Текст книги "Призрак рейхсляйтера Бормана"

Автор книги: Владимир Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Призрак рейхсляйтера Бормана.
Политический поиск нацистского преступника № 19: Повесть-расследование

Предисловие, или мотивы исследования

Стрелки часов показывали 0:55. На часах Истории наступало 16 октября 1946 года. Сержант американской армии Джон Вуд оглядел стоящие в ряд окрашенные в темно-зеленый цвет виселицы, установленные в небольшом каменном здании Нюрнбергской тюрьмы, и приступил к возложенной на него миссии – казни через повешение главных военных нацистских преступников. Замерли в напряженной тишине группа военных, журналисты.

Вот поименный список тех двенадцати, кого 1 октября 1946 года после почти года кропотливой работы Международный трибунал в Нюрнберге приговорил к смертной казни через повешение: Геринг, Риббентроп, Кейтель, Розенберг, Франк, Фрик, Штрейхер, Заукель, Йодль, Зейс-Инкварт, Кальтенбруннер, Борман.

Среди тех, кто был приговорен к смертной казни через повешение, не оказалось трех главарей фашистского рейха – Адольфа Гитлера, Йозефа Геббельса, Генриха Гиммлера.

Что касается заместителя фюрера, рейхсляйтера нацистской партии и обергруппенфюрера СС Бормана, то тот исчез при загадочных обстоятельствах. В приговоре Международного трибунала Борман значится последним, под номером 19. Видимо, потому, что его место в зале Дворца юстиции пустовало и он бы единственным из главных нацистов, кого судили заочно. Однако истинное место Бормана в двенадцатилетней кровавой практике фашистского рейха отнюдь не соответствует порядковому номеру. История навсегда связала имя этого нацистского преступника с чудовищными злодеяниями, равных которым дотоле не знала земная цивилизация. При его прямом и активном участии разрабатывались человеконенавистническая фашистская программа агрессии, доктрина «тотального устрашения», проводившиеся в жизнь последовательно и с неслыханной жестокостью. В соответствии с разработанными Борманом циркулярами применялась кажущаяся современнику невероятной по своему цинизму «техника обезлюживания», заранее в деталях продуманная и освоенная исполнителями. С его благословения была отработана методика массовых расстрелов, использования газовых камер, гигантских печей крематориев в лагерях смерти, промышленной утилизации останков миллионов умерщвленных людей...

Возможен вопрос: а стоит ли сегодня, четыре десятилетия спустя, возвращаться к судьбе одного из главарей германского фашизма? Тем более что многие, очень многие считают, что Борман мертв.

Ответ на этот вопрос однозначен: безусловно стоит. Ибо тема фашизма не закрыта и не забыта. И хотя четыре десятка лет отделяют нас от окончания второй мировой войны, из памяти человечества не изгладились и никогда не изгладятся чудовищные преступления фашистских захватчиков.

И в порядке своего рода пролога к книге я считаю нужным напомнить молодому читателю о страшной и горькой статистике войны, «крестными отцами» которой были Гитлер, Борман, другие нацистские бонзы.

Вторая мировая война, развязанная германским фашизмом, по своему характеру не знает себе равных – ни по масштабам, ни по количеству жертв, ни по последствиям. В нее было вовлечено 61 государство, 80% населения земного шара. Она унесла 50 миллионов человеческих жизней.

Нельзя без боли и гнева вспоминать о зверствах фашистов и их приспешников, которые замучили, расстреляли, задушили в газвагенах миллионы людей. Освенцим и Майданек, Бухенвальд и Треблинка, Орадур и Лидице, Бабий Яр и Хатынь стали символами кровавой сути фашизма и милитаризма.

Особый счет к фашизму – у нашей страны. В каждой советской семье никогда не утихнет горечь утрат, которые принесла минувшая война. 20 миллионов человеческих жизней отдала Отчизна за свою независимость, за спасение мировой цивилизации от угрозы порабощения фашистскими варварами.

На территории Советского Союза фашисты полностью или частично сожгли 1710 городов и более 70 тысяч сел и деревень, уничтожили свыше 6 миллионов зданий, лишили крова около 25 миллионов человек. Гитлеровцы разрушили около 32 тысяч промышленных предприятий и 65 тысяч километров железнодорожных путей, разорили 98 тысяч колхозов, 1876 совхозов, 2890 машинно-тракторных станций...

Десятки миллионов человеческих жизней унес фашизм. Уже одно это делало для каждого честного человека требование о наказании всех гитлеровских преступников естественным и единственно справедливым. Преступления нацистов нельзя было забыть, нельзя простить. Совесть требовала свершения незамедлительного справедливого суда над виновниками неизмеримых страданий человечества.

Единая воля народов – сурово покарать всех виновников злодеяний – еще в середине войны нашла четкое выражение в авторитетных международных документах. Таков смысл, дух и буква Московской декларации об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства, подписанной 30 октября 1943 года руководителями СССР, США и Англии. Она гласила, что гитлеровские преступники «будут отправлены в места их преступлений и будут судимы народами, над которыми они совершали насилия» и что «союзные державы наверняка найдут их даже на краю света и передадут в руки обвинителей с тем, чтобы смогло совершиться правосудие».

И такое время пришло в историческом 1945 году. В памяти народов навсегда останется международный военный трибунал в Нюрнберге, который подвел итог фашистской агрессии. Мир содрогнулся – так ужасны, бесчеловечны оказались преступления нацизма. Трибунал поведал о чудовищных зверствах оккупационных режимов, о «тотальном терроре», о Ковентри, об Орадур-сюр-Глане, о тысячах других таких же городов и сел, стертых с лица земли, о детях малых, которых на глазах матерей живыми бросали в огонь или разрывали на части. Поведал о тех, кто виновен во всем этом...

Из вступительной речи главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе Р. А. Руденко:

«Во имя священной памяти миллионов невинных жертв фашистского террора, во имя укрепления мира во всем мире, во имя безопасности народов в будущем – мы предъявляем подсудимым полный и справедливый счет. Это – счет всего человечества, счет воли и совести свободолюбивых народов. Пусть же свершится правосудие!» И оно свершилось.

Трибунал наказал главных фашистских руководителей. Назовем имена тех, кто, помимо упомянутой в первых строках предисловия «нацистской дюжины», был судим и осужден в Нюрнберге.

Поседевшие и, увы, постаревшие корреспонденты наших газет рассказывали о том, как 18 июля 1947 года на военном аэродроме Берлин – Хатов приземлилась «Дакота». Когда самолет вырулил со стартовой полосы, к нему подъехал автобус английских ВВС, накрытый стальной крышей и с окнами, забранными решеткой. Из самолета вышли семеро мужчин; каждый из них скован наручниками с американским солдатом. Это будущие обитатели союзнической тюрьмы для военных преступников Шпандау в Западном Берлине. Под № 1 шел Бальдур фон Ширах, руководитель гитлерюгенда, приговоренный Международным военным трибуналом в Нюрнберге к 20 годам заключения; № 2 – Карл Дёниц, главнокомандующий военно– морскими силами Германии, преемник фюрера (приговор – 10 лет); № 3 – Константин фон Нейрат, профессиональный дипломат, бывший губернатор так называемого протектората Богемии и Моравии (приговор – 15 лет); гросс-адмирал Эрих Редер был зарегистрирован под № 4 (приговор – пожизненное заключение); Альберт Шпеер, бывший архитектор, а затем министр вооружений и боеприпасов (получил № 5 и 20-летний срок отбывания в Шпандау); № 6 – Вальтер Функ, бывший президент Рейхсбанка (пожизненное заключение). Седьмым был Рудольф Гесс, бывший заместитель Гитлера.

Однако Нюрнберг не ограничился персонами. Он признал преступными организациями: нацистскую партию (НСДАП), кабинет министров, верховное командование, гестапо (государственная тайная полиция), СС (охранные отряды), СД (служба безопасности).

Вместе с тем уже тогда было очевидно, что список военных преступников, повинных в тягчайших преступлениях перед человечеством, не исчерпывается теми, кто тогда предстал перед судом. По данным на сегодняшний день, прямое участие в военных преступлениях принимали до 250 тысяч лиц как немецкой, так и иных национальностей. Лишь 35 тысяч из них были осуждены послевоенными трибуналами в соответствии с Нюрнбергскими решениями.

Время высвечивает все новые доказательства и факты укрывательства фашистских палачей, возведенных в ряде западных стран в политический ранг. В наши дни многие нацистские преступники и их пособники безмятежно разгуливают на свободе. Их укрывают от возмездия, к ним снисходительны суды. Они занимают ответственные посты на государственной службе. Обретя новых хозяев, они охотно предлагают свои «услуги» спецслужбам, диктаторским режимам.

О покровительстве по отношению к извергам, виновным в гибели и мучениях миллионов людей, принимающем разнообразные, но одинаково безнравственные и преступные формы – от укрывательства до активного использования в «крестовом походе» против коммунизма,– молодежь должна знать правду...

Есть и другая важная причина, по которой мы возвращаемся к мрачному призраку Бормана, олицетворяющему нацизм.

Из выступления на Нюрнбергском процессе главного обвинителя от США Р. Джексона:

«Это судебное разбирательство приобретает значение потому, что эти заключенные представляют в своем лице зловещие силы, которые будут таиться в мире еще долго после того, как тела этих людей превратятся в прах».

Да, фашизм, вопреки воле народов, не попал в исторический морг. Коричневая волна, взметнувшаяся на Западе девятым валом в последние годы, доказывает: фашизм не был случайным зигзагом на магистрали XX века или некоей аномалией. Скорее всего, он – патологическая норма мира, в котором правит капитал, а «управляющим делами» является разветвленный государственный аппарат с его многочисленными службами.

Мягкотелость и покровительство в отношении виновных в варварских преступлениях – зеркало политической позиции власть предержащих по отношению к фашизму 80-х, простирающейся от пассивной терпимости до активного поощрения нацистов и их последователей.

На благодатной почве попустительства вновь вырастает фашизм. Лидеры новых коричневых апеллируют прежде всего к молодому поколению, которому гитлеризм преподносится в лакированной псевдоромантической обертке.

Автору этой книги – ровеснику Великой Отечественной войны – немало доводилось встречать в капиталистическом зарубежье молодых людей, отравленных коричневой пропагандой. Не раз и не два наблюдал за парнями, одетыми в черные кожаные куртки со свастикой – эти «спецовки» двадцатилетних неонаци. Их глаза горят хищным огнем, когда они слушают записи речей главарей фашистской Германии...

Из выступления Гитлера на «партийном» стадионе в Нюрнберге (1935 год):

«Я воспитаю молодежь, перед которой содрогнется мир! Молодежь, похожую на хищных зверей,– сильную, жестокую, не обремененную никакой моралью или совестью...»

Я не склонен, говоря о новой генерации фашистов, надевать на глаза увеличительные стекла. Но факт остается фактом: число молодежных неофашистских организаций под влиянием идеологии нацизма множится. Как множатся свидетельства их террористической активности, умело направляемой опытной рукой.

Призраков и признаков прошлого в середине 80-х годов становится все больше. Новые коричневые – политический резерв и штурмовой отряд империализма в борьбе с силами мира, демократии и прогресса. Об этом я тоже хочу рассказать молодому читателю...

Теперь несколько слов о непосредственном поводе, давшем импульс к написанию книги.

В течение многих лет я полагал, что никогда больше не вернусь к архивным залежам в самом дальнем углу секретера, к кипе материалов и документов под обложкой «Дело Бормана». Для этого, надо сказать, имелось веское основание: западногерманская прокуратура в 1973 году вынесла официальное и окончательное заключение о том, что ближайший сподручный фюрера подвел черту под своей кровавой биографией в осажденном Берлине в ночь на 2 мая 1945 года, приняв цианистый калий.

Но вот в начале 80-х годов в мировой печати все чаще стали проскальзывать сообщения, что виднейший нацистский преступник не только в течение десятилетий успешно скрывается от возмездия, но и активно продолжает политическую деятельность, по своему характеру такую же преступную, как 40-50 лет назад.

Не так давно в США вышла в свет книга старейшины американской журналистики Пола Мэннинга «Мартин Борман – бежавший нацист». Ход предпринятых автором поисков, характер его размышлений во многом повторял рисунок моих прежних исследований.

Так что же, Борман жив? Не исключено. Ведь и в наших источниках очень осторожно говорится о его смерти. В «Советском энциклопедическом словаре», например, даты жизни указываются в скобках так: «1900—2.5.1945, согласно официальной версии». А между тем в этой «официальной версии» очень много невнятного и противоречивого.

Новые факты и доказательства побуждали вновь обратиться к судьбе «серого кардинала» фашистского рейха, к загадочному персонажу второй мировой войны.

И вот собраны десятки материалов, проанализированы архивные документы, изучены публикации зарубежной прессы за последние годы.

На ваш суд, читатель, выносится попытка раскрыть тайну послевоенной биографии «наци № 2», показать идейное и политическое наследство одного из главарей германского фашизма.

Хочется надеяться, что предпринятое путешествие по следам нацистского военного преступника № 19 поможет глубже разобраться в истоках и сущности фашизма – вчерашнего и сегодняшнего. Ибо этот «феномен» двадцатого столетия – далеко не только история, но и политический фактор для нынешнего. Фактор вполне реальный и достаточно грозный. Фактор, требующий мобилизации усилий и решительного отпора со стороны международной общественности, прежде всего антифашистки настроенной демократической молодежи.

Важно в полной мере осознавать, что с исторической точки зрения суд над фашизмом не кончился тем днем, когда в Нюрнберге были вынесены смертные приговоры главным военным преступникам. Дело против него продолжается...

И, начиная политический поиск нацистского преступника по имени Мартин Борман, мы прежде всего имеем в виду современный аспект сюжета – аспект, не потерявший своей актуальности с того дня, когда было оглашено решение об одном из самых кошмарных персонажей «третьего рейха».

Вверх по коричневой лестнице

В виду тяжести преступления все подсудимые, обвиненные в содействии ему, подлежат суровому наказанию... Именем рейха Мартин Борман, родившийся 17 июня 1900 года, уроженец города Хальберштадт, приговаривается...

Эти строки были зачитаны не во Дворце юстиции Нюрнберга в 1946 году, а за два с лишним десятилетия до того октября 46-го, в Имперском суде Лейпцига – одного из крупнейших центров Веймарской Республики.

Двадцатичетырехлетний управляющий поместьем крупнейшего мекленбургского помещика Г. фон Трайенфельза, впоследствии рейхсляйтер НСДАП Борман, и сельскохозяйственный работник Рудольф Гесс, в будущем комендант концлагеря в Освенциме, обвинялись в убийстве учителя Вальтера Кадова...

Итак, свою политическую карьеру Борман начинал с уголовного преступления. Отделался он тогда, надо сказать, легким испугом и мягким приговором: в счет положенного ему судом года с небольшим(!) тюрьмы были отнесены месяцы предварительного заключения и следствия.

Впрочем у уголовного дела Бормана была тогда не только чисто криминальная, но и политическая подсветка. На сей счет имеется документ, подписанный не кем иным, как самим рейхсляйтером. Без всяких комментариев – они здесь просто излишни – привожу официальное письмо Бормана. Вот оно:

Ведомство кадров                                                                                        31 декабря 1938 года рейхсфюрера СС [1]1
  Рейхсфюрером СС с января 1929 года был Генрих Гиммлер.


[Закрыть]

Берлин,

Принц Альбрехт штрассе, 8

Касательно: награждение Орденом крови.

В соответствии с новыми предписаниями за пребывание в течение более 13 месяцев в тюрьме фюрер вручил мне Орден крови.

Хайль Гитлер!

М. Борман».

Мартин Борман – не только зловещая, но и в высшей мере загадочная фигура на политической сцене фашистской Германии. Почти непроницаемым покровом тайны окружена его карьера в годы репетиций нацистских вожаков в середине 20-х – начале 30-х годов.

Тем не менее кое-какие (я бы сказал, вехового порядка) подробности удалось установить. Так, летом 1926 года Бормана видели в Веймаре среди участников съезда «национал-социалистской рабочей партии» (НСДАП). К этому времени, считается, относится его знакомство с Адольфом Гитлером, который после выхода из тюрьмы за попытку «пивного путча» приступил к восстановлению потерянных за период «отсутствия» ведущих позиций в набиравшей энергию НСДАП.

Любопытно, что формально Борман вступил в нацистскую партию лишь в 1927 году, когда костяк НСДАП уже оформился (партийный номер Бормана 60 508). Приверженность же фюреру от начала выказывать еще в 1925 году, когда в Ганновере на совещании руководителей «северного крыла» партии Гитлер одержал победу над своими конкурентами – братьями Отто и Грегором Штрассерами. А через несколько месяцев после решающего сражения на сборище гауляйтеров (руководителей партийных округов) в Бамберге Борман становится (и надолго, вплоть до 45-го) верноподданнейшим слугой бывшего ефрейтора-дезертира, а отныне главаря германского фашизма.

Усердие и преданность Бормана были замечены и отмечены. Вскоре после веймарского съезда Гитлер назначает его шефом службы печати в земельной организации национал-социалистов в Тюрингии. Надо сказать, что печатной пропаганде Гитлер, прокладывая себе путь к власти, уделял особое внимание. Пресс-бюллетень «Национал-социалистские тетради», «Письма национал– социалистов», «Фёлькишер беобахтер», ставший впоследствии официозом НСДАП,– все эти пропагандистские удобрения призваны были унавоживать идейную почву фашистов, вербовать в их стан все новых и новых поборников.

Трудно, конечно, догадываться, по каким соображениям Гитлер выдвинул Бормана, не отличавшегося, мягко говоря, «пропагандистским искусством» (шесть классов есть шесть классов). Скорее всего, решающее значение имела фанатичная преданность Бормана идеям «движения» и лично его вождю.

Впрочем, в должности тюрингского идеолога НСДАП Борман пробыл всего два года (1927—1928). В канун 1929 года он переезжает в Мюнхен, где разместился «коричневый дом» – официальная резиденция Гитлера. Как раз тогда будущий рейхсфюрер СС Гиммлер предлагает своему боссу создать нечто вроде партийной жандармерии – охранные отряды. Те, что вскоре стали наводить ужас сначала в Германии, а затем в Европе,– СС.

В эсэсовском генеральном штабе Борман пробыл недолго – до августа 1930 года. А затем...

Затем начинается просто головокружительная карьера гитлеровского паладина. Дело в том, что у бывшего управляющего имением прусского ландскнехта обнаружились и были высоко оценены финансовые способности. Ему было поручено руководить «кассой взаимопомощи».

Под столь знакомым и привычным для любого читателя названием нацистская верхушка начала создавать механизм финансирования НСДАП. Безобидное название и официальное предназначение «кассы» – оказание денежной помощи семьям погибших штурмовиков стали той «крышей», под которой бюджет НСДАП накачивали сильнодействующими экономическими инъекциями промышленные и финансовые воротилы Германии. «Касса» пополняла свои авуары под эгидой штаба заместителя Гитлера по партии (этот второй в иерархии пост позднее займет сам Борман) тридцатилетнего Рудольфа Гесса.

На чем строились и как складывались отношения экономических тузов и нацистов, отношения, в развитие и укрепление которых внес немалый вклад сгинувший рейхсляйтер? Проясним это на достаточно свежем и любопытном материале, ставшем известным в связи с аферой Флика, как окрестили скандал, потрясший Западную Германию в середине 80-х годов.

Изучая обстоятельства, связанные с финансированием концерном Флика правых партий и политических деятелей сегодняшней ФРГ, историк и публицист Клаус Науман в 1985 году приводит, по его выражению, «хронику скандалов», сопутствующую жизненному пути семейства Фликов.

Так, одна из преступных сделок в расследовании политических махинаций Фликов значится как «Скандал № 2: финансирование НСДАП, СС и гитлеровцев» или Как концерн может создать «правильное» для себя правительство?»

Впрочем, пусть об этом расскажет сам автор. «Флик,– детализирует Науман,– довольно поздно установил контакты с нацистской партией и ее политическими деятелями... через свою «правую руку» в руководстве концерна Отто Штейнбрика. Процесс сближения, который в 1932 году перешел в отношения взаимопомощи, был разоблачен на Нюрнбергском процессе по делу Флика.

Штейнбрик много лет спустя писал, что с 1931 года между концерном Флика и рейхсфюрером СС (сиречь Гиммлером.– В. И.) существовало «соглашение» о прямых отчислениях руководству СС. В 1932 году Штейнбрик оказался среди основателей так называемого кружка Кепплера, через который НСДАП устанавливала контакты с промышленными кругами и который служил «руководящим центром» политики союзов крупного капитала. 18 мая 1932 года Гитлер провозгласил в этом кружке свою программу: «Роспуск профсоюзов и роспуск партий за исключением НСДАП». «Никто,– сообщил Кепплер в 1946 году на заседании Нюрнбергского трибунала,– не выдвинул никаких возражений». У Флика, по-видимому, тоже не было никаких возражений, так как весной 1932 года он передал Гитлеру свои первые крупные пожертвования в размере 100 тыс. рейхсмарок...

Понятно, Флик был не единственным монополистом, поддерживавшим нацистов еще до января 1933 года, то есть до их прихода к власти.

В высшей степени убедительным и впечатляющим примером взаимоотношений воротил большого бизнеса и нацистской верхушки мне представляется история «главного оружейника» рейха, крупнейшего промышленного магната Круппа. Это он был среди тех, кто осенью того же 1932 года, отбросив всякие колебания, окончательно поставил на Гитлера, в котором увидел «человека в седле». Через три недели после прихода нацистов к власти Крупп на совещании 25 крупнейших монополистов выразил фюреру от имени «Имперского союза германской промышленности» единодушную поддержку и призвал (с подачи Геринга) своих коллег финансировать нужды гитлеровцев.

«Призыв» сработал: по свидетельству ежемесячника «Блеттер фюр дойче унд интернационале политик» (1984. № 12), было собрано свыше 3 миллионов марок.

Забегая вперед, отметим, что монополистический и финансовый капитал, вложивший немалые средства в фашистское движение, не остался внакладе. Годы фашизма явились для него весьма прибыльными. Так, если в 1933—1934 годах концерн Круппа получил 6,65 миллиона рейхсмарок чистой прибыли, то в 1938—1939 годах – уже 21,11 миллиона, то есть его доходы возросли более чем в 3 раза. Другой немецкий концерн – «ИГ Фарбен индустри» за семь предвоенных лет увеличил прибыли более чем в 9 раз. Доходы одного из крупнейших банков того времени – «Дрезденербанк» с 1,6 миллиона рейхсмарок в 1933 году выросли до 9 миллионов марок в 1940-м...

Но до этого вожделенного для Круппа, Шахта, Кеттгена и прочих периода деньги текли в ином направлении– от них в «кассу взаимопомощи» НСДАП, которой заведовал Мартин Борман. Взаимоотношениям нацистских верхов и промышленно-финансовой олигархии, делавшей ставку на Гитлера, главбух НСДАП старался придать характер перманентного оброка (со стороны последних, конечно).

Вскоре после упомянутого совещания летом 1933 года «брак по расчету» был официально узаконен. Магнаты, кровно заинтересованные в технической подготовке войны, промышленники, восторженно воспринимавшие гитлеровский принцип «социализации» – сиречь резкое усиление государственно-монополистического регулирования экономики,– охотно пошли на создание специального общегерманского фонда вспомоществования фашизму. Социальная бухгалтерия учрежденного «фонда немецкой экономики имени Адольфа Гитлера (!)» выглядела следующим образом – четыре раза в год перечислять на счет НСДАП как минимум 5 процентов от суммы заработной платы, выплаченной за предыдущий, 1932 год.

Сколько усердия, старания и педантичности вкладывал Борман в порученное ему фюрером дело! Архив «фонда» до наших дней не дошел. Но вот в мюнхенском Институте современной истории известному историку и писателю Льву Безыменскому (он, кстати, автор первой, и единственной, в СССР книги о Бормане, вышедшей в 1964 году) удалось найти нечто любопытное. «Фонд» (по-немецки ФАГ: «Fond Adolf Hitler»), отмечает писатель, имел положение исключительное. Так, различные нацистские инстанции были не прочь собирать деньги по собственному разумению, превращая эту процедуру в «ленные поборы». Однако Мартин Борман навел здесь порядок, выпустив от имени Гесса такую вот директиву:

«Настоящим категорически запрещаю всем членам и инстанциям партии, всем ее организациям собирать денежные пожертвования у тех предприятий, которые могут документально подтвердить свое участие в ФАГ. я отдал распоряжение всем этим фирмам докладывать мне о тех организациях, которые, несмотря на запрет сбора денег у участников ФАГ, продолжают подобные действия.

Инструкции о практическом применении этой директивы издаст начальник моего штаба.

Рудольф Гесс.

Мюнхен, 1 июля 1936 года».

Ретивый главбух, казначей и «начальник моего штаба» Мартин Борман в тот же день издает соответствующую инструкцию, которая делает исключение только для так называемого «фонда зимней помощи». Все же остальные сборы должны уступить место ФАГ. Фирма, внесшая деньги в «фонд», получала удостоверение и так называемую «красную марку» (в разные годы фашистского правления марка была красного, синего или другого цвета).

Когда же руководство ФАГ пожаловалось в ноябре 1937 года Гессу на нарушение этого запрета, тот отдал директиву за № 163/37, в которой подтвердил, что «запрет иных сборов в пользу сборов для ФАГ отдан по личному указанию фюрера». В директиве указывалось: «Средствами ФАГ лично распоряжается сам фюрер для финансирования важных мероприятий».

Борман, как верный паладин Гитлера, со свойственной ему скрупулезностью следил за тем, чтобы гауляйтеры вовремя собирали дань в ФАГ. Так, 2 августа 1938 года гауляйтер Бюркель получил от Бормана самый настоящий нагоняй: «Я, как управляющий ФАГ, не могу отказаться ни от одного взноса». И затем: «ФАГ не является обычным фондом, а действительно находится в личном распоряжении фюрера».

Было бы нелепо предполагать, что внакладе остались сами вожаки нацистского движения. Нет, они имели прямое отношение к тем поистине гигантским доходам, которые поступали в кассу взаимопомощи М. Бормана.

Мне доводилось беседовать по интересовавшим меня аспектам диффузии капитала и нацизма с видным теоретиком революционного движения, членом Политбюро ЦК СЕПГ Альбертом Норденом. Главари нацистского рейха с первых лет существования последнего становились крупными монополистами. А. Норден указывал, что наиболее доказательным примером был Герман Геринг, который стал владельцем созданного в 1937 году крупнейшего военно-промышленного концерна, объединявшего 177 заводов, 69 горнопромышленных и металлургических предприятий, 15 строительных фирм и т. д.

Итак, «касса» Мартина Бормана процветала. Он и Гесс оказались чрезвычайно нужными в то еще неустойчивое для нацистского движения время. Нужными и капиталу, и нацизму.

Чтобы понять перипетии дальнейшей карьеры «героя» нашего повествования, его место и роль в судьбе фашистского рейха до и после его крушения, необходимо хотя бы бегло прочитать страницы биографии наиболее крупных фигур на нацистской сцене. Сделать это надо, думается, по двум причинам. Прежде всего, молодой читатель располагает достаточно отрывочными сведениями о бонзах «третьего рейха», что объяснимо: ключевым персонажем фашистской Германии был Гитлер и о нем у нас знают довольно много[2]2
  К наиболее глубоким исследованиям последних лет относится книга ветерана антифашистского движения Курта Бахмана «Правда о Гитлере», выпущенная в ФРГ издательством «Вельткрайз». У нас в стране она опубликована в журнале «Новый мир» (1980. № 10-11)


[Закрыть]

А вот какую роль играл каждый из его приближенных, каков характер их связей – это менее известная страница. И во-вторых, познакомиться – хотя бы в общих чертах – со столпами рейха следует по причинам, которые помогут в политическом поиске рейхсляйтера Бормана...

Свою «команду» Гитлер начал набирать еще в 20-е годы, задолго до похода на Берлин. В нее, по его разумению, должны были войти люди, беспрекословно преданные «идеям» каннибала XX века.

Из книги Гитлера «Майн кампф»:

«..Все, что не является полноценной расой на этой земле,– плевелы. Мы должны развить технику обезлюживания. Если вы спросите меня, что я понимаю под обезлюживанием, я скажу, что имею в виду устранение целых расовых единиц... Конечно, я имею право устранить миллионы низшей расы, которые размножаются, как черви!»

Перед тем как развязать агрессию, эти каннибальские идеи превращались в детальные инструкции, подробные распоряжения, методические указания, а затем в массовые репрессии.

Особое внимание Гитлер уделял политическому оболваниванию масс. Из опубликованных стенограмм бесед главного редактора крупной и влиятельной консервативной газеты того времени «Лейпцигер нейстен нахрихтен» Р. Брайтинга с фюрером НСДАП становится ясным, к чему и как готовил Гитлер Германию.

В стенограмме Брайтинга читаем[3]3
  Беседа состоялась в «Коричневом доме» 4 мая 1931 года


[Закрыть]:

«Гитлер (с надеждой): «И у нас когда-нибудь будут большие газеты. Но сейчас все дело в том, чтобы нашлись разумные редакторы, которые бы разъяснили нашей интеллигенции и буржуазным кругам, в чем суть борьбы НСДАП за новую Германию. Мы ведь стоим на пороге эпохи, ничего похожего на которую в истории Германии не было. Мы переживаем поворотный момент, когда буржуазии надо решить, выбирает ли она большевистский хаос в Германии, а затем и в Европе, или же национал-социалистскую Германию и новый порядок на нашем континенте. Чтобы легче было принять решение, нашей интеллигенции, буржуазии и армии необходимо разъяснить некоторые меры, касающиеся нашей социальной структуры и нашей исторической борьбы».

«Разъяснить некоторые меры» Гитлер поручает Йозефу Геббельсу, ставшему главным глашатаем рейха и оставшемуся им вплоть до позорного конца обоих. Из второй беседы фюрера с Брайтингом процитируем слова Гитлера о Геббельсе и пропаганде[4]4
  Беседа состоялась 31 мая 1931 года. Место ее проведения не Установлено


[Закрыть].

«Когда речь зашла о Геббельсе и его выступлениях, Гитлер сказал: «Выступления д-ра Геббельса – не пустословие. Мой руководитель пропаганды – это вождь психологической войны. Если я приду к власти, я создам министерство пропаганды, которое займет столь же важное место в правительстве, как и МИД или в армии – генеральный штаб».

Тем, кому довелось впоследствии знакомиться с личностью и «наследием» «вождя психологической войны», не могли не удержаться от крепких эпитетов – маньяк и фанфарон, игрок и позёр, бабник и карьерист. Самые разоблачительные данные о «цицероне» фашистского рейха в... дневнике самого Геббельса, найденном в последние часы войны советскими войсками.