Текст книги "Просто бред (СИ)"

Автор книги: Владимир Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

– Ах, еда, – Степа подбросил плечом свой мешок, – еда есть, как не быть. Мужики, каменный гриб, будете?

– Каменный гриб? – Типы переглянулись: – Это что, за гадость такая?

– О, вкуснятина, его дроу, очень любят, сам только недавно об этом узнал!

Разбойники, неожиданно напряглись: – Дроу? А где ты их видел и как уцелел после этого?

– Чудом, парни, чудом, а она, кстати, рядом!

Вдруг, сбоку раздался щелчок, просвистел арбалетный болт и пробил голову рыжего. Тип в коже оказался с хорошей реакцией, как только он услышал щелчок, то бросился к кустам на другой стороне дороги. Степа, успел пнуть его по ногам, беглец запнулся, упал и покатился по земле. Когда, он вставал, опять щелкнула тетива и болт, появился в его спине, между лопаток. Разбойник дернулся, уткнулся лицом в пыль и затих. На дороге, стало тихо, Степан, смотрел на трупы и не знал, как к этому отнестись. С одной стороны, перед ним лежали разбойники, но с другой стороны, они оказались какими-то мирными, что ли. Он ожидал, другого гоп-стопа, а ни драки, ни поножовщины не случилось, поговорили и вот, стрела в голове. Он, вздохнул и покачал головой, а потом, решил махнуть рукой, все-таки, это другой мир, со своей философией, а этих, уже не вернуть.

Тут, из придорожных кустов, вылетела старенькая, потертая глефа и упала под ноги Степану. Следом, послышалось шебуршание, треск и на дорогу вышла Алинор, держа арбалет в левой руке, а в правой, волочила за ворот рубахи труп третьего разбойника.

– Молодец хуманос, все правильно сделал и не испугался!

– Их, обязательно убивать было?

– Обязательно, хуманос, ты думаешь, они бы тебя отпустили, наивный, раздели бы, потом, тюкнули по голове и прикопали в лесу, им свидетели не нужны.

– А теперь что, у нас по плану, мародерка?

– Да какая тут, мародерка, – Алинор, махнула рукой, – голодранцы какие-то! Ой, измельчал разбойник, ой, измельчал, шуты, а не бандиты.

– Я думаю, меч да кольчугу, можно продать или может быть, я, их на себя одену?

– Меч из сырого железа, – сказала девушка, достав его из ножен и разглядывая, – любой кузнец, даст тебе за него, медяков десять, ну может быть двадцать, кольчуга, за серебряную монету уйдёт. А самому одеть ее не советую, к ее весу привычка нужна, ведь она тяжёлая, уставать быстро будешь.

– Ты же носишь, не устаешь.

– Ха – ха, сравнил тоже, моя кольчуга из мифрила, а она легче, железной и к тому же, это редкий артефакт, чтобы его выбрасывать. Сейчас, во всем Фаэруне, таких кольчуг всего с тысячу, наверное, осталось. Когда-то шахтой с мифрилом, владели дварфы из клана Айронфистов. Она, лет пятьсот назад, истощилась, а пещеры, в которых она находилась, смогли захватить гоблины при поддержки орков, ведь клан дварфов пришёл в упадок и обнищал. Так, что из мифрила, больше ничего не делают, а все, что есть или подделка или историческая редкость. Такие вещи не продают, а передают от отца к сыну, по наследству. И к тому же, я ношу кольчугу с детского возраста, мне не привыкать, вот так, хуманос. Впрочем, собирай трофеи, продадим Толстому Мику, ведь у тебя денег-то наших нет.

Степан, принялся снимать с трупов все ценное и увязывать в тюк, поясами убитых, потом, принайтовил сверху арбалет и задумчиво посмотрел на глефу, не зная как ее закрепить.

– Себе ее возьми, – бросила ему через плечо Алинор, она сейчас, караулила окрестности, – мечем, ты пользоваться не умеешь, а ее, можешь использовать как дубину, главное, противников на расстоянии держи, в близкий контакт не вступай.

Потом, с сарказмом добавила: – А то, собираешься меня убить и нечем, теперь можешь рискнуть, кстати, когда мы одни, разрешаю тебе обращаться ко мне по имени, но на людях, я для тебя: "Госпожа Алинор", " Госпожа" или "Хозяйка", это приказ, хуманос.

Степа, в сердцах сплюнул, мысленно обозвал ее стервой, и, взяв глефу и тюк, двинулся по дороге. Алинор, хохотнула ему в спину и заняла своё место в их походном ордере.

Они шли по дороге до вечера, в середине дня, устроили короткий привал, попили воды из фляги и пожевали грибной порошок. Степа, сначала морщился, но сухой каменный гриб, оказался тоже неплох, даже энергии прибавилось, по крайней мере, у парня, хватило духу дотащить свой тюк до трактира, чей забор они увидели на закате. Сначала, сквозь ветви, показался тын из заострённых кольев, потом, второй этаж, самого трактира и вот, когда путники вышли из леса на поляну, им открылся и весь трактир.

Он занимал довольно обширную территорию, огороженную тыном. Из-за него, кроме второго этажа главной постройки, выглядывали коньки крыш различных хозпостроек и оттуда, доносилось похрюкивание и кудахтанье. Сама дорога виляла к широким воротам в тыне, сейчас открытым настежь.

Путники, пройдя по дороге, зашли во двор, в котором, стояла пара сельских телег. Степа, с лёгкой иронией сказал себе, что миры разные, а телеги, везде одинаковые.

Алинор, пинком распахнула дверь и они, вошли внутрь. В зале, не очень большом, стояли массивные столы, узкие и длинные, а вдоль них, широкие лавки. Правда, возле барной стойки, виднелись ещё два стола, маленьких и с табуретками, наверное, для господ. За длинными столами сидело пятеро мужиков, крестьянского вида и пили эль из глиняных кружек, заедая его, сушёной рыбой и вяленым мясом. Ещё, отдельно от них, сидел путник в простой, но крепкой, походной одежде и ужинал. За барной стойкой, стоял очень толстый мужик в простой крестьянской рубахе и переднике. В данный момент, он стоял спиной к входу и набирал эль в кружку из бочки, которая торчала из стены своим торцом и туда, был вделан медный кран, как у самовара. Все помещение, днем освещалось через окна, а сейчас, их уже закрыли ставнями и зажгли четыре магических светильника, они светили желтым светом, как лампочки на шестьдесят ватт.

Когда наши путники вошли в зал, то все замерли, Степа, даже услыхал, как под потолком жужжит муха. Алинор, осмотрела зал, на миг, задерживаясь на каждом посетителе, а те, под её взглядом, делались как-то меньше и старались смотреть в стол или свои кружки. Трактирщик за стойкой, замер как истукан, его чёрные длинные усы поникли, он показался Степе, похожим на кооператора из девяностых к которому заявились рэкетиры. Алинор, удовлетворилась осмотром и двинулась к стойке, ее сапоги, подбитые подковами, зловеще клацали по доскам пола. Она подошла к трактирщику и стала буравить его взглядом, а тот, склонялся все ниже и ниже, пока его голова почти не коснулась стойки.

– Ты, Толстый Мик, человек? – послышался голос Алинор, какой-то тихий, змеиный и злобный. Трактирщик, кивнул головой, Степа заметил, как на виске, у него, выступила капля пота.

– Это я, госпожа.

– Читай, – и эльфийка, кинула перед его лицом кусок пергамента с печатью. Трактирщик, не прикасаясь к нему, прочитал документ и удивленно произнёс:

– Госпожа, я и не думал, что у лорда Фипса служат ...

Правая рука Алинор, метнулась к трактирщику, схватила его за загривок и со всей силы впечатала щекой в стойку. Степа, невольно зажмурил глаза, ему показалось, что бедного трактирщика, сейчас будут убивать.

–Ты, навозный червяк, запомни, Тёмные Сёстры служат только своей богине! Меня попросили, чтобы я отправилась проверить, твою вонючую деревню. Представь, сколько золота мне дали, чтобы я, согласилась на это. Лучшую комнату мне, немедленно и если, вдруг, Шшерр тебя забери, в ней будут клопы, я буду резать, ремни из твоей спины.

– Не извольте беспокоиться, госпожа, все будет в лучшем виде, вы будете жить в комнате, на самом верху, она для важных господ у меня. – Зачастил трактирщик, как-то подобострастно.

– Показывай, – и она отпустила Мика.

Тот, громко крикнул в сторону кухни: – Джейн, Джейн, дрянная девчонка, бегом сюда! Минуту, госпожа, моя дочь вас проводит, Джейн!

На его окрик, из кухни выскочила пухлая девица, лет восемнадцати, в чепце и длинном платье из серого материала.

– Звал батюшка? – но увидев Алинор, невольно споткнулась, тем более что та смотрела на неё как энтомолог на новое насекомое.

– Джейн, проводи госпожу в комнату для господ и услужи ей, делай все, что ни прикажет.

– Все батюшка? – со страхом спросила девушка. Степе стало любопытно, о чем, сейчас подумала эта девушка, что так испугалась, это какие же истории рассказывают про дроу? Между тем, Джейн, тихо сказала: " Извольте за мной, госпожа" и поспешила наверх. Алинор, уже начала подниматься по лестнице, но остановилась, как будто что-то вспомнила.

– Трактирщик, вон мой раб, – от этих слов, Степа поперхнулся, – купишь у него кое-какие вещи, а если, цена меня не устроит то, я приду к тебе, сама, торговаться. Да, потом покормишь его и на сеновале положишь, нечего его баловать.

Сказав это, она повернулась и продолжила подниматься на этаж, в свою комнату. " Вот как, она это делает, – спрашивал у себя, Степа, – ведь может быть же, нормальной, а сейчас, такого страху на всех нагнала, что мама не горюй!"

Наконец, в зале все отмерло, кто-то выдохнул, стукнула об стол кружка, брякнула ложка, а трактирщик, утер пот и махнул Степе рукой:

– Подходи парень, показывай, что там у тебя? – Степа, принялся выкладывать на стойку свои трофеи. Трактирщик сморщился, крутя в руках то кольчугу, то кожаную куртку, то меч с арбалетом, потом, с тоской, зачем-то посмотрел в сторону лестницы и трагически вздохнув, выложил на стойку три серебряные монеты, подумав, добавил ещё одну и сгреб все вещи к себе, под стойку.

– Как ты, парень, в рабство то, попал к такой змее?

Степа, вспомнив свою клятву, скорбно вздохнул и развел руками. Трактирщик, сочувствующе, покачал головой.

– Беги парень, беги пока не поздно! Она у меня, всего ничего, а уже, чуть не убила, а ты, каждый день ее терпишь. Храни тебя Вокин!

Тут, застучали по лестнице ботинки и к стойке, подбежала испуганная Джейн: – Папа, беда, папа! Госпожа потребовала ужин, она сказала, что его надо принести пока она считает до десяти, а не то, сама придёт на кухню! Папа, что ей нести, у меня, только бобовая похлёбка, а она требует три перемены блюд. Папочка, что мне делать, она меня убьет?

– Дочка, почему у тебя только бобы?

– Но папа, ты же сам, сказал, что путешественников больше не будет, наказал сворить бобы, для тех, кто запоздает и тушить печь. Ой, что мне делать?

– Дочка, бегом в кладовку, бери копченый окорок и нарежь ломтиками, а похлебку, в красивую миску налей, бегом! – Затем, он повернулся к парню. Степа, поразился ужасу, в глазах Толстого Мика, он, трясущимися губами обратился к нему.

– Парень, прошу тебя, умаляю, не губи, упади в ноги своей госпоже, отмоли наши жизни. Ты ее раб, может она тебя послушает, что хочешь, делай, хоть сапоги ей целуй, прошу тебя, пожалей мою дочь, а я, тебе за труды, золотой дам! О Сиятельная Вокин, не дай злу свершиться!

Степе, стало нехорошо и стыдно от такого подобострастия и какой-то рабской покорности. " Неужели, Алинор, способна из-за такого пустяка кровь пустить?" – Спрашивал себя парень, но вспомнив, как может, меняется ее настроение, мысленно сказал: – " Чёрт их пойми, что у них, творится. Она за слова-то, на меня взъелась, а вдруг и правда, из-за бобов, девчонку прирежет, принцесса ведь, аристократка, они сами себе закон."

–Хорошо, уважаемый Мик, я поговорю с ней.

Тут выскочила Джейн, держа в руках поднос со снедью. Степа, перехватил его у неё и сказал, чтобы отвела его к эльфийке в комнату. Джейн, всхлипывая, проводила его к двери и постучала, Степан, махнул ей головой, чтобы уходила. Когда он вошёл и поставил еду на стол, Алинор ворчливо заметила:

– Ты, хуманос, раньше не рвался ко мне в лакеи, что же произошло?

– Ты, до такой степени всех, там внизу, напугала, что девчонка боится тебе еду нести! Вот зачем ты так, с ними обращаешься, можно же с уважением к ним отнестись!

Степа, сел на сундук у стены и, впервые, увидел свою спутницу, так сказать, в домашней обстановке. Она, успела снять с себя доспехи и пояс с оружием и ходила по комнате в своих кожаных штанах и темной рубахе, длинной до середины бедер, из ткани, похожей на шелк. Этот материал казался тонким, очень легким и матово поблескивал под светом магического светильника. Она, успела распустить свою косу и ее волосы, богатой, белой шевелюрой, волнисто рассыпались по плечам и спине, только, острые кончики ушей, продолжали торчать из волос. Свои сапоги, она поменяла на мягкие тапочки, их, наверное, принесла ей дочка трактирщика. Степа, опять поразился ее метаморфозе, перед ним, сейчас стояла мягкая домашняя девушка-подросток с грустными глазами. Вот так и не поверишь, что вчера руки этой девчонки сжимали рукояти мечей, а совсем недавно, внизу, стояло злобное существо с замашками убийцы. И ещё, Степе удалось рассмотреть, что в этом мире, бюстгальтеры не успели изобрести, да этот женский предмет, эльфийки и не к чему. Ее груди, не стиснутые сейчас кольчугой, оттопыривали рубаху с гордостью и задором, да так, что ее соски проступили сквозь ткань рубахи как два пупырышка. Глаза у Степы, постоянно норовили соскользнуть на эти пупырки, хоть он и прикладывал усилия, чтобы не смотреть в ту сторону.

Алинор, слушая его, подошла к открытому окну и стала смотреть в сумрак вечера. Степа заметил, что хоть окно и открыто, но комары и ночные мотыльки не могут попасть вовнутрь комнаты, летя на свет светильника, они натыкались на прозрачный барьер и теперь роились перед окном. Степа, завистливо хмыкнул на такое использование магии в быту. А, эльфийка продолжала задумчиво стоять, сложив руки на груди, потом, как-то тяжело выдохнула и, не поворачиваясь к Степану, начала говорить тихим голосом.

– Хуманос, ты у нас всего ничего и многое ещё не понял, чтобы судить, тем более, ты судишь по меркам своего мира, а он у вас, наверняка, другой. Скажу тебе, я тоже не отсюда и тоже, сужу по своим меркам. Да, хуманос, мой мир под землёй, в пещерах Андердака и мне, по вашим меркам, сейчас восемнадцать лет, а по нашим – сто пятьдесят, мы живём долго. Сто сорок шесть лет, я прожила в обществе, в котором правят женщины, а для мужчин, существуют только вторые роли. У нас матриархат, хуманос, причём очень жёсткий, попав к нам, ты бы ужаснулся от увиденных сцен. Но даже при таких правилах игры, у наших мужчин, хватает упрямства и силы духа занять достойное место и завоевать уважение своих женщин, а сделать это, поверь мне, ой как не просто. Я до сих пор, вспоминаю троих своих отцов, двое из них, были воинами. Они, первыми, начали учить меня как правильно держать меч, правда, ещё игрушечный.

В голосе Алинор, Степа услыхал теплоту и в тоже время тоску о чем-то далёком, что ушло навсегда и ни когда не вернётся. Эта грусть, задела и его душевные струны и он, тоже взгрустнул, вспомнив своих родных. Между тем, Алинор очнулась и продолжила:

–Третьим отцом, был маг, очень сильный некромант и демонолог, он начинал преподавать мне азы высокого искусства. Учил прокачивать свой источник, учил медитациям и внутренней дисциплине. Вот так хуманос, у меня было трое отцов, наверное, для тебя это кажется странным, но такое, у нас в порядке вещей. Наверняка, кто-то из них и был моим настоящим отцом, но они, любили меня одинаково, а я, любила их.

У них, хватило ума и силы воли, подняться вверх из гарема моей матери и занять рядом с ней, своё достойное место. Их уважали, хуманос, другие достойные мужчины и соправительницы моей матери. Пусть, они стояли за ее спиной, на совете Дома или в бою, но она, всегда знала, что ее спина надежно прикрыта.

Но видела я и других представителей вашего мужского племени. Мерзких слизняков, сексуальных игрушек матери и других Сестёр. Ради своих развратных тряпок и чтобы навсегда оставаться в гареме, они готовы были исполнять любую прихоть своих хозяек. Я знаю, о чем говорю, хуманос, однажды, когда я была ещё маленькой девочкой то, нечаянно ошиблась дверью и попала туда, где мне находится, не следовало. О, Великая Мать, что же мне там довелось увидеть! Представь хуманос, этих гаремных наложников, об которых вытирали ноги. Это было так мерзко, что я, долго потом шарахалась от всех мужчин во дворце. А эти придурки, кто находился в той комнате, желая завоевать благосклонность матери, пытались со мной сюсюкать, а я, бежала от них в ванну, чтобы отмыться, мне все время казалось, что я грязная.

Она опять, замолчала, собираясь с мыслями. Степа сидел пришибленный ее рассказом, в полной прострации, ему показалось, что перед ним сейчас, открылась маленькая дверка, и сквозь неё он видит истинную сущность этой девчонки. Чувствовалось, что ей не хватало кого-то, кому можно выговорится.

– А дальше, что было, почему, ты оказалась здесь, а не дома?

– Дальше...– Она задумчиво посмотрела в ночь, а плечи поникли, как будто, на них опустилась тяжесть. – Дальше, они все умерли, хуманос. Наш мир, мир иллитири, не любит слабых, но и самых сильных тоже не любит. Остальные Матриархи, перепугались нашей растущей силы, пошли на нас войной и вырезали всех под корень. Кто пал в бою, тем повезло, кто попал в плен, те умерли на алтарях в муках. Я уверенна, мои отцы, до последнего остались рядом с моей матерью, защищая ее ценой своей жизни, ведь они – мужчины.

– А, я... – Тут она подняла свою голову вверх, как человек, который хочет сдержать слёзы. Она, простояла, так моргая глазами и взяв себя в руки, продолжила: – А я, хуманос, их предала, бросила в трудный час всех, кто мне был дорог в этой жизни. Я смалодушничала, мне захотелось жить и я, сбежала сюда, в ваш гнусный мир. Я совершила глупость и теперь, жалею об этом. Ночами, они снятся мне: моя мать Эовиил, отец Эллодрин, отец Корриголл и отец Шойруммирр, они спрашивают у меня, где я была, когда им так нужен мой меч и почему я не пришла к ним на помощь. Мне до сих пор больно и стыдно, от того, что я совершила, хуманос!

Тут Алинор, резко повернулась от окна и посмотрела на Степана, тот понял, что вечер воспоминаний закончился и наступает вторая часть их беседы.

– Уже, четыре года я живу на верху, в мире мужчин так сказать и что же я вижу? Где же, крепкие, отважные мужчины, хотя бы отдаленно, похожие на моих отцов, нет их! За четыре года я видела, как мужья, продают своих жен, видела как отцы, так и норовят подложить своих дочерей под богатых бездельников, чтобы получить взамен какие-нибудь льготы для себя. Однажды видела как двое, так называемые мужчины избивали женщину, вся вина которой, только в том, что она, с помощью своего тела, не смогла заработать им на выпивку! И это ваш, "мужской мир", хуманос? А ваша элита, голубая кровь? Я видела, как некоторые дворяне, давали взятку квартирмейстеру лорда Нашера, лишь бы он пристроил их сопливое чадо в штанах, на тёплое место! А ваши воины, мягкотелые трусы, я издеваюсь над ними, а у них, только желваки бегают, хотя на поясе висит оружие! А ваши женщины, хуманос, увесив себя драгоценностями, только и ищут кого-нибудь богача, чтобы продать себя ему за дорого! И это ваш мир? Вы ненавидите нас, иллитири, ненавидите и боитесь. Но мы, лучше вас хуманос, лучше, несмотря на нашу злобность и предательство. Как клинок меча, рождается в огне, так и мы, рождаемся в борьбе, в соперничестве, а вы, хуманос, только приспосабливаетесь. За что же, мне уважать вашу расу?

Алинор, как обвинитель, ткнула пальцем в сторону Степана, а он сейчас смотрел в пол и собирался с мыслями. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Из-за окна доносился стрекот мотыльков, которые продолжали биться в невидимый барьер, да слышался противный писк комаров. Наконец, Степан отмер, вздохнул и хлопнул себя по коленям.

– Мне жаль, тебя Алинор, – начал он говорить грустным голосом, – просто, жаль. Живя среди людей четыре года, ты так и не смогла увидеть достойных мужчин, да и женщин, тоже. А ведь их много, должно быть много, только они не кричат об этом, а живут своей тихой жизнью. Даже я, находясь у вас второй день, встретил достойного мужчину, ну, по крайней мере, я так думаю.

Девушка, смотрела на него своими, чуть красными на данный момент, глазами вопросительно выгнув брови.

– Да Алинор, встретил. И да, я согласен с тобой, что бой и война, одно из мерил, но не главное. Просто, на войне, быстрее понимаешь, кто чего стоит, но и в мирной жизни можно найти примеры. Ну вот, например, у какого-нибудь сапожника умерла жена в родах и оставила его одного с младенцем, бывает у вас такое?

– Ну, случается и что?

– Так разве, он не достоин уважения, если рвет себя на жилы, чтобы ребёнок вырос достойным человеком. А воины, которых ты гнобила?

– Пхе, ещё скажи, что они, тоже мужчины.

– Ты догадлива Алинор, они мужчины. Только у нас, у хуманосов, настоящий мужчина и воин никогда не поднимет руку на женщину. А теперь, посмотри на себя их глазами, что ты видишь, злобную дроу или несмышленую девчонку, которую не научили вежливости.

Алинор, от этих слов вздрогнула, она представила, что видели те стражники и ей, стало стыдно, потом, она вспомнила другие подобные случаи и поняла, что везде она выглядела некрасиво. Она почувствовала, как ее уши начали гореть, а проклятый хуманос, продолжал говорить с ней, как отец с ребёнком.

– А наш трактирщик, разве он, не мужчина, разве он не достоин уважения? Ведь он не трус, если живёт в этой чаще, в которой, полно разбойников и разной магической хрени. А его трактир, посмотри, ведь этот дом крепок и добротен, в сараях полно живности и все это, он тянет вдвоём с дочерью. Ты видела его руки, они крепкие и в мозолях, руки трудяги. И если он, чего-то и боится, то только, за жизнь своей дочери. Поверь мне, ради неё, он стерпит все и будет гнуться ещё ниже, лишь бы, с его дочерью ничего не случилось. Работа у него такая, Алинор, всем угождать. Придут разбойники – угождай, чтобы не ограбили, заедет какой-нибудь спесивый аристократ – угождай, чтобы не убили. А вот, сегодня, зашла ты. В зале, я не увидел других червяков, а только одного, чёрного и злобного червяка, который, чуть ли не лопался от собственной спеси.

У Алинор, от стыда, уже горели не только уши, но и щеки, а ещё, она начала злиться на этого хуманоса, который сделал трещину в ее простом и понятном внутреннем мире. Она нависала над ним, сжимая кулаки, ноздри раздувались от ярости, а Степан, закрыв глаза, откинулся спиной на стену. Он помолчал немного, и устало произнёс: – Если от моей смерти, тебе станет легче, то убей, не тяни.

Алинор, усилием воли взяла себя в руки, а затем ответила: – Ишь, хитрый какой, нагадил, а теперь в кусты, легко отделаться хочешь. Ступай, хуманос, ступай, а я, буду думать над твоими словами.

Когда, Степан спустился в низ, то в зале находился только Толстый Мик, он сидел за маленьким столиком, подперев руками свой подбородок, а перед ним, стояла сковорода с яичницей, лежал хлеб, нарезанный ломтями и деревянная ложка. Увидев Степана, он махнул рукой, приглашая за стол, а когда парень сел, пододвинул к нему угощение.

Степа, только проглотив первую ложку, понял, насколько он проголодался. Такой вкусной яичницы он уже давно не ел, а может, всему виной, каменный гриб, на который, Степа смотреть уже не мог. Мик смотрел на него с немым вопросом, а парень кивнул ему и ответил с набитым ртом, что все хорошо, можно не бояться. Толстый Мик, расслабился, а затем сказал:

– Ты тоже завтра в Тёмный Дол пойдешь? – Степа кивнул, продолжая, есть. – Ох, парень, будь осторожнее, что-то нечистое там случилось. Семь дней, оттуда никто не приходит, как будто все умерли разом. Пусть Вокин вам поможет!

Помолчав, он вытащил золотую монету, положил ее на стол и пальцем, пододвинул к парню. Степе стало стыдно брать ее себе, ведь он, ничего такого не делал, парень глянул на неё как на змею и сказал: – Убери.

Мик, внимательно на него посмотрел, убрал монету, а потом, встав, благодарно хлопнул по плечу и ушёл. Когда Степа доел яичницу, появилась Джейн и проводила его до сеновала, в котором, на куче душистого сена, ему постелили тюфяк. От сытного ужина парня потянуло в сон и он, из последних сил дотащился до своей лежанки. Кинув на пол глефу и мешок, сам упал на тюфяк и отключился

4

Ранним утром, сон парня прервал пинок Алинор, в его бок. Смотря на заспанного парня, она, с ехидной улыбкой, объявила, что будет делать из него воина. А то, какой же он оруженосец, если оружие в руках не держал? Поэтому, теперь, его утро, всегда будет начинаться с тренировок и это, ее приказ. Парню, волей неволей пришлось бежать по лесу, вокруг трактира, чувствуя себя новобранцем, попавшего в учебную роту. Девчонка, все время бежала рядом с ним, играя роль злющего сержанта. Всю дистанцию она оставалась такой же свежей, иногда подбадривая Степана воздушной плетью и едкими комментариями. В этот раз они бежали на лёгкие, Степа оставил свою куртку, а эльфийка, в своей вечерней одежде, только надела свои сапоги ремень с ножнами. Пробежав, определённое расстояние, она заставила его подтягиваться на ветке и отжиматься. Отжимался Степа с сидящей на нем девушкой, которая продолжала подбадривать его своей магией. Правда, в это утро накал ее злобных насмешек, немного снизился, видимо, её сарказм ещё не проснулся. Сегодня она походила на ремесленника профессионала, который занялся новым, интересным делом. Этот ремесленник, находится ещё в начале пути, подготавливает материал, но уже видит, что у него, должно получиться в конечном итоге. Представляя этот свой долгий путь, Стене становилось страшно от тех методов, которыми, она собиралась добиться своего. А дроу, читая его эмоции у него в ауре, только ухмылялась и приговаривала: – Переступить через себя, разумного может заставить только голод, угроза смерти и боли, ты что выбираешь, хуманос?

В конце концов, она выжала его досуха, руки у парня тряслись, болели ушибы на теле. Видя его состояние, она прекратила физкультуру и начала показывать ему, как пользоваться глефой. Показывала простые, базовые стойки, заставляла повторять их, и если видела ошибки била по этим местам. Они занимались часа два, а потом, была пробежка до трактира.

После умывания, был завтрак. Для Алинор, Джейн унесла нечто изысканное прямо в комнату, а Степа, обрадовался простой гречневой каше с мясом, как старому другу. Завтрак закончился, как только Алинор спустилась в низ, уже в броне, с оружием у пояса и метательными ножами. Степа, быстро допил свой эль и, взяв свой мешок с глефой, вышел следом за ней на улицу.

Дорога на этот таинственный Тёмный Дол, ответвлялась от основного тракта, через метров двести от трактира. Выглядела она как тропа, шириной с лошадиную телегу, причём, очень извилистая. Степа подумал, что селяне, не стали делать просеку для прокладки дороги, а ездили там, где могла пройти телега с лошадью. Поэтому, эта дорога иногда выделывала такие петли, что Алинор выругалась и добавила, что идти напрямую, получилось бы, для них, быстрее. Трактирщик пообещал, что на дорогу до деревни они потратят час или полтора, получалось, подумал Степа, что с учётом этих извилин, до деревни километров пять, а напрямик около трёх.

Алинор шла, вся подобравшись, серьёзная и сосредоточенная, часто останавливалась и слушала лес. Степан понял, что шутки кончились, началась боевая операция. Он подумал, что они, сейчас похожи на индейцев, вышедших на тропу войны. Только, он собрался озвучить эту мысль, как Алинор так на него зыркнула, что все слова застряли у него в горле, а когда, под его ногой хрустнула ветка, то она, одними губами прошептала: " Ещё раз, так сделаешь, убью!". Пришлось Степану идти аккуратно и смотреть, куда он ставит ногу. Часа через два, дорога выскочила из леса на обширную поляну, очень большую, в центре которой стояла искомая деревня.

Путники остановились на краю, оставаясь в кустах и стали изучать деревню и окрестности. Глядя на это поселение, Степа подумал, что назвать его деревней это слишком. Для него, это хутор, правда, большой, дворов на семь, с большим количеством хозяйственных построек. Эти подсобные здания стояли впритык друг, к другу образуя защитную стену. Дорога, выйдя из леса и пройдя по поляне, упиралась в двустворчатые ворота деревни, сейчас, открытые настежь. За деревней, просматривались поля с посеянными злаками, а рядом с поселением, находились клочки огородов, огороженных плетнями. Стояла тишина и вдруг, ее нарушил крик вороны откуда-то из деревни.

Путники вздрогнули, переглянулись и настороженно пошли к воротам. Алинор, готовилась отбить нападение, поэтому держала свою левую руку на рукояти меча, а на ладони правой, скастовала огненный шар, размером с теннисный мяч. Степа, подчиняясь моменту, тоже шел настороженно, держа свою глефу наперевес, как винтовку. Он ощущал себя Конан-варваром, который лезет в логово злых колдунов.

Они, опять остановились ненадолго перед воротами, эльфийка, начала смотреть на дома своим магическим сканером, а Степа, просто смотрел по сторонам. Он, увидел, что на огороды давно никто не заходил, так как, ботва у овощей, успела завять.

– Огороды, давно не поливали, Алинор, если бы, тут кто-то был, то ухаживал за ними.

– Верно, хуманос, деревня пуста, ни живых и не мёртвых, нет.

– Не мёртвых?

– Ага, это зомби разные и дуэгары, – Алинор, развеяла свой шар и расслабилась, – пойдём хуманос, посмотрим, что тут есть.

За воротами, дорога превращалась в короткую улицу, которая заканчивалась небольшой площадью с колодцем. Ворота и калитки всех усадеб выходили на эту улицу и площадь. На колодезном журавле сидела ворона и каркала, а посередине улицы лежал костяк коровы. Разведчики остановились возле него. Степа поморщился от запаха, а девушка, присела и внимательно посмотрела землю возле него.

– Странно, – задумчиво произнесла эльфийка, – корову зверь драл, а следов его нет, только хуманосов и ворон.

– Может, селяне его прогнали, а потом, вокруг неё топтались, переживали. Для них, потеря коровы это трагедия.

– Да, ну может быть. Ладно, пойдём дальше смотреть. – Она встала и пошла вдоль улицы, заглядывая во дворы.

Первый труп нашёл Степа, тело младенца с оторванной головой и уже, сильно поклеванного вороньем. Когда Степа его увидел, то его начало рвать, так он и выбежал со двора. Алинор, глядя на него, фыркнула и зашла в другой двор. В нем, она нашла одного, из пропавших стражников, его тело, висело прибитое его же копьем, к стене дома. Горло у него, оказалось разорванным, одежда перепачкана кровью, а сам, он выглядел иссушенным или высосанным. Алинор, осмотрела копье, его вбили в стену дома с огромной силой, девушки только и осталось почесать затылок в недоумении. Тут во двор заглянул Степа, он уже успокоился, но увидев новый труп, принялся пугать дорогу снова.