Текст книги "Идущие сквозь миры"

Автор книги: Владимир Лещенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Мидара

Все время, пока мы грузились на нашу скорлупку и торопливо отплывали, меня не покидало чувство, что что-то не так. Что-то фальшивое было в их поведении, в том, как они преувеличенно-вежливо кланялись, в приклеенных улыбках…

И еще те взгляды, которые почтенный Красо на меня бросал, – не обычные похотливые, которые уже давно меня не раздражают, а другие – так смотрят на уже купленную вещь. Несколько раз я даже ловила себя на том, что выражение его хари напоминает мне лица, которые я видела у клиентов нашего гарнизонного борделя.

Наверное, если бы я не знала про двойное дно наших кораблей, я бы не догадалась, где искать. А может быть, пробудились кое-какие мои старые навыки – времен, когда я была Стражем. Или – как знать? – может быть, общение с колдунами не проходит бесследно?

Мои товарищи смотрели на меня с безоговорочным доверием, ожидая приказаний. Так же смотрели на меня мои подчиненные – те, кто умер на моих глазах в тот проклятый день, когда наш штаб был окружен войсками Броуга.

А я напряженно думала, как оправдать их доверие.

Что делать? Рубить второе днище? А если у них в запасе «колотушка»? Или хотя бы местные револьверы, после выстрела которых остаются раны, в которые можно просунуть кулак?

– Ложимся в дрейф, – скомандовала я.

Василий

Они решили начать, когда солнце уже коснулось горизонта.

Сперва мы услышали негромкий скрежет петель отпираемого люка и топот грубых башмаков – судя по нему, врагов было не больше пяти-шести.

Затем послышалась негромкая перебранка – видимо, бандиты выясняли, кому из них идти первым. Хотя чего им опасаться: мы ведь уже должны были валяться без сознания.

Шум смолк, из распахнутого люка высунулось лицо человека лет тридцати пяти, украшенное черной бородкой. Удовлетворенно хмыкнув, он бросил взгляд на весьма натурально притворявшегося спящим Орминиса и разметавшуюся на досках полубака Таисию и скрылся. Через полминуты посланные по наши души один за другим выбрались на палубу.

Все держали наизготовку широкие навахи, а идущий за бородатым – кривую саблю. У него и еще у двоих за поясом были длинноствольные револьверы.

Стиль и особый шик местных бандитов – как можно реже пользоваться огнестрельным оружием.

Чернобородый, осклабившись, направился к Тае и, нагнувшись, протянул руку…

Надо полагать, дуло браунинга, направленного ему прямо в лицо, пусть даже и зажатого в девичьей ладони, было для него весьма неприятным сюрпризом.

В следующую секунду незваные гости обнаружили, что находятся под прицелом без малого десятка стволов.

Несколько мгновений они явно колебались, но все решило то, что в их руках были лишь ножи, а в наших – пистолеты и автоматы.

Побросав клинки, они подняли руки, после чего дали себя беспрепятственно связать и обезоружить.

Правда, один из них шевельнулся, когда линь начал обвивать его запястья. Трудно сказать, было то невольное движение или он намеревался что-то предпринять, однако Ингольф, связывавший его, наверное, даже не успел подумать об этом. Кулак скандинава резко метнулся вперед, и пират, не вскрикнув, рухнул на колени.

– Отвечайте, кто вы такие? – сдвинув брови, задала вопрос Мидара, когда все было закончено.

– Уверяем тебя, госпожа, мы не хотели вам зла… – всхлипнув, пробормотал кто-то из пленников.

– Интересно, сколько раз достопочтенный Красо уже продавал этот кораблик? – подал голос Дмитрий.

– Я не знаю, я служу у хозяина только три месяца… Клянусь вам, уважаемые господа, мы только хотели убежать из Утаорана… – жалобно пропищал чернобородый крепыш, в котором я чутьем угадал главаря.

Мидара задумчиво поигрывала отнятым у врагов кинжалом.

Я примерно представлял, о чем она сейчас думает.

Внутри могло сидеть еще столько же людей, ждущих только удобного момента, чтобы прийти на помощь своим товарищам. По нашим следам могли послать погоню. Правда, до радиосвязи и радиопеленгации тут не додумались, зато сил местных экстрасенсов вполне может хватить, чтобы навести на нас почтенного Красо. Да и экстрасенсов, если прикинуть, не надо – возможные трассы и господствующие ветра в этих водах хорошо известны.

Мидара наконец приняла решение. Схватив ближайшего к ней разбойника за шиворот, она выволокла его из шеренги, подтащив к фальшборту.

Тычком в грудь она повалила его на палубу и опустилась на корточки рядом.

– Мидара… – нерешительно начала Таисия.

– Что? – повернувшись в сторону подруги, холодно спросила та, одновременно разрезая на пирате штаны.

Тая запнулась, отступив на шаг и отвернувшись. Было что-то такое в голосе ее подруги, от чего у любого пропала бы мысль пытаться возражать ей.

– Ну как, дружочек, не хочешь что-нибудь сказать?

На лице молодого пирата, неотрывно смотревшего на клинок в руке нашего капитана, читался нескрываемый ужас.

– Достопочтенная, клянусь, я только три месяца… – со слезами забормотал лежащий.

– Ну, как знаешь…

Одной рукой она захватила содержимое мотни и коротким рассчитанным движением другой отсекла его под корень.

Жуткий, полный ужаса и боли вопль ударил нам в уши. Несчастный забился на досках палубы, как пойманная акула.

С каменным лицом она швырнула окровавленный кусок мяса за борт и небрежно вытерла руку о рубаху жертвы.

– Теперь будете говорить? Ты следующий. – Палец ее указал на чернобородого.

И тогда начал говорить самый младший, за ним наперебой вступили остальные. Да, Красо действительно послал их, как это и в самом деле бывало не раз, чтобы захватить их в плен и доставить для допроса к хозяину.

– Но клянусь вам, клянусь богами-покровителями, мы не должны были вас убивать, нам было приказано, чтобы ни один волос не упал с вашей головы.

– Зачем мы понадобились этому вашему Красо? – задал вопрос Ингольф.

– Хозяин… он не знал… не мог понять, кто вы такие… он думал, вы пираты с Архипелага или искатели сокровищ… Или даже с той стороны… Из младшего мира…

– Ну ладно… пока поверим вам.

Небрежно, как какое-то неодушевленное бревно, даже не оборачиваясь, она начала толкать ногой утаоранца, стонущего в луже крови, к борту.

– Что делать с вами, мы еще решим, – как бы между прочим бросила она. – А пока надо убрать мусор…

– Мидара! – Крик Ингольфа заставил нас обратиться в камень.

Она развернулась на месте, инстинктивно хватаясь за оружие, и это стало ее роковой ошибкой. Искалеченный разбойник каким-то образом сумел освободить руки. Прежде чем кто-то из нас успел что-нибудь сделать или предупредить Мидару, он мертвой хваткой вцепился ей в косы, нечеловеческим усилием рванул их, так что молодая женщина прогнулась назад с криком боли, и в то же мгновение оттолкнулся ногами от переборки и рухнул за борт. Плеск двух тел прозвучал для нас всех как гром.

«Пламя!!!» Сердце мое сдавил ни с чем не сравнимый ужас, подобного которому я не испытывал в жизни… ужас, от которого померк окружающий мир.

Но тут же в мозгу вспыхнуло воспоминание, как полчаса назад наша капитанша на моих глазах спрятала кристалл в шкатулку в своей каюте. Хотя и со стыдом, но признаю, что мысль о драгоценном талисмане в те мгновения вытеснила в моей душе все прочие. Между тем на палубе происходило следующее. С истошным воплем Тая бросилась вперед и уже перенесла ногу через планширь, но Орминис успел схватить ее за плечо и опрокинуть на палубу. Один из разбойников, каким-то ловким движением выскользнув из пут, кинулся на Дмитрия, тот прикончил его выстрелом в голову, почти в упор. Одновременно Ингольф, имевший свой собственный, вполне определенный взгляд на обращение с пленными, тремя молниеносными ударами весла уложил троих оставшихся, тоже лихорадочно пытавшихся освободиться от веревок.

– Кристалл!! Мы все погибли, Василий!! – выкрикнул Секер и принялся биться головой о мачту.

– Да цел он, успокойся! – с силой встряхнул его я.

– Цел?! – Лицо его просветлело, и он без сил сполз на палубу.

Оставив его, я присоединился к сгрудившимся на полубаке товарищам.

Прошла минута, затем другая… третья… Мы молча стояли у фальшборта, только Таисия по-прежнему лежала на палубе, захлебываясь рыданиями.

Дмитрий стащил с головы зюйдвестку с коротким «эх!», его примеру последовал Ингольф.

Внезапно метрах в пяти от брига из воды с плеском вынырнула так хорошо нам знакомая рыжеволосая голова.

Стоящий рядом со мной Орминис пошатнулся, чертя в воздухе указательным пальцем знак против зла.

Несколькими широкими размашистыми движениями Мидара пересекла разделявшее нас расстояние, и вот она уже протягивает нам руку… вот она уже стоит рядом с нами.

Распустившаяся коса закрывала ей половину лица, плечи и живот расцарапаны в кровь, грудная повязка сорвана. Но она довольно улыбается, даже дыхание ее почти не участилось.

– Госпожа, госпожа! – рыдала, совсем потеряв голову, Таисия, обнимая ее колени. – Вы не погибли, великий Боже, вы живы!!

– Ну что ты, Тейси, не плачь. – Мидара ласково гладила ее по волосам. – Я и не собиралась умирать. – Она повернулась к нам, ничуть не стесняясь своей наготы. – Черт, автомат утонул, жалко. Еще с Йоораны со мной. – Она с досадой взмахнула рукой: – Уй, ладонь прокусил, сволочь!

Мы обернулись к нашим пленникам.

Двое, издавая слабые стоны, приподнялись на четвереньки. Один лежал неподвижно, вокруг головы растекалась лужица, казавшаяся в сумерках черной.

– Крепковато я его приложил, – констатировал Ингольф. – Ну да жалеть незачем.

Покачиваясь, двое поднялись на ноги.

– Должно быть, великая Сехмит хранит тебя, воительница, – криво усмехнулся чернобородый главарь, не стесняясь уставившись на обнаженную грудь Мидары. – И половчее тебя не могли выскользнуть из лап Шустрого – да будет его путь на Поля Сетха легок.

– А что, в ваш рай пускают кастратов? – осведомился Ингольф.

– Красо зря связался с вами, – пропустив мимо ушей слова Ингольфа, как бы подумал вслух главарь. – Не знаю уж, кто вы такие, может, даже и демоны, но зря…

Второй молчал, пошатываясь на подгибающихся ногах, – видимо, еще не отошел от удара по голове.

Мидара внимательно посмотрела на нас, словно что-то стараясь прочесть в наших лицах, а потом молча указала пленникам на волны:

– Туда. И побыстрее.

Никто из нас не попытался возразить.

– Дайте хоть шлюпку! – еле шевеля языком, взмолился младший.

– Вы пришли за нашими жизнями, почему мы должны щадить ваши? – отрезала Мидара.

– Сами мы за борт прыгать не будем. Придется вам нас выкидывать, – с кислой ухмылкой заявил бородач. Это не была пустая бравада. Похоже, он действительно не очень боялся смерти.

– Как хотите. Тогда вас просто убьют, а так у вас будет хоть какой-то шанс.

Молодой, шатаясь как лунатик, подошел к лееру и мешком вывалился за борт.

Он сразу же камнем ушел ко дну, наверное решив, что нет смысла напрасно продлевать муки.

Бородатый нарочито медленно разделся, аккуратно сложил вещи на палубу, поставил рядом башмаки. Замешкался, чтобы закрыть глаза двум своим товарищам – застреленному Дмитрием и убитому Ингольфом. С его лица все это время не сходило выражение какого-то добродушного спокойствия.

Уже у самого борта он обернулся к нам, глаза его полыхнули угрюмой ненавистью.

– Ладно, пока, – бросил он, – До встречи на Небесных Полях! – С силой оттолкнувшись, он бросился в темнеющие волны.

Не проронив ни звука, мы стояли и смотрели, как широкими, размашистыми гребками он рассекает волны. Все дальше и дальше уплывал он по темно-золотой дорожке, проложенной заходящим солнцем.

Его голова уже казалась маленькой черной точкой на ее фоне, а мы все стояли и молча смотрели вслед…

Клонящееся к закату солнце тысячами бликов отражалось от штилевого океана.

Наш бриг лежал в дрейфе в самом центре Атлантики.

Дмитрий с Ингольфом в очередной раз забрасывали обнаруженную в подшкиперской тунцеловную снасть, Мустафа курил, стоя у штурвала, а наши женщины улеглись на слегка покачивающейся палубе, обсыхая после купания. Таисия облачилась в шикарный закрытый купальник не то от Версачи, не то от Кардена, стоивший, если я не ошибаюсь, пару тысяч долларов. В прошлом году у нас случился пожар на складах, в ходе которого народ растащил немало добра. На Мидаре было всего несколько клочков ткани – два небольших треугольника на тонких бретельках, прикрывавшие (или открывавшие) груди, и узкая полоска между ног, поддерживаемая шнурком на талии. Лицо ее от солнца прикрывала пестрая косынка. Она как будто дремала.

Позади, во вчерашнем дне и в другом мире, остался переход через портал между двумя вселенными и все, что случилось перед тем.

Невольно я скосил глаза на бак.

Там на медово-желтых досках палубы выделялись два более светлых пятна. Пролившуюся сутки назад кровь Таисия с Секером тщательно отскребли стальными скребками для очистки корпуса от ракушек, а после еще протерли палубу пемзой.

Гибко поднявшись, Мидара встала на руки и приподнялась на кончиках пальцев. Постояв так с полминуты, она обратным сальто вскочила на ноги, бросив в нашу сторону довольный взгляд – мол, кто-нибудь из вас вот так может?

Легко оттолкнувшись, она прыгнула за борт.

Я уловил восхищенный вздох Ингольфа.

– Сколько ты можешь продержаться под водой? – спросил я Мидару, когда она вновь выбралась на палубу.

– Не особо напрягаясь – пять минут.

Она села на горячие доски, выжимая волосы, теперь коротко (до плеч) и не очень ровно обрезанные: со своей шикарной косой, едва не ставшей причиной смерти, она распростилась еще вчера, спустя пару часов после всего.

– Однажды продержалась почти семь, но тогда уже в глазах темнело и грудь потом болела полдня. Когда я училась ходить под парусом, у меня был наставник, который знал кое-какие древние секреты: особое дыхание и все такое, – объяснила она. – Если хочешь, могу научить. Времени, правда, мало – может, скоро уже расстанемся…

Мидара доброжелательно улыбнулась.

Усилием воли я отогнал вчерашнее воспоминание – окровавленный шмат человеческой плоти, небрежно брошенный движением изящной ладони в волны.

Уж сколько раз зарекался судить окружающих!

В чем, если вдуматься, она виновата? В том, что родилась в жестоком мире, в стране, которая вела непрерывную войну невесть сколько лет? Что для мужчин ее отечества женщина не более чем утеха и средство для продолжения рода и что она не захотела этого принять? Но ведь за свой выбор она уже заплатила сполна – и не приведи бог никому так расплатиться…

Что я мог ей сказать? Что я вообще мог ей сказать, ей, чей мир куда дальше от моего, чем даже самые дикие племена моей родной Земли?

Бесполезно убеждать волчицу в пользе вегетарианства.

Вдруг мне стало безотчетно жаль ее, эту сильную и много пережившую женщину.

Она взвалила почти непосильную ношу – отыскать среди мириадов прочих свой родной мир. Ей суждено, может быть, многие годы, если не десятилетия, брести в одиночестве бесконечными путями, соединяющими их, и сгинуть, так и не вернувшись домой.

Впрочем, я этого уже никогда не узнаю… Неумолимое «никогда» разделит нас.

Вслед за этой мыслью неожиданно пришла другая.

А как поступит Мидара с талисманом Древнейших, когда вернется в свой мир?

Не возникнет ли у нее соблазн во имя блага своей отчизны раскрыть его тайну и дать Йооране возможность стать владыкой целых планет?

Соблазн этот может оказаться слишком велик…

И следом возникла совсем уж странная мысль: а как бы поступил я сам на ее месте?

Да, конечно, я понимаю, что подобная вещь не должна попасть в ненадежные руки… Но одно дело рассуждать об этом теоретически и морализировать, и совсем другое – когда у тебя в руках действительно оказывается нечто, способное принести твоей стране колоссальное могущество. А тебе самому, между прочим, – воистину бессмертную славу и несказанные почести.

А кстати, что ждет меня самого?

Смогу ли я вернуться именно в свое время, именно в те дни, когда я покинул родину? Как объясню свое отсутствие, если это не получится?

И что, если к моменту моего возвращения все уже станет другим? Ведь есть же примеры, как быстро может рухнуть устоявшийся уклад.

Все эти годы я почти не задумывался ни о чем подобном, потому что не привык изводить себя бессмысленными мечтами, а последнее время был слишком занят гонкой через миры.

А вот теперь представил себе, как пройду по улицам своего города, воспоминаниям о котором, казалось, уже столетия, как открою ключом, который хранил неизвестно зачем почти семь лет, дверь своей маленькой квартирки в панельной пятиэтажке.

Как предъявлю пропуск на проходной, кивну вахтеру и поднимусь в свой кабинет. Как поздороваюсь с дамами из своего отдела, выслушаю дежурные вопросы о проведенном отпуске и комплименты моему загару и приступлю к работе.

Буду знакомиться с женщинами, ходить в рестораны и кино, ездить в отпуск к Черному морю или в Анталью.

Буду (а смогу ли?) просто жить там, где родился и куда стремлюсь всей душой (всей ли?).

И буду с грустью (да, с грустью) вспоминать эти годы, эту невероятную, полную впечатлений жизнь.

Вспоминать уютные кабачки Рарди, где подают ароматный кофе с вкуснейшими колбасками, и припортовые трущобы Домба, великолепный Карфаген, Александрию и Афины, красивые особой, какой-то зловещей красотой города Атлантиды и затянутые туманом винландские поселения…

Небо, горящее всеми красками тропических закатов, прибой у подножия уходящих в самое небо пиков, рядом с которыми твой корабль кажется таким маленьким перед ликом вечных гор и вечного океана, чужие незнакомые созвездия.

Вспоминать пасущихся в степном высокотравье мамонтов и непуганых косуль, доверчиво подходивших прямо к нашим палаткам. Горьковатый дым костра и вкус свежеприготовленного на огне мяса.

Ярко-синее прозрачное осеннее небо над светлым золотом девственных буковых лесов с багряными островками кленовых рощиц.

Ароматы лесной сырости и прелых листьев, блеск летящих паутинок на багрянце кленов.

Эрдена Чорджи, монгола, с которым я был знаком всего несколько дней, заслонившего меня от стрелы. Умирая, он, пересиливая боль, напевал какую-то веселую мелодию без слов. Буду вспоминать боцмана Келли Горна и Ятэра-Ятэра; Иветту Солсбери в черной шубке из убитой мной пумы, со смехом кидавшую в меня снежки… И других. Своих товарищей по несчастью… нет – по судьбе, таких разных и в то же время схожих в главном, как схожи все люди.

Даже девушек из нашего веселого дома – среди них были очень добрые и хорошие.

И только немногие будут замечать в моих глазах затаенную тоску, но и они будут не в силах ее понять.

Впрочем, мысли эти были пока что неуместны. Сперва надо вернуться. А пока…

Перед нами простиралась бескрайняя спокойная Атлантика. И далекий, бесконечно далекий путь через многие миры. Домой.

Часть третья. ПЛЕННИКИ И ГОСТИ

Василий

Опалесцирующая пленка межпространственного барьера беззвучно лопнула, разойдясь, и вновь моему взору предстала синяя морская гладь, такая же, как исчезнувшая минуту назад, после входа в очередной портал.

И на этой ласковой бирюзовой глади мои глаза узрели нечто, в буквальном смысле заставившее остановиться мое сердце.

За прошедшие годы я выслушал множество леденящих душу рассказов – о проходах, ведущих прямиком в жерла вулканов или в миры со смертельно ядовитой атмосферой и озерами кипящей кислоты, о ловушках, которые устраивают маги-отступники, о чудовищах, обитающих в межпространственных тоннелях. Но то, что ждало нас здесь и сейчас, было немногим лучше. Сам Сатана, который, по слухам, обитает именно в пространстве между вселенными, не мог бы устроить большей пакости.

«Вот и кончилось наше путешествие!» – отрешенно подумал я.

Прямо на нас, развернувшись в кильватерную колонну, шли боевые корабли. Дым от десятков труб поднимался к небу.

То, что это были именно боевые корабли, похоже, понял даже ничего подобного не видевший до этого Тронк.

Молча мы стояли на палубе «Чайки», напряженно вглядываясь в приближающийся флот.

– Какая дистанция? – наконец нарушила тишину Мидара.

– Миль пять, – ответил Дмитрий. – Интересно, достанут ли нас их орудия?

– Смотря какие у них пушки. Если такие, как были на моем фрегате, могут и не достать… – Было видно, что сам Мустафа не очень на это надеется.

– Уйти не успеем? – дрогнувшим голосом спросила Тая.

– Исключено, – сухо бросила Мидара. – Портал односторонний, а до ближайшего – сутки хода.

Один из кораблей, изменив курс, направился в нашу сторону.

– Заметили, – обреченно констатировал Дмитрий.

В локоть мне вцепились твердые пальцы. Мидара оттащила меня к кормовой надстройке. Глаза у нее были сейчас – не приведи боже увидеть.

– Значит, так, – быстро зашептала она мне в ухо, – говори, что хочешь, но только знай тверди одно – кристалл пропал при переходе. Тебе должны поверить – ты единственный, кто был рядом со мною!

Оставив меня, она что-то быстро сказала Таисии, и они обе сбежали вниз по трапу.

От идущего в нашу сторону корабля отделились два маленьких силуэта и быстро помчались к бригу.

В подзорную трубу было видно, что палубы катеров заполняли люди в пестрых мундирах, держащие в руках оружие.

Маленькие пушчонки на носу смотрели в нашу сторону. В случае чего от нашей скорлупки только щепки полетят. Вернее, поплывут.

– Эх, ну и влип я с вами! – заявил Тронк с напряженным интересом, которым пытался замаскировать страх. – Только-только спина зажила! Интересно, что тут больше палачи любят: огонь, железяки или просто кнут?

Ответить на столь оптимистичное замечание мне было решительно нечего.

Подойдя метров на двадцать, катера заглушили моторы. Я сумел разглядеть стоявших на их палубах в деталях.

Облик, что называется, «как у людей». По большей части на вид южане: темноволосые, смуглые, рослые, хотя было несколько рыжих и русых. А один – уже немолодой, низенький и широкоплечий (в ширину чуть меньше, чем в высоту) – грубыми чертами плоского лица, темной кожей и редкой бороденкой напоминал не то эскимоса, не то еще кого-то из представителей северных народцев.

В руках у одних были короткие винтовки, у других – неуклюжие автоматы с дисками.

В другое время и в другом месте я бы не удержался от улыбки – уж больно смешными могли показаться их мундиры. Посередине проходила продольная оранжевая полоса, с одной стороны которой ткань была синей, а с другой – белой. Это одеяние было усеяно пестрыми нашивками, металлическими блестящими побрякушками, украшениями из эмали и золота (может быть, орденами), витыми разноцветными шнурами. Штаны были точно такой же расцветки. На ногах короткие мягкие сапоги с бронзовыми бляшками и пластинами, а на широких кушаках болтались кинжалы. Длинные концы кушаков, завязанных сзади, свисали вниз, вроде раздвоенного хвоста. Но самым смешным было не это. На головах у всех были шапки желтого и серого цветов, форма которых была точь-в-точь шутовские колпаки.

– Эй, кто вы такие и как здесь оказались? – выкрикнули с мостика катера.

– Мы не помним, с нами случилось несчастье, мы даже не знаем, куда попали! – ответил я первое, что пришло в голову, чувствуя, как предательски подрагивают колени. В эти минуты я старался даже не задумываться, что нас теперь ожидает.

Головной катер фыркнул мотором, и его нос ощутимо стукнул нам в борт.

На палубу начали прыгать моряки.

Среди них были двое, в которых я безошибочно определил начальство.

Первый – еще молодой, высокий, в четырехрогом колпаке и с нефритовыми браслетами на запястьях. Второй был намного старше, на рогах его головного убора болтались длинные серебряные кисточки. На шее второго на шелковой ленте висела витая бронзовая раковина. У обоих на поясах вместо кинжалов – короткие мечи.

Вот один из моряков грубо толкнул Ингольфа, тот резко развернулся в его сторону, сжав кулаки.

Матрос начал медленно заносить приклад – то ли действительно собираясь ударить, то ли просто пугая. Крепкая рука опустилась ему на плечо.

– Уймись, братец, – бросил молодой офицер. – Или ты забыл устав?

Нас быстро обыскали. При этом из-за обшлага рукава моего кафтана был извлечен кинжал, и обнаруживший его матрос бросил на меня издевательский взгляд: мол, кого обмануть хотел?

– Господин капитан, посмотрите-ка! – подал голос один из матросов, обыскивавших Тронка. Развернув нашего спутника на сто восемьдесят градусов, он задрал на его спине рубаху.

Окружающие на секунду замолчали. Свежие красные шрамы говорили сами за себя.

– В хорошей переделке ты побывал, парень, – с явным сочувствием в голосе бросил старший офицер.

Из трюма вывели Мидару. На ней была длинная синяя туника с широкими рукавами, со множеством карманов и карманчиков. Поверх была накинута черная парусиновая блуза на молнии.

Все правильно: как бы там ни было, незачем лишний раз дразнить морячков еще и полуобнаженным женским телом.

Капитан уставился на Мидару, и на лице его возникла гримаса глубочайшего недоумения, даже рот приоткрылся на пару мгновений.

Казалось, он вот-вот изречет что-нибудь вроде: «И какого дьявола эта баба оскверняет своим присутствием благородные доски палубы?!»

Но он почти сразу же успокоился, пробормотав себе под нос что-то неразборчивое и помотав головой. На появившуюся следом Таисию он едва взглянул.

Из рубки взявшего нас на абордаж катера высунулся человек, что-то выкрикнул, офицер в ответ махнул рукой.

Через несколько секунд на мачте заплясали искры. Стало быть, радиосвязь, пусть и примитивная, уже имеет здесь место.

Мой интерес стоящий рядом моряк истолковал по-своему:

– Что, радио никогда не видал? А вроде на дикаря не похож…

Позади нас команды двух других катеров принялись сноровисто заводить буксирные концы на наш бриг.

Тем временем всех нас разделили на три равные группы и загнали на катера.

Меня и Тронка завели в рубку флагманского катера и оставили под присмотром невысокого крепыша, чья рука покоилась на расстегнутой кобуре.

Наверху, на мостике, о чем-то оживленно переговаривались офицеры.

Я навострил уши.

– Что я говорю? – в ответ на вопрос, которого я не расслышал, сердито говорил старший из офицеров. – А что видел, то и говорю! Ты тоже, кстати, видел – как-никак, рядом со мной у дальномера стоял!

– Ну мало ли что померещиться могло, – не очень уверенно отвечал другой. – Всякое может быть: мираж какой-нибудь, оптический обман… На море это случается…

– Ну да, как же! – Старший хохотнул. – А почему, скажи на милость, тогда с разведчика их не заметили? Им тоже померещилось? – И после короткой паузы: – Стало быть, адмиралу Архасу все это тогда не привиделось.

– Так то было двести лет назад, – не очень уверенно пробормотал младший.

– Да хоть в Темный Век!

Внизу, в кубрике, насколько я смог расслышать, беседовали на ту же тему.

– Говорю тебе: сначала было такое серое пятно, а потом из него корабль появился! – яростно доказывал кто-то – судя по голосу, тот, что отобрал у меня кинжал.

– Да? – насмешливо осведомился другой. – А Великого Спрута вместе с Драконом Моря ты там не заметил, случайно?

– Нет, ребята, тут и впрямь дело не так просто, – вступил в разговор третий. – Их и впрямь не было, иначе бы их давно засекли. Вспомни – разведчик ведь только что здесь пролетал… Кстати, не находишь, кум: странная вообще компания у них подобралась. Канак, хиндиец, две бабы непонятно откуда… И еще, вдобавок, этот аркаимец.

– Где это ты аркаимца углядел?

– Да тот здоровяк беловолосый.

– Ну ты сказал – аркаимец! Из него одного двоих аркаимцев можно сделать, хоть сейчас заряжающим на главный калибр ставь.

– А ведь правда, непонятная смесь получается.

– Чего непонятного? С Южного материка они или из Перу. Или из Дего. Там со всего мира сброд отирается.

Мы стремительно приближались к эскадре. В ней было четыре гиганта, которые я определил как линейные корабли, шесть или семь крейсеров и десятка два, не меньше, низких вытянутых кораблей с хищными акульими очертаниями. Про себя я окрестил их эсминцами.

Но корабль, к которому мы приближались, был много больше даже линкоров. Он возвышался перед нами как какая-то плавучая скала темно-серого с разводами окраса. Было видно, что он много больше всех остальных судов эскадры.

«Тысяч тридцать пять тонн, не меньше», – прикинул я.

Над палубой грозно возвышались пять четырехорудийных башен главного калибра. Пушки классом помельче высовывали свои длинные хоботы из нависших над водой бортовых казематов.

Ясное дело – нас везли на флагман.

Мы подошли вплотную к серому, проклепанному борту корабля.

Сверху сбросили толстый канат, разделяющийся на конце на несколько длинных линьков с крючьями. Матросы быстро продели их в рымы, глухо завыла лебедка, и наш катер начал подниматься вверх.

Через минуту катер уже стоял в гнездах шлюпбалки. Рядом с ней на талях висел маленький гидросамолет. В отличие от хемских аппаратов, он почти не отличался от знакомых мне.

Тронк не понимал обращенных к нему слов, и тогда его, довольно грубо подхватив под руки, поволокли куда-то к корме.

Меня повели в противоположную сторону.

Перед тем как меня втолкнули в дверной проем, я успел, к своему облегчению, заметить, как следом за катером поднимают и наш кораблик.

Потом меня довольно долго вели по узким, тускло освещенным коридорам с рядами плотно закрытых дверей, несколько раз мы спускались по винтовым трапам, пока наконец не остановились возле железной двери. Старший из приведших меня отворил ее массивным ключом и хмуро указал – мол, проходи.

После того как дверь за мной захлопнулась, я внимательно оглядел свое узилище.

Это была квадратная каморка, длиной и шириной в полтора человеческих роста. Ничего похожего на иллюминаторы не было. Маленький столик, лежащий на возвышении матрас, пустая полка. Стены покрывала масляная краска густо-салатного цвета – ни надписей, ни изображений. На потолке, до которого без труда можно было дотянуться рукой, горела тускловатая электрическая лампочка в «наморднике» – точно такая же, как у меня на родине. Ни табуретки, ни стула.

За узенькой дверцей располагался крошечный туалет с умывальником.

Не то каюта для не слишком высокого чина, не то камера для особо важных заключенных.

Сев на лежак, я принялся обдумывать создавшееся положение.

Итак, какая судьба нас может ожидать?

Насколько можно судить по уровню техники, здешняя цивилизация примерно соответствует уровню первых десятилетий моего двадцатого века. Особого оптимизма это не вызывало – в то время хватало всякого.

Если тут, к примеру, идет война, будет трудно доказать, что мы не вражеские лазутчики. Это самое первое, что придет в голову взявшим нас в плен.

А если мир?

Предположим, я – младший лейтенант, в бытность на военных сборах, патрулируя вверенный мне участок балтийского побережья, вдруг замечаю приставший к берегу баркас незнакомого вида, из которого вылезает компания вооруженных незнакомым оружием людей в клоунских мундирах и на чистом русском языке заявляет мне, что вообще-то они черт знает откуда и как сюда попали – не ведают.