Текст книги "Происки любви (СИ)"

Автор книги: Владимир Марны

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

  Были каникулы. Леша вышел на улицу просто так – прогуляться. Весь день был пасмурным, а теперь, уже под вечер, стало смеркаться, холодный осенний ветер колыхал подросшие тополя во дворе. Леша осмотрелся: Людка из соседнего подъезда вывела свою собачку погулять. На столике, для игры в домино, никого не было. Холодно, да и с работы еще не пришли.

  Неизвестно почему, но оказался Леша около ресторана «Колос», ноги сами привели. Постоял, посмотрел на светящиеся тюлевые занавески на окнах второго этажа. Ресторан их него района, ничего особенного, но с музыкой.

  И тут, кто-то опустил руку на его плечо. Он обернулся: это был Игорь из параллельного класса.

  – Пойдем? – махнул он головой на светящиеся окна.

  – У меня денег – всего три рубля.

  – Ерунда, у меня есть. К нам дядька приехал – дал мне червонец. «Игорек», говорит, «Ты уже взрослый, и у тебя должны быть карманные деньги».

  – ...

  -Да и брать мы особенного ничего не будем, посидим в баре, да и все тут, – резонно заключил Игорь.

  Леше хотелось в этот светящийся мир, но он вспомнил, что ничего не сказал матери. Посмотрел на свои полу приличные, как он их называл, школьные брюки, утюженные не меньше недели назад, и замялся.

  – Привет, окликнул вдруг Игорь девиц, стоящих около входа. Они, видимо, направлялись в ресторан, и недавно пришли, потому что еще так и держались – под ручки.

  -А, мальчики, возьмите нас с собой, – весело прощебетала живая улыбающаяся шатенка.

   Вторая девушка была чуть повыше, и худенькая. Леша, в лицо, их немного знал. Они были несколькими годами старше, и уже окончили школу. Одним в ресторан идти им было не очень-то удобно, поэтому они и присматривали кого-нибудь.

  – А деньги-то у вас есть?– нагло спросил Игорь.

  – Кое-что найдется, – сказала веселая девушка, и улыбнулась.

  Она взяла под руку Игоря, и вся компания повалила в вестибюль ресторана. Леша даже не вспомнил о своих сомнениях.

  -Инна, сказала веселая шатенка, и посмотрела на Лешу. С Игорем они, видимо, уже были знакомы.

  -Алексей.

  -Наташа, сухо произнесла вторая девушка.

  Сдав плащи в гардероб, девушки побежали в туалет причесываться. Игорь с Лешей остались в фойе, у большого зеркала, и тоже стали поправлять свои шевелюры. Свое отображение в казенном зеркале Леше не понравилось. На него смотрел какой-то бледный, худой юноша, в синем, похожем на школьный, костюме. Игорь же смотрелся стильно: сиреневые брюки, симпатичный свите рок, цветущая физиономия в обрамлении прически с пробором по – середине.

  Вышли девушки. Они были одеты нарядно: удлиненные платья миди, высокие каблуки. У Наташи на шее была цепочка. Тускло горел свет в украшенном канделябрами и деревянными панелями зале ресторана . Народу было немного, и они устроились за свободный столик поближе к эстраде. Стояли инструменты, но музыкантов еще не было. Где-то вдали была ширма, и там ходили официантки.

  Наташа достала из сумочки сигареты, и все взяли по одной, только Леша не взял сигарету. Игорь красиво щелкнул, и поднес зажигалку девушкам, те прикурили, щурясь и затягиваясь. Игорь еще раз щелкнул зажигалкой и прикурил сам.

  «Артист» – глядел на него Леша. Сам он плохо себя чувствовал в цивилизованной обстановке. Его, обычно, раздражала эта навязанная атмосфера: искусственности, необходимости подражания всем этим чужим правилам и образцам. Конечно, он был приучен подчиняться коллективу, но в нем жил какой-то внутренний протест. Леша не знал, куда девать свои руки.

  – Ты что – не куришь? – спросила его Инна. Она сейчас обводила глазами зал и, как-бы, не ждала от него ответа.

  -Курю, просто не хочется.

  Зал постепенно заполнялся. Много было командировочного вида мужчин, несколько провинциальных дам с взбитыми прическами. Четверо, стильно одетых ребят, о чем-то картинно разговаривающих, и с ними такая же модная, независимого вида девица.

  – Ну, что будем заказывать? – спросил Игорь, и положил перед Инной меню...

  В самый разгар вечера, когда все уже выпили, гремела музыка, и шумно танцевали, к ним подсел, неизвестно откуда взявшийся дядька Игоря. Он заказал бутылку водки, и когда, довольная заказом официантка ушла, завел пьяные речи, положив Игорю на плечо свою волосатую руку. Музыканты на бис исполняли популярную песню Вахтанга Кикабидзе проводы любви:

  " ...Вот и все, что было,

   Вот и все, что было,

   Ты, как хочешь, это назови !

   Для кого-то просто – летная погода,

   А ведь это – проводы любви."

  Инна, разгоряченная, почти все время танцевала. Её постоянно приглашал крепкий на вид парень из компании за соседним столиком. Игорь пытался её отбить, но ему мешал дядька, и еще, видимо, что-то. Поэтому он приглашал Наташу. Навязчивая мелодия призывала принять активное участие, и танцевать. Но Леша воспринимал песню по– своему, он не танцевал, курил, смотрел на танцующих, и поглядывал на Инну. Слова, про «проводы любви» воспринимались им, скорее, как «поиски любви», а может даже и происки... , конечно, он не отдавал себе отчета в этом.

  Инна, раскрасневшаяся, садясь за столик, тоже окинула Лешу взглядом, и её игривые глаза, что-то там, прикинули.

  Как они уходили из ресторана Леша слабо помнил. Он только помнил, что отдал свои три рубля Игорю, а расплачивался его дядька. И еще он помнил, как Инна взяла его под руку, и они демонстративно пошли в гардероб, сопровождаемые грозным взглядом Инниного кавалера, готового драться, но не решающегося, из-за дядьки Игоря, видимо.

   На улице все стало на свои места. Инна взяла под руку Игоря, и

   Наташе ничего не оставалось, как взять под руку Лешу. Как-то само-собой, получилось, что они пошли все вместе, и оказались в Инниной веранде. Инна, оказывается, жила в собственном доме.

  – Тихо, мама услышит.

  Безмолвно все уселись на настывший диванчик, старый, кожаный, с высокой спинкой. Было холодно, темно и по-воровски беспокойно.

  Закурили. Инна поджала ноги и прижалась к Игорю. Леша обнял за плечи Наташу, но все равно центр внимания был у него рядом, там, где сидела Инна. Он поглядел туда, и понял: они целуются.

  Поцелуй, как эротическое действие, уже, не понаслышке, был знаком Леше. Основное действо, как жгучая тайна, находилась где-то за его пределами. Именно там могла быть измена. Но, что же тогда, так заныло у него в груди? Он повернул голову к Наташе. Напряженное и ожидающее молчание. Её тонкие губы, как-то неумело, раскрылись, и он ощутил ее зубы... . Потом, когда они без конца целовались, она всякий раз одинаково раскрывала рот, и ему это надоело. По правде сказать, Лешу тянуло к Инне. Он не прочь бы оказаться на месте Игоря, но Игорь, явно, охранял свое место.

  Проснулся Леша с мыслью, что вчера что-то произошло. В комнате было светло, прибрано и тихо. Мать уже ушла на работу. На столе тикали часы – электронный будильник «Слава», подаренные матери на день рождения еще отцом. Отец Леши был электриком. Его убило током, когда он делал проводку в хате, в деревне у Лешиной бабушки – несчастный случай. Было это очень давно, Леша тогда еще и в школу не ходил. Теперь уже и бабушки нет в живых. Леша привык жить с матерью.

  На побеленном потолке была трещинка, побелка рассохлась. Леша не вставал, смотрел на трещинку, и неуловимое ощущение новизны не покидало его. Он даже пытался поддаться этому новому ощущению, настолько оно было манящим и сладким...

  «Инна, раскрасневшаяся и улыбающаяся, пришла с танца, раскованная, садится на стул , и говорит без умолку, хохочет; а вот она, слегка коснувшись, поправляет своей рукой волосы, все в завитушках, и блестящими глазами смотрит на зал.» Наташа и Игорь присутствовали, как-то, незримо, и почему-то не вспоминались. « Притихшая Инна прижалась к Игорю (не к нему), ноги в одних колготках, без туфлей, поджала под себя, и запрокидывает голову. Они целуются: она немного сжимается в начале и замирает потом.»

  Леше, вдруг, пришла в голову невозможная мысль: а что, если бы Инна пришла к нему... Матери нет дома. Он представил её в своей постели : желанную, полураздетую, уступчивую... . От этого стало, как-то, неуверенно и нехорошо, учащенно забилось сердце. Лучше хорошо о ней думать. Леша мог думать о женщинах хорошо и не хорошо. И он стал думать об Инне хорошо: как бы он её любил нежно, искренне, ласково... . Но из этого тоже ни черта не получилось. Голова стала напряженно туманной, и Леша резким прыжком вскочил с кровати.

  Целое утро и день он слонялся по квартире. Взялся было читать книгу. Там было про нашего разведчика, который нарочно поступил в полицию, и передавал сведения партизанам. И там был один эпизод: однажды, к нему на связь из партизанского отряда пришла его любимая девушка; пренебрегая опасностью, среди бела дня они пошли к нему на квартиру и легли в постель... . Просидел Леша с этой книгой до обеда, а потом еще часа три дочитывал. Хочется, ведь, знать, чем закончилось. Но, как стало вечереть, собрался на улицу.

  Мать, только и встретила его на пороге: « Хоть – бы один вечер дома посидел, только и знаешь шататься да шататься, где попало».

  -Ладно, отозвался басисто не довольный сын.

  -Ты хоть поел, сынок?

   Леша вернулся.

  – Да, ел я: молоко, макароны с обеда остались. Слышь , мама, дай рублик на кино.

  – Ах, сынок-сынок, и что из тебя вырастет? В твои-то годы я про кино и слухом не слыхивала.

  Тут Леша хотел кое-что сказать, но промолчал.

  -Ладно – на, где уж тут не дать,– смягчилась мать, давая рубль.

  -...

  -Смотри, только поздно не ходи.

  -Угу, – буркнул Леша, и был таков.

  Вольной птицей выбежал он на улицу. Ноги сами понесли его по вчерашнему маршруту. Возле ресторана пусто, и внутри, видимо, еще почти никого и нет. Но вот, хлопнула дверь, и вышел потертого вида мужчина. «Видно, из буфета» – подумал Леша.

  Что-то ему подсказывало, что она должна быть в кино. Да и с рублем Леше здесь делать больше было нечего.

  Он направился к кинотеатру. «Искра»– железные большие буквы на крыше виднелись из далека. В «Искру» ходили, в основном, жители микрорайона и прилегающего частного сектора. Она, вполне, могла быть там.

  Предчувствие не обмануло Лешу. Инну он увидел издалека. Она стояла с Наташей на крыльце кинотеатра.

  -Привет! – подошел к ним Леша.

  -Привет, – как старому знакомому улыбнулась Инна, а Наташа только посмотрела на Лешу и немного кивнула головой.

  -В кино?

  -А, что делать? Хочешь, и ты с нами?

  -А вы билеты взяли?

  -Да.

  Инна назвала ряд и места. В кассе очереди не было, и через несколько минут, Леша уже снова был около девушек.

  Начали вспоминать, что и как вчера было, кто, что делал потом.

  Леша сказал, что мать уже спала и не заметила, что он поздно пришел, и выпивший.

  -А, где Игорь? – спросил, вдруг, Леша.

  -Ты же его друг, откуда нам знать?

  В кинозале получилась небольшая заминка. Наташа думала, что Леша сядет рядом с ней, и пропускала его вперед, но он, с галантным видом пропустил Наташу садиться первой, потом Инну, и сам уселся возле Инны. Плечо Инны касалось его плеча, и большую часть фильма Леша просидел, склонившись в одну сторону. Однажды, когда светящийся экран стал излучать лирические волны, Леша робко дотронулся до Инниной руки. Она не отняла руку, тогда он осторожно и нежно взял её руку в свою. Так бы и просидел до конца фильма, если бы у Инны не занемела рука, и она, укоризненно улыбнувшись, не убрала свою руку.

  Когда вышли из кинотеатра, на улице уже было темно. Только тускло светились фойе кинотеатра и электрические лампочки, кое-где на столбах и в некоторых квартирах домов. Влажный осенний ветер норовил залезть под полы плаща. Решили идти к Инне. Наташа и Инна шли под ручку, а Леша болтался возле них, обходя лужи. На сухом месте Инна и его взяла под руку. Так и пришли к Инниной веранде.

  -Сигареты есть?– спросила у Леши Инна.

  -Нету ,– Леша почувствовал себя виноватым.

  -А я и забыла, что ты не куришь.

  – У меня дома есть сигареты, – сказала Наташа. Сейчас, сбегаю.

  Наташа побежала в свой дом, который был через один дом от Инниного.

  Инна и Леша пошли на веранду, которую Инна открыла своим ключом, и уселись на диван. Все было, как вчера, только теперь они сидели трезвые, и вдвоем.

  -А я тебя провожал, а не Наташу,– сказал, вдруг, Леша.

  -Ах ты мой ухажер,– улыбнулась Инна, и подвинувшись ближе, запустила руку в его чуб.

  Её улыбающееся лицо было так близко, что он не выдержал, и поцеловал её. Она подставила ему свои губы, и они слились в захватывающем дух настоящем поцелуе. Леша не знал, что он делает: он расстегнул пуговицы её плаща, его рука, неожиданно, оказалась у нее под кофтой. Он нащупал застежку бюстгальтера и расстегнул, сразу все ослабло.

  – Что ты делаешь!? А, ну застегни!– Иннино возмущение было таким неподдельным, что Леша сразу опомнился.

  -Застегни, немедленно!– Инна повернулась к нему спиной.

  Застегнуть оказалось не так-то просто. Когда Леша, наконец-то, справился с застежкой, Инна сказала:

  -Ишь – ты, как большой.

  Потом, после того, как они посидели немного молча, Инна, вдруг, спросила:

  -А я тебе нравлюсь?

  -Да!– его еще никто так не спрашивал.

  -А, что тебе во мне нравится: фигура или лицо?

  -Ты вся красивая.

  В это время скрипнула калитка, и с крыльца послышались шаги.

  -...

  -Еле из дому вырвалась,– с порога защебетала Наташа.

  В руке у неё была зажата пачка сигарет. После вчерашнего ресторана не хочет меня мать никуда пускать.

  Все заулыбались– в рифму получилось.

  -Поздно, говорит, и все-тут! – молвила Наташа.

  -И, вправду, поздно, – сказал Леша.

  – А, что тебе уже пора? – спросила Инна.

  – Нет, – Лешу не поняли, и он сделал соответствующий вид.

  Все взяли по сигарете, спички тоже у Наташи нашлись, и закурили.

  – ...

  -А, про что тут вы говорили? – спросила, усаживаясь на диван, Наташа. Когда она села, Леша оказался между двумя девушками.

  -Про красоту, сказала Инна, затягиваясь сигаретным дымком.

  -Ого!?

  -Вот скажи: что в женщине красивее?– Инна, улыбаясь, смотрела на Наташу.

  -Все должно быть красиво – уклончиво ответила Наташа.

  – Почти по Чехову, – смеясь, сказала Инна.

  – Кривые ноги тоже могут понравиться, – вдруг, заметил Леша.

  Обе девушки взглянули на него.

  -Что, у твоей девушки ноги кривые?

  -Нет, я просто вспомнил одну одноклассницу, которую мальчишки просто подкалывали, что у неё ноги кривые. Вовсе, это не моя девушка. А у тебя ноги ровные? – Леша пристально, с ухмылкой, посмотрел на Инну.

  Инна пожала плечами и просто отодвинула подол юбки. Мол, смотри: какие есть, такие есть. Обтянутые колготками колени, как стояли немного расставленные, так и остались стоять. Их выпуклая округлость плавно переходила к бедрам, скрывающимся где-то там, под юбкой. Вчера, эти ноги приснились Леше.

  – Ровные..., – виновато молвил Леша.

  Наташа, до этого тихо сидевшая на краюшке дивана, неожиданно, порозовела, вся сжалась, и уставилась в пол. Все почувствовали стеснение.

   -У меня кривые ноги,– в наступившей тишине, сказал Леша.

  – Ты, вообще, какой-то хиленький, – Инна дотронулось до Лешиной руки.

  -А, вот и не хиленький! – Сережа сжал бицепс.

  Девушки по очереди потрогали...

  -Ничего..., но все равно детский сад какой-то,– иронично заключила Инна.

  -Леша, а ты кого-нибудь любил?– спросила, вдруг, молчавшая до этого Наташа?

  Леша замялся, и недовольно взглянул: сначала на Наташу, а потом на Инну.

  – А, вы?

  Инна засмеялась, надрывно как-то, откидывая голову назад.

  -Давай, лучше, анекдоты рассказывать предложила Инна.

  -Давай.

  Леша рассказал про рыбака и рыбку, потом про милиционера, потом про Вовочку и Леночку, потом просто про Вовочку.

  Рассказывая, Леша больше смотрел на Инну, её улыбка ему нравилась. Незаметно, он положил руку на Иннину поясницу, и тихонько гладил её. Потом, так увлекся, что открыто приобнял её за плечи. Анекдоты не очень-то шли, смеялись мало, и каким-то искусственным смехом.

  Докурив сигарету, Наташа, вдруг поднялась:

  -Вы посидите еще, а я пойду. Мне пора – мать ругаться будет.

  – А сколько уже времени?– спросила Инна.

  -Пол двенадцатого, взглянула на свои часики Наташа.

  – Пора ужу расходиться,– сказала Инна, как-бы потягиваясь от сна.

  – Посидите еще, – бросила ревниво Наташа, и скрылась за дверью.

  – Третий лишний, – сказал Леша.

   -Ах, ты промокашка!

   – А ты – чернильница.

   – Я уже окончила школу.

  – Ну, и что из этого..., молвил Леша, обнимая Инну.

  Они начали целоваться, не отрываясь друг от друга, долго, пока кому-нибудь, чаще Инне, не надоедало. Инна позволяла трогать свои коленки, но особо распускать руки не давала.

  – Не надо, сейчас.

  В перерывах между поцелуями, они разговаривали. Инна рассказала Леше, что у неё есть парень. Он студент, и сейчас уехал на пред дипломную практику, и, когда он приедет – они поженятся.

  -А, ты любишь его? – спросил Леша.

  -Он меня любит.

  -...

  -Подрастешь – поймешь, после некоторой паузы сказала Инна.

  -А чего же ты тогда со мной целуешься? Леша не мог привыкнуть к такому повороту событий.

  -Хочу, и целуюсь. Ты хороший мальчик, и мне нравишься.

  Как-так, можно?! – не выходило из головы Леши.

  – А ты меня любишь?

  Вместо ответа Леша стал целовать её. Будущий Иннин муж был далеко. Леша никогда его не видел, а она здесь, живая и теплая.

  Туман заволок сознание, со всеми его атрибутами. Они слились в горячем поцелуе, она теребила руками его грудь, а он уже добрался до её поясницы, проник под резинку трусов... И тут, она оттолкнула его: «не надо...».

  -Иди домой, – мама ругать будет.

  Сознание вернулось к нему, но разные чувства его полонили.

  Она проводила его до калитки. На свежем воздухе было не до поцелуев. Она просто махнула ему рукой: «пока».

  Мать не ругалась, только сквозь сон спросила: «Который час?»

  Леша соврал на часок, и, не зажигая свет, улегся спать.

  Утром, он опять проснулся с мыслями об Инне. Так, что же вчера было? Он попытался понять, как это он относится к Инне, и ни одно из известных ему взаимоотношений не подходило. Он её любит? Он не может сказать этого. У неё есть парень, за которого она выходит замуж. Она старше его, и к нему относится, как-то слишком легко. Разве можно назвать это любовью? Но почему же он так много думает о ней? Леша попытался подумать о чем – ни будь другом – не получилось. Стало только от чего-то тревожно и не хорошо на душе. Леша разозлился на себя, вскочил с постели, дернул руками: «что это я, в самом деле?!». Прошелся по комнате, принялся делать физические упражнения: руки вперед, в стороны, вверх, в стороны, вниз, потом наклоны.

  Помытый, одетый и причесанный он сидел у не большого складного зеркальца, и трогал свою, покрытую уже в некоторых местах, заметным пушком бороду. Неустойчивое и неопределенное чувство не проходило. Он сам не знал, чего он хочет. Конечно, поймай он сейчас золотую рыбку, тут же пожелал бы, что бы она доставила ему Инну, но, что бы он делал с Инной, как бы себя вел, что говорил – он не знал. Он чувствовал в ней женщину, и тайна эта его манила. Но только ли сам факт этого таинственного действа притягивал его? Нет, он чувствовал, что ему и просто хочется быть с ней. Просто разговаривать, идти куда-нибудь, даже с ней вместе и поработать он не отказался бы. И в этом была не меньшая тайна, без Инны ему ничего обычного не хотелось делать.

  И он решил побриться. Новизна этой задумки вдохновила его. На столе лежали деньги и листик бумаги, на котором мать написала ему, что надо купить. Леша прикинул: денег должно хватить и на бритву. Прихватив сетку, Леша выбежал на улицу.

  Все время движущиеся и неутомимо шумящие машины, освещенные показавшимся солнышком прохожие на тротуарах – вся эта встречная, с выхлопными газами суета улицы немного уменьшила Лешино желание, но не остановило совсем. Он пошел на автобусную остановку, и вскоре, в центре города растворился в толпе. Безопасная бритва, оказывается, стоит немного дороже, чем он предполагал. Дешевле бритв не было. Придется, кое-что не покупать из продуктов. Объясняться с матерью все равно придется. Немного помявшись, Леша купил бритву, пачку самых дешевых лезвий и помазок. Продавец улыбнулась, и что-то сказала другому продавцу – женщине, когда заворачивала товар. Леша покраснел.

  Вскоре, Леша сидел, с намыленной физиономией, дома перед зеркалом, и брился. Бритва нещадно драла, особенно, по подбородку. Он порезался, вернее, содрал прыщик, и выступила кровь. Но он чувствовал себя мужчиной, и некоторое время был доволен собой.

  После бритья, оказалось, что делать больше нечего. Это ощущение было новым, и насторожило Лешу. Ведь раньше, когда ему случалось ничего не делать, то это было по чьей то вине. Либо в праздник, когда все ничего не делали, либо на уроках, где ничего нельзя делать, либо ему мешали всякими делами. Но тогда он знал, что, как только можно будет – он тут же отдастся любимым занятиям. Таких, у него было несколько. Во первых, он любил футбол, и мог самозабвенно, до упаду гонять мяч во дворе. Отдыхающим считал он себя, и просто болтаясь в дворовой компании. Любил он, кроме кино, конечно, и почитать, мог иногда просидеть целый вечер с книгой.

  Сейчас же ему самому ничего не хотелось. Но не сидеть же, сложа руки, и он вышел во двор.

  Двор встретил его порывами холодного ветра и предвечерними сумерками. Пусто, людей почти не было, так – отдельные прохожие, спешащие домой. Немало окон соседнего дома, да и его – тоже, были уже освещенными. Леша, было, двинулся по-привычному маршруту к кинотеатру, а потом ощутил, что не хочет, сейчас, кино. Он вспомнил, что Инна говорила, что завтра уезжает, собирается навестить своего студента. А может, еще и не уехала, и Леша решил пройтись по Инниной улице. Частный сектор встретил его заборами вдоль пустой улицы и ветром, в порывах которого периодически улавливался специфический запах печного дымка. Заборы у всех разные – кто во что горазд. Леша, не торопясь, пошел мимо Наташиного дома. На дворе одноэтажного дома ни кого не было; в одном окне, завешенным фиолетовыми шторами, горел свет. Соседний дом встретил его лаем собаки, которую не видно было из-за сплошного забора. Леша ускорил шаг и остановился возле дома Инны. Знакомая веранда, молча и, почему-то, укоризненно встретила его темным большим окном и запертыми дверями. В доме окна тоже были темными. «Может, даже, хорошо, что она уехала»,– пришло к Леше некое чувство облегчения, вместе с мыслью : «Что я тут делаю». Он, решительно, сунул руки в карманы и пошел прочь. По дороге чувство облегчения, вновь, его покинуло, и стали одолевать смутные сомнения, которые он не мог сформулировать. Пришла в голову песенка знакомого пацана, которую он тренькал на гитаре:

   « Сомненья властвуют над нами... Попробуй, разбери, пойми– то люди кажутся блядями, то бляди кажутся людьми...».

  Дома его встретил мать:

  – Хорошо, что пришел. Я ужин, как-раз, приготовила.

  -...

  – Что, такой унылый? Мой руки.

  – Все нормально, – только и смог сказать он в ответ.

  Каникулы закончились. Школа, игнорируя его желания, вновь принудительно взялась поучать его своим наукам, которые к его жизни имели лишь косвенное отношение. Вернее, школьные программы забивали его голову, в основном, тем, чем им надо, а не тем, что ему хотелось бы. Он уже почти и не надеялся найти в преподаваемых догмах ответы на главные вопросы, смутно стоящие перед его "Я". В школе до сих пор воспитывали «строителей коммунизма», а всем было « до лампочки». Школьная жизнь шла своим чередом. Девочки писали записочки. Однажды и ему пришел листик, с объяснениями в любви, от одноклассницы Галины Г., которая, между прочим, всегда на отлично писала школьные сочинения. Он же больше отличался по математике. Как реагировать он не знал, просто проигнорировал, и все. У пацанов были свои собственные интересы. Потекли дни, не несущие почти ничего нового. Просто функционирование – и все. Человека учат быть функционером, а не творцом.

  Свои мнения и сомнения Леша пытался найти в литературе. В библиотеке ему попалась книга Хемингуэя « Прощай оружие». Повезло, она тогда пользовалась спросом, и на полках не задерживалась. Описанная там заграничная жизнь захватила его своей необычной свободой и загадочностью. Но не это было главное. Главным был сам Хемингуэй, открыто, честно и правдиво описывал то, что волновало в ту пору Алексея. Ему по душе было читать, как описывал автор, через чувства своих героев, свои отношения с женщинами. Как перед собственными глазами, видел Леша, и спину солдата перед боем, точно описанную Хемингуэем. Многое не оставляло равнодушным, и наводило на размышление.

  А вот « Старик и море», как-то, не зашло. Лешу больше интересовали интимные вопросы.

  Незаметно прошла зима, и наступила слякотная весна. Про Инну он, почти, не думал. Вернее, не совсем – она просто переместилась куда-то на периферию его сознания. И вот, однажды: он увидел её на остановке автобуса. Она стояла к нему спиной, и была не одна, похоже, с мужем. Леша не стал подходить, у него только ёкнуло сердце, и он не смог отвести взгляда. Тут подошел автобус, очкастый муж взял её под локоть, и она неожиданно обернулась. Через мгновение она узнала Лешу, и чертова улыбка изобразилась на её лице. Но муж, слегка, подтолкнул её, и они скрылись в закрывающихся дверях автобуса.

  Наступивший праздник 1го Мая стал, для Леши, неожиданно особенным, он не забудет его никогда. Не потому, что наступало тепло, светило солнце и радовали глаз зелень деревьев и кустарников; да и приятно было смотреть, как трепещут красным цветом на свежем ветру флаги, которыми украшались административные здания города. Тогда устраивали демонстрации, и народ гулял. Все это было привычно. Нежданным было то, что он встретил её. Это было уже под вечер, когда слегка утомленные праздничными демонстрациями, и последующими гостевыми или домашними возлияниями, люди, по возможностям – кто-как, выходили проветриться. Играла музыка. Возле Дворца культуры, на огороженной сеткой площадке, была бесплатная дискотека. Леша стоял рядом с входом и через сетку смотрел на танцующих. Знакомых не было видно.

  И тут, неожиданно, услышал : « Привет!». Это была Инна, не одна – с компанией. Её улыбка, прямо, ввела его в ступор, он сразу не смог ничего ответить.

  – Что стоишь? Как дела?

  -Ничего... себе! Привет! А ты, что тут делаешь?

  -Да, вот: к маме на выходные приехали. Это мои соседи,– она слегка кивнула в сторону мужчины, лет тридцати, прилично выпившего, и, тоже под хмельком, дородной женщины.

  – У неё, как раз день рождения – мы праздновали, – не прекращая улыбаться, сказала Инна, и её глаза, как-то, игриво заблестели.

  Леше уловил легкий алкогольный запашок.

  – А, где муж ? – не мог не спросить он.

  -Объелся груш. Никакой – спит, не смог с дивана подняться. Да, ну его. Пойдем, потанцуем.

  С тем же предложением Инна обратилась к своим, сопровождающим её, соседям : " Идемте танцевать ! ".

  Женщина согласилась и потянула за руку своего не очень-то желающего мужа. Все четверо прошли, гуськом, на площадку. Народ стоял кружками, и дергался под модный тогда быстрый танец «Шейк». Они нашли более-менее подходящее место, и тоже принялись, кто-как умел, танцевать. И тут к ним прибился, вернее, попытался пристроиться в их танцующий кружок, какой-то нетрезвый упырь. « Привет», – сказал он персонально Инне.

   « Здорово», – недовольно ответила она. Видно было, что он ей знаком. Когда танец закончился, и они отошли в сторонку, поближе к сетке, упырь попытался завязать разговор с Инной. Инна оборвала его: « Отстань», и мы все четверо, укоризненно, взглянули на него. Он, недовольно, окинул всех взглядом; особенно посмотрел на упитанного мужа подруги; и, со злым выражение лица, отошел . « Кто такой?», – спросила Иннина подруга. "Сосед Романа Бабевича -грубиян, и наглец,-сказала Инна подруге, и посмотрела, почему-то, на Лешу. Подруга улыбнулась. Леша ничего не понял, да и некогда было ему вникать: заиграла музыка, это был медленный танец, и он пригласил Инну.

  Они прошли к середине площадки и, впервые, с тех пор, как он целовался с ней на её диванчике, оказались, стоящими друг перед другом, одни. Не совсем, конечно, одни – вокруг были такие же, танцующие люди, но им не было до них дела. Они взялись за руки; вторую руку Леша положил на её талию и прижался к Инне всем телом, она даже немного попыталась отстраниться, но потом сдалась. «Топтуха» была его любимым танцем. Они задвигались в такт музыки, его нога то и дело оказывалась между её ног, а щекой он ощущал щекочущиеся касания её волос. Ему очень хотелось сжать её хрупкую телесность в своих объятиях... и целовать, целовать... . Она не могла не почувствовать его порывы, особенно, когда прижималась, своим бедром к его телу, вернее, он сам прижимался.

  – Давай сбежим отсюда, неожиданно для самого себя, сказал он.

  -Куда?– резонно остудила она его пыл. Впрочем, я знаю, неожиданно, сказала она – пойдем, покурим.

  Прекратилась музыка, и они пошли на свое место, к подруге с мужем. Те тоже, только-что, подошли.

  – Вы уже покурили? – спросила Инна.

  -Да, только-что.

  -Ладно, мы тоже пойдем, покурим.

   Инна забрала свою сумочку у подруги, которую оставляла ей во время танца, и они с Лешей вышли за пределы летней танцевальной площадки. Открытая танцевальная веранда располагалась рядом с районным Домом культуры, в котором, обычно, организовывались платные дискотеки для молодежи и танцы, кроме летних дней, когда погода позволяла танцевать на площадке.

  Они пошли мимо главного хода, который был закрыт, к запасному входу с боковой стороны здания. Инна знала, что он не запирался охранником, который выходил через него курить. Осторожно приоткрыв дверь, они увидели, что никого нет. В урне, стоящей почему-то за дверью, еще слегка дымился погашенный окурок «Примы». Взявшись за руки, они, стараясь не шуметь, поднялись по темной, боковой лестнице на второй этаж. В коридоре, около стенки, стоял какой-то теннисный стол, без сетки.

  Все. Они остановились друг перед другом, и Лешино сердце, почти что вслух, застучало. Леша обнял Инну, и попытался, взасос, поцеловать; она ответила недолгим поцелуем, и остановила неожиданным вопросом: « Ты меня любишь?».

   Конечно, он её любил, и она чувствовала это. Но сейчас, в этом вопросе было нечто другое; она хотела, чтобы он сказал ей о своей любви вслух, хотела узнать степень своей власти над ним, может быть и с тайными намерениями ... Он был не готов : а, как же муж, что скажут люди, его мать... Он сам себе, сейчас, ничего не мог сказать. Она не хотела быть с ним на равных, он это чувствовал. Впрочем, так и было. Он не мог представить её своей женой; он не хотел врать.