Текст книги "Когда любовь соперница у смерти"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 6

Черная муха жужжала под потолком, наматывала орбиты вокруг погасшей лампы. Я тупо смотрел на нее в ожидании, когда жужжащее насекомое спикирует на меня и щекотно коснется кончика моего носа. Устал смотреть, но все равно не мог отвести от нее взгляд. А когда она все же устремилась ко мне, сознание мое вдруг померкло и, плавно, мягко разваливаясь на куски, растворилось в дневном свете больничной палаты.

А когда я снова пришел в себя, вместо мухи увидел средних лет полнолицую женщину в белом халате и фонендоскопом на груди.

– Давай, просыпайся, – на «ты», но совсем не грубо обратилась она ко мне.

– Сейчас, – обессиленно пробормотал я. – Одну секунду…

Я всего лишь собирался моргнуть, чтобы смочить неприятную сухость на глазах, но именно в этот момент сон и навалился на мое сознание, спеленал его мягкой непроницаемой ватой, утащил в свои меркнущие глубины.

Проснувшись, я снова увидел перед глазами светло-серый в темных разводах потолок и сидевшую на лампочке муху. Как будто почувствовав себя в центре внимания, она радостно зажужжала, спикировала вниз, по кругу прошлась над моим лицом и села на дальнюю спинку больничной койки. Но тут же, кем-то встревоженная, взвилась вверх. Далеко, правда, улететь не смогла. В воздухе перед моими глазами мелькнула чья-то крепкая рука, и муха оказалась зажатой в ладони.

– Ну вот, долеталась! – взбодренный мелкой, если не сказать, животной радостью, сказал дюжий мужчина в милицейской форме.

На его плечи был наброшен халат, и я не видел, какого он звания. Лицо некрасивое, простоватое. Маленькие глазки-буравчики, утиный нос, рыхлые щеки, жиденький второй подбородок. Выглядел он лет на сорок, хотя мог быть гораздо младше по возрасту.

– Капитан Кудемко! – представился мужчина, крепко сжав кулак, в котором он держал муху.

Судя по всему, бедняжке пришел конец. Может, и мне тоже? Во всяком случае, Кудемко внушительным своим жестом смог навеять такую мысль. И еще на ум пришло воспоминание из прошлогоднего лета, о таежном участковом, который должен был защищать меня, как представителя закона, но вместо этого отдал на заклание преступникам. Продажной душой оказался этот самый старший лейтенант Давыдкин, из-за него я чуть тогда не погиб.

– Капитан Петрович, уголовный розыск…

Я приподнял левую руку, забинтованную от кончиков пальцев до локтевого сустава. Да, именно эту ладонь я вчера и обжег. Правая рука была здорова, ею я и ощупал свое лицо. Повязок вроде бы нет, ожогов тоже. Да и по ощущениям вроде бы все нормально. Только вот душа сильно болела. Так и не смог я спасти Арину и очень об этом жалел.

– Да знаю, что капитан Петрович, – кивнул Кудемко. – Документы твои смотрел… И оружие твое у меня в сейфе… Зачем, капитан, на людей с кулаками бросаешься?

– Виноват, исправлюсь, – развел я руками.

Участковый взял табуретку, поставил ее в самый центр одноместной палаты, неспешно сел, основательно расставив ноги. Устало вздохнув, провел рукой по взмокшему лбу.

– Значит, не отрицаешь свою вину?

– Понимаешь в чем дело, капитан. Я за Ариной шел, а этот Юра меня задержал. Разговором отвлек. Если бы не задержал, я бы ее успел спасти. А так сгорела она…

– Я тебя понимаю. Люди видели, как ты в огонь бросался. На верную смерть, говорили, шел. А ничего не случилось – врач, Ефимия Севастьяновна, говорит, что руку только обжег и ногу чуть-чуть…

– Да, и еще кто-то по голове ударил.

– А это баба Глаша сгоряча тебя приголубила, коромыслом…

– От души приголубила, – в саркастической ухмылке растянул я губы. – Всю ночь без чувств провалялся…

– Да нет, это Ефимия Севастьяновна снотворное тебе вколола. Чтобы спал, не ворочался.

– Что с Ариной, труп нашли?

– Не было никакого трупа. Одежду обгорелую нашли, а фрагментов человеческого тела не было. Выходит, зря ты, парень, в огонь бросался…

– И где же тогда Арина?

– А вот этого я не знаю…

– Значит, похитили, – предположил я.

Мне бы еще больше расстроиться, но я, напротив, воспрял духом. Если смерть, то это навсегда, а похищенного человека можно найти, освободить и вернуть к жизни.

– Кто?

– Ты здесь, капитан, участковый, тебе видней… Арина рассказывала мне, что ей какой-то местный проходу не давал. Нынешним летом это было, она даже из-за этого в город уехала…

– Да был тут один, – немного подумав, нехотя сказал участковый. – Юра Фокин мне про него рассказал. Тебя в больницу отправили, а я с ним всю ночь разбирался. И еще он про нашего Берзякина рассказывал, про фермера, которого Арина бросила. Я с Жорой сегодня утром разговаривал, не мог он Арину похитить. Баню поджечь мог, потому что пьяный шибко был, а похитить – нет. Сам на ногах стоять не мог, так напился. Какое уж тут похищение?..

– Тогда остается Гарик, – пристально, с нажимом посмотрел я на участкового.

– А доказательства?

– Доказательства в доме у него искать надо.

– Был я у него дома.

– И что?

– Да ничего. Потому что дальше ворот не подпустили. Вышла баба с постным лицом, да еще сухая, как вобла. Вышла, сказала, что экономкой в доме работает, а хозяев, сказала, нет. Документы свои показала. Местная… Ну, почти местная, наша, алтайская, из Рубцовска. Адрес-то я переписал, а в дом она меня не впустила. Хозяин, говорит, когда приедет, тогда…

– А хозяин кто?

– Не сказала. То есть сказала, что важный человек, а кто конкретно, промолчала. Я спрашивал, а она молчит. Так вот разговор у нас сложился…

– А Гарик какое отношение к этому дому имеет?

– Не знаю, может, самое прямое, но он у нас только прошлой осенью объявился. Раньше его никто здесь не видел… На джипе по селу ездил. Я думал, куда он это, а оказывается, он за Ариной ухлестывал… А тебе я, так понимаю, Гарик этот нужен, – недобро посмотрел на меня участковый.

– С чего ты взял, капитан?

– Ты не юли, не надо. Мне же Фокин все рассказал. Кто-то из наших, сельских Ирину Верховцеву убил. И на Юру ты грешишь, и на Гарика.

– Думаешь, Верховцеву просто убили? – с надрывом спросил я. – Ей череп в нескольких местах проломили!.. Маньяк это был, не иначе. И если кто похож на маньяка, то это Гарик. И Арина его мутантом назвала, и Фокин…

– Ну, мутант он или не мутант, а на голову, говорят, слаб. Девки наши от него как от чумного разбегаются… А почему вы все же на него грешите? У вас что, в Черногайске все душегубы перевелись?

– Да нет, есть информация, что след от вас тянется. Поэтому я и приехал сюда.

– Что за след? – заинтригованно спросил капитан.

– Да джип видели, такой, как у Гарика, черный «Инфинити».

О том, что мне нужен образец слюны предполагаемого преступника, я благоразумно промолчал.

– Понятно… Значит, Гарик тебе нужен.

– Встретиться с ним хотел, поговорить. Теперь, сам понимаешь, еще больше хочу.

– Как ты с ним встретишься?

– Вот я и думаю, как. Домой пойти, так за ворота не пустят.

– Вот-вот.

– Доказательства нужны, что этот идиот Арину похитил. Может, из людей кто-нибудь что-то видел. И место происшествия осмотреть…

– Я спрашивал, никто ничего подозрительного не видел. И место смотрел, тоже ничего подозрительного.

– Может, позволишь мне этим заняться?

Капитан Кудемко возражать не стал. Но документы смог вернуть мне лишь к обеду, потому что только к этому времени они просохли после моего ночного купания. По той же причине я не сразу смог получить и свою одежду. Оказалось, что санитарка сельской участковой больницы с утра постирала ее и вывесила во двор на просушку. А день выдался не самый солнечный. Впрочем, я и не стал ждать, когда она высохнет. В больничном халате в машине капитана Кудемко я отправился к дому, во дворе которого стояла моя «Нива». Там я и переоделся в камуфляж.

– Ты давай сам тут пока, – сказал участковый. – А меня в район вызывают. Завтра к вечеру буду. Ты уж тут без меня на рожон, пожалуйста, не лезь.

Я согласно кивнул, думая о том, что его слова для меня не указ. Куда выведет меня следственная тропка, туда я и пойду. Надо будет, и в дом к Гарику залезу, и не посмотрю, что с виду он – неприступная крепость.

Начал я с подступов к месту происшествия. Если Гарик был на своем джипе, то кто-нибудь мог его видеть, а ночь, как известно, не помеха для любопытных селян. Обследовал я и грунтовую дорогу, по которой он мог подъехать к бане. Но увидел только следы рифленых протекторов с тонких шипованных колес, принадлежавших старому «Москвичу», владелец которого проживал в самом конце улицы. Еще я обнаружил следы от мотоцикла. Саму двухколесную машину найти не смог, но выяснил, что принадлежит она местному комбайнеру, который с раннего утра уехал в поле.

Селяне не чурались меня, охотно вступали в разговор. И причиной тому было мое поведение. Юра Фокин имел на деревне репутацию половозрелого и малость недоразвитого отрока, и мое вчерашнее посягательство на него было воспринято, как покушение на блаженного. Но это мое прегрешение значительно перевешивал другой мой поступок. Люди видели, как я бросался в огонь, и за это готовы были причислить меня к лику местночтимых героев. Хоть и осуждали они Арину за ее злополучный роман с Жорой Берзякиным, а все-таки считали своей, деревенской. Да и бабушку ее очень уважали.

В общем, нашел я общий язык с людьми, только вот это ничуть не помогло мне в моих поисках. Никто не видел вчера джип на сельской улице. И Гарика тоже не замечали.

Я обследовал пепелище, но ничего интересного вокруг не нашел. Ни брошенной канистры, из которой обливали бензином баню, ни горелых спичек. Следов ног в самой разной обуви хватало, но это ровным счетом ничего не значило. Пожар тушили всем миром, потому и натоптали так сильно.

И только у мостков, с которых вчера нырял в реку, я обнаружил ярко-красную банку из-под «кока-колы». Тут же вспомнилось, из-за чего Юра назвал Гарика мутантом. «Да потому что «кока-колу» без конца пьет!»

Спору нет, «кока-кола» небезвредный напиток, особенно если поглощать его безмерно. Но все же не в ней дело. Видимо, было что-то в этом Гарике, отчего и приходило на ум наклеить на него ярлык мутанта. В этом Юра был солидарен с Ариной, и не только с ней.

Холодной «кока-колы» хорошо глотнуть после бани вместо пива. Сам не пробовал, но предположить мог. И не факт, что эту банку оставил после себя Гарик, а не какой-то другой селянин. И все же я бережно завернул находку в платок, чтобы затем поместить в целлофановый пакет.

Я стоял на мостках и вдоль реки смотрел на косогор, на вершине которого в багровых отсветах заката виднелся дом в готическом стиле. От меня особняк находился в четырех-пяти километрах, а от реки максимум в сотне метров. Единственно, что до воды далеко, но к ней можно спуститься по лестнице, а раз так, то напротив дома могла быть своя пристань. И лодка моторная там могла находиться, и гидроцикл. А значит, Гарик мог подобраться к бане по воде, и тем же путем уйти обратно вместе с похищенной девушкой.

Гарик мог убить Ирину по ошибке, что же тогда ждет Арину, если она действительно оказалась у него в руках? Эта мысль пронзила меня от макушки до пят, но к земле не пригвоздила. Напротив, столкнула с места и направила к машине. Я прямо сейчас поеду к Гарику. Если не пустят в дом, тогда уже буду думать, как идти напролом. Но Арину ему на съедение не оставлю… Лишь бы только не опоздать.

Я беспрепятственно добрался до перекрестка двух дорог и также без происшествий подъехал к высоким воротам, преграждающим доступ в дом. Ворота красивые, кованые, с богатыми филигранными узорами, но закрытые изнутри металлическим листом. Видеокамера над калиткой наводила на мысль, что за мной наблюдают. Впрочем, под прицел чьих-то бдительных глаз я мог попасть еще с того момента, как только с одной дороги свернул на другую.

Я жал на клавишу звонка в надежде, что ко мне выйдет хотя бы экономка. Может, она и сухарь, как говорил о ней участковый, но при желании можно было произвести на нее впечатление. Все-таки мною двигало не простое любопытство, я шел по следу опасного преступника, убившего одну сестру и похитившего другую. И если экономка не пускает меня в дом, значит, она заодно с этим злодеем. Я без устали выдумывал аргументы, которыми мог бы прижать несговорчивую женщину к стенке, сломить ее упрямство и выцарапать сведения о Гарике. Но сколько я ни жал на клавишу звонка, калитку мне так и не открыли.

Звонок находился в доме, и я не мог его слышать. Зато я смог бы услышать лай собаки, голоса, шум шагов. Но сколько ни напрягал я слух, ни единого шороха не донеслось до меня. Казалось, двор вокруг особняка вымер. Да и сам дом не отзывался, как будто в нем не было людей.

Еще я пытался заглянуть во двор дома, но створки ворот настолько плотно были пригнаны друг к другу и к столбам, что не нашлось ни единого зазора, куда можно было бы взглянуть. То же касалось и калитки. А в монолитном заборе и вовсе не было щелей.

Прошло не меньше получаса, прежде чем я окончательно отчаялся вызвать на разговор хозяина особняка или хотя бы его прислугу. И все же я не отступил. Для начала отошел от дома, чтобы издали глянуть на забор. Видеокамеры на столбах я заметил, но колючей проволоки не наблюдалось. Высота большая – метра три, и зацепок никаких, если не считать выступ фундамента. В принципе, я мог бы запрыгнуть на этот выступ, руками зацепившись за верхний срез забора. И силы мне хватит, чтобы подтянуться и забросить наверх ногу. Если в доме никого нет, я просто-напросто останусь незамеченным, если есть охрана, то она должна отреагировать на мое поведение.

Но прежде чем осуществить это дерзкое намерение, я обошел забор по внешнему периметру. Прогулку можно было назвать приятной, если бы чувство тревоги не скребло по нервам. Аккуратная, мощенная плиткой тропка вокруг ограды, чистота вокруг: ни фантика, ни опавшей колючки с высоких сосен, которые, при большом желании, можно было бы использовать как трамплин для заброски в стан предполагаемого противника. А интерес к порядку вокруг дома-крепости у меня был отнюдь не праздным. Что, если на прилегающей территории обнаружится банка из-под «кока-колы»? Тогда у меня не возникнет сомнений относительно того, кто пил из нее, кто запятнал ее своей слюной. Но ни банки я не нашел, ни окурка. Казалось, что с утра здесь поработал дворник, радеющий за свое дело… Нет, не заброшен дом, есть в нем люди. Просто затаились они, наблюдают за мной.

Я вышел к обрыву, чуть ли не отвесно спускающемуся к реке. Высота метров тридцать – сорок. Высоко, очень высоко. И страшно. Я смотрел вниз и с ужасом осознавал, насколько сейчас беззащитен. Тихо вокруг, только слышно, как на ветру перешептываются сосны. Людей нет, но вдруг сейчас за моей спиной из-под земли вырастет враг и столкнет меня вниз. С этой скалы я рухну на острые камни у подножья, и кто тогда соберет мои кости? В лучшем случае мою смерть спишут на несчастный случай, и тогда предадут земле по людским и христианским законам. А в худшем, к моему трупу привяжут пару тяжелых гирь и утопят в реке.

А сбросить мой труп могли с причала, который я заметил с этой высоты. Обнаружил я там и небольшой моторный катер, только вот рассматривать его не стал. Не желая стать жертвой внезапного нападения, отошел от края площадки, с которой смотрел вниз.

Встревоженно оглядевшись по сторонам, я снова подошел к самому краю площадки и глянул вниз. Если есть причал, то хозяин дома каким-то образом должен был спускаться к нему. Но ни лестницы, ведущей вниз, ни тропки я не увидел. Странно.

Я подошел к забору, еще раз осмотрелся и все-таки осуществил свое намерение. С короткого разгона зацепился руками за верхний срез. Осталось только зафиксировать захват и подтянуться. Но вдруг я почувствовал, как в пальцы рук вонзились тысячи невидимых молний, с неистовой быстротой пронзивших тело до самых пят. То, что это был электрический ток, я осознал, когда на дрожащих от волнения ногах пытался подняться с земли.

А ведь я не видел никаких проводов на заборе. Значит, они были скрыты от посторонних глаз. И сила тока, к счастью, не превышала смертельные пять миллиампер. Впрочем, тряхнуло меня так, что прошло время, пока я пришел в себя. Время, в течение которого я был фактически беспомощен. И появись вдруг противник, вряд ли бы мне удалось с ним справиться.

Но никого не было, и башенки дома безмолвно смотрели на меня своими бойницами. И все же я чувствовал, что за мной наблюдают живые люди. Представляю, как им сейчас весело.

Ничего, я человек не гордый – утрусь и дальше пойду.

Я еще раз обошел ограду по периметру, вернулся к своему автомобилю, только тогда и обратил внимание, что у дороги есть ответвление, которое, огибая косогор по кругу, круто спускается к реке. Настолько круто, что я не рискнул воспользоваться машиной: вдруг тормоза не выдержат или, еще чего доброго, покачусь на «Ниве» кувырком.

Слева от дороги тянулись каменистые скосы, над которыми громоздились отвесные скальные останцы. Глядя вверх, я удивлялся беспечности хозяев дома. Дорога ровная, гладкая, но скальная структура над ней ненадежная, в любой момент, казалось, мог произойти обвал. Впрочем, так мне могло только казаться. Возможно, нагромождение камней сверху не таило в себе опасности, а, может быть, они были закреплены каким-то инженерным и незаметным для глаза способом.

Ближе к берегу спуск стал более пологим, пока не вытянулся в прямую и короткую горизонталь. Дорога упиралась в высокие ворота простой конструкции, затянутые сеткой «рабица». Дощатый причал, пришвартованный к нему моторный катер с высоким козырьком над капитанской рубкой. Неплохая машина, надо сказать, на такой до самого Черногайска за несколько часов можно дойти. Хотя и неудивительно, что Гарик поехал за Ириной на джипе, с катера за ней в городе не уследишь, а на машине запросто. Зато на такой лодке легко было подобраться к банькам в Запалихе, и Арину на ней увезти проще простого.

Я представил, как похититель выгружает из лодки связанную девушку. А что дальше? От дома спускается к нему машина? Или он сам, на своих двоих, поднимается вверх по дороге?

Я осмотрелся и увидел железную многомаршевую лестницу, тянущуюся вверх по крутому склону. Она была выкрашена в темно-серый цвет, отчего сливалась с каменной породой, потому и я заметил ее не сразу.

Метрах в десяти от уровня реки лестница резко обрывалась перед темной расщелиной.

Пещера могла быть как искусственного, так и естественного происхождения. Я даже не знал, к чему больше склоняться. Может, косогор был образован двумя, а то и бóльшим множеством скальных глыб, между которыми остались природные пустоты, прорезающие породу от вершины до подножия. Если так, то хозяевам дома только и осталось, что приспособить эту пещеру для своих нужд. Но в то же время нельзя было исключать, что вертикальный ход имел искусственное происхождение. Если владельцы особ– няка задумали его как неприступную крепость в духе средних веков, то как не позаботиться о каноническом подземном ходе.

Как бы то ни было, я решил подняться вверх по лестнице и обследовать ход. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего явно подозрительного, я подошел к ней и внимательно обследовал первую ступеньку – как будто к ней могла быть прикреплена мина или граната на растяжке. И еще я боялся, что через ее железный корпус может быть пущен электрический ток.

После того, что уже случилось, только законченный авантюрист, как я, мог отважиться на такое восхождение. В любой миг могла разразиться катастрофа, но все же я справился со своим страхом и смог взять высоту, которая отделяла меня от расщелины.

Судя по всему, архитектором этого сооружения выступала сама природа. Ничего искусственного, если не считать выложенной брусчаткой дорожки, зигзагом уходящей в глубину скалы. Ни дверей, ни освещения, да и дорожка очень скоро оборвалась, уступив место острым камням под ногами. К счастью, у меня был фонарик, и я включил его, когда солнечный свет потерялся в бесчисленных поворотах.

Эти повороты с незначительными перепадами по высоте наводили на мысль о лабиринте, в котором я мог бы заблудиться. Но поскольку ответвлений от скального прохода я не наблюдал, то можно было смело идти вперед.

Я предполагал, что ход упрется в шахту с вертикальным подъемом. Не важно, что там будет, лестница или даже лифт, лишь бы только можно было забраться наверх и выйти к дому. Но извилистый ход очень скоро оборвался, и я уперся в массивную глыбу твердокаменного плитняка. Что называется, добро пожаловать в тупик!

Я посветил фонариком влево, вправо, вверх и даже вниз, но нигде не увидел хотя бы узкой лазейки, через которую можно было попасть на следующий уровень. Зато я обнаружил то, от чего у меня возникло ощущение, будто у меня на голове волосы встали дыбом. И это при том, что волос на голове у меня особо не было.

Справа от меня, прижавшись к стене спиной, сидел почти полностью истлевший человеческий скелет с иссохшими остатками плоти. Череп с пустыми глазницами, оскал гнилых зубов – то ли расправой угрожал мне покойник, то ли смеялся надо мной. Ни дать, ни взять, Веселый Роджер в натуральном своем обличье. Только вместо пиратской сабли в руке он держал смятую банку из-под «кока-колы».

Нет, это не скелет насмехался надо мной, сам Гарик скалил зубы. Может, покойник истлел в этой пещере сам по себе, но «колой» угостил его недоразвитый псих. Наверняка он побывал здесь и устроил «кока-кольный» пир на мертвых костях. Я посветил фонариком и обнаружил еще две ярко-красные жестянки.

Что ж, если я не смог проникнуть в дом, то прямо сейчас отправлюсь в Черногайск. Буду ехать всю ночь, а утром пойду в отдел судебно-биологической экспертизы и всеми правдами-неправдами добьюсь срочного исследования добытого мной образца слюны. И если анализ покажет полную идентификацию со слюнным выделением на месте убийства четы Сухниных, я тут же отправлюсь в прокуратуру за постановлением на арест Гарика. И тогда в Запалиху отправится группа спецназа. Вот тогда и посмотрим, кто будет смеяться последним.

Я осторожно прикоснулся пальцами к жестянке в руке покойника. Но только я попытался забрать ее, как вдруг послышался резкий скрип, а потом и стук, с которым откуда-то с потолка на пол под прямым углом рухнула железная решетка, преградившая мне путь к отступлению.

Чего-чего, а столь ухищренного коварства от хозяев особняка я не ожидал. Вот, оказывается, зачем им нужен был этот фальш-ход в скале! И на лестницу не поскупились, чтобы заманить любопытного в пещерную ловушку.

Я подошел к решетке, осветил ее фонариком. Она перекрывала проход по правильному прямоугольному сечению, которое было вырублено специально для нее. И стояла на зависть плотно и крепко. А прутья у нее были толстые и настолько частые, что голову сквозь них не просунешь, не говоря уже о туловище. Железо свежее, лишь слегка покрытое ржавой корочкой, значит, установили решетку сравнительно недавно, и уж точно после того как умер человек, чей скелет оказался в одной со мной компании. Видимо, останки несчастного покойника нарочно доставили в эту пещеру, чтобы поглумиться над жертвой коварного ухищрения. Увы, но этой жертвой стал я и по своей воле сунул голову в уготованную мне петлю. Значит, мой скелет будет первым, попавшим в эту могилу своим ходом.

– Э-эй! – отчаянно закричал я в надежде, что кто-нибудь откликнется на мой зов.

Но шло время, а никто не отзывался.

Я кричал, я тряс решетку, проверяя ее на прочность, но все было тщетно. Эхо моего голоса терялось в гулких извилинах пещеры, а решетка, увы, не поддавалась моим усилиям. Тогда я вытащил из кобуры пистолет и два раза выстрелил. Но в этом случае ответом мне была каменная крошка, посыпавшаяся с потолка.

Мобильный телефон был при мне, но прием сигнала здесь отсутствовал, поэтому я мог смело выбрасывать его, как бесполезную игрушку. Разумеется, этого я делать не стал.

В конце концов я понял, что никто не придет мне на помощь, и успокоился. Сел на плоский, поросший лишайником камень и затих, обхватив голову руками. Есть такой принцип всемирной относительности, и согласно этому закону я находился сейчас в гораздо худшем положении, чем некоторое время назад, когда только собирался сунуться сюда. Но в то же время нынешнее мое положение можно было считать более выигрышным относительно того, если бы вдруг пещера стала заполняться водой. Если злодеи догадались устроить хитрый механизм с решеткой, отсекающей путь к отступлению, то им ничего не стоило придумать, как затопить водой сам ход. Тем более что река рядом, а шланг протянуть не столь уж сложно.

Но пока воды не было, у меня оставался повод хоть как-то утешить себя. Жаль, что на этом долго не продержишься.