Текст книги "Третий фронт (СИ)"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Договариваться. Другого выхода нет.

– У меня приказ. Вы не должны попасть в руки противнику.

– В курсе. Но ведь противник не знает кто я, сделаю вид что достаточно высокопоставленная личность, имеющая возможности вести переговоры. Давай прекращай стрельбу и пусть кто-нибудь из наших выйдет, крикнет, что мы готовы к переговорам.

Капитан быстро скомандовал на прекращение ответного огня. Противник не сразу заметил, что стрельба по ним не ведётся, но вот спустя полминуты издалека донеслись трели свистков, после этого наступила тишина.

– Слышал? – спросил я Вольных.

– Да. Похоже, это армейцы. Банды свистками не пользуются, – согласился капитан.

На несколько минут вокруг разлилась полная тишина. Только где-то метров в ста едва слышно урчал мотором бронетранспортер.

– Давай, – кивнул я.

Сидевший рядом на корточках Антошин, встал и, подняв над головой автомат, покачал им. Если там действительно армейцы, то они поймут, что их приглашают к переговорам.

В течение пары минут длилось молчание, нарушаемое только стонами раненого летчика, которому врач на простреленную ногу накладывал шину и бинты.

– Жестко работают, – посмотрев на него, сказал я.

– У них приказ нас остановить и они его выполняют.

– Пули около меня не игрушечные летали, почему по кабине моей машины стреляли?

– Не знаю.

– Есть! – воскликнул Егоров, на секунду выглянув из оврага, чтобы осмотреться.

– Что?! – одновременно спросили мы с Вольных.

– Идет один, в защите и без оружия.

– Я пойду, – тут же откликнулся Вольных, снимая разгрузку и отдавая Антошину автомат.

– Ты знаешь что говорить? – спросил я.

– Сперва узнаю, что им надо, доложу вам, а там видно будет.

– Правильно. Так и действуй.

Как только остался в одном новеньком ОЗК, капитан встал и легко взбежав на дорогу, обошел наш разбитый пулями "уазик" и направился к переговорщику.

Мне, конечно, не давали посмотреть на эту встречу. Два из четырех телохранителей внимательно отслеживали мои движения чтобы сдернуть вниз, поэтому Антошин выглядывая прикрывал капитана заодно комментировал нам что видит:

– Сошлись…

Я тут же засек по секундомеру время встречи.

– … разговаривают. Спокойно, руками на размахивают… Переговорщик показывает куда-то в ту сторону, в которую мы ехали. Капитан кивает… Все еще общаются… Все, капитан обратно идет.

– Три минуты сорок две секунды, – задумчиво пробормотал я. – Долго общались.

– Подходит.

В это время к нам в канаву скатился Вольных.

– Докладывай! – меня просто съедало любопытство прав я был или нет. Армейцы это или банда. Самое забавное что никакой тревоги я не испытывал, нет о раненых конечно думал, но был уверен что мы выкрутимся.

– Значит история такова. Вставился со мной капитан Романов. О нем и его людях можно сказать так. Это выжившие военные из Шестой мотострелковой дивизии. У них ППД километров в тридцати отсюда.

– Это он тебе рассказал?

– Ну да, я тоже удивился, но вы послушайте дальше, товарищ комдив. В общем, они на грани вымирания, просят забрать их к себе.

– Просят? – удивился я.

– Именно просят.

– Меня чуть не убило, две пули через лобовое прошли – чудом никого наших в кузове не задело.

– Мы были на машинах банды. Они не сразу разобрались, что машины трофейные. Когда наши переговоры перехватили, там уже врубили глушилку и работали не на поражение.

– Ладно, принимается. Что там дальше?

– Я поспрашивал осторожно. В общем, по континенту разнесся слух что появились "собиратели" из новичков. Одна из банд уничтожила патруль и когда снимала с тел одежду, обнаружила, что убитые были загорелыми. Причем не в солярии, а под солнцем. К тому же все установки солярия использовались только для детей, для взрослых уже не хватало. Тут летом тоже солнце бывает, тучи начали расходиться. Но такой загар трудно заработать в защите, вот и прошел слух, что есть место, где солнце светит постоянно, и нет радиации.

– Ясно, майор на базе говорил, что один из наших поисковых отрядов пропал. Видимо это они и есть, – задумался я, но тут же встряхнулся. – А что за "собиратели"?

– Не знаю, не спросил. Может, кто, что, ценное собирает?

– Это все?

– Нет, предлагают встретиться вам с командиром дивизии генерал-майором Василевским.

– Эта вся информация?

– Нет. Еще Романов сообщил, что они перехватили радиообмен одной из "шакальих" банд. Те радовались, что захватили много продовольствия километров в ста отсюда. Видимо имелось ввиду о нашем аэродроме подскока, так как промелькнула информация о вертолете и о большом количестве авиационного топлива с пленными.

– Ясно… Вот суки!

– В общем, это все о чем мы успели поговорить. Романов настойчиво предлагал встретиться с комдивом, видимо у них действительно проблемы… выживают как могут.

– Я понял уже. Дай пока подумать.

Вольных отошел в сторону к своим людям, о чем-то с ними общаясь, не мешая мне прикидывать, что делать дальше. В принципе и так ясно, что нужно дать согласие на принятие беженцев, тем более вояки из мотострелков крепкие, видно, что повоевать им пришлось изрядно, однако для принятия окончательного решения было слишком мало информации. Вольных был прав, нужно как можно быстрее встретиться с генералом Василевским.

– Капитан! – окликнул я Вольных, однако он не расслышал меня сквозь резину противогаза, пришлось повторить. – Капитан!

– Товарищ комдив? – отойдя от раненых, подошел ко мне начальник моей охраны.

– Значит так, я принял решение о встрече с генералом Василевским. Иди сходи к Романову и обговори условия. Не забудь договориться о раненых, у армейцев должен быть госпиталь.

– Хорошо.

Дальше в течение десяти минут последовала та же пантомима, что я видел ранее. Антошин вскочил на дорогу помахал над головой автоматом. Появилась на гребне холма уже знакомая фигура Романова, к которой, оставив оружие, незамедлительно направился Вольных. После встречи двух капитанов продолжавшейся минуту двенадцать секунд, переговорщики разошлись.

– Ну что? – спросил я, когда Вольных вернулся и начал надевать на себя разгрузку.

– Договорились. Сейчас они бронетранспортер подгонят, и едем к ним на ППД, только оружие нужно сдать.

– Зачем? – напрягся я.

– Мне это тоже не понравилось, пришлось поторговаться. Пистолеты и гранаты можно оставить, Романов разрешил для нашего самоуспокоения, а вот автоматы сдадим.

– Ну это еще куда ни шло. Ладно, готовимся к транспортировке.

Что ни говори, а армейцы везде армейцы. Буквально спустя минуту зазвучали моторы и показался тот самый "Урал"-приманка. Бэтр, поревев мотором, скатился со склона и, преодолев небольшую насыпь, тоже подкатился к нам. На броне находилось четыре бойца в незнакомом ОЗК с замотанными тряпками оружием.

Вот с брони спрыгнул один из бойцов и подошел ко мне, безошибочно определив во мне командира.

– Капитан Романов, командир третьей роты второго батальона сто седьмого мотострелкового полка, – козырнув, пробубнил он. Через противогаз было плохо слышно, но я понял, о чем он.

– Старший майор Демин, госбезопасность, – коротко представился я.

– Простите? Старший майор? Госбезопасность? – вся фигура Романова показывала озадаченность.

– Именно так. У нас мало времени, поэтому нужно определиться с этой ситуацией. Вы можете выслать маневренную группу к нашему аэродрому подскока, захваченную по вашим словам бандой "шакалов"? Это мои люди и бросать их я не намерен.

– Только по приказу комдива, у нас проблемы с топливом. Я такой приказ отдать не смогу, извините.

– Тогда нам нужно как можно быстрее встретиться с генералом… или связаться с ним.

– У нас есть прямой канал с командиром, я свяжусь.

– Хорошо.

Капитан забрался внутренний отсек бронетранспортера, где содрал противогаз, явив мне удивительно-бледное лицо с темными пятнами под глазами от явного недоедания и взяв протянутые башнером наушники с микрофоном, стал вызывать штаб. Дверцу он не стал закрывать, поэтому изредка заглядывая внутрь бронетранспортёра, я поглядывал за погрузкой раненых в кузов "Урала". В принципе с этим было закончено, и военврач уже последовал за ранеными, следя за их состоянием.

– Генерал дал добро. Вторая рота соседнего полка направилась к вашему аэродрому подскока. Они ближе всего да к тому же координаты у них есть. Успели засечь по радиопереговорам.

– Отлично. Тогда грузимся, пора уже встретиться с вашим командиром.

Вольных и его подчиненные стояли рядом охраняя меня, поэтому полезли следом внутрь бронетранспортера, благо места там хватало. Это не был знакомый мне тип машины, своим видом он напоминал БТР-90, которые были у охраны Сталина, но отдалённо своим видом, показывая, что это он потомок той машины.

Как только дверца десантного отсека захлопнулась, включилось внутреннее освещение и бронетранспортер урча мотором как сытый кот покатился в неизвестность. Воспользовавшись тем, что заработала система очистки воздуха, мы тоже сняли противогазы.

Только после этого я заметил разницу между нами и мотострелками. Мои бойцы были действительно загорелы и просто дышали здоровьем в отличие от мотострелков – бледных, худых, но с удивительной силой во взоре. Думаю хлюпики отсеялись еще на первых порах, остались только те кто имел внутренний стержень.

В это время я заметил, что мы стали жертвами такого же любопытного изучения. Башнер и водитель, конечно, не отвлекались, но сам капитан и его довольно молодой помощник, я так понял лейтенант, смотрели на нас с плохо скрытой надеждой.

– Капитан, как тебя по батюшке?

– Владислав Михайлович.

– А я, Александр Геннадьевич. Пока мы едем, кратко введи нас в курс дела. Хотелось бы знать обстановку хотя бы в общих чертах.

– У нас есть с полчаса, почему нет? Тем более я это все застал в том же звании и на той же должности.

– А простите. Сколько вам лет?

– А сколько дадите?

– Пятьдесят пять-шестьдесят.

– Мне сорок три, на момент войны было тридцать два года.

– М-да.

– Значит дело было вот как…

Если кратко, то когда случилась война, офицеры и солдаты дивизии забрали всех своих родных, жителей ближайших деревушек и спустились в бункера. А они у дивизии были ой какие не маленькие, причем достаточно полные, как амуницией, боеприпасами, вооружением так и продовольствием. В общем, создали под землей условия для выживания, даже огромные оранжереи есть. Однако за одиннадцать лет продовольствие фактически кончилось, а оранжереи уже не справлялись, хотя последние годы во всех свободных помещениях высаживалось как можно больше гидропоники. Взрослые сильно недоедали, все шло детям, а их без малого было около четырех тысяч. В общем, по прикидкам офицеров оперативного штаба дивизии жить им, а вернее существовать им осталось месяцев семь на минимальном пайке, а потом или "уход" или скатывание к каннибализму, что случалось другими бункерами. В штабном бункере дивизии стояли мощные средства связи, так что офицеры более-менее были в курсе дел на ближайших землях и о появление новой непонятной силы узнали сразу. Собрав информацию со слухов и предположений, армейцы решили действовать. В разные стороны были отправлены отряды, чтобы встретиться с новичками. Нам повезло нарваться на подразделение капитана Романова, другая рота, которая двигалась в сторону аэродрома подскока, так и знал, что мне не всю правду сказали, в данные момент уже должна была штурмовать аэродром и уничтожать банду. Они в десяти километрах были, должны уже начать бой.

Когда капитан закончил, понятное дело он мне не все рассказал, я задумчиво спросил:

– Капитан, честно скажи, сколько у вас людей в дивизионных бункерах?

– Семь тысяч солдат и офицеров, около десяти тысяч членов их семей и пять тысяч гражданских. Большая часть мужчин была призвана. У меня в роте, например одна треть бывшие гражданские.

– Что-то не заметил.

– Мы почти одиннадцать лет эти территории держим, опыта боев нам не занимать… Скажите, господин старший майор…

– У нас принято говорить, товарищ старший майор, но можно проще, товарищ комдив.

– Ясно. Скажите, товарищ комдив, это правда, что где-то есть места где постоянно светит солнце, растут деревья и люди ходят без защиты?

Мне показалось, что замерли все, кто был в бронетранспортере, даже водитель стал прислушиваться.

– Есть такое дело.

– И много там места?

– Всем хватит, – улыбнулся я.

– У нас ходили слухи что где-то есть земля обетованная где можно жить как по прежнему и ходить без защиты, но я честно говоря не верил, а вот жена… Год назад не выдержала, оставила меня с двумя детьми. Застрелилась. У нас так многие уходят, как поветрие… Только в последние две недели как прошел слух о вас ни одного самоубийства не было. Вы понимаете, о чем я? Вы дали нам надежду, – прямо глядя мне в глаза сказал капитан.

Не отпуская взгляд, я серьезно кивнул. На несколько секунд воцарилось молчание, нарушенное вдруг бурчанием моего желудка.

– А не поужинать ли нам, тем более мы в последний раз только и успели что позавтракать? – предложил я.

Под взглядами офицеров мотострелков мы открыли рюкзаки и стали доставать сухпай, на который местные хозяева глядели голодными глазами. Даже немолодой башнер на секунду отвлекся от наблюдения, глянул на нас.

– Парни делим по-братски, – велел я.

Наблюдая, как перед тем как съесть, капитан Романов нюхает галеты, заедая ими гречневую кашу с говядиной, а потом пробует на вкус сухое молоко, я только покачал головой. Похоже в дивизии реально, без всяких шуток тяжелое положение. Видимо все держится на железной воли командира дивизии и хорошо подобранных ближних офицерах.

Водитель хрустел галетами, не отвлекаясь от дороги, только запивал их водой, а башнер сделал себе бутерброд и с явным удовольствием, но не жадно, спокойно ел.

– Дочке отдам, – смущенно улыбнулся капитан, убирая пакетик с сухим молоком. – Ей витаминов не хватает.

Вздохнув, я достал все продовольствие и предал капитану.

– Детям, – пояснил я.

Остальные последовали моему примеру.

– Скажите капитан, почему прошло одиннадцать лет, а тучи на рассеялись? Должен же был спасть пепел и развеяться тучи.

– Потому что был еще один "удар", – спокойно отвиветил капитан.

– Поясните.

Романов пояснил. После войны спустя пару лет дейтвительно появилось солнце и людей из бункеров выпустили, тем более что радиационный фон вокруг бункеров дивизии был не так высок. Деревенские рванули к своим домам которые подчистили мародёры, а военные устроили летний лагерь в палатках под открытым небом где среди туч все чаще и чаще мелькало солнце. Но идиллия продлилась недолго, всего пять месяцев. Когда деревенские снимали урожай последовал второй удар ядерными ракетами. Кто? Зачем? Почему? Так и не известно, можно в секретных бункерах, какой сошедший с ума генерал отдал этот приказ, но в ответ наши тоже отбомбились, в результате осевший пепел вновь взвился вверх и тучи стали более полными.

– … Семь лет как мы не видели солнца, и только недавно начали появляться проблески среди туч, – закончил горестный рассказ капитан.

– М-да, – протянул я. – Досталось вам.

В это же время бронетранспортер остановился и снаружи послышалось какое-то гудение и свист.

"Чистка машины проводиться" – догадался я. Да и наши спутники были спокойны, видимо это была штатная процедура.

Буквально через минуту мы с заметным уклоном поехали вниз, постоянно поворачивая вправо, видимо спускаясь на технический уровень бункера.

Видимо мы спускались по эстакаде, так как часто было слышно двойное эхо, отраженное от стен. Когда по моим прикидкам мы спустились под землю метров на сто, БТР замер, несколько раз качнувшись на амортизаторах.

– Прошу на выход. Мы прибыли в штабной бункер, – сказал Романов. Его помощник, тот, что лейтенант, открыл десантный люк и первым покинул машину. Так как он не надевал защиту, мы тоже этого не сделали. Как только четверо телохранителей заняли позицию у люка мы следом друг за другом, я, Вольных и Романов покинули отсек бронетранспортера. Нас оглушило ревом мотора, так как следовавший за нами прототип "Урала" как раз въезжал на площадку сверкая мокрыми боками, наш броник кстати, тоже был мокрый. Мне понравилось, что армейцы действуют по инструкции и проводят чистку техники. Это показывает их высокую выучку и дисциплину.

М-да, подземная стоянка впечатляла. Монументальные столбы держали свод. До потолка было примерно метров шесть, не меньше. Под потолком горели дневные лампы.

– Откуда свет? Дизеля?

– Дизеля у нас в НЗ. Ветряки, – пояснил Романов. – В не видели, но только для штабного бункера у нас около тридцати ветряков, благо ветер есть. Вот когда тишина, тогда тяжело.

Подземное хранилище, а то, что это было именно хранилище, а не стоянка я понял не сразу. Так вот, подземное хранилище было достаточно большим, метров в двести, да и дальше был проезд, видимо там дальше было ещё одно подобие нашей стоянки.

Кроме нашего бронетранспортера и "Урала", из которого местные медики начали доставать раненых, было еще примерно два десятка похожих машин на ту, что нас привезла. Еще с десяток явных зениток с зачехлёнными брезентом орудиями. Потом что-то вроде БМП, и три десятка грузовиков. Танков и легковых машин я не заметил. Было видно, что три ближайшие машины поездили немало, скорее всего они были дежурными, а вот остальная техника была в консервационной смазке.

В это время носилки с ранеными понесли куда-то в боковой проход, где был значок красного плюса креста, видимо там был госпиталь или ближайший медпункт. Романов, дождавшись, когда мы утолим любопытство, сказал:

– Прошу следовать за мной.

Мы прошли мимо ряда машин в которых я опознал потомков БМП, у одной возились двое пожилых мужчин в технических комбинезонах, устраняя какую-то проблему в ходовой, и повернули в незаметный коридор по стенам которого змеились черные жгуты кабелей. Большинство было связные, скорее всего мы действительно были в штабном бункере.

Пройдя несколько толстых бронированных стальных дверей, которые охраняли часовые, попали в жилую зону бункера. Появился длинный и довольно широкий коридор с множеством дверей, причем не с бетонными стенами, а облицованный белыми пластиковыми панелями. Тут было много детей, одни просто играли, другие, под присмотром взрослых, занимались зарядкой. От их не по-детски внимательных глаз в глубине которых мелькали отблески надежды становилось как-то не по себе.

Детишки были достаточно тепло одеты, однако лица и руки некоторых были открыты, именно они привлекли мое внимание, так как были в достаточной степени загорелы. Причем не под солнцем, а видимо в специально оборудованном солярии. Разница была заметна.

Когда мы шли по коридору, наверняка ведь специально провели тут показывая нас местным жителям, за нашим спинами все множился и множился шепот. Изредка долетало:

– … точно загорелые. Не врали… может еды будет больше, моя дочка все чахнет и чахнет… Врачи говорят что проблемы со здоровьем у многих… цинга… Какие загорелые…

Наконец мы подошли к еще одной бронированной двери, рядом с которой играло в куклы три девочки лет семи-восьми. Чтобы не застудиться на холодном полу им кто-то подложил несколько досок, сделав площадку и бросил сверху овчинный полушубок. Эту дверь охраняло уже два часовых.

Как только Романов в очередной раз поговорил по висящему на стене телефону с дежурным офицером, с безопасностью тут было все в порядке, я спросил у него:

– Почему у вас так много детей?

– Тут хорошие медики и оборудование. У нас восемь убежищ связанных между собой транспортными коридорами. Если в каком-то из них ребенку становиться хуже его переводят сюда и лечат.

– А, понял. У нас это называют санаторием или реабилитационным центром.

– Да, похожее сравнение… Прошу за мной, мы практически пришли.

После двери мы попали в недлинный коридор, заканчивающийся лестничной и лифтовой площадкой. Однако направились мы не к лифту, а именно к лестнице где, спустившись на шесть пролетов вниз, снова встали у бронированной двери, которую также охраняли двое часовых. Как раз при нашем приближении произошла пересменка. Дождавшись ее окончания, мы прошли через открытую дверь, там нас встретил офицер в звании полковника. Передав нас ему, Романов коротко распрощался и поспешил обратно в жилую зону, видимо к дочке.

– Полковник Решетников, начальник разведки Шестой мотострелковой дивизии, – кивнул офицер представившись. Его острый, можно сказать колючий взгляд пробежался по нам. Было видно что ему не понравились пистолеты что у нас не забрали, но он промолчал, только взял двух солдат в сопровождение, те отслеживали наши телодвижения следуя сзади. Эти солдаты были крученными волчарами лет по тридцать, не те хоть и опытные, но изможденные от недоедания мотострелки что нас брали. Это или личная гвардия генерала, или бойцы комендантской роты или спецы из разведроты, то есть подчиненные полковника. Я больше склонялся к последнему варианту, их амуниция это подтверждала.

Теперь мы шагали уже по коридорам военного значения, пока не попали в сам штаб, он нас надо сказать поразил. Это действительно был ШТАБ. Несколько десятков офицеров, которые спокойно работали, несколько аппаратур связи, огромная карта континента на стене с множеством красных и синих флажков на ней. Отдельно стояло несколько старших офицеров в звании подполковников и полковников, в центре хмурый пожилой офицер с витыми погонами генерала. Он о чем-то беседовал со своими подчиненными, рассматривая невидимый для нас экран большого телевизора. Это было что-то подобие ЖК, но только военного назначения.

Полковник Решетников, оставив нас у входа, проследовал к генералу. После доклада полковника, Василевский обернулся, рассматривая нас, что-то негромко скомандовал подчиненным и под любопытными взглядами остального штабного офицерского состава направился к нам.

– Генерал Василевский, Роман Георгиевич, – протянул он руку.

Рассматривая этого крепкого старика с бесконечно усталым взглядом, на вид ему было за семьдесят, я ответил на крепкое рукопожатие и тоже преставился:

– Старший майор госбезопасности Демин, Александр Геннадьевич.

– Старший майор? – недоуменно нахмурился генерал. – Хотя о чем это я? Пройдемте за мной.

Мы проследовали за генералом в его личные апартаменты, они находились совсем рядом. Оставив всю охрану снаружи, мы с Романом Георгиевичем прошли в крохотную гостиную, согнав с дивана двух белоголовых девчушек-близняшек, видимо внучек генерала, и сели друг напротив друга. Вспомнив кое о чем, я расстегнул защиту и достал из нагрудного кармана камуфляжной рубахи подтаявший молочный шоколад. Разделив его на две половинки, угостил девочек. К моему удивлению они не сразу взяли его и только после разрешающего кивка генерала просто вцепились, шустро запихивая в рот.

В это время из соседнего помещения появилась довольно молодая женщина, ей было около двадцати, судя по схожести, мать девочек и увила их с собой, бросив на меня уже привычный любопытный взгляд.

– Я думаю, вы уже получили всю нужную информацию пока шли сюда? – спросил генерал. Он наклонился и сорвал перышко зеленого лука, что рос в небольшом ящике рядом с диваном под специальной лампой. Макнув ее в открытую солонку, он с явным удовольствием отправил перышко в рот, захрустев редкими зубами.

– Да, есть такое дело, – согласился я. – Вы ведь специально провели нас через жилой сектор?

– Так было быстрее, но если бы мы хотели давить на жалость, показали бы одно из убежищ, там тяжелее и люди выглядят не так хорошо как тут. Нет, Романов провёл там, чтобы показать ВАС им, а не наоборот. Людям нужна надежда, в которую многие уже перестали верить, – сгорбился генерал.

Я представил тот груз ответственности, что постоянно давил на него и невольно повел плечами. Честно говоря, я бы его не выдержал, мой стальной стержень был тоньше… гораздо тоньше.

– Что у вас за звание? – тихо спросил генерал, вырвав меня из тяжелых размышлений.

– Старший майор госбезопасности. Соответствует званию армейского генерал-майора, – задумчиво ответил я, все еще не отойдя от размышлений.

– Где-то я это уже слышал. Кажется в академии в истории государства.

– У вас хорошая память, – невольно хмыкнул я. – Однако давайте не будем тянуть время и расставим все точки над "и". Что с аэродромом подскока и как ваши люди оказались рядом?

– Если вы думаете, что это моя рота захватила аэродром под видом банды, то вы ошибаетесь, хотя все и происходила под взглядами моих наблюдателей из разведроты. Как только колонна бронетехники прошла по краю нашей территории и оставила под охраной полуроты солдат аэродром подскока мы сразу заинтересовались, кто этот тут безобразничает на нашей территории. Кстати, я как узнал, что за технику вы используете, сразу понял, что вы из Сибири только там сохранились склады длительного хранения с подобными машинами.

– Почему вы не связались с нами по радио?

– Это могло быть ловушкой. Убежищ не так много и они все заняты. Пока у нас было мало информации о вас.

– Сейчас больше?

– Да.

– Что с нашими людьми?

– Банда частично уничтожена, частично рассеяна, там мало кто уцелел. К сожалению, во время боя погибло много ваших людей из технического персонала. То есть из семнадцати человек выжило всего трое. Это не наша работа, банда постаралась при захвате. Такое впечатление как-будто они убирали свидетелей.

– Там было достаточно охраны, чтобы отбиться.

– Наблюдатели доложили, что банда налетела внезапно. Это произошло вчера вечером. Оба взвода встретили их во все оружии, но не смогли отбиться от банды в количестве двухсот человек. Они ее конечно уполовинили, но полегли все. Никто не сдался, наблюдатели докладывали, что некоторые из ваших солдат подрывали себя и окруживших их бандитов гранатами. Потом банда разделилась, частично приняла на себя функции охраны убирая на аэродроме все следы боя, другие сели на два трофейных бронетранспортера, "семидесятки" если мне память не изменяет и укатили в сторону вашего падения. Видимо на поиски.

Я прикрыл глаза, усмиряя злость. На наших явно кто-то навел.

– Что с бандитами, что ухали к месте вынужденной посадки?

– Судя по радиопереговорам, они уже нашли самолет.

– Вы многое знаете я смотрю.

– У меня не только хорошие связисты, но и аналитики.

– Ладно, информация принята к сведенью, теперь давайте поговорим о том, что вам надо. Вы хотите переселиться на чистые территории, я правильно понимаю ваше желание?

– Правильно, – кивнул генерал. – Однако есть еще то, о чем я вам не сообщил… Мы не одни.

– В смысле? – удивился я.

– В нашем убежище находиться личный состав дивизии и гражданское население из двадцати четырех тысяч человек общей численности. Кроме этого мы держим постоянную связь, чтобы помочь в критических ситуациях, с другими военными убежищами. Они уже извещены о вас и о будущих переговорах и ожидают результаты.

– Перечислите, – попросил я задумчиво сев прямо и сложив локти на колени. – Мне нужна информация не только по людям, но и по вооружению.

– Эта информация пока секретна. Извините. Мы еще ни о чем не договорились.

– Вот как? Ладно, тогда и я вам скажу прямо. Ваш мир мертв, если на нем и есть живые участки, где можно находиться без защиты, то я о них не знаю.

Мне показалось, что генерала хватит удар, видимо я разрушил все его надежды.

– Но ваш загар…

– То что я вам скажу, конечно секретно, но вы все равно это рано или поздно узнаете. Мы иномирцы. Поясню, пока вы перевариваете эту информацию. Одним ученым в одном из соседних миров в две тысячи одиннадцатом году от Рождества Христова был создан прибор которым можно было находить природные порталы ведущие в другие миры. После экспериментов он сумел открыть один из них и попал в предвоенные месяцы тысяча девятьсот сорок первого года.

– К Сталину, – тихо пробормотал впитывающий каждое слово генерал. – Теперь мне понятно ваше звание.

– Все правильно. Так вот он не стал сбегать, а определившись в каком времени оказался смог пробиться прямо к Сталину и предложить ему свои услуги. Был создан постоянный портал и из мира ученного потянулись технологии, люди и вооружение со складов длительного хранения. Даже был создан спецотдел под номером девять, так называемая "девятка", в котором я и работаю замом. Задача этого отдела следить за порталами. Так вот, ТАМ началась Вторая Мировая Война. Понятное дело уже не так как в истории моего мира, я кстати из мира того ученого, специалист. Так вот война идет, дивизии Вермахта перемалываются у границы а наш отдел с помощью того ученого нашел еще несколько природных порталов. Несколько было пустышек и мы их закрыли включая ваш мир, однако один из заместителей товарища Сталина предложил поискать в вашем мире технологии будущего. Этим мы тут и занимаемся.

– Так получается вы обычные мародеры?

– Грубо, – хмыкнул я, почесав шею, – но в точку. Думаю, вы понимаете, что Сталин охотно примет вас, но только как граждан своей страны со всеми присягами.

– Закроют?

– А зачем? О порталах там уже все знают, создадут несколько дивизий, пополнив их людьми, и будете сражаться. У Сталина много планов.

– А с мирным населением? Мы их не бросим.

– Я вас прекрасно понимаю. Поэтому отвечу сразу, земель у нас много, заводов тоже. Так что нам нужны фермеры и мастера на заводы. Примем всех, не волнуйтесь.

Пока генерал размышлял, переваривая новую информацию, я попил довольно неплохого чаю, что принесла родственница Василевского.

– Мне нужно будет связаться с командующими других частей и посоветоваться. Но я и без их слов скажу, что мы согласны, у нас все равно нет другого выхода. Что вы хотите знать?

– На что может рассчитывать товарищ Сталин по военной тематике? Это сейчас самая актуальная тема.

– Танковая дивизия со всеми средствами усиления. Все на консервации. В течение двух недель дивизию можно привести к бою, а это одних только танков более двухсот штук. Правда, половина из них находятся в охраняемых наземных ангарах. По людям четыре тысячи кадрового состава, одиннадцать тысяч членов семей и двенадцать тысяч мирных жителей. Практически все они принесли присягу и входят в состав дивизии. Командир генерал-лейтенант Стругов, профессиональный танкист с боевым опытом. ППД в ста сорока семи километрах от нас. Бригада армейского спецназа. Численный кадровый состав две тысячи сто семьдесят солдат и офицеров…

Василевский довольно долго перечислял составы частей и место их дислокации. Тридцать шесть частей в подземных убежищах. В конце он коротко сообщил, что было их больше, но некоторые пришлось уничтожить. По словам генерала, солдаты и офицеры этих частей потеряли человеческий облик опустившись до каннибализма когда с продовольствием стало совсем худо. Это уж потом нашли склады госрезева, которые позволили продержать еще несколько лет.