Текст книги "Психология и космос"
Автор книги: Владимир Лебедев
Соавторы: Юрий Гагарин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)
Космонавты с холерическим темпераментом быстро овладевали профессиональными навыками. В то же время они допускали много ошибок в начале тренировок, склонны были опережать события. Они лучше осваивали задания, включающие особые случаи полета, чем обычные упражнения. В период предварительной подготовки они задавали массу вопросов, живо обсуждали детали задания. На учебном корабле они работали быстро, инициативно, живо и эмоционально реагировали на обстановку. Характерными ошибками у людей такого типа были торопливость и недостаточная концентрация внимания. Их отчетные доклады были яркими, живыми, образными, но иногда недостаточно конкретными и довольно субъективными.
Ярким примером такого типа космонавтов является Леонов, о котором мы еще расскажем. Холерический темперамент и у Титова. Навыки пилотирования он выработал быстро, ошибок допускал немного, в основном за счет торопливости. Когда же навыки у него сформировались, он трудился весело, инициативно и безошибочно. Отчетный доклад отличался живостью, яркостью, глубоким самоанализом и полнотой.
Сильному, уравновешенному типу высшей нервной деятельности с хорошо сбалансированными и подвижными нервными процессами соответствует сангвиник. Сангвиник, по характеристике Павлова, «горячий, очень продуктивный деятель, но лишь тогда, когда у него много есть интересного дела, то есть постоянное возбуждение». Сангвиник подвижен, легко приспосабливается к изменяющимся условиям жизни; он быстро находит контакты с окружающими, а потому общителен, не чувствует скованности с новыми для него людьми. В коллективе сангвиник весел, жизнерадостен, с охотой берется за новое живое дело, способен сильно увлекаться. Чувства у него легко возникают и легко сменяются, поэтому он без труда может преодолеть гнетущее настроение, если оно возникает в опасных ситуациях; обычное же его состояние – оптимистическое.
Большая подвижность нервных процессов способствует гибкости ума сангвиника, она помогает ему легко переключать внимание и схватывать новое.
Типичными сангвиниками были Герцен, Лермонтов, Фрунзе, Макаров.
К представителю этого типа отнесли и одного из авторов этой книги. В клинико-психологической характеристике, составленной перед его полетом, было записано:
«Ю. А. Гагарин на протяжении подготовки и тренировки к полету показал высокую точность при выполнении различных экспериментально-психологических заданий. Показал высокую помехоустойчивость при воздействии внезапных и сильных раздражителей. Реакции на „новизну“ (состояние невесомости, длительная изоляция в сурдокамере, парашютные прыжки и другие воздействия) всегда были активными: отмечалась быстрая ориентация в новой обстановке, умение владеть собой в различных неожиданных ситуациях.
При исследовании в условиях изоляции в сурдокамере была обнаружена высокоразвитая способность расслабляться даже в короткие паузы, отведенные для отдыха, быстро засыпать и самостоятельно пробуждаться в заданный срок.
Одной из особенностей характера можно отметить чувство юмора, склонность к добродушию, шутке.
При тренировках на учебном космическом корабле для него был характерен спокойный, уверенный стиль работы с четкими, лаконичными докладами после проведенного упражнения. Уверенность, вдумчивость, любознательность и жизнерадостность придавали индивидуальное своеобразие выработке профессиональных навыков».
Лица с достаточно уравновешенными процессами возбуждения и торможения, относительно невысокой подвижностью нервных процессов принадлежат к разряду флегматиков. По Павлову, «флегматик – спокойный, всегда ровный, настойчивый и упорный труженик жизни». Благодаря уравновешенности нервных процессов и некоторой инертности флегматик остается спокойным даже в трудных обстоятельствах. При наличии сильного торможения, уравновешенности процесса возбуждения ему не трудно сдерживать свои порывы; он не любит отвлекаться по мелочам и потому может выполнять дело, требующее ровной затраты сил, длительного и методического напряжения. Этими чертами, как известно, отличались Крылов, Кутузов.
Космонавты такого типа осваивали задание дольше, повторяя однотипные ошибки. Они сначала действовали, а потом докладывали; ошибки свои замечали не всегда. Штатный вариант полета давался им легче, чем особые случаи. На предварительной подготовке вопросов задавали мало, но эти вопросы всегда касались существа, уточняли важные детали. Работали они спокойно, аккуратно, неторопливо, и отчетный доклад их был объективным, детальным, систематизированным, хотя и стандартным. Для космонавтов такого типа было характерно неуклонное уменьшение ошибок и улучшение профессиональной деятельности. Перерывы в тренировках на выработку профессиональных навыков практического влияния не оказывали.
Флегматическим темпераментом отличается Николаев. При относительно невысокой подвижности и довольно высокой силе процессов возбуждения и торможения навыки у него вырабатывались относительно медленно, ошибок было много, хотя и однотипных, но они постепенно исчезали. Упражнение со штатным вариантом полета освоил быстро. Неторопливость, сосредоточенность и аккуратность, большая эмоциональная сдержанность, четкие, лаконичные доклады – все это характеризовало его работу на тренажере.
Целеустремленность, наблюдательность, серьезность, склонность к обобщению полученного материала дали основание Андрияна называть в отряде космонавтов мудрым.
Людям меланхолического типа обычно присущи застенчивость, нерешительность, робость. Их пугает новая обстановка, новые люди, они смущаются и теряются, общаясь с людьми, и поэтому склонны замыкаться в себе. Представителями этого типа были, например, Гоголь и Чайковский.
Умным или глупым, честным или нечестным, добрым или злым, талантливым или бесталанным, как справедливо замечает психолог профессор К. К. Платонов, может быть человек с любым темпераментом. Люди со слабым типом нервной системы, то есть меланхолики, не могут быть космонавтами, поскольку представителям этой профессии приходится работать на пределе физических и психических возможностей. Но при развитии космонавтики доступ им к полетам в качестве научных сотрудников и других специалистов, конечно, не будет закрыт раз и навсегда.
Психологический анализ формирования навыков на учебном корабле показывает, что особенности становления и характер их у различных космонавтов зависят от индивидуальности. И все же люди с различным типом высшей нервной деятельности добиваются одинаково высоких показателей в работе, хотя пути овладения этими навыками у них различны. Окончательно сформировавшиеся навыки, несмотря на черты индивидуального своеобразия, обеспечивают выполнение «полетного задания» на тренажере и не зависят от скорости овладения ими и количества ошибок в процессе тренировок. Но насколько эти навыки пригодны для реального полета, можно было узнать только из практики.
В горниле практики
В космическом полете человека ожидают перегрузки, невесомость и много других непривычных для него явлений. К сожалению, в учебном корабле невозможно имитировать воздействие всех этих факторов. Поэтому приходится прибегать к центрифугам, к самолетам, воспроизводящим кратковременную невесомость, к тепловым и барокамерам, к сурдокамерам и вестибулярным стендам.
Но в реальном полете все эти факторы действуют не порознь, как на тренажерах, а последовательно, один за другим (перегрузки сменяются невесомостью), либо одновременно: нервно-психическая напряженность, изоляция, воздействие радиации и т. д. Поэтому, отправившись в рейс, космонавт должен приобретенные им разрозненные навыки как бы связать воедино. Тогда-то и наступит истинная практическая проверка его знаний, опыта и умения.
Как известно, находясь на орбите, космонавты успешно вели наблюдения, осуществляли радиосвязь, выдержали перегрузки, быстро приспособились к невесомости, которая не помешала им управлять кораблем, принимать пищу, производить киносъемку, ставить эксперименты – в общем делать все, что предусматривалось программой.
Вот что рассказывал Попович о своих действиях в космосе:
«Сориентировал корабль без особого труда и попробовал отслеживать предметы на поверхности Земли. Получалось хорошо. Работая ручкой управления, я смог „останавливать“ некоторые предметы на месте и наблюдать их в центральную часть „Взора“.
Следующим моим заданием было сориентировать корабль в теневой стороне Земли. В это время Земля была освещена лунным светом. Ориентацию корабля произвел быстро, при этом использовал видимую облачность. Облака в центральной части „Взора“ имеют светло-серый цвет, а во внешнем кольце – белый.
Ориентироваться по облакам хорошо, можно даже определить, куда они „бегут“. Это отлично видно потому, что облака не сплошные и видны „пробелы“ черной Земли.
Удержание звезды в центре „Взора“, что очень важно для будущих астрономических наблюдений, я выполнил довольно удачно. Найдя созвездие, я выбрал довольно яркую звезду – увидел ее во внутреннем кольце „Взора“ справа и сверху. Смотрю, она перемещается чуть-чуть и идет почти по верхнему краю, но вниз. Как только она дошла до центра, а ориентация у меня была уже включена, я дал ручку и загнал ее прямо в центр. В общем сделал вывод, что в космосе можно не только ориентироваться по звездам, но и вести за ними астрономические наблюдения».
Надо учесть, что все-таки учебный космический корабль отличается от реального. На нем, правда, то же оборудование рабочего места, довольно точно воспроизводятся по приборам динамика полета, радиопередачи, аварийные ситуации и вообще условия жизни и деятельности космонавта. Однако имитация не может быть тождественна реальности, модель никогда полностью не соответствует оригиналу. Как во всякой модели, в моделировании управления кораблем кое-что упрощается, схематизируется. Поэтому в реальном полете космонавт должен свои навыки, полученные на учебном корабле, привести в соответствие с фактическим восприятием космического пространства, с особенностями поведения конкретного космического корабля. «Жесткий» навык, выработанный на тренажере, может оказаться нежелательным.
То, что Титов, Николаев, Попович и Быковский «с ходу» выполнили ориентацию корабля вручную, объясняется их богатым профессиональным опытом летчиков-истребителей. Они уже знали, как совмещать навыки, полученные на тренажерах, с реальными полетами в воздухе и, работая на учебном корабле, они заранее как бы «проигрывали» в уме возможные отклонения, с которыми им придется столкнуться. Иными словами, их навыки имели вероятностную структуру, а не были жестко программированными.
О ценности летного опыта говорил в своем докладе Беляев, подчеркнувший, что «ориентировать корабль вручную трудностей не представляет, особенно если человек имел летные навыки. Хотя пилотировать самолет и ориентировать космический корабль, конечно, не одно и то же».
Между прочим, приходится учитывать, что некоторые навыки могут оказаться недостаточно прочными, и в длительном межпланетном полете космонавтам грозит опасность растренироваться. Поэтому на межпланетных кораблях, видимо, придется создавать специальные функциональные тренажеры, которые обеспечат космонавтам «сохранение формы».
Космические корабли класса «Восток» были рассчитаны на одного человека. Но вот на орбиту вышел «Восход-1», а за ним – «Восход-2». Перед учеными возникла новая проблема – профессиональная подготовка экипажей многоместных космических кораблей.
Экипаж межпланетного корабля
Полет многоместного корабля «Восход» явился качественно новой ступенью в освоении космического пространства.
Многоместными будут корабли, которые совершат полеты к Луне и планетам. Такие полеты возможны даже на ракетах, работающих на химическом топливе, не говоря уже о межпланетных кораблях с ядерными энергетическими установками. Со страниц произведений писателей-фантастов давнишняя мечта человечества уверенно переселилась на рабочие столы ученых. Она воплощается в расчетах и чертежах, в многообразных экспериментах, проводящихся пока на Земле, и в орбитальных полетах. Уже сейчас рассчитывают траектории и время космических рейсов, запасы топлива, продовольствия и т. п.
Известно, например, что до Марса, если двигаться по полуэллиптической траектории при начальной скорости 16,3 километра в секунду, можно добраться за 260 суток. Срок все-таки немалый, и это сразу выдвигает массу проблем. Ясно, что «населению» космического корабля придется круглосуточно, пользуясь земными понятиями, нести вахту на центральном посту управления: надо будет держать радиосвязь с Землей, заниматься навигацией, проводить эксперименты и вести научные наблюдения, следить за исправностью всевозможных приборов и систем и, если понадобится, ремонтировать их.
А после посадки на неизученной планете? Их ждет непочатый край работы.
Но кто же способен справиться со всем этим? Специалисты. И чем их больше – тем лучше. Но ведь возможности корабля не беспредельны! Приходится учитывать каждый грамм лишнего веса и, что не менее важно, строго ограничивать запасы системы жизнеобеспечения, которая должна снабжать путешественников нормальным воздухом и продуктами питания. Где же выход из этого рокового противоречия? Увеличить вместимость кораблей? Но предел этому кладет производительность экологически-замкнутых систем, связанная, в свою очередь, с грузоподъемностью ракет. Свести к минимуму число участников полета? Но не пойдет ли это в ущерб самому делу? Надо искать иное решение. На наш взгляд, оно – в универсальной профессиональной подготовке космонавтов.
Космическая бригада
Многовековой опыт мореплавателей свидетельствует о том, что совмещение профессий – вовсе не утопия. И экипаж первых межпланетных кораблей вполне может состоять из четырех-шести человек, которые умело распределят между собой обязанности.
Кто же войдет в состав экспедиции? Прежде всего командир корабля, опытный космонавт, имеющий не только летное, но и инженерное образование. Он должен хорошо разбираться в космической навигации, радиосвязи, в устройстве основных систем и, конечно, знать весь корабль в целом. Он руководит экипажем и включает управление кораблем на ответственных участках полета – таких, как взлет, посадка, прохождение сложных участков пути.
Дальше. Ни одно морское судно или воздушный лайнер не обходятся без штурмана. Этому космонавту необходимо хорошо знать космологию (раздел астрономии, посвященный строению вселенной) и космическую навигацию. Он должен искать наиболее выгодные траектории полета, разрабатывать методы вождения корабля по этим траекториям.
В подобных полетах не только Земля, но и другие планеты станут пунктами отправления и прибытия. Траектории космических кораблей пройдут вблизи небесных тел, в поле их тяготения, а потому форма и параметры траекторий будут зависеть от физических характеристик планет, и прежде всего от их массы. Определяя положение корабля в пространстве, штурман изучает, кроме того, направление метеорных потоков, чтобы своевременно уклониться от встречи с ними. Штурман обязан хорошо знать не только строение той части вселенной, где проходит трасса его корабля, но и планету, к которой он направляется: ускорение силы тяжести на поверхности этого небесного тела, наличие и состав атмосферы, состояние поверхности, структуру почвы и т. д. Возможно, там ему придется выполнять функции метеоролога, геодезиста, сейсмолога и т. д. В определенных ситуациях он должен быть готов полностью заменить командира корабля.
В межпланетном полете не обойтись и без инженера-радиста. Он обеспечит не только связь с Землей, но и обнаружит с помощью радиолокационных средств метеориты, которые могут столкнуться с кораблем, определит точное расстояние при посадке на планету. Помимо этого, он может следить за радиоактивностью космического пространства, на трассе полета, а также на обследуемой планете, изучать разнообразные физические явления, а также проводить нужные эксперименты.
Понадобятся, вероятно, и инженеры (один или два), на плечи которых ляжет забота об обслуживании различных систем корабля. И разумеется, в состав экипажа будет включен врач.
Космонавты, летавшие на «Востоках», имели в своем распоряжении лишь аптечку с набором лекарств, к которым они могли прибегнуть, если обнаружились бы какие-нибудь болезненные симптомы. На «Восходе» ассортимент бортовой аптечки был значительно расширен. Но главное – на борту корабля уже находился врач.
Первым врачом-космонавтом был Борис Егоров. Во время полета он измерял давление крови у себя и своих товарищей, брал для анализа кровь и порции выдыхаемого воздуха, исследовал чувствительность вестибулярного анализатора, проверял, как глаза воспринимают различные цвета, следил за функциональными изменениями в организме, изучал влияние невесомости на работоспособность и психическое состояние человека.
Для длительных космических полетов врачи-космонавты будут проходить специальную подготовку. Им тоже придется стать универсалами. Они будут следить за здоровьем членов экипажа, контролировать режим работы систем жизнеобеспечения, а на обследуемой планете выполнять функции зоологов, ботаников, микробиологов, проводить химический анализ воздуха, грунта и т. д.
Если возникнет необходимость, врач-космонавт должен будет оказать хирургическую помощь. Роль операционной сестры и ассистента возьмут на себя, так же как, например, на подводных лодках, специально подготовленные члены экипажа.
Надо сказать, что вообще все члены космического экипажа наряду с основной своей работой должны овладеть несколькими профессиями. Каждый, в частности, обязан уметь нести полетную вахту в центральном посту управления. Возможны ситуации, когда потребуется одновременная деятельность всех членов экипажа: при взлете, стыковке или посадке корабля, при прохождении опасных зон космического пространства, скажем, зон повышенной радиации, метеорных потоков, наконец, при аварийных ситуациях.
Мы уже говорили о том, что одноместные космические летательные аппараты – это сложная система, которую мы обозначили как «человек – машина». Еще сложней многоместный космический корабль. Здесь люди связаны не только с кораблем, но и друг с другом. Поэтому его можно охарактеризовать как систему «человек – человек – машина».
Итак, с одной стороны, относительно узкая специализация и разъединение пилотажных, штурманских, связных и других функций способствует более квалифицированному управлению многоместным космическим кораблем по сравнению с одноместным, где все ложится на плечи одного человека. С другой стороны, это разъединение функций требует четкой согласованности действий, глубокого взаимопонимания между членами экипажа, умения взаимно дополнить работу каждого. Только тогда могут быть решены труднейшие задачи, стоящие перед экипажем космического корабля.
Эта сработанность группы особенно важна в ситуациях, когда надо срочно принимать решение, а времени на расчет и раздумывание нет. С этой проблемой знакома уже современная авиация. При дефиците времени мало, чтобы все члены экипажа правильно понимали свои задачи, были профессионально грамотны и пр. Нужна та степень сработанности, которая может быть достигнута только при психологической совместимости всех членов экипажа. Иначе, несмотря на то, что летчик, штурман, радист и оператор каждый в отдельности действуют правильно, нужный результат не будет достигнут. И тут уж не помогут ни разборы, ни административные и общественные воздействия.
Летчик-инструктор Герой Социалистического Труда Г. И. Калашник как-то писал:
«Практика подсказывает, что там, где профессиональная подготовка и дисциплина каждого члена экипажа поддерживаются в коллективе взаимодействием и взаимовыручкой, – обеспечен успех.
Пилот, радист, механик, штурман должны в совершенстве знать свое дело. Но они должны хорошо знать, что входит в круг обязанностей товарищей по экипажу, и при случае подстраховать друг друга.
На моей памяти десятки примеров, когда отсутствие в экипаже подстраховки, взаимоконтроля, чувства солидарности повлекли за собой тяжелые летные происшествия.
В сложных условиях (полет при минимуме погоды, отказ материальной части) проверяется экипаж на „прочность и герметичность“. Плохо, если в этих условиях каждый начнет „дуть в свою дуду“ и полагаться только на командира.
Аварийная ситуация не должна застать экипаж врасплох. Здесь все должны быть начеку, слиться в одно целое. Конечно, эта уверенность приходит с годами. Только продолжительная совместная работа позволяет узнать возможности друг друга».
На первый взгляд может показаться, что несработанность экипажа объясняется отсутствием дружеских связей, недостаточным взаимным уважением или даже неприязнью людей друг к другу. В действительности первопричиной разобщенности является отсутствие должного контакта и взаимопонимания в летной деятельности, сопровождающееся неудачами в работе.
Опытный командир-методист всегда обращает внимание на психологические особенности отстающего летного экипажа и, если это необходимо, изменяет его состав.
Из истории второй мировой войны известен такой факт. Соединение американской бомбардировочной авиации несло серьезные потери. И так продолжалось до тех пор, пока психологи не порекомендовали переукомплектовать – в соответствии с данными психологических тестов – экипажи самолетов.
После всего сказанного может показаться, что сформировать экипаж космического корабля не так уж сложно – стоит только подобрать нужных специалистов, исследовать психологические особенности каждого из них и приступить к тренировкам. Однако известно, что составленная из индивидуально сильных спортсменов-«звезд» команда подчас проигрывает более слабой по составу, но зато более дружной и сыгранной.
Даже хорошо зная особенности каждого члена группы, нельзя предсказать, как проявит себя группа в целом, какие взаимоотношения сложатся между отдельными ее участниками, как действия индивидуума будут согласовываться с деятельностью коллектива.
Группа – это не арифметическая сумма индивидуумов, а единый организм, в котором обнаруживаются иные закономерности.
В авиации сработанность экипажа достигается благодаря многократным полетам, и в случае несовместимости всегда можно кого-то заменить. Космический полет такой возможности не предоставляет. Поэтому методисты, психологи обязаны подобрать и подготовить хорошо сработанный экипаж до полета.
Психология группы
Сработанность людей интересует не только космических психологов. Она привлекает внимание и руководителей производства, и тренеров спортивных команд, и командиров войсковых подразделений, то есть всех тех, кто связан с человеческими коллективами, выполняющими какую-нибудь конкретную задачу.
Еще в 30-х годах у нас, в Институте охраны труда, начали проводить исследования наиболее рациональной организации людей, повышающей производительность их труда. Наблюдение велось за группой, собиравшей однородные мелкие изделия и работавшей «непрерывным потоком». Выявились любопытные закономерности. В группу включались лица без специального отбора, и, следовательно, можно было ожидать невысокого темпа сборки: ведь одних работников, более быстрых, будут задерживать те, кто трудится медленней. Но оказалось, что темп всей группы был не только выше, чем скорость среднего рабочего, но и равномернее. При этом скорость выполнения операций зависела, кроме всего прочего, и от размещения рабочих. Когда, например, более быстрый работник сидел перед медленным, темп ускорялся; обратная расстановка сил приводила к противоположному результату.
О том, как важно правильно подбирать людей, красноречиво говорит опыт руководителей спортивных команд. Нынешний уровень развития спорта все сильнее выдвигает на первый план психо-физиологические факторы, в частности проблему сыгранности команды, то есть такого взаимопонимания отдельных игроков, которое обеспечивает максимально эффективную деятельность всей группы.
Знаменитый бразильский футболист Пеле, отвечая на вопросы корреспондентов, охарактеризовал «идеального», по его мнению, партнера, молодого нападающего сборной Бразилии Кутиньо, как игрока, умеющего угадывать его (Пеле) перемещения.
Дело здесь не только в интуиции. Сыгранность, как и сработанность экипажей, достигается в совместных тренировках и в течение продолжительного времени.
Как показали исследования советского ученого М. А. Новикова, в любой изолированной группе почти всегда выделяются «лидеры» и «ведомые». «Лидером» называют того, кто навязывает свою волю другим, определяет тактику (линию поведения) всей группы. В командных видах спорта «лидер» – либо тот, кто активными действиями «берет игру на себя», либо умело руководит действиями партнеров.
«Лидер», разумеется, не пожизненное звание. Это человек, который взял на себя определенную роль в конкретных условиях. Так, командир судна, будучи «лидером», пока он стоит на мостике, может стать «ведомым» в кают-компании, где в роли «лидера», «заводилы» выступает кто-нибудь из членов команды.
Неправильно думать, будто «лидер» – самый лучший член группы, а «ведомые» – второразрядные ее члены. И «лидер» и «ведомые» – это как бы должности в оркестре, где есть дирижер и музыканты. Более того, не бывает хороших «лидеров» при плохих «ведомых», ибо группа является сложной системой, в которой все «должности» необходимы и важны.
Коллектив ученых, занимавшихся под руководством профессора Ф. Д. Горбова проблемами групповой психологии, предложил ряд методов, позволяющих определить, насколько успешной будет деятельность группы, состоящей из определенных индивидуумов. Была разработана так называемая «гомеостатическая методика». Интересно, что в основу ее легли наблюдения Ф. Д. Горбова за работой душевой установки в одном лечебном учреждении.
В этой душевой установке было четыре кабины, но диаметр труб не был рассчитан на то, чтобы обеспечить всех достаточно горячей водой. Когда четверо людей входили в кабины одновременно, в поведении каждого выявлялась своя стратегия, направленная на создание наиболее благоприятного режима. Вот один из них попытался создать наилучшие для себя (и только для себя!) условия. В результате в другие кабины стала поступать холодная вода. Это вызывало немедленную реакцию остальных: они начинали вращать краны, и на первого обрушивалась либо холодная, либо слишком горячая вода. Лишь ценой взаимных уступок в конце концов удавалось отрегулировать подачу воды и добиться приемлемого для всех режима работы.
Случалось, что в группе довольно быстро кто-нибудь выделялся и брал на себя «руководство», то есть становился «лидером». Гораздо медленнее срабатывалась группа, если на лидерство претендовали сразу два-три человека. Члены такой группы долго, а то и совсем не могли справиться с душем, все время мешая друг другу. И уж совсем безвыходное положение складывалось тогда, когда в группе оказывался человек, не желавший считаться с другими.
Сходную ситуацию ученые воспроизводили с помощью особого прибора – «гомеостата». Каждый член группы, вращая рукоятки управления, изменял положение стрелки не только собственного прибора, но и приборов партнеров. Участникам опыта предлагалось, глядя только на шкалу своего прибора, установить все стрелки в заданное (например, нулевое) положение, но действия других партнеров «мешали» этому. Задачу удавалось решить только в том случае, если кто-то брал на себя руководящую инициативу и определялся как «лидер», а остальные невольно, часто даже неосознанно, начинали подчиняться его влиянию.
Итоги многих подобных экспериментов очень пригодились при комплектовании первых экипажей космических кораблей.
Известно, что к полету на «Восходе» готовились сильные духом люди, каждый из которых был подлинным знатоком своего дела. Но методистов, врачей-психологов, тренеров очень интересовала проблема совместимости членов этого экипажа. Изучалась их совместная деятельность на тренажере, в процессе спортивных тренировок, во время занятий и отдыха.
Сначала проводились совместные тренировки всего экипажа в целом и отдельные занятия с Феоктистовым и Егоровым, которые не имели такой специальной подготовки, как профессиональный летчик-космонавт Комаров. Научный сотрудник и врач должны были овладеть искусством радиосвязистов, научиться пользоваться средствами жизнеобеспечения и т. д.
Совместные тренировки позволили каждому члену экипажа почувствовать и оценить особенности деятельности товарищей, найти наиболее выгодный и целесообразный способ собственных действий.
Командир корабля В. Комаров на тренировках был нетороплив и спокоен. Выполнив упражнение, он делал систематизированные, полные, объективные и самокритичные доклады. Великолепный летчик, он проявил себя и как блестящий руководитель, который чутко, деликатно, но настойчиво организует коллектив для выполнения ответственного задания.
Феоктистова отличала инициативность, целеустремленность мышления при подготовке к каждой тренировке. Он был очень наблюдателен, склонен детально изучать каждую поставленную задачу и нередко находил новое, оригинальное решение некоторых, казалось бы, уже устоявшихся и шаблонных вопросов.
Тщательность и упорство, способность серьезно анализировать собственные действия и проявлять разумную инициативу характерны были для Егорова.
Полет космического корабля «Восход», как известно, прошел успешно. Вот что писал о нем Комаров:
«Программа исследований была рассчитана на одни сутки, и экипаж выполнил ее полностью.
Задачи, которые нам предстояло решить в этом полете, требовали участия всех членов экипажа. Одному человеку решить их невозможно, как бы хорошо он ни был подготовлен. Это требовало, в свою очередь, не только одинакового понимания вопросов исследования всеми членами экипажа, но и отличной слаженности в работе, понимания друг друга с полуслова и даже взаимозаменяемости.
Наш экипаж в космосе был хотя и небольшим, но действовал дружным советским коллективом, гордым от сознания, что мы выполняем свою работу во имя мирных целей, на благо всего человечества.
Все члены экипажа творчески помогали друг другу в выполнении сложной и интересной работы, предусмотренной программой нашего полета.
Конечно, все это пришло не сразу. Прежде чем сесть в кабину космического корабля „Восход“, его экипаж много и упорно работал, учился, тренировался».
Свою же роль – командира корабля – Комаров со свойственной ему скромностью оценил так: «Должен разъяснить, что командир корабля – это не командир подразделения. Командовать никем не пришлось – вернее, не требовалось. Все мы знали свои обязанности, и каждый со знанием дела их исполнял».
