Текст книги "Ностальжи. Легенда осени (СИ)"
Автор книги: Владимир Алексеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Annotation
Осень, звёзды и полная луна, шелест листьев – грустная пора. Бессонные ночи главного героя в воспоминаниях о прошлом – что сделано, а больше чего не сделано. Случайно услышанный разговор влюблённых и красивая печальная легенда как дополнение к осенней хандре ГГ. А утром, новый день, промозглый дождь за окном и... то ли слышал этот разговор влюбленных под своим окном и рассказанную легенду, то ли был бред воспалённого сознания...
Алексеев Владимир Николаевич
Алексеев Владимир Николаевич
Ностальжи. Легенда осени
Самое дорогое у человека – это жизнь.
она даётся ему один раз, и прожить её
надо так, чтобы не было мучительно
больно за бесцельно прожитые годы...
Николай Островский.
В детстве в кабинете русского языка у нас, как и в других подобных классах висели портреты выдающихся классиков отечественной литературы с яркими, незабвенными цитатами внизу из их бессмертных произведений. Я в промежутках между монотонными рассказами учителя бесцельно блуждал по стенам, лицам писателей, мимолётом проходил между строк, в том числе между этими.
Большинство цитат, как и образов тех литературных гениев уже выветрились из памяти, но вот эта засела в моей детской голове крепко и надолго.
Сейчас творчество Николая Алексеевича Островского, как и других гениев революционной эпохи не модно и незаслуженно забыто. А зря. Я и моё октябрятско-пионерское поколение 70-80-ых выросло на фанатичных героях романа и фильма "Как закалялась сталь". Пашка Корчагин был кумиром многих дворовых мальчишек, мы вместе с ним и с песней "Там вдали за рекой" устремлялись в лихие буденовские атаки, строили "новый мир", героически учились жить и бороться назло невзгодами и болезнями...но всё это в прошлом. На дворе конец 90-х, эра "дикого капитализма" – другая эпоха, другие нравы и герои.
За окном снова осень, уже в который раз один в пустом холостяцком доме, лежу в мрачном депрессивном настроении. Сквозь стекло и тонкую ткань оконного занавеса проникает призрачный свет луны, слышен скрежет веток старого доброго клёна возле палисадника об похудевшую крышу дома. Давно пора починить и подкрасить её, то есть железную крышу, только времени никак нет или леность мешает. Рядом монотонно гавкает электронный будильник. Интересный звук...гав, гав и так без конца, как и вся наша жизнь. Невесёлая ассоциация. К чёрту дурные мысли.
Помню, как впервые познакомился с небезынтересным лаем этого чуда современной электроники.
После окончания средней школы поехал в Нижневартовск, поступать в нефтяной техникум. Длинная в две сутки с переездами дорога, первый выезд за пределы региона, стремительно меняющийся пейзаж за окнами вагона, жадный взгляд, интересные соседи-собеседники по плацкарту, масса впечатлений, наконец-то, дома, то есть в гостях у сестры, лежу в постели, отдыхаю после дороги, не спится и откуда-то доносится этот бесконечный звук: "Гав, гав, гав...". Мысль ещё пришла: "Вот собака, какая неугомонная, не остановится никак, без остановки лает. Походу особая она у них, местной породы..., – и уснул.
В техникум поступать не стал, последовали занятия в ПТУ, потом армия, после службы разменял холодный и неприветливый Вартовск на южные степи России, поближе к теплу, потом снова перемена места жительства и так поехала, понеслась жизнь молодая и как результат теперь один со своими мыслями, коротаю унылые вечера в бобыльской хижине. Один. Тоска зелёная, беспросветная.
Наверное, виною тому возраст. Ближе к тридцати мужчине время оглядеться назад и подвести первые итоги, а они, увы, неутешительные.
Треть жизни пройдена, а за собой ничего, одна пустота: дома построенного своими руками как не было, так и не предвидится, дети, если есть, только случайные на стороне, чужие и неизвестные тебе, скорее всего, некому, будет к старости поднести воду к постели, деревья, посаженные тобой когда-то в юношеских романтических мечтаниях, не прижились и засохли, одни голые ветви теперь сиротливо торчать. Да и ты сам как бы являешься живым олицетворением, памятником – "Как не стоит, прожигать свою жизнь" – потомкам в назидании.
Э-э-эх..., – сокрушённо вырвалось из груди. Поднял своё тело из неприветливого ложа ночного Морфея. Сон окончательно развеялся. Раскрыл пошире окна, закурил. Проследил взглядом за причудливо расползающимися клубами сигаретного дыма. Мрачные мысли немного развеялись. В лицо дохнуло вечерней прохладой. Мириады звёзд, скупые и бесстрастные, мерцали на ночном небосклоне. Луна, нестерпимо яркая, подобно блюдцу из чистого золота нависала над селом. Прозрачно-матовые лучи ночного светила нежно струились меж домами. От реки поднимался серебристый пар, низко стелился над землей и косматыми неуклюжими рукавами тянулся к чернеющему вдали лесу. Тихо. Даже привычного лая собак не слышно, но нет...Где-то за околицей, на краю села слышалась музыка. "Пуст-ы-ы-ы-нный пляж..., – чуть слышно доносился небезызвестный голос певца группы "На-на". Пары кружились в медленном танце, деревенская молодёжь отдыхала в субботу на выходные. Приятный голос артиста вибрировал, дрожал, то исчезал, то усиливался в ночном тумане. "Под покровом тишины шаги твои едва слышны..., – и уносил мыслями к далёкому незнакомому морскому берегу.
Закончился ещё один курортный бархатный сезон. Опустели шумные многолюдные улицы города, кафе и забегаловки, залы чопорных и негостеприимных вокзалов покидают последние отдыхающие, только на непривычно опустевшем пляже остались двоё влюблённых. Они идут, нежно соприкоснувшись телами, под ногами шуршит песок, он ещё хранит частицу дневного тепла, но вслед наступает тысячелетний, старый как сама жизнь морской прибой, смывает следы, тепло и вчерашний день – остаётся только память... Пара идёт по бесконечному пляжу. Пронзительно кричат чайки в закате дня, накатывается волна одна за другой. Грустно и печально. Завтра они уедут в свои дома, расстанутся навсегда. Внезапно начавшийся курортный роман также стремительно закончится, останется похмелье воспоминаний и привычная рутина будней.
Шшш-пш...слышится рядом шелест листьев, ветки качаются, трутся друг о друга, но чу...кажется я слышу голоса. Это уже не старенький клён что-то шепчет в ночи, а ещё кто-то более осязаемые притаились в тени за деревом и чуть слышно переговариваются меж собой. Так и есть, мою неприметную скамейку возле изгороди бесцеремонно облюбовала парочка. Приступ острой ревности кольнула внутри и погасла, уступив место любопытству.
– Жень, а ты в следующий раз, когда приедешь?
– Через пару недель, – ответил мужской голос.
– А почему не в другую субботу, – в голосе ощущалась тревога.
– К семинарским занятиям, к докладу надо готовиться. В конце недели будет защита.
Последовала пауза. С клёна сорвалась очередная листва и присоединилась к чувственному танго своих собратьев.
– А ты не обманываешь. Там в городе у вас красавицы не сравнится с нашими деревенскими. Они в салонах за собой ухаживают и по моде одеваются. Ирка, подруга моя, три года ходила с своим парнем. С девятого класса ещё начали, но уехал после школы в город, теперь даже носа не кажет в селе. Поговаривают, нашёл он там городскую, разфуфыренную из богатой семьи с квартирой. Она извелась вся, плачет целыми днями, под глазами круги, забыть не может...
– Глупышка, ты у меня. Как же тебя брошу...Я люблю тебя. Мне самому будут мукой без тебя эти недели.
Он покрепче прижал девушку. Послышался удовлетворённый выдох.
– А, ты, правда, сильно, сильно любишь меня и не на какую, даже самую распрекрасную не променяешь?
Она в нетерпеливом ожидании взглянула ему в глаза. Он улыбнулся, нежно прикоснулся ладонями лица. Где-то в саду глухо сорвались и упали перезрелые плоды яблонь, в кустах зашуршала какая-то живность.
– Я люблю, тебя, Анечка. Обещаю ни за что на свете не променять тебя, любимую, ни на какую разфуфыренную городскую мадам, – торжественно пошутил парень.
– И сельских цыпочек тоже, – включилась в игру она.
– Клянусь также игнорировать сельских цыпочек, если с их стороны последует враждебная попытка охмурить меня.
– Торжественно клянемся! Клянемся! Клянемся! – одновременно завершили шутливую клятву и дружно засмеялись.
Я в нерешительности замер, чуточку прикрыл окошко. Два противоположных чувства одолевали меня: угрызения совести и простого человеческого любопытства, пока последняя не заглушила и не победила окончательно первую. Одновременно мучительно засосало под ложечкой. Вспомнилось молодость, которая безвозвратно ускользала от меня. Неожиданно мысли прервало настойчивое пушистое трение внизу. Мой рыжий кот Васька, избалованный и такой же старый бобыль, как и я, правда, ведущий более бурную жизнь, чем его хозяин, о чём красноречиво свидетельствовали многочисленные шрамы на бандитской мордочке, тоже проснулся и требовал очередную порцию молока. Пришлось налить в блюдечко рядом на кухне, и вернулся на прежнее место. Последние попытки внутреннего голоса к совести разума были безжалостно отметены и отброшены в сторону.
На улице стало темнее. Месяц скрывался за скопление облаков на горизонте. Звуки из динамиков на краю села прекратились. Дискотека завершилась.
– Я так рада, что ты такой у меня.
Диалог за окном продолжался.
– Какой...? – спросил любопытный голос рядом.
– Какой, какой, хороший и всё. Больше не спрашивай, – без упрёка ответила она.
Поправила волосы на лбу любимого, с озорцой дунула между ними, с интересом понаблюдала, как они разлетаются и от внезапно нахлынувших эмоций счастливо рассмеялась. Между тем ветер крепчал, стало прохладней.
– Бррр, – девушка зябко повела плечами.
Он, молча, снял пиджак, накинул на плечи, она плотнее укуталась в тёплое одеяние и благодарно чмокнула в губы возлюбленного. Луна полностью исчезла за облаками, стало совсем темно. И тут за горизонтом раздалось и постепенно приближалось протяжное , печальное курлыканье.
– Мне страшно, – она прижалась к парню.
– Не бойся, – он с нежностью погладил её, – это журавли в Куприянов день собираются в стаи и улетают на юг.
– Такой тоскливый звук, аж до сердца продирает, словно плачут? – грустно заметила девушка.
– С родными местами прощается...
Последовала непродолжительная пауза.
– Правда есть легенда на этот счёт.
– Расскажи.
Он кивнул.
***
Это было давно, наверное, много тысяча лет назад, посреди пустынной степи и малоизвестных отрогов скалистых гор где-то в центре Азии.
Молодая особь варана взобралась на ближайший бархан и с любопытством уставилась на открывшуюся её взгляду картину внизу.
Небольшое селение притаилось между скальными породами с юга и пустыней угрожающе напирающей с севера. Пятнадцать-двадцать домов из саманного кирпича и местного камня плотно прилегали друг к другу, от некоторых из них к небу поднимался жидкий дым. Рядом с жилищами людей располагались хозяйские постройки, хлев и загоны для скота, теперь пустые. С первыми тёплыми днями и до самой глубокой осени стадо отгоняли подальше в горные долины, поближе к сочным лугам. На улице копошилась оставшаяся мелкая живность, домашняя птица. Рептилия оживилась, ещё с большим усилием заработали острые жала языка, но уже в следующее мгновение любопытство сменилось настороженностью. Она в нерешительности замерла, потом резко развернулась и поспешно ретировался в привычные просторы степи. Недалеко над старенькой, изъезженной арбой колдовал мужчина того же возраста.
– Роксалана! Иди сюда, – позвал он, на мгновение, оторвавшись от своего дела.
– Иду, – отозвался юный голос.
На пороге показалась девушка с гибкой подобно горной лани фигурой, черными, как смоль глазами и такого же цвета густыми и длинными до самого пояса волосами. Она быстро накинула на ноги кожаные сандалии и прибежала на голос. Почтительно остановилась в полуметре от старика и спросила:
– Да, Ата, вы звали?
– Звал, звал, – старик с теплотой взглянул на девушку.
"Красавица внучка растёт, копия в мать, – при мысли о покойной снохе взгрустнул, но тут, же оторвался от невесёлых мыслей, – надо подумать о женихе ей. Девица она, что зрелый персик в самом соку, надо плод вовремя сорвать с дерева и к делу направить, иначе пропадёт", – деловито по-хозяйски рассуждал старик. На примете у него были такие женихи, дед удовлетворённо крякнул.
– Сходишь к "яме", – старик подал кувшин с водой и кусок чёрствой лепёшки, – отнесёшь пленнику, смотри, – внимательно взглянул на внучку и строго добавил, – лишнего не разговаривай с чужеземцем.
– Хорошо, Ата, – покорно потупила она глаза, взяла кулёк с едой и поспешно удалилась.
Пленник появился у них три месяца назад. Его привели мужчины, которые воевали в составе объединённого племенного ополчения против вторгшегося в их страну армии Искандера Двурогого. Посмотреть на загадочного чужеземца выбежали все жители селения. Это был высокий юноша стройного телосложения. Голубые как само небо глаза и светлые как солнце волосы разительно отличались от мужчин их племени. "Он совсем не страшен, – невольно отметила Роксалана, вспомнив прежние жуткие рассказы о чужеземцах из страны "уходящего солнца". Вид он имел подавленный и усталый, по бокам сопровождали конные стражники.
Позже ей не раз приходилось видеться с ним, приносила еду и воду к пленнику, даже имела возможность поговорить с загадочным чужеземцем, осторожно, чтобы соплеменники не узнали. Юноша сносно разговаривал на языке их племени.
Роксалана подошла к "яме" привычно отодвинула решётки.
– Агапий, – крикнула она в темноту.
Тишина.
– Агапий, ты живой, не умерь? – повторно крикнула, в голосе зазвучали тревожные нотки.
Внизу послышалось звуки движения, надрывный кашель. Девушка непроизвольно с облегчением выдохнула.
– Роксалана, я так рад видеть вас. Ты теперь для меня как солнце, единственная радость посреди мрачного подземелья.
– Ты, наверное, как и все твои соплеменники, чересчур, болтлив, – строго оборвала она юношу.
По верёвке спустила куль с едой.
Дневной свет проник в "яму" через узкое отверстие и скупо осветил болезненную фигуру молодого человека. Густо обросший бородой, грязный и лохматый, он выглядел теперь намного старше и вызывал жалость в сердце девушки.
– Тебе надо кушать, так недолго продержаться в яме, – укоризненно заметила она.
Юноша неспешно развернул тряпицу, сделал несколько глотков из кувшина.
– А зачем? Меня ведь скоро казнят.
Он вопросительно взглянул наверх. Глаза как прежде голубые и ясные смотрели спокойно. "Ах, этот взгляд, чистый как горный ручей, – мелькнула потаённая мысль в девичьей голове, он невольно сводил с ума.
– Дни мои сочтены, твоё молчание красноречивее всех слов. Одна надежда – Боги в подлунном царстве будут милосердней ко мне, найдут место достойней зловонной ямы, – Агапий иронично улыбнулся.
Последовала пауза. Юноша блуждал взглядом по небу. Там в гордом одиночестве парил орёл. К горлу подкатил щемящее чувство тоски по недостижимой свободе, по далёкой Родине, по теплу родного дома. Он вдохнул полной грудью, пытаясь поймать частицу вольного степного воздуха, но ноздри уловили лишь тяжёлый смрад подземелья.
– Тебя завтра казнят, – без эмоций сообщила девушка, – решение принято вчера, на совете старейшин, – пауза, – ваши отказались обменять тебя на Спитамена. Он наш вождь... В твоих людях нет чести и сострадания, их сердца черствы как земля пустыни рядом. Они знали – отказ будет смертным приговором, – с укором и даже с гневом заметила она.
Орёл по-прежнему кружил над головой.
– Тебя эту новость старейшины велели сообщить?
Она отрицательно покачала.
– Это неразумно, Роксалана, дочь старейшины. Боюсь, если эта тайна будет известна в селении, ты можешь разделить мою участь.
– Мне всё равно.
– Ты рискуешь.
– После вчерашнего Совета, я не спала всю ночь и решила.
– Что же ты решила, дочь старейшины?
– Я помогу тебе бежать.
– Это опрометчивое решение, – с осуждением заметил он, – помощь чужеземцу в побеге – это страшное преступление в глазах твоего народа. Тебя ждёт неминуемое наказание, смерть в самых страшных муках.
– Мы сбежим вместе.
– Можно узнать прекрасноё дитя мудрого родителя – откуда такое благородство? – с искренним удивлением спросил он.
– В моих порывах нет благородства. Я имела несчастье и на горе своим родителям полюбить тебя чужеземец, – с сожалением произнесла она, – сегодня в ночь не спи, я приду и мы сбежим. Сейчас я ухожу, будет неразумно, если в селении что-то заподозрят.
Она ушла. Он в глубоком раздумье расположился в углу. Новость вселяла надежду. Но был ещё третий, кто-то невидимый в стороне, он, спрятавшись меж придорожных камней, наблюдал за тайной сценой. Его обуревала зависть, разочарование и ненависть. "Дочь старейшины, мудрейшего уважаемого человека племени в сговоре с ЧУЖЕСТРАНЦЕМ!!! Роксалана собралась ночью сбежать. И с кем?!! Она решила променять его, победителя скачек батыров, отважного воина, без малого двух лун уже вождя племени на какого-то чужака, безродного юношу, – он зло сплюнул.
***
– В вашем повествовании, молодой человек, отсутствует историческая логика, – холодный и бесстрастный голос извне прервал рассказ.
Он появился перед влюблёнными внезапно, словно призрак из ночного тумана и холода. Девушка в страхе поближе прижалась к парню.
– В твоём бесхитростном рассказе о Роксолане легко угадывается Великий поход Александра Македонского на Восток и легендарная история его любви к согдийской красавице Роксане. Она была дочерью бактрийского вельможи, а не старейшины как у вас, молодой человек, и никогда бы прекрасная дочь известного рода не снизошла до любви к простому воину, пусть даже чистокровному греку...
Неожиданно накапал дождь. Ветер усиливался и безжалостно срывал с деревьев остатки листьев.
– И много здесь исторических неточностей, – сурово продолжил нежданный незнакомец, – в Бактрии на момент похода царя Александра обитали ираноязычные племена, а тюрки появились гораздо позже. Батыр, Ата – отец – это тюркские слово, пришедшее сюда с тем же народом гораздо позже известного предания, – странник злорадно ухмыльнулся, – да и вся легенда смахивает на дешёвое переписывание "Кавказской пленницы"...
– Мне страшно, – она задрожала уже не с холода.
– Не бойся, моя девочка, – юноша обнял девушку, – это злыдень. Он всегда приходят к людям, движимый злобой и завистью, в тщетной надежде рассорить их и развести. Но главное не вступать в спор с ним, делать вид, что его нет рядом и, тогда он в бессильной ненависти уйдёт.
При этих словах нежданный гость подобно гремучей змее зашипел и исчез в ночи также внезапно, как появился. Дождь прекратился, ветер стих. Из-под облаков снова показался приветливый облик луны.
– А дальше, что было...расскажи, – с нетерпением попросила она.
***
Непроглядная южная ночь накрыла селение, лишь мириады звёзд равнодушно взирали вниз. Где-то испуганно вскрикнула встревоженная птица, её подержал тоскливый и голодный хор шакалов вдали, недалеко послышался шорох удалявшего неизвестного зверка – степь и пустыня наполнялись привычными шумом. Девушка шла, чутко прислушиваясь к звукам, время от времени, как знакомая рептилия настороженно замирала и с тревогой вглядывалась в ночную темень. "Всё, как обычно, ничего подозрительного, – облегчённый выдох и продолжила путь. Остановилась у знакомого места.
– Агапий, – полушёпотом позвала она.
– Да, Роксалана, – ответил приглушённый голос внизу, – я повторюсь – это очень неразумный шаг. Ты, прекрасная дочь старейшины, можешь одуматься, ещё не поздно и вернуться назад.
– Хватить пустых разговоров, – строго оборвала девушка и кинула верёвку, – держи, другой конец привязала к изгороди. Поднимайся.
Послышался звук взбирающегося человека по верёвке, тяжёлое дыхание, наконец, показалась обильно заросшая растительностью, нечесаная макушка головы пленника, потом сам молодой человек, с усилием перевалил тело через узкое отверстие "ямы" и облегчённо вздохнул.
– Поспешай, к первым лучам утреннего солнца нам нужно быть за перевалом, – поторопила Роксалана юношу, попутно помогая освободиться от вязки.
Пленник послушно кивнул, и вскоре две тёмные фигуры исчезли в ночи.
Беглецы ушли недалеко. В условленном месте влюблённых ждала вооружённая охрана.
Наступило утро. Селение гудело как встревоженный улей. Неслыханное дело, дочь старейшины, мудрейшего человека решила бежать с ненавистным чужеземцем. Хвала Богам, Гитамей, достойный сын племени, услышал преступные помыслы. Он будет достойным мужем при выборе вождя. Преступников ждёт суровое наказание – их сбросят со скалы в пропасть. Их души никогда не найдут покоя в гуще райских садов, а тела станут пищей вечно голодных шакалов и стервятников.
В назначенное время всё племя, и стар и млад, собрались у горного обрыва. Такова была воля Совета. Их казнь должен быть уроком, назиданием поколению настоящему и будущему.
Народ притих. Из толпы вышел седой как лунь старик. Глава Совета, с суровым лицом зачитал приговор. Беглецы слушали, молча, тесно прижавшись, друг к другу, на головы предварительно был накинут мешок из грубой ткани. Наспех сколоченный помост вместе с приговорёнными к казни угрожающе нависал над пропастью. Наконец приговор был зачитан, старик подал знак палачу. Тот дёрнул за верёвки, ветхое строение вместе с несчастной парой рухнуло в бездну.
Казнь состоялся. Старшее поколение с облегчением вздохнуло: "Урок молодым вовремя преподали. Тревога одолевала за будущее. Слишком много чужеземных нравов стал проникать в племя в последнее время, а свои, данные нам предками обычаи уже не так почитаются молодыми людьми". Но не все разделяли мнений старейшин, нет-нет, да с прекрасных глаз красавицы слева и справа падали украдкой слеза сожаления. Печально было и на душе мальчика. Непослушные слёзы катились по его лицу. Он не считал свою сестру предательницей. После смерти родителей она заменила мать. По утрам, когда так не хотелось вставать и идти в дальний перевал за хворостом и кизяками к зиме, Роксалана садилась рядом с постелью, гладила нежными как у матери руками непослушные волосы и тихо повторяла под ухо: "Братик, Мичал, мой маленький славный герой-защитник вставай, уже утро, солнце давно взошло. Пора вставать, время для подвигов не останется". Невзначай ещё поцелует в лоб. Он ужасно сердился за эти телячьи нежности, боялся, кто-нибудь невзначай увидит, но в тайне радовался.
Мальчик маленькими грязными ручонками пытался убрать слёзы с лица, но только сильнее размазал их по щекам. "Ты же мужчина, мой мальчик, слёзы батыров не украшают. Надо молиться Богам, что бы её душа там нашла приют, – попытался успокоить мальца дед, крепче взял за руки. Несмотря на кажущее спокойствие у него на душе было ох как неспокойно. "Э-э-эх, – с сожалением вздохнул он, – старый стал, проглядел. Надо было раньше замуж выдать, – с запоздалым упрёком вспомнил недавнюю мысль.
Внезапно пространство вокруг заполнил знакомый протяжный звук. Люди с удивлением оглянулись назад. Непривычно рано в этом году журавли подались на юг. Ох, как бы ни к беде. Повернулся и мальчик, слёзы уже исчезли с глаз. Далеко в небе, разрезая воздух, летел журавлиный клин, не один, а целых три. И тут, мальчик был уверен в этом, два журавля поднялись с места недавней казни и, описав прощальный круг, с тревожным курлыканьем присоединились к собратьям.
"Ата, – дёрнул мальчик деда за руку и уверенно сообщил, – нашу сестру, Роксалану Боги к себе забрали". Старик с удивлением посмотрел на внука, но промолчал.
***
– Грустная легенда, – заметила девушка.
– Существует поверье у местных народов, что души несчастных влюбленных не умерли, а превратились в серых журавлей. Теперь в каждую весну и осень от пролетающей мимо стаи отделяются два красавки и подолгу кружат над предполагаемым местом казни Роксаланы и Агапия.
Пара поднялась со скамьи и постепенно удалялась. Посмотрел электронный циферблат – полночь. На душе почему-то стало грустно: то ли от услышанной печальной истории, то ли от ощущения, что неумолимо ускользает ещё одно счастливое мгновение...
Утром проснулся как обычно. На улице шёл дождь. Переменчивая осенняя погода. А может, и не было никакой парочки на скамейке под клёном? Красивой легенды с трагическим концом? Я снова взглянул за окно. Промозглая влага с небес лила, не переставая, с деревьев падали и стекали холодные капли, трепыхались на ветру листья. Это был сон или плод воспалённого воображения. Мррр, мррр...как бы подтверждая мои мысли, тёрся об колено рыжий кот Васька.
