Текст книги "Тело угрозы"
Автор книги: Владимир Михайлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Кто-то из прислуги пришел, чтобы отвести их в предназначенные для гостей покои. Кудлатый же последующую четверть часа употребил на составление краткого плана предстоящих действий.
Он, разумеется, сразу оценил возможности, какие открывались для финансовых операций того, кто обладает секретной информацией и сумеет в нужный миг выбросить ее на рынок. Ему, как и его коллеге и конкуренту Гридню, был ясен механизм биржевой игры на понижение. Но в отличие от Гридня он, как уже сказано, верил и в возможность катастрофы. Гибель грозила планете – но означало ли это, что погибнуть должны поголовно все?
Еще когда он не был по большому, никем и лишь начинал тянуть первый срок на строгом режиме, он усвоил и сделал своим девизом на всю предстоявшую жизнь известное правило: «Умри ты сегодня, а я – завтра».
В этом воплотился, казалось, весь смысл существования. И сейчас именно эта мысль первой зажглась в сознании. И немедленно потребовала своей реализации в действиях.
А одновременно с этими мыслями существовал и второй ряд соображений – деловых, коммерческих.
Но Федор Петрович не зря порою думал о себе как о новом воплощении Юлия Цезаря или Наполеона Первого: он тоже умел в одно и то же время обдумывать не единственное только дело, а два и даже три, и совершать несколько действий. И вот сейчас эта его способность заработала в полную силу.
Собственно, ничего нового в развитии этих мыслей для него не заключалось. Еще в то время, когда он всерьез ждал ядерной войны, он принял соответствующие меры и на одном из купленных дачных участков построил основательное убежище, с поверхности хорошо прикрытое небольшим, но красивым коттеджем. На этой даче он бывал редко, но у него там были поселены надежные люди, которые в случае тревоги остались бы в убежище в качестве персонала (Федор Петрович не любил слова «обслуга», не без оснований полагая, что ввели его в оборот в свое время коммунистические верхи, к которым он никогда не испытывал ни малейшей симпатии). Однако сейчас Кудлатый понял, что столкновение с небесным телом – приключение куда похлеще ядерной бомбежки; так подсказывала ему безошибочная (как он считал) интуиция.
Он пока не мог в деталях представить себе, какие катаклизмы произойдут на Земле в результате пусть даже не прямого соударения, но хотя бы близкого прохождения чужака; но догадывался, что даже в самом благоприятном случае все мироздание будет изрядно встряхнуто, до самых основ; поэтому в течение продолжительного времени рассчитывать нельзя будет ни на что и ни на кого, кроме собственных ресурсов и людей.
Значит, их должно было быть достаточно: и еды, и питья (начиная с самой обычной воды, без которой, как поется, ни туды…), и топлива, и одежды, и оружия с боеприпасами, и средств транспорта (все же он надеялся на то, что, когда вся катавасия утихнет, можно станет снова выбраться на поверхность и передвигаться по ней), да и людей, конечно, тоже; в предстоящем варианте обойтись теми тремя, обитавшими на его даче, вряд ли удалось бы: тут нужен, пожалуй, целый отряд.
И вот для всего этого его личное убежище, хотя и комфортабельное, не годилось: слишком маленьким было оно, да и находилось не так уж далеко от поверхности; а ведь теперь можно было ожидать, что – в случае невезения – какую-то часть этой поверхности может просто смыть, или сбрить, или поднять на воздух, так что надо было забираться как можно глубже.
Приниматься сейчас строить новый ковчег, необходимый для выживания, не было ни времени, ни возможностей – хотя бы потому, что об этом моментально стало бы известно слишком многим (Федор Петрович отлично знал, что он – на глазах и за ним постоянно внимательно приглядывают и друзья, и недруги). Тогда сделалось бы невозможным сохранить информацию в тайне: даже если бы никто ее не разгласил, умные люди – а Кудряш давно знал, что таких на свете достаточно, и даже в одной только Москве их пруд пруди, – догадаются, что дело нечисто, начнут соображать – и поймут, конечно. Сразу возникнет конкуренция, цены на материалы, строительную технику и рабочую силу мигом подскочат выше небес – и даже имея некоторый гандикап, от преследователей не убежишь.
А кроме того, Кудлатому вовсе не хотелось, чтобы каким-то образом уцелели многие люди, к которым он питал враждебные чувства по всяким причинам; сейчас Господь давал возможность от них избавиться, сохраняя руки чистыми. Нет, вариант строительства нельзя было даже рассматривать всерьез.
Найти убежище на одной из орбитальных станций? Тоже нереальный вариант: все они так или иначе – под государственным контролем и тут, и в Штатах, в одиночку еще можно было бы, сказавшись туристом, забраться на одну из них; но Федор Петрович сразу же понял, что соблюдать секретность в этом деле можно будет лишь до той поры, как тело станет слишком уж заметным на небосводе; а тогда все места будут сразу же расписаны между людьми власти, и сколько ни заключай предварительных контрактов, сколько ни вноси денег в уплату – все это будет сразу же забыто, ликвидировано, порвано в клочки. Когда над головой нависнет всеобщая гибель – кто станет думать о праве, о морали и всем таком прочем? Ни один нормальный человек. Нет, выход бегства с Земли был закрыт.
Но была и еще одна возможность; и именно ею Кудлатый и решил воспользоваться. Третий вариант сулил успех.
3
Очень существенная разница между положением первых лиц Соединенных Штатов Америки и России заключается прежде всего в том, что в Штатах новый президент часто приходит к власти не благодаря команде предшественника, но скорее вопреки ей – особенно когда во власти происходит смена партий; в такой ситуации новый человек номер один ничем не обязан тем, кто еще накануне занимал кресла в известном доме на Пенсильвания-авеню, 1600, – он приводит с собой новую команду из своих людей, на которую вполне может положиться. И потому в отличие от России, где не президент приводит новую команду, но напротив, старая команда приводит к власти нового президента, в Белом доме не возникало сомнений: докладывать ли новость первому лицу, или повременить, пока не найдется способ использовать полученные сведения в собственных интересах. Мы далеки от идеализации вашингтонских порядков и продолжаем считать, что политика и там – грязное дело; но ведь и грязь бывает разной – одна отчищается легко, от иной же и вообще никогда не отмоешься, даже если удалось попасть из нее прямо в князи.
Вот такое длинное предисловие понадобилось, чтобы сообщить о простом факте: президент США уже находился в курсе новостей наблюдательной астрономии. Не то чтобы он сразу выделил эту новость из всех остальных, обозначив ее приоритет; но и мимо внимания не пропустил и задал доложившему о ней своему помощнику по вопросам безопасности вопрос-другой. В частности, услыхав, что небесное тело впервые замечено Россией, президент спросил:
– Как реагирует на это Кремль?
– Официально пока – ни звука. Но…
– Да?
– Неожиданно к нам приехал глава российской оппозиции. Видимо, он…
– Почему я слышу об этом впервые?
– Информация нуждалась в проверке и уточнении. Это не официальная миссия; частный визит. Поэтому госдеп не получил никакого сообщения по государственной линии. Однако мы уверены – прибывший будет искать встреч на высоких уровнях. Вероятно – с наиболее популярными политиками, журналистами, и уже виделся с военными… Он будет, безусловно, очень рад возможности встретиться с вами. Мы предполагаем, что эта поездка как-то связана и с небесной проблемой. Хотя, вероятно, не только с ней. Он тоже претендент – и поскольку русский первый целиком за полное разоружение, его противник наверняка будет стараться притормозить этот процесс тут, у нас. По моим соображениям – он, возможно, вначале будет просить приема у госсекретаря.
– Это будет излишне. Вряд ли он везет мне президентское послание. Кто пригласил его?
Выслушав ответ, глава государства нахмурился:
– Ах, по этой линии? Тогда тем более я с ним встречаться не буду. Даже если он очень попросит. В последнем разговоре с Москвой я не услышал ни намека на что-то подобное. Когда, вы сказали, эта штука наблюдалась впервые? Ах да. Мы разговаривали уже позже – и русский не проинформировал меня. Не придал значения? Вряд ли. Вернее другое: он боится, что новость как-то отразится на подготовке Конференции и на ее ходе. Придется попросить у него разъяснений. Он в Москве?
– Нет. Сейчас – застрял на Камчатке, тамошняя погода не подчиняется даже президенту.
– Вот как. Но чуть ли уже не завтра он, по его словам, собирался…
– В Монголию – для неофициальной встречи с председателем Китая – продолжить переговоры относительно китайского участия в Соглашении. Эта встреча готовилась два месяца по каналам тихой дипломатии.
– Это важно. Без Китая нам не договориться с Азией… Что же, придется созвониться с ним, как только он вернется в Кремль.
– Я бы не стал откладывать этот разговор, сэр. Поскольку развитие этой темы может отразиться на самой Конференции – и на сроках, и на ее идеях, ему будет полезно знать ваше мнение еще до начала переговоров с китайцем.
Хозяин Белого дома помедлил самую малость.
– Пожалуй, вы правы. Постараюсь переговорить с ним в ближайшие часы.
– Думаю, это правильное решение, сэр.
– А по поводу визита главы его оппозиции есть уже какой-то сценарий?
– Пока все делается на уровне импровизации. Только когда он объявит о своих целях, можно будет подумать о дальнейшем развитии. Но, конечно, раз уж он сам напросился – из него постараются выкачать максимум информации.
– В том числе и по поводу этой кометы, или что это там?
– Надо полагать.
– Оставаясь, конечно, в рамках приличий. – Президент усмехнулся. – Надеюсь, он не станет просить у нас политического убежища?
То была, конечно же, шутка, и именно так и воспринял ее собеседник.
– Но надо быть внимательными – чтобы с ним тут ничего не случилось.
– Ну, его пригласили серьезные люди…
– Во всяком случае, если будет что-то интересное – не держите меня в неведении. Но – действительно интересное.
Этого, впрочем, можно было бы и не говорить.
– Как может быть иначе, сэр?
– Благодарю. Черт, надо как-то выкроить время – обдумать, что и как я скажу обитателю Кремля. Да, самое главное, чуть не забыл. Как широко разошлась уже та информация, о которой вы мне сообщили?
Этого вопроса собеседник ожидал с самого начала.
– Пока еще кастрюля плотно закрыта крышкой, сэр.
– Вот пусть так и остается – пока не возникнет какая-то ясность. Потому что… вам не приходило в голову, что это может оказаться и поставленной с размахом попыткой дезинформации? Маскируя что-то совсем другое? На сей раз с помощью ученых – но ведь и они не более, чем люди… Поэтому – секретность и еще раз секретность. Во всяком случае, пока мы сами не проверим и не придем к окончательным выводам.
– Я доведу вашу мысль о дезинформации до тех, кому следует этим заняться. Секретность – разумеется. Только удастся ли надолго сдержать прессу?..
– Мы не станем ничего утаивать. Помнится, меня еще в детстве изумило, что в Солнечной системе существуют миллионы… нет, кажется, даже миллиарды комет. Одной больше, одной меньше… Кого это интересует? Ни звука о возможной угрозе – и если даже такое сообщение где-то и проскользнет, никто не обратит на него ни малейшего внимания. А вот чтобы не было ни намека на катастрофические последствия – этой задачей следует заняться очень серьезно. Так, как еще в прошлом веке сделали с катастрофой в Оклахоме – не появилось ни слова нигде. Только через двенадцать лет…
– Я тоже так думаю, мистер президент.
4
Так развивались мысли на высоком американском уровне. Но и на другом, хоть и не американском, шла не менее напряженная и продуктивная работа.
Кудлатый понимал, что катастрофа или будет, или нет. Если будет – то либо все погибнут, либо какая-то часть людей в мире уцелеет. Значит, жизнь продолжится. А для того чтобы жить – как были, так и будут нужны деньги. Чем больше – тем лучше. А значит, пренебрегать возможностью хорошего заработка не следовало даже в этой обстановке. Если же катастрофу пронесет, тем выгоднее будет пережить ее, хорошо заработав на страхе.
Вывод был: нужно незамедлительно оценить обстановку на финансовом рынке и в зависимости от картины принимать решение: либо выступить медведем, играть на понижение, что казалось наиболее естественным, либо же искать другой способ заработка. Если никто еще не начал продавать – можно заняться этим самому; если же кто-то уже начал потихоньку сбивать цены, ломать курсы – искать способ обыграть хитреца, а может быть, и вовсе круто обойтись с ним. Потому что подобные действия со стороны возможного противника будут означать, что информация о катастрофе каким-то образом попала и к нему. И может быть – даже раньше, чем к самому Федору Петровичу.
Кто имел возможность заполучить информацию раньше? Только что случившееся явно указывало: власти. И на достаточно высоком уровне. Потому что – судя по докладу людей, доставивших журналиста вместе с целительницей сюда, – люди, попытавшиеся перехватить эту парочку, были из СБ. И не откуда-нибудь, а из главной конторы. С Лубянки. Сведения были точными: один из ребят, прежде работавший там, узнал того, кто возглавлял группу захвата. Итак, наверху что-то уже знали. Но, по всей вероятности, не очень много: иначе зачем им понадобился бы газетчик? Нет, это не ответ, размышлял Федор Петрович. Они могли просто стремиться к его изоляции – к нераспространению информации. Это верный признак того, что и кто-то из находящихся во власти собирался сыграть на создавшейся ситуации.
Кудлатый хорошо знал о давнем стремлении властей взять под контроль как можно больше предприятий, приносивших устойчивый доход: денег власти никогда не хватало, а обращаться к магнатам – вот так, как сейчас к нему, – казалось, наверное, унизительным, хотя любая власть всегда брала взаймы; правда, отдавала далеко не каждый раз. Он знал также, что и в администрации президента, и в поддерживавших ее структурах обитало немало толковых финансистов. И если только они действительно получили доступ к сведениям о катастрофе, у них могло возникнуть точно такое же желание сыграть на бирже, чтобы потом – когда паника нагрянет и курсы начнут рушиться, перехватить и передать самими же созданным компаниям контрольные пакеты акций тех нефтяников, газовщиков, энергетиков, металлургов, кто пока еще как бы сохранял самостоятельность… Никакой деприватизации, просто нормальная, всеми признанная биржевая игра. Как говорится – взаимоотношения хозяйствующих субъектов.
Следовательно, основным конкурентом в намечающемся финансовом Аустерлице может выступить само государство. Оно будет действовать решительно и достаточно жестоко, и не только для того, чтобы получить контроль над пакетами акций, что будут выброшены на рынок, но и с целью взять на прием и таких, как и сам Кудлатый, независимо от того, пойдет ли он сейчас на союз с ними. Зато он в решающий момент останется без возможности играть всерьез и упустит возможность, какая выпадает раз в сто лет. Власть будет драться – если только у нее хватит воздуха для дыхания. Кислорода.
В подобных случаях кислород только один: информация. А хорошая деза действует как окись углерода.
Перекрыть власти кислород? Надо обдумать такую операцию. Не допускать в Кремль новой информации, а по возможности и лишить старой – или хотя бы исказить ее, привести в состояние, неудобное для использования.
«СБ, конечно, сила, – думал Федор Петрович с удовольствием, – но и мои ребята тоже кое-чего стоят. И они к тому же не подотчетны ни верховной власти, ни даже – и это очень важно – журналистам, иными словами – общественному мнению. Так что тут посмотрим еще – кто кого обойдет на повороте».
Так мыслилось магнату из авторитетов на втором уровне.
А на третьем уровне мышления уже возникла почти совершенно готовая схема защиты информации, а также сужения области ее возможного распространения.
Для того чтобы не обсуждать даже (Федор Петрович решения принимал единолично, особенно в столь сложных ситуациях, как сейчас), но чтобы дать задания, поручения и команды своим кадрам, Кудлатый распорядился немедленно вызвать нужных людей на достаточно узкое и ответственное совещание. В отличие от принятой у него практики, когда с финансистами и распорядителями он разговаривал, не приглашая тех, кого совершенно серьезно называл «полевыми командирами», и напротив, задачи, решавшиеся при помощи силовых методов, ставились без присутствия биржевых, банковских, торговых и промышленных разбойников, – на сей раз он приказал вызвать всех одновременно, поскольку время уже сейчас надо было экономить.
Ну и наконец: предложение Старой площади отклонить. Но ни в коем случае не нагло, не обидно, а – со всем уважением, но в силу, так сказать, непреодолимых обстоятельств. Каких таких? Да здоровье, к сожалению, об этом уже всем известно… Да, конечно, врачи у нас первоклассные, но он давно уже лечится от всяких хвороб там, в Баварии, и вот – снова приходится срочно убыть, потому что… И так далее.
И убудет – у всех на глазах, и даже мальчика Дюшу возьмет с собой. А на самом деле…
Но поставить задачи перед людьми надо немедленно и предупредить: если и отъеду, то все равно буду видеть каждого днем и ночью. Да они и сами это знают.
Приглашенные люди собрались быстро. Кудлатый не стал тянуть резину и сразу же заговорил по делу, предупредив только:
– Из того, что сейчас услышите и будете говорить сами, – одно слово, и не слово даже, а звук за пределами этой комнаты – и полная хана. Без обжалования. Никому: ни жене, ни любимой собаке, ни вороне на улице. Станет невмоготу – отрежьте себе язык: все равно больше не пригодится.
Все тут знали, что это не для красного словца говорится. Кудлатый, случалось, жалел собак, кошек – но не людей, которые так или иначе подвели его – или могли подвести. Считали, что способен был даже и сейчас – при необходимости – своими руками замочить, хотя к этому не стремился.
Помолчав после этого несколько секунд, чтобы все успели как следует усвоить предупреждение, Федор Петрович изложил причину, по которой они тут были собраны. И сразу же перешел к заданиям:
– Степан, на тебе – эти двое, что сегодня привезли. Пусть живут спокойно. Но из дома – ни шагу. Все звонки слушать, если что – прерывать. К ним – никого, кроме как по моему поручению.
Степан – глава домашней охраны – только кивнул: говорить он вообще не очень любил.
– Борис Маркович, ваше дело сейчас: не спускать глаз с фондовой биржи. И если только оживится продажа – или наоборот, кто-то станет вдруг покупать, – немедленно сообщайте.
– А вы думаете, что кто-то станет играть на понижение? – задал вопрос Борис Маркович, в отличие от Степана любивший обменяться мнениями.
– Об этом еще подумаем. Сергей Сергеевич, что нового на верхах?
Сергей Сергеевич был близко знаком с двумя-тремя работниками администрации и обычно находился в курсе жизни этого учреждения.
– Да вроде бы ничего особенного. Гридень тридцать пять минут беседовал с главой, содержание в точности никому не известно; звонил президент с Камчатки, но предполагается, что просто входил в курс текущих дел, пока ждет у моря погоды. Обычное дело…
Кудлатый насторожился:
– Гридень – с главадмом? Надо поинтересоваться плотнее: может, кто-то хоть словечко услышал. Позаботься. А в оппозиции что слышно? В отпуск их шеф вроде бы не уходил? И раз пошло такое шевеление…
– Так он же в Штатах. Поехал, как говорят, согласовывать какие-то вопросы по Конференции.
– Почему мне не сообщили сразу же?
– Вы хворали, а дело ведь обычное.
– С вами захвораешь! – сердито сказал Кудлатый. – Вот что: немедленно свяжитесь с Виталиком. Он в Чикаго? Пусть с ходу летит в Вашингтон. И выяснит, с кем и как встречался и встречается оппозун. Будете постоянно держать меня в курсе.
– Само собой, Федор Петрович.
– Теперь вы, Гаврила Иванович. У вас есть выход на астрономов?
– Н-ну, постоянных связей нет – так, знакомства.
– Нужен человек на обсерватории в Колокольске, – сказал Кудлатый. Минич, как мы помним, успел рассказать ему о том, что покойный Ржев один экземпляр сообщения отправил именно в это научное учреждение – иными словами, в этом направлении произошла утечка информации.
Гаврила Иванович задержался с ответом не более, чем на несколько секунд: память на людей у него была великолепной и ни разу еще не подводила.
– Один мужик в Колокольске есть, старший научный сотрудник, живет недалеко от нашего поселка, приходится с ним иногда пересекаться. Нужен?
– Со всеми потрохами, чтобы срочно выяснить: ведутся ли там наблюдения за… Короче, детали я дам вам, когда закончим. Задержитесь. И ты, Василий Владленович, тоже. Борис Маркович, вас жду через полчаса – за это время обдумайте тему игры и уточните сегодняшнюю погоду на бирже.
Борис Маркович, однако, не любил терять времени зря, и пока Кудлатый разговаривал с остальными, успел уже, говоря вполголоса и прикрывая микрофон ладонью, навести справки.
– Некоторые данные уже есть, Федор Петрович. Наблюдаются небольшие подвижки по линии продажи.
– Кто и что продает?
– Вот я тут записал для памяти.
И Борис Маркович протянул Кудлатому блокнот. Магнат с минуту смотрел на табло, потом закрыл блокнот:
– Я отдам вам его через полчаса. Тогда и обсудим. Пока это все.
Он обождал, пока в кабинете не остались только двое задержанных им людей.
– Василий Владленович, для твоих ребят есть срочная работа.
– И хорошо, – ответил Василий Владленович, ведавший у Кудряша деликатными работами. – А то совсем уже заскучали молодцы. С кем-нибудь поговорить по душам? Долги? Крыши?
– Нет. Другое. В редакции «Вашей газеты» – ты такую знаешь?
– Найдем, – ухмыльнулся Василий Владленович, газеты читавший только спортивные – но уж зато все, какие только продавались. – Кого-нибудь утихомирить?
– Дело совсем простое. Надо взять сундук главного редактора.
Василий Владленович покачал головой:
– Давно уже так не работали. Что – с бабками напряг?
– Бабок там нет. Только бумаги. Вот они и нужны. Бумаги, дискеты – в общем, все в этом роде. Но – осторожно. Чтобы ни следочка…
– Петрович! Обижаешь!
– Ну извини. Не мне тебя учить. Но чтобы завтра они были у меня вот тут. – И Кудлатый легонько похлопал ладонью по столешнице.
– А в случае?..
– Там сами сообразите. Лучше, конечно, без мокрети. Но в случае засветки – сам понимаешь.
– Да уж понимаю, – сказал Василий Владленович. – Пожелания есть – насчет ребят?
– На твое усмотрение.
– Кликну тех, что на солнце греются.
– Годится. Ну, ступай. Ребят успокой: премии будут хорошие, хотя и не из того сундука.
Василий Владленович кивнул, встал и ушел неслышной походкой, хотя телосложения был массивного. Привычка – вторая натура, как известно.
Гавриле Ивановичу задание было дано столь же конкретное:
– Вот что надо там выяснить – запишите.
– Я и так запомню.
Он внимательно выслушал все, что говорил ему Кудлатый.
– Понятно. Это все?
– Нет. Выясните там возможность без шума получить эту бумагу, о которой я сказал. Не то придется и туда слать ребят Василия – и какой-нибудь умник сопоставит… Попробуйте получить через этого мужика. Мы хорошо заплатим. Дальше: если они занялись наблюдениями, это у них наверняка где-то фиксируется – подробности выясните у него. Желательно, чтобы и эти записи перестали существовать.
– Какие суммы можно предлагать?
– Решите там сами – по ходу. Но не чрезмерные – чтобы у него не возникло подозрений, что дело очень важное.
Гаврила Иванович поднял глаза на хозяина:
– А оно и на самом деле такое важное?
Федор Петрович ответил откровенно – знал, что Гаврила не проболтается и не заложит:
– Важнее у нас с тобой до сих пор не было.
– Мне так и показалось. – И Гаврила Иванович кивнул спокойно.
Федор Петрович обождал еще секунду-другую после того, как за Гаврилой Ивановичем затворилась дверь. И только потом повернулся к телефону. Самое важное дело он не мог поручить никому, потому что никто бы с ним и не справился. Этот вопрос приходилось решать ему самому.
Он набрал номер одного из телефонов в Министерстве обороны. Номер прямого телефона, не контролируемого адъютантами и прочим персоналом.
Ему ответили. Оп представился, поздоровался, ему ответили доброжелательно: человек был давно знакомым, с ним приходилось уже вести переговоры. С минуту ушло на обычные подготовительные формулировки. Но время было дорого обоим собеседникам, и потому Федор Петрович быстро перешел к делу.
– Иван Герасимович, если не секрет: вы объект в Козове уже закрыли?
Похоже, что на том конце линии вопрос восприняли с большим удивлением, и достаточно неприятным. Так что ответ последовал быстрый и определенный:
– Что у вас с телефоном? Ничего не понял…
Зато Кудлатый понял ответ правильно.
– Через час на победе – уместно?
– Да, – сказали ему, и на этом разговор закончился.
А продолжился он час спустя на открытом месте: на Поклонной горе, где Мемориал Победы.
– Что же ты, Федор Петрович, – упрекнул приехавший вовремя генерал, успевший для этой встречи переоблачиться в штатское. – О таких вещах – по телефону…
– А иначе я тебя из кабинета и силком не вытащил бы, – ответил магнат. – Между тем дело серьезное. В смысле – выгодное. И пахнет хо-орошими дивидендами.
– А объект в Козове тут при чем?
– Он-то и есть самое главное. Я слышал, вы его собрались ликвидировать. Соответствует?
– Вообще-то это – информация сугубо закрытая…
– А не будь она такой, я тебя и беспокоить не стал бы, – ответил Кудлатый. – Итак?
Генерал вздохнул.
– Заперли. И повесили вот такой замок. – Он руками показал – какой, хотя оба понимали, что это всего лишь метафора. – Все равно война вроде бы не планируется, ракеты пойдут под нож – так что из всех таких хозяйств решено пока сохранить два, а остальные – где законсервировать, а где и вовсе ликвидировать.
– А козовский объект?
– От него отказались вчистую. Далековато он, и из самых старых, там вопрос стоял: или обновлять всю технику, или закрыть. Решение: закрыть. На модернизацию ни денег нет, ни, хочу верить, надобности. Да тебе-то что от этого? Чего хочешь?
– Хочу этот самый объект.
– Резервную ставку главкома? Да ты что? Уху ел?
– Ты же сам сказал: там никакой ставки больше нет – и не предвидится, я так понял.
– Ну да. Но все равно – как-то необычно…
– Устарело мыслишь. Не в духе времени.
– Это ты брось, Генштаб всегда отличался прогрессивностью мышления. Ты хоть проясни: что ты хочешь с этим хозяйством делать и какой от него может быть профит?
– Немалый, поверь. Предположим, хочу устроить там курорт – для любителей экзотических ощущений. За ними люди летают в космос за дикие деньги; а я им предложу примерно то же – только в подземном варианте. Думаешь, не поедут?
– Туда одна дорога чего стоит…
– Ну, ну. Дорога эта у вас есть. Я и ее имею в виду. Мне нужно все – в комплексе.
– Хочешь купить? Петрович, не обижайся, но таких денег даже у тебя нет. Знаешь, сколько было вбухано в это строительство? Тогда денег на оборону не жалели…
– Покупать я и не собираюсь: к чему? Да и такое решение может быть только на правительственном уровне, а это, сам понимаешь, потеря и времени, и не только… – Федор Петрович выразительно пошевелил пальцами. – Хочу снять. Арендовать – ну, скажем, для начала на девяносто девять лет. А уж дальше видно будет.
Оба немного посмеялись последним словам коммерсанта.
– В аренду сдать вы ведь можете – не выходя из ведомственных рамок?
– Да, это на правительство выносить не надо. Хотя – полагаю, что верховного придется информировать – так, между прочим.
– Тут спешить, пожалуй, ни к чему. Да и до того ли ему?..
– Да, конечно. Но, как ты сам понимаешь, свои сложности тут будут – и не так уж мало.
– Естественно. Однако с ними-то мы справимся?
Оба выразительно посмотрели друг другу в глаза. Лишние слова тут совершенно не требовались.
– Ну, если приложим усилия…
– Приложим. Помнишь поговорку: bis dat qui cito dat?
Латынь в программы военных училищ и даже академий не входила, так что Иван Герасимович только пожал плечами, а Федор Петрович тут же и перевел на родной:
– Как бы вдвое больше дает, кто дает сразу. Да не анекдот это, не о бабах. Все на полном серьезе. Мне сейчас время дороже денег, даже и больших. Вот из этого и исходи. На все – неделю.
– Послушай, Петрович…
– Недели даже много. Она пусть будет крайним сроком. За каждый выигранный день – премия.
– Ты прямо искуситель. Мефистофель.
– Слыхал о таком. Мефистофелю, – сказал Кудлатый, – в современном бизнесе делать было бы нечего: прогорел бы в два счета. Наивный был паренек – как и все те времена. Ну, договорились?
– Согласен. Только…
– Не продолжай. Сейчас вернусь – и сразу же дам команду. Так же, как и раньше? И туда же?
– Все без изменений.
– Бу-сделано. Держи меня в курсе: как пойдет.
– Обязательно. Всех благ!
– Счастливо!
И они разошлись в разные стороны – каждый к своей машине.
А что, думал Кудлатый, возвращаясь в свое хозяйство, если все обойдется, и в самом деле можно будет это хозяйство использовать для такой вот гостиницы. И природа дикая, и глубина – сколько там? Два километра вроде бы? Забыл сказать, чтобы они всю технику не вывозили, с нею можно будет там такие военные игры устраивать для любителей – «Майкрософт» от зависти лопнет. Ладно, Герасимович и сам мужик соображающий, понимает, что если уж передавать хозяйство, то не в раздетом виде. Хотя – надо сразу же туда отправить человека… нет, двух: пусть притаятся на подступах и наблюдают. Если начнут вывозить – сразу доложат, и примем меры. Теперь что? Обговорить с тамошними энергетиками – чтобы бесперебойное снабжение током; можно даже внести аванс. Подобрать команду – пусть проверят все: воду, связь, вентиляционные системы. И сразу начать заготовки: кислорода, воды – на случай катастрофы, продовольствия. Подумать – кого туда взять. Не простой вопрос: дело-то может затянуться на годы… Но тогда у меня будет такой шанс уцелеть, как мало у кого на планете. Ну и правильно: выживать должен умнейший. Значит – я.
Вот теперь вроде бы все было раскручено, и оставалось только ждать развития событий.
