Текст книги "Хорошим людям - доброе утро"

Автор книги: Владимир Железников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– У меня ваш платок. Одна тетя его нашла, а я ей сказала: "Я знаю, чей это платок"...

Сойка протянула маме платок, та развернула его и посмотрела – в какой раз! – на эту собачью выставку.

– Я дарю его тебе, – сказала мама. – Он ведь совсем детский. Собаки.

Я посмотрел на маму и понял: она не хотела, чтобы этот платок возвращался к ней и о чем-то ей напоминал. Может быть, о дяде Николае. А мне все равно было жалко платок. И ведь не маленький я, а жалко. Привык к собакам. Но тут я перевел глаза на Сойку. Что случилось с ее лицом – просто не передать. Какие у нее были испуганные, недоверчивые, настороженные глаза! Она не верила своему счастью. Ей эти собаки нравились, видно, еще больше, чем мне. У меня после этого всю мою жадность как рукой сняло.

– Эту собаку зовут Джаз, – сказал я. – А вот этого маленького песика Подкидыш. Остальным ты сама придумай имена.

– До свидания. – Она торопилась побыстрее уйти. – Я их уже полюбила.

Мы молча дошли до дома. Я разделся и лег спать.

– Мне кажется, что он все время был жив, – сказал я, – а погиб только вчера.

– Спи, Толя. Пересчитай, сколько над нами звезд, и заснешь.

– А ты?

– Мне не заснуть, мне звезды уже не помогают. Я дождусь деда.

На следующее утро я встал рано и ушел на рыбалку. Я любил ловить рыбу. Правда, я был плохой рыбак, вечно зевал, когда начинался клев. Но я любил ловить рыбу. На море тихо. Солнце. И настроение то веселое, то грустное. Можно додумать о маме, о дяде Косте и о дедушке. Можно поговорить с папой. Так, про себя. А сегодня я придумал написать папе письмо. Пусть многим это покажется странным, а я все равно напишу. Мне так захотелось написать ему письмо, я ведь никогда ему не писал. Напишу и отправлю Лешке.

Лешке можно, он поймет.

Тихо на море. Солнце искрится в воде. И никто тебе не мешает – что хочешь, то и придумывай. "Хорошо, что мы с дядей Костей любим море, подумал я. – И хорошо, что есть такой дядя Костя". Но папе я тоже не могу изменить, и я придумал: буду морским летчиком.

Когда я возвращался, то увидал маму, она шла к пристани.

"В Ялту едет, – догадался я. – В горвоенкомат. Искать папиных товарищей".

Мама была в белом платье, которое давным-давно не надевала, и в белых туфлях на высоком каблуке.

У причала стоял теплоход дяди Кости. Мама поднялась на пирс, и ей навстречу вышел дядя Костя. Мне очень хотелось подойти к ним, но, я почему-то не подошел. Я спрятался за будку билетной кассы и смотрел за ними. Я почти ничего не видел, только широкую спину дяди Кости в белом кителе.

Потом теплоход отчалил.

Я долго смотрел вслед теплоходу, пока он не превратился в маленькую белую точку, сверкающую на солнце.

На верхней набережной я встретил отряд артековцев. Они шли строем. В белых рубашках с красными галстуками и в коротких синих трусах. Загорелые. У них был настоящий крымский загар – светло-коричневый. Такого загара нигде не встретишь.

Почему-то, когда артековцы появлялись на улицах Гурзуфа, прохожие останавливались и смотрели на них. И сейчас все остановились, и я тоже остановился. А вожатый артековцев скомандовал, и они громко крикнули: "Всем-всем – доброе утро!"

Мне очень нравилось, что они так кричали.

После встречи с артековцами настроение у меня стало совсем хорошее. Спокойное такое и чуть-чуть грустное, но хорошее.