Текст книги "Егерь (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Владимир Поселягин
Егерь

Думаю, не стоит говорить, что во мне клокотало холодное бешенство после того как судья озвучил приговор. Кстати, странно, что мне вышку не дали в самом справедливом суде на планете. С возможностями отца убитого это было раз плюнуть. Однако как не изворачивался прокурор, но самооборона есть самооборона, тут адвокат постарался. Мне и так дали максимально по этой статье. Слишком много было свидетелей того случая. С другой стороны, как это помешает этим холуям, если им дали команду: Фас? Видно было что‑то такое, из‑за чего они не переходили черту. Ничего узнаю.

Артистом в данный момент я был так себе, честно сам себе это признаю, но пришлось играть до конца. Плечи после озвучивания приговора опустились, взгляд потух, упёрся в пол, я как‑то сгорбился и как только судья закончил слушанье моего дела и озвучил приговор, то приказал конвою вывести меня из зала. Наручники уже были на мне, так что оба конвойных, у меня их было два, взяв меня за руки по обеим сторонам, подхватив под локти, повели из зала через коридор к дверям заднего двора, где стоял автозак, новенький Газ-52. Именно на нём меня и доставили к зданию суда. Машина ещё пахла заводской краской.

Как я уже говорил, слушанье было закрытым. Кроме десятка человек в зале никого не было. Адвокат, с жаром, но безуспешно боровшийся за меня, прокурор, судья, ну и остальные. Однако в зале был мужчина лет пятидесяти которого я не знал, но легко определил кто это. Тот самый отец погибшего, что из ЦК. Слишком взгляд его был переполнен холодной, я бы даже сказал лютой ненавистью, когда он смотрел на меня. Было ещё несколько незнакомых мне человек, вот и всё.

Как только мы вышли из зала, я сказал первому конвойному:

– В туалет хочу.

– Вернёмся в СИЗО, там и сходишь, – буркнул сержант.

– Сейчас напружу в штаны, скажу, ты не пустил.

– Да пусть сходит. Их всех пробивает на нервной почве, – вмешался второй с пустыми погонами.

– Что взводный сказал, когда мы его принимали? – повернулся сержант ко второму конвойному. – Что он особо опасен и на его уловки попадаться нельзя. Пусть прудит.

– Всё, не успели, – захныкал я, почувствовав, что по ногам сначала заструилось горячее, а потом штаны намокли и захолодили.

– Ну вот видишь, и вести не надо, сам всё сделал, – подтолкнул меня сержант. – Марш вперёд!

– Я по – большому хочу, – сделав пару шагов, сообщил я.

– Товарищ сержант, ну давайте его в туалет сводим, вот же дверь, – умоляюще попросил рядовой.

Было видно, что сержант колеблется, ему явно тоже не хотелось нюхать запахи в фургоне автозака. Тем более сейчас самая жара, машину наверняка напекло, и ароматы будут ещё те.

– Ну хорошо, – кивнул он и зачем‑то поправил тяжёлую кобуру на боку. – Идём… Смотри у меня, если что огонь сразу на поражение.

До ворот во двор оставалось метров пять, когда конвойные так же страхуя меня, открыли дверь слева по коридору и завели в туалет. По запаху, которую не перебивала даже хлорка, было сразу понятно назначение этого довольно большого помещения оклеенного кафелем. Наручники с меня снимать явно никто не собирался, более того открыв кабину, оба конвоира остались стоять рядом, даже не подумав закрыть дверцу. Всё правильно, так и должно быть.

Рядовой, было видно, молодой парень, недавно служит, не думаю что более года, поэтому он отвернулся, разглядывая потолок и стены, а вот сержант из старослужащих, по виду далеко за тридцать. Зубр ещё тот, вот он с меня взгляда не сводил, да и подчинённого теребил. Явно наставник, или это мне повезло попасться на такого. Одно меня тут радовало, мы одни в закрытом помещении, и в отличие от громилы рядового, сержант был вполне нормального роста. Не такой как я, но именно его форма, мне больше приглянулась.

Как только я опустил штаны до колен, сержант немного расслабился, но всё равно не сводил с меня пристального взгляда. Со спущенными штанами не побегаешь и не подерёшься, однако инструкция. Зря он так, для меня, что со спущенными штанами, что нет, разницы особой не было. В общем, уловив момент, как раз пристраиваясь на очко, видно это был туалет для зеков, я прыгнул к конвоирам. Рядовому хватило одного удара, а вот сержант опытный чертяка, попытался крутануться вокруг своей оси, гася силу удара, но я и таких ловких уделывал. Так что, от первого удара он поплыл, второй его нокаутировал. Причём всё это я проделал левой рукой, так как с помощью правой опускал бессознательную тушку рядового на пол, чтобы тот не произвёл много шума. Наручники я снял, вернее отстегнул с правой руки, так что они бултыхались на левой.

Быстро затащив рядового в кабинку туалета, где я сидел, закрыл его там изнутри, перебрался через верх наружу и с сержантом переместился в соседнюю. Там быстро избавился от наручников и стал сдирать форму с бессознательного тела. На то чтобы переодеться мне понадобилось две минуты. Не нужно говорить про горевшую спичку, я и так побил все рекорды, ведь нужно было эту одежду ещё снять, а это тоже непростое дело.

Открыв кобуру, я достал пистолет и с недоумением его осмотрел.

– Ни хрена себе табельное оружие, – пробормотал я.

В кобуре у сержанта оказался слегка потёртый, но вполне себе рабочий трофей с войны, 'парабеллум'. Причём это явно было табельное оружие. Я знал, что милиция их ещё использует, но уже выводит из оборота, заменяя служебным 'Макаровым', но не думал что в конвойных войсках, он ещё оставался. Вот у рядового всё было проще и привычнее, 'ТТ' и запасной магазин, я это всё заранее реквизировал. Роба полетела на тело сержанта, а я, поправив удавку галстука, надел фуражку, тут мне подошла рядового, у сержанта слишком большая была, и вышел из кабинки. Кобура с 'парабеллумом' была на боку, а 'ТТ' в кармане. Оружие проверять не было времени, однако я был уверено в его надёжности. Правда, если со мной играют, то вполне возможно оружие без боеприпасов, то есть с охолощенными патронами. В принципе в перестрелках я участвовать не собирался, так на всякий случай взял.

Ликвидировать конвой я не стал, хотя желание такое и имелось, да у меня было желание уничтожить всю столицу, не то что этих двух недоумков, но я сдержался, было отчего. Ведь я собирался вернуть себе честное имя, и для этого мне требовалось вести себя корректно и достаточно вежливо, чтобы зацепок не было. Именно поэтому конвой и остался лежать в туалете без травм и других последствий. Хотя и в глубоком нокауте. Вот с судьёй другое дело, ещё нужно доказать что это я его.

Да – да, вы не ослышались. Пацан сказал, пацан сделал. Кажется, так говорят? Так вот, я обещал судье проблемы? Будут. Причём если будут вопросы в будущем, не я ли судью того, у меня будет железный аргумент. Я что сумасшедший разгуливать в форме конвойного по суду, опасаясь опознания и убивать того? Да я унёсся из здания суда быстрее своего визга. Это и сообщу, пусть попробуют доказать мою причастность, а в действительности, опустив фуражку на глаза, я спокойным шагом шёл по одному из коридоров здания, поглядывая на таблички у дверей, пока не остановился у одной. Там было то, что нужно. 'Шишов. И. О', именно этот перец и дал мне пятнадцать лет.

Для местных я в форме был как невидимка, на меня мало кто обращал внимание, более того, совсем не обращал. Причём я мог ведь привлекать внимание, так как обувь, была мне на два размера больше. Ну не было подходящей у конвоя, и пришлось набить ботинки бумагой, чтобы они не болтались, но всё равно идти было неудобно, и походка у меня изменилась. Не в раскорячку конечно, но я стал немного косолапить. Так что, немного прикрыв лицо и невольно изменив походку, я и дошёл до кабинета нужного мне судьи и, с ходу постучавшись, услышав разрешение войти, толкнул дверь и прошёл в помещение.

В таких зданиях в прошлой жизни милицейского, а потом и полицейского офицера мне приходилось быть не раз, так что я знал, что меня ждёт. Более того, это здание сохранится и в будущем, я даже в нём был. Конкретно в этом помещение мне бывать не довелось, кажется, тут будет располагаться архив, но примерную планировку здания я знал и пока шёл к кабинету успел убедиться, что особых изменений в будущем не было, так что я свободно тут ориентировался.

Никакой приёмной или чего‑то подобного тут не было, а сразу за дверью располагался кабинет Шишова Тёзки Олеговича.

– Что случилось, сержант? – раздеваясь, начал ко мне было оборачиваться судья, собираясь снять пиджак. Он только что пришел, как и я из зала суда, так что разоблачиться не успел. Странно, видимо он где‑то задержался, поэтому и не успел.

Меня только немного удивило, как он понял спиной, что я сержант, но заметив зеркало правее вешалки, понял, что тот разглядел меня в отражении и, судя по тому, как начали расширяться его глаза, он ещё и умудрился опознать меня. Опытный чел. Подскочив к судье, я ударом щепотки пальцев парализовал его, нужный удар у меня был хорошо отработан, после чего подхватив его подмышки, я сказал судье:

– Ну что тварь, как видишь я бываю пророком. Сказал, будут проблемы, теперь у тебя большие проблемы.

Сказать что‑либо тот не мог, только хрипел, поэтому подтащив его к столу, я с силой опустил голову судьи, виском, об угол стола. После чего положил его на пол. Для всех, тот запнулся о край ковровой дорожки, я её поднял и загнул, и ударился головой о край стола. Несчастный случай, такое бывает. Проверив пульс, тот отсутствовал, я сразу подскочил к двери, покинул кабинет, и спокойным шагом, быстрым, но неспешным, направился к выходу. Тревога ещё не была поднята, да и вырубил я конвой, меньше трёх минут назад, когда оказался на выходе из здания суда и беспрепятственно его покинул.

В 'Матросской тишине', куда мне возвращаться категорически не хотелось, сбежать было куда сложнее, здесь же справился бы и ребёнок. Так что я не упустил своего шанса, да и с судьёй поквитался. Никто же его не заставлял идти на поводу у отца погибшего, так что получил он заслужено. Так вот, пребывая в одной из камер следственного изолятора 'Матросской тишины' я успел подумать, пока было время, что буду делать. Первый план выполнен, я на свободе. Следующий? Да всё просто, папашка погибшего. Месть это святое и это блюдо подают холодным, а оно у меня замороженное, так что пора разморозить и ответить. Ещё у меня было в планах пройтись косой смерти по верхушке ЦК, уж больно хотелось, однако это могло помешать моим остальным планам. Они были достаточно просты. Обелить своё имя, чтобы не было проблем у родственников, убедится, что у меня всё в норме, инсценировать свою смерть. Как? Да просто. Тот ушлепок, из‑за которого я попал в эту историю, спокойно живёт и коптит небо, так что воспользуемся нашей схожестью. Он погибнет вместо меня, ну а я контрабандными тропами покину Союз. Дочек позже заберу. Причина такого решения? Да просто, не могу я уже здесь, как удавку накинули на шею и душат. То нельзя, это… А я ведь привык к другой жизни и хотя тут уже освоился и вполне нормально живу, но не моё это. Вырос то я в Перестройку и ценности для меня имеют совсем другие моральные принципы, по сравнению с теми, что продвигают тут, в Союзе. Я как волк в овечьей шкуре, и хотя шкура начала сползать, надо успеть задрать как можно больше овец, прежде чем покинуть отару. Для меня тут стало слишком опасно. В общем, такая идея. В принципе можно громко хлопнуть дверью, уходя, когда инсценировка смерти будет произведена, и устроить охоту на зажравшихся членов ЦК, прежде чем покинуть страну, однако надо это всё обдумать. Позже, не сейчас, сейчас у меня было слишком много работы. План расписан по минутам и его нужно было выполнять.

Спустившись по ступенькам суда, я мельком посмотрел на папашу убитого, который на этих ступеньках, но дальше, у чёрной служебной 'волги' разговаривал с высоким мужиком. Я его знал, этот был тот следователь, что вёл моё дело, он тоже был на заседании суда. Брать этого папашу у всех на виду, тут было два десятка свидетелей, плюс водители и пассажиры проезжающих по улице машин, я не хотел, вот это сразу припишут мне. Поэтому запомнив номер машины, ещё раз мельком глянул на беседовавших, поспешил вниз по улице подальше от здания суда. Кстати, папашка имел довольный вид, видимо всё же моя игра сработала, тот был доволен, что я 'сломался' приговором. Ну – ну.

Когда я дошёл до первого перекрёстка, то обернувшись, обнаружил суету у здания, значит, мой побег был обнаружен.

– А вот это не хорошо, – пробормотал я, заметив что за мной бегут трое бойцов конвойных войск, включая того следователя, а из‑за здания выезжает автозак. – Похоже, лопухов обнаружили раньше, чем я рассчитывал, а следователь сообщил, куда я пошёл. Он контролировал всё вокруг себя, профи мать его, ну и сразу сказал, куда пошёл странно знакомый сержант.

Последнее слова я обдумывал вслух на бегу, пытаясь разорвать дистанцию, но пока не получалось. Преследователи тоже оказались легки на ногу. Мне даже показалось что это бойцы антидиверсионной группы, именно эти подразделения и занимаются отловом, таких как я. Не знаю по какой причине я пришёл к такому выводу, но чуял, по повадкам, что это именно они. Вот это вот плохо, видимо кто‑то просчитал возможность побега и, подсуетившись, придал основному конвою для подстраховки, этих бойцов. Видимо они во дворике ждали, а мы так и не появились, вот и сработали. Спецы мать их. Что ещё раздражало, у двоих были 'калаши'. Могли издали достать, но они пока не стреляли.

Заметив, что к тротуару у здания мимо которого я пробегал, пытается припарковаться дамочка, то даже глаза широко открыл от изумления и невольно улыбнулся. Если бы я не знал что сейчас шёл шестьдесят девятый год, точнее лето шестьдесят девятого, то невольно подумал бы что нахожусь в привычном для себя времени. В машине за рулём сидела классическая такая гламурная блондинка. Гламурная не по будущему, а с учётом этого времени. Чуть высунув язык от усердия, она пыталась припарковать свою машину. И не смотря на то, что у неё был не 'мерседес' или 'бентли', а самый обычный серенький горбатый 'запорожец', она имела гордый вид обладательницы автомобиля.

Среагировал я сразу, выбежал на дорогу, распахнул дверцу и, подхватив девицу по ноги и под надо сказать прелестную попку, которую успел пощупать, просто помог ей покинуть машину. Сделал я это быстро, поэтому её закрутило вокруг своей оси, а когда она остановилась, удерживая равновесие на каблуках, то машины рядом уже не было. Лишь мелькнули на перекрёстке стоп – сигналы поворачивающей вправо машины. Визг возмущённой автолюбительницы я уже не слышал, но он достался преследователям.

Повернув на перекрёстке, я поехал дальше с положенной скоростью, снова провернул право, двигаясь по параллельной улице, и снова вправо, возвращаясь к зданию суда. Надеюсь, тот папаша ещё не покинул его. Мне повезло, чёрная 'волга' как раз отъезжала от здания суда, поэтому немного отстав, я пристроился за ними следом.

Фуражку я бросил на соседнее сиденье, ещё когда садился в машину, однако форма всё равно дискредитировала меня, нарушала можно сказать маскировку. Ничего не оставалось кроме как приспособиться, в машине я её так быстро не снять, тем более портупею придётся отстёгивать, поэтому намного опустившись ниже, чтобы торчала только голова, я и двигался следом за 'волгой', стараясь не отсвечивать. Между нами всегда было три или четыре машины.

Когда служебная машина заехала во двор жилого здания для высшего чиновничьего состава, я проехал мимо арки, заметив как водитель, открыв заднюю дверцу, выпускает папашку. Именно такое кодовое имя я дал этому недоноску. Делать пока мне тут было нечего, ночью вернусь, поэтому проехав мимо, я поехал к одному из своих схронов, которые создал на всякий случай. Мысли покинуть Союз, у меня были и раньше, поэтому я готовился. Не специально, реально готовившись свалить, просто чтобы было, запасной вариант. Всего в Москве и области у меня было шесть таких схронов. Понимаю что мало, но что есть.

Доехав до первого, я покинул машину, запер и направился внутрь здания. Это был заселённый рабочими барак, готовившийся к выселению. Тут что‑то планировали построить, и шесть двухэтажных бараков из красного кирпича планировалось снести. Схрон был на чердаке. Так что, поднявшись наверх, я откопал из‑под битого шифера запылённый чемодан и, спустившись вниз, вернулся к машине. Потом доехал до берега реки, в кустах переоделся, форму аккуратно сложил и убрал в машину, оставшись в коричневых брюках и серой рубашке, теперь ничем не отличаясь от советского обывателя. В схроне было и оружие, вполне такой обычный 'Макаров', так что он отправился в карман брюк вместе с запасными магазинами. Паспорт я убрал в нагрудный карман, туда же и водительское удостоверение. Комсомольский билет тоже имелся. Более того, даже удостоверение сотрудника милиции на тоже имя было. Как я уже говорил, по поддельным документам я собаку съел и являлся твёрдым середнячком в изготовлении. Так что комплект запасных документов у меня был. Пока я являлся Сергеем Майским, младшим лейтенантом и простым гражданином.

Тут же в речке я искупался, можно сказать, отскабливая с себя воспоминания о камере, всё же не один сидел, почти сорок человек было, и сразу покрасив волосы в рыжий цвет. Не в яркий, а такой, какой обычно бывает у натуральных рыжих. Брови прошли туже процедуру. Да что они в паху и то покрасил, чтобы диссонанса не было, мало ли после долгого воздержания бабу приведу. Фото были у меня во всех документах чёрно – белые, так что не подкопаешься. Меня, конечно, постригли в камере, но они уже немного отросли, так что у меня был короткий ёжик. Не модно в это время, тут были в моде длинные причёски, но уже не так бросалось в глаза как совсем лысая голова. Хорошо еще, что до стрижки, оставалось три дня, раньше сбежал. Успел. Не обрили.

Отмыв чемодан от пыли, я проехал в город, укрыл машину в одном из дворов, и снял номер в гостинице, дойдя до неё пешком. Документы у меня были на ленинградца, как и удостоверение, командировочное удостоверение тоже было, так что я лишь внёс в него сегодняшнюю дату и спокойно заселился. Дальше просто, чемодан и спецсредства остались в номере. За них я был спокоен, командировочное удостоверение было от УВД Леноблгорисполкома, так что не подкопаешься, да и кто будет проверять сотрудника милиции? Ко мне вообще старались не лезть. Пришёл пешком с чемоданом, устроился, ушёл без него.

Вернувшись к машине, которую я оставил в соседнем квартале, поехал к МУРу и оставил 'запорожец' неподалёку от входа. Любой, кто заглянет внутрь, заметит форму, так что недолго ему там стоять. Кроме формы, в машине было личное оружие конвоиров, их удостоверения и даже не тронутые портмоне. Им, конечно, влепят за то, что упустили меня, возможно, уволят за несоответствие, но статьи теперь за утерю документов и личного оружия не будет. Служаки же, чего их подставлять? Вот они мне пока ничего не сделали и своего внимания я на них не перенёс.

Таксист, который подобрал меня у здания МУРа, видимо принял меня за настоящего сотрудника, хотя удостоверения я и не предъявлял, поэтому, когда мы доехали до названного места, он остановил машину и получил оплату точно по счётчику, сразу же после высадки уехал, оставив меня на краю тротуара. Желудок уже подавал голодные рулады, поэтому прислушавшись к себе, я пробормотал избитую цитату:

– А в тюрьме сейчас макароны.

Осмотревшись, я энергичным шагом направился к ближайшей забегаловке 'Общепита'. Макарон сегодня в тюрьме не было, 'любимая' у зеков гороховая каша должна была быть. Расписание питания в СИЗО за эти недели я успел вызубрить как Отче наш.

Пройдя в зал, я подошёл к стойке, за которой стаяла привычно тучная буфетчица, и озвучил заказ, получив ответ:

– Пельмени будут готовы через десять минут, макароны с котлеткой подам позже. Можете пока взять чай и бутерброды.

– Хорошо, – ответил я.

Оплатив заказ и приняв чай с тарелкой бутербродов, я прошёл к высокому столику, и стал наблюдать за улицей, вернее даже за аркой, что вела во двор зданий для проживания чиновников и их семей. Члены ЦК жили в других дома и странно, что этот обитал тут. Ну да ладно, посмотрим.

Столы со стульями тут тоже были, но располагались у стены. Понятное дело мне они не подходили, я ведь не только зашёл поздно пообедать, время было два часа, но и вёл наблюдение, поэтому и стоял за высоким столиком, его ещё 'пивным' называли. Буфетчица, как ни странно сама всё вынесла на подносе, на них это непохоже, обычно подзывают к буфету, чтобы забрать заказ. Неужто срисовали? У этих глаз намётанный, можете мне поверить.

Когда я как раз заканчивал со вторым, то мельком обернувшись к очередному входящему, невольно поморщился. Вот ещё этого не хватало, облава. Особо я не беспокоился, но мало ли, могут и срисовать. А не беспокоился по той причине, что помимо окраски волос, зеркало показало, что я превзошёл себя и всё как надо, я ещё и родинку приклеил на скуле. Заменую такую, с копеечную монету. На фото в документах она тоже была. Прорабатывал я этот вариант, что придётся менять внешность, так что заранее подготовился. Именно поэтому я и поехал к тому схрону, в остальных был стандартный комплект документы, денег и остального имущество для работы нелегалом.

– Граждане, попрошу всех приготовить документы, – услышал я от входа.

Там было двое, один сотрудник милиции в форме старшины, другой сержант. Дело это было обычным, так что местные доходяги и такие же командировочные, как и я, зашевелились, доставая документы. Когда дошла очередь до меня, я показал открытые корочки.

– В командировке находитесь, товарищ младший лейтенант? – уточнил старшина. Особо он не робел и был уверен в себе. Сразу срисовал что я не местный.

– Именно, – вздохнул я и предъявил командировочное удостоверение, намёк старшины был слишком прозрачен, чтобы его не заметить.

Тот так же внимательно изучил бланк и кивнул, после чего козырнув, отправился изучать документы следующих посетителей этого заведения. Минут через пять работники милиции покинули точку общепита, следом заспешил и я. Старшина, конечно, меня не опознал, если я вообще успел попасть в сводку, да и что я ему, в одной конторе 'работаем', но уверен, на заметку он меня взял, так что лучше покинуть это засвеченное место, мало ли. Старшина с сержантом стояли у милицейской машины, куда грузили двух тунеядцев, всё‑таки попались некоторые, поэтому пройдя мимо я направился вверх по улице, подальше от нужного мне дома.

Сделав круг по кварталу, я вернулся на место и, изучив улицу, направился к одному из домов, слуховое окно чердака которого как раз выходило в нужную мне сторону. Бинокль у меня был. При мне был небольшой кожаный портфель на длинном ремне, для чиновников так сказать, там помимо уже распотрошённой пачки с тысячей рублей, был бинокль и некоторые необходимые мне в работе вещи, включая тонкие кожаные перчатки. В жару, что стояла снаружи, в них не походишь, так что лучше использовать их только когда никто не видит, ну или ночью. Так как‑то спокойнее. Однако всё же отпечатки я старался нигде не оставлять. Даже машину и оружие протёр, прежде чем их бросить. В номере гостиницы поступил так же. Конечно это палево, вот так нагло устраиваться в ней, но я не считал, что меня вот так вот будут искать в ней. Где меня будут искать? У родителей, знакомых, по чердакам и подвалам, а не в гостиницах, где я нагло устроился да ещё под видом сотрудника милиции. Нет, прикрытие точно идеальное. Нужно думать действовать не шаблонно, так я и поступал.

До самой темноты я изучал дом, где жил нужный мне человек. Тот из‑за которого я и попал в эту историю. Если бы эта сволочь так активно не вмешивалась в следствие, ничего бы не было. Дело бы даже до суда не дошло, у меня хоть и немного грязная, но всё же самооборона. Больше двухсот свидетелей видели, что я никого не трогал, это на меня нападали, ну а то, что так вышло, так обучен я так. Выводить противника из строя максимально эффективно. Что я виноват, что там два трупа и четыре навсегда искалечены? Так что раз вмешался, нужно ответить.

Как проникнуть в здание я уже определил, внизу была вахтёрша, но это не для меня, тем более я знал в какой квартире проживает нужный мне человек. Вернее даже не в квартиру, а знал балкон, на который он выходил покурить и где я его срисовал. Тем более дверь он не запер, оставив проветривать помещение. Реально было жарко.

Быстро спустившись с чердака вниз, мою одежду хоть выжимать можно было от пота, на ходу надевая перчатки, была глубокая ночь и мне никто не мешал, я подбежал к углу нужного здания и, ухватившись за трубу водостока, стал по ней подниматься на пятый этаж. Там ухватившись за ограждение, перевалился на крышу, невольно хрустнув железом. Успокоив дыхание, пополз по краю к нужному месту, под которым был необходимый мне балкон. В портфеле был моток верёвки, пять метров, но мне хватило. Привязав её к ограждению, предварительно проверив его на прочность, я спустился на третий этаж, проигнорировав балконы пятого и четвёртого, и осторожно ступил на перила третьего, именно этот балкон мне и был нужен.

Мягко спрыгнув на пол, я оставил верёвку висеть, да её и так не хватало, кусок виднелся под балконом четвёртого этажа, и тихо подкрался к полуоткрытой двери. Судя по бормотанию, там ещё не ложились спать. Зал, куда вела дверь с балкона, был тёмен и пуст, я прокрался к двери в коридор и осторожно выглянул. Тут тоже было темно, но в кухне явно кто‑то был. Под закрытой дверью пробивался свет и именно оттуда слышались голоса. Кстати, квартира была отделана не хуже чем у меня, дорого, но безвкусно. У меня же дорого и со вкусом. Правда квартира была шестикомнатной, у меня поменьше будет.

Осторожно подкравшись к двери, я лёг на пол и прислушался. Там не было разговора, работало радио, и ему кто‑то подпевал женским голосом. Похоже, это была домработница. Так и оказалось. Проверив детскую, где в маленьких кроватках спало двое детей, я заглянул в спальню к хозяевам. Оба спали на большой двуспальной кровати. Мельком осветив фонариком спящих, не разбудив их, я убедился, что это те, кто мне нужен. Тот самый папаша и, похоже, жена. Кстати их сын, лицо его я помнил, был очень похож на мать.

Дальше я действовал быстро, вырубил обоих и, связав, привёл в чувство. Кляпы не давали им сказать ни слова, да мне и не нужно было этого. Быстро описав, кто я, просто сказал, зачем пришёл и приступил. Особо пытать я не любил, душа к этому не лежала, а тут уж очень хотелось. Хотелось отвести душеньку за все те дни, что я провёл в камере ни за что. Так что мучился у меня хозяин квартиры почти сорок минут, пока не умер от остановки сердца. Увечий я ему не нанёс, так лишь синяки, потому как только тот сдох, реанимация для продолжения пыток не помогла, посмотрел на жену.

– Я с бабами и детьми не воюю, но и свидетелей не составляю, уж извини.

Тело мужа я поднял и отнёс к окну, положив так, как будто он полз к нему, но умер от остановки сердца. Да – да, я собирался устроить тут пожар, благо было чем. Потом я крепко вырубил жену, чтобы потом судмедэксперты определили, что в её легких был дым, снял с ней путы, ну и организовал пожар в их спальне. Честно говоря, меня мало волновало, погибнут ли оставшиеся дети или нет, о моих кто подумал? Однако когда я по верёвки поднялся на чердак и, сматывал её, с облегчением услышал крик, похоже та домработница подняла тревогу. Надеюсь, она спасёт детей, всё же очаг возгорания был в спальне хозяев. Ну а для пожарных я поступил просто, воткнул в сеть все электроприборы, так что свалят причину пожара на один из них. Ну а для пожара я использовал духи и одеколон хозяев, облив ими пол и кровать рядом с телами. Хорошо полыхнуло. Главное чтобы на них ничего не попало. Конечно эксперты в это время не то что в будущем, но смерть члена ЦКа будут расследовать очень и очень серьёзно. Подставляться по мелочи не хотелось, так что я и на крыше старался не оставлять следов.

Когда я по водосточной трубе спустился вниз и снял перчатки, то подбежал к зевкам и тоже заглянул в арку. Из окна третьего этажа вырывались языки пламени, суетились жители соседних квартир, спасая добро, а где‑то вдали уже звучала сирена пожарной машины. Так что, изучив все, что происходило во дворе, я покинул зевак и, придерживая портфель, прижимая его к боку, поспешил прочь из этого района. По пути мне удалось поймать такси, и на ней я доехал до гостиницы. Дальше просто, душ, одежду в стирку, после чего на верёвку и спать.

Утром, когда раздался стук в дверь, я крикнул:

– Входите, открыто!

Дверь толкнули, и показалась дежурная по этажу, которая принесла мне поглаженную одежду. Вчера я её быстро постирал и выжал, повесив сушиться в номере, а утром попросил дежурную погладить, вот она и принесла. Сам я сидел в одних трусах и майке, так что, поблагодарив дежурную, облачился и, направился завтракать. Вот только после него, собравшись, покинул номер. Я выписывался.

Вчера ночью, проводя пытки того гада, я также вёл и допрос. Стержня внутреннего него не было, сразу гнильё полезло, так что все, что нужно я узнал быстро. Тот всех сдал, кто помогал законопатить меня, даже список составил, но им я займусь позже. Сейчас стоит задача обелить своё имя. Как я это сделаю? Есть один план, рискованный, но мне подходил.

На такси я доехал до окраины Москвы, там, на общественном транспорте покинул столицу, перебравшись в Подмосковье. Дальше на попутной машине, в конце пешком, пока оказался там, где надо.

– Здорова Михылыч, – поздоровался я со старшим егерем. – Ильич тут, или его ещё не было?

– Да здесь, второй день на дальней заимке отдыхает, – охотно ответил тот. – Причём свиты почти и не было, так ближайшие друзья.

Кому‑то покажется, что тот слишком разоткровенничался со мной, но он меня несколько раз видел с Брежневым, так что отвечал спокойно. Охрана меня не раз проверяла. Да – да, я был на месте любимого отдыха Генерального Секретаря, это было одно из мест, где он любил охотиться. Не то куда водил делегации или посольства, а где любил отдохнуть один или в кругу ближних товарищей и друзей. О том что Брежнев на охоте я узнал от того гада, тело которого сжёг вместе с ещё живой женой. Его, конечно, тоже вскроют, но определят остановку сердца, если тот до костей не выгорит, так что особо я не беспокоился.

– Подкинешь? – спросил я у него. – Не хочу десять километров пешком топать.

– Да тут и семи нет, – вздохнул егерь, и кивнул на 'козлика' что стоял у дровяного сарая. – Садись, довезу.