Текст книги "И был день, и была пища"

Автор книги: Владимир Свержин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Свержин Владимир
И был день, и была пища

Владимир Свержин.

И был день, и была пища...

Творить жизнь – и значит творить беспокойство.

Бернард Шоу.

Мелкая серая пичуга весело раскачивалась на тонкой ветке у него над головой, оглашая заросли заливистыми трелями. Тень листвы скользила по его лбу, то предоставляя светилу щекотать глаза, то вновь укрывая лицо от назойливого вторжения. "Как мудро все же устроен мир, – не поднимая век, думал он, – эта птица, эта зелень, это журчание ручья неподалеку... И она... Это надо же, я и подумать не мог, что такое можно сделать из моего собственного ребра! Впрочем, та, что из глины, тоже была хороша. И все же эта..." Он прислушался: откуда-то неподалеку доносился её смех. "Опять, небось, ангелы слетелись. Чего это они все к ней слетаются? Может, потому, что у неё крыльев нет?"

Его ленивые размышления были прерваны навязчивым, ещё более навязчивым, чем полуденная дрема, жужжанием. Мелкое крылатое существо опустилось на щеку и, быстро суча лапками, начало двигаться к носу. Он поморщился и лениво отмахнулся. Существо взлетело, недовольно жужжа, и начало описывать круги над головой. "И все же мудрость Его порой для меня темна. Вот, скажем, эта тварь, зачем она нужна? Как, кстати мы её вчера назвали? – он напрягся, пытаясь вспомнить. – Нет, не помню. Вон тот рыжий, с гривой – лев. Тот большой, серый, у которого клыки вперед торчат – слон. Птаха над головой – соловей... Как же мы обозвали эту жужжащую мелочь? Нет, не вспомню... Надо бы спросить у Евы". Он ещё раз взмахнул в воздухе рукой, отгоняя виновницу своего пробуждения и сел, ища глазами спутницу жизни.

Она стояла у дерева, увешанного ярко-красными плодами. Огромный питон, обвившись вокруг ствола, положил голову в развилку ветвей и, посверкивая опаловыми глазами, что-то бойко вещал удивленно слушавшей его девушке. "Гм... А вчера вроде змеи не разговаривали." Он поднялся и сделал шаг, направляясь к ней. В этот самый миг змей раскрыл пасть и, сорвав с ветки яркий плод, мягко опустился к её рукам.

– В конце концов, – с ласковым напором произнес искуситель, роняя красный шар в ладони своей собеседницы, – ты могла и не знать, с какого дерева этот плод. Здесь похожих много. Ты просто приняла подарок. А что может быть приятнее Ему, чем искренняя благодарность за искренний подарок? Ведь Он сам подарил вам весь этот сад со всем, что в нем живет и произрастает. Если бы не желал Он дарить вам Древо, то разве бы росло оно тут?

Завороженная звучанием змеиного голоса, она поднесла подарок к губам и...

– А ты, Адам? – Змий повернул узкую голову к приближающемуся мужчине. – Видишь, она откусила, и ничегошеньки не произошло. Разве стала она от этого чем-то хуже?

Адам с сомнением посмотрел на скривившееся лицо девушки.

– Откуси, – продолжал змей, покачиваясь на ветке, – и ты узнаешь тако-ое...

– Не хочу, – мотнул головой мужчина, ещё раз взглянув на сведенные оскоминой скулы Евы, – он кислый.

– Зато ты будешь знать, что есть Добро и что есть Зло...

– Отстань, – Адам зевнул и с хрустом потянулся, демонстрируя обитателям райского сада великолепный образчик мощного телосложения. – Вот эта груша с Древа бессмертия, – он сорвал налитый соком плод и с удовольствием вонзил в него зубы, – она сладкая. А это сам ешь, если хочешь.

– Но зачем тебе бессмертие в райском саду?! Ты ведь и так никогда не умрешь. А вот новое знание, что может быть ценнее этого? Только надкуси! Ты даже не подозреваешь, от чего отказываешься.

– Я же сказал, не буду я кусать его, он кислый!

– От сладкого зубы портятся.

– Отстань, я тебе говорю! – раздраженно кинул он.

– Только попробуй...

– Тебе же человеческим языком было сказано, отстань! – Адам с яростью вырвал надкушенный плод из рук обомлевшей подруги, и что есть сил запустил его в голову настырного искусителя. – Гад ползучий!

Метательный снаряд звонко щелкнул питона по голове, заставляя подернуться туманной поволокой глаза и обмякнуть кольца, обвивавшим древесный ствол.

Со сдавленным шипением Змий обвалился наземь и исчез в густой траве.

– Ах, я нагая! – словно приходя в себя после сна, воскликнула Ева, прикрывая руками то одну, то другую соблазнительную выпуклость, и бросаясь со всех ног к ближайшим кустам. – Не смотри на меня! – закричала она, не поворачивая головы. – Я нагая!

– Ну?! – не сводя глаз с её мелькающих ягодиц и стройных ног, удивленно воскликнул Адам.

"Как все же складно сотворил её Господь" – крутилось у него в голове при созерцании смуглого гибкого тела. Из кустов доносилось шуршание, вроде того, какое бывает, когда лиса роет нору. Пожав плечами, Адам принялся доедать грушу бессмертия, стараясь не упустить ни капли сладкого сока.

Ева опасливо выглянула из кустов и, видя, что взор мужчины блуждает где-то в неопределенном далеке, вновь появилась на поляне. Ее грудь и бедра украшали наскоро сплетенные венки из листьев и цветов.

– Красиво, – подумав некоторое время, произнес Адам, не спуская оценивающего взгляда с девушки. – Цветы тебе очень к лицу.

– Ты, кстати, тоже наг, – словно пропуская мимо ушей его слова, изрекла новоиспеченная скромница.

– И что это значит?

– Надень что-нибудь! – возмутилась она, протягивая Адаму лист лопуха. – Ты наг!

– А так? – мужчина принял из её маленькой ручки огромный зеленый лист и водрузил его на макушку. – Так не наг?

– Создатель, и что ты думаешь делать дальше? – потирая хвостом огромную шишку на голове, почтительно произнес Змий.

– Для начала я думаю покарать тебя. Где же твое хваленое красноречие, где твоя обходительность, сам себя подери!

– Но Вседержитель, обходительность действует в основном на женщин, мужчине же ближе логика, хоть он об этом и не знает. А логика подсказывает, что сладкое вкуснее кислого. Вот если бы плод познания Добра и Зла был сладок...

– Что ты несешь? Слушать противно. Как подобный плод может быть сладок?! Это же не бессмертие какое-нибудь, а зна-ни-е. В многознании много печали; умножающий знание умножает скорбь. Кстати, хорошо сказано, надо будет где-нибудь использовать. В общем, отправляйся обратно, и чтоб к исходу дня...

– О, Отец Всего, простите, что я вас перебиваю, но если сейчас я вернусь к Адаму, то боюсь, что больше уже никогода не вернусь к вам. На этот раз он точно вытрясет из меня естество. А ведь нехорошо получится, если вдруг выяснится, кто я есть на самом деле.

– Ну кто ты есть на самом деле? Кто ты есть?! Так, старший "подай-принеси", – пренебрежительно хмыкнул Первотворец.

– Да разве я что говорю, Создатель Сущего? Я только в том смысле, что может быть, как-то можно... на часок его свободу воли... того.... чуть-чуть... Даже на полчасика, больше не надо.

– И думать забудь! Это Мой ему подарок на День Творения.

Змий обречено вздохнул.

– Всевышний, вот чтоб мне ползать в пыли и пресмыкаться пред всякой тварью, если я не прав: Адам ни за какую манну небесную не станет есть этот плод.

– Ну, а вы что скажете? – всевидящее око гневно покосилось на молча ждущих у Предвечного престола архангелов. – Я вас зачем создал?! Чтоб вы мне здесь массовку изображали? Не слышу отголосков Моей мудрости.

– Ну, раз такое дело, – робко выдавил стоявший слева архангел с массивным духовым инструментом, – быть может, Вы, о Господи, простите её на первый случай? Пожурите, молниями отстегаете, или скажем, крапивой...

– Здрасте, пожалуйста. Вот ты придумал! А для чего, спрашивается, я старался, создавал всю остальную землю, с её морями-океанами и разнообразной твердью? Пожили, освоились, пора и честь знать. А для знания сами ведаете, что нужно...

– А я вот что думаю, – стоявший справа архангел широко расправил крылья и оперся на пучок молний, выходящих из рукояти, – ежели научить эту парочку давить сок из винограда, а потом как-нибудь показать, как этот самый сок превращать в вино? В состоянии алкогольного изумления Адам, глядишь, нужным-то плодом и закусит.

– Хитро, – согласился Змий. – Но сколько мы будем ждать, пока одно превратиться в другое, и когда этот грубиян нажрется до той степени, что не сможет кислое от сладкого отличить... А Ева уже к запуску готова.

– Кстати, интересно, чем это там сейчас занимаются дети Мои? – рука Господня слегка приподнялась, разгоняя облака.

– ...Адамчик, – ворковала девушка, прильнув к мускулистому гиганту, и её шаловливые пальчики опускались все ниже от поросшей густой шерстью груди к животу, – а помнишь, вчера дикий конь наскочил сзади на кобылу и давай ее...

– Вороной?

– Кто?

– Дикий конь.

– Да. По-моему, да.

– Помню, – кивнул Адам. – Очень смешно.

– А по-моему, им понравилось. Мы бы тоже могли так попробовать, смущенно прошептала Ева.

– Ну, если хочешь... Иди, пасись.

– Так, с этими все ясно. Думайте быстрее.

– Может, её одну изгнать? – архангел с пламенеющим мечом с чувством грохнул им о небесный свод. – Что б знала, как нарушать дисциплинарный устав! А Адаму вернуть Лилит – и все дела.

– Ну советничек, ну мудер! – возмутился Творец. – Она же одна вне райского сада не выживет.

– Ну и слава Вам.

– Где уж тут слава Мне, забыл, что ли что Я всеблаг? Не подобает Мне женщину с ребенком выгонять на мороз из райского сада.

– А что, уже с ребенком? – заинтересованно поднял голову Змий.

– Да, – прислушиваясь к чему-то, кивнул Господь. – Мальчик. Каин.

– Действительно, нехорошо как-то получается, – вздохнул архангел слева. – Тогда давайте его тоже вышлем. За то, что не уследил за женой. А, кроме того, она же из его ребра, стало быть, можно считать, что, хотя и опосредованно, но Адам тоже откусил искомый плод.

– Далеко пойдешь, – ласково молвил Вершитель судеб. – Пожалуй, на этом и остановимся.

– Я, конечно, бешено извиняюсь, Отец небесный, – покачиваясь из стороны в сторону на длинном хвосте, прошипел Змий, – но обвинение получается какое-то кривобокое. Раскопают эту историю журналисты, сраму не оберешься.

– А это ещё кто такие? – архангел с трубой удивленно посмотрел на восседавшего на Престоле.

– Пока их ещё нет, – поморщился Господь, – но если мы нашу парочку изгоним из Эдема, от этой публики действительно не укроешься.

– Да может, они и не появятся вовсе!

– Уж об этом можешь не беспокоится, – лукаво ухмыльнулся Змий, непременно появятся. Кстати, а что это там за хохот и стоны? О, да они уже втроем.

– Как это втроем?!

– Ну, он, она и Лилит. О-ля-ля! Ну, надо же! В наличии конечностей определенно есть резон. Кто бы мог подумать? Вот это фантазия...

– Это не фантазия, это дочь... Нет, две дочери. – скорбно констатировал Господь. – Тьфу ты, напасть какая! Такими темпами, пожалуй, им скоро спать только стоя придется. Надо срочно что-то решать!

– Может, создадим ещё одного мужчину? – неуверенно начал левый архангел.

– Ха, они этим уже занялись без нас, – ощерился Змий.

– Не встревай, когда тебя не спрашивают! – возмутился Создатель. Положим, сотворить мужчину можно, но где гарантия, что он пожелает есть запретный плод? А вчетвером процесс у них пойдет ещё быстрее. Эдак здесь будет кризис перепроизводства.

– Ну, если кризис... – архангел одесную Господа мрачно насупился. – Я предлагаю решить все одним махом. Стереть все с лица земли к гадской матери и создать новый рай. А там уже никому ничего не дарить, никакой тебе свободы воли, все просто и ясно.

– Ты со словами-то поосторожней! Это кто, по-твоему, гадская матерь? на пресветлый лик набежали грозовые тучи. – Чтоб ты понимал в Моей неизреченной мудрости?! Все б тебе стирать и испламенять. Сам подумай, если Я этот рай уничтожу, выходит, Я его неправильно создал? Возможно ли такое?!

– Что Вы, что Вы, Господи! Я же как лучше хотел...

– Умники! Ну, ещё какие советы будут?

– Вот если бы в раю были хвори, – Змий мечтательно поднял глаза к облакам, на которых распевались сонмы легкокрылых ангелов, – пожалуй, можно было бы наслать пару-другую на Адама. А я уж Еве по знакомству растолковал, чем излечить любимого от злого недуга. Кстати, Всевышний, Адаму непременно надо кусать запретный плод, или можно обойтись просто соком из него?

Тучи, закрывавшие чело Творца Вселенной, сгустились до ураганного состояния.

– Молчу-молчу, – поспешил прервать монолог Змий, сворачиваясь кольцами и поглядывая, куда бы улизнуть при случае. – Я же только в том смысле, что если у кого какие болезни, так я всегда готов помочь.

– Так, с тобой все ясно. Ну, а ты что скажешь? – Господь обернул лик к архангелу ошую от себя.

– Кхм... Я, Создатель... это... Хотел напомнить, что самое время зверушек кормить, всяких там тварей. Людей, опять же...

– Сбежать хочешь! Создал себе на голову помощничков! Толку от вас, что от рыбы песен. В общем, так: раз дело приняло эдакий оборот, полетишь к Адаму и сообщишь, что я снимаю запрет с древа познания.

– Точно! – архангел с пучком молний грохнул ими по проплывавшей мимо туче. – А потом скажем, что это ему почудилось, что это он мухоморов объелся.

– Н-да, лучше бы ты промолчал, чем нести такую околесицу. Он должен съесть плод познания добра и зла, иначе с человечеством у нас ничего не выйдет. А уж за что его изгнать из рая, придется придумать.

– Всевышний, – опаловые глаза Змия красновато блеснули, – что-то я не помню в словах Адама упоминания о запрете. Вот вкус...

Оглушительный треск потряс небесный свод.

– Ну что там еще?! – возмутился Отец Сущего, превращая обложную облачность в редкие перистые облачка.

– Отстаньте от меня! – рев возмущения, исторгнутый из широченной груди Адама, не нуждался в усилении, чтобы достигнуть Предвечного Престола. – Не желаю я есть плоды от древа сего!!! – гремел он, обхватив руками ствол и раскачивая его из стороны в строну.

Стройные девушки в цветочно-лиственных набедренных повязках, закрывая уши руками, жались к ближайшим кустам, очевидно, готовясь спасаться бегством в случае, если вдруг мужчине вздумается изменить объект приложения силы.

– Гы-ых! – Адам напрягся, и в небесах стало видно, как медленно обнажаются, выходя из земли, древесные корни, как клонится ствол, и вот наконец все Древо, безжизненное и бессмысленное, словно вырванный зуб, рухнуло к ногам человека.

– Вот так-то лучше! – крикнул он, обернувшись в сторону своих подруг. Те только молча кивнули, опасаясь перечить разъяренному мужчине. – Подальше с глаз моих! – Адам подхватил вырванное дерево и, взвалив его на плечо, зашагал к широкому ручью, журчавшему вблизи поляны.

– Так. Похоже, с разрешением от запрета мы немножко опоздали, облокачиваясь на хвост, произнес Змий, ощеривая в загадочной улыбке зубастую пасть. – О, поплыло-поплыло-поплыло. Кажется, сейчас его вынесет на отмель. Слетать, что ли, надоумить теток собрать плоды, пока не поздно? А, нет-н-нет, уже поздно. Гавриил, запомни во-он то стадо свиней, сегодня их кормить уже не нужно. Кстати, Всевышний, что будем делать со свиньями, откушавшими плодов с древа познания? Им, вроде бы, этого никто не запрещал...

– Заткнись, прокляну!

– Все-все-все, умолкаю.

– Значит так, раз все так обернулось, пора бы вспомнить, что Я милосерден, но суров. Тот, кто нарушил мой закон, должен понести справедливое наказание. Понятное дело, мы не изверги, климат за пределами рая смягчим, подкормим, но делать нечего, пусть отправляется одна.

– Великий Отче, – вновь встрепенулся лукавый Змий. – Вам, конечно, виднее, но я тут заметил одну странность в одежде Лилит...

– Какую ещё странность?

– Так сказать, наличие этой самой одежды. Похоже, у Евы будет компания.

– Ну что ж, тем лучше. Вдвоем все-таки легче. Решено, – Господь вновь повернул голову к архангелу с трубой, – лети кормить тварей земных. Закончишь, ступай к этим несчастным, вели им строиться и ждать Меня, переполняясь любви и страха. Являться им буду.

– Так я полетел? Где повелеть им строиться?

– У райских врат. Форма одежды... Впрочем, какая уж тут форма одежды...

Он был окружен сиянием, и хоры сладкозвучных ангелов сопровождали каждое движение Его.

– Для кого Я, спрашивается, налагаю запреты? – Заглушая переливающиеся в экстазе хоры, вопрошал Он. – Вас что, плохо кормили? Или вам других плодов и ягод мало? Или, может, вам слова Мои не указ? Ты, женщина, сотворенная из ребра, и уж тем более ты, непокорная, сотворенная из глины, отныне изгоняетесь Мною отселе и отныне со скорбью будете питаться от земли во все дни жизни вашей, в поте лица будете есть хлеб свой, покуда не возвратитесь в землю, из которой взяты, ибо прах вы и во прах возвратитесь. Ступайте прочь, ослушницы!!!

– А я? – робко выдавил из себя потупившийся обнаженный гигант, ковыряя большим пальцем ноги мягкий золотистый песок, устилавший дорожку к райским вратам.

– А что ты? Ты молодец, ты мог бы послужить для них примером, – Он бросил укоризненный взгляд на женщин, смущенно жавшихся друг к другу. – Ты не вкусил плода от запретного Древа и в верности своей презрел все искусы и обольщения. Оставайся и живи здесь вечно.

– А-а-а, можно бы, – смущенное выдавливая каждое слово, произнес Адам, – можно бы мне пойти вместе с ними? Тяжело им без меня придется.

– Ты этого действительно желаешь?

– Желаю, Господи.

– Что ж, преданность твоя заслуживает награды. К тому же, ты волен сам выбирать свою участь. Ступай. Но только помни, ослушницы эти, покинув райский сад в суете дней забудут о нем, а став смертными, когда-то состарятся и умрут. Ты же, безгрешный, будешь жить вечно, ибо вкусил от Древа бессмертия. Но вне рая ты начнешь стариться точно так же, как они, день за днем, год за годом, век за веком... Ты переживешь их, их детей и внуков детей их детей. Ты станешь согбенным и немощным старцем, и разве что из милости твои молодые потомки, забыв, кто ты есть, бросят тебе полуобглоданную кость. Ты будешь болеть всеми ведомыми болезнями, умирая ежечасно, и никому не будет дела до тебя. Ты будешь умирать, но не умрешь. И при этом вечно, ты понимаешь, вечно, ты будешь помнить о рае, о каждом счастливом миге, проведенном здесь. Впрочем, как ты это можешь понять? Теперь выбирай сам: оставаться или идти с ними.

– И что, ничего нельзя сделать?

– Да уж, наверное, ничего. Вернуть их сюда я уже не могу, а ты и захоти сейчас стать равным им – не выйдет. Ты сам выкорчевал древо познания Добра и Зла. Плоды его сожрали свиньи. Вот и все, ты сделал выбор, Мне остается только похвалить тебя за это.

– Неужели ничего нельзя больше сделать? А-а... Господи, погоди, я сейчас! Я скоро буду! – не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Адам повернулся на месте и опрометью бросился в чащу райских зарослей.

– Посмотреть, куда он направился? – над ближайшим кустом поднялась глумливая морда Змия.

– Не надо, он скоро вернется.

– А ну проваливай! – донеслось из чащи, и вслед за басовитым ревом, сталкивая с тропы медленно бредущего буйвола, появился раскрасневшийся от быстрого бега Адам. – Вот, – переводя дыхание, произнес он, раскрывая широкую ладонь.

– Так, я исчезаю, – послышалось из-за куста, и тихое шуршание возвестило о том, что говоривший поспешил исполнить обещание.

– Что это? – спросил Он, глядя на надкушенный плод.

– Это тот самый, который попробовала Ева. Я им в змея запустил, с тех пор он в траве и валялся.

– И что?

– Господи, я сделал свой выбор. Тьфу ты, какая кислятина! Ну что, теперь я могу идти?

– Ступай.

– Благодарю тебя, Всевышний, – Адам склонил голову и, повернувшись, зашагал в сторону райских врат. Он шел спокойно и уверено, остановившись лишь на миг, чтобы сорвать лист с росшего у райской ограды дерева.

– Вот ведь как все удачно сложилось, Господи, – голова Змия свесилась с толстой ветки, как только райские врата захлопнулись за спиною мужчины, уходящего все дальше, обняв за плечи своих подруг. – Как пошли! Даже не обернулись! Но, Господи, позволь мне спросить... Даже не спросить, предположить: ведь Ты, во благом всезнании Своем, наперед знал, что так оно и будет?

Творец лишь молча махнул дланью.

– Хорошие дети. Я в них верю.