Текст книги "Жизнь не видел, смерть познал"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 7

1

Снаряд в одну воронку дважды не падает. Если он не управляемый. А у Антона была голова на плечах. И управлять он собой мог. А еще в нем вдруг проснулись охотничьи инстинкты. Он учуял добычу, поэтому и вернулся к дому, вблизи которого привел в исполнение свой первый приговор. Весь день он отсиживался в лесу, а с наступлением темноты выдвинулся на позиции. И не прогадал: в окнах дома горел свет. Значит, Владислав здесь. Значит, не долго ему осталось…

Он мог бы отказаться от своей безумной затеи. Но стремление к справедливости удерживало его на тропе войны. Неправильно это – один подлец получил свое, а двое других останутся безнаказанными. Сказал «а», значит, надо говорить и «б». На этом он и остановится. С этого он и начнет новую жизнь. Возможно, вместе с Раей… А пока – пойте песню безумству смелых.

Единственно, о чем он сейчас жалел, – это о малом боезапасе. В магазине осталось всего четырнадцать патронов. Оставалось надеяться, что Владислав один в доме, без охраны.

Антон перемахнул через забор, спрятался за кустом смородины. И только тогда вспомнил, что во дворе может быть сторожевой пес. И действительно со стороны дома донесся отчаянный лай. Но самой собаки не было. Значит, она на цепи.

Он сидел без движения, пока собака не заткнулась. Еще немного выждал и потихоньку, под прикрытием садовых деревьев и кустарников стал приближаться к дому. Заметив клетку с запертой в ней огромной собакой, замер и постарался слиться с ландшафтом, чтобы пес его не обнаружил.

Антон не решался ворваться в дом. Лучше всего было встревожить собаку, дождаться, когда хозяин выйдет на шум, и тогда уже выпустить в него пулю возмездия. И желательно не одну.

Но пес залаял и без участия Антона. К дому подъехала машина, кто-то – возможно, сам Владислав – вышел за калитку, затем открыл ворота. Во двор въехал и встал под фонарь черный джип, из которого выбрался мордасто-коренастый тип в кожаной куртке. Вслед за ним появились еще двое – один здоровее другого. И с ними девушка с заломленной за спину рукой.

– Пусти! – крикнула она, пытаясь вырваться.

Но громила еще сильней завел руку за спину, и девушка с воем опустилась на колени, после чего, поднявшись, на полусогнутых ногах покорно пошла в дом.

Это была Рая. И какие-то ублюдки привезли ее в этот гадюшник. Или Владислав ее на десерт к ужину заказал. Или случилось нечто из ряда вон выходящее. Что, если он понял, кто стрелял в Дениса? Что, если Раю привезли к нему как заложницу?.. Не трудно догадаться, что ждет ее в гадском доме. Сначала Владислав, затем его амбалы… Или по очереди, или разом…

Этого Антон допустить не мог.

2

– Ну я не знаю, где он! – рыдала Рая.

Но ее слезы никого не трогали.

– А ты хорошо подумай, тварь! – снова в какой уже раз заорал бандит с красной рожей.

– Ну не знаю! Он же меня бросил. Понимаете, бросил!

Девушка сидела на полу в углу комнаты, протягивая руку, как будто это могло спасти ее от насильников.

Впрочем, в койку ее пока не тащили. Хотя морально она и была готова смириться с этой участью. Такова у женщин доля – ложиться под мужиков, когда по доброй воле, когда по принуждению. Как говорила Нинка, когда насилуют, надо расслабиться и получать удовольствие. Может, она и права. Хотя какое уж тут удовольствие?.. Зато есть возможность выжить. И другим жизнь спасти…

– Из-за Дениса бросил? – задумался бандит.

На него страшно было смотреть. И вызывала тошноту одна только мысль, что можно оказаться под ним. Но если вдруг, лучше не сопротивляться…

– Да, из-за него! – мотнула головой Рая.

– Не простил?

– Нет.

– Нормально… Он тебе что-нибудь про автомат говорил?

– Про какой автомат?

– Ты мне дуру тут не лепи, не надо… Автомат, из которого тра-та-та делают. Из которого моего братана грохнули!

– Нет… Не говорил…

– Может, про месть что-нибудь говорил?

– Да нет вроде…

– Это не ответ. Думай, думай, дрянь!.. Если жить хочешь, думай…

– Ну, он говорил, что никогда их не простит, – вспомнила Рая.

– Кого их?

– Ну, этого… этого… – Она показала на Игоря, перевела взгляд на Владислава.

Они сидели на диване за журнальным столиком и пьяными глазами смотрели на девушку.

– А они здесь каким боком?

– Сначала он… Потом Денис… Потом этот… Игорь меня обманул, Денис заставил. А этот воспользовался…

– Воспользовался! – пьяно возмутился Владислав. – Тварь невинная! Да ты сама!..

– Неправда!

– А мы выясним, правда это или нет! – похабно ухмыльнулся бандит.

Он велел своим громилам остаться в каминном зале. И даже разрешил им немного выпить. А Раю схватил за руку и потащил в спальню на второй этаж.

Она знала, что сейчас произойдет. Но лучше по доброй воле, чем получить кулаком в нос. Если этот парень ударит ее со всей силы, то может и убить.

Он завел ее в комнату, толкнул на кровать. Закрыл за собой дверь.

– Раздевайся.

– Зачем? – расстегивая пуговицы на блузке, спросила девушка.

– Ты что, идиотка? – ухмыльнулся бандит.

– Нет.

– Тогда какого беса?

Рая сняла блузку, юбку, бюстгальтер. Осталась в одних трусиках. А он по-прежнему возвышался над ней. Даже пояс на брюках не расстегнул.

– А ты, правда, сама, – презрительно усмехнулся он.

– Что сама? – руками закрывая обнаженную грудь, жалко спросила Рая.

– Сама себе шлюха. Вот что!.. Ну, чего разлеглась? Давай работай!

Она расстегивала ему рубаху, когда где-то внизу раздались выстрелы.

– Твою мать! – выругался бандит.

Он выдернул из-за пояса пистолет, передернул затвор. Рая думала, что он двинется навстречу опасности, но он рванул к окну, открыл дверь, выскочил на балкон.

3

Дверь в дом была открыта, охрана пила водку в одной компании с хозяином дачи. Бардак бардаком. Но Антону это лишь на руку.

Он мог позволить себе поговорить с Денисом, прежде чем пристрелить его. Но здесь времени не было вообще. И он почти с ходу выпустил короткую очередь в одного «быка». И тут же уложил второго. И на незнакомого мужика в костюме тоже не стал тратить время. Белокосов это или нет, но в живых его оставлять никак нельзя.

Владислава едва не хватил кондратий, когда он осознал, что уже случилось и еще произойдет.

– Где Рая? – спросил Антон.

Трясущейся рукой он показал на лестницу второго этажа.

– Не убивай!

– Не буду, – нажимая на спусковой крючок, мотнул головой парень.

Он действительно не будет убивать Раю. Не об этом ли просил его Владислав?

Антон поднялся на второй этаж, пересек холл. Его привлекали сдвоенные двери, за которыми могла быть спальня. Он чувствовал, что Рая будет там.

Дверь он открыл ногой, с автоматом на изготовку ворвался в освещенную комнату, в углу которой и увидел Раю. Одной рукой она прикрывала оголенную грудь, другой показывала на открытую балконную дверь.

На балконе темнота, и это значило, что противник, оставаясь незримым, прекрасно видит его самого. Но выстрелов не было. Значит, или он без оружия, или нет его самого.

Антон страшно рисковал, но все же он подошел к окну. Сначала сорвал штору и только затем вышел на балкон. Там действительно никого не было.

Под балконом была клумба, на которую можно было приземлиться. Возможно, насильник решил, что дом атакует целый взвод ОМОНа, поэтому решил выпрыгнуть из дома и пропасть в ночи. Забор хоть и высокий, но для тренированного человека не проблема.

– Кто с тобой был? – жестко, с брезгливыми нотками в голосе спросил Антон.

– Не был… То есть брат Дениса… Но ничего не было…

– Не успел?.. Ну, чего сидишь? Уходим!

Рая стала одеваться, а Антон осторожно спустился вниз, подошел к столику, вокруг лежали мертвые. Никого не пощадила пуля, никому не оставила шансов выжить.

На столике между тарелками лежали ключи с логотипом «БМВ». Во дворе, среди прочих автомобилей, стояла такая машина.

В прихожей Антон выключил свет над крыльцом, вышел из дома. Собака бесновалась в клетке, но на нее он не обращал внимания. Открыл ворота, машину, бросил автомат на заднее сиденье, завел двигатель. Только тогда и появилась Рая.

– Давай сюда!

Она плюхнулась на сиденье рядом с ним, вскинула голову, закрыла лицо руками.

– Что ты наделал? – спросила девушка, когда машина уже мчалась по деревенской улице.

– А что я наделал? Тебя спас!.. Или ты этого не хотела?.. Я смотрю, ты со всеми!..

– Он мог меня убить.

– Меня спасла, себя. Да ты у меня героиня! Даже не знаю, достоин ли я тебя?

– Это уже не важно…

– Даже так! Интересно, почему?

– Потому что ты сядешь в тюрьму, – с большим сожалением сказала Рая.

И у Антона вмиг отпала всякая охота юродствовать. Аргумент подействовал на него как ушат с ледяной водой. Ведь он действительно мог попасть в тюрьму.

– За что? – дрогнувшим голосом спросил он.

– Я видела там четыре трупа…

– А за кого?

– За меня?.. Но я не просила…

– То есть ты хотела переспать с братом Дениса. Но я тебе помешал…

– Не утрируй… Все очень серьезно… Ты настоящий мужчина, ты отомстил за меня. Но столько трупов! Это же смертная казнь…

– Никто ничего не узнает…

Страх схватил его за горло, паническим холодом влез в душу.

– Ты уверен?

– А ты что, скажешь?

– Не знаю.

– Что ты не знаешь? – ошалело посмотрел на девушку Антон.

Он даже и не думал, что Рая может сдать его.

– В милицию не пойду, не бойся. Ну а если за мной придут, если меня прижмут к стенке?.. Сегодня уже прижимали. Про тебя спрашивали.

– Кто?

– Брат Дениса. Ты думаешь, зачем он меня сюда привез? Чтобы про тебя узнать… Они знают, что это ты убил Дениса…

– Откуда?

– Кто-то подсказал… Это же ты сделал?

– Не важно… Уже не важно…

Не было уже ни малейшего желания выглядеть героем в ее глазах.

– Куда мы едем?

– В милицию.

– Правильно, – кивнула Рая. – Это единственный выход. Чтобы хоть как-то смягчить свою вину…

– Какая ты вся правильная, – поморщился Антон. – Все знаешь, все понимаешь, а я только успевай тебя вытаскивать из-под мужиков…

– Стечение обстоятельств.

– Вот я и говорю, что все ты знаешь… Если я признаюсь, меня все равно посадят. И расстреляют… Ты этого хочешь?

– Нет, – мотнула девушка головой.

– Ты хочешь со мной уехать?

– Куда?

– Хоть на край земли. Хоть за край…

– Э-э… а как же институт?

– Что, пожертвовать им не можешь?

– Но я мечтала быть экономистом…

– А я, по-твоему, мечтал всяких козлов убивать?.. Из-за тебя же… Если бы ты не влипла в эту историю, ничего бы не было…

– Влипла. Но я бы пережила…

– Пережила бы. Но без меня… Я отомстил. Теперь могу простить тебя…

– А смысл? Ты же вне закона… У тебя нет будущего…

Антон остановил машину, буйствуя, двумя руками ударил по баранке.

– Сука!.. Какая же ты сука!!! Я ради тебя на все!.. А ты!

– Что, я? – сжавшись в комок, с ужасом посмотрела на парня Рая.

– Я пожертвовал собой. Ради нас. А ты не можешь пожертвовать своим вонючим институтом…

– Хорошо, черт с ним, с институтом… Но как мы будем жить? Всю жизнь в бегах?.. Я так долго не смогу… Пойми, я женщина. А все женщины – слабые… В чем-то, может, и сильные. Но в общем-то слабые… Мы не гнемся, мы ломаемся. Нас можно сломать силой, можно хитростью…

Антон скрестил руки на руле, в бессилии опустил на них голову. Остановка «Конечная». Финал жизни. Но сдаваться не хотелось.

– Ты же хотела уехать со мной в деревню, – сокрушенно вздохнул парень.

– После того, как сдам сессию. И чтобы спрятаться от Дениса… Опасность была. Но не серьезная. А теперь за тобой будет охотиться вся милиция… И еще бандиты. Они не простят тебе Дениса… Я их боюсь… И тебя тоже… Ты не должен злиться на меня. Я говорю правду…

– Сука ты, – обреченно пробормотал Антон.

– Ты должен меня простить… Ты должен был сделать это сразу. Или не прощать. Но не убивать…

– Я идиот.

Рая ничего не сказала. И это был именно тот случай, когда молчание – знак согласия.

– Оставайся дома.

– А ты?

– В бега, – с вялой какой-то решительностью сказал парень. – И будь что будет…

– Мне очень жаль, что все так вышло.

– И мне жаль. Что все случилось из-за тебя…

Антон высадил девушку у городской черты. А сам поехал по объездной дороге. К бабушке в деревню. Спрячется там, пересидит, а потом видно будет…

В мучительных переживаниях он и не заметил, что подъехал к посту ГАИ. Сонный милиционер лениво махнул жезлом, показывая на обочину.

– Твою мать!

Документов на машину не было. На заднем сиденье – автомат. Остановиться в такой ситуации – все равно что руки под кандалы протянуть.

Антон утопил педаль газа. Машина стремительно разогналась. А сзади в свете проблесковых всполохов завыла милицейская «Лада». Но куда «Жигулям» против «баварских моторов»?

Антон имел представление о возможностях своей машины. Но не рассчитал свои силы. Скромный опыт вождения не позволил ему справиться с управлением в скоростной гонке по ночной дороге. И на одном из крутых виражей он попросту вылетел с шоссе…

Глава 8

1

Подушка безопасности спасла Антона от гибели. Но не защитила от закона. Гаишники помогли ему выбраться из машины, выкрутили руки за спину, скрепили их стальными браслетами. Отвезли его в город, сдали в отдел внутренних дел вместе с автоматом.

Два дня Антон томился в камере предварительного заключения, а сегодня его выдернули на допрос. То, что на него надели наручники, наводило на жуткие мысли.

В душном кабинете на втором этаже здания его ждал сухопарый мужчина ничем не примечательной наружности. Человек был в штатском, но в нем угадывалась военная выправка.

Мужчина сидел за столом и с интересом просматривал какую-то брошюру. Увидев Антона, протянул ему руку – как будто для дружеского пожатия. Но всего лишь показал на свободный стул за столом.

К стулу конвоир проследовал вместе с Антоном. Отстегнул браслет от одной руки, пристегнул его к трубе отопительной системы. С ним обращались как с особо опасным преступником, и Антон уже догадывался почему.

– Садитесь, садитесь, Антон Андреевич, – поторопил его мужчина за столом.

– Я лучше присяду.

– Да нет, садитесь. Я не оговорился. Сидеть вам долго, гражданин Шмелев. Если, конечно, повезет…

– Что значит повезет?

– То и значит… Моя фамилия Перехлестов. Зовут Максим Евсеевич. Младший советник юстиции, следователь прокуратуры… А повезет вам, Антон Андреевич, если вы чистосердечно во всем сознаетесь.

– В чем?

– В убийстве, – спокойно сказал следователь. – В убийстве семи человек… Позавчера еще было шесть. А вчера в больнице скончался седьмой. Колосов Константин Викторович. Вы застрелили его возле бани, принадлежавшей гражданину Калакуцкому. Которого вы, кстати, убили на следующий день…

– Вы что-то путаете.

– Путать я могу. Это моя профессия, – одними губами улыбнулся следователь. – Запутать и выудить правду. Но в данном случае все ясно и без ваших показаний. Отпечатки ваших пальцев были обнаружены на чердаке лодочного сарая. В доме гражданина Калакуцкого. В машине гражданина Белокосова. И главное, на орудии преступления… Вы можете ничего не говорить. Сейчас я вам предъявлю обвинение, завтра вас переведут в следственный изолятор. Затем будет суд… Как вы думаете, что вас ждет?

Сломленный Антон уронил голову на грудь.

– А ждет вас, Антон Андреевич, высшая мера наказания. А это – расстрел.

– Я не хочу, – до боли закусив губу, отчаянно мотнул головой парень.

Он и сам понимал, что нет у него никаких шансов отвертеться от совершенного преступления.

– Вот и я думаю, что вы не хотите умирать. Поэтому сейчас вы напишете чистосердечное признание. Возможно… Возможно!.. Это смягчит вашу вину. Возможно, вместо расстрела вы отделаетесь двадцатью годами особого режима. Это, конечно, очень много, но все же не вся жизнь. Сейчас вам двадцать лет, в сорок выйдете на свободу… Я знаю людей, которые утверждают, что в сорок лет жизнь только начинается. И знаете, я им верю… Ну, так что, будем писать чистосердечное признание?

– Да, – обреченно кивнул Антон.

– Вот и хорошо, – поощрительно улыбнулся следователь. – Я не стану ограничивать вас во времени. Час, два, три – пишите сколько угодно. Но подробно, с обоснованием мотивов, с расчетом по времени. Если у вас есть оправдания своим действиям, тоже пишите. Но этим лучше не увлекаться. Признание должно быть обоснованным и убедительным. Вы меня понимаете?

Следователь дал Антону целую кипу тонких листов бумаги с серым оттенком, авторучку. И в сопровождении конвойного отправил в специальную комнату– стакан с решетчатой дверью и без окон. Лавка, стол и, как показалось Антону, целая вечность времени.

Ему не хотелось впутывать в свою историю Раю. Но ему нужны были оправдательные мотивы. Он очень хотел жить, поэтому подробно расписал все, что подвигло его на расправу. Объяснил, где и как раздобыл автомат, как выследил Дениса, как привел в исполнение приговор. Написал, как убивал Белокосова и его друга Калакуцкого, как спас Раю от насилия…

Он справился с заданием, после чего ему пришлось ждать Перехлестова. Впрочем, ему некуда было спешить. Времени у него было много.

Следователь появился ближе к вечеру. Ознакомился с творчеством подозреваемого, вызвал его к себе.

– За честь любимой девушки вступились? – спокойно и без всякого намека на одобрение спросил Перехлестов.

– Вступился.

– Героем быть захотелось?

– Я сходил с ума…

– Заметно… Но я не думаю, что вас признают невменяемым.

– Я и не претендую.

– Вот и хорошо… Обвинение вам предъявлю завтра. И девушку вашу допрошу…

– Ей угрожают бандиты. Ей нужна защита…

– Защита… – снисходительно усмехнулся Перехлестов. – Вы бы о себе лучше позаботились. Брат Можаева действительно связан с организованной преступностью. Насколько серьезно, не мне судить. Но я бы посоветовал вам позаботиться о собственной безопасности.

– Как?

– Прежде всего держать язык за зубами. Завтра-послезавтра вас отправят в следственный изолятор, поместят в общую камеру…

– Меня нельзя в общую камеру!

– Не надо усугублять ситуацию. Не факт, что Можаев сможет до вас дотянуться.

– Я служил во внутренних войсках. Я стоял на вышке, я охранял зону…

– Что ж вы так, Антон Андреевич, – сочувственно покачал головой Перехлестов. – Знали же, что вам нельзя в тюрьму, и на такое дело пошли… Вам в камере житья не будет…

– Мягко сказано.

– Мягко. А спать будет жестко. И больно… Буду ходатайствовать, чтобы вас определили в камеру для бывших сотрудников… Или в одиночную. Все-таки семь трупов… Что-нибудь придумаем…

Антон поднял голову и посмотрел на Перехлестова. Голос его звучал бодро, но в глазах равнодушие, если не сказать пустота. Ему было все равно, что произойдет с обвиняемым. Главное, что признание получено… Петух прокукарекал, а там хоть не расцветай.

Антон снова уронил голову на грудь. И сильно зажмурился, чтобы сдержать горькие слезы. Лучше сдохнуть, чем быть петухом.

2

Следователь Перехлестов был вежлив и обходителен. В душу не лез. Рая рассказала ему о своих отношениях с Игорем, Денисом и Владиславом… Да, она сожалела, что стала жертвой их грязных игр, но ведь она не просила Антона убивать.

Она говорила, Перехлестов записывал. И в конце концов отпустил ее. И даже подписку о невыезде не взял. Потому что ни в чем не подозревал.

Из прокуратуры девушка выходила с чувством облегчения и сожаления одновременно. Ее радовало, что неволя ей не угрожает. И в то же время ей было жаль Антона. Судя по всему, дела его очень плохи.

Она шла по городской аллее. В легком сарафане, плывущей походкой. Каштаны, клены, стриженый кустарник, цветы на клумбах – зелень, аромат. И свобода. Она может пойти куда угодно. Купить и съесть на ходу мороженое. Антон же томится в душной камере. Из неволи его может вызволить только смерть… Но ведь он сам во всем виноват.

– Не идем, а пишем! – послышался сзади голос.

Рая застыла как вкопанная, пугливо обернулась. Она знала, кому принадлежал этот голос.

Перед ней стоял брат Дениса. Тяжелый взгляд исподлобья, пугающая ухмылка. Она словно оглушенная смотрела на него, не в силах пошевелиться.

– Смотри, очко играет! – криво усмехнулся он. – Так и в штаны навалишь… Расслабься, детка. Я тебя есть не буду. Поговорить надо…

– Говори.

Рая вспомнила, как этот грозный бандит удирал от Антона. Значит, не такой уж он и страшный, если за шкуру свою дрожит… Но как ни пыталась она взбодрить себя, ледяная рука страха не отпускала душу.

– Я говорю, расслабься… Тут кафе рядом. Мороженое хочешь?

Бандит с интересом смотрел на девушку. Как будто только сейчас увидел в ней женщину, достойную восхищения.

– Нет… Но пошли…

Это было обычное летнее кафе – пиво, соки, мороженое. Бандит выдвинул стул из-под столика, показал на него Рае. Сам сел напротив нее. Глянул на бармена за стойкой, щелчком пальцев подозвал его к себе. И услышал, что в кафе самообслуживание.

Он ничего не сказала бармену, но так на него посмотрел, что его будто ветром выдуло из-за стойки.

– Мне пиво, ей – мороженого… И больше мне песни не пой, а то без нот останешься. Ты меня понял?!

Парень все понял и метнулся исполнять заказ.

– С ними по-другому нельзя, – как будто в оправдание сказал бандит.

Рая в ответ пожала плечами. Она не хотела соглашаться с ним, но и спорить не собиралась.

– Кстати, мы так и не познакомились. Меня Кирилл зовут…

– Знакомству помешали, – с неожиданной для себя насмешкой сказала девушка.

– Помешали… – нахмурился он. – Ты не должна на меня обижаться. Ведь я был прав, что это твой пацан брата моего положил.

– Но я же не знала.

– Да это без разницы, знала, не знала. По-любому твой Антон виноват… Видать, любил тебя очень… Я знаю, ты в прокуратуре была.

– Была, – насторожилась Рая.

– Что следователь говорит?

– Антону высшая мера грозит.

– Этого мало…

– Куда уж больше.

– Ну, до расстрела еще дожить надо…

Рая ничего не сказала. От страха ей стало не по себе. Кирилл собирался отомстить за своего брата. Но это значило, что может достаться не только Антону, но и ей самой.

– Слушай, я что, на зверя похож? – всматриваясь в девушку, спросил бандит. – Не бойся. Сказал, не съем, значит, не съем… Ты мне про пацана своего расскажи. Кто у него батя?

– Отец?.. Отец его инженером работает, на заводе…

– А мать?

– Где-то в ЖЭКе, ну, на бумагах…

Эта информация не произвела на Кирилла никакого впечатления. Но он не унимался.

– А сам он где служил?

– В армии, где ж еще?

– Армия – понятие растяжимое. В каких войсках?

– Во внутренних. Внутренние войска.

– Внутренние войска? – торжествующе улыбнулся Кирилл. – Он что, зэков конвоировал, да?

– Я не знаю, – пожала плечами Рая. – Он мне об этом не рассказывал… А это что, плохо?

– Что во внутренних служил? Да нет, хорошо. Его в тюрьме как своего примут. Ну, в смысле менты… Так что за него не бойся… А о себе подумай! – потемнел вдруг ликом Кирилл.

– Я здесь ни при чем, – робко мотнула головой Рая.

– При чем. То есть при ком… При мне будешь. Или не хочешь?

– В каком смысле?

– Да в прямом. Мы так и не успели с тобой закончить. Так интересно начали… Как насчет ко мне домой прокатиться?

– Зачем?

– Музыку послушать.

– Я… Я не могу… Мне домой надо, к экзаменам готовиться. «Макроэкономику» сдаем…

– Перед экзаменами отдыхать надо, тогда все как по маслу… Ты что, не хочешь со мной ехать?

– Я не могу…

– А ты через «не могу»… Короче, давай доедай свое мороженое, и поехали…

Рая никуда не хотела ехать. Но у нее не было другого выхода. Кирилл очень обидится, если она ему откажет. И, возможно, даст волю своим рукам. Он бандит, и ему ничего не стоит сломать ей нос… Кому она потом будет нужна со сломанным носом?.. К тому же от нее не убудет, если она сделает ему приятное. Немного терпения, а потом свобода…

3

Как чувствовал Антон, что Перехлестов его обманет. Следователь не стал себя утруждать заботой о подследственном. Нет обещанной камеры для бывших сотрудников милиции. И «одиночка» где-то далеко.

Конвоир доставил его в обычную камеру, заставленную двухъярусными койками, на которых в смрадной духоте коптились полуголые человеческие тела. Вонь здесь была такой, что из глаз вышибало слезу.

На «сборке» он слышал пророчества одного «бывалого». Усиленно помогая себе растопыренными пальцами, парень горячо расписывал ужасы тюремной жизни. Дескать, хаты в изоляторе забиты под завязку, на каждую шконку приходится по два-три человека. Но в этой камере были свободны две койки, пусть и самые ближние к сортиру, но Антон на большее и не претендовал.

Из глубины камеры, обогнув стол, к Антону подошел белобрысый паренек с хитрым взглядом. Худощавый, верткий, на груди парусник с одной мачтой, на пальцах перстень. Наверняка блатной. Но Антона это должно было радовать. Сейчас ему покажут на шконку, и он станет полноправным сидельцем. Если, конечно, его не рассекретят…

– Привет! – с виду радушно улыбнулся паренек.

И протянул новичку руку для приветствия. Антон подал ему свою ладонь, но рукопожатия не произошло. В самый последний момент белобрысый убрал руку.

– А вдруг ты с гребнем! – рассмеялся он.

– С каким гребнем? – не понял Антон.

– С красным!.. Тебя не Петя, случайно, зовут?

– Нет. Антон я.

– А «ко-ко-ко» сказать можешь?

– Могу. Но не буду, – Антон уже понял, к чему клонит сиделец.

Он хоть и не бывал в тюрьме прежде, но кое-что знал об арестантских порядках. Как-никак в колонии служил. Хоть и по внешнюю сторону запретной зоны находился, но тем не менее. Слухи, разговоры… В общем, представление о лагерных законах он имел.

– Да ты чо! – Паренек разнузданно хлопнул в ладоши и обхлестал себя по животу и бокам.

Как будто «яблочком» по «тарелочке» собирался прокатиться.

– Не горячо, – покачал головой Антон.

– А ты чо, борзый? – осклабился арестант.

– С тобой нет, а вообще да.

– За что сел?

– За решетку.

– Смотри, шарит! – обращаясь ко всей камере, одобрительно сказал белобрысый.

Но на этом испытания не закончились.

– Ты кто, вор в законе или бык в загоне?

– Не бык, – мотнул головой Антон. – Но в загоне.

– Все мы в загоне, – кивнул блатной. – А зовут как?

– Антон.

– А кличка?

– В армии Шмелем звали. Но это не кличка. Это псевдоним.

– Псевдоним?! Круто!.. У меня тоже псевдоним есть. Светляк я… Можешь свой псевдоним на потолке написать, чтобы все видели?

– А ты спину подставь, распишусь.

– Опля! Сечешь фишку!.. А чайник заштопать можешь?

– Нет.

– Неправильно. Надо говорить, выверни наизнанку – зашью… А как я чайник наизнанку вывернул?.. А на подоконнике сыграть сможешь?

– В карты?..

– Да нет, балда! Ты должен сказать мне, чтобы я его настроил! Настрой подоконник – сыграю… Спать где будешь?

– Куда смотрящий покажет.

– Вот это правильно, – кивнул белобрысый. – Вот это по-нашему… И все равно по первому разу к нам заехал?

– По-первому, – кивнул Антон.

– Но верхов нахватался… Кто наблатыкал?

– Да брат у меня двоюродный мотал. С ним и наблатыкался…

– Кто у тебя брат? Какой масти?

– Мужицкой…

– И ты в мужиках будешь.

– Да я дальше и не рвусь…

– Рвать мы тебя будем. Если накосячишь… А может, есть косяки по жизни? – пытливо сощурился Светляк. – Прописку ты, считай, прошел. Мы уже свои люди, да? Ты скажи, может, с голубыми дружил?

– Пусть они друг с дружкой дружат.

– Ну, может, по пьянке с кем-то… В армии, говоришь, служил. Где?

– На Дальнем Востоке, – соврал Антон. – В мотострелках.

– Ну, может, выстрелил там в кого-нибудь с голодухи. Нагнул молодого темной ночкой, раз-два, и в теле.

– Не было желания.

– А может, перед блатными грехи есть? Может, ментам кого-нибудь из наших сдал?

– Так бы я тебе и признался.

– А что, было? – вскинулся Светляк.

– И быть не могло. Я с блатными на воле не пересекался.

– Ну, теперь, считай, пересекся… Кран, братуха! – крикнул белобрысый.

Ждать долго не пришлось. К Антону подошел наголо бритый арестант с уродливым лицом. Узкий выпуклый лоб, косматые надбровья, глаза злые, бесцветные. Плоский с искривленной спинкой нос, казалось, утопал в толстых щетинистых щеках, а нижняя оттопыренная губа лежала на подбородке. Широченные плечи, мускулистые в татуировках руки. Крупные кулаки крепко сжаты – как будто он собирался обрушить их Антону на голову.

– Если есть какой косяк за тобой, лучше сразу признайся, – кивком показав на громилу, сказал Светляк. – Получишь в пятак, и все простим… А если что скрыл, Кран из тебя пожарный рукав сделает. Жизни не будет, отвечаю…

– Нет ничего, – невольно поежился Антон.

– Ну, смотри!..

Светляк показал ему на свободную шконку, после чего вместе с мордоворотом исчез в блатном углу.

Антон перевел дух. Но успокаиваться было рано. Если в его личном деле будет отражен род войск, в которых он служил, рано или поздно братва это узнает. И тогда быть большой беде…