Текст книги "Любовница авторитета"

Автор книги: Владимир Колычев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Не найдете!

– Уже избавились от улик?

– Не было у меня ничего!

– Можно начинать? – Одинцов провел пальцами по своей ладони так, как будто надевал перчатки.

– Обыск?

– Обыск.

– Ну, начинайте!

– Вы уверены, что я ничего не найду?

– Уверена!

Максим кивнул. Суконцева действительно была в том уверена. Но, может, она просто избавилась от улик. Вынесла их на свалку при первом же удобном случае.

Люба действительно могла знать, что Батыгин остался без охраны. Он пошел вниз пешком, и ей ничего не стоило настичь его и ударить по голове… И все-таки при всей своей реальности эта версия не выглядела убедительной. Верней, Максим не хотел в нее верить… Да и постановления на обыск у него не было…

– Люба, вот вы сказали, что живете в настоящем. Хотели сказать еще что-то, но передумали. Что вы хотели сказать про ваши нынешние отношения с Батыгиным? Почему вы не сказали ему о том, что знаете, кто заказал Кружилова?

– А если не он? Если Валера погиб случайно?

– А если он? – переспросил капитан.

– Если он, то у него были основания… В девяносто восьмом у Валеры возникли большие проблемы, он потерял всех своих людей, ему перестали платить за крышу. Остался только Батыгин. Он же не просто был данником, он был еще и другом, – с сарказмом произнесла Суконцева. – Вот Валера этого друга и доил. Как паразит к нему присосался. А Глеб развивался, большой завод начал строить. А завод этот обещал большую прибыль. Батыгин и дальше собирался платить Валере, но тот захотел войти в долю… В общем, терпение у Глеба лопнуло… Или могло лопнуть… Может, это не он сдал Валеру.

– А если он?

– Я же говорю, тут даже ангельское терпение могло лопнуть.

– В общем, вы понимаете Батыгина?

– Ну, если только в общем.

– Значит, не можете его простить?

– Да я его как-то не особо и винила, – пожала плечами Люба.

– Может, и Валеру не любили?

Суконцева встрепенулась, как женщина, в чье личное пространство непозволительно вторгся омерзительный хам. Но на вопрос все-таки ответила.

– Любила. Очень любила… Но дело не в том… Рано или поздно Валера бы все равно нарвался.

– Значит, Батыгину вы мстить не собирались?

– Я что, похожа на идиотку? Глеб дом собирался мне построить. Он бы меня содержал… Не скажу, что я к этому стремилась, но это лучше, чем ничего…

– Ничего – это Карцев?

Люба выразительно промолчала. Пусть Максим как хочет, так это и понимает.

– Значит, не сложилось у вас с Батыгиным? – Он задал наводящий вопрос.

– Не сложилось, – кивнула она.

– И не сложится?

– И не сложится.

– А почему вы так в этом уверены? Может, Батыгин еще выйдет из комы. И поправится. К вам вернется.

Одинцов не зря завел этот разговор. Действительно, почему Люба сомневалась в благополучном исходе? Может, она заставляла себя сомневаться? Может, она знает, чем для нее закончится воскрешение Батыгина? Может, он обвинит ее в покушении на собственную жизнь? Вдруг он знает, кто его ударил?

– Не выйдет, – пронзительно вздохнула она.

– Почему вы так думаете?

– Я не думаю, я знаю… Я не люблю Глеба, но тем не менее он мне дорог. А я невезучая, и я должна была его потерять. Я знала, что так и будет. И это случилось. А если случилось, то безвозвратно…

– Может, все ваши проблемы от неуверенности в себе?

– Вы психотерапевт? – грустно, но с проблеском шутливой иронии, спросила Люба. – Вы хотите со мной об этом поговорить?

– А вы не нуждаетесь в помощи психолога?

– Было бы неплохо… Самое то, что нужно после общения с грубым и жестоким… э-э… – Она запнулась, не решаясь назвать Одинцова ментом.

– Я грубый. Но не жестокий.

– Значит, жесткий. Черствый.

– Издержки профессии.

– Валера тоже был таким же грубым и жестким… Но он меня никогда не обижал. Да, вы кофе хотели! – спохватилась Люба.

– Вы меня извините, – поднимаясь со своего места, угрюмо сказал Максим. – Ну, если вдруг обидел… Пойду я, работа.

Капитану нравилась эта женщина, тянуло его к ней, а она нуждалась в сильном мужском плече – как бы эти два взаимных притяжения не довели до греха. Максим давно уже не сопливый юнец, и близость с женщиной не могла его пугать, но все-таки он должен был избежать такой развязки. Он вел себя с ней как плохой полицейский, поэтому должен был уйти. Чтобы затем вернуться. Стать хорошим и вернуться…

Глава 11

Может, и есть в профессии проститутки какая-то интрига, но существуют и свои трудности. Мало того, что Лесе пришлось корячиться в тесной кабине дальнобойного «МАЗа», давиться похотью потного водилы, так она еще и поблагодарила его за жалкую «штуку», которую он отслюнявил за час устной любви. А не скажешь «спасибо», на чай не получишь.

– Давай, детка, проваливай!

Красномордый мужик схватил ее за плечо и стал выталкивать из кабины.

– Эй, ты чего?

– Давай, давай. У меня жена, дети, а ты тут честного семьянина развращаешь! – на полном серьезе пробухтел мужик.

Он открыл дверь, вытолкал ее из кабины. Приземлилась Леся неудачно, ударилась коленкой о землю. Платье у нее короткое, кожу на ногах защитить нечем. И больно, и обидно. Как она теперь с окровавленной коленкой будет!

– Мразь! – крикнула девушка, поднимая с земли камень.

Нельзя давать волю своим чувствам, на большой дороге это опасно для жизни, но не смогла она сдержаться, и камень полетел в кабину, треснулся о стекло.

А теперь тикать! И чем быстрей, тем лучше!

– Ах ты, сука! – донеслось с той стороны кабины.

Но Леся уже бежала со всех ног прочь от машины. Высокие каблуки мешали, поэтому она сняла туфли. Бегом, бегом!

Но убежать, увы, не удалось. Красномордый и толстобрюхий водила бегал быстрее. Он догнал Лесю, одной рукой зажал запястье, другой схватил за волосы. Несмотря на то, что прическа у нее была короткая, это не помешало ему оттягать ее за волосы.

– Дяденька, прости!

Она протянула ему руку, в которой держала скомканную тысячную купюру.

– Я тебя сейчас, тварь… – Он осекся и, вырвав у нее деньги, разжал руку.

На этом все закончилось. Дальнобойщик рванул в одну сторону, она – в другую. Леся собралась перейти дорогу, остановить попутную машину и добраться до точки сбора, там и пожалуется сутенеру Жоре. Только не станет он искать дальнобойщика, устраивать с ним разборки… Но все равно пожаловаться надо. Хоть чуть-чуть, но на душе станет легче. А коленку она зеленкой замажет. Как бы Сонька не посоветовал ей этой зеленкой два прыщика на груди прижечь. Грудь у нее нулевого размера, и Сонька над этим смеется. Да и не только она.

Леся не успела перейти дорогу, как возле нее, проехав чуть вперед, остановилась машина. Дальнобойщик подходил к своей фуре, когда из темно-серого «Ауди» вышел крепкого сложения мужик в солнцезащитных очках.

– Эй, морда! – окликнул он водилу и широким шагом направился к нему.

Дальнобойщик возмущенно развернулся, но тут же замер в нерешительности. Это с Лесей он был героем, а сейчас на него надвигался кряжистый мужик с мощной борцовской шеей. С таким лучше не связываться.

– Сюда иди! – потребовал кряжистый.

Но дальнобойщик, напротив, повернул назад.

– Стоять!

Кряжистый нагнал его, схватил за шкирку, стал разворачивать к себе. Дальнобойщик понял, что драки не избежать, с разворота ударил мужика рукой, но тот нагнулся, пропуская кулак над головой. И сам ударил – кулаком, в живот. И тут же врезал водителю кулаком в челюсть. А потом добавил ногой…

С трех ударов он сбил дальнобойщика с ног, присел на колено и, высоко вскинув кулак, со всей силы опустил его вниз. Послышался глухой шлепок и хруст сломанной кости. Водила затих.

Кряжистый повернул назад, подошел к Лесе, окинул ее взглядом с ног до головы, как будто водой окатил. Не сказать, что душ был теплым, скорее, наоборот, но и холода Леся не почувствовала. Даже приятно стало.

– Проститутка? – грубо, но без осуждения спросил он.

– Ну, есть немного…

Он кивком головы показал на свою машину. Леся все поняла и привычно нырнула в уютный салон. Мужчина сел за руль, плавно стронул машину с места и быстро набрал ход. Дальнобойщик поднимался с земли, когда они проехали мимо него.

– Зовут как? – спросил Кряжистый.

– Леся.

– Откуда?

– Из-под Чернигова.

Обычно на такой вопрос она отвечала обманом, говорила, что с Кубани. Там, в станицах, говорят практически так же, как и в Украине. И главное, Кубань – это Россия.

Но этому мужчине Леся соврать не смогла. Ей сейчас все равно, откуда она.

– Голос у тебя красивый…

– Я и петь могу. – Она потеребила пальчиками, показывая, как нужно расстегивать ширинку.

– Спивати, – усмехнулся он.

– Спивати я дома буду.

– И то верно.

– Здесь я по другой части.

Она протянула руку, нежно провела пальцами по верхнему срезу поясного ремня.

– Сколько?

– Для вас задаром.

– А вообще?

Леся озвучила весь прейскурант.

– Ты на себя в зеркало смотрела? – спросил он, выслушав ее.

– Что, дорого? – надулась она.

Леся знала себе цену. Худая она и плоская. Если верить Соньке, то мужики на кости не бросаются. А как не поверить, если дальнобойщики не хотели платить ей сверх тарифа. Толстой Соньке и то перепадало. Вымя у нее как у коровы, мужикам нравится…

И лицо у Леси не симпатичное. Сонька так и говорила: ни кожи, ни рожи. Узкие скулы, тонкий нос, губы как плюшки…

– Да нет… – Он задумался, ушел в себя. Леся уже решила, что разговор на эту тему исчерпан, когда он добавил: – Хотя и не дешево.

– Я же говорю, для тебя бесплатно.

– Почему?

– Ну, ты же этого урода с фуры отдубасил! – с восторгом сказала она.

Как-то не везло ей в этой жизни. Без отца росла, в лишениях и страданиях. К соседу с тринадцати лет в гости ходить повадилась – тайком, по ночам. Дядя Микола ее в своем сарае любил – за всякие разности и вкусности. И с хлопцами гуляла… Только никто и никогда не дрался за нее. А тут вдруг незнакомец с большой дороги… Сердце от восторга замирает, так он мерзкого дальнобойщика отметелил…

– Я ему челюсть сломал, – ответил мужчина.

– Так ему и надо!

– А это телесные повреждения средней тяжести. До трех лет лишения свободы.

– Ну, он же не пожалуется.

– Кто знает, кто знает… Три года лишения свободы – это знаешь, сколько тебе придется отрабатывать? И сегодня бесплатно, и завтра, и послезавтра…

– Вы это серьезно? – насторожилась Леся.

– Ну, ты же сама предложила задаром, вот я и говорю, сколько это по времени. Думаю, за пару лет отработаешь.

– За сколько?!

– Ну, если хорошо будешь работать, то и недели хватит… У меня неделю поживешь, на полном обеспечении. Как тебе такой вариант?

– Ну-у… Совсем забесплатно?

– Говорю же, на полном обеспечении…

– Меня потом Жора месяц бесплатно использовать будет. Если не год.

– У тебя другой Жора будет. Есть у меня один кент, он в самой Москве работает. У него девочки за два часа триста баксов зарабатывают.

– Ну, так там какие девочки! – завистливо вздохнула Леся.

– Да уж, девочки там экстра-класса, – скептически глянув на нее, усмехнулся он.

– Я не потяну…

– Ну, вид у тебя, прямо скажем, не фонтан. Зачуханная ты. Но если тебя в порядок привести… Вдруг толк будет?.. Хочешь, я тобой займусь?

– А как же Жора?

– Я же сказал, у тебя другой босс будет. Ему таких сутиков, как твой Жора, на обед подают. Он их с острым соусом ест… Не веришь?

– А зовут как?

– Босса?

– Нет, вас.

– Ян… Ну так что?

– Мы сейчас поедем к вам?

– Да. Через рынок…

Машина прошла через кольцевую автостраду, свернула к вещевому рынку.

Ян не обманул: он действительно раскошелился на Лесю. Провел ее через торговые ряды, купил новое платье на свой вкус, футболку, две юбки – короткую и не очень. И о туфлях не забыл. Не обошел он стороной и салон нижнего белья… Дядя Микола за четыре года ей столько всего не подарил, сколько Ян за час-полтора купил.

– Ну что, ко мне? – спросил он, обняв девушку за плечи.

Леся потрясенно кивнула, прижимая к груди пакеты с богатством.

Они вернулись к машине. Леся села, уложила пакеты к себе на колени, обняла их.

– Расслабься! – усмехнулся Ян, глянув на нее с беззлобной иронией.

Он заблокировал двери, забрал у нее пакеты, бросил их на заднее сиденье.

Леся повернулась к нему, подобрав под себя ноги, обеими ладонями оперлась на его могучее плечо. Она смотрела на него глазам преданной собаки. Одно только слово или хотя бы намек, и она исполнит любую его волю. Скажет нырнуть под руль, и она с радостью расстегнет молнию на его джинсах.

Но Ян вернул ее в исходное положение и велел смотреть на дорогу. Так она и ехала, пока машина не свернула в сторону Бочарова. Тогда он и похлопал себя по коленке, призвав Лесю к ноге. И сиденье назад сдвинул, чтобы ей легче было дарить ему радость…

Он не спешил и ее не поторапливал. Но вот машина остановилась, он сказал, что приехали, но головы ей поднять не позволил. Схватил за волосы, требуя ускорить темп. Леся его не подвела…

А потом он вышел из машины, открыл ворота, вернулся. Они заехали во двор частного дома. Ворота Леся закрыла сама. Ей не трудно.

Дом оказался небольшой, одноэтажный, из белого силикатного кирпича, с крышей из оцинкованного железа. Аккуратный дом, окна в нем большие, пластиковые, подъезд к гаражу бетонный. Маленький, но ухоженный газон, клумба, несколько берез с увядающими листьями. Лето уже на исходе, последние теплые дни. А там осень, зима, работа на холоде…

И в доме Лесе понравилось. Кухня с гарнитуром, санузел с душем и ванной, зал с камином и спальня, в которой стояла роскошная двуспальная кровать. Чистотой дом не блистал, вещи лежали повсюду, но Леся знала, как превратить холостяцкое жилище в теплый семейный очаг. Опыта у нее не было никакого, но она все равно знала…

– Ты сам здесь живешь? – с надеждой на «да» спросила она.

Но получила в ответ «нет».

– А с кем?

– Да есть одна.

– Кто?

– Если одна, то женщина…

– И где она сейчас?

Не так давно Леся провела целые сутки в гостях у мужика, который предавался разврату, отправив жену на курорт. Может, и Ян такой же временный холостяк.

– А что такое? – Он подошел к Лесе, взял пальцем за подбородок, вскинул голову и сверху-вниз с колкой иронией посмотрел в глаза.

– Ну, грязно здесь у тебя…

Он отпустил ее, повернулся спиной.

– Тряпка в ванной… Я скоро.

Ян сел в машину, выехал со двора. Его «скоро» растянулось часа на три. Леся и убраться успела, и душ принять. Она собралась примерить платье, когда он вернулся.

– Убралась? – сухо спросил Ян, осмотрев дом.

Леся уныло кивнула. Она старалась, и вроде бы неплохо получилось, но Ян и не думал ее хвалить.

– Давай на кухню, посмотрим, как ты готовишь.

Голос его звучал невесело, да и на Лесю он смотрел как на нежеланного гостя. Съездил куда-то, и настроение изменилось – с хорошего на плохое. Но к плите он ее подпустил. И велел приготовить что-нибудь вкусненькое. А сам вышел во двор.

Готовить Леся не умела. Яичницу пожарить, картошку сварить, овощей нарезать – вот и вся кулинария. Но все-таки она смело взялась за нож – накромсала мяса, обжарила его в луке, сверху засыпала кое-как нарезанной картошкой. Вроде ничего получилось. Правда, Ян так не думал. Плеваться он не стал, кривиться тоже, но сказал, что его жена готовит лучше. И водку по стопкам разлил, как будто для того, чтобы заглушить во рту дурной вкус.

– И где ваша жена? – обиженно спросила девушка.

– Здесь.

– Не вижу.

– Не видишь. А она все равно здесь… Ну, чего таращишься? Давай!

И он поднял стопку, Леся взялась за свою. Выпила, не чокаясь. Не так уж и трудно было понять, почему его жена здесь, хотя на самом деле ее не было.

– Я не понял! – Он возмущенно посмотрел на нее. – Ты что, за упокой выпила?

Леся растерянно захлопала глазами. Если она что-то сделала не так, пусть он скажет.

– Моя жена живая, поняла?

Леся покорно кивнула. Она согласна на живую жену, лишь бы Ян не смотрел на нее с пугающим осуждением.

– А может, и умерла, – немного подумав, с душевным надрывом сказал он.

Она молчала, не смея влезть в его мысли. Она чувствовала мужчин и знала, какое у Яна сейчас настроение. Как бы под горячую руку не попасть.

Он снова наполнил стопки, выпил, не дожидаясь ее.

– Тебе нравится быть шлюхой? – озлобленно спросил он.

Леся опасливо мотнула головой.

– А ей нравится! – продолжил он.

Девушка опустила голову. Ей все равно, как там и что, и пусть он об этом знает.

– Я ее хочу за это наказать…

Леся кивнула. Пусть что хочет, то и делает.

– Но ее нет.

Она с опаской глянула на Яна. Нехороший у него взгляд, одержимость в нем, невменяемость. Она хорошо знала, чем все это может закончиться.

– А ты здесь!

Он резко потянулся к Лесе, схватил ее за руку, сорвал с места и увел в спальню. Там он швырнул ее на кровать, перевернул на живот и задрал подол платья. Какое-то время он стоял без движения, затем сказал.

– Но наказывать я тебя не стану. Потому что ты – это не она…

Он взял ее не грубо, без жестокости, но и нежности она не почувствовала. Он заботился только о себе, и плевать, хорошо Лесе или нет. Впрочем, она и не думала жаловаться…

Глава 12

Кофе бодрит, но если перебрать с ним, он клонит в сон. А Люба выпила уже пять чашечек, и все – двойной «эспрессо».

– Ну почему? – с тоской спросил Леша.

– Потому! – Она не выдержала, потянулась за сигаретой.

Кофе она готовила, чтобы не сидеть на месте и не смотреть на Карцева. Достал он ее своим нытьем. Не тот он мужчина, который ей нужен. Да и не мужчина он, так, пародия на него. Рак на безрыбье.

Не звала она его к себе, и где живет, не говорила. Так нет, он к маме заявился, разжалобил ее, выпытал адрес. Есть у него такая способность, без мыла в любую дырку… Но Люба не любая, и Леша должен это понять. Только вот не хочет он этого знать. Она прямо сказала ему, что возврата к прошлому нет, а он все ноет и ноет. Почему? Зачем? Что такого он сделал?..

И еще она пила кофе, чтобы не тянуло на сигареты. Глеба прибили – курила, капитан Одинцов наезжал – снова за сигарету. И сейчас хотелось курить, но она старалась удержаться. Было время, когда она курила, как паровоз, ничего в том хорошего.

– Я же узнавал, труба твоему Глебу! Не выйдет он из комы!

– Узнавал?

– Узнавал.

– А может, кто-то сказал?

– Кто сказал?

– Братец твой, например… Может, это ты Глеба заказал?

– И ты туда же! – сник Леша.

– А кто еще?

– Да Вадиму досталось. Братва на него наехала, – вздохнул Карцев. – Оправдываться пришлось. И перед братвой, и перед ментами…

– Оправдался?

– Оправдался. Только с работы вылетел.

– Чего так?

– Уволили его, чтобы этого, Одинцова не злить. Он же к самому Лукомору ходил, наезжал на него.

– Одинцов? К Лукомору? – оживилась Люба.

– Да крутой, говорят, мужик…

– Скажи ему спасибо, что тебя тогда в кафе не убили.

– Ну да, он это был, – уныло сказал Карцев.

– Интересный мужчина, – колко улыбнулась она.

– Ну, я бы не сказал… – поморщился Леша. – Лысый, как колобок…

– Не знаю, мне нравится.

– Ты это нарочно? – раздраженно спросил он.

– А ты не ревнуй! Ты думай, как оправдываться будешь… Когда ты приехал, вчера?

– Ну да, вчера… Я хотел вчера зайти…

– А мне все равно, хотел ты или нет… Ты не передо мной оправдывайся, Одинцов тебя спрашивать будет. Вдруг ты без своего брата Глеба наказал…

– Ты это серьезно? – озадачился Леша.

Люба язвительно усмехнулась. Не знала она, как поведет себя Одинцов, об этом можно было только догадываться. Просто она хотела видеть его, поэтому и заговорила о нем.

В дверь вдруг позвонили. Леша пугливо вздрогнул. Вдруг действительно мент по его душу пожаловал?

– Ну что я говорила!

Но в жизни так не бывает, чтобы раз, и все как по заказу. А если бывает, то не со всеми… Люба уже привыкла, что ей не везет, хотя еще и не смирилась.

Но за дверью действительно стоял Одинцов. Люба обрадовалась ему, широко улыбнулась, выражая свои чувства. Возможно, он решил, что у нее возникло желание броситься ему на шею. Ну и пусть он так думает… И на шею она ему бросится – лишь бы только он не донимал ее своей работой.

Скорее всего, он для того и пришел, чтобы задавать свои ужасные вопросы. Он же по-прежнему ее подозревает…

– У вас все в порядке? – спросил он, внимательно глядя на девушку.

Она кивком головы показала в сторону кухни. И отошла вглубь прихожей, знаком приглашая Одинцова войти в дом.

Он не стал задавать вопросы, разулся, с уверенностью всесильного человека прошел на кухню. Если у него и были опасения, то Люба этого не заметила. А ведь на кухне могли находиться преступники, которые покалечили Батыгина.

– Гражданин Карцев? – услышала она немного удивленный голос.

Люба зашла на кухню вслед за гостем и увидела Лешу. Он хорохорился перед Одинцовым, но все равно его вид оставлял желать лучшего.

– Давно из командировки?

– Да вчера только. А что?

– Ничего рассказать мне не хотите? – поинтересовался капитан.

– А кто вы такой, чтобы вам что-то рассказывать!

Одинцов сел за стол и вперил в Карцева внимательный, проницательный взгляд. Он, казалось, и не пытался давить на собеседника, в его взгляде даже угадывалась шутливая ирония, но Леша занервничал, отвел глаза.

– Если вы думаете, что это я заказал Батыгина, то это зря… – Карцев провел рукой по шее, как будто собирался поправить несуществующий галстук.

– А вы могли его заказать?

– Нет! – мотнул головой Леша.

– А вдруг? – Одинцов смотрел в самую глубину его глаз, во всяком случае, так показалось Любе.

– Зачем это мне?

– Любовь толкает на безумия…

– Любовь?.. Ну да, любовь… – кивнул Карцев и пальцами поправил на глазах несуществующие очки.

– Ты умеешь любить? – наседал на него капитан.

– Я? Да, умею…

– Тогда почему не разведешься с женой?

– Я?.. Э-э…

– Зачем ты здесь?

– Ну, мне нужно поговорить с Любой…

– О чем?

– А это не ваше дело! – вспетушился Леша.

Люба презрительно усмехнулась, глянув на него. Будь на месте Одинцова тот же Валера, Карцев бы себя так не вел. Кружилов за такой выпад и зубы мог выбить, а Одинцов себе такого не позволит. Он такой же крутой, как Валера, но как представителю закона ему положено держать себя в рамках.

– А чье это дело?

– Наше с Любой!

– А Люба хочет иметь с вами дела?

Одинцов посмотрел на нее, и она поняла, какой ответ ему нужен.

– Не хочет.

– А гражданин Карцев все равно здесь.

– Так его и поганой метлой не выгонишь! – усмехнулась она.

– Что?! – взъерепенился Леша. – Ну, знаешь что!

Он поднялся со своего места, нервной походкой рванул к двери. Одинцов останавливать его не стал. Уходя, Карцев громко хлопнул дверью, но Люба ничуть не расстроилась. Скорее наоборот.

– Зачем он приходил? – спросил Одинцов.

– Хочет начать все сначала, – заправляя кофеварку, сказала она.

– И что?

– Ничего… Если вдруг вы думаете, что… – Люба запнулась.

Она и хотела, чтобы Одинцов ее ревновал, но в их отношениях нет ясности, зато полно сложностей. Он мент, а она подозреваемая, и его не должно волновать, спала она сегодня с Карцевым или нет. А если его волнует, то не стоит акцентировать внимание на моменте, который может лишь усложнить их и без того не простые отношения.

– Я ничего не думаю, – отрезал он.

– А вдруг? – Но ей хотелось заострить этот момент. Подразнить Одинцова вдруг захотелось, раззадорить.

– Это ваше личное дело.

– А с каких это пор вас не интересуют мои личные дела?

– Ну почему же, интересуют. Очень даже интересуют…

– Вы для этого и пришли? Снова пытать меня будете?

– Я вас не пытал. И даже не допрашивал. Мы просто беседовали…

– Знаю я ваши беседы… Почему вы Карцева отпустили?

– Он здесь лишний, – как о чем-то само собой разумеющемся сказал Одинцов.

И так посмотрел на Любу, что ее бросило в жар. В его взгляде не было вожделения и уж тем более похоти, но все-таки она почувствовала всю остроту мужского желания. Умел он через спокойный взгляд передать силу своих эмоций. Сейчас в нем бурлила страсть, далекая от его прямых служебных обязанностей.

– А если он заказал Батыгина?

– Не мог он его заказать, – покачал головой Одинцов.

– Почему?

– Нет в нем отчаяния. Расчет есть, а отчаяния нет. Ему секс нужен, а не ты…

– Ну, секс еще получить надо, – сказала Люба, сглотнув слюну, чтобы смочить пересохшее горло.

Интимная тема наедине с Одинцовым – источник волнения. И еще он сам по себе возбуждал. Это страстное бурление в глазах, эта подавляющая энергетика его души, эта гипнотическая сила мужского обаяния.

– Он и так собирался его получить. В обход Батыгина. В обход, но не через труп.

– Думаешь? – Она также перешла на «ты».

– Знаю… Карцев – открытая книга, он легко читается. По крайней мере, для меня.

Одинцов не сводил с нее глаз. Он, казалось, знал, как на нее действует его взгляд. Он как будто ждал, когда она, как тот загипнотизированный кролик, пойдет к нему… Но и сам он казался зачарованным. Как бы он сам не подался к ней.

Люба вздрогнула изнутри, представив, как он тянется к ней, сильной рукой обвивает талию… А ведь она не откажет ему… Только вот сама первая на сближение не пойдет…

Или пойдет?.. С Валерой в постель она легла на первом свидании. Только с ним так и было. Карцева она долго держала на коротком поводе и Батыгина мурыжила… Но Одинцов такой же сильный и волнующий, как Валера. Перед ним трудно устоять…

– А я для тебя какая книга?

– Закрытая.

– Ты хочешь меня прочитать?

– Пытаюсь.

– И как?

– Теряюсь в твоих строчках.

– И что делать? – Она поймала себя на желании сесть к нему на колени, обвить руками его шею.

– Ничего.

– И как ты поймешь, виновата я в том, что случилось с Батыгиным?

– Я тебя чувствую… И не подозреваю…

Люба вынула из-под краника чашечку с готовым кофе, шагнула к Одинцову. И снова ее тряхнуло изнутри. Что, если она потеряет голову и, поставив кофе на стол, все-таки сядет к нему на колени? И как все это будет выглядеть?

Она поставила кофе и отпрянула от стола. Но Одинцов даже не глянул на чашечку. Он поднялся, кивком головы попрощался с ней и повернул к выходу.

Максим, казалось, не просто уходил. Он как будто убегал от себя. И в прошлый раз ей так показалось, и сейчас. Но в прошлый раз она его упустила…

Люба обогнала его в прихожей, встала у двери, как будто собиралась открыть ее, но вдруг повернулась к нему. И, зажмурив глаза, нырнула в его объятия – как в омут с головой.

Если он шарахнется от нее, она упадет на острые камни. Такая мысль мелькнула в ее голове. Но Одинцов не испугался, он распахнул объятия, и она утонула в них.

В них и перенеслась на постель, где окончательно потеряла голову. И чувство реальности…