Текст книги "И жизнь моя – вечная игра"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Тебе без меня худо будет, – сказал он.

Власта поняла, что он имел в виду, и вспыхнула, пряча в подол глаза.

Обесчестил ее Захар со своими паскудниками, отвернулись от нее женихи, злопыхатели тычут пальцем ей в спину. Никому она теперь не нужна, кроме матери, сестры и брата. И насмехаться над ней будут в открытую, если за ее спиной не будет маячить грозная фигура Тимофея. За ним она как за каменной стеной, а без него – пропащая девка. Такая же пропащая, как и Лада. Людям-то все равно, кто по своей воле боярина тешил, а кто насильно...

– Много не говори, тебе силы беречь надо, – подсев к нему, с улыбкой сказала Лада.

– Не тебе указывать, – нахмурился Тимофей.

– Зачем ты так? – осадила его Власта. – Она тебе жизнь спасла своими мазями. Травник тебя боярский лечил, чуть не сгорел ты от его снадобий. А Лада свою мазь приготовила, и жар спал, и раны затягиваются. И говорить уже можешь...

– Пусть говорит, – мило улыбнулась Лада.

Казалось, она ничуть не обиделась на его грубость. Не в ее положении обижаться, мысленно заметил Тимофей.

– Пусть говорит, что хочет. Все равно ему от меня никуда не деться. Я теперь с ним неотступно буду...

Она говорила мягко, ласково, но ее слова звучали как заклятие. Тимофею даже стало не по себе. Никуда ему от Лады не деться... Но успокоился он довольно быстро. Пусть вешается ему на шею, пусть – он будет этому только рад. Только вот на брачный венец пусть не рассчитывает...

Елизар вошел в терем широким, по-хозяйски твердым шагом. С его появлением девушки куда-то исчезли. Власта боялась боярина, а у Лады, видимо, не было желания быть им совращенной. А Елизар хоть и не молод, но до девок, говорят, охоч.

Тимофей уже знал, кому обязан был своим спасением. Это Елизар вспугнул Ждана. Хоть и не совсем ко времени боярин подоспел к городу со своей дружиной, но врага прогнал. Потому и не добили Тимофея, потому и жив он сейчас, хоть и сильно изранен.

– Как жив-здоров? – спросил боярин, похвально глядя на Тимофея. – Думаю, что скоро встану на ноги.

– Давай, давай, время не ждет. Дел у тебя тьма-тьмущая.

– Каких дел?

– Город мы отбили, но Ждан, говорят, новое войско собирать надумал. Неймется ему, Заболонь хочет к рукам прибрать. – А есть то, что к рукам прибирать? Все ж пожгли эти изверги.

– Все, да не все. Лес есть, город заново отстроишь. Крепость укрепишь, острог сильный поставишь. Ждан хоть бросил клич, но я не думаю, что в поход он скоро пойдет. Много ты ему людей порубил, ополовинил его дружину. Холопов он быстро соберет, а гридней добрых так просто не сыскать... И у тебя такая же незадача, дружину тебе собирать надо, ратников учить, стены крепить и высить. Нелегкое это дело, сам должен понимать. Но как бы то ни было, засучивай рукава, брат мой Орлик, и берись за дело. Время, сам понимаешь, ждать не будет... На Заболонь я тебя сажаю, верховодить здесь будешь от моего имени...

– Не могу я так, – покачал головой Тимофей.

– Почему? – натянутыми луками изогнул брови Елизар.

– Потому что недостоин. Не захотят меня люди. Это из-за меня сыр-бор ведь разгорелся. Был бы Захар, не пошел бы Ждан на Заболонь.

– Брось, пустое! – нахмурился Елизар. – Не думай о том, что было. Думай о том, что будет...

– А что будет?

– Большое дело будет! Ждан точит на меня ножи, так мы сами его на ножи поставим. Возьмем его Ревень, посадим своего человека...

– Большая вотчина у тебя будет.

– Что вотчина, – усмехнулся Елизар. – Княжество будет, сам князем стану...

– Высокого полета птица должна высоко лететь.

– Полетим. Вместе полетим. Боярином тебя своим сделаю... Большие замыслы у меня, брат мой Орлик. Власть в Киеве слабая, в Рязани слабеет, брат на брата войной идет, большое княжество на части рвут. И нельзя нам сейчас в дураках остаться. На свою пирожную долю поспеть надо.

– Власть – тяжелое дело, если ее много, надорваться можно.

– Это ты верно рассуждаешь, – кивнул, соглашаясь, Елизар. – Потому и сажаю тебя на Заболонь, что голова у тебя светлая... Много власти слабыми руками не унести. Сила нам нужна. А она – в таких людях, как ты. Чем больше таких молодцев у меня, тем я сильней буду... Ты уж не подведи меня, Орлик. Дам тебе власть, а ты ее, будь добр, удержи...

– Все сделаю, князь. Все как скажешь сделаю...

Елизару понравилось, что его назвали князем. И он сам в ответ польстил Тимофею. – Поскорей выздоравливай, боярин. Сделай вотчину свою крепкой, пусть она костью встанет в горле алчного Ждана...

Самому Елизару алчности было не занимать. Но было бы непростительно глупо указывать ему на это. Каким бы ни был Елизар, какие бы завоевания ни замышлял, он посадил Тимофея на Заболонь, он сделал его первым человеком в городе и окрестных селениях. Пусть и не признана его власть законным рязанским князем, но его достоинства это не умаляет. Будет и власть, будет и признание. Главное, нужно поднять Заболонь, сделать его неприступной твердыней на пути Ждана и ему подобных...

Глава 6

Лада ничуть не стеснялась выставлять свою наготу в свете утреннего солнца. Более того, она любила ходить по квартире голышом. Шторы в сторону, окно нараспашку... Возможно, за ней наблюдает кто-то из жильцов соседнего дома, но ей все равно. Она великолепна, ее чудесное тело лишено каких бы то ни было изъянов. Крупная красивая грудь, тонкая талия, бедра, как у Афродиты, ноги длинные, ровные. Что в профиль, что анфас – не налюбуешься.

Не очень высокого мнения был о ней Тимофей, но это не мешало ему оценивать ее женское достоинство по высшему баллу. Второй месяц он уже с ней, а все не устает наслаждаться ею.

Она могла достаться ему как приз победителю. Была «стрелка» с братвой Ждана, был разговор на повышенных тонах. Как в старой песне – там вдали за рекой... завязалась кровавая битва... Не повезло тогда Тимофею и его бойцам, ждановская братва отказалась едва ли не на голову сильней. Чудом он тогда уцелел. Но и без последствий не обошлось. Одна пуля застряла в боку, другая засела в ноге...

Не досталась ему Лада в качестве призовых. Но она сама пришла к нему в больницу, обогрела, приласкала. С ней же он и в Сочи на курорт съездил, чтобы совсем уж раны залечить. Отгуляли они там на славу. Но и после бурного отдыха Лада ему совсем не надоела. Здесь, в Заболони оставил ее при себе.

Когда-то она воротила от него нос. Но сейчас – сама покорность и само послушание. Тимофей даже не спрашивал у нее, почему так резко изменилось ее отношение к нему. И так было ясно. Ладу привлекали крутые парни, только перед ними она благоговела. А остальных и в грош не ставила. Тимофей не смог доказать свою крутость в первом свою бою с захаровскими «быками». Зато показал свою силу, когда кончил Захара на глазах у Лады. С тех пор она страшно боялась его. И так же страшно уважала. И в постели она была заводной, особенно первое время, когда не совсем затянулись раны. Иногда так входила в раж, что все повязки больничные набекрень, сукровица, все такое...

И еще ей нравилось жить с ним, потому что у него была своя квартира. Вернее, не совсем своя, зато двухкомнатная, с ремонтом, обстановкой. Он мог позволить себе снимать ее за приличные деньги. Хоть он и проиграл «стрелку» с ждановскими, Елизар все равно держал его на особом счету. Три бойца у него в подчинении, если вдруг что, он снова получит команду «фас» и рванет на разборку с конкурентами. Но сегодня у него выходной. Сегодня он будет пить пиво и любить Ладу.

Какое-то время она без дела стояла перед зеркалом, затем стала расчесывать волосы. Делала она это с таким видом, как будто получала от этого эротическое наслаждение – глаза полузакрыты, на губах томная улыбка, от жаркого дыхания грудь вздымается часто и высоко, звук мурчащей кошки. Глядя на нее, Тимофей ощутил резкий прилив настроения.

– Ты это нарочно? – спросил он.

Подошел к ней сзади, руками огладил ее упругие полушария.

– Хочу тебя... – выгибая спину дугой, прошептала она.

– Тогда получай. Меня...

Он тоже ходил по дому, не отягощая себя одеждой. Сейчас на нем был только банный халат, на голое тело. Так что он тоже, считай, в полной боевой готовности...

Срывая с него халат, Лада увлекла его к дивану. Падая на живот, пальцами коснулась клавиши стоявшего на полу магнитофона. Из колонок полилась медленная и очень мелодичная музыка, сдобренная волнующими охами и стонами. Под такой аккомпанемент и у мертвого осла уши встанут...

Прошло совсем немного времени, когда Лада добавила свою, живую скрипку в эту эротическую симфонию. Звучала она громко, воодушевленно и, что само главное, искренне...

Тимофей бил в барабан. До финала оставалось совсем чуть-чуть. Вот-вот загремят литавры и зазвучит барабанная дробь... Но чьи-то сильные руки вдруг схватили его за шею, сорвали с Лады, швырнули на пол.

Он не понимал, как в его квартире могли оказаться злые здоровяки в кожаных куртках. Но сразу понял, что попал впросак. Их было, как минимум, трое. И все дружно пресекли его попытку подняться с пола. Его били руками, ногами до тех пор, пока сильный удар по голове не вышиб из него сознание.

Очнулся Тимофей в той же комнате, в которой произошла катастрофа. Лада сидела на разобранном диване, вжавшись спиной в стену и подобрав под себя ноги. Она догадалась закрыться простыней, но это иллюзорная защита. Браткам ничего не стоит сорвать с нее покрывало, ее саму разложить на диване... Но им сейчас не до нее. Все трое заняты Тимофеем. Один держит его на прицеле пистолета, второй вяжет ему скотчем руки, третий – ноги.

Хотел бы Тимофей узнать, кто они такие и что им от него нужно. Но не в том он сейчас положении, чтобы спрашивать их об этом. Сейчас любое его слово будет воспринято как признак слабости. Да и незачем что-либо выяснять. И так ясно, что дела его плохи.

– Ну, что нам с тобой делать, урод? – спросил жлоб с большим покатым лбом и мощным навесом надбровных дуг над маленькими пустыми глазками.

Тимофей молча посмотрел на него. Что хотите, то и делайте.

– Ты знаешь, как Мотя умирал? – злобно спросил второй, широколицый тип с большими и отвислыми, как у бульдога, щеками.

Волосы у него были короткими, длиной в толщину большого пальца. И при этом он умудрялся выглядеть лохматым.

– Ну, чо, молчишь, падла? – взревел третий.

Этот паренек был среднего роста, третий номер по ранжиру в строю злобных незнакомцев. И плечи у него узковатые, и руки коротковатые, зато злости в нем столь же много, как серной массы в ушах древнего человека. Выпученные глаза, губы сломанным коромыслом.

Он ударил его тупым носком тяжелого ботинка. Метил в живот, а попал в плечо – но все равно больно, рука онемела, налилась болью и тяжестью. И это было только начало. Тимофей еще не знал, с кем имеет дело, но уже догадывался, что живым его отсюда не выпустят.

– Я спрашиваю, ты знаешь, как Мотя умирал? – снова спросил тип с бульдожьими щеками.

Тимофей и ухом не повел. Ему-то какое дело, как там какой-то Мотя подыхал?..

– Ты, падла, нам за всех пацанов ответишь! – взревел недоросток.

И снова ударил пленника ногой. На этот раз он все-таки угодил в живот. К счастью, Тимофей успел напрячь пресс. И все равно больно...

– Нет, он не знает, как Мотя умирал, – разминая толстые сардельки пальцев, сказал щекастый. – А Мотя умирал долго. И больно ему было, очень больно. Одна пуля челюсть ему нижнюю вырвала, а другая глаз выбила...

– Мы тебе, сука, язык сначала вырвем! – злобно оскалился недоросток.

И для пущего устрашения вытащил из кармана самые настоящие клещи, которыми легко можно было перекусить прочную стальную нить первоклассного проволочного заграждения.

– А потом фары на твой задний бампер натянем, козел!

Тимофей закрыл глаза и закусил губу. Пусть делают, что хотят.

– Не, смотри, пацаны, да он зазнался, в натуре! – взвыл недоносок.

– Ша! – осадил его лобастый жлоб. – Эта морда думает, что с ним шутят... Ты хоть знаешь, кто мы такие?

Он поставил ногу на грудь Тимофею, с силой на нее надавил. Глаза открылись сами по себе.

– Мы от Ждана, понял?

Тимофей слегка скривил губы в презрительной усмешке. Не опустился он до того, чтобы выяснять природу происхождения этих бандитских рож. Не дождались они от него мольбы о пощаде. А так хочется им произвести на него впечатление. Потому по их воле, а не по его прозвучало грозное имя крутого бандитского авторитета...

– Ну чего ты молчишь, гнида!

Недоросток обрушил на Тимофея град ударов, но не смог выбить из него ни слова.

– Ты чо, жить не хочешь? – спросил лобастый.

– Не хочет, – ответил за него щекастый. – Он думает, что умрет быстро. А нет, умирать он будет, как Мотя... Пыж, в натуре, клещи давай!..

Недоросток по прозвищу Пыж снова вынул из кармана инструмент, но дружку своему его не отдал.

– Сам ему, суке, язык вырву!

– А чем он говорить будет? – снова осадил его лобастый.

– А чо, ему говорить надо? Его дело маленькое, сдохнуть в муках, гы... – оскалился щекастый.

Как выяснилось чуть позже, его вид полностью отвечал кличке, которой погоняла его братва. Так и звали его – Бульдог.

– Не, пусть живет, – покачал головой лобастый. – Ждан сказал, пусть живет... Если скажет, где сейчас Елизар зависает... Завалим Елизара, пусть живет, нет – тогда пусть подыхает...

– Так пусть он сам Елизара и завалит, – подсказал ему Пыж.

– А чо, это вариант. Надо будет Ждану сказать, пусть решает...

– Сначала пусть он скажет, где нам Елизара найти! – рыкнул Бульдог и угрожающе надвинулся на Тимофея. – Отвечай, падла, где твой босс прячется?

Он молча мотнул головой.

– Не знаешь, тварь?

На самом деле Тимофей знал, где можно найти Елизара. На выходные босс отправился на загородную базу отдыха у Терлецкого озера. Там для него и рыбалку с ухой организуют, и баню с девочками. Все будет. Елизар приглашал его с собой, но он отказался. У него своя девочка, с ней и без бани хорошо... Было... Больше ничего уже не будет. Только вечный мрак.

– Знает он! – взвизгнул Пыж. – Знает, а говорить не хочет!.. Крыль, мочить его, падлу, надо! За пацанов наших спросим, которых он на «стрелке» положил! А Елизара по-любому найдем, отвечаю!

– Ствол у тебя с заглушкой?

– Ну ты же знаешь!

– Тогда вали!

Пыж вытащил пистолет из-за пояса, а из кармана – черный цилиндр глушителя, навинтил его на ствол.

– Ну все, козлина, молись!

Тимофей последовал его совету. И когда глушитель холодным своим срезом ткнулся ему в лоб, закрыл глаза и мысленно начал читать «Отче наш».

– Где твой босс прячется? Последний раз спрашиваю!

Тимофей молчал... Дело не в том, что Елизар был его кумиром и он обязан был сохранять ему преданность ценой своей жизни. Нет, не боготворил он Елизара, в чем-то был с ним не согласен. Иногда накатывала на него человеческая тоска, и тогда он начинал ненавидеть Елизара за то, что тот втянул его в бандитскую трясину, и презирать себя за то, что позволил увлечь себя. Но как бы то ни было, банда Елизара жила по законам войны, и если он состоял в ней, он должен был подчиняться этим правилам. Если он на чьей-то стороне, то должен оставаться на ней до смертного конца. Он не трус и не предатель... – Считаю до трех! – заголосил Пыж. – Раз, два...

– Да пошел ты!..

– Смотри, заговорил! – громыхнул басом Бульдог.

– Жить хочет, потому и заговорил!.. Елизар где, рожа твоя козья?

– Да не хочет он жить... – сказал лобастый Крыль. – Со спокойной совестью подохнуть хочет. Зажмурится сейчас и не узнает, что мы с его бабой сделаем...

– А что мы сделаем? – взбудоражился Пыж.

– Хороводить будем. А чего добру пропадать?

– Так пусть живет пока. Пусть смотрит, как мы с его бабой кувыркаемся! – в похотливом возбуждении предложил Бульдог.

– Ну а чо, пусть смотрит, – оскалился Крыль. – Гы, последнее желанье перед смертью...

– Только троньте ее, суки! – закипая от злости, пригрозил Тимофей.

– Гля, голос прорезался!.. Чо, бабу свою пожалел, да? – ухмыльнулся Бульдог. – А ты скажи, где сейчас Елизар хоронится, мы ее не тронем! И тебе пожить дадим.

– Не верю я тебе, – презрительно скривился Тимофей. – Рожей ты не вышел, чтобы тебе верить... Тронешь Ладу, с того света достану! Клянусь, душу свою продам, но за тобой, падла, вернусь!..

– Ух ты какой грозный! А я в загробную жизнь не верю.

– Поверишь. Я тебе устрою...

– А что, если не тронем твою бабу, с того света доставать нас не будешь? – с интересом глядя на него, спросил Крыль.

– Нет. Если убьете, в претензии не буду.

– Почему?

– Да потому что имеете право меня убить. Я на войне, вы на войне... А Ладу не троньте. Она здесь ни при чем...

– Почему ни при чем? Она тоже на войне. Типа санитарка, – глумливо усмехнулся Пыж. – Лично я люблю с медсестренками. Да и они сами любят. И умеют...

Тимофей до крови закусил губу, чтобы сдержать рвущийся наружу поток угрозы. Смешно в его положении метать громы и молнии. Что бы он сейчас ни делал, отморозки Ждана сделают с Ладой все, что хотят.

И они сделали это. Сначала избили Ладу, затем распяли ее на диване. И Тимофей ничем не мог им помешать. В яростном порыве пытался порвать путы на руках и ногах, но лишь из сил выбился. Как же он ненавидел себя за свою беспомощность...

А потом бандиты снова вернулись к нему.

– Мочить его будем, – сказал Крыль.

– Давно пора, – кивнул Пыж и приставил пистолет к голове Тимофея.

– Не, так не надо. Крови много будет...

– Удавку на шею.

– Все равно труп криминальный...

– Да какая разница?

– Большая разница. Ждан сказал, чисто сработать надо.

– Давай из окна его сбросим. Шестой этаж, наглухо разобьется. Типа сам вывалился...

– А с бабой его что делать? Ее тоже надо кончать...

– Зачем? Мы ее с собой заберем. У братвы сегодня банный день, а мочалок не хватает... Короче, бабу с собой, а его в окно... Только скотч с него снимите...

Тимофею сначала врезали по почкам так, что боль свернула его в бараний рог. И только затем сняли путы с рук и ног. Но тут же Пыж и Крыль взяли его за ноги, а Бульдог за руки. Держали крепко, не вырваться. Окно открыто, под ним высота шестого этажа.

Его подтащили к окну. Бульдог собирался выглянуть вниз, но тут позвонили в дверь.

– Шухер, братва! – встрепенулся Пыж.

– Да не ссы ты, нормально все! – цыкнул на него Крыль.

Но было видно, что и он обеспокоен. Бульдог же в замешательстве забыл выглянуть в окно. Поэтому Тимофея выбросили вниз, не посмотрев, на какую соломку он может упасть.

А соломка была. Соседи с пятого этажа имели обыкновение вывешивать белье на веревках под своим окном. Железные держатели и сами веревки оказались достаточно прочными, чтобы выдержать тяжесть упавшего на них тела. И сам Тимофей оказался достаточно ловким, чтобы не свалиться с этой «ладошки», которую, возможно, подставил ему сам Бог.

Соседское окно было закрыто, но он не постеснялся выбить его ногой. Из резаной раны на лодыжке хлынула кровь, но он этого даже не заметил.

В квартире никого не было. Тимофей забежал на кухню, беглым взглядом зацепился за пластиковую ручку маленького топорика для разделки мяса. Это даже лучше, чем нож... Теперь он мог идти на врага. Он сделает из трех подонков одну отбивную. Если даже поймает пулю, злость поможет ему справиться с болью. Даже если нашпигуют его свинцом, он все равно не остановится, пока не отомстит...

Но ждановским браткам повезло. На пути к ним Тимофей натолкнулся на железную дверь соседской квартиры. Открыть ее можно было только ключом, найти который он не смог. И выломать дверь не было возможности.

Отчаявшись, Тимофей потянулся к телефону...

Глава 7

Елизар нервно мерил шагами свой кабинет.

– Ждан. Ждан. Ждан, сука... – бормотал он себе под нос.

Затем, остановившись, резко посмотрел на Тимофея.

– Точно меня не сдал?

– Ну ты же живой.

– Ну да... Из окна тебя выбросили – ну не гады, а?

– Ладно, из окна. Ладу они увели... Сначала на круг, а потом увели. Тоже на круг...

– Беспредел. В натуре, беспредел. За такое убивают.

– А я о чем?.. Ты людей мне дай, человек пять. Я этих уродов всех положу...

– Злой ты, – мрачно усмехнулся Елизар. – На той «стрелке» тебе бы такую злость...

Тимофей не стал ловить камень, брошенный в его огород. Промолчал в ответ. На «стрелке» со ждановской братвой ему действительно не хватало злости. Будь он тогда таким взбешенным, как сейчас, он бы камня на камне не оставил на врагах. И плевать, что их было в два раза больше... Зато сейчас личный мотив завывает, как та тревожная сирена над самым ухом. А скоро она будет звучать, как траурный марш на похоронах Ждана.

– Мне бы знать, где сейчас эти уроды, – сказал он.

– Зачем?

– Банный день у них сегодня. А газовой камеры у них нет. А как париться им без газовой камеры, а?

– Да, без газовой камеры баня не баня...

– Знать бы, где эта баня.

– Если захотеть, то узнать можно...

– Узнай. И людей мне дай...

– Людей не дам. С людьми у меня напряг. Горбыль у тебя есть, Алекс, Борец... Кто там еще?

– Все.

– Их и возьмешь.

– Тогда мне бы пару стволов посерьезней. Автоматы лучше всего...

– Будут тебе автоматы. Три «акаэма» дам.

– «Аакаэм» хорошо, – зловеще усмехнулся Тимофей. «Акаэм» с газовой камерой...

– «Моторолы» будут, для связи, – продолжал Елизар. – А машину сами угоните...

– Не вопрос, – кивнул Тимофей.

Алекс, боец из его бригады, был отличным автослесарем. Ему чужую машину вскрыть – что в урну высморкаться. Он и сейчас слесарил. Не было у Тимофея серьезных дел, и Алексу нечем было заняться – вот и занимался машинами пацанов. Кому движок починить, кому крыло подрихтовать. Но с сегодняшнего дня все будет по-другому. Сегодня бригада Тимофея снова выходит на тропу войны. И горе Ждану...

Алекс внимательно выслушал его. Подумал, мысленно взвесил «за» и «против», только затем спросил:

– А сколько их будет?

– Не знаю.

– А баня где?

– Пока машину найдем, Елизар пробьет адрес.

– А разведка? Надо ходы-выходы просчитать.

– На месте разберемся.

– Выбор у меня есть?

– Нет.

– Тогда запрягаемся.

Алекс нервничал, но старался скрыть это.

Тимофею нравился этот парень. Суровый, основательный, немногословный. В армии служил, стрелять умеет. На «стрелке» с ждановскими показал себя с хорошей стороны. Раненого Горбыля на себе вытащил.

Борец ни о чем не спрашивал. Молча пожал плечами. Надо, так надо, о чем разговор... Армейской школы за ним не было, но это не главное. Можно в морпехе годами служить или в спецназе каком-нибудь десантном, можно многому научиться, но если нет силы духа, то в бою толку не будет. Борец бывал на разборках, стрелял, убивал. И дальше готов продолжать в том же духе. Тимофей его уважал.

Горбыль неплохо показал себя в бою с ждановскими, отстреливался до последнего, ни разу не пискнул, когда его с пулей в груди везли в больницу. Но сегодня он оказался не на высоте.

– Это, я не готов, – растерянно смотрел он на Тимофея. – Голова с утра раскалывается. Да и рана еще не зажила, легкое болит... Если бы через недельку-другую, то не вопрос...

– А если сейчас? – жестко надавил на него взглядом Тимофей.

– Ну, если очень надо, – замялся Горбыль.

– Что значит, надо не надо? Я – твой начальник, а ты со мной торгуешься. Непорядок это...

– Непорядок, – поспешно согласился парень. – Просто я подумал...

– Что ты подумал?

– Ну, мало нас. Ты только оклемался, у меня еще все болит. Алекс вообще в гараже пропадает...

– Да, но бабки ты исправно получаешь.

– Так я ж за Елизара пострадал... Брат, я все понимаю. Ты сказал надо, значит, надо. Волыну дай, что скажешь, то и сделаю...

– Дам волыну, – немного подумав, сказал Тимофей. – Но не сегодня...

Нельзя было вести в бой неуверенного в себе человека. Лучше взять всю основную нагрузку на себя, чем опасаться подвоха с его стороны.

Алекс увел чужую машину, не дожидаясь темноты. На пару с Борцом сработал. К этому времени Тимофей получил от Елизара оружие и адрес дома, где гуляла сегодня братва Ждана. Оказывается, баней там и не пахло. Частный дом в частном секторе Первомайского района, обычное торжество по случаю дня рождения.

– Что делать будем? – в раздумье спросил Алекс.

– Мочить, – коротко и резко ответил Тимофей.

– Там же посторонние будут...

– Знаю.

Его также смущало это обстоятельство. На празднике будут родственники именинника, его друзья, возможно, не замешанные в криминальных раскладах...

– Всех, что ли, валить?

– Думать надо. Поехали на месте разбираться...

Дом находился в тихих кварталах на берегу Оки. Первая линия домов, вторая, третья, перпендикулярно-паралельные улицы, разделяющие сектор на равные квадраты. От дома можно было отъехать в одном направлении, чтобы, объехав квадрат, вернуться на место с другого. Этим и решил воспользоваться Тимофей. В расчете, что ждановские сглупят по причине праздничных возлияний. А если они вдруг проявят благоразумие, тогда операцию придется отложить на неопределенное время.

Машин возле дома было несколько, в основном иномарки. Они стояли на довольно-таки широкой площадке у ворот, в плотном ряду. Между бампером ближайшего к дороге автомобиля и самой дорогой расстояние метра три-четыре. И в этом пространстве находились два крепыша в кожаных куртках. У одного в руке бутылка пива, у другого – бокал с вином. Стоят вразвалку, говорят о чем-то меж собой, курят.

– Хреновая у них охрана, – заметил Борец.

– Какая-никакая, а есть... Пока есть...

Машина прошла мимо бандитской охраны, сделала круг по кварталу, снова подъехала к дому. Остановилась. Тимофей крепко сжал в руке «ТТ» с глушителем. Для автомата время еще не настало.

Как он и ожидал, охранники проявили интерес к их машине. Один за другим направились к ней.

Тимофей стрелял через опущенное стекло, не открывая дверцы. Первая пуля легла, что называется, в яблочко. В глазное. Вторая проверила на прочность бандитский лоб...

Бесшумные выстрелы не привлекли внимание гуляющей публики. Но очень скоро трупы заметят, начнется паника. Пьяные братки устроят митинг возле павших героев – на это и рассчитывал Тимофей. Как рассчитывал на то, что посторонний люд не рискнет приблизиться к убитым.

И расчет его оказался верным. Пьяная братва собралась вокруг убитых всем своим составом. Ни женщин рядом с ними, ни, тем более, детей. Суровое молчание сильных людей и запах смерти отпугивали слабонервных.

Никак не думали ждановские, что враг их окажется настолько наглым, что вернется к месту преступления. Да еще с каким шумом вернется...

Тимофей натянул на себя маску еще до того, как передернуть затвор автомата. И Алекс в маске, и Борец. У всех автоматы, никто ни в чем не сомневается. На него работал эффект неожиданности. Непоколебимая уверенность в своих силах на корню подавляла предательский мандраж. О том, что было сегодня с ним и Ладой, он не думал. Злость и ненависть могут дать хороший толчок, но хороши они только до исходных позиций, а в бою они – тормоз...

Тимофей первым выскочил из машины, с ходу открыл огонь. Борец и Алекс тоже не мешкали, также спустили с крючков свои автоматы.

Ждановских было не меньше полутора десятков, и многие из них были при стволах. Но нападение было столь ошеломляюще внезапным, плотность огня была настолько высока, что никто из них не успел расчехлить свое оружие...

Пленных Тимофей не брал. А зря... Он отомстил врагам за изнасилование своей девушки, но саму Ладу так и не освободил. И не ощущал он потому радость победы. Но и вины за собой не чувствовал. Сильные духом люди не оглядываются назад, сильные люди смотрят только вперед...

Елизар ждал его у себя дома, который он превратил в настоящую крепость. Подъезды к нему перекрыты машинами, на подходах вооруженные патрули, во дворе автоматчики, в окнах второго этажа снайперы.

– Осадное положение? – красного словца ради спросил Тимофей.

– Не думаю... Кого мне бояться? Ждана больше нет, на ментов наплевать...

– Почему Ждана нет? Не было его среди моих...

Тимофей точно знал, что Ждана среди убитых им братков не было.

– Среди твоих не было. Но ты же не один у меня такой геройский. Есть человек, который Ждана сделал, пока ты его пацанов спать укладывал... Оба хорошо сработали, козырный пасьянс мне разложили. Теперь я в городе самый-самый... Или нет?

– Кто к чему стремился, – улыбнулся Тимофей.

– Вот именно, к чему стремился, к тому и пришел... Думаю тебя поднять. Ждана больше нет, на его место Козьма встанет со своей бригадой. А ты Пролетарский район под себя возьмешь. Бригады у тебя нет, но это дело поправимое... Или рано тебя еще поднимать? – Елизар впился в него взглядом, выискивающим слабину.

– А это тебе решать, рано или нет, – невозмутимо сказал он.

– Мне решать, а то кому ж... Надо тебя поднимать. Хлопец ты боевой. Не трус и не предатель... Пролетарским районом будешь рулить. И завод тебе Козьма отдаст. Ты, говорят, работал на нем когда-то...

– Работал.

– Завод на ладан дышит.

– Знаю, – кивнул Тимофей.

– Но директору спуску не давай. У него там свое производство...

– Знаю.

Лада рассказывала ему, чем занимался директор станкостроительного завода. Кооператив у него, еще со времен перестройки. Завод станки для лесной промышленности выпускал. Госплана давно уже нет, государственные заказы приказали долго жить, деньги из казны не поступают. Есть свободный рынок, только спрос там на продукцию завода невелик. Но все, что продает завод, проходит как продукция подконтрольного директору кооператива. Деньги получает только он со своей придворной камарильей, а рабочим шиш с маслом. Отец с матерью уже третий месяц без зарплаты сидят. И если бы Тимофей им не помогал, ноги бы с голодухи протянули. Наде, правда, кое-что перепадает. После больницы она снова у главного инженера в секретаршах работает, ее на голодном пайке грех держать.

– Все-то ты знаешь, – усмехнулся Елизар.

– Это плохо? – невозмутимо посмотрел на него Тимофей.

– Хорошо... Плохо, когда другие про тебя много знают.

– Что знают?

– Трупов за тобой много.

– На войне как на войне.

– Война войной, а менты силу набирают. Из Москвы нового начальника РУОП прислали. Говорят, дошлый мужик...

– А пусть докажет! – усмехнулся Тимофей.

В том, что Алекс и Борец будут держать язык за зубами, он не сомневался. Во-первых, они же не самоубийцы, чтобы нарываться на расстрельный приговор, а во-вторых, язык за зубами они держать умеют. Горбыль мог дать слабину, но ведь он не видел, как Тимофей жал на курок.

– Нравишься ты мне, парень, – покровительственно улыбнулся Елизар. – Непробиваемость твоя нравится... Ты прав, никто ничего не докажет... И если Лада твоя вдруг скурвится, платок на ее роток накинем быстро...

– Не скурвится... – нахмурился Тимофей. – Мне найти ее надо.