Текст книги "Географическая картина мира Пособие для вузов Кн. II: Региональная характеристика мира"

Автор книги: Владимир Максаковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 65 страниц) [доступный отрывок для чтения: 24 страниц]

30. Рурская область ФРГ – старопромышленный район в развитии

Рурскую область еще недавно называли индустриальным сердцем Германии. Да и в наши дни, несмотря на уменьшение ее роли, эта область, занимающая 6,5 тыс. км² (1,8 % территории страны), с населением свыше 6 млн человек дает более ¹/₁₀ всего промышленного производства ФРГ. Здесь сформировался сложный комплекс промышленных производств, включающий угольную, металлургическую, химическую промышленность, тяжелое (в том числе военное) машиностроение, энергетику и предприятия многих смежных отраслей. Словом, Рурская область– один из наиболее типичных старопромышленных районов Европы. Проблемы, возникающие в связи с ее развитием, характерны для большинства районов этого типа.

В первой половине XIX в. название «Рур» в мировой политической и экономической литературе еще почти не встречалось. Хотя добыча угля в южной части бассейна, прилегающей к р. Рур, уже началась, в 1850 г. она составила только 2 млн т. Первая доменная печь, работающая на коксе, была задута здесь в 1849 г., почти на полвека позже, чем в Верхней Силезии. И неудивительно, что еще в 1820 г. в Дуйсбурге и Эссене было всего примерно по 5000, в Дортмунде – 4000, а в Бохуме – 2000 жителей.

Перелом в развитии Рура наступил в середине XIX в. Он был вызван созданием общенационального рынка, а затем и политическим объединением Германии, бурным строительством железных дорог, зарождением военной промышленности. Победа над Францией во франко-прусской войне, захват Эльзаса и Лотарингии с ее железорудным бассейном, получение 5-миллиардной контрибуции создали еще более благоприятные условия для развития Рура. Здесь быстро росли добыча угля, выплавка чугуна и стали. Выдающееся место в экономике области приобрели также химическая промышленность и машиностроение, особенно военное. Заводы Круппа, основанные еще в начале века в Эссене, стали крупнейшим в мире

предприятием военной промышленности. Крупп, Тиссен, Стиннес, Кирдорф и другие рурские магнаты постепенно стали играть руководящую роль во всей экономической и политической жизни Германии. Это их положение еще больше укрепилось во время Первой мировой войны, когда заводы Рура снабжали германскую армию всеми видами оружия. 42-дюймовые мортиры Круппа («толстая Берта») обстреливали бельгийские и французские крепости. Его же сверхдальнобойные пушки «Колоссаль» стреляли по Парижу с расстояния в 120 км.

Поражение Германии в Первой мировой войне, возвращение Лотарингии Франции, оккупация Рурской области франко-бельгийской армией – все это привело к временному упадку экономики Рура. Но затем добыча угля, выплавка чугуна и стали снова начали расти (табл. 20), лотарингская руда была заменена шведской и испанской, да и рурские магнаты сумели восстановить свои позиции. В конце 1930-х гг. на заводах Круппа работали 120 тыс. человек. Возникли Стальной трест, Химический трест, в которых рурские промышленники играли либо ведущую, либо значительную роль. Хорошо известна также поддержка, оказанная ими германскому фашизму.

В первые годы после Второй мировой войны Рур снова стал одним из главных «локомотивов» восстановления экономики Германии. Здесь обосновались штаб-квартиры таких крупнейших стальных концернов, как «Крупп», «Тиссен», «Хёш», «Маннесманн», «Клёкнер». Рурская область давала 60 % всей выплавки стали в стране и 80 % общегерманской добычи каменного угля.

Таблица 20

ДОБЫЧА КАМЕННОГО УГЛЯ, ВЫПЛАВКА ЧУГУНА И СТАЛИ В РУРСКОЙ ОБЛАСТИ, млн т

В результате в течение первого десятилетия после Второй мировой войны Рурской области удалось восстановить свое былое экономическое могущество, основанное на угле. Было построено 50 новых шахт, и к 1960 г. добыча каменного угля достигла рекордного уровня.

Однако затем Рурская область, как и многие другие старопромышленные районы Европы, вступила в полосу структурного кризиса. Он еще более усугубился благодаря тому, что страна стала ориентироваться на импортную дешевую нефть, которая начала поступать в Рур по нефтепроводам от морских портов Роттердам и Вильгельмсхафен. Когда же в середине 1970-х гг. нефть сильно подорожала, выход из энергетического кризиса в ФРГ стали искать не столько в возрождении угледобычи, сколько в развитии атомной энергетики, в импорте голландского и советского природного газа и американского угля. В результате число угольных шахт стало быстро уменьшаться: в конце 1950-х гг. их насчитывалось 140, но уже в конце 1960-х гг. – 56, в 1985 г. – 25, а в 1997 г. – 17. Резко сократилась численность занятых в угольной промышленности – с почти 500 тыс. в 1957 г. до 315 тыс. в 1960 г. и 80 тыс. в 1997 г. Неудивительно, что добыча каменного угля в 1960–2000 гг. также сократилась в четыре раза (табл. 20). Структурный кризис затронул и другую ведущую отрасль промышленности Рура – черную металлургию; из многочисленных комбинатов полного цикла здесь осталось только четыре.

Однако и федеральные власти ФРГ в своей государственной региональной политике, и правительство земли Северный Рейн—Вестфалия, в состав которой входит Рурская область, и правления монополий, и общественность приняли систему мер, чтобы вывести Рур из состояния депрессии и кризиса.

Такую политику обычно называют политикой реструктуризации. К числу главных предусматриваемых ею мер относятся: 1) коренная перестройка, модернизация старых отраслей, в первую очередь угольной и металлургической; 2) внедрение в структуру производства предприятий новых и новейших отраслей; 3) укрепление образовательной базы; 4) укрепление научной базы; 5) улучшение качества окружающей среды.

При осуществлении первого из этих направлений особенно много внимания было уделено угольной промышленности. В 1968 г. в ФРГ был принят федеральный закон о реструктуризации и оздоровлении этой отрасли, а еще через год вся угольная промышленность Рура была объединена в один крупный концерн – «Рурколе» («Рурский уголь»). Была введена система компенсаций (так называемые угольные пфенниги), стимулировавшая покупку рурского угля вместо более дешевого импортного; она действовала до 1995 г. Закрытие мелких и нерентабельных шахт привело к укрупнению угледобывающих предприятий.

Благодаря этому удалось преодолеть прежнюю технико-экономическую отсталость отрасли. Так, среднесуточная нагрузка на одну шахту выросла до 11–12 тыс. т, а сменная производительность труда одного шахтера – до 5—б т товарного угля; кстати, это самый высокий показатель в Западной Европе. Можно добавить, что к 2005 г. было намечено оставить в эксплуатации лишь 10–11 шахт, добычу каменного угля сократить до 30 млн т, а численность занятых – до 3б тыс. человек. В 2008 г. здесь осталось уже только 8 действующих шахт. Но по решению правительства страны до 2012 г. и они должны быть закрыты.

Многое было сделано и для осуществления второго из указанных выше направлений. Примерами «инъекции» новых отраслей в этот старопромышленный район могут служить создание автомобильного завода концерна «Опель» в Бохуме, предприятий концерна «Сименс». На выпуск современных машин и оборудования, транспортных средств были перепрофилированы многие предприятия «грязных» производств.

То же можно сказать о третьем и четвертом направлениях. До середины 1960-х гг. во всей Рурской области не было ни одного университета, а теперь их уже несколько. Первым в 1965 г. был открыт Рурский университет в Бохуме (с набором всего 200 студентов), что послужило важным импульсом для структурных изменений в экономике и повышения общего имиджа Рурской области; ныне в нем учится 40 тыс. студентов, занято более 400 профессоров и 4000 других сотрудников. В 1968 г. был создан университет в Дортмунде, где занимаются производственной программистикой. Затем появились университеты в Эссене, Дуйсбурге. К началу XXI в. в Рурской области было уже 150 тыс. студентов, т. е. в два раза больше, чем шахтеров. Внедрению университетских научных разработок в практику способствуют и созданные здесь технопарки, связанные с микроэлектроникой, компьютерами, средствами автоматизации и контроля, телекоммуникациями (Дортмунд, Эссен, Хаген, Дуйсбург, Оберхаузен).

Пятое направление заслуживает особого внимания. Вот как описывает экологическую ситуацию в Рурской области в конце 1950-х гг. известный географ-германовед С. Н. Раковский: «До предела загрязненные реки, почвы, воздух, весь год, круглые сутки – горячий воздух у открытых коксовых батарей и у металлургических цехов, пары градирен тепловых электростанций, и над всем этим – несмолкающий производственный шум». Но еще в 1960-е гг. канцлер ФРГ Вилли Брандт выдвинул лозунг «Вернуть Руру голубое небо!». С тех пор здесь были проведены большие работы, направленные на охрану воздушного бассейна от загрязнения, и теперь уровень загрязнения воздуха в большинстве городов Рура не выше, чем в Берлине, Франкфурте или Мюнхене. Для улучшения водоснабжения здесь были сооружены плотины и водохранилища. Почти все сточные воды теперь подвергаются биологической очистке. (Этому способствовало и то, что заводы земли Северный Рейн—Вестфалия освоили выпуск самого совершенного природоохранного оборудования, которое широко используется и на месте.) А показатель лесистости Рурской области возрос до 35 %, или в два раза. В том числе было облесено более 250 шахтных терриконов.

В связи с такой радикальной структурной перестройкой сильно изменился и облик ведущих угольно-металлургических концернов. Концерн «Рурколе» теперь не только контролирует добычу угля, производство кокса и брикетов, но и обладает пакетами акций многих компаний, связанных с производством электроэнергии, химикатов, стройматериалов, горного оборудования и даже электроники, а также занимается рекультивацией горных разработок, строительством дорог и др.

Более того, этот концерн, добывающий уголь в США, Венесуэле (для последующего импорта в ФРГ), по существу, превратился в транснациональную корпорацию. А концерн «Тиссен», по-прежнему возглавляющий группу металлургических компаний ФРГ, теперь производит не только чугун и сталь, но и разнообразную продукцию тяжелого и транспортного машиностроения.

Вот почему в наши дни Рур уже нельзя отнести к категории депрессивных районов. Это старопромышленный район, переживший своего рода «реанимацию» и теперь находящийся в стадии «выздоровления». По мнению немецких специалистов, перспективы его дальнейшего развития будут связаны с тремя следующими отраслями: во-первых, с современной черной металлургией, ориентированной на выпуск спецсталей и других аналогичных видов изделий, во-вторых, с модернизированной химической промышленностью и, в-третьих, с машиностроением, включая автомобилестроение, приборостроение, электротехнику, электронику и т. п. Но еще важнее отметить то, что ныне в промышленности Рура занята уже только ¹/₃ всей рабочей силы, тогда как доминируют по занятости отрасли непроизводственной сферы.

Все эти общие черты реструктуризации находят отражение и во внутренних различиях, сформировавшихся в пределах Рурской области. Их можно рассматривать по двум направлениям: с севера на юг и с востока на запад.

Своего рода профиль Рурской области в направлении север – юг обычно строится с подразделением ее территории на четыре промышленные зоны (рис. 67). Самая северная из них, зона Липпе, протягивающаяся вдоль долины одноименной реки, продолжает оставаться главной угледобывающей зоной Рура; здесь теперь концентрируется большинство действующих шахт. При некоторых из них работают и крупные ТЭС. Однако и в этой зоне уже создан региональный ландшафтный парк. Угледобыча сохраняется и в зоне Эмшер, также протягивающейся вдоль долины одноименной реки. Но большинство шахт этой зоны, где расположены такие классические «угольные города», как Оберхаузен и Гельзенкирхен, при реструктуризации были закрыты. Теперь вся территория вдоль р. Эмшер представляет собой ландшафтный парк, который вмещает в себя зоны отдыха, экологические зоны, технологические музеи (расположенные в корпусах бывших предприятий), инновационные выставки. В Оберхаузене в 1996 г. был открыт едва ли не крупнейший в Европе торговый комплекс. В следующей зоне – Хельвег – добыча угля уже полностью прекращена, сократилось и производство черных металлов. Но зато увеличилась роль машиностроения и в еще большей мере – непроизводственной сферы. В самой южной зоне Рурской области, протягивающейся по течению р. Рур, все угольные шахты были закрыты еще раньше.

Рис. 67. Промышленные зоны Рура (к началу XXI в.)

Что касается различий по линии восток – запад, то они, пожалуй, еще более заметны. Восточная часть области (Дортмунд, отчасти Бохум) испытала наиболее глубокую структурную перестройку. Экологическая обстановка здесь также самая благоприятная. В центрально-западной части Рура (Гельзенкирхен, Обер-хаузен) концентрация тяжелой промышленности и «грязных» производств пока остается весьма высокой. В еще большей степени это относится к западной, прирейнской, части района, где концентрируется основная часть предприятий черной металлургии и нефтехимии. Надо учитывать также, что речной порт Дуйсбург с годовым грузооборотом в 55 млн т – едва ли не крупнейший речной порт мира.

Одна из концепций реструктуризации Рурской области предусматривает такую ее районную планировку, при которой должно произойти более четкое размежевание промышленных и селитебных зон, а также создание восьми локальных зон отдыха и пяти зеленых парковых полос, которые пересекли бы всю территорию агломерации в направлении с севера на юг.

Добавим также, что правительство земли Северный Рейн—Вестфалия разработало и приняло проект под названием «Экологический город будущего», призванный продемонстрировать модель экологической перестройки современного европейского города. Из 20 городов этой земли с населением более 50 тыс. жителей, подавших заявления на участие в проекте, были отобраны три – Ахен, Хамм и Херне. В течение ближайших лет их развитие будет происходить при строгом учете важнейших экологических принципов.

31. Регулирование развития городских агломераций в Великобритании и во Франции

Разгрузка (ограничение развития) крупнейших промышленно-городских агломераций в странах Западной Европы – одно из главных направлений государственной региональной политики. Ее начали осуществлять еще в 40– 50-х гг. XX в. При этом преследовались две главные цели: во-первых, уменьшить концентрацию населения и хозяйства в немногих гипертрофированно развитых агломерациях и, во-вторых, обеспечить таким путем рост прочих, периферийных районов, включая и депрессивные. В первую очередь подобной разгрузке подверглись столичные агломерации, которые в большинстве стран региона являются крупнейшими очагами территориальной концентрации.

К числу мер осуществления такой политики, которую иногда называют политикой дезурбанизации, относится и строительство новых городов. Это означает не получение каким-либо поселением городского статуса, а «конструирование» действительно нового города (как правило, на «пустом месте»), с учетом последних достижений градостроительной мысли.

Идея создания новых городов имеет свою историю. Нужно вспомнить, какое место проектам так называемых идеальных городов отводилось в произведениях социалистов-утопистов Т. Кампанеллы, Т. Мора, Р. Оуэна, Ш. Фурье и др. В самом конце XIX в. (1898 г.) английский архитектор Э. Говард опубликовал свою ставшую знаменитой книгу, в которой обосновал идею создания «города-сада», т. е. города, максимально приближающего горожанина к природе, или, по словам самого автора, обеспечивающего «обручение города с сельской местностью». Говарду удалось построить подобный город-сад Лечуорт в 55 км от Лондона. В годы Первой мировой войны в Англии же вышла книга Ф.Дж. Осборна «Новые города после войны», в которой предлагалось построить не менее 100 таких городов. В дальнейшем идея «города-сада» развивалась некоторыми другими архитекторами, хотя, например, один из крупнейших архитекторов XX в., француз Ле Корбюзье, выступал с ее критикой.

В целом политика разгрузки столичных и других наиболее крупных агломераций дала определенные положительные результаты. Она ускорила структурную перестройку их экономики, специализацию на отраслях непроизводственной сферы, повысила темпы субурбанизации. В результате такой перестройки, как показано в работах О. В. Грицай, С. С. Артоболевского, экономическую базу большинства крупнейших агломераций ныне составляют три основных вида деятельности: 1) «верхние этажи» обрабатывающей промышленности, ориентирующиеся на центры НИОКР и производящие «элитарную» продукцию особенно высокого качества; 2) деловые услуги, связанные в первую очередь с внедрением новых техники и технологий; 3) «верхние этажи» потребительских услуг, обеспечивающие сбор и распространение информации, а также, что называется, индустрию досуга. Все перечисленные черты не только укрепляют позиции таких агломераций в национальной экономике постиндустриального типа, но и приближают их к тому, что многие современные исследователи вкладывают в понятие «мировой город».

Однако успехи в разгрузке агломераций, связанные как с осуществлением региональной политики, так и с естественными процессами оттока населения и хозяйства во внеагломерационные пространства с лучшим качеством окружающей среды и другими привлекательными сторонами, вызвали к жизни немало других сложных проблем. Едва ли не важнейшая среди них – это проблема упадка внутренних частей агломераций, ядер городов, где чрезвычайно усилились социально-экономические противоречия. Не случайно в 1980-е гг. стимулирование развития именно внутренних частей крупнейших городских агломераций стало одним из приоритетных направлений региональной политики.

Все эти процессы лучше всего рассмотреть на примерах Великобритании и Франции.

В ВЕЛИКОБРИТАНИИ политика разгрузки крупнейших агломераций (конурбаций) активно проводилась в 40—70-х гг. XX в. В первую очередь она касалась Большого Лондона и Западного Мидленда (Бирмингем), где были введены правительственные ограничения на строительство новых предприятий и учреждений и, более того, поощрялся отток действующих предприятий в другие районы. Хотя в 1979 г., после прихода к власти консерваторов, концепция региональной политики в стране была полностью пересмотрена и ограничительные меры на развитие агломераций отменены, они все же успели возыметь свое действие.

Рис. 68. Новые города Великобритании (по Д. Шиманьской)

Статистические данные свидетельствуют о том, что за послевоенный период население Лондона уменьшилось на 1,5 млн человек. Из города мигрировали тысячи предприятий и учреждений.

При этом в первое время после войны отток шел главным образом из центра в прилегающий зеленый пояс, а в 1960-е и особенно в 1970—1980-е гг. – в более отдаленные районы Юго-Востока Англии. В результате уже к началу 1980-х гг. доля Большого Лондона в хозяйстве Юго-Восточной Англии снизилась до почти ¹/₂, тогда как доля внешнего пояса Лондонского района увеличилась более чем до ¹/₄, а доля внешнего Юго-Востока – почти до ¹/₄. Такая деконцентрация охватила все отрасли промышленности и многие отрасли непроизводственной сферы.[26]26
  Исследователи отмечают, что этот процесс происходил даже не столько под влиянием региональной политики, сколько в результате естественного движения субурбанизации, желания многих жить в собственном, окруженном зеленью загородном доме. Тем более что жилье в некоторых кварталах Лондона стало столь дорогим, что стоимость квартиры сравнялась, скажем, со стоимостью приличного замка в Шотландии.


[Закрыть] Дегломерация и деконцентрация коснулись также Бирмингема и других крупных городских центров страны.

В разгрузке Лондонской и других агломераций Великобритании немалую роль сыграли новые города. Тому, что именно эта страна явилась инициатором создания в сложившихся системах расселения новых городов на свободном, незастроенном месте, способствовало несколько обстоятельств. Среди них можно назвать очень высокий уровень урбанизации, уроки Второй мировой войны, показавшей особую уязвимость больших городов в военном отношении, острый жилищный кризис. Надо учитывать и то, что Англия является родиной Э. Говарда. В межвоенный период проекты сооружения городов-спутников Лондона, Манчестера, Глазго также обсуждались неоднократно. Но приступить к их осуществлению удалось только после Второй мировой войны.

Можно выделить четыре этапа создания новых городов в Великобритании. Это города первого поколения, возникшие в 1946–1950 гг. (12 – в Англии и Уэльсе и 2 – в Шотландии). Далее, это города второго поколения, построенные в 1955–1960 гг. (один город в Шотландии). Затем это 12 городов третьего поколения, сооруженных с 1961 по 1967 г. Наконец, это семь городов четвертого поколения, построенных после 1968 г. Таким образом, всего после Второй мировой войны в Великобритании было создано 34 новых города, население которых в 1990 г. составило 2 млн человек. Поскольку главной целью политики нового городского строительства была разгрузка крупных конурбаций, города группируются прежде всего вокруг них (рис. 68).

Таблица 21

НОВЫЕ ГОРОДА ЮГО-ВОСТОКА ВЕЛИКОБРИТАНИИ[27]27
  Артоболевский С. С. Региональное развитие в Великобритании. – М., 1992. – С. 130.


[Закрыть]

Так, шесть новых городов находятся в конурбации Клайдсайд, в Центральной Шотландии, три города – в конурбации Тайнсайд, на Северо-Востоке, четыре – в ланкаширской конурбации Мерсейсайд, три – в конурбации Западного Мидленда, два – в конурбации Южного Уэльса. Но больше всего – восемь городов – построено в окружении Лондона.

Места для этих городов определил еще план развития Большого Лондона, принятый в 1944 г. Все они были основаны в 1946–1949 гг. в радиусе до 60 км от лондонского Сити в качестве городов-спутников столицы. В целом им удалось осуществить эту функцию, поскольку лишь небольшая часть их жителей работает в Лондоне, а основная – на предприятиях и в учреждениях самих новых городов. Новые города обладают характерной демографической структурой: здесь больше доля мужчин, молодежи и молодых семей, меньше пенсионеров. Иногда в города «лондонского кольца» включают еще три новых (расширяемых) города, расположенных к северу от столицы на несколько большем удалении. Основные данные об этих городах приведены в таблице 21.

Представим себе один из новых городов в дальнем окружении Лондона – Милтон-Кейнс, который расположен примерно на полпути между столицей и Бирмингемом. Это промышленный город, где десятки фирм производят электронику, продукцию разнообразного машиностроения, фармацевтику, продукцию органической химии и других современных производств. Но эти предприятия благодаря удачной планировке не бросаются в глаза и не нарушают общего впечатления от Милтон-Кейнса как от города-сада. В нем есть стеклянный модернистский главный торговый центр, который дополняют пять районных торговых центров и еще несколько десятков местных, что создает максимальные удобства для горожан. Территория нового города разбита на микрорайоны по 2000–5000 жителей. В каждом из них – детские сады, школы разных уровней. А деревья, посаженные вдоль широких улиц, защищают людей от шума и загрязнений. Все это позволяет считать Милтон-Кейнс современным воплощением идеи Э. Говарда, выдвинутой более ста лет назад.

В конце 1970-х гг. все меры, ограничивающие развитие Лондона и Бирмингема, были отменены. Тогда же было объявлено об урезании правительственных средств на градостроительные программы. Приход к власти правительства консерваторов во главе с М. Тэтчер ускорил процесс разгосударствления и сокращения государственных расходов, в том числе и на региональные программы. В начале 1990-х гг. из 30 корпораций по развитию новых городов, имевшихся в стране, оставалось лишь 5, причем все – в Шотландии. Впрочем, в последнее время все большее распространение получают идеи создания следующего поколения новых городов – преимущественно в сельской местности и к тому же частных.

В наши дни в Великобритании не менее актуальна проблема развития внутренних ареалов городов и агломераций, которые потеряли значительную часть своего населения и стали сосредоточением так называемых маргинальных слоев – стариков, молодежи, иммигрантов (в центральной части Лондона они еще недавно составляли ¹/₄ населения), бедняков, неквалифицированной рабочей силы. Как правило, такие ареалы отличаются плохими жилищными условиями, плохим состоянием окружающей среды, массовой безработицей, повышенным уровнем преступности. Теперь они попали в центр внимания и государства, и общества. Правительство финансирует развитие внутренних ареалов более чем в 80 городах страны. Одним из наиболее ярких примеров подобного рода может служить Лондон, где полной перестройке подвергся, например, запущенный район бывших доков. В 1985 г. здесь началось крупномасштабное строительство, почти беспрецедентное по размаху для европейских городов, с использованием инвестиций США, Канады, стран АТР. Но при отсутствии четкого единого плана эта застройка приобрела в значительной мере хаотический характер.

Во ФРАНЦИИ более ста больших городов, но крупных городских агломераций меньше, чем в Великобритании. Только две из них – Лионская и Марсельская – перешагнули миллионную отметку. На этом фоне тем более выделяется столица страны – Париж. В Большом Париже 8,2 млн жителей, или 15 % от общей численности населения страны; по количеству жителей он превышает следующий за ним Лион примерно в семь раз. Но еще больше его превосходство в экономической и социальной жизни Франции. Характерно, что наиболее велика доля Парижа в полиграфии и издательском деле, ведь не случайно же Виктор Гюго писал о том, что «назначение Парижа – распространение идей». Добавим еще станки, авиационные двигатели, химикаты и фармацевтику, парфюмерию, одежду и специфические «парижские изделия» – галантерейные, ювелирные товары, сувениры, предметы туалета. Словом, занимая 1,6 % площади Франции, Большой Париж вполне может соперничать со всей остальной ее территорией.

И не только соперничать, но и широко ее использовать. Подсчитано, что Большой Париж потребляет ¹/₄ сельскохозяйственной продукции страны, более ¹/₅ электроэнергии, около ²/₅ природного газа. Нефть сюда поступает из Гавра, природный газ – из Нидерландов и месторождения Лак на юго-западе страны, металл – из Лотарингии и Северного промышленного района, алюминий – из Рона-Альпийского района и Пиренеев и т. д.

Рис. 69. «Метрополии равновесия» (региональные столицы) во Франции

Вот почему задача сдерживания дальнейшего роста столицы, преодоления региональных диспропорций между ней и периферией уже в течение длительного времени является во Франции одной из самых приоритетных. При этом осуществление ее идет двумя путями.

Первый путь заключается в создании системы периферийных городов, способных противостоять притяжению Парижа. Для этой цели еще в 1960-х гг. были выбраны восемь городских агломераций, которые должны были выполнить роль региональных столиц, или «метрополий равновесия». Для каждой из них была определена сфера влияния (рис. 69). Предполагалось, что агломерации Марселя, Лиона и Лилля достигнут 3-миллионной отметки, Бордо – 1,5 млн, Тулузы – 1 млн, а общая численность населения в восьми региональных столицах составит 16–17 млн, намного превзойдя соответствующий показатель для Большого Парижа. Предполагалось превратить региональные столицы в центры принятия решений, распространения идей и информации, предоставления «высших услуг».

Рис. 70. Парижская англомерация

Судя по состоянию на начало XXI в., не все эти предположения удалось реализовать. В высокоразвитый и динамично развивающийся район превратилась Лионская «метрополия». Большие изменения произошли и происходят в агломерациях Лилля, Марселя. Древний Страсбур (Страсбург) из столицы Эльзаса стал своего рода «столицей Европы»: здесь находится резиденция Европейского парламента и Совета Европы. Но в соседней Лотарингии, в районе Нанта формирование «метрополий равновесия» происходит медленнее. И в целом, очевидно, этот путь оправдает себя, но не полностью.

Второй путь заключается в разгрузке собственно парижской агломерации. Для сдерживания ее роста еще в 1955 г. был выделен Парижский район (или Иль-де-Франс) в составе шести департаментов. А в 1965 г. была опубликована Генеральная схема устройства и урбанизации Парижского района до 2000 г., предусматривавшая ограничение его неконтролируемого роста и застройки. Составители этой схемы исходили из того, что к 2000 г. население Парижского района может достигнуть 14 млн человек, но рост его будет обеспечен только благодаря пригородам-спальням и в особенности пяти новым городам-спутникам.

Как показывает рисунок 70, эти пять городов-спутников находятся в 25–30 км от центра Парижа. В отличие от городов-спутников Лондона они размещаются не концентрически, а как бы двумя осями. Северную ось образуют города Сержи-Понтуаз (на Уазе) и Марнла-Валле (на Марне), южную – Сен-Кантенан-Ивелин, Эври и Мелен-Сенар (на Сене). Также в отличие от спутников Лондона они больше по размерам (табл. 22). Примыкая к внешней части Парижской агломерации, они связаны с ней линиями скоростных автомобильных и железных дорог.

Все эти меры по дегломерации и деконцентрации Парижа возымели свое действие. Произошло перераспределение населения между центральной и окраинной частями Парижского района. Уменьшилась общая численность рабочей силы. Доля района в промышленности Франции (по занятости) сократилась с ¹/₄ до ¹/₅. Одновременно уменьшилась доля рабочих мест в отдельных отраслях промышленности. (Впрочем, ²/₃ предприятий, мигрировавших из Парижа, разместились на расстоянии до 200 км от него, в основном в долине Сены или вблизи от транспортных магистралей.) Но такое активное вытеснение производственной сферы сопровождалось еще большей концентрацией в Париже непроизводственных функций – финансовых и страховых компаний, деловых услуг, управления и пр. И ныне на Парижский район приходится ²/₃ всех занятых в НИОКР во Франции.

Надо отметить, что в 1980-е гг. в связи с общим пересмотром концепции региональной политики сильной корректировке подверглись и оба пути разгрузки Парижского района. Модернизация концепции «метрополий равновесия» выразилась в переходе от традиционных узловых форм урбанизации к стимулированию развития «коридоров роста» таких, как Дюнкерк – Лилль – Валансьен, Лион – Сент-Этьен – Гренобль, Марсель – Экс – Фос-сюр-Мер. Началось также стимулирование некоторых средних провинциальных городов на окраине Парижского района (Руан, Труа, Реймс, Амьен, Орлеан и др.).

Пересмотру подверглась и программа развития Большого Парижа. В 1980 г. была опубликована Генеральная схема его территориальной организации, где задачи вытеснения промышленности из центра на периферию района, концентрации в центре непроизводственной деятельности были заметно видоизменены. Теперь внимание уделяется прежде всего реконструкции центральной части города, развитию «полюсов расселения» в пригородах, общественного транспорта, улучшению окружающей среды.