Текст книги "Срочное погружение"

Автор книги: Владимир Дрыжак

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Дрыжак Владимир
Срочное погружение

Владимир Дрыжак

СРОЧНОЕ ПОГРУЖЕНИЕ

Фадину позарез нужен был алюминиевый уголок. Кухонная посуда хлынула через край польского гарнитура. Жена объявила, что не намерена больше терпеть его пассивность в деле дальнейшего раскрепощения женщины и устройства ее быта. Речь шла о том, что Фадин, как порядочный человек, теперь просто обязан сделать на кухне стеллаж. Иначе, как говорится, развод и девичья фамилия.

Проблема уголка росла, как фурункул, до тех пор, пока однажды на перекуре в туалете компетентные товарищи, выслушав стенания Фадина, не растолковали ему, что если он отправится на городскую свалку, то вернется оттуда алюминиевым Крезом.

В субботу утром Фадин смазал велосипед, подкачал шины и взял курс на северо-восток. Свалка располагалась за городом на болоте. Вернее, не на болоте, а на островке среди болота. Он без приключений добрался до окраины города. Сначала дорога была асфальтовая, потом, после поворота, асфальт сошел на нет и превратился в грунтовую насыпь. Фадин крутил педали и вертел головой по сторонам.

Местность была живописная. Сразу под oткосом насыпи начиналась растительность ядовито-зеленого цвета, изредка перемежавшаяся островками чахлых берез и пятнами открытой воды. То есть природа в чистом виде.

Дорога пошла на подъем, высота насыпи увеличивалась. и через некоторое время Фадин въехал в лес. По сведениям компетентных курильщиков, до свалки теперь было рукой подать, и он перевел дух.

В лесу было сыро и темновато. Как ни старался Фадин объезжать дорожные лужи, но все объехать не удалось. Кроме того, велосипед Фадина дважды обгоняли самосвалы с мусором, пришлось уворачиваться. В одном месте дорога разветвлялась, и он, немного подумав, свернул налево – там было накатано лучше. Впрочем, дело было даже не в накатанности, а в том, что Фадину сказали: "Заедешь в лес, а там не заблудишься. Все дороги ведут в Рим!". Кроме того, сам по себе, как истинный интеллигент, Фадин искренне полагал, что все дороги ведут туда, куда надо.

Однако с этой вышла неувязка. Вместо обещанных двух километров Фадин проехал уже все шесть, причем дорога еще два раза разветвлялась. Он, было, приуныл и решил возвращаться, но тут между деревьями в стороне показалась прогалина и дальше – возвышенность с какими-то кучами. Фадина еще раз обогнал самосвал, и он решил, что все правильно – это и есть свалка.

Фадин слез с велосипеда и двинулся прямо через лес к полю. Ему казалось, что до свалки рукой подать, но на самом деле, пришлось продираться через кусты метров двести. А может и триста – кто их измерит, если на каждом шагу ямы, кочки и прочие лесные детали. Так или иначе, но до опушки он таки добрался.

Да, это была свалка. Правда, сразу за опушкой открылся какой-то ров, но на другой стороне все было нормально. Самый что ни есть мусор. Фадин решил бросить велосипед здесь и форсировать ров налегке. Так он и сделал. Ров, по всей вероятности, был рукотворный – по одну сторону песчаный откос, а по другую – этот самый мусор. Внизу, правда, была вода, но Фадин надеялся на свои резиновые сапоги и, спрятав велосипед между двумя приметными соснами, спустился в ров. Оказалось, что вода – это не вода, а какая-то мерзкая жижа вперемешку с досками, железяками, какими-то табуретками и прочим хламом. Фадин решил не отступать и почти сразу провалился, налив полный сапог. Утешив сам себя, как мог, он полез дальше, зачерпнув вторым сапогом, но кое-как, используя разного рода пируэты и прыжки, все же выбрался на противоположную сторону и полез вверх по откосу из мусора.

Наверху Фадин осмотрелся Надо было как-то заметить место, где он оставил велосипед, но с этой стороны он уже не мог точно определить. где те две сосны, за которыми он его оставил. Заметив в стороне ориентир – сгоревший остов автобуса, Фадин решил, что бог с ним, плюс минус сто метров – велосипед он потом разыщет. Правда, не хотелось бы еще раз лезть в эту жижу, но что делать – если уж он раз сотворил одну глупость, то плюсминус еще одна дела не меняет. А место богатое, всего навалом: и желе за, и дерева, и алюминий попадается. Раз он здесь есть в принципе, значит, надо искать нужный профиль.

Поле, а вернее сказать, местность, заваленная мусором, простиралась довольно далеко, и в метрах в трехстах среди куч ходил бульдозер, что-то сгребая, а чуть в стороне бродили какие-то фигуры, время от времени нагибаясь и что-то, видимо, подбирая.

Фадин решил пойти туда и попытаться выяснить планировку всей свалки. Вероятно, тут, как и везде, есть свои завсегдатаи и специалисты – зачем же заниматься самодеятельностью, когда можно сразу выйти на нужное место. И он двинулся к бульдозеру, старательно обходя мусорные горы, торчащие из земли концы проволоки, арматуру и тому подобные преграды.

Фигуры оказались нормальными людьми, искавшими что-то видимо, каждый свое – в мусоре и не обратившими на Фадина никакого внимания. Пока Фадин прикидывал, к кому лучше обратиться, приехал самосвал, развернулся, сдал задом и вывалил из кузова очередную партию хлама. Народ вокруг немедленно отреагировал и сгрудился возле кучи. Фадин тоже подошел и стал прислушиваться к разговорам

Среди всех выделялся один старик – видимо, большой спец он тут же определил ведомственную принадлежность мусора.

– С УАТа привезли.

– Не с УАТа, а с РМЗ, – сказал другой знаток.

Они заспорили и подошли к шоферу. Что-то спросили. Шофер ответил.

– Я же говорил с УАТа – вот он и с УАТа, – громко сказал старик. – Сейчас вторым рейсом пойдет.

Никто его не слушал, все расположились вокруг кучи и рылись в ней, выуживая всякие штуковины.

Фадин тоже подошел, посмотрел, что берут, – брали разное, но в основном железки. Зачем могли понадобиться эти железки, Фадин не знал, но проявлять некомпетентность не хотелось, и он взял первое, что подвернулось под руку. Самосвал развернулся и уехал. Все разбрелись, а к Фадину подошел тот самый старик.

– Хороший рэмболт, – сказал он, указывая на железку, которую взял Фадин. – Я тоже нашел, а надо бы два. Может, уступишь для пары?

Фадин пожал плечами, мол, отчего бы и не уступить, если человек хороший. На веревке через плечо у старика висела котомка, в которой при каждом движении что-то брякало. Он взял протянутый "рэмболт", сунул в котомку и пристально посмотрел на Фадина. Фадину стало неловко. Он понял, что сделал что-то не так, невпопад или не по правилам.

– А ты вроде бы как не здешний, полуутвердительно-полувопросительно сказал дед.

– Почему нездешний, – смутился Фадин. – Здешний.

– Что-то я тебя раньше не видел.

– Да я первый раз тут. Мне алюминиевый уголок надо на двадцать. Мужики сказали, что здесь есть...

– Есть-есть, здесь все есть... Сашка! – крикнул дед. Подь сюда.

Одна из фигур, бродивших между куч, повернулась.

– Чего тебе?

– Да вот, новенький тут. Надо бы его определить.

Фадину все это не понравилось. Он почему-то не хотел, чтобы его "определяли". И вообще, что значит – определить?.. В каком смысле?

– Ну, пусть пока с тобой ходит, – крикнул Сашка. Расскажи ему, что и как. А в обед разберемся.

– На самосвале приехал? – осведомился дед.

– Да нет... На велосипеде.

– Сашка! Он на велосипеде!

– Ну и черт с ним, – донеслось из-за куч. – Чего ему надо?

– Уголок на двадцать. Алюминиевый.

– Найдем... Пусть ходит пока.

– А где велосипед-то? – спросил дед. Фадин оглянулся, увидел сгоревший автобус и махнул рукой:

– Там.

На лице старика отразилось изумление. Он уставился на Фадина как на сумасшедшего и даже железками перестал тренькать.

– Так ты не по дороге приехал? – наконец спросил он, моргая слезящимися глазами.

– Почему не по дороге – по дороге. А потом через лес, через канаву... Провалился вот.

– Сашка! – вдруг заорал дед истошно. – Он не по дороге приехал! Он через канаву перелез?

Тот, кого звали Сашкой, снова выпрямился, довольно быстро, пробираясь между кучами, приблизился к месту, где стоял Фадин, и уставился на него.

– Точно не по дороге?

Фадин пожал плечами. Он был совершенно сбит с толку и не знал, что отвечать.

– Похоже, что не по дороге, – сказал дед. – Я на дороге его не видел.

– А место помнишь?

– Да помню. Там недалеко автобус стоял еще – я заметил.

– Уазик или ЛИАЗ? – быстро спросил Сашка.

– Не знаю... Да вот он стоит! – Фадин показал рукой на автобус.

– А ну пошли. Место покажешь.

Они направились в сторону автобуса. По дороге Сашка и дед заспорили о том, что "это, наверное, проход, через который Мокрый ушел на ту сторону" и "нет. Мокрый ушел не здесь, а там, где цистерна от бензовоза". Так и не придя к общему мнению, они переключились на разговор о том, что "если сегодня уполномоченный не придет, то завтра уж точно". После этого Фадин перестал их слушать – все равно бесполезно.

Они подошли к автобусу.

– Этот, что ли? – спросил Сашка.

– Да, кажется, этот. Точно – этот!

– И где ты вылез?

– Там, метрах в ста.

– Ну, пошли, покажешь.

Выйдя на край мусорного обрыва. Фадин начал лихорадочно вспоминать какие-нибудь приметы Ничего не вспоминалось. Канава или овраг, извиваясь, тянулся в обе стороны, внизу стояла вода, а из нее торчали бревна палки, железки, бетонные конструкции, плавали пенопластовые хлопья, газеты, листья, какие-то бесформенные образования грязно-зеленого цвета, и теперь Фадин только подивился, как он мог перебраться через эту канаву. На противоположной стороне стоял сосновый лес, но где именно спрятан велосипед, Фадин не имел ни малейшего понятия.

– Так что, здесь? – спросил дед.

– Да, где-то здесь.

– А велосипед где?

– Там, в лесу спрятал.

Сашка хмыкнул себе под нос и сказал:

– Ладно, пошли. С этого толку мало – обратно не перелезешь. Похоже, накрылся твой велосипед.

– Как это – накрылся? – спросил удивленный Фадин.

– Очень просто. Там замороженная зона. Уж не знаю, как ты туда попал, но второй раз вряд ли получится... Сейчас обед пошли.

Фадин глянул на часы. Действительно, было уже половина первого. И есть хотелось. Но, с другой стороны, что за обед такой на свалке, откуда он возьмется, и почему и Сашка этот, и дед так уверены, что он непременно будет?...

Решая эти вопросы. Фадин двинулся вслед за Сашкой, а дед пристроился рядом.

– Ты не переживай – теперь уже поздно переживать, сказал он. – Здесь свалка, тут переживать не положено...

Фадин и не думал переживать. Ему тут даже нравилось.

По дороге к ним присоединились еще два человека. На Фадина они не обратили никакого внимания. Один достал из хозяйственной сумки какую-то железяку замысловатой формы и показал Сашке.

Сашка повертел железяку в руках, сказал, что это титан, и за то, что он оказался на свалке, кому-то крупно дадут по шее...

Вышли на дорогу. Группа теперь увеличилась до семи человек. Пройдя примерно полкилометра вместе со всеми, Фадин заметил впереди шлагбаум и справа некое строение, напоминающее голубятню – снизу дверь, а наверху застекленная будка. Слева от двери висела рамка, а на ней значилось: "ГОРОДСКАЯ СВАЛКА" (крупно), "посторонним вход воспрещен" (мелко).

Неизвестно почему, но, увидев эту вывеску, Фадин испытал облегчение. Все ж таки официальное учреждение: шлагбаум, вывеска, будка... А то заперся неизвестно куда, личности какие-то подозрительные...

За будкой возвышался навес из шифера, под ним длинный деревянный стол и вдоль него такие же длинные скамейки. К этому столу, оживленно переговариваясь, двигались группы людей.

Дед взял Фадина за локоть и повлек к этому столу, пpигoвapивaя:

– Сейчас подхарчимся – дело веселей пойдет... Щи да каша – пища наша... С утра до обеда в животе идет беседа...

Фадин попытался увернуться, но дед не отставал, подпихивая к столу, а там уже все рассаживались, сложив котомки, сумки и сетки возле столба.

Когда они сели за стол, из-за будки раздался гудок, чей-то голос весело зaкpичaл: "Открывай, Потапыч, харч приехал", и к навесу подъехала машина типа уазик с будкой. Шофер выскочил из кабины, открыл заднюю дверь и оттуда вылезла суровая толстая женщина с недовольным лицом.

– Дрова, что ли, возишь, – сказала она и ткнула шофера кулаком в живот.

Шофер охнул, нарисовал пальцем на животе круг и, подперев его ладонями снизу осторожно понес к столу. При этом на лице он состроил чрезвычайно серьезную мину.

Народ за столом принял эту сцену как должное, одобрительно посмеиваясь и отпуская разного рода тонкие замечания в адрес недовольной женщины.

– Ну, что рыгочите, – крикнула та. – Вынимай термоса!

Шофер взял под козырек и дублировал команду зычным голосом

– Кто дежурный? – спросил Сашка. – А ну, давай живее...

Фадин понял, что этот Сашкя здесь за начальника или просто неформальный лидер.

Вынули термоса раскрыли и начали передавать миски с борщом вдоль стола. Фадину тоже дали миску и ложку, он поковырялся в борще, аппетит куда-то пропал но, следуя общему примеру, он тоже начал хлебать и постепенно втянулся. Борщ был вкусный, наваристый, за ним последовало втoрoe: бифштекс с гречневой кашей. Далее следовал компот.

Заканчивая трапезу, каждый сдавал свои столовые приборы строгой женщине и, отойдя в сторону, располагался на траве.

Постепенно образовалось несколько компаний, живописно разбросанных вокруг стола и мирно беседующих. Светило солнышко, и настроение у Фадина улучшилось. Правда, этот дармовый обед... Да мало ли – может, тут у них пикник. Или субботник:

Фадин сел в стороне, дед пристроился возле. Судя по выражению лица, ему не терпелось затеять пазговор

– Первый раз здесь?

– Первый.

– Значит, тебе алюминиевый уголок нужен? поинтересовался дед, основательно присаживаясь возле Фадина

Дед этот совершенно ему не нравился своей прилипчивостью. Но надо было терпеть. Не лазить же по всей свалке, а так, на поверхности, он нигде не заметил никаких уголков подходящего профиля.

– Ну, – сказал Фадин, демонстрируя желание слушать и нежелание говорить одновременно.

– Это можно. Тут все есть. Хошь – алюминиевый, а хошь деревянный. Хошь – его соли, а нет – так ешь. А зачем тебе уголок?

– Так... Для дома. для семьи.

– Женатый, – произнес дед, и Фадину послышалось в его голосе нотки участия.

– Женатый, – подтвердил он. – А что, женатым скидка, или надбавка?

– Да нет, ей все равно

– Кому ей?

– Свалке, – дед зевнул. – Поспать бы часок, так ведь не дадут...

Он полез в свою котомку, вытянул какую-то железку, повертел перед носом и сунул обратно.

– Видал? От карбюратора, почти новая. Вот ведь народ: сами делают, а после сами на свалку везут. Зачем тогда делали?

– За зарплату, наверное, – сказал Фадин безразлично.

– То-то и оно...

Сашка – начальник или просто лидер команды – деловито ходил возле машины и отдавал распоряжения дежурному.

Фадин понял, что все эти люди здесь не просто так, что-то они здесь делают, но что именно, спросить постеснялся.

Может, у них тут строительство затевается или еще что-нибудь. Какое ему, в конце концов, дело. Он на обед не напрашивался – сами пригласили. В то же время вся эта возня вокруг мусорных куч ему не понравилась. Набрасываются целой толпой, железки тащат. Куда? Зачем?.. Каждый себе, наверное, в гараж или на дачу. Тогда кто и за что их кормит?

Раньше Фадину казалось, что свалка – это нечто вроде большой помойки Но теперь выяснилось, что она больше похожа на заброшенный склад, где все валяется в беспорядке и никто толком не знает, где и что лежит. Все ходят, ищут, найти не могут и хватают что попало.

Термоса, наконец, погрузили. Шофер послал воздушный поцелуй честной компании, затолкал тетку в машину, и они уехали.

Сашка подошел к деду и озабоченно спросил:

– Дед, а дед, уполномоченный вчера обещал приехать?

– Да, вроде обещал.

– Чего же не едет? Уже час прошел, пора народ поднимать.

– Я у него в конторе не служу. Как приедет, так и приедет.

– Ну, тогда вот что. Я тебя оставлю здесь, Тару опорожним, а приедет уполномоченный, загрузишь машину и подойдешь.

– Один, что ли?

– А что тебе сделается?

– А то, что у меня возраст не тот, чтобы эти железки в машину метать, понял? И вообще, кто ты такой, чтобы мной распоряжаться?!

– Ну, ну, – примирительно сказал Сашка. – Не бузи, дед. Тоже мне, восстание Спартака тут развел. Сам на собрании больше всех глотку драл и руку тянул. Ладно. Пусть с тобой еще новенький останется.

До Фадина не сразу дошло, что "новенький" – это он и есть, а пока доходило, Сашка уже исчез.

– Видал, как я его, – похвастался дед. – А то, смотри-ка ты, раскомандовался!

В этот момент подъехала машина, из нее вылез какой-то мужчина в очках и плаще.

– Так, – сказал он, – это до обеда набрали?

Старик вскочил и засуетился.

– До обеда и вчера вечером. Всего три машины было, все собрали.

– Мало, – сказал мужчина.

– Все, что есть – наше...

– Грузите.

Старик кинулся к куче металла и принялся бросать железки в кузов.

Фадин смотрел-смотрел на него, а потом принялся помогать.

Мужчина стоял рядом, следил за погрузкой. Две железки он забраковал, хотя, с точки зрения Фадина, они не отличались от остальных. Но спорить он не стал.

Когда металл был погружен, и машина уехала, дед снял фуражку и вытер вспотевшую лысину.

– Ну, что? Куда теперь пойдем? – спросил он

– Не знаю...

– Смотри, а то мне пора. Вон уже и самосвал подъехал надо идти.

– Как идти?! Ты мне обещал уголок помочь найти.

– Так не сейчас же. Сейчас вон самосвал подошел разберем, а там можно и побродить. Тут ведь как – ринешься сразу, а она не дура, сразу не отдает. Поработай, попотей, а там бери и беги, пока не поймали.

Фадин ничего не понял, понял только, что дед наобещал, а теперь хочет увильнуть

– Ну ты даешь папаша!.. Что же ты меня за собой водил? Обед этот... Я бы уже три раза свалку обошел!..

– Всю сва-алку? – дед презрительно сощурился. – Кишка, парень, у тебя тонка, всю ее обойти. Не такие обходили спроси, где они? Я-то думал, ты мужик толковый. Сам ищи свой уголок! Найдешь – твое счастье. А нет – смотри, не зарывайся. В крайнем случае, ориентируйся во-он на ту цистерну – она приметная... Вечером увидимся...

И старик двинулся в сторону кучи, где уже собрался народ Фадин опешил от такого поворота в его настроении. Потом зло выругался, сплюнул, повернулся и пошел по дороге, вырабатывая на ходу план действий.

"Вот чертов старикашка, – думал он – замопочил голову... Часа три потерял, а еще через канаву лезть, искать велосипед, потом дорогу и обратно еще сколько. А темнеть начнет, по лесу не очень-то разъездишься. Ну ладно. Первонаперво уголок. День потерять и вернуться ни с чем не-ет! Это уж было бы слишком... "Вечером увидимся"! Если вечером я тебя без уголка встречу!.. Ханыга... А я, дурак, еще железки грузил... Впредь наука, чтоб не лез помогать, пока не попросят как следует..."

Чтобы не заблудиться, Фадин решил от дороги не уходить. Свалка простиралась довольно далеко, дорога шла примерно посередине. Слева, откуда Фадин пришел, была канава, справа, метрах в пятистах, виднелся лес, а что перед ним – какие такие преграды – неведомо. И не надо. Впереди, куда шла дорога, примерно в километре, виднелись кусты, а дальше все было закрыто дымкой. Судя по всему, там опять начиналось болото. Значит, вперед вдоль дороги!

Фадин начал реализовывать свой план: обследовал сначала окрестности дороги, которая действительно упиралась в болото, потом расширил круг исследований, и за четыре часа обошел довольно значительную часть территории. Свалка была прекрасная! На ней имелось все, что душа пожелает, кроме искомого уголка на двадцать. Уголка Фадин не нашел. Хотя ему было обидно до слез, но дело шло к вечеру, и надо было еще до темноты найти велосипед и выбраться из леса.

Фадин взял курс на сгоревший автобус, добрался до него, принял чуть правее и оказался – третий раз за сегодняшний день – на мусорном откосе. Солнце садилось сзади и справа, канава внизу жирно поблескивала, а на противоположной стороне ее сияли багровые сосны. Пейзаж был великолепен, и Фадин, несмотря на то, что устал, как собака, и был зол, как... все та же собака, замер на мгновение, восхищенный.

"Черт бы с ним, с этим уголком – подумал он, – ради такой красоты и день потерять не жалко!" И начал спускаться вниз. Вопреки ожиданиям, он довольно быстро перебрался через канаву и в сапоги не зачерпнул. Прикинул, в какую сторону идти, решил, что вправо, и пошел по песку вдоль канавы, отыскивая взглядом две сосны. Они попались почти сразу, но никакого велосипеда между ними не было. "Неужели сперли? подумал Фадин. – Да кто же? Кому придет в голову шарить в этом лесу? И следов нет..."

Он решил, что ошибся, прошел еще немного вправо. Вернулся обратно и обыскал опушку. Тщетно.

Быстро темнело. Фадин устал, но, тем не менее, обследовал опушку слева – без всякого результата. Сгоревший автобус маячил на фоне закатного неба на противоположной стороне, и Фадин, глядя на него, испытал чувство отчаянья. Он еще около часу бегал вдоль леса, пока не стемнело окончательно и на небе не высыпали звезды. И только когда видимость упала до пяти метров, понял, что попался, и предстоит либо форсировать канаву и искать в темноте будку со шлагбаумом, либо ночевать здесь. Но шарахаться в темноте спеди мусорных куч – это было просто безумием!

И тут Фадину повезло. Неожиданно он наткнулся на шалаш. Шалаш, а перед ним кострище. Кто-то здесь уже ночевал, а значит, и он, Фадин, переночует! Уже не помня себя, Фадин залез внутрь, обнаружил, что там есть подстилка из лапника, улегся, свернувшись клубком, и моментально уснул.

–

Снилось Фадину разное, но запомнил он только то, что сложным путем попал в морозильник. Проснулся от зверского холода. Так он еще никогда не замерзал! Было раннее утро, и некоторое время Фадин соображал, где он находится. А сообразив, вылез из шалаша, побежал вдоль опушки леса, чтобы согреться.

Бежать по песку было трудно, но Фадин бежал, стуча зубами, пока не вспотел. Потом повернулся обратно. Солнце взошло быстро. И тут Фадин сообразил, что сегодня понедельник – день тяжелый, но рабочий. Он здесь бегает, а жена там сходит с ума, и на работе возникают неприятности.

"Идиот, – подумал Фадин. – Надо было еще вчера попроситься в машину и уехать. Черт бы с ним, с велосипедом. Приехал бы через неделю и нашел".

На свалку он возвращаться не захотел, а углубился в лес, имея в виду найти ту дорогу по которой приехал, и маршировать по ней, пока не попадется попутная машина.

Но никакой дороги в лесу не было. и куда она подевалась сказать было некому. А сам Фадин совершенно ошалел, когда выбрался на опушку все к той же вонючей канаве. И решил двигаться вдоль нее, пока не найдет дорогу или не обойдет весь Земной шар по кругу

Этого, впрочем, не потребовалось. Фадин двигался вдоль канавы до тех пор пока не наткнулся на свой шалаш. Соображалось туго, но все же Фадин понял, что находится на острове среди свалки, и когда это до него дошло, он встал на месте и как безумный хохотал минут пять. Нахохотавшись досыта. Фадин опять полез через канаву, опять зачерпнул воды в сапог, выбрался наверх и убедился, что здесь все по-старому, только автобус за ночь уехал куда-то в сторону

Старик оказался прав. С уголком Фадин потерпел полное фиаско. Мало того, стал прогульщиком и велосипед потерял. Он двинулся к будке и, обойдя две-три кучи мусора, наткнулся снова на правого деда.

– А-а, здорово! – воскликнул тот радостно, как будто увидел старого приятеля. – А я уж было подумал, что ты и впрямь уехал

– Уедешь тут... Что же ты мне не сказал, дедуля, что там остров?

– Остров? Э-э, брат, да ты совсем дурак. Ты, стало быть, там ночевал? Я ведь тебя предупреждал, что там замороженная зона.

– Потому что я сюда попал оттуда. И там я знаю дорогу.

– Дорога там бывает. – сказал дед тоном знатока. – Но по ней никуда не уедешь Мокрый вот так же маялся, пока не ушел Но он не здесь ушел.

– Опять ты свое долдонишь! – вскипел Фадин – Кто такой этот Мокрый? У него имя и фамипия есть?

– Есть, а как же. Хорошая фамилия, но я ее не помню, и здесь она не нужна. А Мокрым его обозвали потому, что, когда он пришел, весь мокрый был, как зюзя. Вообще-то он большой человек был, научный. Его Сашка уважал, он тут много чего нашел.

– И что ему тут понадобилось, этому научному человеку?

– Дачу он делал. Какую-то решетку для камней искал...

– Чего, чего? Каких камней?

– А я знаю... Для бани, наверное.

– Нашел?

– Может, и нашел. Он тут все облазил насквозь, как археолог. Эта свалка, толковал, самое замечательное место на земле. Когда-нибудь здесь институт построят и симпозиум.

Фадин невольно усмехнулся:

– А санаторий не построят? С солярием и крематорием?

– Все построят, – убежденно сказал дед. – Этот Мокрый со мной любил беседовать. Ты, говорит, старик, – реликт уходящей эпохи. Самый главный, говорит, бич планеты. Тебя надо изучать, чтобы вакцину против сачков сделать.

– Так это он ночевал на той стороне?

– Может, он, а может, и не он. Он вообще-то везде ночевал, даже один раз под бульдозером.

– Что же, он всю ночь шатался по свалке?

– Нет, зачем: одну ночь там, другую здесь, а третью, может, еще где.

Фадин помотал головой. Что-то в рассказе деда было крайне бестолковым. Вот прибыл на свалку человек и торчал здесь несколько суток. Или он каждый день являлся? Так зачем было ночевать, то есть... ночь на свалке, а на день домой отсыпаться? Или как?

– Слушай, дед, ты меня заморочил совсем. Получается, что этот Мокрый здесь чуть не неделю околачивался без перерыва.

– Какую там неделю почитай, целых два месяца с гаком.

– Как два месяца?

– Да вот так.

– А зачем? Зачем он здесь сидел?

– Да ни зачем. Был тут, и все!

Беседа вошла в такое занятное русло, что Фадин решил больше не стесняться. В том числе и в выражениях.

Дед выслушал его с одобрением, а потом сказал:

– Ты, видать, образованный, а образованным тут – хуже некуда. Первое время смотреть на них жалко А потом ничего, привыкают. Я тебе русским языком говорю: тут свалка, а не какой-нибудь академгородок. За день навезут столько, что и за год не разгребешь! Вот и прут все, кому не лень Кто через болото лезет, кто через эту канаву. А обратно как – вопрос: Тут все вроде дармовое бери – не хочу а свалка, она просто так не отдает. Она свое бере-ет!

– Ладно, уговорил, будь по-твоему. Вот явился этот Мокрый, ученый человек, ходил, бродил, собрался обратно, а уйти никак не может. Ну, вот нет и все тут! Что ему мешает, если уж он такой ученый? Или не хочет?

– Почему не хочет – хочет, да еще как. А вот не может даром что ученый Туда сунется – нет. В болото – опять нет. По дороге – а там ему уже поворот приготовлен! Ну что, так и бродил. Не в бригаду же его брать – начальник. Жалко человека – подкармливали. А он со скуки везде шарил и вынюхивал. Такое находил, что все ахали. Даже подводную лодку нашел в болоте!

Услышав про подводную лодку, Фадин только икнул и сразу отвернулся, чтобы не сбивать старика с темпа. На душе сразу стало как-то спокойнее. Ясно, старик любит поговорить, да и приврать мастак.

"Нормально, – думал он, – врет, как Мюнхгаузен. Простенько и со вкусом. А раз в ход пошли подводные лодки, то тут и до авианосцев недалеко. Приятный старикашка, надо его подзадорить".

– Ты, дед, мне потом эту субмарину покажешь – я во флоте служил, сразу марку определю.

Фадин врал. Он служил в стройбате, но зато у него был приятель – бывший моряк, так что, если дело дойдет до терминологии, он в грязь лицом не ударит. Вообще, с этого момента он стал смотреть на жизнь проще. Будто гора свалилась с плеч. Прогул – черт с ним, с прогулом. Хоть раз в жизни прогулять может, уважать начнут: Фадин давно заметил, что к прогульщикам и пьяницам у них на работе относятся с тайным почтением. Как в школе к хулиганам и двоечникам. На собраниях порицают, а в туалете здороваются первыми и спички зажигают.

– ...Покажу, а как же, – сказал дед с жаром, и Фадин очнулся. – Если, конечно, она не затонула с тех пор.

"Ну, ясно, – подумал Фадин, – погрузилась и ушла в открытый океан... Ей что – плавает, где хочет".

И уже вслух поинтересовался:

– А этот Мокрый часом не объяснил тебе, почему он со свалки уйти не может?

– Объяснил, а как же! Он сказал, что свалка здешняя от долгого употребления приспособилась, и теперь, если уж какой мусор на нее попал – назад ему хода нет. Что полезное пожалуйста а мусор – сиди здесь и не рыпайся.

"Логично, – подумал Фадин. – Подумать только сколько самородков у нас по свалкам шатается! Его бы в Союз писателей определить – цены б ему не было. Бестселлер за бестселлером!"

– А ты, поди, голодный? – вдруг спросил дед – Так со вчерашнего обеда ничего и не ел?

– В ресторан не успел, – сказал Фадин, только теперь ощутивший, как сосет в желудке. – Я бы сейчас тебя съел, но вот раскусить надо.

Дед самодовольно хихикнул, поняв двойной смысл фразы, пошарил в котомке и вытянул сверток.

– То-то же: На вот, поешь, я тебе еще с вечера харчишек припас.

Фадин машинально взял сверток – в нем оказалась котлета и два куска хлеба.

– Домашняя?

– Столовская, привозная. Я с вечера котлеты не ем. дай, думаю, припасу, вдруг он к завтраку не поспеет.

– Вас тут и завтраком кормят?

– Конечно, а как же... Три раза на день

– А дома старуха, небось, еще и пирожки стряпает. Привез бы пирожков и огурчик соленый, – буркнул обнаглевший Фадин, пережевывая котлету.

– Ишь, чего захотел. Только мне тут и делов, что огурцы разводить. Шутник. Нет у меня никакой старухи – здесь живу.

– И домой ночевать не ездишь?

– Куда домой-то? Да и куда я отсюду уеду – сам подумай!

– В город, куда еще. Сел в самосвал и поехал.

Дед посмотрел на Фадина – не издевается ли часом. Понял, что нет, и сказал назидательно:

– Слу-ушать надо ухом, а не брюхом. Я тебе битый час толкую, что здесь живу. И в город уехать не могу, свалка эта проклятая держит. А не нравится котлета – давай назад, самому сгодится.

– Погоди, дед. Котлету я съел, так что назад ей ходу нет... Ты мне вот что скажи. Мокрый, значит, здесь жил два месяца, ты живешь постоянно, а остальные?

– Остальные – кто как. Некоторые постоянные, а другие временные. Поработает, поработает, побегает туда-сюда, глядишь, и пропал. Значит, отпустила его она, свалка то есть.

– Ну да... ну да.., – пробормотал Фадин, – а живут где?

– Здесь, – сказал дед флегматично.

– Я понял, что здесь. Ночуют где?

– А там, в вагончиках, возле шлагбаума Фадин вспомнил, что действительно видел там какие-то балки.

– Так ты сторожем здесь работаешь?

– Нет, я тут старожилом. Бригада у нас. Сашка вон бригадир. Два года уже здесь и, по всему видно, так и осядет. Еще из постоянных Фаддеич – бульдозерист, Моська, то есть Матвей и этот, как его... забыл... А! Рыбак этот придурковатый. Как звать, не помню... А! Потапыч! Калека он – на шлагбауме сидит. И еще некоторые. А остальные временные. Нас тут постоянных гавриков двадцать – двадцать пять ошивается. Живем в вагончиках, зимой печку топим, летом так... И туалет там имеется, если хочешь. Чтобы значит...