Текст книги "Семена огня"

Автор книги: Владимир Свержин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 8

Поле битвы – мое убежище.

Байа Мино из клана Такеда

После темного подвала солнечные лучи заставили щуриться и отводить глаза, но радостное возбуждение переполняло сэра Жанта и его менестреля.

–  Ну что, детский сад, трусы на лямках, – раздался в их головах насмешливый голос Лиса, – с освобожденьицем вас. Отмотали первый срок, на свободу с чистой совестью. Если захотите, по возвращении в Институт купола вам наколю. Будете теперь с приятелями распевать, втирая в щетину скупые мужские слезы и попивая чифир или кефир из жестяной кружки: «Нейстрийский подвал, ветер северный…»

–  Да я на гауптвахте больше отсидел, – обиженно буркнул Карл.

–  А, ну извини, я ж не знал, что ты рецидивист. Надо было на щите кинжал, обмотанный змеей, намалевать – типа, склонен к жесткому решению насущных проблем. Оно ж, если зона дом родной, то с чего я надрывался в неравной борьбе? Щас попросим Брунгильду, она тебя опять в погреб закатает.

–  Опять вы придираетесь, господин инструктор?

–  Дорогой сэр, – с трогательной учтивостью начал Лис, – чтоб ты знал, это не я к тебе придираюсь, это жизнь к тебе придирается. А мне, местами серьезному и временами ответственному работнику и, не побоюсь этого слова, человеку, выслужившему именную пенсию в десятках эпох и сопределов, приходится ходить за тобой с совочком и убирать то дерьмо, которое ты производишь. Потому как достопочтенное высочество изволит его не только производить, но тут же и вляпываться. Вот скажи пожалуйста, ты куда сейчас надеялся ямку выкопать?

–  К берегу.

–  Трогательно. Но объясни мне, ради бога, о крупнейшая особь из отряда землероек необыкновенных, ты хоть что-нибудь знаешь о правильном ведении подкопов? Если бы я с драконом не пересекся сегодня, а еще пару дней его искал, ты бы так и остался лежать под этим склоном, потому как все, что крупнее мышиной норы, в таком рыхлом грунте без крепежа держаться не будет. Это ясно?

–  Да, – сокрушенно вздохнул Карел. – Извините, господин инструктор.

–  Ладно, как говорится, бог простит, и я прощаю. Сейчас вопрос другой: подраненная особь с принцем на хребте стремительно умелась в туманную даль, но, к сожалению, не за тридевять земель. За тридевять земель ей на рваных крыльях не улететь. По ее следу идет Тибальд с отрядом. Насколько я понимаю, в здешних краях он считается одним из лучших драконьих ловчих, иначе вряд ли бы ему доверили сопровождать августейших особ. И поскольку их позорно умыкнули из-под носа у старого вояки, он будет землю рыть этим самым носом, ртом, а заодно и ушами. Ну совсем как наш доблестный сэр. Не обижайся, надежа трона и опора Нурсии, и как видишь, ты не одинок в благородной тяге к землеройству.

Вернемся к нашим драконам: мне шо-то кажется, шо зондер-команда Тибальда сейчас не просто висит на хвосте у него, а старательно наступает на пятки. Глаз у них наметанный, все местные пещеры, где может отлежаться подранок, они наверняка знают. Так шо, драгоценные мои дети подземелья, надо срочно отрабатывать матценности, которые были затрачены на ваше обучение.

Я жду светлых идей, на худой конец – темных замыслов. Так что, братие и дружина, что делаем дальше? – Лис замолчал и, переведя дух, заговорил снова: – Благородный герцог, начнем с вас?

–  Мы должны догнать Тибальда и не дать ему изловить дракона, младшего Дагоберта и мать его.

–  Мать его – это понятно. Радикально, но объективно. Однако имеются вопросы к докладчику. «Не дать» – в переводе с русского на русский означает – «перебить»? Или есть более продуктивная идея? Может, уважаемый герцог сам желает прикинуться драконом?..

–  Еще их можно связать, – неуверенно предложил Карел.

–  Ага, тайной клятвой юного тимуровца.

–  Вот прадеда моего прошу не трогать, – возмутилась Евгения Гараева.

–  Женечка, вот звезда на пузе алой краской – и не думал! Исключительно в уважительно-причинном смысле.

–  Господин инструктор, – заговорил Бастиан, – на мой взгляд, предложения Карела не слишком продуманны, но смысл в его словах, может, и есть. Тибальд считает вас соратником.

–  Ага, с большой буквы «Сы».

–  Вот и хорошо. Значит, мы вполне сможем присоединиться к нему в поисках дракона, который, как всем известно, чуть не сжег вас. А затем, если – вернее, когда – дракон будет найден, помочь принцу Дагоберту исчезнуть с глаз Брунгильды.

–  Твоя речь звучит гладко, но есть один неприятный момент, о сладкопевный менестрель. Готов биться об заклад головой, шо мадемуазель Брунгильда, обуянная тоской по нашим физиомордиям, пожелает кого-нибудь оставить себе в качестве, так сказать, сувенира. Если ситуация пойдет не штатно, велит не столько освежить, сколько освежевать эту память. Надеюсь, я внятно объяснил свою мысль?

–  Господин инструктор, – предложила Евгения, – давайте я попытаюсь уговорить Брунгильду отправить вас на помощь Тибальду, а сама останусь рядом с ней. Она – очень интересный тип акцентуированной личности и, как мне кажется, имеет смысл тщательно с ней поработать. Надеюсь, мне удастся понять, что побуждает эту в высшей мере странную особу к столь патологическим нарушениям девиантных поведенческих реакций. Я бы, пожалуй, назвала госпожу Брунгильду яркой иллюстрацией маниакального расстройства психики, базирующегося на своеобразном понимании справедливости. Думаю, по результатам этого исследования может получиться хорошая научная статья.

–  Ага, статья может быть замечательная: убийство с особой жестокостью и многочисленными отягчающими обстоятельствами. Не хотелось бы огорчать тебя, дорогая Красная Шапочка, но реальность стоит того, чтобы ее принимать во внимание.

–  Я не Красная Шапочка! – возмутилась Высокородная дама Ойген.

–  Так и волк рядом с Брунгильдой – шо-то вроде диванной собачонки.

–  Вы зря так говорите, господин инструктор. Эта несчастная сама не рада, что она такая, и хочет докопаться до сути терзающих ее психических отклонений. Мне кажется, что ее поведение – лишь сублимация…

–  Так, Женя, мацая или не мацая, а эту клиентку тебе придется довести до ума! В чем ты права, только не обижайся: ты для нее новая игрушка, и пока она тобой не наиграется, откусывать голову и выдергивать руки-ноги не начнет.

Потрать это время с пользой. Попробуй выяснить, какой дракон шо ей в детстве оттоптал, шо она их так невзлюбила. А наша задача – вернуться с победой до того, как игрушка начнет приедаться и поедаться.

А сейчас, Карел, веди себя по-герцогски. Бастиан, подстрахуй этот центнер мужественности своей толикой здравого смысла. Ваша цель на ближайшие полчаса – пылая гордой воинственностью, записаться добровольцами на отлов дракона. Вы горите безмозглым, нет, я хотел сказать, безумным желанием окончательно развеять помрачившие ее чело черные тучи сомнений.

Валет, ты уж постарайся растолковать, шо наши драконы – они ж совсем не как те, а совершенно наоборот, и, если вдуматься, то абсолютно параллельно любому перпендикуляру, а потому не чета, ну если с точки зрения эвристического понимания мира…

–  Простите, господин инструктор, я ничего не понял.

–  Вот и замечательно. Запомни тезисы. Она поймет еще меньше.

–  Но, господин инструктор, если она не поймет, она может захотеть применить к нам пытки. Я бы предпочел избежать этого.

–  Тю, шо может быть проще, Бастиан: значит, расскажи ей так, шоб она поняла все, только не поняла шо. В конце концов, кто из нас окончил Сорбонну?!

–  Я, – смущаясь, ответил будущий стаци.

–  Правильно, вот и бери карты в руки. Я ж ее когда-то только начинал. Потом как-нибудь расскажу. Давай, мой мальчик, Бог тебе в помощь! Надеюсь, втроем вы управитесь.

Фрейднур пил, стараясь заглушить боль не только физическую, хотя голова еще кружилась, точно земля превратилась в морскую зыбь и мягко покачивалась под ногами. Он сидел под бревенчатой загородкой сеновала и пытался втолковать грозному Арнульфу Вилобородому, старому комису, помнившему высокородного Пипина Геристальского еще мальчишкой:

– Ты пойми, раны – это ведь тьфу, поболят и перестанут. От драконьего-то хвоста и похуже остаться могли. Видал, каков мастер Рейнар, дядька сэра Жанта приехал? Вот тому – это да, досталось, так досталось. Но он в честной схватке с драконом сошелся, нос к носу, а тварюка ишь какая, – ее и сам Тибальд изловить не смог.

– Да, тварюка знатная, – подтвердил сын Барнольфа.

– Как же я ее проморгал-то? Это же не мышонок под листком, это дракон! – сокрушался сын Зигмунда.

– Так, сказывают, он незримый.

– Если и так, он что же, не дышит? Нет, как есть проморгал. Не будь рядом Благородной Дамы Ойген, уже б с тобой не разговаривал.

– А сказывают еще, что дракон как раз этой даме Ойген и служит.

– Пустое говорят, – Фрейднур мотнул головой и поморщился от боли. – Я вот что думаю: если бы тварь хотела ее спасти, меня бы в первую очередь растерзала, а ее унесла бы. А ежели б тогда не унесла, сюда б явилась. А тут ее, сам видишь, нет. Ну-ка, плесни мне еще браги.

За стеной послышалось бульканье, и лежавший на сеновале Лис обиженно сглотнул слюну. «Пытают, сволочи!» Бульканье прекратилось, и через мгновение раздалось:

– Эх, хороша! Так и болит меньше.

– Тут ты прав, Фрейднур, – донеслось со двора, – ежели б Благородная Дама Ойген драконами повелевала, их бы уже здесь видимо-невидимо было, а если они незримые, так и подавно.

– Может, они того, – переполошился Фрейднур, – уже тут?

– Тут-тут, – под нос себе пробормотал Лис, – не отвлекайтесь.

– И с чего это госпожа Брунгильда на драконов взъелась? Ведь сколько помню, такая была. Что с того, что у Дагоберта драконья кровь? Не только потомки Меровея этого рода. Слыхал – по ту сторону пролива, в Бритских землях недавно правитель был, наипервейший из воинов, каких теперь и не сыщешь, и комисы его равных не знали. Он, сказывают, с ними за одним столом пировал. Большой такой стол, круглый. Это, мол, значит, все за ним равны, и владыка, и последний из наших. Так и он драконьего рода был. И он, и отец его, и все предки так впрямую, значит, именовались Пендрагонами – великими драконами.

– Тс-с-с! – прошипел Фрейднур. – Раз мы о том не знаем, то, стало быть, и не положено. – Он отхлебнул еще браги, крякнул и поднялся. – Схожу-ка я к воротам.

– Зачем?

– Да вот как мыслю: ежели сухим песком двор присыпать, да так на ночь и оставить, то, глядишь, незримый дракон следами-то и отметится. Как на ночь ворота запрем, так, значит, и приступим.

Сэр Жант, развернув плечи, стоял перед Брунгильдой, и речь его текла плавно и горделиво. Бастиан на славу потрудился, разучивая с Карелом его роль.

– …И поскольку драконы вашей земли коварством и злобой принудили людей воспылать к ним справедливой ненавистью, и та послужила досадной причиной злосчастного непонимания меж нами, я и мои подданные желали бы принять участие в охоте на вышеозначенного дракона. Ибо теперь это исчадие бездны стало и моим врагом так же, как вашим. Раны, нанесенные моему человеку, есть оскорбление мне.

Сестра майордома глядела на говорившего недоверчиво, но, должно быть, доверчивым взглядом эта дама еще никого не удостаивала.

– Сбежать хочешь? – ощеривши хищные клыки, спросила она. – Не выйдет.

– Когда б я хотел сбежать, то затаил бы свои помыслы, – гордо ответил принц Нурсии. – Я же пришел к вам и говорю открыто. Мой старый наставник уже явил и храбрость, и высокое разумение, дабы обелить имя своего господина. Неужели же я оставлю без воздаяния его труды и без отмщения полученные им раны?!

–  Красиво излагает, – прокомментировал услышанное Лис. – Про меня мог бы еще что-нибудь возвышенное. Буквально ж, невзирая и превозмогая, явил миру, ну и все в том же духе. Бастиан, ты речь придумал?

–  Конечно, –подтвердил Ла Валетт . – Полагаю, месть – вполне понятная мотивация для этой пренеприятнейшей особы.

–  Молодец. Ты мне напоминаешь Камдила в его юные годы, когда я его еще не знал.

–  Простите, господин наставник, это как понимать? – растерялся выпускник Сорбонны, наивно пытаясь использовать логику для осмысления лисовского велеречия.

–  А чего ж тут непонятного!

–  Но так же не бывает.

–  Да? Тебе видней. Или ты считаешь, я выдумываю?

–  Признаться, да.

–  То есть то, что я говорю, ложь?

–  Я этого не утверждал, но…

–  Но подумал. А теперь, дорогой мой Валет, безжалостно выключаем логику и включаем соображаловку.

Возьмем постулат классика: «Мысль изреченная есть ложь». А если мы изрекаем заведомую ложь, да перемножаем ее на ложь, как атрибут изречения, то на выходе имеем что? Правильно – истину! Если не веришь, напрягись и подумай: того Вальдара, с которым я имел дело после нашего знакомства, ты мне не напоминаешь. Но шо-то общее у вас есть. Значит, это шо-то было до нашей встречи. По-моему, яснее ясного. Чему вас только в Сорбонне учат?!

– Я знаю, что подвиг, который желаю совершить, не прост и опасен. Но опасности не страшат меня, к тому же большую часть жизни я провел рядом с драконами и хорошо знаю их повадки. И хотя они в немалой степени отличаются нравом от здешних чудовищ, однако уверен – мне удастся победить этого пожирателя скота и охотника на юных дев.

– А-а… – протянула Брунгильда, продолжая сверлить Карела изучающим взглядом. – А может, ты желаешь встретиться с Инсти?

– Как мне представляется, его здесь нет. Если помните, я лишь спрашивал: «Инсти тут?» Но мой наставник, объехав округу в его поисках, не обнаружил никаких следов.

– Никаких следов… – повторила воительница. – Хорошо, я могу отпустить тебя и дать отряд для сопровождения. Ты ведь плохо знаешь наши земли. Мои люди и проведут, и присмотрят. – Она пристально следила за реакцией собеседника.

– Я благодарен вам, госпожа Брунгильда. – Карел склонил голову, стараясь не замечать хищного выражения глаз сестры майордома. Взгляд был холодный, острый, будто разделочный нож, заживо кромсающий жертву. – Но так как странствие мое сопряжено с опасностью, я бы просил вашего благородного и доблестного брата принять под защиту мою невесту, даму Ойген с Рифейских гор.

– Конечно-конечно, – Брунгильда согласно кивнула, – брат защитит ее. А кстати, – она хлопнула в ладоши, и сигнальный колокол над воротами отозвался ей эхом, – куда подевался этот плюгавый недомерок?

Появившийся на звук хлопка стражник вжал голову в плечи, опасаясь, что молния, следующая за недавним громом, поразит его немедленно.

– Осмелюсь сообщить, – скороговоркой выпалил он, – ваш брат изволил отбыть из крепости с малым отрядом. Он проверяет дальние посты.

– Ага, посты! – оскалилась грозная дама. – Сбежал, падлючий сын! Ну да ладно, вернется, куда денется. Этих накормить, да передай Арнульфу Вилобородому, пусть соберет людей, ему предстоит отправиться с герцогом. Кликни его ко мне, накажу, что да как.

У крепостных ворот стоял большой ящик с песком – разумная предосторожность при осаде, когда враг пытается зажечь огненными стрелами ворота и бревна палисада. Когда стемнело, и большая часть воинов, находившихся в крепости, вповалку рухнула на сенники, чтобы самозабвенно давить храпака, Фрейднур взял деревянный ковшик и, зачерпывая из ящика, начал посыпать двор тонким слоем песка.

Бодрствующие на стенах и в надвратной башне стражники с некоторым удивлением глядели на странную забаву боевого товарища. Тот слыл умелым и опытным комисом, и потому стража сочла неуместным задавать лишние вопросы. В конце концов, не поджег ведь – маленько намусорил. А так – кто его знает, что с головой случается, если дракон по ней хвостом навернет?

Без суеты и лишних слов Фрейднур сыпал песок у ворот, под стенами, у башни, но мысли его были заняты совсем другим. Он представлял себе Благородную Даму Ойген, томящуюся в отведенной ей комнатке, и думал, что можно сделать, дабы скрасить такую незавидную участь. Он представлял ее, убитую горем, изнывающую в тоске по умчавшемуся на поиски дракона жениху.

Ему хотелось стать на страже у двери и не пускать в девичьи покои никого, вот совсем никого, даже, может быть, самого Пипина Геристальского с его ужасной сестрицей! Он живо вообразил, как берется за рукоять любимой секиры, хмурит брови и смотрит исподлобья на даму Брунгильду, не пропуская страхолюдину в комнату благодетельницы. Он присел у сеновала, чтоб получше вообразить, что же будет дальше, и… Разбудил его яростный рев майордома, доносившийся из-за ворот:

– Позасыпали, сволочи?! Велю казнить! Вдоль дороги развешу!

У ворот уже возились с засовом дюжие привратники. Фрейднур бросился им на помощь.

– Жить надоело? – Пипин въехал во двор. Его отряд проследовал за ним. – Всю стражу ко мне! – рявкнул он, глядя на заспанные лица привратников. – Ополоумели?!

Те лепетали что-то невнятное, понимая, что очень скоро рокочущая над их головами словесная буря приобретет вполне материальное воплощение. Фрейднур на всякий случай отпрянул в сторону.

Этой ночью он не был в страже. Отпрянул, запалил от стоявшей рядом жаровни торчащий здесь же факел, вроде как для того, чтобы осветить путь господину, и обмер, глядя под ноги: на песке красовались следы – куда большие его немалой ступни, и, главное, Фрейднур ясно видел три расставленных, точно когти на птичьей лапе, заостренных пальца. Два вперед и один назад. Следы тянулись цепочкой по двору и обрывались ровно посреди него, словно хозяин следов взлетел на месте и умчался в небо.

– Незримый дракон! – прошептал комис. – Хотя нет, для дракона маловат. – Он повернул голову, желая найти, откуда начинаются следы. – Но кто их знает, незримых-то драконов. Разве только дама Ойген…

– С дороги! – мимо Фрейднура на разгоряченном коне промчался всадник из отряда Пипина Геристальского. Конь его, не слушая поводьев, танцевал на месте, словно напуганный чем-то. Воин тщетно пытался сдержать его. Но Фрейднуру сейчас было не до боевого товарища, и уж подавно не до его коня. Он, не отрываясь, в полном оцепенении и безмолвии глядел, как исчезают под копытами взбешенного скакуна драгоценные следы.

Глава 9

Смотри на самого слабого противника, как на десяток опытных воинов.

Кодекс Бусидо

Горя жаждой справедливой мести, сэр Жант покинул крепость еще до заката. Менестрель, сменивший тунику на кожаный доспех с приклепанными стальными пластинами, ехал по правую руку от него. По левую скакал давешний комис с бородой, заплетенной в две длинные толстые косы. Вслед за троицей двигались воины его отряда, и совсем позади тянулся воз с провизией, сетями и прочими ловчими принадлежностями. Именно там, не желая «бросать на растерзание дракону» молодого хозяина, в надежде помочь если не оружием, то советом, ехал Лис, с относительным комфортом умостившись на свернутом полевом шатре.

–  Ну шо, охотники на динозавров, – с наслаждением потягиваясь, проговорил он. – Уж полночь близится, а проблеска все нет. Жду светлых мыслей, шоб озарили нам путь сквозь темные века.

–  Надо отыскать следы лучников Тибальда, – предложил Карел.

–  Хорошая мысль, – похвалил Сергей. – Место отыскать – шо два пальца об асфальт. И от дороги недалеко, и примета хорошая имеется: там пара гектаров леса выгорела просто в дым. Но вот ответь мне, дорогой мальчик, ты шо, намереваешься открыть первое во франкских землях общество красных от натуги следопытов? Или тебе просто делать нечего?

–  Ну как же? – возмутился бывший сержант. – Если мы обнаружим следы отряда Тибальда, мы сможем догнать его.

–  Исключительно заманчивая перспектива. Этот Тибальд, он тебе кто – родственник? Упаси бог – любимая женщина? Шо тебя к нему так тянет?

–  Господин наставник намекает, – вмешался Бастиан, – что необходимо отыскать дракона, а не его преследователей.

–  Не, – возмутился Карел, – ну это понятно. А как же мы его иначе найдем?

–  Вот шо я вам скажу, товарищ Жант, – в тоне Лиса появилась задумчивость. – Мне почему-то кажется, шо вы в детстве продали кому-то за пять сольдо замечательную книжку с яркими картинками под названием «Азбука». Признайтесь, такой факт омрачил вашу биографию?

–  Это вы о чем, господин наставник?

–  О неподражаемой манере находить самые замысловатые выходы из заковыристых ситуаций. И это было бы замечательно, вот только ситуации до твоего вмешательства могли считаться вполне штатными. Мой чертовски дорого обходящийся мальчик, если мы прибудем к месту встречи Тибальда с драконом после того, как эта встреча уже состоится, то шанс помочь юному Дагоберту и его мамаше будет чрезвычайно близок к нулю.

Более того, мы окажемся между хвостом звероящера и двумя очень зубастыми челюстями – отрядом Тибальда и отрядом Арнульфа. Так что, стоит нам дернуться, – нас похоронят в одной могиле с драконом, если такие захоронения практикуются.

–  А что тогда делать? – обескуражено поинтересовался стажер.

–  Это я должен знать? Это вы мне, старику, растолкуйте!

–  Мы должны опередить Тибальда, – проговорил Бастиан.

–  Мысль здравая. Осталась всего одна ничтожная мелочь, спрессованная в вопросе: а как мы это сделаем?

Стажеры ушли в глубокую задумчивость с перспективой не вернуться до утра.

–  Ну, хорошо, раз ваша творческая мысль, как птица киви, без пинка не полетит, – обреченно вздохнул Сергей, – будем размышлять в два этапа. Номер раз: куда сейчас должен направляться дракон? Валет, тебе, как аборигену и моему лекарству от непристойного словоизлияния в мозг, первое слово.

–  Я думаю, в сторону Альп. Драконы вообще любят горы. Там пещеры, кручи, да и просто легче затеряться.

–  Логично. А как ты думаешь, маэстро Тибальд, слывущий в этих землях первейшим охотником на драконов, знает об их предпочтениях?

–  Вероятно, да.

–  Уже прорыв, – радостно согласился Лис, – твоя сообразительность обнадеживает! Продолжим мозговой подкоп. Теперь вопрос к нашей сильной стороне: Карел, по-твоему, дракон подозревает, что за ним идут охотники? Прошу тебя, поставь себя на место дракона, потому шо в роли отмороженного сэра ты меня уже притомил.

–  Наверное, да, – неуверенно ответил потомок богемских рыцарей.

–  Спасибо, утешил. Ну что, мои прогрессирующие хомячки, рискнем сделать вывод? Как говорится, из следов, обследованных следствием, следует следующее: если дракон знает, что у него на хвосте висят охотники, и при этом чувствует, что ему на рваных крыльях далеко не уйти, что должен он предпринять, дабы спасти Дагоберта и его маменьку? Для особо продвинутых даю подсказку: каждый лишний килограмм нагрузки ему сейчас в тягость, поскольку всякий новый взмах крыльями делает раны все шире. Драконы восстанавливаются быстро, но все же не в один момент.

–  Он может попытаться отвлечь охотников, высадить Гизеллу и Дагоберта где-нибудь поодаль, а сам – увести отряд Тибальда за собой, – предположил Бастиан.

–  Логично, Валет. Мы, конечно, можем заблуждаться, но я бы на месте дракона действовал именно так. У него за крылом тянется чертовски неприятный якорь – куст бузины на волосяном шнуре. Лететь высоко с грузом, да еще и с болтающимся якорем дракон не может. Скорее всего, куст волочится по кронам деревьев, тормозя несчастного ящера и оставляя вполне заметный след. Наверняка Тибальд посылает кого-то из своих людей забираться на верхушки деревьев и высматривать «протоптанную» драконом на кронах тропу.

–  Но в таком случае ему не уйти! – выпалил Карел.

–  Конечно, – согласился Лис. – Но он и не идет. Он летит. При этом куст бедолаге очень мешает, а кроме того, ему нужно высадить спасенных им августейших особ, ну и заодно от якоря избавиться. Кто-нибудь может сказать, что, по всей вероятности, он решит предпринять?

–  Он сядет где-нибудь на мелководье, –неуверенно предположил Бастиан. – На реке следов не остается, так что куда легче скрыться от погони. Тем более, сгущающаяся ночная мгла будет на стороне беглецов.

–  Очень хорошо, – похвалил Лис.

–  При этом, – продолжал Валет, – если дракон перекусит шнур, то до поры до времени сможет тащить его в лапах, оставляя ложный след и уводя преследователей за собой.

–  Совсем замечательно. Значит, у нас две задачи. Первая: хотя бы примерно определить возможное место высадки. В этом нам поможет… – Лис замолчал. – Ну, кто мне ответит? Лес рук. Даю подсказку. Слово на «Б».

–  Господин инструктор, – смущенно начал Карел, – неужели это то, что я думаю?

–  Тех, о ком ты думаешь, здесь на сто лье не сыскать. Хотя, может, ты подразумевал Брунгильду?

–  О нет, что вы?! Упаси бог!

–  Будете себя хорошо вести, упасет. Ладно, милые детишки, так и быть скажу отгадку. Я имею в виду Базу. Запросите карту местности и прикиньте возможную траекторию полета, скорость и подходящие для десантирования побережья рек. Во втором случае, увы, «Б» не поможет. Нужно на время стать ящерицей.

–  В каком смысле? – удивился Бастиан.

–  В прикладном, – отозвался Лис. – Или что, зоология – не твой конек?

–  Мы что же, должны будем ползать в траве? – предположил Карел.

–  Какой коптильник разума затух, – патетически вздохнул Сергей. – Нет, ползать мы не будем. Однако нам следует как можно скорее и без лишнего шума сбросить хвост!

Оставаться во вражеской крепости одной, без поддержки, Жене было вовсе не по вкусу. Она не лукавила, когда рассказывала инструктору о научном интересе, который вызывала у нее Брунгильда. Но когда проникшаяся к ней неожиданным почтением властительная дама пригласила гостью на ужин, Евгении стало не по себе.

Она глядела, как, расправившись с молочными поросятами, сестра майордома уминает за обе щеки громоздящихся на чеканном блюде пулярок, и невольно представляла, что, если вдруг еда на столе закончится до того, как мадам удовлетворит свой непомерный голод, то госпожа Брунгильда будет иметь виды и на нее.

К счастью, охота в лесах была обильна, а реки полны рыбы. И потому радостно возбужденная хозяйка пира, чавкая и выплевывая на пол размолотые зубами кости, болтала без умолку, оживленно рассказывая наперснице страшно интересные истории о казнях и пытках, в проведении которых принимала непосредственное участие. Одним словом, когда Брунгильда пожелала отойти ко сну, у Евгении глаза уже не закрывались. Она живо представляла описанные во всех деталях кровавые сцены, и сон бежал от нее в ужасе.

Чтобы хоть как-то унять разыгравшееся воображение, она вызвала по закрытой связи Бастиана и попросила почитать ей что-нибудь из французской лирики. Через некоторое время, уже далеко за полночь, сон осмелился приблизиться к ней, но как-то неуверенно, с сомнением.

«А что если ночью Брунгильда пожелает убить меня?» – вдруг подумалось Жене. Пожалуй, днем она задала бы себе резонный вопрос: «зачем?» и еще дюжину не менее резонных вопросов, однако на дворе была глубокая ночь, время парящих в потемках беспочвенных страхов. Потому она с радостью слушала стихи Теофиля Готье, которые декламировал вдохновенный Бастиан:

 
Беорн загадочно и сиро
В горах, где нету никого,
Живет вне времени и мира
На башне замка своего.
Дух века у высокой двери
Подъемлет даром молоток…
 

Тихий шорох отвлек внимание девушки. Сердце застучало часто-часто, словно призывая отворить грудную клетку, дать возможность выпорхнуть и улететь подальше.

«Должно быть, мышь», – успокоила себя Евгения, забралась с ногами на лежанку, продолжая вслушиваться.

 
Беорн молчит, ему не веря,
Защелкивает свой замок…
 

Шорох повторился, затем послышался скрип открываемой где-то двери и тихие, но тяжелые шаги. Половицы стонали под весом идущего.

«Брунгильда, – в ужасе подумала Евгения, пытаясь унять невольную дрожь. – Надо как-то запереться».

Она вскочила, оглядела комнату. Кроме простенькой щеколды – никаких замков. А уж такую задвижку Брунгильда способна выбить, просто надавив ладонью на дверь.

 
Под феодальными гербами
Он бродит. Эхо будит мрак.
Как будто за его шагами
Другой такой же слышен шаг.
 

Женя заметалась по каморке, поняв, что малюсенькая комнатка стала для нее западней. В узкую бойницу, прорезанную в толще бревенчатой стены, днем едва протискивались солнечные лучи. И думать было глупо выбраться через нее во двор. Да и к чему? Там полно стражи, готовой выполнить любой приказ Брунгильды. Шаги приближались, они слышались уже у самой двери.

«Вот сейчас, сейчас… – подумала Женя и, опустившись на пол под бойницей, в ужасе обхватила голову руками. Мгновение тянулось и тянулось, сердце уже не стучалось, моля выпустить, а рвалось наружу через горло. – Ну же, ну…»

Девушка вслушалась – шаги отдалялись. Не смея поверить в спасение, Женечка тряхнула головой, стараясь унять еще секунду назад терзавший ее страх. Она тихо засмеялась:

– Чего это я, в самом деле? Должно быть, вечернее обжорство сделало свое дело, и сонная Брунгильда просто потянулась в нужник.

А между тем неуемный Бастиан де Ла Валетт продолжал вдохновенно читать на канале связи:

 
Зверей необычайных морды
И когти страшны, как копье,
Свисают на плечи то гордо,
То как затейное тряпье.
 

«Вот она – причина глупого страха», – вскочив, улыбнулась собственной проницательности барышня. Полученное и, главное, усвоенное образование немедленно подсказало все необходимые объяснения. Но любопытство все же подтолкнуло к двери. Тихо повернув щеколду, Женя приоткрыла дверь и ошеломленно уставилась в спину абсолютно голой и оттого еще более ужасной Брунгильды. Та шла, вытянув руки вперед, явно ничего не видя перед собой.

«Лунатизм», – поняла магистр психологии. И вдруг заметила, что пятки Брунгильды заканчиваются выпирающим назад острым когтем. Девушка испуганно закрыла ладонью рот и осела без чувств. Она не смогла бы ответить, сколько была без сознания и сколько бы еще лежала так, когда бы не громкий, похожий на рев, крик:

– Позасыпали?!

Женя очнулась и бросилась к бойнице. В распахнутые ворота крепости въезжал Пипин Геристальский во главе своего отряда. Вельможа бушевал, грозил уснувшей страже расправой. Конь его, точно чуя настроение хозяина, то и дело вставал на дыбы. У края узкого поля обзора Женя заметила Фрейднура. Тот, казалось, не видел и не слышал своего господина. Держа в руке факел, он глядел на землю, да так пристально, что едва успел отскочить, чтобы не быть затоптанным взбеленившимся конем одного из комисов.

«Что же он там увидел?» – мелькнуло в голове Евгении.

Карта местности, возникшая в головах оперативников, была подробной и легко увеличивалась в любой, даже самой неприметной точке, если ту нужно было рассмотреть получше. Зеленый лес, прочерченный тонкими прожилками дорог, тянулся, сколько видел глаз. Лишь кое-где в его огромном массиве виднелись оспины селений с прилегающими полями, прыщи крошечных с высоты съемки крепостей, взгромоздившихся на холмы, синие вены рек, извивавшиеся так, будто художник, прокладывавший их русла, был крепко нетрезв.

–  Ну что? – прокомментировал увиденное Лис. – Я так, навскидку, вижу три удобных места для высадки. Кто больше?