Текст книги "Алина в Стране Чудес"

Автор книги: Владимир Контровский

Соавторы: Элеонора Фролова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Солнце садилось – я следила за ним краем глаза. Когда у меня осталось, по грубым прикидкам, минут семь, я, заглотив пару добрых глотков вина (на всякий случай – вдруг вода окажется очень холодной?) и загрызя их куском сыра, прихватила своё типа полотенце и пошла к памятнику слезопролитию со смертельным исходом, по ходу обдумывая последние детали запланированного шоу одной актёрки. Сыр я дожевывала тоже на ходу – сыр был вкусный.

У водопада я быстренько осмотрелась – так, неглубоко, дно ровное, вода прозрачная, чистая, – украдкой оглянулась – так, Хрум возится у костра, сидя ко мне спиной, – проворно разделась догола и решительно плюхнулась в естественный мини-бассейн, в определённое время суток исполняющий заветные желания любвеобильных девушек.

У-у-ух-х-х… Вода в струе была хоть и холодной, однако не ледяной, а в чаше и вовсе тёпленькой (прогрелась за день). Дно – как шершавый кафель, поскользнуться и некрасиво шлёпнуться в самый ответственный момент мне не грозило. Я окунулась с головой, вынырнула и встала под водопад. Немного поплескавшись, я вышла из-под звонкой струи и, стоя к лесу задом, ко мне передом, то есть спиной к костру, рассчитанным движением подняла руки, перебирая мокрые волосы. Натюрморт получился – я вас уверяю. Прикиньте, стройная обнажённая женская фигурка на фоне водопада в лучах заходящего солнца – нервных просим удалиться. Уровень в озерце доходил мне до на ладонь ниже талии – самое то для пытливого взора; крупные капли воды изящно расположились по всему моему телу, сверкая рубиновыми искорками. Короче, рекламная девушка, – видели, наверно, голых красоток под водопадами с флаконами питательного шампуня, – только круче. Желание я не загадывала – я его давно уже загадала, ещё в Ликатесе, во дворце Окостенеллы.

И зритель меня оценил – я спиной почувствовала напряжённый взгляд де Ликатеса. Я чуть повернула голову – рыцарь сидел у костра неестественно прямо и не сводил с меня глаз. Потом он встал и нетвёрдыми шагами пошёл к водопаду – то есть ко мне, – и взгляд у него при этом был как у кота, которому хозяйка уже месяц не даёт его любимый "Вискас". Я не спеша приблизилась к краю моего бассейна и прикрыла руками грудь – не то чтобы совсем, а так, для создания нужного имиджа.

– Дайте мне полотенце, мой верный паладин, – промурлыкала я, – и помогите.

Хрум заторможено протянул мне мою тряпицу и подал руку. Я частично закуталась в ткань, выбралась из воды и приникла к маркизу русалкой, ущучившей одинокого путника. И мы с ним поцеловались – так, что у меня закружилась голова. Меня немного сбило с нужного настроя холодное железо панциря, неприятно коснувшееся моего разгорячённого тела, – я зашарила руками по плечам и бокам маркиза в поисках застёжек.

– Сними… – прошептала я. – Или ты собираешься заниматься со мной любовью в доспехах?

"Сейчас, – подумала я, – он возьмёт меня на руки, отнесёт к костру, опустит на заботливо приготовленное предусмотрительной мной ложе, скинет свой средневековый металлолом, и…".

* * *

Руки рыцаря внезапно отвердели, и он мягко, но непреклонно отодвинул меня на безопасное расстояние.

– Ты чего? – изумилась я, подхватывая сползающее полотенце.

– Не искушайте меня, леди Активиа, – глухо проговорил де Ликатес, отводя взгляд, – не надо.

– Это ещё почему?

– Не надо, – повторил Хрум, – я могу не устоять. И я никогда себе не прощу, если…

– Ах, так! – зашипела я рассерженной кошкой. – А ну отвернись!

Рыцарь послушно повернулся ко мне спиной, я, матерясь сквозь зубы, натянула на себя свою одёжку (чуть не порвав при этом маечку) и скомандовала:

– Пошли к костру – я замёрзла (меня и в самом деле трясло – правда, не от холода, а по другой причине).

Вернувшись к огню, мы расположились напротив друг друга, по разные стороны костра, взаимно избегая слишком близкого соседства. Хрум сел прямо на землю, а я уселась на ложе несостоявшейся любви, глотнула вина прямо из фляги, замотала мокрую голову полотенцем, уже нимало не заботясь о том, как я выгляжу со стороны, и приступила к выяснению отношений.

– Хрум, ты мужчина или нет?

– Мужчина, – вынужден был признаться он.

– Так, значит, ты мужчина. Пойдём дальше. Судя по твоим рассказам, ты далеко не импотент и тесного общения с прекрасным полом не чураешься. Так в чём проблема? Только не надо песен о любви до гроба – я не верю, что во всей Вселенной есть хотя бы один мир, в котором мужчина и женщина залезают в одну койку исключительно по большой и чистой любви! Да ты сам – что, всех женщин, которых ты перетрахал за свою жизнь, ты любил без памяти?

Де Ликатес промолчал.

– Так, молчание – знак согласия. Значит, я права. Так какого хрена ты шарахнулся от меня, как от спидоносицы? Я что, кривонога-кособока и тебя тошнит от одного моего вида? Не надо ля-ля – я же видела, как ты на меня таращился!

– Вы прекрасны, леди, и я даже, – он запнулся, – хочу вас.

– Так, уже теплее. Вину облегчает только чистосердечное признание, колись дальше.

– Вы хотите стать женой короля…

– Ну и что? – искренне поразилась я. – Если тебя так заботит моя девственность, то не заморачивайся: о ней уже позаботились, давно и не здесь. Все мы, бабы, стервы, закон у нас такой: кто у нас не первый, тот у нас второй.

– Не в этом дело. Я служу Ликатесу, но Шумву-шах – верховный правитель Эххленда, а вы – его невеста. Посягнуть на вас – значит нарушить кодекс рыцарской чести.

– Скажите пожалуйста… – протянула я. – А кто об этом узнает? Видеокамер здесь нет, и свидетелей тоже не видно. Или у вас тут тоталитарный режим, и вся страна перекрыта системой магического слежения?

– Об этом будет знать моя совесть, – твёрдо сказал маркиз. – Вы доверили мне вашу жизнь и честь…

– Было дело, припоминаю, до склероза мне ещё далеко.

– …и было бы подлостью с моей стороны воспользоваться вашей ко мне симпатией и вашим расположением. Возможно, для землянки всё это покажется смешным, но дочь князя Эрма Отданона меня бы поняла.

– Дочь горского князя и землянка хотят, чтобы ты как следует трахнул их обеих, а не читал им морали! Я понятно излагаю?

– Нет, – Хрум покачал головой, – я не могу изменять своим принципам даже с самой красивой женщиной. И кроме того, у меня есть дама сердца.

– Дама сердца, значит. Ну-ну… Жена, любовница, подружка-потаскушка?

– Дама сердца, – упрямо повторил рыцарь. – Я предлагал ей выйти за меня замуж, но она, – он опустил голову, – отказалась. Мне удалось только испросить её согласия стать моей дамой сердца, чтобы я, умирая, имел бы право прошептать её имя.

"Вот это я попала… – обречённо подумала я. – Как всё запущено… Сначала один придурок читает мне грустную повесть о первой любви, потом другой излагает краткое содержание романа о прекрасной даме! Нет, у них тут точно эпидемия вывиха мозгов!".

– И кто же она, жестокая? – сухо спросила я (мне и в самом деле было интересно – что же это за баба такая, которая пренебрегла таким мужиком?).

– Властительница Окостенелла.

Ого! Да-а-а, в это я верю – эта ледяная дамочка способна на всё. Вот уж стерва так стерва, Стерва с большой буквы. Мне до неё – как до Луны на дельтаплане. Правда, ей хрен знает сколько лет, но с другой стороны, сам де Ликатес запросто может быть раз в десять меня старше, да никому и в голову не придёт назвать магессу старухой – стоит только на неё взглянуть.

– А как же та женщина из моего мира, которой ты помогал в её трудной жизни? – язвительно осведомилась я.

– Это было до того, как я полюбил правительницу Ликатеса, – пояснил Хрум.

– А после того ты повесил себе на штаны большой амбарный замок, и с тех пор – ни-ни? Блюдёшь целомудрие, и ни служанки, ни пленницы для тебя больше не существуют? Извини, не верю.

– Почему же не существуют? – Видно было, что маркизу не очень хочется отвечать, но его дурацкая честность взяла верх. – Я мужчина, я люблю женщин и ценю даримое ими наслаждение, но это же совсем другое.

– Не вижу логики, – отрезала я. – Значит, рабыню-наложницу ты трахать можешь, а благородную меня – нет?

– Неужели вас, – Хрум посмотрел на меня, и я увидела в его взгляде неподдельное удивление, – прельщает роль постельной игрушки, имя которой мужчина забывает раньше, чем взойдёт солнце? Извините, не верю.

Я не нашла, что возразить. Продолжать дискуссию не имело смысла – Хрум упёрся рогом в свои идиотские принципы, как баран в новые ворота. Его не переубедить – так стоит ли унижаться? Я демонстративно завернулась в одеяло, легла и повернулась к рыцарю спиной. От костра веяло теплом, хотя я предпочла бы тепло сильного мужского тела – уже почти неделю я без сладкого, это для меня многовато. Однако ближайшее ко мне сильное мужское тело сидело смирно и не делало ни малейших попыток меня согреть. Ну что за жизнь гадская…

– Леди Активиа, – услышала я голос де Ликатеса, – я приготовил мясо. Поешьте, леди.

– Спасибо, не хочу, – буркнула я, не поворачиваясь. – Лопай сам, праведник.

В моей голове роились невесёлые мысли. Я вдруг подумала, что этим магам-эххам, которые живут на свете уже не первую сотню лет, я кажусь ребёнком, плаксиво клянчащим у взрослых вкусную конфетку. Они возятся со мной, как и положено взрослым, но всерьёз не воспринимают. И я впервые усомнилась в том, что я Избранная, и что я действительно смогу стать повелительницей этого непонятного для меня мира.

С этими грустными мыслями я и уснула.

* * *

Проснулась я от ощущения направленного на меня пристального чужого взгляда. Кругом была темень кромешная, хотя небо было усыпано множеством звёзд – ярких, словно новогодние игрушки. Я подняла голову – костёр чуть тлел, и я разглядела Хрума: рыцарь лежал возле него на земле и спал, не выпуская, однако, рукояти меча. Я не сомневалась: если нам – то есть мне – будет хоть что-то угрожать, де Ликатес тут же проснётся и вскочит на ноги, готовый к драке с любым врагом – боевой маг есть боевой маг. Но кто же тогда на меня так пристально смотрит?

Я села на своём одеяле и осмотрелась повнимательней. Глаза уже привыкли к ночной темноте, но ничего такого необычного я не увидела. Еле слышно потрескивали угли костра, журчал Водопад Слёз, где-то далеко заунывно прокаркала какая-то птица (или зверь?). И всё – тишина, как на кладбище. "Померещилось?" – подумала я, и тут почувствовала, как ожила на моей груди бабочка-амулет, подарок Причесаха. Она шевелила крылышками, словно о чём-то хотела предупредить, и я поняла: нет, чужой недобрый взгляд мне не померещился – отнюдь.

Приглядевшись, я вдруг заметила всего в нескольких шагах от меня пятно тьмы – более густой, чем окружавшая его ночная тьма, чуть-чуть осветлённая мерцанием звёзд. И я тут же поняла, что это пятно – не "что", а "кто": оно живое и… враждебное!

Пятно шевельнулось, сползлось в сгусток, приподнялось над травой – я видела, как выпрямлялись примятые стебли, – и превратилось в мохнатый – из него во все стороны проросли короткие то ли иголки, то ли шерстинки – шар размером с футбольный мяч. Потом я увидела, как у шара открылись два глаза – сверкнули белки, – и распахнулся щелевидный лягушачий рот. Я хотела заорать, разбудить рыцаря, но у меня перехватило горло – вместо крика получился сдавленный писк.

– Не надо шуметь, – услышала я. Голос у этого Чебурашки-мутанта был шуршащим и противным. – Тебе ничего не угрожает, Алина, – я пришёл с тобой поговорить.

Алина? Интересно… Кому это здесь стало известно моё настоящее имя?

– Кто ты? – спросила я, понемногу приходя в себя.

– Чёрный глюк, – прошелестело шарообразное существо.

Так, вот уже и глюки пошли, хотя я вроде никакой травы не курила – не уважаю я это дело.

– Я посланец Вам-Кир-Дыка, – заявил шар (как мне показалось, с гордостью). – Мой повелитель тобой заинтересовался.

– Польщена, – коротко бросила я (я уже говорила, что у меня от страха прорезается своеобразное чувство юмора). – И чего ему от меня надо, этому твоему Дыку?

Шарик задёргался – похоже, фамильярное сокращение имени владыки Полуночной стороны до уменьшительно-ласкательного ему не понравилась. Но я уже поняла, что мне и вправду ничего не угрожает – хотел бы этот глобус лохматый меня пришить, так давно бы уже это сделал, и даже будить бы не стал, – и слегка обнаглела: так, для порядку.

Чёрный глюк взял себя в руки (которых у него вообще-то не было), перестал нервно пульсировать и начал излагать суть дела.

– Прежде всего, – прошипел он с потугами на вежливость, – извини, что мы пытались тебя убить. Владыка думал, что ты дочь одного из его заклятых врагов, и был раздражён тем, что тебе удалось выжить.

– Ну да, понимаю, ошибочка вышла, с кем не бывает, – пробормотала я себе под нос, но глюк никак не отреагировал на мою иронию.

– Однако потом он послал меня, – шар заметно раздулся: видимо, от осознания своей собственной значимости, – я просканировал твою память и сознание, доложил Владыке, и он изменил своё решение. И теперь Чёрный Владыка Полуночной стороны Эххленда, маг Вам-Кир-Дык предлагает тебе, Алина из мира Третьей планеты системы Жёлтой звезды, стать его женой.

Я конкретно припухла – такого я ну никак не ожидала – и тупо молчала, переваривая услышанное.

– Посуди сама, – продолжал между тем глюк, – какой у тебя есть выбор? Ты хочешь стать женой Шумву-шаха, но хочет ли этого он сам? Король о тебе знать не знает, ведать не ведает, и где гарантия, что ты настолько его очаруешь, что он тут же поведёт тебя под венец? Покамест, – лягушачий рот глюка скривился в гаденькой усмешке, – ты как будто не можешь похвастаться особым успехом у здешних мужчин.

– Будешь не по делу трындеть, – предупредила я, – разбужу де Ликатеса, и он сделает из тебя шар для боулинга: будешь всю оставшуюся жизнь биться лбом в кегли.

Глюк поубавил спеси, однако упорно гнул свою линию.

– А мой повелитель сам предлагает тебе руку и сердце – разница есть? Тебе остаётся только сказать "да"! И не всё ли тебе равно, какой ты станешь королевой – светлой или тёмной? Власть – она власть и есть, что на Полуденной стороне, что на Полуночной, что у вас на Земле. Тёмным ещё и проще – не надо пыжиться, изображая из себя справедливого правителя, тёмный может быть несправедливым по определению.

– Значит, Вам-Кир-Дык предлагает мне стать его женой?

– Одной из жён, – уточнил глюк. – Согласись, это разумный подход: Чёрный Владыка слишком мало тебя знает – должен же он к тебе присмотреться. А дальше – дальше всё зависит от тебя: ты можешь стать и любимой женой, и вообще единственной. Методика проста: сживёшь со свету всех остальных жён, и всё. Думаю, у тебя получится – у тебя есть нужные задатки.

Комплимент был сомнительным, но само предложение выглядело заманчивым. И в самом деле, где гарантия, что в столице я добьюсь успеха? Это ещё вилкой по водке писано, а тут – пожалуйста, согласие жениха уже имеется. Заманчиво, блин… Но Вам-Кир-Дык – он же тёмный, значит, должен быть какой-то подвох – не влюбился же он в меня, в самом-то деле! И ведь в жёны зовёт, не в наложницы – что ему, своих чернушных баб мало? А может, я всё-таки Избранная, и Чёрный разглядел во мне то, что не увидели ни Причесах, ни Окостенелла? Хотелось бы верить, но как-то уже не очень верится… Хотя – почему бы и нет?

– Цена вопроса? – спросила я напрямик. – Что я должна сделать?

Глюк явно не ожидал от меня такой сообразительности, но с ответом тянуть не стал.

– Убей рыцаря – его, маркиза де Ликатеса.

– Ты что, совсем охренел? – только и смогла сказать обалдевшая я. – Крыша съехала?

– Убей его, – повторил шар. – Это будет доказательством твоего перехода на тёмную сторону бытия. Сейчас ты серенькая – ни то, ни сё, а любое разумное существо рано или поздно делает свой выбор. Твоё время выбора пришло. Убьёшь Хрума – и станешь Царицей Тьмы, откажешься – пеняй на себя. Мы не будем тебя преследовать – мы предоставим тебя твоей судьбе. А судьба эта, поверь, будет незавидной – ты не достигнешь высот, о которых так мечтаешь: просто не сможешь этого сделать.

Я подавленно молчала, а глюк превратился в чёрную кляксу и подполз к краю одеяла, на котором я сидела.

– Убей… – пробулькала клякса. Из её середины вылезли два немигающих глаза на тонких стебельках и уставились на меня – этот взгляд гипнотизировал.

– Убей… – Возле моей руки на одеяло упал откуда-то из пустоты кинжал с узким воронёным лезвием.

– Обманете, – прохрипела я. – Знаю я, чем кончаются договоры с Тьмой!

– Нет, не обманем. Эххи – и светлые, и тёмные, – всегда держат слово, и выполняют свои обещания. Мы не люди – мы не унижаемся до примитивной лжи, и у тёмных эххов тоже есть свои понятия о чести. Убей…

– Но я не хочу… Не могу…

– Сможешь, если захочешь. Власть – вот она, в этом клинке, протяни руку – и возьми. А в качестве свадебного подарка Владыка предлагает тебе следующее: он пошлёт в твой мир – в твой бывший мир – своих магов-убийц.

– З-зачем?

– Зачем? Вспомни, сколько людей нанесли тебе обиды – все они умрут. Все – начиная с директора фирмы, где ты работала, и кончая парнем по имени Слава, который ударил тебя по лицу. Умрёт и тот человек – помнишь его? – который семь лет назад попользовался глупой девчонкой, влюблённой в него по уши, и пропал спустя неделю после того, как она стала женщиной. Помнишь, как ты плакала? И не потому, что стала женщиной впопыхах, а потому, что тебе обманули. А эххи – эххи не обманывают, мы выше и совершеннее людей.

Я почувствовала, как у меня в глазах закипают злые слёзы. Вы все сдохнете, гады…

– Убей… – шуршал глюк. – Кто он тебе, этот рыцарь? Он даже пренебрёг тобой как женщиной – он тебя оскорбил! Зачем он с тобой заигрывал, зачем ответил на твой поцелуй? Играл? Тешил своё самолюбие, а потом наслаждался собственным благородством! Чем Хрум лучше того человека, который семь лет назад…

– Заткнись! – злобно прошипела я, схватила кинжал и пошла к спящему рыцарю.

Он лежал на спине, и свет догоравших углей окрасил багровым цветом его красивое мужественное лицо. Маркиз спал – спал крепко и безмятежно. Может, этот глюк навёл на него какой-то морок, но скорее всего, де Ликатес, даже во сне ощущавший приближение врага, не считал врагом меня, земную девчонку по имени Алина, которую он одновременно принимал за Активию Отданон, дочь славного горского князя Эрма Отданона.

Он был красив, этот боевой маг, – неудивительно, что его любили женщины самых разных миров, – красив и беззащитен, как бывает беззащитен любой спящий человек, не владеющий никакой магией. Шея Хрума была открыта – я видела, как пульсирует на ней тонкая голубая жилка. Я присела на колени и занесла кинжал, целясь остриём в эту жилку.

– Убей… – шелестел голос глюка. – Это же так просто…

Лезвие пошло вниз – медленно, словно нехотя.

– Убей…

И тут перед моими глазами встали картины вчерашнего дня: изрубленные трупы на развалинах постоялого двора, серый гоблин, рассечённый почти надвое, и задёргавшиеся ноги другого гоблина, умиравшего под мечом де Ликатеса. Сейчас я ударю, и этот красивый сильный мужчина – я ещё помню вкус его губ! – превратится в груду гниющего мяса. Но сначала – сначала ноги его дёрнутся точно так же, как у того серого…

Кинжал коснулся кожи рыцари – как раз там, где билась эта проклятая жилка, от которой я не могла отвести глаз. Мне не надо было бить с размаху – достаточно было всем телом навалиться на рукоять. Весу во мне немного, но его хватит, чтобы продавить острый клинок насквозь, шея – она ведь такая мягкая и нежная, что у людей, что у эххов в облике людей. Нет, не могу. Ведь он меня защищал… Не могу! Вот если бы с большого расстояния, из винтовки с оптическим прицелом – щёлк, и всё, как в кино показывают, – а так, ножом, слыша дыхание того, кого ты убиваешь, и ощущая тепло его тела… Нет. Нет. Н-е м-о-г-у.

– Соплячка… – лез в уши мерзкий шёпот. – Какая же ты Избранная, если не можешь зарезать одного-единственного спящего мужчину? Неужели Вам-Кир-Дык ошибся в тебе?

– А пошёл ты! – заорала я и кинулась обратно с твёрдым намереньем располосовать эту шипучую плесень на мелкие лоскутки.

И я бы это сделала, клянусь, – тут уж моя рука бы не дрогнула!

Но глюк это понял, и не стал дожидаться, пока я до него доберусь. Чёрная клякса с чмоканьем всосалась в землю – словно слили грязную воду в унитазе, – потом сверкнула неяркая, почти незаметная вспышка, и в чёрное небо ушёл безобидный бледный огонёк.

Кинжал исчез – моя ладонь была пуста.

И бабочка-амулет уснула – я больше не чувствовала трепетания её крылышек.

Я без сил рухнула на своё импровизированное ложе и разрыдалась.

А Хрум – Хрум так и не проснулся.