Текст книги "Брат, держи удар!"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Никита умел так бить. Будто чугунная болванка из-под него вылетела. Точный удар пяткой в челюсть. Браток только хрюкнуть успел. Со страшной силой пролетел через всю камеру, по пути сшиб одного братка, стол, скамью. Затих где-то под нарами.

Никита резко развернулся. Можно было ударить с прыжка второй ногой. Но не та концентрация удара. Да и скорость не та. Пока дойдет нога до братка, тот может прийти в себя, поставить блок, ударить в ответ.

Но есть другой вариант. Никита стремительно нырнул братку под ноги. На скорости уперся плечом в колени, руками обхватил щиколотки, резко с подъемом рванул на себя. Ноги высоко взлетели вверх, голова с ускорением понеслась вниз. Послышался звук – будто переспелый арбуз хлопнулся о пол да лопнул. Крепко приложился браток затылком. Не скоро в себя придет. Если придет...

Крепыш, которого снес Хрюн, уже вскочил на ноги и ринулся в бой. Никита не успевал отразить удар. Но у него еще есть секунда, чтобы спружинить на ногах и послать тело во врага.

Никита получил мощный удар головой под дых. Сила удара удвоилась ускорением, которое он придал себе сам. Но это же ускорение утроило силу толчка, которым Никита наградил соперника. Браток отлетел к стене. Секунда-две выиграны.

Но и сам Никита тоже прилип к стене, к противоположной. С трудом устоял на ногах. Боль, дыхание сбито. Чтобы оправиться от удара, секунды три нужно как минимум. А противник ждать не будет...

Но Никите определенно везло. Браток отлетел в «петушиный» угол. Сшиб с ног «петуха» Людку. Грохнулся на задницу, стукнулся головой о стену. Но это не самое страшное для него. Куда страшней оказался Людка. «Дырявый» потерял равновесие и слишком резво попытался его восстановить. Снова упал, но на этот раз крайне неудачно. В падении губами приложился к щеке братка.

Такого финала не ожидал никто. Но раньше всех его приняли блатные. К этому времени они уже поняли, на чьей стороне сила. И вошли в кураж.

Два крепыша валялись в полном отрубе. В их глазах они просто упали. А вот третий... Блатари вспомнили о неписаных правилах тюремного бытия.

К «петухам» нельзя даже прикасаться. А третий браток с ним поцеловался. Блатари заревели, как слоны, сто лет не видевшие слоних.

– В натуре, офоршмачился гнус...

Амбал с силой оттолкнул от себя «петуха» Людку. Даже прошелся кулаком ему по мордасам. Поднялся на ноги. Но в глазах всей арестантской братии он продолжал оставаться на уровне канализационной трубы. Достаточно было глянуть на гнусные улыбки блатарей, чтобы понять, какая участь уготована крепышу.

Никита слышал, что в последнее время «петухи» заставили считаться с собой. Бывало, доведенные до белого каления изгои бросались с поцелуями на обидчиков и этим автоматически переводили их в разряд «обиженных». «Петухов» за это убивали, но законтаченный все равно был обречен. Если его и не опустят до уровня «петуха», то выше «парашника» ему ни в жизнь уже не подняться...

И этот законтаченный амбал обречен. «Петух» не нарочно приложился к нему. Но это никого не волнует – нарочно или нет. Главное – результат...

С гнусными ухмылками блатные подошли к братку.

– Ну че, Муська, узлы хавать будешь?..

– Чо ты сказал?.. – вздернулся браток.

Он глянул на двух своих дружков – лежат и не шевелятся. Перевел взгляд на Никиту. Понял, что тот готов добить его. А еще блатные круто наехали... Приуныл браток.

Только не отведали блатари свежей «петушатинки». Отворилась дверь. И снова «вертухаи» вытащили подсадных. Опять без результата.

Жаль, что их увели. Не потому, что Никита хотел посмотреть, как будут опускать братка. Это мерзко.

Но ему очень хотелось поговорить с братками. Может, кого-нибудь да расколол бы...

* * *

– Брат, на выход, с вещами!.. – громко объявил надзиратель.

Никита не заставил себя долго ждать.

– Руки за спину!.. Лицом к стене!..

Неужели его переводят в другой изолятор? Неужели Светлов смог добиться перевода?

И точно, его вывели во внутренний двор. А там уже загружался автозак.

«Воронок» был полон. Этим рейсом в Бутырку переправляли не только Никиту. В одном боксе с ним оказался какой-то мрачный тип с грубым лицом – словно его вытесал из камня пьяный скульптор. Зато руки у него – само совершенство. Благородная линия ладони, длинные, как у пианиста, пальцы.

На Никиту он не обращал никакого внимания. Зато то и дело украдкой поглядывал на запор решетки.

Дверь автозака закрылась. Один конвоир, вооруженный пистолетом, остался в проходе между зарешеченными камерами. Его напарник забрался в кабину водителя. Машина тронулась с места, минут через пять уже полным ходом шла по городским улицам.

Сокамерник Никиты начал перемигиваться с братвой из соседних боксов. Те зашевелились, затеяли возню. В одном боксе вспыхнуло что-то вроде разборки. Все внимание конвоира туда. А мрачный тип своими музыкальными пальчиками принялся за замок, незаметно для конвоира орудовал тонкой шпилькой – как он только смог ее сюда пронести?

Наверняка это был профессиональный вор-домушник. Для него такой замок – пустяк. Тем более запор на решетке доживал свой век, на честном слове держался.

Никита мог бы вмешаться. Остановить взломщика. Но зачем ему это? Он пресечет побег. Но в СИЗО все равно попадет не простым арестантом, а козлом, пособником ментов. И тогда лучше сразу повеситься, чем попасть в общую камеру. Страшно даже представить, как там его встретят.

И вообще, с какой стати он должен помогать ментам? Они что, это заслужили?..

А взломщик закончил свое дело. Рывком распахнул решетку, ворвался в проход. Сцепился с охранником, свалил его на пол. И двумя-тремя мощными ударами выбил из него сознание. Отобрал у него пистолет. И нажал аварийную кнопку вызова.

Машина остановилась. Не прошло и минуты, как дверь автозака открылась. В дверном проеме появилось встревоженное лицо лейтенанта.

– У-лю-лю! – Взломщик сунул пистолет ему под нос.

Лейтенант от испуга чуть в обморок не бухнулся.

– Залезай ко мне, голубок. Только живо...

Пока конвоир влезал в салон, взломщик забрал у него связку ключей. И бросил ее в клетку своим корешам. Затем помог перепуганному лейтенанту успокоиться – рубанул по шее рукоятью пистолета. А сам выскочил из будки.

Его кореша вскрыли замок, один из них быстро разоружил лейтенанта, забрал у него пистолет.

Появился взломщик – он был не один, толкал впереди себя смертельно напуганного водителя. Уголовники помогли втянуть его в салон, оглушили ударом по голове. И начали выпрыгивать из машины.

Никиту с собой не приглашали. Но удержаться он не смог. Выскочил из салона вслед за другими.

Мысль о побеге вдохновила его. Пусть этим он только подтвердит свою вину. Зато у него будут развязаны руки. И он сможет самолично найти негодяя, который подставил его под убийство.

А потом, ему нельзя в Бутырку. Вдруг Светлов не сможет оградить его от убийц и там?..

Взломщик не терялся. Первым добежал до «Газели», припаркованной к обочине метрах в десяти от автозака. Это было такси, «маршрутка».

Водитель только что высадил одного пассажира. И собирался продолжить путь. Но не тут-то было. Взломщик резво открыл правую переднюю дверцу, вышвырнул из кабины какого-то юнца. Наставил на водителя пистолет.

Кто-то из его пособников открыл другую дверь и нырнул в салон микроавтобуса. Никита не зевал и присоединился к уголовной компании, последним забрался в машину. Задвинул за собой дверь.

В салоне люди. Две женщины и трое мужчин.

«Газель» тронулась с места, начала набирать ход.

– Бабы! – заржал один уголовник. – Соскучился по бабам... Девки, кто на меня? Налетай!..

Здоровенный, неряшливый, в глазах похоть.

Женщины были в ужасе, мужчины в панике.

– Угомонись! – рявкнул на него взломщик.

Он поставил себя над беглецами. И никто не оспаривал его верховенство.

– Не до баб, – поддержал взломщика третий беглец. – Это, типа, наши заложники...

Амбалистого вида паренек. Спортивный костюм. Морда в три наката, не глаза – амбразуры дзота.

Женщинам как будто полегчало. Хотя в глазах по-прежнему страх и отчаяние.

– Не трахать их будем, а бабки с них скачаем... – сказал четвертый.

Высокий, худой, руки длинные, как плети. Лицо изрыто оспой, щербатый рот. В руке у него пистолет.

Никита молчал. Ему было жаль пассажиров. Его бы воля, он бы высадил их из машины прямо сейчас. Но никто не позволит ему это сделать.

Амбалистый протянул руки к ближайшему заложнику. Схватил его за грудки.

– Бабки давай!..

– Оставь его! – снова вмешался взломщик. – Это мы еще успеем...

Заложников оставили в покое. Никита был рад этому. Если бы их просто грабили, он бы промолчал. Но вряд ли бы он стерпел, если бы уголовники начали насиловать женщин.

Беглецам везло. «Газель» вышла на окраину столицы, стремительно приближалась к развязке Кольцевой автострады. Два раза на пути показался разъездной ментовский пост. И со стороны ментов абсолютно никакой реакции...

– Ты тот самый Никита Брат? – спросил вдруг неряшливый.

– Допустим... А что?

– Да ничего... Меня Курдюком кличут...

– Антоха, – буркнул спортивного вида парень.

Представился, что называется. И мрачно глянул на Никиту. Агрессии во взгляде нет. Но и приятельского расположения тоже.

Щербатый молчал. Видно, не больно-то хотелось ему открываться перед Никитой. Но Антоха легонько двинул его локтем.

– Назовись...

Оказывается, они между собой незнакомы. Вместе их свел случай.

– Щербина...

Снова тишина. Напряженная тишина. Только слышно, как шуршит скатами по асфальту «Газель».

– Бляха, началось! – взвыл с переднего сиденья взломщик.

На контрольном посту ГИБДД микроавтобус попытались остановить. Но безуспешно. Машина пронеслась мимо постового.

Никита видел из окна, как задергался мент. Что-то кому-то крикнул. Взвыла сирена. И точно, началось.

На хвосте у микроавтобуса повисла ментовская «семерка».

– Жми, падла, на всю катушку жми! – орал взломщик.

Испуганный водитель выжимал из машины все. Но ментовский «жигуль» не отставал. И медленно приближался.

– Не уйдем, Осип, не уйдем... – запаниковал Щербина.

Вот, значит, как взломщика кличут – Осип. Они с Щербиной знают друг друга. Тогда, в автозаке, последний и отвлекал на себя внимание конвоира. А когда уходил, забрал с собой только Антоху и Курдюка. Остальных в автозаке оставил. И Никиту бы оставили, если бы он сам на волю не полез. Зря он это сделал...

– Фигня, у нас заложники, – попытался разрядить обстановку Антоха.

– В задницу их себе засунь! – вызверился на него Осип. – Если этих ментов с хвоста не снять, скоро нас со всех сторон обложат. И заложники не помогут...

– Да не, помогут! – заявил Щербина. – Давай, Осип, тормози лайбу...

– Зачем?..

– Ментов с хвоста снимать!..

«Газель» остановилась. Ментовская «семерка» обогнала ее, остановилась метрах в пяти.

Щербина схватил за волосы ближнюю к нему женщину, выволок ее из машины. Как щитом ею прикрылся. И двинулся к ментам. Осип тоже вывалился из кабины, встал за его спиной.

Из «семерки» выскочил молодой сержантик в бронежилете и с автоматом. Всего один. Молодой, неопытный. Он уже понял, с кем имеет дело. Но не мог пустить в ход оружие – мешала женщина. Ее истошный визг давил на психику – не мог он сосредоточиться.

– Руки в гору! – чуть ли не запаниковал сержантик. – Лицом к маши...

Договорить он не успел. Щербина вытянул руку с пистолетом, выстрелил. Пуля вошла сержанту точно в лоб. И бронежилет не помог.

Осип выступил из-за него – и полным ходом к машине. Выстрел, второй, третий... С водителем «семерки» было покончено.

Обратно в микроавтобус Осип и Щербина возвращались с трофеями. Короткоствольный «АКС-74у» и два «ПМ».

Значит, и водитель ментовской машины был вооружен. Идиот! Надо было прикрыть сержанта, а не оставаться за рулем...

Никите было искренне жаль незадачливых гибэдэдэшников. А Осипа с Щербиной он возненавидел. Но это не мешало ему оставаться с ними. Уж такова действительность – по воле жестокого случая они попали в одну связку.

Щербина втолкнул в салон женщину, которой прикрывался. Забрался вслед за ней.

Осип прыгнул на свое место в кабине.

– Гони, падла! – заорал он на водителя. – На всю катушку жми! Урою, гнида!..

Микроавтобус понесся дальше. Никита уже жалел, что не воспользовался моментом, не выскочил из машины, не помог ментам. Был у него шанс избавиться от мерзких попутчиков. Был, а теперь нет.

Щербина оставил себе автомат. Антоха и Курдюк получили по пистолету. А Никите не досталось ничего – хотя один лишний ствол имелся.

– Обойдешься! – презрительно скривился Щербина.

Они не принимали его за своего. И правильно делали. Между ним и этими ублюдками нет ничего общего.

Машина свернула с Кольцевой автострады, пошла по шоссе, затем свернула на проселочную дорогу. По обе стороны потянулся сосновый бор.

Шло время. Дорога становилась все хуже, лес все гуще.

– Ну все, считай, ушли! – довольный, пробасил Осип. – Я эти места знаю. Хрена с два здесь нас менты захомутают...

«Газель» остановилась. Мотор заглох.

– Эй, ты чего? – спросил водителя Осип.

– Бензин закончился...

– А в канистре?

– Пусто...

– В башке у тебя пусто, – зло процедил сквозь зубы Осип. – Или не пусто?

Никита вздрогнул от неожиданности, когда этот урод выстрелил водителю в голову. Продырявленное пулей боковое стекло заляпало кровью и мозгами.

Женщины взвыли от ужаса. Мужики побледнели. Губы трясутся, в глазах отчаяние. Они понимали, что их ждет. И не ошиблись в своих прогнозах.

– Ну, чего ждете? – заорал на сообщников Осип.

И первый выстрелил в ближайшего к нему мужика. И Антоха с Курдюком подняли свои пистолеты.

Грохот выстрелов закладывал уши. Но Никита слышал, как стонут смертельно раненные люди. А выстрелы продолжались. Пока не стихли стоны.

Запах пороха, крови, смерти. И тишина. Зловещая тишина на фоне шести трупов.

– Его тоже? – заговорил первым Курдюк.

И направил ствол на Никиту.

– Идиот! – рыкнул на него Щербина. – Это наш человек... Да, братуха?

Никита покачал головой.

– Не братуха ты мне...

– Правильно, не братуха, – хищно усмехнулся Осип. – Щербина – щука, ты – карась, какие вы братья?..

– Так что, мочить его?

Курдюк явно вошел во вкус. Его мерзкая натура требовала крови.

– Нет, он нам нужен, – покачал головой Осип. – Закоцай его!..

Осип бросил ему наручники. С убитого мента, видно, снял.

– Ну чо, карась, жить хочешь? – прошипел Курдюк. – Лапы ко мне тяни...

Никита кивнул. И с готовностью протянул ему сомкнутые руки. Только резко убрал их, когда уголовник попытался нацепить на них стальные браслеты. И кулаком ему в переносицу бац! Тот свалился с копыт, рухнул на мертвое тело заложника.

– А вот это зря! – зло зарычал Антоха.

И наставил на Никиту ствол.

– Только дернись, башку снесу! – пригрозил он.

А ведь снесет. Не дрогнет рука убийцы – можно не сомневаться.

Курдюк приподнялся, ненавидящим взглядом посмотрел на Никиту. И резко выбросил в его сторону кулак. Никита уклонился, кулак лишь чиркнул его по щеке. Но Курдюк этого будто и ждал. И пустил в ход пистолет – рукоятью с силой тюкнул его в висок.

Удар был достаточно сильный. Никита потерял сознание. Но ненадолго. Когда очнулся, запястье правой руки сжимала холодная сталь. Второй браслет защелкнулся на левой руке Антохи.

Курдюк и Щербина заканчивали шарить по сумкам и карманам убитых. Мародерствовали. Забирали деньги, документы, ценности.

– Уходим! – распорядился Осип.

Беглецы оставили машину и пехом двинулись в глубь леса. Никита уходил вместе с ними, Антоха тащил его за собой. Сзади шел Курдюк. И нет-нет да тыкал его в спину стволом.

Они шли долго. И все лесом. Осип и в самом деле хорошо знал эти места. Он умудрялся обходить стороной села, деревни. Шли осторожно, то и дело останавливались, прислушивались к тишине – нет ли поблизости подозрительного шума. До наступления темноты они ни разу не натолкнулись на людей.

Осень. Вечереет рано. Особенно в лесу. Чем темней, тем холоднее. Беглецы обрадовались темноте, а на холод не обращали внимания.

– Скоро придем, – подбадривал всех Осип. – Есть у меня тут один схрон. Ни одна собака не найдет...

Он не обманул. К полуночи вышли на какую-то деревеньку. Избы, кривые улочки. И тишина.

Посреди этой дремучей деревеньки дом. Старый, с прогнившим крыльцом. Окна заколочены досками. На двери ржавый амбарный замок. Только для Осипа это не проблема.

– Счас мы его, счас...

Он походил по темному двору. Подобрал с земли ржавый гвоздь. И с ним подступил к замку. Через пару минут беглецы входили в дом. Внутри запустение. Пыль на полу, на столе, на лавке. Паутина по углам. Зато есть печь. И Щербина тут же засуетился возле нее. Дровишек со двора притащил. Начал растапливать.

– Чей дом? – спросил Антоха.

Вместе с Никитой он пристроился на лавке.

– Какая разница? – грубо отозвался Осип. – Ты не ссы, никто об этой хазе не знает. Кроме моих корешей...

– А если они нагрянут?..

– Кто, мои кореша?

– Ну да...

– Так они и нагрянут, – кивнул Осип. – Обязательно нагрянут... Да ты не мохай, худа от них не будет... А без них нам долго не протянуть...

...Он посмотрел на Никиту. Взгляд мрачный, тяжелый.

– Не надоело тебе, Антоха, лоха этого на привязи таскать?

– А то...

– Тогда давай в погреб его...

Осип самолично освободил вход в подвал. Антоха подвел Никиту к образовавшемуся в полу проему. Сейчас он отстегнет наручники. И тогда его можно бить. Рубануть согнутыми пальцами по кадыку, и парень труп. И с Осипом не проблема сладить. Вырубать его не надо – достаточно в погреб столкнуть.

А дальше? Дальше – полная задница. Вон, в дальнем углу Щербина стоит, с автоматом. И в оба глаза обстановку пасет. Не дотянуться до него Никите. Зато он с удовольствием порадует его пулями.

Нет, лучше не дергаться. Отправляться на тот свет неохота. И просто бузить нет резона. Антоха совсем снял с него наручники, знаком приглашает спуститься в подвал. Начнешь дергаться – руки вмиг окажутся в браслетах.

Никита послушно спустился вниз по шаткой лесенке. За ним тут же задвинулся деревянный люк. Над головой что-то загремело. Никак столом выход придавили.

Изба старая, на ладан дышит. А вот погреб в ней глубокий, основательный. Диким камнем для сохранения прохлады выложен. Но это для лета, когда на дворе жарко. А сейчас осень. На улице холодно, в избе тоже не жарко. А в погребе самый настоящий дубарь. Никита враз продрог до костей.

Пол земляной, холодный. Ни сесть, ни прилечь – в момент почки застудишь. И голову к стене не прижмешь – мозги заледенеют.

Но Никите повезло. Когда глаза привыкли к темноте, он обследовал погреб. И обнаружил деревянные полки, на которых что-то когда-то хранилось. Сейчас они были пустые. Только трухлявые. Но все же выдержали тяжесть его тела. У него появилось ложе – что-то вроде нар.

А через некоторое время снова раздался грохот. Отодвигали стол. Затем открылась крышка люка. В погреб упала большая охапка прелой соломы. Еще бы кусок хлеба бросили – было бы вообще хорошо...

Но слишком многого он ждал от ублюдков, которые с такой легкостью перестреляли беззащитных заложников. Настоящие подонки, нелюди.

И Никиту бы они с удовольствием пришили. Не нужен им такой сообщник. Но зачем убивать курицу, которая может снести для них золотое яйцо стоимостью в несколько миллионов долларов?

Осип знает, кто такой Никита Брат. Знает, как много у него денег. Он думает, что сможет связаться с его женой. И договориться с ней. Она ему – выкуп, он ей – Никиту.

Управление отелем перешло к Марте. Это произошло автоматически. Как в прошлый раз, когда по воле злого рока Никита пропал без вести, шатался по городу в состоянии амнезии и без средств к существованию. Тогда Марта блестяще справилась с его обязанностями, удержала отель на плаву.

И сейчас она вместо него. Только не может она заниматься делами. Совсем слабая. Дело на поправку идет, но очень медленно. Но при всем при этом она может достать миллион-два долларов.

Не в экономическом преступлении обвиняют Никиту. Хотя и до этого, глядишь, дело дойдет. Из-за Юсупова. А пока не дошло, его банковские счета не арестованы. Марта может распоряжаться ими.

Она выкупит его. Освободит. Заберет к себе. Он в этом не сомневался.

Семь лет они вместе. Семь лет идут рука об руку...

Он вспомнил, как они познакомились. Как вместе мстили подонкам, которые когда-то надругались над ней. Потом она ушла в монастырь замаливать свои грехи. Он долго искал ее. Нашел. Забрал к себе. Затем шесть лет совместной жизни. Он – преуспевающий бизнесмен. Она – скромная, набожная домохозяйка. Но весной этого года с Никитой случилось несчастье. Он забыл о своем прошлом. Марта же, напротив, вспомнила о своем. Она сделала все возможное и невозможное, чтобы помочь ему, вытащила его из беды.

И в этот раз она поможет ему. Он уверен в этом...

* * *

Никита провел в погребе всю ночь, затем потянулся день. Бежать из этой темницы – никакой возможности. Ему оставалось одно – терпеливо ждать, когда фортуна повернется к нему лицом.

В обед ему швырнули открытую банку тушенки, кусок хлеба, пластиковую бутыль минералки. Видимо, Осип послал кого-то в сельпо за провизией.

А вот ужина Никита не дождался. Вместо ужина его вытащили из подвала. Антоха прицепил его к себе наручниками. Щербина держал под дулом автомата. Его вывели во двор.

– Иди, иди! – грубо подтолкнул его Антоха.

Возле дома стояли два джипа. Не первой молодости машины, но выглядят эффектно. Возле них прожженные жизнью братки в кожанках. Уж не они ли кореша Осипа, не о них ли он говорил?.. Скорее всего да.

Никиту посадили на заднее сиденье головного джипа. Осип слева, Антоха справа. Впереди, рядом с водилой, браток в кожаной кепке. Стопроцентный уркаган. Сразу видно, не один год оттоптал на зоне. Потемневшее от жизни лицо, глубокие морщины, густой табачный дух. И рангом он повыше того же Осипа.

Курдюк и Щербина забрались во второй джип. Только Никите до лампочки – пусть хоть сдохнут, ему до них дела нет. Его куда больше волновал другой вопрос: куда и зачем его везут?

Машины тронулись с места. Выехали из деревни, пошли по вполне приличной проселочной дороге. Лес остался где-то позади. Дорога шла через поля, перелески. В конце концов вывела машины на многополосное шоссе.

– Эй, а куда мы едем? – нервно спросил Антоха, когда джип взял курс в сторону Москвы.

– Понятное дело куда – в Бутырку, – хохотнул Осип.

– Не, я серьезно...

– Да не менжуйся ты, братуха, – густым басом успокоил его уголовник. – Все будет путем. И вас всех устроим. И этого, – кивнул он головой на Никиту, – определим...

– Понял? – толкнул Никиту Осип. – Слышал, что Гнут сказал? Определим тебя. Завтра вплотную тобой займемся. Ты, пока суд да дело, хорошо подумай, кто сможет заплатить за тебя выкуп...

– Ясно кто, – усмехнулся Никита. – Менты...

– Ты так не шути, понял! – ткнул его в бок Антоха. – Не шути, понял?..

– В натуре, – ощерился Осип. – Не нагоняй тоску... И думай, думай... Если тебя не выкупят, в расход тебя пустим. А иначе никак...

– И сколько вы за меня хотите получить?

– Минимум «лимон». «Зеленью», понятное дело...

– А репа не треснет?..

– Счас у тебя кое-что треснет! – зашипел Антоха.

Он явно нервничал. Не нравились ему, видно, кореша Осипа. Как бы они его самого в расход не пустили. Звериная стая, естественный отбор – сильный убивает слабого, и неважно, что своего...

В столицу машины не поехали. Снова свернули на проселочную дорогу. Бездорожье, лес, поля... Дальше Никита ничего видеть не мог. На глаза ему натянули черную повязку. Как в гангстерских боевиках.

В пути они были не меньше двух часов. Шоссейные дороги, проселочные – хорошие и не очень. И в конце концов двор двухэтажного дома, где и остановились джипы. С Никиты сняли повязку.

– Здесь и будете жить, – сказал уголовник по кличке Гнут. – Выходим...

Он первым вошел в дом. За ним потянулись остальные: Осип, Антоха в связке с Никитой, Курдюк, Щербина.

Просторная прихожая, за ней холл. Обставленные модерновой мебелью комната и кухня, лестница на второй этаж. Чистота, уют, комфорт.

– Не слабо! – осторожно восхитился Антоха. – Еще бы бабу...

– Будет баба, – кивнул Гнут. – Не сейчас, но будет... Если, конечно, в сторону отвалить не захочешь...

– В сторону? Как это?

– А так. Дело тебе поручим. И твоим корешам...

– Дело?.. Мокрое?..

Правильно мыслит Антоха. Просто так их никто кормить не будет. Сначала беглецы с Никитой будут возиться, но когда-нибудь сплавят его. Или жене, или на тот свет. Но без дела они не останутся. Беглые – это раз, руки у них по локоть в крови – это два. Им терять нечего. Поэтому они с готовностью пойдут на любое дело. В том числе и на «мокруху»...

– Кто много знает, тот что?.. – зловеще усмехнулся уголовник.

– Долго не живет, – натужно улыбнулся Антоха.

– То-то же...

Гнут сунул руку под плащ. И вытащил пистолет. Мощный «дезерт игл». Направил на Антоху.

– Эй, ты что? – побледнел тот.

От страха чуть штаны себе не утяжелил.

– Боишься смерти... Это хорошо... Смерти не боится только идиот. А идиоты нам не нужны...

Гнут взял пистолет за ствол и рукоятью протянул его Антохе.

– Держи, это тебе. Места вокруг дикие. И менты вас крепко ищут – отстреливаться придется, мало ли что... А свою пукалку отдай мне. Ствол засвечен. Или я не прав?..

– Засвечен, – кивнул Антоха.

И с легкостью расстался с трофейным «пээмом». И вооружился израильской крупнокалиберной «пушкой».

– О! Да тут полный холодильник! – донесся из кухни радостный вопль.

Только разделить радость Курдюка Никита не смог. Под лестницей, ведущей на второй этаж, находилось что-то вроде кладовки. Прочная деревянная дверь в половину человеческого роста. Гнут подошел к ней, открыл ключом. Зажег внутри свет.

– А это твои хоромы, – сказал он Никите. – Проходи, устраивайся...

Совсем крохотная каморка. Зато в ней сухо, тепло, только немного пыльно. Кушетка, на которой можно вытянуться в полный рост. Матрац и подушка с грязными разводами.

– В тесноте, да не в обиде, – говорил Гнут. – В подвале просторней. Но так там холодно. И ходить далеко...

Антоха втиснулся в каморку вместе с Никитой. Снял с руки наручники. Собрался уходить.

В голове у Никиты мелькнула шальная мысль. Что, если взять этого урода в оборот, чуть придушить его, забрать пистолет? И вместе с ним выбраться из каморки. Антоха – парень здоровый, из него выйдет отличный бронежилет. Под его защитой Никита пристрелит Гнута, достанет Осипа... А дальше... Дальше его самого достанут. Тот же Щербина. Полоснет из кухни из автомата, и гуд бай. Антоху жалеть он не будет – это точно. По его шкале ценностей этот атлет стоит чуть выше, чем Никита...

А потом, дверь нестандартная. Низкая, узкая. Не так просто выбраться из каморки. Даже одному, без Антохи...

Нет, ничего из этой затеи не выйдет. Слишком серьезный противник у него. Не застанешь его врасплох. Пока не застанешь... А там посмотрим...

Антоха беспрепятственно выбрался из каморки. Закрыл дверь, в замочной скважине провернулся ключ.

Не очень надежная дверь. И замок примитивный. Но это говорит только о том, что без присмотра Никиту не оставят. Обязательно в холле будет кто-нибудь находиться. И если он вдруг выломает дверь, его или пристрелят, или катнут под ноги ручную гранату.

А никакого другого способа выбраться из каморки, кроме как через дверь, нет. Стены прочные, пол и потолок железобетонные – зубами дыру в них не прогрызешь.

Но Никита не унывал. Он знал, что рано или поздно ему представится шанс избавиться от непрошеной опеки и вырваться на свободу. И не из таких передряг он выбирался...

* * *

Антоха открыл дверь в каморку.

– Руку высунь! – потребовал он.

Никита не стал возражать. Высунул из дверного проема руку. И тут же на ней защелкнулись наручники. Второй браслет был пристыкован к руке Антохи.

В холле, возле дверей в кухню, стоял Курдюк. И держал их обоих под прицелом. Он тоже сменил оружие, «аксушу» на «узи». Равноценный обмен...

– В сортир бы!.. – сказал Никита.

У него в каморке ведро. Но это не то.

Три дня уже он в плену. Надоело на ведро ходить. И вообще, все надоело.

– Размечтался, – хмыкнул Антоха.

И повел его за собой. В комнату, выходящую в холл. Там его ждали. Какой-то незнакомый мужчина. Он сидел в кресле, смотрел на Никиту наглым оценивающим взглядом. Среднего роста, крепкий в плечах, волевое лицо, властная осанка. В пальцах правой руки пилочка для ногтей. Рядом Гнут и Осип, оба держатся с ним почтительно. Вне всякого сомнения, в определенных кругах этот дядя достаточно авторитетная личность.

– Вот он, значит, какой, Никита Брат, – низким, чуть гнусавым голосом сказал он.

И чиркнул пилочкой по ногтю левого большого пальца. Еще бы красить ногти начал. Красным лаком...

– А ты кто такой? – пренебрежением на пренебрежение ответил Никита.

– Ты бы не рычал, я то ведь и без клыков остаться можно, – с не подходящей для случая вежливостью улыбнулся мужчина.

– Что тебе надо?

– Знаешь ли, я с детства люблю деньги. И чем их больше, тем лучше...

– Я благотворительностью не занимаюсь.

– Я тоже... Поэтому я не стану дарить тебя твоей жене. Я отдам тебя за деньги.

– Зачем ей нужен муж-убийца?

– Неправда. Я уже навел справки. Твоя жена – просто золото. Ты ей нужен любой...

Когда-то был нужен, мелькнуло в голове у Никиты.

– И сколько ты за меня хочешь получить?

– А сколько ты предложишь?

– Три доллара.

– Дешево ты себя ценишь...

– Может быть...

– Три миллиона долларов. Это твоя цена... Как видишь, я тебя ценю в миллион раз дороже.

– Да пошел ты!

Мужчина посмотрел на Гнута. Тот кивнул и подошел к Никите. Постоял секунды две-три. Спросил:

– Ты зачем шефа обидел?.. Афона обижать нельзя. Наказывают за это...

Он резко отвел руку назад, коротко размахнулся и ударил Никиту кулаком в живот.

Сильно ударил, очень сильно. Только Никита успел напрячь пресс, поймать удар на выдохе. Кулак отлетел от его живота, как мячик. Ему самому хоть бы хны. Как стоял, так и остался стоять. Даже не поморщился. Хотя, признаться, было довольно-таки больно.

Гнут хотел ударить снова. Но хозяин его остановил.

– Хватит!.. – И с притворной похвалой вяло поаплодировал Никите. – Браво, браво. Уважаю сильных мужчин... А вот жадных не люблю... Не надо жадничать, Никита. Тем более три миллиона – не столь уж большие для тебя деньги...

– Это тебе так кажется... – Может, кажется, а может, и нет... В общем, ты сейчас звонишь своей жене. И договариваешься с ней о выкупе...

Гнут снова подошел к нему. И протянул трубку сотового телефона.

– Вы издеваетесь, да? – усмехнулся Никита. – У нее, конечно, есть сотовый телефон, но он прослушивается...

– А ты звони по такому, который невозможно прослушать!

– Таких нет.

– Даже в твоем рабочем кабинете?

– В кабинете, может, и есть... Но Марты там нет.

– Почему?.. Разве ты не уполномочил ее управлять отелем?