Текст книги "Хубара Голаны (СИ)"
Автор книги: Владимир Гниляков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)
Annotation
Гниляков Владимир Николаевич
Гниляков Владимир Николаевич
Хубара Голаны
О КНИГЕ
Третья, заключительная часть романа «Хубара – Голаны», рассказывает о событиях, службе и повседневной жизни коллектива советских военных советников и специалистов одной из дивизий сирийских Вооружённых сил, расквартированной в маленьком, пыльном городке на Сирийских Голанских высотах.
В череде неспокойных лет в жизни сирийского государства, осень 1984 и весна 1985 годов, возможно, были одними из самых мирных и спокойных месяцев. На это время выпала заключительная часть командировки главного героя повествования Владимира Симонова.
В наши дни, в ходе успешной операции Воздушно Космических сил России на территории Сирии против террористических группировок "Исламское государство и «Джебхат ан-Нусра» (запрещённых в РФ и ряде других стран), западные средства массовой информации подняли яростную шумиху по поводу появления российских военных на территории этой арабской страны.
Но, советские, а позже российские советники и специалисты, помогали строить и обучать сирийские вооружённые силы почти с момента провозглашения Сирией независимости.
Даже открытые западные источники того времени, которые трудно заподозрить в симпатии к нашей стране, вынуждены были признать, что ещё в 1956 году по приглашению правительства и Президента Шукри аль-Каутли, Советский Союз направил в Сирию сводный контингент из состава Вооружённых сил СССР. Для оказания помощи независимой Сирии, преобразованной позже в Сирийско-Египетское объединённое государство, а с 1961 года ставшей суверенной Сирийской Арабской Республикой (САР), в строительстве национальных вооружённых сил и защите государства от внешних угроз.
В период с 1973 года по 1981 год, учитывая сложную политическую обстановку сложившейся вокруг Сирии, и неоднократные обращения Президента Хафеза аль-Асада, решением советского руководства, количество советников и специалистов было значительно, увеличено.
В создавшейся обстановке, когда в события, помимо Сирии и Израиля, могли быть втянуты регулярные подразделения вооружённых сил, и корабли военно-морского флота США, а также войска других стран региона, Москва пошла на беспрецедентный шаг – подписав с Дамаском в октябре 1980 года соглашение, один из пунктов которого гласил:
– "Если третья сторона произведёт вторжение на территорию Сирии, то Советский Союз будет вовлечён в события".
Во время войны в Ливане, в 1982-1983 годах, в целях укрепления противовоздушной обороны Сирийской Арабской Республики, в Сирию были переброшены боевые подразделения ПВО Советской армии, для оказания непосредственной военной помощи сирийской армии.
Любое размещение контингента войск иностранного государства на территории других стран, рассматривается мировым сообществом, как один из способов усиления влияния данного государства в стратегически важном для него регионе.
Как считали западные аналитики того времени, в противоборстве с США, с целью повышении авторитета и влияния на Ближнем Востоке, Советский Союз осуществлял поставки современного оружия и направлял в Сирию советских военных советников и специалистов.
В Сирии всегда был хорошо подготовленный советнический аппарат. На его опыте строили свою работу советники и специалисты в других арабских странах.
Советские советники и специалисты находились практически во всех звеньях управления Вооружёнными силами САР. Более чем полвека, в Сирии постоянно присутствовали советские, позже российские, военнослужащие, которые были активными участниками всех региональных кризисов, конфликтов и войн. Профессионально выполняя свой воинский долг, зачастую рискуя здоровьем и собственной жизнью.
Мы там не появились сейчас, – мы были там всегда, с момента обретения Сирией независимости!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ГОЛАНЫ
МАЙ 1984 ГОДА. ОТПУСК. МОСКВА
Лариса уехала к детям месяцем раньше. Володя, с помощью друзей, воспользовался рейсом, вылетающим в понедельник. Рано утром Аббас и Рустам отвезли его в аэропорт, пожелали хорошего отпуска и поехали в бригаду. На полигоне, к предстоящим осенью тактическим учениям с боевой стрельбой, советские специалисты отдела боевой подготовки, оборудовали мишенное поле.
На этот раз багаж Симонова превысил установленные двадцать килограмм, и Володе пришлось договариваться с дежурным переводчиком управления Фархатом Ороевым, провожающим рейс, о дополнительных багажных талонах. Встретившись впервые после той опасной ночи в горном Ливане, друзья без проблем решили этот вопрос.
Промчавшись по плитам новой взлётной полосы, самолёт плавно взмыл в небо. Пропали далеко внизу невысокие горы, с жёлтой, высохшей травой на склонах, утлые глинобитные жилища, в маленькой деревне на краю необъятных песков, стада баранов и кочевой скарб, возле брезентовых палаток жителей пустыни – бедуинов.
Самолёт сделал плавный вираж, и утреннее солнце очутилось сзади, вскоре внизу заблестела морская гладь с точками кораблей, спешащих куда-то. Вновь загорелось табло «Пристегните ремни», самолёт пошёл на снижение, пронёсся почти над самой водой, колёса коснулись земли острова Кипр, где должна была произойти смена экипажей.
– Наш самолёт совершил посадку в аэропорту Ларнака, – объявила стюардесса, – прошу всех выйти к автобусу.
Возле трапа их ожидал жёлтый автобус. Пассажиров разместили в прохладном зале, достаточно скромного, здания аэровокзала. Через тонированные окна помещения блестела бескрайняя гладь моря; ближе, жёлтый песок и исчерченная колесами самолётов взлётная полоса; далеко в качающихся волнах тёплого воздуха, на дальней стоянке, белые самолёты.
Выйти из помещения было нельзя, и Симонов стал разглядывать красивые цветные фотографии на стенах, рассказывающие, вероятно, об истории аэропорта. На одном из снимков было изображено здание из рифлёного железа, на краю поля, с надписью на английском – «Ларнака», военные самолёты, выстроившиеся в ряд, и дата – 1974 год.
Другую стену украшали многочисленные снимки розового фламинго. Володя долго разглядывал удачно снятые моменты из жизни этих прекрасных птиц. Мужчина, подошедший следом, рассказал, что вблизи аэропорта существует солёное озеро, куда осенью прилетают пернатые. А розовый фламинго, со временем, стал, чуть ли не визитной карточкой самого аэропорта.
Во второй половине дня Симонов был уже в Москве. Получив багаж, удачно выловив такси, помчался в гостиницу на Мосфильмовскую улицу. Но там ожидали приезд какой-то большой, африканской военной делегации и таким «странниками», как Симонов, в родной стране места не оказалось. Оставив в камере хранения гостиницы свой чемодан, отправился в «десятку» – десятое Главное управление Генерального штаба.
Каким-то чудом, быстро получив пропуск, рысью побежал по многочисленным этажам и кабинетам. Учитывая опыт предыдущего отпуска, сей процесс, в этот раз, оказался гораздо быстрее. То ли отпускников было меньше, то ли Симонов бегал быстрее, но перед самым закрытием учреждения, с деньгами, чеками и проездными документами в руках он, вытирая пот, вышел из кабинета с надписью «Финансовая часть»
– Вероятно, я поставил новый рекорд по оформлению отпуска в «десятке», – подумал Володя, – приеду назад в Самейн, расскажу, никто не поверит!
Сдав внизу пропуск и получив бумажку-направление в ту же самую гостиницу, где останавливался первый раз, уезжая в Сирию, пошёл к метро. Доехал до станции «Аэропорт», без всякой надежды отправился в кассу заказать билет на самолёт в свой южно-уральский городок, где его ожидали жена и дети. Отстояв очередь, просунул в окошечко кассира заграничный паспорт, с вложенной серебряной цепочкой, скромно попросив заказать билет на ближайшие дни, до нужного города. Приятный женский голос ответил:
– Можете оформить билет сейчас, на рейс, вылетающий завтра во второй половине дня!
Симонов переспросил, предполагая, что он ослышался, или слегка задремал. Но тот же приятный голос повторил, что билет он может купить немедленно.
Выйдя на улицу под тёплый летний дождик, Володя подумал:
– Очень удачный день, сказочно везёт, как говорят – «попёрла удача!». Надо съездить в гостиницу Министерства обороны, может африканцы передумали ехать в такую даль, тем более и дождь стал накрапывать!
Но в этот раз, удача отвернулась от него. В гостинице сообщили, что африканские полководцы не передумали, приехали и уже ужинают в ресторане. Услышав это известие, и почувствовав, кружащие голову гастрономические запахи, доносящиеся из кухни ресторана, Симонов понял, что очень голоден.
Вызвал такси и поехал в гостиницу указанную в бумажке-направлении.
Но и там удача не сопутствовала ему. Свободных мест не было, и Володя присел на диван в маленьком холле, размышляя как поступить?
Из коридора появился мужчина, показавшийся Симонову знакомым, он собирался оставить дежурной ключи от номера, увидев Володю, радостно заулыбался:
– Мир тесен, какими судьбами? Два года назад тут же встретились и вот опять встреча! Прилетел или улетаешь?
Наконец, узнав в мужчине того самого московского дальневосточника, с которым жили в одном номере отправляясь в Сирию, Симонов ответил:
– То и то, вместе! Сегодня прилетел из Дамаска, а завтра улетаю к семье на Урал. Мест в гостинице нет, жду, может, кто съедет? Или до утра тут "перекантуюсь, на диване.
Дежурная засмеялась:
– А я где буду спать?
– Пойдём ко мне в комнату, – неожиданно предложил мужчина, – у меня там две кровати. Но жена уехала к сестре в Подольск на несколько дней. Получишь постельное бельё и можешь располагаться.
Расположившись, Симонов предложил где-нибудь поужинать. Он с трудом вспомнил имя своего соседа, – его звали Юрием.
– Пойдём, я знаю тут одно местечко, – когда учился в академии, с ребятами туда частенько заходили, – согласился Юрий. – На днях там ужинал, в заведении всё по-старому, свободных мест нет, но швейцары те же, «красненькую» при рукопожатии передал, и оказалось, что я там заранее столик заказывал, ещё вчера.
Действительно, протиснувшись через очередь, подошли к входу, старичок-швейцар, поздоровавшись, открыл массивную дверь. В зале было многолюдно и накурено, в табачном дыму угадывались фигуры танцующих, через шум голосов доносились бухающие звуки оркестра, и, поющий незнакомую мелодию, уставший женский голос.
Услужливый официант, по-видимому работающий в паре с дедушкой-швейцаром, показал им столик в стороне от танцующих пар, и достаточно далеко от гремящего барабанами оркестра. Вероятно, Юрий был знаком с этим молодым человеком:
– Это мой товарищ, – представил он Симонова, – только что прилетел из далёкой страны, поэтому как обычно, – арабский вариант!
Не успел молодой человек уйти, как к столику подсели две, далеко не юные дамы, с весьма явными намерениями.
– Нет, нет девушки! – предостерегающе поднял руку Юрий, – только не сегодня! Мы с товарищем встретились через много лет и хотим спокойно поговорить. В другой раз!
Недовольные дамы удалились.
– Ты с ними знаком? – спросил Симонов, – и что означает «арабский вариант»?
– Нет, к счастью, близко не знаком. По-моему, они тут ошивались ещё во время моей учебы в академии. Но были, в то время, гораздо моложе, – прикурив предложенную Володей сигарету, Юра продолжил, – что такое «арабский вариант» спрашиваешь? Отвечаю – в гостинице, где мы устроились, обычно останавливаются искатели приключений, вроде нас. В основном с Ближнего Востока, Африки и других мусульманских государств. Естественно, приехав в отпуск из дальних стран, люди с деньгами, соскучившиеся по русской пище, хотели бы отведать настоящего хлеба, сала, селёдки и конечно водочки. Кстати, смотри за своим кошельком, это тут «на раз» делается, не успеешь и глазом моргнуть, а его уже нет!
Учтивый официант принёс заказ – борщ, бутерброды из чёрного хлеба с толстенными кусками солёного сала; красиво уложенную селёдку и какую-то зелень. Водочку в запотевшем графине принесли отдельно.
Плотно поужинав и выпив, друзья, как водится, вспомнили Сирию, ливанские события и политическую обстановку в регионе:
– В Ливане мир до сих пор висит на волоске. Большая часть сирийских войск уже выведены, но значительные силы всё же остались. Мою бригаду основные боевые события обошли стороной, несколько раз попадали под авиационные удары, были жертвы. Но в целом, боеспособность сохранилась. После окончания активной фазы боевых действий, бригаде даже не потребовалось доукомплектования, – уже изрядно захмелев, рассказал Юрий. – Давай, Володя, выпьем за то, что остались живы!
Налили из ополовиненного графинчика, чокнулись, выпили, молча, думая каждый о своём. Что-то вспомнив, Юра, глядя на Симонова пьяными глазами, спросил:
– А твоя бригада была в Ливане?
Симонов кратко рассказал о вводе войск в Ливан, о боях, в которых участвовала бригада, о переезде коллектива в Самейн.
– Это хорошо, что в тот раз, я с тобой не поменялся бригадами! Ты жив, здоров, а мой ангел-хранитель мог и проморгать это дело! Бог сберёг! Самейн, это вообще дыра, – повезло, что не поменялся! А тут, за неделю до отпуска, мою бригаду «пе-ре-ре-дисл, пе-ре-сло» – так и не смог выговорить Юрий мудрёное слово, – ну, короче говоря, перебросили на самую передовую, там до еврейских позиций рукой подать, – закусив бутербродом с салом, медленно выговаривая слова, продолжил, – снайпер враз дырку в башке просверлит! Ты понял? – пьяным голосом спросил Юрий.
Симонов ответил, что понял. А про себя отметил, как быстро его товарищ запьянел:
– Ты давно в Москве? – спросил он Юрия
– С пятницы тут живу.
– Что же домой, к детям, не едешь?
– Сегодня в «десятке» рассчитался, но до сих пор, никак не определюсь, ехать в Сирию ещё раз, или нет?
– Как это – «ехать – не ехать?» – удивился Володя, – не поедешь – партбилет на стол и шагом марш на гражданку! А то и под трибунал!
– Меня под трибунал «не моги»! Ерунда всё это! – пьяно покачивая перед Симоновым пальцем, продолжил Юра, – меня так просто не возьмёшь! Друзья нашли мне прекрасную должность в Москве, два раза такие вещи не предлагают! Конечно, пришлось кое-кому дать честно заработанных чеков! Не без того! Ты меня понял?
Спохватившись, оглянулся по сторонам, приложил палец к губам:
– Тише! Никому ни слова! Если в ближайшие дни, вакансия действительно подтвердится, я ложусь в военный госпиталь Бурденко, у меня есть подозрения на язву желудка. Остальное, дело техники и связей – получу нестроевую и останусь в столице. Буду жить как белый человек! И нахрена мне этот Ливан, с евреями и снайперами? «Жисть» у человека одна и надо прожить её так, – забыв остальные слова, Юра задумался, – короче, хорошо прожить! Ты меня понял?
– Понял, понял! – ответил Симонов, – пойдём домой «стратиг» московский!
С большим трудом Володя доставил соседа в номер гостиницы. Юра всё время пытался вернуться в ресторан и, как он выразился, «перетереть» какие-то дела с теми престарелыми дамами.
На следующий день, с утра, Симонов, рассчитавшись с гостиницей, поехал в кассу продажи билетов на международные авиа рейсы. Ещё издали, подъезжая на такси, увидел длинную петляющую очередь, растянувшуюся по скверу.
– Тут можно неделю простоять! – прикинул Володя.
Он вспомнил вчерашний ужин, соседа Юру и его рассказ о том, что если отпускник не может в установленный срок приобрести билет на обратный рейс, «десятка» обязана помочь ему уехать. Симонов решил не терять времени, а вернуться из отпуска в Москву пораньше, с тем, чтобы купить билет до Дамаска.
Вечером Володя был уже в кругу семьи.
МАЙ – ИЮНЬ 1984 ГОДА. МОСКВА, УРАЛ, СИБИРЬ
Конечно, Сибирь и Урал не Крым и ни Сочи.
Но и эти, отведённые коротким отпуском дни, были самыми счастливыми днями в году. Отдыхали вместе, всей семьёй, выезжали в лес – на природу, купались, в протекающей рядом с дачей Володиных родителей речке. Загорали на песчаных берегах старого карьера, именуемого жителями «Голубыми озёрами».
Несколько дней жили в своей квартире в военном городке на окраине миллионного города. Бродили по набережной большой сибирской реки, от души смеялись над клоунами на представлениях цирка, ходили в кино и зоопарк.
Но самое главное – снова были все вместе!
Старшая дочь Женя, стала красивой, стройной девушкой, помощницей маме и бабушке. Младшая – Юля, оправдывала своё имя, тоже подросла и была очень деятельной и подвижной. Бегала со своими прежними подружками, мелькая красивыми бантами на маленьких косичках. Девчонки всегда были в гуще друзей, игр и событий.
В полк Симонов не ездил, но от встретившегося в посёлке Макина узнал, что Иван Петрович Бронский покинул Сибирь. После скандальных событий с незаконной раздачей квартир вольнонаёмным дамам в одном из гарнизонов Округа, и браконьерской охоте, он от греха подальше, отправился на равнозначную должность, в одну из стран Варшавского договора, в качестве представителя. В учебной дивизии намечались большие перемещения. Штаб дивизии наконец-то перебрался из города в посёлок, и теперь пропала необходимости ездить на ежедневные вечерние совещания через весь город. Начальники всех степеней, наведываясь в части, уже не вели себя, как помещики, приехавшие в забытую деревню пересчитать крепостных.
Симонов, по старой памяти, съездил в гости к командиру ремонтно-восстановительного батальона и попросил изготовить танк. Нет не настоящий, боевой танк, а его уменьшенную медную копию, которую обычно дарили гражданским партийным и хозяйственным деятелям в качестве сувенира. Один экземпляр оказался в наличии, и комбат подарил его Володе. Танк оказался достаточно большим и тяжёлым:
– Ничего, – подумал Симонов, – из дома в Сирию, кроме чёрного хлеба, пары бутылок водки, куска сала и колбасы, везти нечего.
Юля иногда по-прежнему кашляла. И Лора предложила, осенью, когда она вновь поедет к Володе, забрать дочку с собой в Сирию. В надежде, что изменение климатических условий и отсутствие предполагаемых аллергенов, помогут выздоровлению.
К великому сожалению, отпуск подходил к концу, Володе надо было уезжать к месту службы, Лариса с детьми собиралась поехать к маме в далёкое Забайкалье.
Симонов, проводив жену и детей на железнодорожном вокзале, на следующий день вылетел в Москву. Родители Володи с грустью остались одни, в, непривычно пустом, доме.
Расставание было трудным, Жене предстояло осенью остаться у родителей Володи, приближающееся расставание с мамой и сестрёнкой тяготило её.
Ларису волновало то, сможет ли она провезти Юлю с собой в Сирию?
Ограничение на въезд детей, введённый после попытки взрыва Управления советников, до сих пор отменено не было. Но обстановка в Сирийской республике нормализовалась, попытка смещения президента Асада его братом Рифатом была подавлена, террористы организации «Братья мусульмане» не проявляли прежней активности. Многие советские специалисты гражданских контрактов привезли детей. Школа в советском посольстве с нового учебного года собиралась работать в обычном режиме. Юля была вписана в заграничный паспорт мамы, и Лариса, прилетев в Москву, уже купила на себя и дочь обратный билет в Дамаск. Но если девочку не пропустят на границе, в аэропорту Шереметьево, Ларисе придётся сдавать билеты и возвращаться на Урал.
Володя прилетел в Москву в четверг утром, хотя планируемый вылет в Дамаск должен был состояться в понедельник. Умудрённый опытом, сразу поехал в гостиницу, где останавливался прошлый раз, прилетев в отпуск. Получив номер и сдав вещи в камеру хранения, поехал в «десятку». Бегая по многочисленным этажам и кабинетам, в очереди перед дверью финансовой части, завершающей кабинетное «хождение по мукам», неожиданно встретил Виктора Леонидовича Лельку, накануне прилетевшего из Сирии, и оформляющего в окончательный расчёт. Получив документы, вместе вышли на улицу, в сквере мужа ожидала Алла Леонтьевна, неизменный организатор всех добрых дел женской половины коллектива.
Увидев Симонова, Алла Леонтьевна обрадовалась, как будто встретила кого-то из родственников. В разговоре выяснилось, что они остановились у сестры в пригороде столицы, в прекрасном, красивом месте, рядом с остановкой электричек Казанского направления. Где собираются в ближайшую субботу отпраздновать с друзьям и близкими, своё возвращение на Родину. Будут родственники, Илья Мошечков с женой Светланой, неделями раньше приехавшие по окончанию командировки. Был приглашён и Симонов, Виктор Леонидович объяснил, как проехать до нужной остановки и друзья распрощались.
Спустившись в метро, Симонов доехал до станции Парк культуры и отправился на Фрунзенскую набережную в кассы Аэрофлота. В сквере по-прежнему змеилась очередь из желающих выехать за рубеж, было такое ощущение, что эта та самая очередь, которая стояла тут ещё месяц назад. Не став ни короче, ни длиннее. За ним заняли ещё три человека, затем девушка, пришедшая от головы шевелящейся ленты, строго предупредила:
– Больше не занимать! Работают только два окна, всё равно до закрытия обслужить всех не успеем!
Похоже, она была ясновидящей, – за несколько человек до Володи, работа касс международных сообщений закрылась! Как считалось в стране «развитого социализма», за границу вылетали или диссиденты, или беглецы в «Землю обетованную», либо люди, незаслуженно получившие счастье, уехав «за бугор», заработать на халяву большущие деньги. Что автоматически делало их, в лице остальных граждан, либо идеологическими противниками, либо людьми, предавшими свою Родину, в лучшем случае, счастливчиками получившими возможность стать немножко зажиточнее остальных. Что естественно, вызывало зависть, несмотря на то, что большая часть этих счастливчиков ехала в страны, охваченные войной, гражданскими конфликтами, нескончаемыми переворотами и революциями. Для кого приобретённый в кассе билет, мог вполне стать, действительно, билетом в один конец.
Крупные партийные функционеры летали правительственными рейсами, а чиновникам рангом пониже, билеты привозили прямо на дом. Поэтому, в длинной очереди стояли обычные советские люди, привыкшие к очередям, которые были обязаны благодарить судьбу, за то, что им выпала такое счастье – побывать за границей, увидеть жизнь других континентов и стран, заработав при этом какие-то деньги. А, как известно, за любое счастье надо платить, считали остальные – не осчастливленные граждане. Потому стойте, ждите и не шумите, пока компетентные органы не передумали вас выпускать! Люди стояли и ждали!
Одна из наиболее активных женщин, предложила написать номера очерёдности, нашли шариковую ручку, и нацарапав на руке Симонова цифру «11», договорилась встретиться утром, за пару часов до открытия.
Володя с вечера заказал такси на шесть часов утра. Утром, промчавшись по полупустынному и какому-то незнакомому от этой пустоты городу, был в знакомом сквере. Он оказался не первым, среди деревьев мелькали фигуры потенциальных авиапассажиров, приехавших ещё раньше. Ближе к открытию, та же, особо активная женщина из очереди, расставила людей, согласно нанесённых на руку номерам, сзади пристроились граждане, приехавшие впервые, и система приняла законченный вид.
Время открытия прошло, но заветные двери оставались закрытыми, два милиционера не спешили раздвигать турникеты для пропуска людей. По очереди пронеслось:
– Сказали, что оформляют группу, поэтому придётся подождать.
– Какую ещё группу, – возмутились в очереди, – туда никто не входил!
– Да они там ночевали! – послышался чей-то насмешливый голос, – или пробрались из гостиницы Россия по подземному ходу!
– Граждане спокойно! – донеслось усиленное мегафоном сообщение сержанта милиции, контролирующего вход, – сегодня будут работать три окна! Все успеете!
Из-за здания появилась группа темнокожих людей в цветастых национальных одеждах и обычных европейских костюмах. К ним тут же подрулил микроавтобус с посольскими номерами, публика расселась по местам и машина плавно укатила.
– А вы говорите подземный ход? – пробасил кто-то из толпы – вспомните байку Райкина про заднее «кырыльцо» и дефицит.
Наконец, двери касс Аэрофлота открылись, и милиционеры слегка раздвинув турникеты, пропустили внутрь первых трёх счастливчиков. Очередь продвинулась на три шага. Симонов вспомнил, что должен позвонить в «десятку» своему, как тот представился – «куратору», и доложить, как обстоят дела с билетами.
Побегав вокруг здания и по ближайшим улицам, нашёл телефон-автомат, отыскал бумажку с номером и позвонил. Бодрый голос на другом конце провода ответил:
– Полковник Рябцев.
Симонов представился, сказал, что второй день стоит в очереди за билетами и пока не может точно сказать, приобретёт ли он его сегодня, или нет.
– Ты когда должен улетать? – строгим голосом спросил куратор.
– В понедельник, – ответил Володя, – но может получиться так, что отстояв очередь, я узнаю, что билетов в Дамаск нет!
– Ты мне задачи не ставь! – ещё более рассердился голос и, с металлом в интонации, продолжил, – крайний срок твоего отлёта – среда, и ни днём позже! Ясно! Мне не важно, как ты этот билет приобретёшь, хоть на рейс Аэрофлота, хоть на любой аэроплан до Дамаска! Не улетишь в срок – будут большие неприятности! Понял!
В трубке щёлкнуло и всё стихло.
– Ну, ну, – спокойно оценил обстановку Симонов, – очень испугал! Человек, явно не желает заниматься своим делом и пытается всё спихнуть на отпускников. Отправлять убывающих, как сказал «московский дальневосточник» Юра, святая обязанность куратора, об этом ему по секрету сообщил старый друг – сотрудник «десятки».
Володя вспомнил свою первую встречу с куратором, Рябцев, в то время ещё подполковник, важный и довольный собой, рассказывал группе отъезжающих, про неведомую страну, в которой им предстояло работать, о нравах, обычаях, людях и вооружённых силах страны пребывания.
Симонов неожиданно подумал, что сейчас смог бы рассказать людям гораздо больше из того, что действительно их ожидает на той далёкой земле.
Очередь то ползла, довольно быстро, то вставала «колом», тогда активисты шли к дверям и следили за тем, чтобы очерёдность соблюдалась неукоснительно. Иногда дело доходило до повышенных тонов, переходя на личности. Особо «хитрыми», как правило, оказывались студенты университета имени Патриса Лумумбы. Покричав и поругавшись на своём языке, иностранцы, не добившись ничего, покорно шли в хвост очереди. Милиционеры в словесную перепалку не вмешивались, с интересом ожидая финала.
Наконец, Володя оказался у заветных дверей. Его и ещё двух счастливчиков, отделяет от них только турникет охраняемый милиционерами.
В это время, с Набережной к кассам, свернул ярко красный приземистый автомобиль, с открытым верхом. Из него вышел высокий молодой человек восточной внешности в модном костюме, и лишь белый платок с обязательным чёрным кружком на голове, говорили о том, что юноша принадлежит к жителям Аравийского полуострова. Следом выпорхнула длинноногая, белокурая девушка в коротеньком, красном платьице. Под ручку они двинулись к дверям касс. Пара, негромко разговаривая, шла так, будто в сквере кроме них, никого не было. Не обращая ни на кого внимания, они подошли к турникету, и араб попытался его отодвинуть.
Два нехилых мужчины из тройки Симонова, оттеснили его в сторону и перекрыли вход. Симонову ничего не оставалась, как присоединиться к ним.
Иностранец, не ожидая такого поворота, отступил, с надеждой посмотрев на милиционеров. Те демонстративно отвернулись к входу.
Мужчина начал что-то кричать, судя по всему на арабском, размахивая руками и переходя на русскую брань. По-видимому, его родной язык не располагал большим количеством ругательств и, в конце концов, он полностью перешёл на русский мат, который у него получался почти профессионально.
Все молчали, не зная как на это реагировать. Симонов шагнул к скандалисту, и произнёс несколько фраз по-арабски, выученных ещё давно с помощью Аббаса. Закончив свой монолог самой безобидной из них, – «Секер бузак! – закрой поганый рот», звучащей в русском переводе несколько иначе.
Араб от удивления, напротив, открыл рот, и ошалело посмотрел на Володю.
– Секер бузак! – ещё раз повторил Симонов.
Резко повернувшись, молодой человек, грубо схватив за руку свою спутницу, удалился к машине. Машина взвыла и с шумом рванула с места.
– Что вы ему сказали? – спросили из очереди.
– Попросил его закрыть рот, – ответил Володя.
На этот раз, к великой радости, билет он приобрёл. Правда только на вторник, и на рейс сирийской авиакомпании. Самолёт вылетал из аэропорта Шереметьево в девятнадцать часов по московскому времени и делал промежуточную посадку в Анкаре. Это был не лучший вариант, но выбора не было.
С утра купив небольшие подарки, на электричке с Казанского вокзала доехал до нужной остановки. Спросил у железнодорожника на платформе, где находится нужный адрес, и уже через десять минут, был возле ухоженного одноэтажного дома, с большими светлыми окнами, выходящими на железнодорожные пути. Дом показался Симонову гостеприимным и весёлым. Перезнакомившись с хозяевами и гостями, все расселись за богатый стол, чувствовалось, что женщины постарались на славу
Были тосты, раздольные русские песни, мелодичные украинские напевы, разговоры о детстве, родителях, армейской службе и бесконечных переездах. Тяжёлые воспоминания о Сирии, взрывах, гибели людей. Добрые слова о коллективе советской «хубары», в далёком и пыльном городке Самейне. Куда из всех присутствующих, должен был вернуться только один Симонов.
Незаметно наступила ночь, на чернильно-синий небосвод высыпали яркие, как будто только что вымытые звёзды, лёгкий, летний ветерок шумел в кронах могучих деревьев. По зеркалу спящего озера пролегла блестящая, мерцающая в ночи дорожка, от поднявшейся из-за дальнего леса луны. Где-то неподалёку, выводили витиеватые трели невидимые в сумраке соловьи. Простучала в ночи последняя электричка и опять мир погрузился в сонную тишину
– Хорошо у нас в России! Дома всегда хорошо! Как будто и не уезжали! – с чувством промолвил Виктор Леонидович.
В Москву Володя вернулся в воскресенье после обеда, хлебосольные хозяева никак не хотели отпускать гостей.
Ни Лёльки, ни Мошечковы не знали своей дальнейшей судьбы, они были уже откомандированы «десяткой» в распоряжение Главного штаба Сухопутных войск, и ждали новых назначений. Симонов улетал через два дня, в нём боролись разные чувства. С одной стороны, лететь в Сирию в этот раз, особо не хотелось – снова эта выматывающая жара, та же однообразная, жёлтая пустыня, холостяцкая квартира на втором этаже «хубаровского» дома, осточертевшие лепёшки, похожие к вечеру на тарелочки для стрельбы и воспоминания о том, что надо что-то приготовить поесть. С другой стороны, и в Москве он чувствовал себя чужим, друзей не было, прокуренная комната в гостинице с древней мебелью и жутко храпящим соседом за стеной тоже прилично надоела. Питаться приходилось на бегу, в каком-нибудь кафе всухомятку, а вечером в номере, тем, что попутно купил в ближайшем «Универсаме». Идти в шумный и прокуренный ресторан, с грохочущей музыкой, назойливыми девицами, прилизанными официантами, и хитрыми швейцарами не хотелось.
