Текст книги "Смертельные чары"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Это действительно беспредел! – подтвердила Тонька, когда Старостин сел за руль, и потрясла рукой, прикованной к держателю. Если она хотела произвести этим звон кандалов, то это ей не удалось.

– Значит, заходила ты вчера к братцу? – с усмешкой победителя спросил Федор.

– Ну, заходила… С Васькой Левкиным он был…

– Точно, с Васькой! – подал голос Востриков.

– И что?

– Ну, мы с ним подрались… Кажется…

– И ты ему нос разбил, да?

– Ну-у…

– А откуда про хахаля Тонькиного знаешь?

– Не знает он! – возмутилась Антонина.

– Знает.

– Теперь, конечно, знает.

– И раньше знал… В сговоре ты с братом была. Цель сговора установит следствие… Извини, Антонина, но я вынужден тебя задержать…

И орудие убийства в сарае у Вострикова нашлось, и сам он весь в крови. И еще он знал, с кем встречается его сестра… У Старостина почти не было сомнений в том, что убийца у него в руках. Почти…

Глава 9

Востриков еле держался на ногах, когда Федор вытаскивал его из машины. Не отошел он еще от вчерашней попойки, и даже обвинение в убийстве не смогло привести его в чувство. Зато вид покойника мгновенно отрезвил Вадика. Он потрясенно посмотрел на обескровленного Молодова и мотнул головой:

– Это не я!

В это время на мосту показались две милицейские машины – «десятка» и «Газель». Еще две-три минуты, и они будут здесь. Старостин испытал чувство, похожее на гордость. Начальство и следственно-оперативная группа еще только в пути, а он уже раскрыл убийство.

– А кто?

– Не знаю!

– Не помнишь, как убивал?

– Не помнит! – донесся до Федора голос Елены Михайловны.

Она все еще здесь. Важная, напыщенная, такое ощущение, что самая главная здесь. Зевак хватало, человек двадцать собралось, и Елена Михайловна с деловым видом объясняла им, где можно стоять, а где нельзя. И еще рассказывала, как все произошло. Что именно сочиняла Елена Михайловна, он не знал, но когда появился Востриков, она ткнула в него пальцем, дескать, я же говорила. А сейчас позволила себе даже встрять в допрос.

Старостин резко глянул на нее, но она нисколько не смутилась.

– Вадька у Тольки моего на водку просил, Толька его послал, а потом и в морду дал. Так Вадька на следующий день ничего уже не помнил. И Роза Дмитриевна говорила…

– Я вас к себе вызову, Елена Михайловна, вы там подробно мне все расскажете. А сейчас прошу не вмешиваться, – строго проговорил Старостин.

Отповедь его ей не понравилась, она гордо надулась, отступила на шаг. В это время появился майор Прямыхов, начальник районного отдела. Ну да, два трупа за неполную неделю, причем гибнут люди не простые, неудивительно, если областное начальство пожалует.

Но начальства из области Старостин не боялся, а вот с Прямыховым встречаться не хотелось. Неприятный он в общении человек. Взгляд у него въедливый, с каверзой, и на людей он смотрел так, как будто подвох в них выискивал. Высокий, плотный, мужественный на вид, и на самом деле не трус, а вот голос у него как у бабы – высокий, тонкий, а иногда и с истерическими нотками. Глаза большие, навыкате, с крупными черными зрачками, лицо вытянутое, губы как выпученные. Чем-то на окуня он смахивал. На большого, наглого и шумного окуня.

В возрасте он уже, сорок девять лет ему, а карьера, как он считал, не удалась. Может, потому и вредный такой.

За Прямыховым семенил начальник уголовного розыска. И Снегов тоже в этой компании, эксперты с ним, на этот раз оба – криминальный и медицинский.

Прямыхов глянул на труп, затем посмотрел на Вострикова:

– Старостин, кто это такой?

– Подозреваемый.

– Что это у него на футболке? Кровь?

– Похоже на то. А в машине у меня предмет, похожий на орудие убийства. И на нем тоже кровь.

– Что за предмет? – спросил Снегов.

Старостин отвел следователя к своей машине, достал из-под сиденья пакет с металлическим стержнем:

– В сарае у Вострикова нашел.

– Да, это похоже на кровь, – аккуратно рассматривая заточку, кивнул Снегов. – А как ты на этого Вострикова вышел?

– Потерпевший встречался с его сестрой. Там у них какой-то план насчет Молодова был, что-то пошло не так, и Востриков убил его. В артерию попал, поэтому крови много было.

– Да уж, Старостин, развел ты здесь бардак, – нехорошо посмотрел на Федора Прямыхов. – То одного убивают, то другого… Значит, все это Востриков? Ловко ты все к одному свел, – хмыкнул он.

– Так почерк один и тот же. И один от удара в шею погиб, и другой.

– Ну, Голикова могли убить такой штукой, – кивнул Снегов, передавая стержень криминалисту. – И там в шею, и здесь… Только какое отношение Голиков имеет к Молодову?

– А может, Востриков перепутал Голикова? – предположил Федор.

– С кем?

– С Молодовым.

Стараясь не зацикливаться на мелочах, Старостин рассказал о своей встрече с Молодовым и о человеке, которого тот видел незадолго до убийства Голикова. О тех мистических впечатлениях, которые произвел на Молодова ночной купальщик, он умолчал.

– Может, это Востриков был? – заключил Федор. – Может, он к Молодову собирался плыть, а приплыл к Голикову?

– Но Молодов рядом был.

– Был, но Востриков его не видел. Темно было, и пьяный он был.

– Кто, Молодов? – не удержался от едкости Прямыхов.

Дескать, если Молодов пьяный был, это совсем не значит, что он хорошо замаскировался. Как в том анекдоте про двух полудурков, нажравшихся в засаде. «Ты меня видишь? Нет. И я тебя не вижу. Хорошо замаскировались!..»

– Нет, Востриков…

– Да уж, вид у него неважный, – не мог не согласиться начальник.

– Два раза сидел.

– Вот с этого и надо было начинать! – встрепенулся Прямыхов.

Похоже, для него это был самый веский аргумент против подозреваемого. Настолько острый, что он быстро отправился к Вострикову, сам допросить его захотел. Сейчас раскрутит его на признание, а потом будет рассказывать, как он опасного преступника на чистую воду вывел. Впрочем, пусть рассказывает, Федору славы не жалко. Да и деревенские знают, кто убийцу взял, а их мнение для него важнее всего.

– Что делать будем, Валерий Павлович? – спросил Старостин. – Голикова, выходит, не виновата?

– Ну, я бы не торопился делать выводы… – в раздумье покачал головой Снегов.

– Почерк один и тот же.

– Может, Востриков перенял этот почерк?

– Как он мог его перенять?

– А то у вас тут не знают, как Голикова убили.

– Знать-то знают, только зачем Вострикову почерк перенимать? Какой в этом смысл? Вину за Молодова на Голикову свалить? Так она в изоляторе…

– Ну да, она не могла… Стоп! Ее же сегодня в СИЗО переводят. Отбой надо дать.

Голикова находилась в изоляторе временного содержания при районном отделении. Распоряжался там всем Прямыхов, к нему Снегов и обратился. И в прокуратуру позвонил, чтобы притормозили дело.

– Самому надо ехать, – сказал он. – Ты прав, Федор Георгиевич, отпускать надо Голикову. Дело закрывать не будем, а под подписку выпустить можно… У меня у самого сомнения. Женщина она высокая, сила определенная имеется, но вряд ли у нее опыт есть. А тут опытная рука чувствуется. Штырь сантиметров на двадцать под шею загнали. Если бы там рукоять была… Ты когда-нибудь видел штырь с рукоятью?

– Ну, зубило с круглым сечением…

– Да, бывает, – кивнул следователь. – Но как оно в руках у Голиковой появилось? Случайно взяла, когда мужа шла убивать? Но почему тогда молоток не взяла? Тюкнула по темечку, и все дела. Даже крови немного. А тут кровь… Женщины крови не любят…

– Вот и я о том же, Валерий Павлович.

– Но Голикова высокая. Это как раз та самая высота, чтобы Голикова убить. А этот, Востриков твой, – от горшка два вершка.

– Маленький, да удаленький… Я его по молодости помню. Был у нас тут Витя Руднев, шпала два метра ростом, так Востриков его с подпрыга ударил. Кулаком в лицо, с подпрыгом. Правда, Витя его потом по земле размазал, но это уже другая история…

– Ну, если с подпрыгом… Да и без подпрыга, в принципе, можно… Значит, в сговоре он со своей сестрой был.

– Неблагополучная у них семейка. Антонина вроде бы за ум взялась, но что-то сбило ее с истинного пути…

– Ладно, разберемся… Что это там такое? – округлил глаза Снегов, глядя, как по пешеходной тропке к пляжу спускается «БМВ» белого цвета.

Старостин оставил свой «Хантер» у дороги, оперативная машина там же, на обочине. Автомобильный спуск давно уже зарос кустарником, и еще его местами размыло стекающими в реку дождевыми потоками, но кто-то, похоже, этого не замечал.

Джип сильно накренился набок, казалось, вот-вот перевернется, но нет, он все-таки выровнялся, натужно взревел, преодолевая бугорок. В конце концов исхлестанная ветками деревьев и кустарников машина выехала на галечное покрытие пляжа.

Из машины выскочила худощавая блондинка в черных легинсах под короткой юбкой. Лицо симпатичное. И знакомое. Старостин видел эту женщину, когда знакомился с Молодовыми. Года два назад это было, с тех пор Тамара Борисовна ничуть не изменилась.

– Леша! – заголосила она.

Ольгин попытался ее остановить, но безуспешно. Она прорвалась к покойнику, упала перед ним на колени. Судмедэксперт шарахнулся в сторону, но ничего не сказал.

– Да что ж такое?! – простонала она и сделала движение, как будто собиралась поцеловать покойного мужа в губы.

Может, и собиралась, но не сделала этого. В последний момент спохватилась, разогнулась и, высоко вскинув голову, обхватила ее руками. Затем вдруг резко поднялась, подошла к Вострикову, с которым разговаривал Прямыхов, схватила его за плечо и с силой рванула на себя:

– Ах ты, мразь!

Востриков пугливо подался назад, а Старостин поймал ее за руку:

– Тамара Борисовна, ну, зачем вы так?

– Ты кто такой? – зло спросила она.

– Старостин я, участковый.

– Я знаю, что ты участковый! Какого хрена ты лезешь? – вырывая руку, заорала Молодова.

– Спокойно, Тамара Борисовна, спокойно, – попытался урезонить ее Федор.

– Как это спокойно? – продолжала она рвать горло. – Мой муж мертв! Почему он мертв?

– Так вышло!

– Это у тебя так выйдет!.. Ты даже не представляешь, капитан, какие связи у меня в Москве! Ты у меня рядовым станешь, понял?.. И ты рядовым станешь! – набросилась она на Прямыхова. – Я вас всех тут…

Запал вдруг закончился, она побрела к своей машине, обессиленно открыла дверь, с трудом села за руль. Но уезжать не торопилась и даже дверь за собой не закрыла. Обхватила рукой руль и ткнулась в него лбом.

– Действительно, Старостин, а почему он мертв? – кивком головы показав на покойника, с подначкой спросил Прямыхов.

– Потому что милицию не слушался. Я ведь предупреждал его.

– Предупреждал?

– Да, говорил, что не надо ему встречаться с Антониной. А он не послушал…

– Ну, с Антониной мы разберемся. И с Востриковым тоже. А ты вдовой займись, утешь ее. Ну, не в том смысле…

– Это вы о чем, Илья Викторович?

– Не придуривайся, Старостин, – поморщился Прямыхов. – Знаем мы тут, как ты вдовушек утешаешь.

– Я? Вдовушек?!

– А жена почему от тебя ушла? То-то же… Давай, работай!

Федор пожал плечами и пошел к джипу. В конце концов, он не следователь, чтобы описывать труп, и не опер, чтобы работать со свидетелями. К тому же он уже отличился – взял преступника по горячим следам, а дальше пусть им занимается следствие.

Эксперт набросил на покойника простыню, и в этот момент, будто что-то почувствовав, Тамара Молодова подняла голову, встрепенулась и выскочила из машины. Но Старостин преградил ей путь:

– Не надо, Тамара Борисовна, не надо.

– Пусти!

Она попыталась его обогнуть, но Федор взял ее за руку. Некрепко взял, но этого хватило, чтобы ее остановить.

– Насколько я знаю, вчера вы, Тамара Борисовна, были в Москве? – спросил он.

– Я только что приехала… Катя мне сказала…

– А приехать когда собирались?

– Сегодня и собиралась… А вы что, меня в чем-то подозреваете? – нахмурилась Молодова.

Старостин выразительно промолчал. Нет, он ни в чем ее не подозревал, но разубеждать не стал. Надо было слегка напугать Тамару, чтобы она хоть немного успокоилась и перестала устраивать сцены.

– Вы это серьезно? – От возмущения она так хватанула ртом воздух, что даже поперхнулась.

– Что серьезно? – непонимающе повел он бровью.

– Не надо притворяться, капитан! Я вас насквозь вижу!

– Что вы видите?

– Вы же меня подозреваете! Я же вижу, что ты меня подозреваешь, капитан!.. Думаешь, если Голикову посадил, то и меня посадить можешь? Да ты хоть знаешь, какие у меня связи!

– Спокойно, Тамара Борисовна, спокойно. Никто вас ни в чем не подозревает. Я просто спросил…

– У Голиковой ты тоже просто спрашивал? И где она?.. Смотри, капитан, со мной шутки плохи! Со мной такой номер не пройдет! Я тебе такое здесь устрою! Такое…

Она не смогла на ходу придумать кару на его голову, поэтому психанула и, сев в машину, резко развернулась и помчалась вверх по ею же проторенной дороге. Внедорожник выдержал и это испытание. Да и Федор не расклеился под угрозами его хозяйки.

Глава 10

Обычно в кабинет начальника РОВД капитана Старостина вызывали на ковер, и сегодняшний день, похоже, не станет исключением.

– У Молодова третья группа была, – пристально глядя на подчиненного, сказал Прямыхов. – А на футболке у Вострикова вторая группа. Как это объяснить?

– Не знаю.

– А я знаю. Востриков тебе про Левкина говорил?

– Ну, говорил.

– Он этому Левкину нос разбил.

– Ну, сказать все, что угодно, можно.

– Это верно, менты словам не верят, – кивнул майор. – Менты проверяют.

– Так времени не было, чтобы проверить. И своего эксперта у меня не было.

– Не ерничай, Старостин, это тебе не идет… А насчет эксперта ты прав. Будь у тебя эксперт, ты бы взял на анализ кровь со штыря, который нашел у Вострикова. Там ведь куриная кровь, Старостин.

– Куриная?!

– Ну, может, гусиная. Но точно не человеческая!

– Я ж откуда знал?

– А Востриков тебе ничего не говорил?.. А мне сказал, – Прямыхов провел пятерней по своему животу и самодовольно добавил: – Тебе не сказал, а мне сказал. Еще до того, как эксперты свой вердикт вынесли…

– Так что, отпускать его будем?

– Кого? Вострикова?! Он же убийца… Тебе вот не признался в убийстве, а мне признался.

– Что-то я вас не понимаю, Илья Викторович.

– Тут не понимать, тут действовать надо. С умом действовать… Я поговорил с Востриковым и выяснил, что цирроз печени у него. Ему жить всего ничего осталось, ну год-два.

– Он что, согласился взять вину на себя? – догадался Федор.

– Согласился. Из-за сестры согласился. Не хочет он, чтобы мы его Антонину в это дело впутывали. Ты меня понимаешь? – с торжествующим видом спросил Прямыхов.

– Понимаю.

– Ты Зотову из дома выдернул, наручниками к машине приковал, потом к брату отвез, затем вместе с ним вы приехали на место преступления, а она так и осталась у тебя в машине сидеть. Потом ее в отдел увезли, так?

– Так.

– Кому ты говорил, что сыр-бор из-за Зотовой был?

– Никому.

– Точно никому?

– А зачем? План по трупам на этот год уже выполнен, – усмехнулся Старостин.

– План по трупам?

– Муж у Антонины очень резкий, как бы чего не вышло, если узнает.

– Вот! Это ты правильно, Федор Георгиевич, рассуждаешь! План по трупам у тебя не просто выполнен, а перевыполнен. Если бы эти убийства еще и раскрывались…

– Так Востриков же, вы говорите, признался.

– Да, признался. Но ведь это я с ним работу провел! Вот если бы Востриков действительно кого-то убил, тогда это была бы твоя заслуга, – покосился на Старостина Прямыхов. – Но ведь он же не убивал. Он просто взял на себя чужое убийство… А может, и убивал! Просто мученика из себя изображает! А то, что заточку у него с куриной кровью нашли, так, может, была и другая заточка, которую он выбросил. Могло такое быть?

– Могло.

– Значит, мы вместе с тобой раскрыли это дело. Так получается?

– Ну, так.

– Выходит, нам вместе расхлебывать эту кашу.

– Какую кашу?

– Ну, если вдруг выяснится, что не Востриков убивал… Короче, делай что хочешь, но Зотова не должна пострадать. Она к убийствам отношения не имеет, с Молодовым на реке не встречалась, в сговоре с братом не состояла…

– А она состояла в сговоре?

– Ну, не то чтобы в сговоре… – Прямыхов сморщил свой лоснящийся нос, а потом поскреб по нему пальцем. – Была у Зотовой мысль деньги от Молодова поиметь. Ну, если любишь бабу, то помогай ей материально. С братом поделилась, ну, чтобы он в случае чего наехал на Молодова…

– Так он и наехал.

– Нет, он должен был наехать, если бы Молодов ее бросил…

– Так он ее и бросил… – оживился Старостин. – Я же отговаривал Молодова, сказал, что с Антониной лучше не связываться. Может, он позвонил ей, сказал, что хочет с ней поговорить, назначил встречу. А она поняла, что ее бросают, и сказала брату…

– Ну, вот видишь, мотив есть. И в убийстве Востриков сознался. А в награду ему за это мы выводим Зотову из дела. Не было никаких встреч с Молодовым, и мужу она не изменяла… Или ты уже кому-то разболтал?

Федор выразительно посмотрел на своего начальника. Не трепач он по своей натуре, потому и совесть его чиста… Ольгину только сказал, но при этом велел держать рот на замке. Миша парень толковый и неболтливый, ему можно доверять.

– Значит, договорились?

– Договорились, – кивнул Старостин.

– Вот и хорошо. Дело раскрыто, убийца во всем сознался, а Зотова здесь ни при чем.

– Зотова ни при чем. А Голикова?

– Голикову мы сегодня отпускаем. За отсутствием, так сказать, состава преступления. Кстати, она с твоего участка, а ты на машине, к дому ее подбросишь.

– Как скажете.

Из кабинета начальника Старостин выходил с тяжелой головой. Вроде бы и не устраивали разнос, но ощущение такое, что свинью ему подложили. Что, если Востриков не убивал, а его к пожизненному заключению приговорят? И в этом его вина будет…

Голикову он ждал недолго. Она сама вышла из здания РОВД, без сопровождения, в спортивном костюме, с пухлой спортивной сумкой в руке. Старостин подошел к ней, протянул руку, чтобы взять сумку, но Голикова рассерженно отшагнула от него.

– Ну, как хотите, – Федор отвернулся и направился к машине.

– Мне сказали, что ты меня отвезешь, – бросила она ему в спину.

Федор кивнул и открыл багажник, чтобы она поставила туда сумку. И дверь переднюю ей открыл.

Голикова села на предложенное место и, скрестив на груди руки, демонстративно отвернула от Федора лицо. Но это ее право – пусть дуется.

Но дуться она смогла только первую половину пути, а потом, не выдержав, резко спросила:

– Так и будешь молчать?

– А что я должен сказать? – сухо отозвался Старостин.

– Ты даже не поздоровался.

– Поздоровался.

– Сквозь зубы?.. А ты извинения должен принести.

– Я?

– А кто меня «закрыл»?

– Закрыл? Слова-то какие!

– Ты от ответа не увиливай. Извиниться надо.

– Перед кем?

– Передо мной!

– Кому?

– Тебе!

– За что?

– А ты не понимаешь?

– А кто труп в лодку грузил? Кто его за Колючкой выгрузил? Кто машину в лес загонял? Кто правду пытался скрыть?

– Ну, я же знала, что во всем обвинят меня! – обескураженно парировала Надежда Максимовна.

– А я знал, что ты меня обманываешь. А когда меня обманывают, я начинаю злиться.

– А мы разве на «ты»?

– Ну да, ты же мне «тыкаешь»…

– Скользкий ты, – хмыкнула Голикова. – Тебя голыми руками не возьмешь.

– А ты что, взять меня хочешь?

– Взять?! Тебя?!. Ну, разве только для того, чтобы поближе к глазам поднести, посмотреть, что ты за фрукт такой…

– Обойдешься.

– Не хами!

– Взаимно.

На этом разговор и закончился. Надежда Максимовна до самого дома не проронила ни звука. И дверь сама открыла, когда машина остановилась возле ворот.

– Сумку подадите? – подчеркнуто на «вы» спросила она.

– Ну, если вы настаиваете…

Федор вышел из машины, вытащил из багажника сумку, протянул ей, но она спрятала за спину правую руку, а левой многозначительно показала на дом. Она хотела, чтобы он занес сумку, хотя сама прекрасно справилась бы с легкой ношей.

Старостин мог бы поставить сумку на землю и уехать, но это невежливо, а он уже и без того нагрубил Голиковой. К тому же он не хотел уезжать. Как ни крути, а эта женщина ему нравилась.

Голикова минуты две жала на клавишу звонка. Не было у нее ключей, поэтому приходилось рассчитывать на Катерину. Но та не подавала признаков жизни.

– Да что ж это такое? – стала выходить из себя Надежда Максимовна.

И тут же в домофоне послышался виноватый голос Катерины.

– Надежда Максимовна, извините! Я в мансарде убиралась…

– Да открывай ты!

– Бегу, бегу!

– Куда ты бежишь? – удивленно вскинула брови Голикова.

Ее удивление было понятно. Калитку можно было отпереть прямо из дому, но Катерина открыла ее со двора. Похоже, она тянула время. Уж не любовника ли она у себя пригрела?

– Катерина, это что еще такое? – все еще возмущенно спросила хозяйка.

– Извините, Надежда Максимовна, я тут заработалась… – ответила Катерина. И тут же широко улыбнулась: – А вас уже выпустили?

– Сбежала! Вот, капитан помог! – сострила Голикова.

– Это что, правда? – Катерина оторопело уставилась на Федора.

– Ты долго столбом стоять будешь? – Не дождавшись, когда Катерина сама сойдет с дороги, Надежда Максимовна шагнула к ней, и та вынуждена была посторониться.

Старостин усмехнулся про себя. Похоже, Катерина нарочно задерживала свою хозяйку, тянула время, чтобы кое-кто успел уйти как можно дальше.

Может, это ее муж Николай заскочил к ней на обед? Но у него трактор, а возле дома ничего такого нет, да и не стала бы Катерина прятать мужа… Неужели любовника завела? Но так Федора это не касалось. Как-никак Катерина его сестра, и не так уж важно, что троюродная, поэтому не стал он идти по следу беглеца.

– А я уже обед приготовила, к вам собиралась ехать!

Надежда Максимовна шла быстро, Катерина чуть ли не бежала за ней. Федор последовал за ними, потому что про сумку забыли все. Можно было оставить ее во дворе, но что-то удерживало его от такого решения.

– Не надо ехать, как видишь, я уже здесь.

– А почему вы не позвонили?

– А у меня есть телефон?

– Но так я же привозила…

– А я что, не могла его там оставить?.. Капитана накорми, а я сейчас!

Голикова чуть ли не бегом поднялась на второй этаж, спеша принять душ.

Катерина не обманула – она действительно приготовила обед. На кухне вкусно пахло, на плите стояла кастрюля, в духовке за стеклом – утятница. А на барной стойке – тарелка с недоеденным борщом, ложка в ней, стакан с соком рядом. Старостин сделал вид, что не заметил этого, а Катерина, улучив момент, убрала посуду в мойку и быстро протерла стойку.

– Садись, обедать будешь! – гостеприимно улыбнулась она.

– А ты?

– Да я потом…

– А что, не обедала еще…

– Нет, не успела… Столько дел, – сокрушенно вздохнула Катерина.

– Ну да, к Надежде собиралась ехать, а убиралась в мансарде, да?

– Э-э… – замялась она. – А почему ты об этом спросил?

– Ты тарелку в мойку положила. Кто у тебя столовался?

– Э-э, я сама…

– Но ты же говорила, что потом…

– Так я еще! – Катерина держалась бодро, но щеки предательски покраснели.

– Как его зовут?

– Кого?

– Я всегда говорил, что врать ты, Катерина, не умеешь… – снисходительно усмехнулся Федор. – Куда ты его спрятала?

– Никуда, – подавленно буркнула она.

– Ушел?

– Ты же никому не скажешь?

– Нет, сейчас к твоему Кольке побегу.

– Блин! – закусив губу, простонала она.

– Не побегу.

– Все равно блин!.. Блин! Блин!..

– Да расслабься ты… Я его знаю?

– Федь, может, не надо? – умоляюще посмотрела на него Катерина.

– А если Колька узнает? А если скандал будет?

– Я больше не буду! Честное слово, не буду!

– Эх, Катька, Катька… Такие игры до добра не доводят… Да, кстати, – спохватился вдруг Старостин. – Что там в деревне про Молодова говорят?

– Ну, убили, говорят…

– Кто убил?

– Ну, Вадик. Ты ж его сам арестовал.

– А убил из-за чего?

– Ну, ты же Тоньку в наручниках возил…

– Из-за нее, что ли, убил?

– Ну, ее же не просто так арестовали… А что?

– Да ничего. Антонина здесь ни при чем.

– А Вадик?

– Он при чем. Он убивал. Но Антонина, повторяю, здесь ни при чем, – категорично заявил Федор.

– А зачем ты ее в наручниках возил? – проницательно посмотрела на него Катерина.

Сложный вопрос, и его не обойдешь. Но ведь можно и в гору, осторожно, без резких движений…

– Ты же сама знаешь, каким кобелем был Молодов. Он и к Антонине мог подкатываться.

– Ну, я так почему-то и подумала.

– Мог подкатываться. А мог и не подкатываться… Не было ничего. А Вадику в голову взбрело, что было. Вот он и пошел разбираться, ну, чтобы Молодов к сестре не приставал. Пошел и разобрался…

– А кто Александра Витальевича убил?

– Он же и убил.

– Что, и Александр Витальевич к Антонине подкатывался?

– Так и Молодов к ней не подкатывался… Дело в том, что Вадик умом тронулся. Он решил, что и Голиков его сестру хотел, и Молодов…

– Сначала одного убил, затем другого, – продолжила за брата Катерина. – Все по порядку, от дома к дому. Кто там следующим на очереди должен быть? Розанов?

– Розанов? По очереди? – озадачился Федор.

А что, если настоящий душегуб остался на свободе? Может, он уже вынашивает планы насчет Розанова, который у него следующий по списку.

– А может, еще что-то будет? – как будто прочла его мысли Катерина.

– Что будет?

– Ну, не похож Вадик на оборотня.

– На оборотня? При чем здесь оборотень?

– Ну, слух по деревне гуляет, что оборотень это всех убивает. И все ночью. И Голикова ночью убили, и Молодова…

– Не было никакого оборотня. Вадик был… Так и скажи всем, что Востриков убивал. Белая горячка у него от пьянства случилась. И сестра его здесь ни при чем. Не было у нее ничего с Молодовым… Ты меня поняла?

– Ну, не было и не было. Мне-то что?

– Нет, ты меня не поняла, Катерина. Ты должна слух разнести, что Антонина своему мужу не изменяла.

– Так никто и не говорит, что она ему изменяла… Говорят, что она с оборотнем путалась, а тут Молодов появился, ну, оборотень его и приласкал своим когтем…

– Когтем? – усмехнулся Федор.

– Когтем, – кивнула Катерина.

– Одним?

– Одним.

– И ты в это веришь?

– Да как-то не очень.

– Вот и правильно. Ни с оборотнем Антонина не путалась, ни с Молодовым. И люди должны об этом знать. В общем, возлагаю на тебя просветительскую деятельность, сестричка.

– А чего ты так насчет Антонины переживаешь?

– Надо так.

– Думаешь, Юрка ее убьет?

– А вдруг?

– Не убьет.

– Ты откуда знаешь?

– Я знаю? – сделала удивленные глаза Катерина. – Не знаю я. Просто Юрке не за что ее убивать. Не гуляла она ни с кем… Раньше было, а сейчас ни-ни. И все об этом знают… Но если ты переживаешь за нее, я скажу, что никакого оборотня не было. Вадик это все… А Вадик сознался?

– Сознался.

– Ну, тем более…

– Сознался Вадик, – в раздумье повторил Федор.

Он-то сознался, а настоящий убийца, возможно, на свободе. Есть такая вероятность, поэтому нельзя сидеть сложа руки.