором решили приказания воеводы Ошанина не выполнять и от похода на усмирение тунгусского князя Тасея отказаться, более того, они попытались устроить самосуд над воеводой, а это значит – неповиновение командиру, угроза жизни или здоровью – бунт. Вот как об этом писали очевидцы: «они круг завели и запись меж себя одиначную написали и руки к записи приложили и крест меж собой целовали что им ево Ондрея (воеводу Андрея Ошанина) ни в чем ни слушать и под суд не даватца» и «в съезжую избу приходили с шумом и ево лаяли и за бороду драли и хотели убить… и торговых и промышленных людей били не одно время и по дорогам ставили заставы чтоб им не пропустить отписок в Тобольск». Кроме того, примерно 9 мая казаки захватили острог и взяли в осаду двор воеводы. Ошанин вместе с торговыми и промышленными людьми отбивался, защищая и свою честь дворянскую, и жизнь. В общем дерзость вопиющая, тем более в среде военного сословия, подлежащая суровому и немедленному наказанию. Сыск проводил прибывший из Тобольска сын боярский Борис Аршавин, а с ним и отряд служилых людей. Претензии у сторон были обоюдные, но следствие установило, что «возмущение казаков выходило за рамки своеволия», и были признаны не обоснованными и более того, угрожающими принципам власти. А чтобы не обострять отношения и дальше, обе стороны помирили, но десять человек «заводил» все-таки арестовали и сопроводили в Тобольскую тюрьму. Однако по результатам следствия в Москве были сделаны соответствующие выводы, и вскоре под благовидным предлогом воевода Андрей Ошанин был отозван из Енисейска в Москву. Однако на Кетском волоке какая-то «банда» напала на караван, в котором ехал бывший воевода Ошанин из Енисейского острога в Тобольск, и ограбила его, а вез Ошанин, как оказалось, очередную партию «ясака», да и свои соболя поди имелись, не повезло воеводе, что и говорить. То, что нападения на караваны, следовавшие из Тобольска в Енисейск и обратно, становились обычным делом, уже знали и в Тобольске и даже в Москве. Что ж, маршрут делался все оживленней, грузооборот увеличивался, вот поэтому-то он и становится «Большой дорогой», и путешествия по нему стало даже опасней, чем было при «тунгусах» и «остяках» – пришла цивилизация со всеми своими издержками. На смену бывшему воеводе Ошанину уже ехал новый московский назначенец – Василий Алексеевич Аргамаков. Новый воевода был очень знатного рода, происходящего от одной из ветвей тарусских князей, прослужил в Енисейске он недолго, неполный год, правда, в дальнейшем он еще не раз посещал Енисейский острог и умер где-то на реке Верхняя Тунгуска при очень загадочных обстоятельствах. Сменил Аргамакова на воеводском посту князь Семен Иванович Шахавской, который пробыл воеводой Енисейским аж до 1631 года, и был последним воеводой, который захватил службу под началом Тобольского разряда, и первым, кто встал уже под начало Томского. В 1629 году в Москве стало понятно, что управлять всей Сибирью из одного только Тобольска невозможно. Слишком большие территории, к тому же постоянно прирастающие дальневосточными землями, да и население увеличивалось за счет вновь прибывающих из России с невероятной быстротой. Поэтому в Москве было принято решение разделить Сибирь на два разряда: Тобольский и Томский. Как написано в Указе царя Михаила Федоровича: «…и велено Томску сидеть своим столом». В Томский разряд вошли следующие уезды: Кетский, Красноярский, Кузнецкий, Нарымский, Сургутский, Мангазейский-Туруханский, Томский и Енисейский. Все уезды, равно как и сам Томск, управлялись воеводами, назначаемыми из Москвы самим царем. В свою очередь уезды делились на волости. В Енисейском уезде были десять волостей, но об этом мы поговорим позже.

Еще в 1623 году воевода Тобольский Юрий Яншеевич Сулешов отправил казачьего атамана Андрея Ануфриевича Дубенского с задачей отыскать подходящее место для строительства еще одного острога на реке Енисее. На следующий год Дубенской вместе с Хрипуновым отправляют челобитную на высочайшее имя, вместе с которой также и чертеж будущего острога с точным указанием его на карте. И только в 1625 году царь дает добро на строительство этого острога и ответственным назначает атамана Дубенского, а контроль за выполнением работ царь возлагает на Тобольского воеводу Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. Тот однако оказывать помощь Дубенскому не спешит, оправдывая свою волокиту отсутствием средств и служилых людей. Тогда Дубенской пишет «докладную записку» лично самому царю, нарушая тем самым всякую субординацию. И царь Михаил Федорович дал личное указание воеводе Трубецкому собрать четыреста казаков и немедленно приступить к выполнению поставленной задачи. И вот весной 1628 года вверх по Енисею, из Енисейского острога, вышел многочисленный отряд казаков под командованием атаманов: Ивана Кольцова, Ивана Астраханцева и Ермолая Остафьева на 15 судах. Руководил походом лично Андрей Дубенской. Весь путь был проделан примерно за полтора месяца. Ну во-первых, движение было вверх по течению, да еще с таким запасом всевозможного груза, ведь там-то их никто не ждал, на месте все нужно было делать с нуля – нужны были и инструменты и материалы, да и четыреста человек чем-то надо было кормить, и не только в пути – необходим был запас. Кроме того, отряд вынужден был везти большой запас оружия и боеприпасов, ведь не на прогулку вышли, реальная опасность подстерегала колонистов на каждом шагу. Показное радушие местных аборигенов порой оказывалось хитростью и обманом, а «детская» непосредственность и наивность – злобной ненавистью. Русские вторглись в их среду обитания, нарушили их обычаи, устои и религию – их здесь не ждали, их боялись, а значит, их ненавидели.

В первое же лето был построен временный острожек для проживания, а уж потом занялись заготовкой леса для строительства настоящего, капитального острога с частоколом, башнями и воротами, и к осени успели – возвели. И 18 августа 1628 года, уже был возведен малый острог. Именно этот день считается днем основания города Красноярска. А уже в 1635 году Красноярскому острогу будет пожалована печать с единорогом, на ней было написано: «Печать государева земли Сибирской Красноярского острогу». Появление Красноярского острога енисейцам было не совсем выгодно, с одной стороны Красноярск, стоящий значительно выше по реке, был как бы форпостом на пути продвижения недружественных инородцев, которые очень часто пользовались этим путем, угрожая Енисейскому острогу. А с другой – строительство независимого от Енисейска нового острога на территории, ранее принадлежащей ему, с передачей новому всех многолюдных ясачных волостей, крайне раздражало администрацию Енисейского воеводы. И вот на почве взаимных претензий и недовольства возникали не только мелкие стычки в среде служилых людей обоих острогов, но и серьезные противостояния, переходившие порой в кровопролития. А некоторые даже становились темой для разбирательств не только в администрации разряда, но и в самой столице. Но когда дело дошло до открытой военной угрозы, в Москве было принято решение о полной ликвидации Красноярского острога и передаче его гарнизона вместе с вооружением и прочим имуществом Енисейскому острогу Однако в связи с тем, что стало известно о готовящемся походе киргизских кочевников с целью захвата Енисейского острога, и было совершено разбойное нападение «аринцев» на Верхне Подгороднею деревню (ныне село Верхнепашино), расположенную в каких-то 7-8 верстах от острога, заставило засомневаться не только воеводу Енисейского острога, но уже и Томского в правильности принятого Москвой решения. И в январе 1632 года по просьбе Томского разрядного воеводы, а на тот момент им был князь Петр Пронский, решение было отменено, а уже новому Тобольскому воеводе, князю Никите Ивановичу Егупову-Черкасскому было велено привести все в первоначальное состояние. Но переведенные годом ранее в Енисейск казаки обратно переводиться не желали, многие из них уже успели обзавестись на новом месте недвижимостью, а продавать эту недвижимость в Енисейске в то время просто было некому. Благодаря такой кадровой манипуляции Енисейский острог стал более многолюдным, а что касается Красноярска – туда были направлены новые люди из России, благо желающих переселяться на новые Сибирские земли было полно.