Текст книги "Лекарства Фронтира (СИ)"

Автор книги: Владимир Мясоедов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

– Еще одну проверку ему? Прямо сейчас выслать. – Подрывается с жалобно скрипящего кресла архидьякон Борис. – И если отец Варфоломей не будет против….

– Не буду я против. – Без паузы отвечает главное пугало всех грешников Владивостока.

– Если вы не против, тогда мы можем…

– Ничего не найти. – Спокойно утверждает все то же главное пугало. – Уже полтора дня как Коробейников с верными ему людьми покинул свой город вместе с сильнейшими магами и лучшими бойцами. Судя по донесениям, отправились грабить кащенитские руины. Или самих кащенитов. Но с нашего-то окошка посмотреть… вот, полюбуйтесь.

Очередной отчет, судя по не до конца просохшим чернилам, был совсем свежим, только-только написанным. И чем больше монахов с ним ознакамливалось, тем злее и злее они становились. Потому что в том отчете были показания отпрошенных свидетелей, которые видели процесс превращения неприметного домика для переговоров в разрушенный в щебень руины. И пусть большая часть показаний этих не стоила и бумаги, на которой их написали, но жемчужина там все-таки нашлась.

Черная, как сама ночь жемчужина.

– Степка Полежало, из цеха плотничьего, видел, как спустя менее чем минуту после взрыва, от пожарища улетала черная аки сама ночь птица, сжимающая в лапах сияющую золотом вещицу природы неизвестной. – Бесстрастным тоном произносит Варфоломей, не дожидаясь первых выкриков. – Классическая реликваризация изъятой души высокой ценности, как раз подобные контейнеры и предполагает к использованию. Ну, кроме костяных или созданных из прахового стекла, но подобные методики преимущественно кровососами используются. Что европейцы, что османы предпочитают классическое золото почти всегда. А значит, мы можем предположить, что сейчас Коробейников где-то в глуши Сибири, держит в руках притащенный птицеподобным демоном флакон-реликварий и думает о том, кому, как и в обмен на что душу Акакия продать.

Пауза.

– Пожалуй, когда он вернется, я действительно взгляну на него. – Завершает свой монолог отец Варфоломей, выглядя ну никак не на свой настоящий третий ранг, а глаза его сияют первозданной синевой небесной, святой и чистой.

Когда-то глаза свои тогда еще не святой потерял.

И многими годами позже, постигшему всевозможные аскезы монаху явился ангел.

Посланник господень не смог вернуть очи слепцу, подарив пустым глазницам свои собственные вместо потерянных.

И горе любой темной твари, что в гордыне или глупости в эти глаза посмеет взглянуть.

Ерафим курил.

Привычка вредная, скверная и даже профессионально противопоказанная, потому что любого чернеца, от которого несет табаком, в давно оставленном монастыре морили бы голодом полторы недели, чтобы неповадно было. Их даже от церковного ладана держали подальше, либо окуривая почти не несущими запахов аналогами. Тем не менее, бывший воробей, бывший убийца, бывший оперативник Московской Охранки и просто немного запутавшийся и преизрядно уставший человек продолжал курить. В среднем, таких дней, когда он брал в рот сигарету с особым церковным сбором, что прочищает мысли, тело и даже частично ауру, было лишь пара штук в год. Иногда он вообще не дымил годами, но события войны и последующего бардака регулярно действовали на нервы. А еще он не любил пить гадкий алхимический ингибитор, который выводит с тела посторонние запахи, хоть табака, хоть церковного ладана – вот не любил и все, хотя вкус у зелья, что удивительно, был совсем не гадким.

Ерафим не верил, что святой Варфоломей своими очами найдет грехи Коробейникова. Его и раньше осматривали, и ранее искали, но не находили следов скверны демонической, только плоды ее действия вроде возросшей многократно магической силы. Способов спрятать черную суть в душе своей имелось преизрядно – не зря же всякие мрази так ценили приносимых в жертву праведников. Словно кожу с лица снимая, так же срежь чужую благостность, приклей уродливой маской к сути своей и вот, обычная проверка тебе уже не страшна. Даже в церковь ходить можешь, не задымишься, ежели правильно ритуал провел.

Попробует Олег вживить в свою сущность еще немного заемной силы или просто продаст душу своего врага по заманчивой цене, но едва ли он вернется к цивилизации, еще имея в ауре порочащие его следы. Знать бы еще кому он ее продаст, с кем сотрудничает, но глухо и тихо – одобренные церковью чернокнижники несколько раз пытались добыть у нижних планов эту информацию, но как-то не получалось. Хотя определенные подвижки и были, даже удалось почти с полной гарантией выяснить имя первой из тварей, какую Коробейников призывал еще до поступления в Североспаское училище, но не более. О тех сущностях, которым он отдавал души кащенитов после своей первой "пропажи", ни тех, кто подарил ему резкое увеличение имеющихся сил без малейших следов инфернальных печатей, найти не удалось. Значит, заплатил сразу, без кредитов, включив в оплату и молчание, причем правильно прописал это молчание в договоре, чтобы не отдавать дары впустую.

Как бы ни хотелось в том признаваться, но Ерафим молодого чернокнижника понимал. Пусть не одобрял, пусть не признавал его методов и образа жизни, пусть готов и обязан был рано или поздно убить его, как и любого преступившего грань чернокнижника, но все равно понимал. Акакий считал операцию по подсовыванию Коробейникову того договора своим самым главным провалом последних лет – один только зачарованный документ с подобным уровнем охвата ауры и передачи оттиска за сотни километров стоил по меньшей мере двести тысяч золотом. А с учетом наценки, доплаты за срочность и прочих мелочей, так и все триста, не считая запрошенных услуг от тех, кого деньгами не купить. Тот провал не только похоронил мечту Акакия уйти на повышение в Москву, где он уже присмотрел себе монастырь по душе, но и ударил по нему позже, когда Медной Горы Владычица призвала к ответу тех, кто давил ее союзника.

Сам Ерафим подозревал, что еще полгода-год, чтобы окончательно с бардаком послевоенным разобраться, и услали бы этого архиерея если и не в помиральный скит к предыдущему главе Охранки, то просто в медвежий угол. Заигрался Акакий со своими сделками да интригами, слишком сблизился с парочкой боярских фамилий…

И, конечно же, Олег.

Сначала та история с подставным договором, ударившая по репутации и финансово, потом публичное сожжение, да еще и на радость язычникам, прямо у безбожников на глазах, его покровителя и наставника, засунутого в бревенчатый сруб, а под конец вскрывшиеся переговоры с опальным и ныне покойным боярином! И всюду был Коробейников, особенно в последнем случае, на весь Петербург прогремевшем, буквально разрушая жизнь и планы амбициозного архиерея. В такой ситуации даже куда более отходчивый человек закусит удила, а уж начисто лишенный добродетели прощения, мстительный до неприличия отец Акакий… В этом плане решение атаковать первым было для Коробейникова не столько злопамятностью в адрес своего обидчика, сколько банальной предосторожностью, жаждой жить не оглядываясь. Или оглядываясь чуточку меньше, чем обычно.

Акакия ведь не остановили бы приказы ни патриарха, ни самого императора, не убоялся бы он и гнева Саввы. Не тогда, когда пришла бы из Москвы разнарядка на его смещение, уже предопределенное, но которого он все еще надеялся избежать. Ерафим, вот, о той разнарядке знал по старым связям, узнал бы и Акакий. А узнав, сделал бы все возможное, чтобы испортить жизнь и посмертие всем сколь-либо причастным к его бедам, в числе которых Коробейников был в первой пятерке, а также единственным, находящимся в относительной досягаемости. Тогда он бы не стал интриговать с использованием "неосмотрительно" покалеченного, но недобитого волхва, не пытался бы построить сложную интригу, посеяв раздор в и без того не монолитных рядах язычников.

Ударил бы прямее, злее, без игр.

Олег ударил первым.

Бывший птенец белозерский прекрасно помнил того паренька никак не тянущего даже на официальный третий ранг в плане резерва. Помнил, как тот почти полные сутки держал ментальное и психическое давление тройки сработанных дознавателей. Помнил, как возросла его мощь за жалкие пару лет, превратив мясо мировой войны в земельного аристократа, элиту того государства, какое едва его не погубило. Мог ли этот мальчишка провернуть подобное, предсказать каким-то жертвенным гаданием действия Акакия, выждать момент, заручится поддержкой правильно подобранных тварей, убить и забрать себе душу того, кто убил бы его чуть позже?

Вспомнил усталое и осунувшееся от длительного допроса лицо совсем еще молодого мальчишки со смешным резервом и никакими перспективами. Вспомнил холеное лицо давно знающего себе цену архиерея, три года назад защитившего звание младшего магистра, похоронив на своем пути неисчислимую толпу тех, кто посмел ему перечить. Сравнил этих двоих, таких разных, таких непохожих, будто двух бойцовских псов посреди арены, оценил и взвесил.

О, да.

Несомненно, смог бы.

Петька Птичник вором не был уже года три как – сумел урвать свой куш, построил небольшую лавку, заимел домик и даже подумывал жениться вскоре, если опять война не ударит. Всю жизнь свою имел одну страсть – птиц. Даже без нормального обучения, на одной только воле и контроле он сумел развить мизерный свой дар, став весьма сносным звероловом, пусть и хиленьким и с узкой специализацией. Сейчас, когда у Петьки появились свободные денежки, тратил он их не на выпивку или баб, а на прикорм птицам своим, которых у него было аж полтора десятка.

Голуби, пара мелких соколиков, морская чайка и воробьи – своих друзей он ценил не за породу и редкость, а за то, что птички эти у него были, были рядом и всегда ждали его возвращения с очередного дела. А он и возвращался, порою уходя от жандармов одним лишь божьим приглядом, искренне желая ради своих друзей вернуться. Единственных друзей, которые его ни разу не кинули, не предали, не подставили, не прокатили и не нагнули, а просто ждали и ластились перышками к его пальцам. Ради такого, считал Петька, и стоило возвращаться.

Чернышонка, его последнего друга, он нашел совсем недавно, уже после отбития Владивостока у нихонцев узкоглазых, причем по чистой случайности. Черный, как сама ночь, и злющий, как жандарм на утренней смене в дождливую погоду, ворон был большим, дорогим, породистым и волшебным. Даже у побитого, измазанного в какой-то липкой дряни, со сломанным крылом, его перья прямо так и сочились черным дымком, что делало его абсолютно незаметным ночью или в сумерках, заодно позволяя видеть в темноте не хуже совы.

Петька выходил Чернышенка чудом, буквально кормя и отпаивая из ложечки, даже потратился на алхимическое зелье, которое сильно-сильно разбавил в чистой воде и давал по капле. И злобная птица, готовая глаза выцарапать кому угодно, способная клювом дворовой собаке череп пробить с одного удара, эту заботу запомнила. Петька хорошо знал, что вороны, в отличие от тех же глупеньких голубей, птицы очень умные, порою умнее многих людей. Уж точно умнее многих из тех, с кем Петька Птичник был знаком лично, убедившись в их умственной увечности, не иначе, врожденной. Он людей вообще не любил, в отличие от птиц.

Чернышенок давал гладить себя, с удовольствием купался в специальной птичьей бадейке, раз за разом возвращался к своему другу и спасителю, хотя Петька не сомневался, что если бы захотел, сумел бы улететь прочь в любой миг и не удержали бы его слабые звероловьи чары Птичника ни на миг. Птица помнила добро и не собиралась его забывать, особенно если регулярно кормить того кедровыми орешками, к которым Чернышенок был крайне неравнодушным. Петьке было не жалко для красавца этих орехов, как не жалко было их и для остальных своих друзей, но ответную благодарность Чернышенка он тоже принимал, не забывая почесать друга под клювиком.

Иногда он притаскивал оброненные монетки, причем и медные, и серебреные, и даже пару раз полновесные золотые, пусть и одна из них была сильно подпиленной. Иной раз волшебная птица притаскивала в когтях просто блестящие побрякушки, но Петька каждому подарку радовался искренне и от всей души, независимо от его ценности. Тем более, что среди пустых блестяшек попалась пара колец, серьг и даже весьма массивный браслет, увы, только позолоченный.

А недавеча как вчера, притащил Чернышонок, едва удерживая в своих удивительно сильных, как для такого размера лапах, оплавленный и смятый до почти полной неузнаваемости поповский крест, еще светящийся от остатков какого-то чародейства. Свечение погасло спустя пару часов, какие Петька держал золотую побрякушку в бочке с водой в трех улицах от своего дома, чтобы не отследили. А когда не отследили, так взял и расплавил тяжелый комок, – все-таки волшебный Чернышенок, иначе бы не поднял эту дуру, – на несколько золотых комочков поменьше. Он же не дурак, чтобы такую приметную вещицу толкать с рук!

И без того, вон, церковники так злобствуют, так всех исповедями мучают, что Степка Полежало вообще головой больной сделался, говорить перестал, только сидит, качается, руками себя обняв да хихикая, как дурачок. Дурачок и есть, мать их поповью! И попробуй только скажи этим иродам, ух, сразу всыплют епитимию, мол, блаженный Господь и так любит, так пусть радуется Степка милости божей.

Сволочи в рясах, хуже жандармов!

Ничего, Петька Птичник подождет, золото Кузьме, что под стариком Магарычем ходит, толкнет, а Чернышенку за то купит большой мешочек орешков кедровых.

И все у них будет хорошо.

Глава 13

О том, как герой проводит разведку кролем, собирает плоды древней цивилизации и бежит прочь от своих людей.

Буквально считанная пара километров пути по подземным коридорам растянулась чуть ли не на целый день, однако Олег был такой потерей времени очень доволен. Пусть бойцы его отряда слегка устали, и им пришлось принять легкие алхимические стимуляторы, чтобы вернуться к полной боеспособности, но зато регулярно встречающиеся в подземных коридорах патрули мертвецов не изменяли своего маршрута и не стягивались к людям, находящимся в древнем подземном городе, а значит, пока вторжение чужаков в Колыбель Монстров оставалось незамеченным. Ну, или замеченным, да только принимать хоть какие-то решения по выявленным нарушителям местные обитатели не спешили. Не следовало долго думать, чтобы понять: системы обороны города децентрализованы и фактически работают независимо друг от друга. Будь иначе, нападения монстров оказались бы не случайными и единичными, а массовыми и хорошо организованными. Химерологи не могли не иметь механизмов управления своими творениями, да и живым материалом, только подлежащим обработке…Собственно мародеры и притаскивали из здешних вольеров и лабораторий артефакты, при помощи которых можно было добиться беспрекословного повиновения от страшнейших хищников планеты. Причем делали они это неоднократно. А еще, если бы здесь все работало как надо, то мамонт-лич по имени Биллер не слонялся бы впустую дозором по округе, а в случае необходимости совершал бы стремительные наскоки на территорию населенного пункта, уничтожая высадившийся с летучих кораблей десант археологов. В отличии от костяных драконов он бодрствовал всегда, а потому игнорирование подобного актива представляло собой просто чудовищное расточительство. И объяснение ему могло иметься только одно – невозможность ничего изменить.

–А вот здесь у нас будет первое действительно серьезное испытание, – заявила Доброслава, первой уловившая дуновение свежего ветерка и известившая об этом остальной отряд. – Впереди выход из тоннеля и там обязан находиться стационарный блокпост. В ключевых участках, соединяющих разные части подземелья, их наличие обязательно.

– Мы к этому готовились, – пожал плечами Олег, который знал, что столкновения с нежитью будет не избежать. – Впрочем, разведку боем провести не помешает…Выпустить кроликов!

Один из магов-звероловов нес на плече клетку с крупными и матерыми пушистыми грызунами, которые являлись настоящим украшением своей породы и были более чем пригодны хоть для приготовления роскошного жаркого, хоть для пошива теплой зимней шапки. Животные транспортировались в спящем состоянии, чтобы не создавать дополнительных проблем, но когда первый попавший под руку разведчик оказался извлечен из своего узилища наружу, то практически мгновенно встрепенулся и бодро запрыгала вдаль по туннелю, развив очень даже неплохую скорость. И спустя примерно пару минут с того направления, в котором он скрылся начал раздаваться какой-то шум и мелькать яркие вспышки. А еще секунд через пять чародей, который и контролировал ушастого героя со стоном боли схватился за голову, видимо получив по обратной связи немалую часть ощущений несчастного кроля, встретившего свою трагическую кончину.

– Блокпост есть. Пятеро мертвецов, похожих на мумий, только в обрывках одежды, – доложил он, когда сумел немного отдышаться. – Амуниция рваная, со следами многократного ремонта, тела самих покойников в общем-то тоже, у одного так точно чужая рука пришита. Четверо вооружены каким-то волшебными посохами, а может это ружья такие, у одного два коротких клинка.

– Стандартная группа немертвых пехотинцев с умертвием в качестве младшего офицера, который из них единственный чего-то сам соображает, – понимающе кивнула Доброслава. – Атаковали сразу, не стали дожидаться пока зверек к ним на расстояние укуса подойдет?

– Нет, начали шевелиться лишь когда он одного из покойников за ногу укусил, – покачал головой зверолов. – Меткость у них правда сильно так себе, если бы не дистанция, можно было бы не уворачиваться особо. Движения рваные, не слишком быстрые и четкие. Не уровень тренированного солдата даже близко.

– Отлично, значит, режим максимальной боеготовности в Колыбели Монстров не объявлен, иначе бы стражники еще на расстоянии десятка метров открывали огонь по всему мало-мальски подозрительному, – улыбнулся чародей. – Разведка! Чем там теперь заняты эти вечные стражники? Есть признаки перевода блокпоста в боевой режим?

– Стоят, не движутся, иссохший труп кролика сдвинули к стенке, – доложил какой-то дальний родственник Стефана, осуществляющий контроль коридора при помощи большой летучей мыши и её способностей к эхолокации. – Признаков активации каких-либо чар или артефактов не наблюдаю.

– Совсем хорошо, – у

Олега в душе начали зарождаться отличные предчувствия. Кролик не мог появиться в подземелье сам собой, они ведь в сибирских лесах не водятся. И уж тем более зверек не должен был атаковать живых мертвецов наперекор всем инстинктам, полагающимся мирному травоядному грызуну. Обладающие минимальной сообразительностью существа бы поняли, что чего-то тут не так и как минимум учинили расследование. Или хотя бы доложили по инстанции начальству, если у них имеется какая-то связь с теми, кто ныне командует Колыбелью Монстров. Однако ничего такого видно не было. – Значит, там стоят на посту те, кто интеллектом обделен. И они голодны, ибо чем хуже физическое состояние нежити, тем больше ей требуется энергии. Уничтожить блокпост мы смогли бы без проблем…Но лучше попытаемся обмануть и отвлечь этих караульных. Приготовить порошок антимагии и иллюзорные артефакты. Выпустить кроликов! Всех кроликов!

Спустя пару минут четыре десятка живых ушастых торпед, прихваченных с собою в качестве разведчиков, одноразовых миноискателей и продовольственного запаса на черный день запрыгали вдаль по туннелю, ведомые тонкой магией опытных чародеев-звероловов. Большинство одаренных данной направленности могло толком контролировать лишь одного-двух зверьков, а остальные лишь двигались в нужном направлении вместе с сородичами, но для успеха задуманного плана хватило и этого. Пяток пушистых камикадзе атаковали живых мертвецов, скорее стряхнув пыль с попавших под удар нижних конечностей, чем нанеся какой-то реальный ущерб и оказался немедленно уничтожен. А после стражники Колыбели Монстров принялись уничтожать остальных животных, проворно разбегавшихся кто куда, и ради погони за нарушителями они даже покинули место своей вечной службы. Чтобы догнать перепуганных кроликов, спасающих свои ушастые тушки со всей возможной прытью, требовалось приложить немало усилий, но мертвецы старались, как можно быстрее перебирая ногами и стреляя разрядами магической энергии с той частотой, которую только могли выдавать их ружья-посохи. Возможность утолить свой извечный голод твердо прописавшимся на одном месте живым мертвецам выпадала не так уж и часто, а потому охота явно казалась самим покойникам куда более предпочтительным занятием, чем охрана коридора. Но, что было куда важнее, уничтожение зверьков всеми имеющимися силами также полностью соответствовало накрепко вбитым в их черепушки должностным инструкциям. Стая животных продемонстрировала агрессивность, напав на блокпост – следовательно, стаю надо уничтожить, пока она не причинила вред чему-то более уязвимому. Чему и как способны навредить шустрые грызуны – вопрос, который не входит в компетенцию оживленных магией трупов, покинувших свой пост не просто так, а сугубо по служебной необходимости, удачно совпавшей с собственными инстинктами. Нет, если бы Колыбель Монстров находилась на военном положении, они бы и с места не сдвинулись, будучи готовы грудью встать на пути любой угрозы…Но город пока еще был тих и мирен, а потому стражники вполне могли отложить в сторону менее актуальную задачу, в виде защиты тоннеля, находящегося межу прочим почти в центре охраняемых территорий, ради более важной и срочной цели.

– Шустрее ногами шевелите! Шустрее! – Шепотом подгонял Олег своих бойцов, щедро рассыпая во все стороны порошкообразную форму зелья антимагии и усилием мысли подавляя нервную дрожь. Все-таки в данный момент он и его люди сильно рисковали на своих шкурах ощутить всю мощь защитников Колыбели Монстров…Если не прямо сейчас, то когда к выходу из тоннеля подтянутся собранные по тревоге силы нежити. – Иллюзорные барьеры ставите сразу же, как окажетесь снаружи!

Группа непрошенных гостей города выскочила на просторную галерею, расположенную едва ли не у самого потолка исполинской пещеры, где было светло словно днем. Ближайший мертвец находился примерно в двух сотнях метров от них, но быстро удалялся, стреляя на бегу по почти незаметным с такого расстояния кроликам. Широчайшие каменные балконы в несколько рядов шли по периметру всей исполинской подземной каверны, служа для доступа к другим тоннелям, а подняться вверх или спуститься вниз можно было по десяткам лестниц и пандусов.

– Проскочили, – облегченно выдохнул Олег минуты через три, наблюдая за тем, как закончившие свою охоту живые мертвецы втягиваются в тоннель, через который прошел отряд. Людей они так и не заметили, а возможные сканирующие контуры входящие в состав блокпоста должен был ненадолго вывести из строя или хотя бы забить помехами порошок с антимагическими свойствами, к настоящему времени из-за контакта с воздухом обязанный уже утратить все свои свойства и превратиться в практически обычную пыль. Конечно, кто-то разумный мог связать странную активность животных с необычными сигналами или отсутствием оных…А мог и не связать, даже если вдруг и наблюдал за данным участком подземелья в режиме реального времени. Уж где-где, а в Колыбели Монстров агрессивная фауна обязательно доставляла бы проблемы остальным обитателям данного поселения. Да и проблемы с оборудованием, которому намного больше тысячи лет, обязаны были являться делом повседневным и привычным. – Двигаемся дальше, но не бежим. Иллюзиям, которые нас прикрывают, сложнее скрывать движущиеся объекты.

Артефакты, сейчас защищающие отряд, были куплены у одного из учеников Саввы во Владивостоке и работали по принципу хамелеона или скорее сквозного зеркала. С одной стороны иллюзия показывала вид того, что было с другой. Человек или иной внимательный зритель мог бы заметить нечто странное, все-таки до настоящей невидимости данному волшебству было далеко, однако же против тупой низшей нежити на большом расстоянии подобная обманка срабатывала. Во всяком случае, если верить отчетам исследователей Союза Орденов. А потому Олег постарался немного успокоиться и наконец-то смог оглянуться по сторонам, чтобы оценить исполинскую подземную каверну, скрывающую в себе жилую часть Колыбели Монстров.

Примерно две трети её занимал где смешанный лес из берез, елок и дубов, а где изрядно разросшийся и немного одичавший сад, в котором сейчас несмотря на время года обильно цвели то ли вишни, то ли яблони, все усыпанные белыми цветами. А еще меж плодовых деревьев кто-то периодически землю очищал от завалов мусора и подметал паутину каменных дорожек от листвы и опавших лепестков. Явно не каждый день, но как минимум раз в месяц. В центре же исполинской подземной каверны, созданной трудом древних магов и имевшей в диаметре километров десять, находился город. Прекрасные беломраморные здания были не слишком высоки, но даже с такого расстояния можно было полюбоваться на тонкие шпили маленьких башенок, картины занимающие собой стены многоэтажных домов или скульптурные композиции в виде десятков людей и магических существ, зачастую украшающие собою плоские крыши.

–Эртеж выглядел гораздо хуже, – несколько отстраненно заметила Доброслава, бесстрашно подходя к краю площадки и опираясь руками на узорные каменные перила, выполненные в виде переплетенных стеблей растений. – Не таким опрятным…Пожалуй, даже частично развалившимся.

– Видимо тут куда большая часть имеющихся ресурсов идет на поддержание внешнего лоска, – пожал плечами Олег, который даже и не сомневался, что один их общий знакомый, большую часть своей жизни проведший в виде исполняющего обязанности главы подобного подземного поселения, подгреб под себя все, что только можно. Вернее, что ему позволяли клятвы, отпечатанные в сути его прародителей и передавшиеся их совместному творению. – С одной стороны это даже хорошо…Меньше защитных систем отремонтировано будет. А с другой, учитывая встретившихся в том отнорке стрельцов, мы имеем все шансы успешно вломиться в городской арсенал…Откуда все запасы оружия нашими конкурентами уже вывезены, а замены им мертвецы сделать пока не успели.

–А ведь красиво тут, – решил Мурат, рассматривая с высоты то, что в общем-то и было самим древним городом царства Кащеева, а не его служебной периферией. Огромная пещера, чей потолок сплошным ковром покрывали светящиеся кристаллы, ни капли не походила на сырое и мрачное подземелье. Было светло словно ясным днем и достаточно тепло, чтобы люди могли ходить лишь в рубашках или чем-то подобном, в воздухе чувствовался запах свежей листвы и цветов, парой сотен метров ниже шелестел волнами крупный ручей или даже маленькая речка, чьи идеально чистые берега представляли из себя один большой пляж с чистейшим песком, летали бабочки и стрекозы, азартно чирикали пожирающие их заживо мелкие птички. – Вот почему мы также не можем города строить?

–Нет высших магов, готовых горбатиться ради общего блага или хотя бы заставить трудиться ради него своих коллег? – Предположил Олег, с опаской поглядывая в сторону древних зданий. Здесь и сейчас отряд был особенно уязвим как для враждебных взглядов, так и для чего-то более серьезного. Даже сейчас чародей видел не меньше полутора десятков патрулей нежити, что маршировали по идущим вдоль стены пещеры каменным площадкам и еще столько же могло быть внизу, только скрыто листвой…По счастью, разоблачением оказавшимся на открытом месте злоумышленникам они не грозили даже в случае отключения иллюзорных артефактов. Немертвая стража царства Кащеева не обладала достаточно развитыми органами чувств, чтобы определить, кто именно находится от них на таком расстоянии. Чужак, горожанин или собрат в виде оживленного темной магией ходячего трупа. И по части самостоятельности уничтоженные недавно умертвия этих покойников изрядно обгоняли, ибо самовольно изменить свои маршруты и пойти поинтересоваться замеченной аномалией данные ходячие трупы тоже не могли. – Спускаемся осторожно! Пусть ступени выглядят крепкими и надежными, но помните, их могли уже тысячу лет не ремонтировать!

Многоярусные галереи покрывали собою все стены пещеры, позволяя при желании обойти город по периметру, так и не спускаясь на дно исполинской подземной каверны. Однако, Олег и Доброслава все равно повели отряд к ближайшей лестнице, поскольку серьезного выигрыша в расстоянии до городского арсенала получить бы не получилось, а уклоняться от патрулей мертвецов на относительно узком пространстве балконов-переростков было бы затруднительно. Вдобавок, читавший немало книг о некромантии чародей знал, что возглавляющие обычные ходячие трупы умертвия за счет одних лишь инстинктов воспринимают жизнь и магию в определенной сфере вокруг себя, а потому от них не спрятаться, затаившись этажом выше или ниже. Могло бы помочь отступление в один из многочисленных тоннелей, ведущих в удаленные части города, однако лучше было не проверять, где именно начинаются зоны ответственности охраны лабораторий и вольеров, расположенных на большинстве концов «снежинки» подземных коммуникаций.

– Безопаснее будет пройти через зону ответственности садовников, чем продираться через заросли, – на ходу сообщила Доброслава, окидывая взглядом разросшиеся зеленые насаждения, когда-то игравшие роль парковой зоны для разумных обитателей Колыбели Монстров. А заодно естественного механизма возобновления кислорода, источника продовольствия и даже топлива, если вдруг понадобится. Подземные твердыни Гипербореи строились из расчета на максимальную автономность, и царство Кащеево данную традицию полностью сохраняло. Видимо в гремевшей когда-то войне с атлантами нередки оказывались ситуации, когда тот или иной город оказывался отрезан от союзников на многие годы, если не на десятилетия и века. – Из-за того, как здесь все разрослось, мы не сможем заметить патруль вовремя, если он там откуда-нибудь из-за угла вывернет. И пусть меня блохи закусают, если под кустами не прячутся логова всякой пакости, которая из вивариев сбежала или даже была нарочно выпущена, чтобы мертвецам было из кого прану откачивать.

– Слишком рисковано связываться с этими твоими садовниками, – тотчас же возразил ей Мурат. – Практически невозможно остаться незамеченным такому отряду как наш на территории друидов, пускай и мертвых друидов. Пару-тройку человек еще можно бы было попробовать провести, закамуфлировав ауру и выдав за какие-нибудь бродячие кустики, но не несколько десятков.

– Да, они нежить, но как бы особая нежить. Храмовая, если не сказать священная. В царстве Кащеевом их не использовали для войны, это было стражайше запрещено законом. – Упрямо стояла на своем девушка, чьи предки когда-то обитали в похожем поселении. – Первыми они не будут проявлять агрессии, во всяком случае, пока им не прикажет кто-то из Бессмертных. А они, как известно все подохли…Ну или почти подохли и почти все…В общем, нам бояться нечего! И обычные патрули через их территорию не шастают, у храмов своя стража имеется, но если её не провоцировать, она никогда не покинет священных стен!