Текст книги "Трактир «Разбитые надежды»"

Автор книги: Владимир Свержин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 9

Движением плеча Лешага вскинул ствол висевшего на груди автомата, второй рукой снял оружие с предохранителя и моментально ощутил фалангой пальца спусковой крючок. Прохладная сталь приятно холодила кожу. Леха укрылся за стволом дерева, на слух зондируя густые заросли перед собой.

– Я с тобой! – объявила Лилия, хватая оставленный для нее автомат с прикладом, украшенным затейливой резьбой.

– Тихо, – шикнул он. – Ты остаешься здесь.

– Вот еще!

– Не геройствуй, – буркнул воин. Совсем как некогда Старый Бирюк, учивший их нащупывать скрытую за камнями цель. – Побеждают вот этим, – он постучал себя по лбу.

– Но ведь больше не стреляют! – воскликнула девушка.

– Сиди тут, а лучше затаись. Если враг поблизости, он захочет обойти нас с тыла. Дашь знак.

Короткими перебежками от укрытия к укрытию, замирая и осматриваясь, Леха бросился туда, куда ушел Марат.

– А не боишься, что я выстрелю в спину? – бросила вдогонку дочь старосты.

Он не боялся. Он вообще, сколько себя помнил, боялся один-единственный раз, и очень не любил об этом вспоминать. Вот только забыть не получалось. Сейчас, трезво оценивая ситуацию и сосредоточившись на ликвидации угрозы, страха он не чувствовал.

– Если ты решишь это сделать, я успею первым, – хмуро ответил страж. – Да ни к чему. Не шуми.

Верхнее зрение услужливо отыскало ему чешуйчатого. Тот лежал у довольно толстого дерева и казался мертвым, как холодный камень.

«Это еще что такое?!» – прошептал воин, внимательно рассматривая юнца. Никаких ранений на теле драконида видно не было. Не мог же мальчишка в самом деле так перетрусить от стрельбы, что помер от испуга? Грохот и впрямь знатный, но уж чего-чего, а храбрости этому несносному болтуну не занимать. Бывший страж продолжил осмотр и даже отыскал взглядом пулевые отверстия в древесном стволе. Впрочем, это было несложно: пласты вырванной коры выделялись яркими пятнами на темных стволах. Тяжелый пулемет бил, такой с собой не поносишь, да и встречается не часто. Ему самому подобные штуки доводилось видеть всего пару раз в жизни. Обычно их использовали при охране бунков. Но для чего стрелять так высоко? Лешага начал прощупывать округу, выискивая теплый от стрельбы пулеметный ствол.

Лес казался вымершим, он тянулся, сколько видел глаз, взбирался на высокие холмы, порою внезапно обрывающиеся отвесными стенами и заключающие между собой круглые, заполненные водой озерца. Ни одного чужака вокруг. Хотя вот, он скорее почувствовал, а не увидел, чуть красноватый от жара пороховых газов пулеметный ствол. Тот виднелся в небольшой расщелине, едва заметной в густом зеленовато-буром кустарнике. Куст гнойной колючки, совершенно не вызывающий желания укрыться в его густой тени, произрастал вверх прямо из расщелины. Со временем он поднял ствол пулемета, заставляя тот палить в небо.

– Старая ловушка, уж точно, год никто не проверял, – пробормотал Леха. – Надо бы глянуть поближе.

В прежние времена учитель рассказывал, что такие установки реагировали на движение, специальные датчики фиксировали пересечение целью какого-то там луча, и начиналась пальба, но здесь и сейчас ждать такого подвоха не приходилось. Тот День беспощадно покончил со всякими хитрыми лучами, датчиками и другими штуковинами, о которых воин лишь слышал. Но и того, что слышал, не хотел бы увидеть. Однако пулемет все же стрелял, значит, его «настроили» позже. Кто и зачем? «Эти», как называют их в затаенной деревне? Или, наоборот, – их враги? Кто и зачем поставил тяжелый пулемет в лесной глуши? Против кого?!

Вопросы роились в его голове, но прежде следовало разобраться с Маратом. Тот лежал на земле и, кажется, не дышал. Еще раз убедившись, что рядом нет людей, Лешага стремглав бросился к искалеченному пулеметным огнем дереву.

– Ага! – драконид вскочил, пытаясь начать стрельбу.

– Придурок! – высказался ученик Старого Бирюка, выбивая оружие из рук юнца. – Перед тем, как открывать пальбу, снимай автомат с предохранителя!

– Ой! – чешуйчатый кинулся поднимать лежащий в траве драгоценный трофей. – Я как-то забыл. Но если бы не забыл, вполне мог тебя подстрелить!

– И булыжник чихнуть может, если простудится, – отрезал бывший страж. – Я же видел, что у тебя в руках не автомат, а дубина. С чего это ты в меня пулять нацелился?

– Извини, я думал, это враги пришли. Но я ж тебя услышал!

– Услышал-услышал, – кивнул Леха. – Не сильно помогло.

– Но ведь услышал!

– Расскажи лучше, что случилось.

– Да я почем знаю? Шел себе, собирал хворост, зацепился за что-то ногой, вроде как за проволоку. И вдруг пальба. Еле успел на землю упасть.

Лешага еще раз глянул на ствол, искромсанный пулями. Судя по высоте, дереву лет сорок, от силы пятьдесят, не больше. «Должно быть, когда ставили пулемет, здесь все было голо. Зачем устанавливать такое оружие в густом лесу? Неужели где-то здесь старый бунк? Места довольно высокие, сюда вода могла и не дойти». Его размышления были прерваны короткой автоматной очередью и криком Лилии. Рванувшийся было в небо возглас тут же оборвался.

– За мной! – скомандовал воин, бегом пускаясь в обратный путь. – Да пригнись же ты!

Верхнее зрение демонстрировало ему более чем странную картину. В том самом месте, где еще совсем недавно он начал рыть костровую яму, виднелся открытый люк. В него без труда можно было запихнуть крупного быка. Вокруг отверстия суетились люди все в тех же темных блузах и масках-шапках на лицах. Они волокли упирающуюся изо всех сил девушку. Еще двое хлопотали возле лежащего на земле соратника. По всему было видно, что «эти» торопятся. Но как бы они ни спешили, пули Лешаги оказались быстрей. Двое замаскированных рухнули прямо в лаз.

– Обойди полянку, засядь с той стороны, – скороговоркой прошептал ученик Старого Бирюка. – Сиди тихо. Огонь только по команде. Бей на поражение. Все понял?

– Ага! – радуясь боевой задаче, кивнул Марат и со всех ног бросился в указанном направлении.

– Предохранитель! – вслед ему с болью процедил Леха.

Он еще раз оценил суетящихся на поляне врагов. Кто-то из них моментально рухнул наземь, готовясь открыть огонь, кто-то попытался укрыться за приподнятой крышкой. Лешага насчитал двадцать четыре человека. В ясный день, да вблизи от собственного дома – многовато. Тем более что сейчас преимущество на их стороне. Он увидел, как двое в масках, прикрываясь Лилией, пятятся к лазу. Стоит им уйти, дальнейшее станет пустой тратой патронов. Воин скривился. Он не ожидал такого подвоха. А значит, просчитался. А бой не школа, здесь нет отметок: «хорошо», «удовлетворительно»… Все предельно честно – либо ты, либо тебя.

– Я выхожу! – крикнул ученик Старого Бирюка. Люди на полянке недоверчиво молчали, обшаривая стволами округу.

Леха закинул автомат за спину, вытащил нож и медленно вышел из-за кустов.

– Это моя женщина. Кто-то хочет с этим поспорить?

Всякому в Диком Поле известно, что если мужчина назвал женщину своей, отнять ее можно, только убив его в честном бою. В этом случае нельзя оставлять противника живым, иначе ему и всему его роду будет позволена кровная месть до седьмого колена. Мстить за Леху теперь было некому, но замаскированные этого не могли знать. Правда, и Лешага понятия не имел о нравах «этих» и мог лишь гадать, известны ли им законы Дикого Поля. Но он видел, как скрючившиеся в три погибели солдаты противника выпрямились, не отпуская, впрочем, Леху с обреза мушки, но в то же время не открывая огня. От сердца отлегло. Могло быть много хуже.

– Повторяю еще раз. Кто-то не согласен с тем, что эта женщина моя? – глухо с нескрываемой угрозой прорычал Лешага.

Один из державших Лилию бойцов шагнул вперед, молча выхватывая нож. Он сделал резкий бросок к противнику, махнул клинком наискось, стремясь внезапным нападением поразить наглеца. Лешага мягко качнулся в сторону, уходя с линии атаки. Замаскированный скрутился, нанося тычковый удар, и снова мимо. Разворот, секущий удар по горлу, отскок, и все это в считаные мгновения, так что движения, почти неразличимые для наблюдателей, сливаются воедино, превращаясь в странный танец, быстрый, мчащий неудержимым смертоносным потоком.

«Совсем неплохо, – неожиданно для себя холодно оценил Леха, вновь уворачиваясь от удара. – Этот куда лучше ночных ловцов».

Вооруженная толпа приветственными криками встречала атаку соратника. Но в это мгновение бывший страж чуть коснулся локтя вооруженной руки соперника, продолжая ее движение мимо себя и, точно желая сложить руки на груди, вонзил свой нож в ложбинку над ключицей замаскированного.

– Кто-то еще желает? – ученик Старого Бирюка вытащил клинок из раны и обтер его об одежду упавшего у его ног человека без лица.

Толпа молчала. Видимо, мертвец, скорчившийся у его ног, прежде считался у «этих» чрезвычайно ловким бойцом.

– Я заберу женщину и уйду, – со скрытой угрозой произнес Леха. – Кто против, говорите сейчас. Или замолчите навечно.

Он подошел к девушке и взял ее за плечо.

– Гляньте, гляньте! – послышалось из толпы. – Этот автомат был у нее! Видите резьбу на прикладе? Это собственность брата Привратника!

Как по команде, автоматы замаскированных взлетели на уровень груди.

«Будь он сейчас один…»

– Сложите оружие, – порекомендовал голос из-под маски. – Вашу участь будет решать отец Настоятель.

Марат сидел в кустах ни жив, ни мертв. Он видел поединок от начала до конца. И едва не закричал от радости, когда быстрый, точно змея, противник как-то вдруг моментально обмяк, дернулся в предсмертной конвульсии и распластался у ног его наставника. Но то, что произошло дальше… Юноша рыдал, не имея сил опомниться. Непобедимый, лучший из лучших, знающий все наперед Лешага сложил оружие и позволил увести себя. Этого просто не могло быть.

«Должно быть, – подумал чешуйчатый, – одна из пуль все же сразила меня там, у дерева, и теперь я брежу».

Тщетно Марат в отчаянии тряс головой – бред упорно не проходил.

«И ведь это все из-за меня, – мелькнуло в его голове. – Это я подобрал для Лилии самый красивый автомат с резьбой на прикладе. Может, возьми я любой другой… – Он неожиданно всхлипнул. – Как же я мог?! И как Лешага допустил это?! Почему не дал приказ стрелять?! – Марат колотил себя по лицу, стараясь внешней болью перебить боль душевную. – Я должен найти их. – Он вдруг остановился. – Нет, я обязан найти их!»

Чешуйчатый задумался. «Крышку лаза, конечно, не поднять, но наверняка тот пулемет, на который я нарвался, установили не просто так. Если здесь подземный бунк, я непременно найду его. А там… ходы искать – не по лесу бегать, дело знакомое. И вот тогда спасенный мной Лешага просто не сможет не признать бестолкового Марата соратником. А как же иначе?! И Зарина… – драконид представил, как рассказывает об этом подвиге в кругу семьи. – Как там учил великий драконоборец? Автоматный ремень через шею, прикладом вверх, снять с предохранителя… Ой, с предохранителя же не снял…»

* * *

Шахта уходила глубоко вниз, но примерно в средней ее части виднелась мощная броневая дверь в полруки толщиной. Из нее тупыми клыками торчали железные стержни. Леха тут же оценил, что в закрытом состоянии дверь совершенно плотно сливается со стеной. Но сейчас, и, видно, уже давно, она была приоткрыта. Их спустили на уровень входа в тоннель на примитивном деревянном помосте. Охранники мягко подтолкнули Лешагу и его спутницу ко входу в едва освещенный проем. Хотя руки воина были связаны за спиной, они побаивались его.

– Вперед. Не оглядываться!

В коридоре горели тусклые лампы. Бывший страж впервые увидел такое освещение, но ему доводилось слышать, что прежде они были в каждом доме. «Красиво», – глядя на желтоватые огоньки, подумал он. В разные стороны от главного тоннеля отходили коридоры. Возле одного из них конвой остановился. Старший из бойцов приоткрыл какую-то дверь, из-за нее слышался лязг, точно кто-то вращал множество колес. Начальник конвоя отсутствовал совсем недолго. И сразу же свет за спиной Лешаги погас и тут же зажегся в следующей части тоннеля.

Никогда ранее Леха не был внутри бунка, в прежние годы ему приходилось довольствоваться торжищами, располагавшимися в нескольких часах, а иногда и в полудне быстрой ходьбы от них. В таких местах всегда опасались лазутчиков. А сейчас он оглядывался, поражаясь мрачному величию этого сооружения. Насколько же могущественными были люди, построившие их, какой хрупкой оказалась их жизнь и то, что школьный учитель называл диковинным словом «цивилизация». Бывший страж поглядел на Лилию и постарался ей улыбнуться. Лешага где-то слышал, что улыбка ближнего дарит хорошее настроение, но, похоже, не сейчас. Девушка была охвачена ужасом, и, хотя тщательно скрывала это, заплетающиеся ноги выдавали ее.

– Кто? – раздалось из темноты.

– Брат Ключник к отцу Настоятелю. Со мной двое пленников и бойцы третьей кельи Всенощной стражи.

В темной части тоннеля зажглись лампы.

– Проходите.

Конвой двинулся дальше. Краем глаза Леха заметил два пулеметных ствола, направленных вдоль коридора. Процедура опроса повторялась еще дважды, и каждый раз наметанным глазом воин замечал скрытые в тени укрепления, контролирующие путь к неведомой ему цели.

– Стойте здесь! – начальник конвоя повернулся к подчиненным. – Я к отцу Настоятелю.

Те лишь блеснули глазами из-под черных масок и вытянулись в струнку.

– Эх, зря ты так, парень, – услышал Лешага чей-то сдавленный шепот. – Лучше бы к нам пошел. Оно ж, все пагубы в мире от женщин. Еще с того дня, когда первая женщина съела последнее яблоко в саду, где они жили. Представляешь? Сожрала, и все, сад начисто извелся. Попроси отца Настоятеля о милосердии, пусть вразумит тебя. Я вижу, боец ты отменный, просись в третью келью, у нас там лучшие.

Дверь открылась, появился брат Ключник.

– Ввести задержанных!

* * *

– Я найду и спасу их, – бормотал Марат, разыскивая то самое дерево, за которым недавно прятался от пулеметной очереди. – Если стрельба началась после того, как я зацепил ногой проволоку, значит, человека там нет. Значит, можно прошмыгнуть в подземную крепость через бойницу!

В том, что это возможно, он не сомневался. Прежде ему никогда не доводилось видеть пулеметные амбразуры, но даже если бы пришлось расширять ход ножом, да что там ножом, когтями, он бы принялся за это, не раздумывая. Вот, наконец, и дерево. Чешуйчатый поглядел на пулевые отверстия, стараясь представить себе линию, по которой бил пулемет.

«Там! – он повернулся к ближайшей скале, высматривая ориентир, чтобы не сбиться с направления. – Интересно, что бы делал сейчас Лешага? Уж он бы нашел выход, точнее, вход». Страшная картина пленения Лехи опять встала перед глазами.

– Как же так! – воскликнул он. – Ради кого? Конечно, Лилия хорошая, просто замечательная девушка. Видать, Лешага втрескался в нее, хоть, похоже, сам этого еще не понял. Но он же все время хотел с ней расстаться! А тут вдруг сложил оружие…

Все это не укладывалось в голове Марата, но он знал, что лукавит. Будь на месте Лилии Зарина, он поступил бы так же. Но то Зарина! Он знает ее всю жизнь. А здесь? От силы пару дней. Сколько еще таких могло повстречаться на пути?

Чешуйчатый шел, досадуя на Леху, на себя, на Лилию, на дикую несправедливость этого мира. Вот когда он найдет учителя, то непременно спросит. Иначе этот вопрос будет его мучить…

– Стоп! Вот!

Среди камней, подпертый снизу ветвями молодого кустарника, торчал пулеметный ствол. К спусковому крючку проволокой был привязан увесистый камень. Сейчас он болтался, удерживая спуск в состоянии ведения огня. Но тянущаяся из металлической коробки лента была перекошена. Острые головки пуль уныло торчали вкривь и вкось, не проходя в отверстия и тем самым даруя смертным шанс еще некоторое время дышать и предаваться мирской суете.

Сейчас эти подробности совершенно не интересовали Марата. Он попробовал выдернуть пулемет за ствол. Тот не поддался. Станина с поворотным механизмом оказалась намертво вмурованной в камень. Недовольно фыркнув, драконид начал протискиваться в щель между пулеметом и сводом. Проделывать такой трюк ему было не впервой. В Пустых Холмах, раскапывая все новые ярусы, доводилось лазать и в худших условиях.

Наконец, амбразура осталась позади, и он очутился в длинном, темном коридоре. Со всех сторон тянуло сыростью. Каменные своды поросли мхом, а кое-где у самой бойницы, раздвигая камни, пробивались длинные корни. Но ни сырость, ни темень Марату были не страшны, уж к чему, к чему, а к этому он привык с детства. Юнец двинулся вперед, не особо раздумывая. Главное сейчас – найти Лешагу, а уж потом-то… Что будет потом, чешуйчатый не знал, однако верил твердо, что уж наставник придумает, как вернуть себе и девушке свободу.

Впереди послышались шаги. Здесь всякий звук разносился куда дальше, чем под открытым небом. Марат прижался к стене, практически сливаясь с ней. «Сюда идут», – догадался он. А через несколько секунд увидел замаскированного. Тот шел по коридору спокойно, как на прогулке, на груди его болтался автомат, а в руке – чешуйчатый это хорошо видел – он нес металлическую коробку, такую же, какая стояла рядом с пулеметом.

Чешуйчатый попытался вжаться в стену еще глубже, надеясь, что «этот» не заметит его. Но тщетно. Человек, идущий к пулемету, видел в темноте подземелья не хуже, чем он, а возможно, и чуял живое существо рядом. Еще минута, глаза их встретились… И время потянулось медленно-медленно, как выходящая из раны заноза. Марат видел, как разжимаются чужие пальцы и падает на пол коробка с набитой острозубыми патронами лентой. Видел, как его противник хватается за автомат. «Точно, автомат!» – вдруг подбросило чешуйчатого. Он стремительно отпрыгнул, лихорадочно пытаясь нащупать рукоять. У Лешаги это выглядело легко и на редкость красиво: он словно нехотя поводил левым плечом, и оружие мгновенно впрыгивало ему в руку. Юнец судорожно дернулся, но ствол лишь поднялся, целя в потолок. А враг уже вскидывал автомат.

В ужасе Марат бросился вперед и с яростным рычанием впился зубами в запястье врагу. Тот взревел от боли и попытался стряхнуть нападавшего. Голова чешуйчатого тряслась, как неспелое яблоко, упорно не желающее срываться с ветки. Он уже не смог бы разобрать, где пол, где потолок, но все сильнее сжимал челюсти, чувствуя, как поддается плоть, и чужая кровь заполняет рот. Его противник метался, дергался, совершенно забыв про оружие. В какой-то миг юнец заметил, как тот выхватил нож, ужас заставил его резко отпрянуть, не разжимая захвата. Человек взвыл, теряя равновесие, и в этот момент автоматная рукоять сама собой вскочила в ладонь Марата. Он почувствовал спусковой крючок под пальцем и лихорадочно, изо всех сил, нажал его.

Пуля ударила в потолок, выбивая искру, и тут же ушла рикошетом вниз. Брызги крови разлетелись во все стороны, одна из них угодила в глаз ополоумевшему юнцу. Тот дернулся и разжал челюсти. Обмякшее тело врага мешком осело на пол. Из дырки в черной, закрывавшей лицо тряпке била кровь. Чешуйчатый в изнеможении сел рядом на брошенную коробку. Он чувствовал себя измотанным и опустошенным, усталость последних дней навалилась на него и прижала каменной плитой. Убитый лежал перед ним, а Марату все казалось, что сейчас он вскочит, схватится за нож, и бой начнется заново. Чешуйчатый даже пару раз толкнул мертвеца ногой, словно не веря, что тот уже лишь груда мяса, лишенная жизни. Ему и прежде доводилось стрелять, возможно, даже убивать. Совсем недавно, обороняя поселок, он с радостным возбуждением палил в сторону прорв и готов был спорить до хрипоты, что кого-нибудь да подстрелил. Но зверолюды были далеко, вокруг стояла темень, а здесь… Человек лежал на полу, и вокруг его головы растекалась темная лужа. Марат вдруг порывисто зарыдал, обхватив плечи руками, толком не зная, отчего плачет и как ему быть дальше. Он не знал, сколько так просидел в оцепенении, но тут до слуха его донесся очень тихий, далекий шум голосов.

«Скоро и эти будут здесь! – быстро сообразил юноша. – Звук выстрела в тоннеле разносится очень далеко. Надо уходить, быстрее. Но куда?!»

Глава 10

Темные, словно осенняя ночь, экраны во всю стену, вращающиеся кресла и длинные столы – вот что увидел Лешага, едва переступив порог комнаты.

– Добро пожаловать в исповедальню, – напутствовал командир конвоя. В противоположной стене отворилась дверь, абсолютно сливавшаяся с металлическими панелями стен, и в помещение быстрым шагом вошел мужчина, очень высокий и очень широкоплечий. Как и у всех прочих, на его лице была маска с прорезями для глаз и рта, но и она, и блуза, хоть и старая, блеклая от стирки, имели довольно узнаваемый красный цвет.

«Надо же», – подумал Лешага, глядя на отца Настоятеля. Он почему-то не сомневался, что это именно он. Красный балахон напомнил Лехе старую картинку с послушниками монастыря Шао-линь. За его спиной вновь приоткрылась дверь, и сопровождавшие пленников солдаты внесли и положили на стол трофеи, захваченные на месте боя.

– Автомат брата Привратника, – вскользь проводя указательным пальцем вдоль причудливых изгибов резьбы, произнес отец Настоятель.

– Так точно, ваше Преподобие! – громко ответил смиренный брат, вытягиваясь в струнку. – Он сам резал.

– Откуда это у тебя? – поворачиваясь к воину, спросил Красный.

– Снял с трупа, – без каких-либо объяснений глухо ответил ученик Старого Бирюка.

– С трупа?

– Да. Их было семнадцать. Не осталось никого.

– Вот как… – долговязый подошел к столу. – Семнадцать, и сегодня трое убитых и один тяжелораненый – огромные потери. Когда мне о них сообщили, я было подумал, что группу у ручья положила какая-то шальная банда раздольников. Следов там было немало. Оказывается, это сделали вы. – Он какое-то время молчал, переваривая услышанное, затем вновь повернулся к собеседнику. – Хотите сказать что-то в свою защиту?

Леха пожал плечами.

– Зачем? Я все сделал правильно.

– Вы посягнули на жизнь воинов монастырской братии, а значит, должны быть уничтожены. – Настоятель развязал вещмешок, вытряхнул его содержимое на стол. Патроны и одежда его не заинтересовали. То ли дело книги. – О! – открыв исписанный странными значками том со сражающимися человечками, воскликнул он. – Вы что же, владеете китайским языком?

– Я не знал, что такой существует.

Красный продолжал листать книгу.

– Занятно-занятно. К вашему сведению, эта книга написана на китайском. Где вы ее раздобыли? А впрочем, не важно. Стиль Дракона, стиль Змеи… Жаль, что вы не понимаете написанного. И я, к сожалению, тоже. Стиль Тигра. А вот это явно стиль Обезьяны. Вы знаете, что это? – он закрыл книгу и потряс ею перед лицом пленника.

– Знаю.

Настоятель помолчал, внимательно оглядывая немногословного собеседника.

– Да, судя по тому, что вы без особого труда одолели в честном бою смиренного брата Каноника, наверняка знаете. Кто учил вас?

Лешага отвернулся, устремив скучающий взгляд на темные экраны.

– Не хотите отвечать?

– Нет.

– Впрочем, и это не важно, – согласился допрашивающий. – Итак, за сутки вы убили двадцать монахов. Много, очень много. Не буду обманывать, теперь у вас есть всего два пути, – человек в маске говорил без неприязни и скорее увещевающе, чем угрожающе. – Первый – вы умрете сегодня же. Сами понимаете, большинство людей, живущих здесь, сочтут данную меру самой разумной. Второй кажется разумным лично мне. Все мы совершаем ошибки. Но иногда есть шанс их исправить. Ведь никому в мире неведомо, какими запутанными и кривыми дорогами, куда и для чего ведет нас провидение. Вы знаете, что такое провидение?

– Нет.

– Я так и думал. Невежество и незнание пути истинного – корень всех бед. Но если выберете жизнь, истина откроется вам. Самоотречение и смирение – вот ключи мира, света и покоя. Итак, я спрашиваю вас, вы хотите жить?

– Я должен жить.

– Хороший ответ. Вы храбрый и умелый воин. Не знаю, кто и где вас учил, но делал он это толково и с душой. Вы можете стать моим послушником, и обучать тому, что умеете, братьев Каноников. Будете одеты и накормлены, у вас появится специальный зал для занятий, покой и время для самосовершенствования и размышлений. Монастырь – лучшее место для этого. Более того, я сам займусь дальнейшим вашим образованием. Смирите гордыню, ибо она затмевает взор души и мешает видеть Путь.

– Путь воина – это смерть, – процитировал Леха слышанную когда-то от Старого Бирюка фразу.

– Все мы идем этим путем, и воины, и селяне. Никто из живущих не избежит смерти. Но только воин не думает и не вспоминает о ней, она всегда за его спиной, растворена в воздухе, которым он дышит. Таким образом, ее дуновение в каждом вздохе, но он больше того, чем дышит. Появляясь на свет в этом мире, воин словно умирает для мира, куда более прекрасного и величественного. И, завершая свой земной круг, он лишь возвращается туда. А потому, отринув помыслы о неизбежном, без колебаний направь дух, разум и телесные упражнения не на суетные терзания и помыслы, а на сам Путь.

Лешага молчал. Нечто подобное он уже слышал прежде от наставника, хотя тот говорил не столь красиво и куда более резко.

– Мне нужно уходить, – наконец буркнул он, досадуя, что не знает, как достойно ответить человеку в маске.

– Нет, – покачал головой тот. – Вовсе не нужно. Мирские дела лишь тлен. Лишь через отказ от мира, через проживание боли утрат ты придешь к необходимости осознания и растворения себя в мире и мира в себе. А потому говорю – лишь себе ты что-то должен. Лишь через внутреннее совершенство придешь к просветлению. Я понимаю твою боль. Это боль жертвы, которая много сильнее, чем боль от раны, но так и ребенок, появляясь на свет, причиняет невыносимые муки своей матери и рвет связывающую их пуповину. Само провидение направило тебя сюда. Не упусти шанс.

Лешага по-прежнему молчал.

– Я вижу, ты беспокоишься о девушке. Можешь не говорить – беспокоишься, иначе бы не рисковал, спасая ее. Не буду скрывать, вам придется расстаться. Не бойся, ее не убьют, не станут мучить. Ей надлежит перейти в мир, куда более высокий и могущественный, чем наш. Надлежит стать его частью. Я понимаю твои чувства, но пока ты думаешь о ней, пока все твои помыслы устремляются к ее нежности и красоте, ничего иного не войдет в твою душу и твой разум. Женщина – лишь приманка, отвлекающая мужчину от пути совершенствования.

Ученик Старого Бирюка недоверчиво хмыкнул.

– Не веришь?

– Нет.

Красный огорченно покачал головой.

– Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу спасти тебе жизнь.

Воин молча пожал плечами.

– Забавно, но, кажется, я этого хочу больше, чем ты. – В мягком увещевающем голосе Настоятеля послышалась стальная нотка. – Или что же, надеешься уйти отсюда иным путем? Не обольщайся. Итак, две возможности: ты отказываешься от своей женщины и становишься моим послушником – это гарантирует тебе жизнь, – или, – он развел руками, – ты будешь казнен, а женщина все равно последует дорогой тех, кому суждено вытянуть жребий ухода в иной мир, – он помолчал и добавил: – Лучший мир.

– Это моя женщина. Я бился за нее и готов биться снова, – холодно проговорил Лешага, словно пропустив мимо ушей все сказанное перед тем. – Столько раз, сколько понадобится.

– Каким же образом?

Уголок губ Лехи чуть приподнялся, одно мгновение – он ушел в кувырок и связанные руки его оказались впереди. Еще миг – и лежащий на столе автомат с резным прикладом оказался бы у него. Но не тут-то было. Человек в маске без лишних движений ушел в сторону и ударом ноги сбил оружие на пол, а в следующую секунду его пятка с силой врезалась в солнечное сплетение бывшего стража, отбрасывая того в сторону. Лешага отлетел, успев по пути зацепить пару разбросанных на столе патронов. Удар был резким и точным, все нутро обожгло, будто расплавленным огнем. Ученик Старого Бирюка вскочил, сцепив зубы, острые головки пуль торчали из его кулака двумя клыками.

– Хорош, хорош, – Красный улыбнулся чуть насмешливо, но без злобы. – Ладно, специально для тебя я придумал еще один вариант. Ты говоришь, что это твоя женщина. Пусть будет так, я принимаю вызов. Когда ты проиграешь, станешь моим послушником. А моей женщине надлежит смириться с ее жребием.

* * *

Звуки приближались. Марат растерянно оглянулся. Бежать обратно к пулемету нет смысла. Застрять в узком лазе к моменту прибытия этих жутких охотников за людьми ему хотелось ничуть не больше, чем принять бой здесь, у распластанного на полу тела. Он представил, как его, осыпая насмешками, вытягивают за ноги, и готов был завыть от жалости к собственной персоне. Но ни жалеть себя, ни выть не было ни времени, ни смысла. Он еще раз огляделся. Прямой коридор длинной норой уходил в глубь скалы. «Куда бы спрятаться? Разве что…» – он бросил взгляд на высокий свод. Там, под самым потолком, толстыми удавами, намертво прикованные к камню металлическими скобами, тянулись какие-то трубы. Сбросив обувь, драконид уперся руками и ногами в стены, изо всех сил пытаясь уподобиться мерзкой, но полезной многоножке, пожирательнице мух. Наконец он достиг цели, ухватился когтями рук за трубку, подтянулся и впился в темную шкуру трубы ногами. Висеть было трудно и больно, Марат до хруста сжал зубы, чтобы не заорать. Голоса приближались. Чешуйчатый едва успел досчитать до ста, как рядом с трупом появились еще трое в масках с автоматами на изготовку. Один склонился над бездыханным телом, двое держали под прицелом ведущий к пулемету тоннель.

– Мертв, – наконец подытожил осматривающий. – Кажется, ничего не пропало, даже вот, обувка какая-то.

– Бегом! – раздалась команда. Все трое, прикрывая друг друга, перебежками бросились к лазу, надеясь перехватить убийцу. Чуть выждав, юноша мягко спрыгнул наземь и со всех ног бросился в противоположном направлении, лихорадочно осматривая стены в поисках хотя бы самого хлипкого, самого незначительного убежища.

Коридор закончился, упершись в новый, поперечный. Марат в сомнении оглянулся. Куда бежать? Налево? Направо? Времени для раздумий не было.

«Кажется, большинство людей – правши, – мелькнуло в голове. – Значит, подумают, что я повернул направо». Он бросился налево. Драконид бежал, пока не увидел небольшую вырезанную в камне нишу со вбитыми в стену железными скобами лестницы. Он глянул вверх. Там виднелся открытый люк. «Была, не была», – решил герой-недоучка, и ящерицей устремился в убежище.

– Что случилось, добрый брат? – послышалось над его головой, как только он просунул ее в лаз. – Я же только заступил на пост. Тебе еще рано на смену.

– Сдавайся, вражий сын! Еду-еду – не свищу, а наеду – не спущу! – задыхаясь от волнения, выкрикнул Марат героическую фразу, вычитанную в одной книге.

Человек в маске сидел во вращающемся кресле, перед ним торчало несколько труб. В одну из них он внимательно, не отрываясь, смотрел. Услышав за спиной странный, но резкий окрик, солдат было дернулся, но ствол автомата уперся ему в голову.