Текст книги "НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 18"

Автор книги: Владимир Михановский

Соавторы: Святослав Славчев,Рышард Савва,Петер Куцка,Дюла Хернади,Карл-Хайнц Тушель,Гюнтер Крупкат,Ежи Валлих,Иван Валентинов,Зигберт Гюнцель
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Один из мужчин выкрикнул что-то по-индейски. Зеелинген выступил вперед, подняв ладони в знак того, что он пришел с мирными намерениями, и что-то ответил. Только тогда туземцы опустили луки.

Следующие два дня члены экспедиции провели в селении. Зеелинген попытался что-нибудь выведать о загадочном растении, но безрезультатно. Единственное, что удалось узнать, это то, что приближается праздник Большой Луны.

– Если мы не уйдем из селения, мы так и останемся в неведении, – уныло заключил Эрихсен. – Индейцы постараются все скрыть. Лучше сделаем вид, что мы уходим, а сами где-нибудь часах в двух ходьбы разобьем лагерь. Потом незаметно вернемся. Другого выхода я не вижу.

Это было единственное возможное решение. Утром они ушли в джунгли, оставили там поклажу, а сами через несколько дней вернулись. Теперь они прятались и следили. Так продолжалось до того самого вечера, когда.

– Снова забарабанили – шепчет Карлсон.

Зеелинген встает, чтобы отереть пот со лба больного, и машинально прислушивается. Да, снова стучат барабаны, и как будто еще ближе глухой одиночный удар, за ним еще два и еще два… Такая же дробь слышалась и в тот вечер, когда исследователям удалось-таки обнаружить индейца, ходившего за лианой. Сначала он шел по тропе, затем свернул в джунгли. Сияла луна, и в ее свете он двигался, словно завороженный. Было просто непостижимо, как он не замечает троих людей, крадущихся за ним по пятам. Все дальше и дальше углублялся он в чащу, то и дело теряясь из виду, и приходилось долго разыскивать его следы по примятой траве. В один из таких моментов, когда трое решили, что след окончательно потерян, туземец неожиданно возник прямо перед ними. Он стоял в ярком свете луны посреди поляны и держал в руках стебель лианы. Постояв, он пошел обратно.

– Отыщите место, откуда он срезал, – успел шепнуть Эрихсен. – Я пойду за ним. – И исчез во мраке.

Зеелинген рассчитывал, что они легко найдут нужную лиану. Но он ошибся. На поиски ушло больше часу. Уже было далеко за полночь, когда они нашли срезанный конец. Карлсон насек несколько черенков и разложил их по карманам.

– Я пойду и спрячу, – сказал он Зеелингену, – а ты постарайся догнать Эрихсена. Мы свое выполнили.

Они расстались Карлсон пошел искать лагерь, а Зеелинген двинулся в том направлении, где исчез Эрихсен. Ориентиром ему служил барабанный бой. Он то стихал, то начинал звучать снова. Внезапно, уже возле самого селения, стук барабана смолк. Воцарилась тревожная тишина. Видно, что-то случилось. Задыхаясь от быстрой ходьбы, Зеелинген проскользнул за одну из хижин. То, что он увидел, заставило его содрогнуться. На небольшой площадке перед хижинами собрались все жители селения. Среди них, окруженный тесным кольцом, невозмутимо скрестив руки на груди, стоял Эрихсен. Вот из толпы выступил старик. Шум голосов стих.

– Пришелец, – медленно произнес старейшина, – ты хотел похитить тайну, которую нам завещали отцы наших отцов, тайну Белой долины? Так на же, пей!

И он протянул ему маленький глиняный сосуд.

Зеелинген не успел вскрикнуть, как Эрихсен протянул руку, взял сосуд и выпил. Индейцы, стоявшие вокруг, молчали Эрихсен обвел их блуждающим взглядом и сделал несколько шагов прочь, люди расступились. Он шел покачиваясь, шаги его становились все менее уверенными. Вдруг он взмахнул руками, произнес что-то невнятное и грохнулся на землю. Зеелинген в два прыжка оказался рядом и, выхватив пистолет, направил его на толпу.

– Назад! – крикнул он, понимая, как жалка его угроза. Их было много, а он – один.

Из толпы вышел все тот же старейшина, с лицом цвета коры красного дерева, и тихо сказал:

– Спрячь оружие, пришелец. Оно тебе не понадобится, никто из нас не хочет крови. Забирай своего друга и уходи. Он не мертв, но очень близок к смерти, потому что сейчас он общается с целым миром, а это больше того, что может вынести человек. Забирай его и уходи! Пока он жив, никто из нас не станет вас преследовать. Но запомни, как только он умрет… берегись – ты будешь обречен!

Зеелинген наклонился, поднял безжизненное тело Эрихсена и, шатаясь под его тяжестью, углубился во мрак.

Теперь они остались вдвоем – он и больной Карлсон. Где-то далеко в джунглях могила Эрихсена. Они несут с собой драгоценную лиану, но это уже бессмысленно, потому что каждую ночь стучат барабаны, и их стук все ближе и ближе.

Зеелинген взмахивает кистью руки, словно хочет прогнать тяжелые мысли, и снова тянется к трубке. Но рука его замирает в воздухе – издалека, вместе с глухими ударами барабана до него доносится какой-то новый звук. Он напоминает жужжание.

Зеелинген вскакивает, запрокидывает голову к неб. у Жужжание нарастает. Это вертолет! Их разыскивают! Зеелинген хватает тлеющую головню, и, раздувая ее, швыряет ветки в погасший костер. Минуту спустя вверх вырывается пламя. Рокот замирает над головой Зеелингена, вертолет начинает снижаться. Пилот-итальянец, вывалившись из люка, бежит к костру. Его первые слова:

– Где Эрихсен? Уже целую неделю вас разыскиваем Где он? У нас на базе все видели его во сне в одну и ту же ночь! Да-да, во сне! Мы уже потеряли всякую надежду вас отыскать, но он упрямо указывал одно и то же место на карте… Где же он?

Зеелинген молчит. В темноте страшно блестят большие, горящие лихорадкой глаза больного Карлсона.

Приблизительно месяц спустя в бюллетене Международного института физиологии и нервной системы появилось короткое сообщение:

«В результате долгих исследований, во время которых трагически погиб сотрудник института д-р Марк Эрихсен, была открыта новая разновидность алкалоида – телепатин. Найденное химическое вещество способно оказывать особое воздействие на некоторые центры головного мозга. Исследования продолжаются».

Перевод с болгарского

Т. Нолевой

Дюла Хернади
РНС

Доктору Калверу было лет двадцать восемь. Он работал инженером на небольшом фармацевтическом заводе «Тертон», выпускавшем пилюли от кашля.

И начальство, и коллеги считали Калвера человеком старательным, целеустремленным, но средних способностей. О таких говорят «звезд с неба не хватает».

Калвер жил одиноко, сторонился сослуживцев. Его домик находился на самом краю города Ш. Он очень редко уезжал из города, да и то ненадолго, дня на два-три.

Но в один прекрасный день его судьба странным образом переменилась.

В ежемесячнике Академии наук появилась статья Калвера, вызвавшая большой интерес у химиков-теоретиков. После этого он стал часто публиковаться на страницах научных журналов.

Калвер сделал головокружительную научную карьеру. На небосклоне теоретической химии появилась новая звезда. Через пять лет после опубликования его первого научного труда за исследования в области высокомолекулярных органических соединений Калверу была присуждена Нобелевская премия. К этому времени он стал владельцем нескольких фармацевтических предприятий, в том числе и завода «Тертон».

Он считался крупнейшим авторитетом в области химии.

Совершенно неожиданно в свет вышла книга Калвера, посвященная проблемам физики плазмы. Ученые, работавшие в этой области, с завистью вздохнули.

Через пару лет он был удостоен Нобелевской премии по физике.

Ученый мир удивлялся и завидовал.

А еще через пять лет Калвер получил Нобелевскую премию в области медицины за решение проблемы возникновения некоторых видов злокачественных опухолей.

Человечество буквально боготворило его. В родном городке Калвера ему при жизни был установлен памятник. Известнейшие университеты мира считали за честь присвоить ему звание почетного доктора наук.

Калвер стал некоронованным королем Науки.

И вот через пять лет на книжных прилавках появился его роман. Книга была прекрасно написана, у нее был захватывающий сюжет. Сотни тысяч людей в различных странах мира прочитали ее.

Сотрудник Интерпола, старший инспектор Колтер задумчиво вертел в руках шикарно изданный роман доктора Калвера в коричневом кожаном переплете. В который раз он бросал взгляд на обложку, на которой стояли всего три буквы:

РНС

В романе рассказывалась история молодого, честолюбивого инженера-химика, работающего на небольшом фармацевтическом заводе, скромно живущего на окраине маленького провинциального городка. Старательный, целеустремленный молодой человек живет одиноко, много работает, читает. В один прекрасный день к нему в руки попадает научная статья, в которой высказывалась гипотеза о том, что носителем таланта и знания в головном мозгу человека является особая рибонуклеиновая кислота. В статье также говорилось, что опыты на животных подтверждают высказанную догадку. Когда выделенную кислоту из мозга одной собаки вводили в мозг другого животного, последнему передавались все условные рефлексы, весь «жизненный опыт» первого.

В своей домашней лаборатории К. начинает первые опыты на собаках.

Он напряженно работает полгода, затем на несколько дней уезжает в столицу.

После тщательной подготовки К. убивает профессора Терена, ученого-химика с мировым именем. Предварительно отрубив голову трупа, он закапывает тело несчастного в пригородном лесу. Выделенную из мозга своей жертвы рибонуклеиновую кислоту, содержащую талант и знания ученого, он вводит себе в мозг.

И уже через несколько недель ему в голову начинают приходить незаурядные, оригинальные идеи. Достигнув замечательных результатов в своих научных исследованиях, К. удостаивается Нобелевской премии в области химии. Затем, используя гениальные способности профессора Терена, разрабатывает особый метод абсолютного, бесследного растворения органической ткани, в том числе и человеческих костей.

Очередной жертвой К. становится знаменитый физик Колл, а затем профессор медицины – Холдин. Выделив рибонуклеиновую кислоту из мозга замечательных ученых, К. наследует их знания и талант.

За исследования в области физики плазмы он получает Нобелевскую премию по физике, а за решение вопроса о возникновении злокачественных опухолей – Нобелевскую премию в области медицины.

Он становится некоронованным королем Науки.

К имеет все, о чем только может мечтать человек.

Никому не приходит в голову его подозревать, но он все же почему-то испытывает беспричинный страх.

Убив одного из самых известных юристов – доктора Мигело (бразильца по национальности), он наследует его жизненный опыт и знания.

Теперь К. знает абсолютно все о преступлениях, о ведения судебных процессов, о самых совершенных методах защиты.

Он успокоился, женился на молодой киноактрисе, у него появляются дети.

Однако однажды ночью он просыпается от странного чувства жажды деятельности. В течение недели К. пребывает в состоянии мучительного напряжения, но в конце концов понимает, чего ему не хватает.

Он жаждет славы художника, творца.

К предается размышлениям. Несколько дней он в возбуждении расхаживает по парку, в котором расположена его вилла. Наконец, он решается. К. едет в столицу. Его жертвой становится знаменитый писатель Шортер, лауреат Нобелевской премии. Убив Шортера, он наследует его талант.

Проходит несколько дней, и он начинает писать. Он работает словно в лихорадке. И вот появляется роман, главный герой которого молодой человек, инженер-химик, работающий на маленьком фармацевтическом заводе…

Старший инспектор Колтер по собственной инициативе провел тщательное расследование. На основе фактов, содержащихся в романе, он пытается отыскать улики, чтобы изобличить убийцу.

О своих подозрениях Колтер сообщает своему шефу, но тот поднимает его на смех. Однако Колтер на этом не успокаивается и до тех пор осаждает начальство, пока ему не разрешают вызвать на допрос Калвера.

Калвер принял известие о вызове в полицию с видом оскорбленной добродетели. Наняв самых известных юристов, он легко начал опровергать предъявленные ему обвинения.

Старший инспектор не присутствовал на первом допросе: он срочно уехал из города, но на следующий день, ко второму допросу, возвратился в столицу. Демонстрируя свое недовольство, Калвер не явился в полицию, а послал вместо себя адвоката.

После того, как следователь выслушал показания нескольких свидетелей, старший инспектор Колтер достал из внутреннего кармана пиджака небольшой литературный журнал и прочитал короткий детективный рассказ. Он принадлежал перу Калвера и был опубликован сразу же после выхода в свет его романа. В новелле описывался химический метод растворения жертвы убийцей и возможность восстановления, реставрации следов этого преступления. Сам способ был описан довольно подробно и довольно скучно, и редактор издания принял рассказ к печати, только исходя из славы и авторитета Калвера.

В пригородном лесу полицейские осмотрели каждый квадратный метр. В конце концов на одной из полян были найдены следы, изобличавшие Калвера.

Он был повешен.

Но на следующий день после казни труп Калвера был найден в морге без головы.

С тех пор старший инспектор Колтер внимательно следит не появится ли какой-нибудь новый ученый, который одновременно добился замечательных результатов в химии, физике, медицине, и в то же самое время писал бы романы.

Перевод с венгерского

Сергея Фадеева

Петер Куцка
НЕ С МАРСИАН НАЧАЛОСЬ…
ФАНТАСТИКА В ЖИВОПИСИ

1

Действительно, все началось не с марсиан.

В горах Бактрии, а по мнению других – в горах Мадагаскара обитала некогда мифическая птица грифон. Туловище у грифона было львиное, но в восемь раз крупнее, чем у обычного льва, голова же – орлиная, но в сто раз крупнее, чем у обычного орлана. Грифон без труда поднимался в воздух, неся в клюве всадника вместе с конем или двух волов…

Феникс обитал, согласно преданию, в Египте, в окрестностях Гелиополя. Разложив костер из ветвей душистого дерева, он сжигал себя, чтобы затем воскреснуть из пепла…

Птица рокк гнездилась в горах Индустана. Яйца, откладывавшиеся этой птицей, были столь велики, что путешественники принимали их за мраморные купола.

Фракия была местом обитания гарпий. Ненасытность и коварство этих существ, наделенных девичьими лицами, не имели границ.

Внушителен перечень морских и речных чудовищ: бегемот, левиафан, морской конь, ремора, морской змей, гигантский осьминог, кит.

Горные пещеры и расселины населяли семи-, восьми– и стоглавые драконы, на перекрестках дорог путников подстерегали свирепые сфинксы – существа, наделенные туловищем льва, головой женщины, орлиными крыльями и змеиным хвостом.

Лесные чащи облюбовали себе химеры, единороги, львиные муравьи и древние гумбабы. По ночам в небе летали вампиры, наделенные крыльями летучих мышей, а в болотистых местах становились различимы светящиеся тела саламандр.

А что творилось под землей?! Полный перечень диковинных существ, населявших подземный мир, еще никем не сделан. Человеку не было необходимости отправляться в далекие, неизвестные края. Достаточно было ему взглянуть в сторону, чтобы увидеть, что кто-то или что-то вдруг промелькнуло в тени куста, чья-то голова высунулась и закачалась над волнами озера или реки.

Неудовлетворенный чудесами жизни, огромным разнообразием живых существ, человек заселил окружающую его природу фантастическими существами, являвшимися ему во сне или порожденными фантазией.

Сказка, миф, религия, литература, соревнуясь между собой, порождали существа одно диковиннее другого, то страшные, то добрые, демонические или волшебные. Они всегда существовали. Как глубоко бы ни заглянули во время, в прошлое, мы непременно встретимся с ними. Они и сегодня с нами, в нас, вокруг нас.

Откуда же пришли, что хотят, как выглядят они?

Начнем с марсиан.

Марсиане и прежде жили в детских наших мечтаниях, в сказках, но для людей XX века их заново «открыл» – описал их внешний облик, характер, деятельность – писатель-фантаст Герберт Уэллс. «Тот, кто не видел живого марсианина, – читаем в «Войне миров», – вряд ли сможет представить его страшную, отвратительную внешность. Треугольный рот, с выступающей верхней губой, полнейшее отсутствие лба, никаких признаков подбородка под клинообразной нижней губой, непрерывное подергивание рта, щупальцы, как у Горгоны, шумное дыхание в непривычной атмосфере, неповоротливость и затрудненность в движениях – результат большой силы притяжения Земли, в особенности же огромные пристальные глаза – все это было омерзительно до тошноты. Маслянистая темная кожа напоминала скользкую поверхность гриба, неуклюже медленные движения внушали невыразимый ужас. Даже при первом впечатлении, при беглом взгляде я почувствовал смертельный страх и отвращение».

Мы с легкостью могли бы установить, откуда были позаимствованы составные части порожденных воображением писателя созданий. Отнюдь не случайно иллюстраторы изображали марсиан в виде существ, напоминавших осьминогов. Но осьминоги-марсиане Уэллса явились на Землю на космических аппаратах, они располагали мощной боевой техникой, смертоносными лучами, то есть представляли высокоразвитую в техническом отношении цивилизацию. Писатель переступил через границы мифологии; его интересует уже не олицетворение грозных сил природы, а двойственный характер творимых человеком сил. Появление марсиан было поворотным пунктом в литературе. Завершился длительный процесс формирования научно-фантастической литературы. Можно было бы сослаться на прежние достижения, эксперименты в этой области, упомянуть имена писателей Лукиана, Мора, Кампанеллы, Бэкона, Сирано де Бержерака, Йокаи, Верна и многих других.

Однако, говоря о современной научно-фантастической литературе, мы можем с уверенностью утверждать, что она зародилась в момент ступления на землю марсиан.

Появились чудовища, имеющие в своем распоряжении машины.

Внешностью они сильно отличаются от людей, но характером, поступками, агрессивностью, жаждой к разрушениям они напоминают людей капиталистического общества начала века. И не станем отрицать, что человек во многом был похож на жестокого, кровожадного марсианина. Он использовал технику для разрушений, вел колониальные войны, перекраивал карту мира.

В поэтических прозрениях Уэллса значительно больше реальности, знаний об обществе, чем это может показаться на первый взгляд. В них нетрудно уловить нотки страха, бесперспективности, предчувствия катастрофы.

Историю научно-фантастической литературы можно было бы рассматривать, сузив ее рамки, и как историю изображавшихся в ней всевозможных чудовищ, фантастических существ. Но подобная точка зрения при всей ее привлекательности может послужить почвой для недоразумений, ненужных споров, неверных заключений. Оставим теперь в стороне марсиан и попробуем определить границы научной фантастики.

2

Произведения, причисляемые к жанру научной фантастики, подразделяются на различные группы. Д.Найт проводит различие между произведениями, в которых повествуется о роботах, путешествиях во времени, космических полетах, «иноземных мирах», сверхчеловеках, фантастических изобретениях. Другие исследователи дробят эти типы на подвиды, чтобы затем провести различие между подвидами подвидов. В объемистой «Энциклопедии» Пьера Версэна дробление производится уже на уровне мотивов, что ведет к бесконечному числу видов и типов. Одни исследователи решительно выступают против проведений четкой границы между мистикой и научной фантастикой, другие – часто правомерно – спрашивают существует ли принципиальная разница между колдовством и, например, космическим аппаратом, движущимся со сверхсветовой скоростью?

Объектом исследования в новейших направлениях является «внутреннее пространство» человека, эти направления представляют так называемую «интравертальную» и «экстравертальную» научную фантастику. Отдельные специалисты полагают, что слово «научная» следовало бы заменить словом «спекулятивная».

Сущность всех этих разногласий, споров можно сформулировать следующим вопросом научна ли научно-фантастическая литература?

Однозначного определения, однозначного ответа на этот вопрос нет. Чаще всего исходят даже не из основных критериев и содержания, а из поверхностных сравнений и сопоставлений, из характера места событий, действующих персонажей или стилистических признаков. Даже в лучших случаях во внимание принимаются лишь поверхностные взаимосвязи между наукой и научно-фантастической литературой, и говорят о том, что научная фантастика «исследует границы возможного, причем границы эти и определяются наукой, уровнем ее развитости».

Но ведь взаимосвязь значительно глубже и серьезнее. Это нетрудно заметить, если сопоставить историю развития науки и техники, с одной стороны, и научной фантастики – с другой. Достаточно сослаться на следующий пример первую промышленную революцию закономерно сопровождали произведения Жюль Верна и других, бурный расцвет научной фантастики в нашем веке, в свою очередь, тесно связан с очередной научно-технической революцией. И еще один довод научная фантастика особенно развита в тех странах, которые идут в авангарде научно-технической революции. В социалистических странах именно в последние десятилетия достигнуты выдающиеся результаты.

Исследуя структуру и методы научной фантастики – разумеется, речь идет о произведениях, обладающих достаточно высоким художественным уровнем, – мы убеждаемся, что они, структура и методы, отвечают критерию научности. Писатель-фантаст иногда выдвигает аксиомы и строит на них логичный, непротиворечивый мир, в других случаях он исходит из гипотез и стремится выяснить, к каким конечным результатам могут привести те или иные предположения. Станислав Лем говорит об «измененных параметрах» и об «однопараметровой» или «многопараметровой» научной фантастике. Очень интересна мысль Марсенака о «рационализме» научной фантастики. Действительно, настоящая научная фантастика всегда опирается на разумное, рациональное начало, и в тех случаях, когда объяснению подлежат древние мифы, и в тех, когда необходимо дать толкование тем или иным неизвестным явлениям, еще не нашедшим объяснения в современной науке.

Марсенак подчеркивает, что установка «Молись, и молитва доставит тебя на Марс» чужда научной фантастике. Если хочешь попасть на Марс, построй космический корабль.

Рационализм превалирует в научно-фантастических романах и новеллах независимо от того, рассматриваем ли мы их как игру мысли, мысленные эксперименты, как реалистические произведения, в которых элементы фантастики привлечены для усиления выразительности, как утопические или как сатирические творения нашей эпохи. Рациональное начало бывает развито иногда в такой мере, что это вызывает тревогу, поскольку «чистый разум» и литература не очень-то совместимы.

Можно заметить и то, что научную фантастику чаще всего упоминают как область повествовательной прозы, игнорируя факт ее появления в поэзии, в драматургии, в кино или в изобразительном искусстве. А ведь за последние два-три десятилетия научная фантастика проникла едва ли не во все области литературы и искусства, не говоря уже о кино, в котором она с самого начала – например, в произведениях Мелье – заняла прочное место.

Пожалуй, наиболее удачное определение научной фантастики дано в одной советской литературной энциклопедии. «Научная фантастика, – говорится в ней, – есть название обширной области художественной литературы, театра, кино, изобразительного искусства. Опираясь на современный уровень научного познания действительности, научная фантастика широко пользуется методами современной науки моделированием явлений, методом мысленного эксперимента».

Это определение мы находим приемлемым уже потому, что оно ближе подводит к нашей теме, поскольку признает факт существования научной фантастики в изобразительном искусстве.