Текст книги "Психологический механизм духовного развития и проблемы духовной практики"

Автор книги: Владимир Данченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Данченко Владимир (N20)
Психологический механизм духовного развития и проблемы духовной практики

Владимир Данченко

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ МЕХАНИЗМ ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ

И ПРОБЛЕМЫ ДУХОВНОЙ ПРАКТИКИ

Главы из "Очерков эзотерической психологии эпохи развитого социализма"

– Эзотерическая психология: методологические предпосылки содержательного синтеза

– Проблемы духовной практики

– Первый шаг: Честное Самопроявление

ЭЗОТЕРИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ: МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ СОДЕРЖАТЕЛЬНОГО СИНТЕЗА

Называя "эзотерическим" определенный класс знаний, представленных в нашей культуре, мы подразумеваем, во-первых, что эти знания не отражены в социальной структуре, то есть, что функцию их сохранения и развития осуществляют частные лица – отдельные энтузиасты или группы энтузиастов, – а не какие-то общественные институты; во-вторых, мы подразумеваем, что это знания о нетривиальных формах отношений человека с миром. Нас в данном случае интересует знание о принципах и методах духовного развития человека – интегрального развития его отношений с миром. Говоря далее об эзотерических знаниях, мы будем подразумевать именно знания такого типа.

Поскольку знания эти в нашей культуре не общеизвестны, человек, испытывающий потребность развиваться духовно, ощущает поначалу острый информационный голод. Однако когда ему удается получить к ним доступ, картина резко меняется. "Неофит" сталкивается с фактом существования множества традиционных и современных учений о духовном развитии, каждое из которых с большой убедительностью доказывает собственную истинность, и подчас с не меньшей убедительностью отрицает при этом истинность остальных учений. Такая теоретическая многоаспектность эзотерического знания (равно как и практическая многоаспектность существующих методов духовного развития) сбивает человека с толку, серьезно препятствуя процессу его действительного духовного роста.

Феномен теоретической многоаспектности эзотерического знания особенно начал давать о себе знать в ходе широкого освоения духовного наследия восточных культур, окончательно подорвавшего на Западе духовную монополию христианской идеологии. Поэтому начиная с конца прошлого века предпринимались неоднократные попытки так называемого "эзотерического синтеза", долженствующего упорядочить ставший очевидным хаос теорий и методов духовного развития, относящихся к различным культурным регионам. Теософия Блаватской, арканологические изыскания Шмакова, Агни Йога Рерихов – все это синтетические учения [1]. Однако, осуществляемый ими культурологический синтез носил преимущественно формальный характер: синтезируя по тому или иному принципу формы традиционных региональных учений, они в целом некритически относились к их содержанию, принимая во внимание лишь общие положения и игнорируя значимость принципиальных содержательных различий. Результатом такого формального синтеза всякий раз становилось очередное учение, по существу продолжающее ряд учений, которые оно должно было синтезировать.

Действительная же задача эзотерического синтеза состоит именно в том, чтобы СНЯТЬ ТЕОРЕТИЧЕСКУЮ МНОГОАСПЕКТНОСТЬ представлений о духовном развитии, зафиксированных в многочисленных текстах, которые создавались на протяжении всей письменной истории человечества. Задача эта может быть осуществлена лишь путем СОДЕРЖАТЕЛЬНОГО СИНТЕЗА, – то есть синтеза содержания различных учений о духовном развитии.

Ближе всех к осуществлению идеи содержательного синтеза подошли Г.И.Гурджиев и П.Д.Успенский, указывавшие, что в основе всех философских, религиозных, оккультных и т.п. учений о духовном развитии лежат различные системы психологических знаний о принципах и методах такого развития. В самом деле, предмет всех этих учений един – духовное развитие человека; а духовное развитие действительно можно рассматривать как специфическую форму психического развития. Таким образом, внутреннюю, "эзотерическую" сторону различных духовных учений составляют различные психологические системы воспитания и самовоспитания (системы "психической культуры"), называемые также школами эзотерической психологии или просто эзотерическими школами.

Однако выделение эзотерической психологии в качестве единого содержания, скрытого за многообразными формами духовных учений, еще не создает предпосылок для последующего их синтеза, так как не объясняет факта различий, существующих между самими школами эзотерической психологии. Возникает следующий вопрос: чем обусловлены эти содержательные различия, и что может быть положено в качестве содержательной основы эзотерического синтеза?

Если отвлечься от культурологического слоя различий, становится вполне очевидным, что различные эзотерические школы, при всей их несхожести, неизменно обращаются к ряду общих психологических тем, проблем, задач и т.д. Создается впечатление, что действительно существующие между этими школами различия психологического порядка обусловлены не чем иным, как различной степенью осознания и целенаправленного использования какого-то единого психологического механизма, лежащего в основе процесса духовного развития, и, подобно самой психофизиологической структуре человеческого организма, относительно мало подверженного модификациям со стороны культурных факторов, – механизма, общего для людей всех времен и эпох. Различные эзотерические школы понятийно фиксируют и теоретически разрабатывают различные группы функциональных блоков этого механизма, чем и объясняются существующие между ними различия.

Приняв гипотезу о существовании ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО МЕХАНИЗМА ДУХОВНОГО РАЗВИТИЯ, можно попытаться выделить из наличного массива эзотерических знаний ряд понятийно зафиксированных блоков указанного механизма, число которых было бы необходимым и достаточным; последнее предполагает, что все выделенные блоки функционально между собой связаны и представляют средоточия важнейших практических и теоретических проблем духовного развития, явно или неявно затрагиваемых всеми историческими школами эзотерической психологии. Таким образом, система функциональных блоков психологического механизма духовного развития составила бы в то же время и СИСТЕМУ КАТЕГОРИЙ ЭЗОТЕРИЧЕСКОЙ ПСИХОЛОГИИ своеобразных "узлов" понятийно сети, охватывающей всю совокупность знаний о принципах и методах духовного развития, обретенных к настоящему моменту человечеством. Выделение системы категорий знаменовало бы завершение "школьного" этапа развития эзотерической психологии и начало нового этапа ее развития в качестве единой науки.

* * *

Далее мы попробуем выделить ряд традиционно зафиксированных функциональных блоков психологического механизма, посредством которого осуществляется процесс духовного развития человека.

Начнем с констатации того факта, что у человека нет необходимости развиваться духовно. Определяя духовное развитие как превосхождение социально-нормативного ("взрослого") уровня отношений человека с миром, мы можем рассматривать его как высшую форму сверхнормативной активности, проявления способности человека подниматься над уровнем нормативных требований; наиболее очевидным примером сверхнормативной активности служит творческая, революционно-преобразующая деятельность. Специфика духовного развития как высшей формы сверхнормативной активности состоит в том, что оно не может быть непроизвольным. Не обладая духовным стремлением, не будучи мотивирован к духовному развитию, человек неспособен и развиваться в данном направлении. Неслучайно поэтому духовное СТРЕМЛЕНИЕ полагается всеми школами эзотерической психологии в качестве несущего стержня духовного развития.

Стремление не может быть беспредметным, это всегда стремление к чему-то, к какой-то цели. Все школы эзотерической психологии единодушны в том, что целью духовного стремления есть ПОСТИЖЕНИЕ человеком своей подлинной сущности и своего подлинного места в мире: постижение "высшего Я", постижение своего единства с Абсолютом, постижение себя нераздельным с Богом, постижение своей слиянности со Вселенной, постижение себя в качестве Пустоты или не имеющим качеств, постижение того, что меня нет и т.д. Несмотря на различие формулировок этих и тому подобных традиционных определений, все они связывают акт постижения с неким изменением самосознания, а именно – с выходом за рамки ординарного, личностного уровня самосознания, на котором "я" безусловно противостоит "всему остальному" (человек – миру, личность – обществу и т.д.).

Важно отметить, что основополагающая для эзотерической психологии идея возможности постижения надличностных уровней самосознания, – идея трансперсонализации, – служит в настоящее время и основным камнем преткновения на пути научного освоения донаучных представлений о принципах и методах духовного развития. Поскольку традиционным объектом психологии является психика нормального, а не "сверхнормального", превзошедшего личностный уровень самосознания человека, все отклонения от этого уровня здесь склонны относить к разряду компенсаторных реакций и патологических симптомов.

Исходя из бытующего сегодня определения самосознания в широком смысле как "системы высшей саморегуляции" человеческого поведения [2], духовное развитие представляется не чем иным, как развитием этой "системы", сознательным повышением уровня ее организации. Это рискованный процесс, действительно связанный с возможностью расстроить "систему", нисколько ее не улучшив; вместе с тем история человечества свидетельствует, что такая возможность – не единственная, и что превосхождение личностного самосознания может способствовать значительному повышению социальной эффективности личности. Признание принципиальной возможности развития "системы высшей саморегуляции" предполагает и более внимательное отношение к историческому опыту такого развития, обретенному человечеством, к эзотерическому наследию, – в частности, к идее трансперсонализации самосознания, то есть становления качественно новых форм "высшей саморегуляции".

Разумеется, человеческое существо не исчерпывается самосознанием. У него имеется тело, а также ряд психических "инструментов", посредством которых осуществляются основные формы взаимодействия человека с миром. Традиционно объединяемые в эзотерической психологии общим термином "низшая природа" человека, они представляют собой основное препятствие духовному росту: "мирские" стереотипы активности "низшей природы" мешают как постижению, так и утверждению человека в надличностных уровнях самосознания. Различные школы теоретически фиксируют различные элементы "низшей природы", однако все они говорят о необходимости ее ПРЕОБРАЖЕНИЯ, то есть превращения из противника в союзника в проводник постижения, привносящий свет в повседневную жизнь.

Ни постижение, ни преображение не приходят сами собой; одного лишь стремления для этого недостаточно, – для этого нужно что-то делать. Все школы эзотерической психологии согласны в том, что человек, стремящийся к духовному развитию, должен заниматься духовной ПРАКТИКОЙ, то есть осуществлять какие-то целенаправленные действия, упорядочивающие процесс его жизнедеятельности определенной программой, – например, ходить в церковь или бегать кроссы, поститься или соблюдать диету, стрелять из лука или ткать ковры, читать книги или писать их, упражняться в сосредоточении внимания или его рассредоточении, танцевать или молиться, контролировать отрицательные эмоции или честно самопроявляться, работать с Чакрами или практиковать недеяние и т.д. и т.п.

Стремление, постижение, преображение и практика представляют собой четыре традиционные категории эзотерической психологии, в явной или скрытой форме используемые всеми ее школами. Они не всегда явны в том смысле, что не всегда выступают в приведенных выше формулировках. Но человек не сможет продолжительное время заниматься духовной практикой, не обладая соответствующим стремлением, вне зависимости от того, осознает ли он наличие стремления или нет. Духовное развитие всегда связано с постижением себя в некоем новом качестве, хотя описывать его человек может различно. Если же человек действительно духовен, то духовен не только в трансе, но и во всех своих повседневных отношениях с миром, – а это невозможно, если его "низшая природа" не преображена; верно и обратное если "низшая природа" остается не преображенной, то духовное развитие сводится к развитию способности входить в трансовое состояние. И, наконец, процесс духовного развития вообще оказывается невозможным, если человек не предпринимает для этого никаких целенаправленных усилий, пренебрегает духовной практикой.

Таким образом, все четыре традиционно зафиксированные блока необходимы; однако достаточны ли они для описания рассматриваемого механизма? Способны ли они теоретически воспроизвести процесс духовного развития, или какие-то его существенные элементы остались незафиксированными? Чтобы выяснить данный вопрос, нам придется рассмотреть, как эти блоки связаны между собой. Для большей наглядности мы будем изображать выявляемые между ними связи графически.

* * *

Как уже указывалось, стремление – это всегда стремление к чему-то; в контексте духовного развития речь идет о стремлении к постижению. Вместе с тем, само по себе стремление не приводит к постижению, – для этого нужно что-то делать, то есть заниматься практикой. Однако именно стремление побуждает человека обратится к практике, и именно благодаря стремлению он продолжает заниматься ею: практика, не подкрепленная стремлением, быстро сходит на нет. Достаточно продолжительная практика приводит в конце концов каким-то образом к постижению, а последнее создает условия для преображения "низшей природы". Поэтому мы можем утверждать, что логически стремление предшествует практике, практика предшествует постижению, а постижение преображению.

В зависимости от исходных мировоззренческих установок конкретных эзотерических школ преображение рассматривается либо в качестве цели духовного развития, наряду с постижением, либо в качестве сопутствующего ему побочного эффекта. В любом случае преображение и постижение относятся, условно говоря, к верхнему уровню рассматриваемой системы – уровню целей или следствий. Стремление и практика составляют нижний ее уровень – уровень средств или причин (см. рис.1).

Рис.1 (http://www.mylib.ru/image/book/6_5_1.gif)

Наша задача состоит в том, чтобы выявить, каким образом данные причины вызывают данные следствия, то есть выявить связи между уровнями, а также между блоками каждого уровня.

Ясно, что стремление первично по отношению к практике: человек должен быть мотивирован к тому, чтобы ею заняться. Но далее мы сталкиваемся с традиционным парадоксом, зафиксированным многими школами эзотерической психологии, парадоксом невыводимости постижения из практики и недостижимости постижения вне практики. Поскольку же постижение логически предшествует преображению, сказанное относится в равной степени и к преображению. С одной стороны, постижения и преображения невозможно достичь непосредственными целенаправленными усилиями, с другой, – постижения и преображения невозможно достичь и путем отказа от усилий. Этот центральный методологический парадокс эзотерической психологии может быть назван "парадоксом духовной практики". Лишь на пути разрешения данного парадокса можно установить причинные связи в системе функциональных блоков психологического механизма духовного развития.

Человек неспособен достичь чего-либо, не прилагая к тому усилий, – постижение, равно как и преображение, не составляют в этом смысле исключения; но роль усилий в их достижении неоднозначна. Развитие стихийного осмысления проблем духовного роста привело в наше время к постановке парадоксального вопроса о том, имеет ли практика в любых ее существующих и возможных формах какое-либо отношение к постижению вообще. Ведь человек может целенаправленно изменить в себе только то, что ему известно, и достичь лишь того, о чем знает. Однако человек не может знать, в чем состоит постижение, поскольку постижение связано с изменением его самого, а не чего-то по отношению к нему внешнего. Постижение – это не просто "пиковое переживание", не "измененное состояние сознания", которое может быть отрефлексировано и описано, – это он сам, "свидетель состояний", субъект рефлексии в некоем новом качестве. Выражение этой сферы психического опыта доступно лишь языку поэзии и логических парадоксов.

Когда он не знал о Пути, Горы для него были горами, А воды водами. Когда он вступил на Путь, Горы для него перестали быть горами, А воды водами.

Когда он постиг Путь, Горы для него вновь стали горами, А воды – водами.

Согласно основной идее эзотерической психологии, мы (не "наше я", а именно мы сами) представляем собой динамический, текучий процесс, который в принципе может развиваться; развитие этого процесса, если таковое имеет место, осуществляется в форме качественных скачков, "постижений". Меняясь же качественно, мы неспособны прогнозировать, какими мы станем: происходит всякий раз нечто качественно новое, нечто такое, чего мы не можем себе даже представить, – ведь тексты, оставленные нам теми, кто прошел по этому пути раньше нас, содержит лишь философскоэстетические гимны, которые возвещают о постижении как об уникальной возможности человека, и толкования, которые утверждают эту возможность в качестве высшей ценности человеческой жизни. Любые тексты способны предоставить нам лишь какието культурно обусловленные интеллектуальные и эмоциональные проекции постижения; однако действительное постижение не исчерпывается только интеллектуальным и эмоциональными изменениями, – оно связано именно и прежде всего с изменением самосознания, изменением "нерефлексируемого субъекта рефлексии". Поэтому постижение всякий раз не соответствует тому "образу постижения", к которому человек стремился в своем воображении, и который был обусловлен его прошлым опытом. Постижение – это качественно новый опыт.

Таким образом, не постигнув, невозможно узнать, в чем состоит постижение. А "того, не знаю чего", невозможно достичь целенаправленными усилиями; непосредственным эффектом целенаправленных усилий может быть только совершенствование уже имевшихся качеств, упрочение в наличном уровне самосознания, а не выход на новый уровень. Сказанное в равной мере относится и к преображению. Практика, направленная на совершенствование "низшей природы" (развитие тела, психических функций, всякого рода способностей и т.п.) сама по себе может привести лишь к так называемому ее "прославлению", а не преображению. Известно ведь, что умнейший, тонко чувствующий, волевой и прекрасно владеющий своим телом человек может быть отъявленным негодяем. Никакая практика, никакой тренинг сам по себе не делает нас более открытыми миру, более человечными, – его положительные результаты способны разве что упрочить изоляционистские тенденции личностного уровня самосознания, выгодно отличая нас от нетренированного окружения. В связи с этим эзотерическая традиция настойчиво подчеркивает необходимость личного контакта с наставником, то есть человеком, уже прошедшим тот путь, на который вступил ученик. Наставнику действительная цель духовного развития – качественно новый для ученика уровень самосознания – хорошо известна, тогда как ученику знание о ней доступно лишь в форме фантастических образов воображения.

О постижении неизменно говорится как о таинственном, мистическом событии – оно "даруется свыше", "случается" и т.д. С психологической точки зрения эти и подобные им определения свидетельствуют, в сущности, об одном: постижение спонтанный акт, не зависящий от воли стремящегося к постижению. И тем не менее, оно "даруется" лишь человеку, который усиленно над собой работает: сказано, что "вера без дел мертва". Постижение каким-то загадочным образом связано с практикой, – более того, достаточно напряженной практикой, которая сама по себе привести к постижению не может. Парадокс состоит в том, что хотя постижение спонтанный, самопроизвольный процесс, подобная спонтанность не достигается праздностью. Но если не практика, то что приводит к постижению?

Фактически, указанный парадокс подводит нас к вопросу об ЭФФЕКТЕ ПРАКТИКИ. В чем должен состоять эффект духовной практики? В рамках собственно эзотерической традиции подобный вопрос не поднимался. Эффективность практики полагалась чем-то само собой разумеющимся: поскольку духовная практика преподается неофиту непосредственно "теми, кто знает", предполагается, что она по природе своей неизбежно должна принести должный эффект.

Однако опыт самодеятельных йогов, применяющих хорошо испытанные временем традиционные формы практики показывает, что традиционность и результативность разные вещи. Традиционная практика вполне может оказаться нереалистичной, не соотнесенной с действительными условиями, возможностями и способностями данного конкретного человека, и потому давать результаты прямо противоположные ожидаемым. Так, желая поправить здоровье, человек может подорвать его окончательно, желая приобщиться к высшей мудрости – изрядно поглупеть, желая достичь "космического сознания" – превратится в самовлюбленного эгоиста и т.д. и т.п. Сегодня становится вполне очевидным, что для духовного развития требуется не просто духовная практика, а эффективная духовная практика.

Итак, в чем должен состоять эффект практики? Посмотрим сперва, в чем он может состоять. Наши целенаправленные усилия могут быть направлены лишь на то, что нам известно. Поэтому любые формы практики могут быть направлены исключительно на изменение "низшей природы". В том, что касается "низшей природы", практика дает вполне очевидный непосредственный эффект, позволяя развивать практически все функции организма и психические процессы, а также обретать над ними контроль, управлять ими. Целенаправленные изменения "низшей природы" могут быть определены понятием КОНСТРУКТИВНЫЙ ЭФФЕКТ ПРАКТИКИ. Он создает предпосылки для преображения, но, как уже указывалось, к нему не приводит.

Ввиду его зависимости от характера конкретной практики, конструктивный эффект может быть назван "специфическим". Но кроме специфического конструктивного эффекта, на достижение которого она рассчитана, любая результативная практика дает также менее очевидный побочный эффект, состоящий в подкреплении первичного стремления, первичной мотивации, побудившей человека обратиться к данной практике. Этот неспецифический эффект может быть условно назван ЭНЕРГЕТИЧЕСКИМ ЭФФЕКТОМ ПРАКТИКИ.

Указание на роль энергетического эффекта создает предпосылки для разрешения парадокса невыводимости постижения из практики и недостижимости постижения вне практики. Разрешение этого центрального методологического парадокса эзотерической психологии было бы равнозначно выявлению психологического механизма духовного развития. Поэтому далее мы остановимся на рассмотрении энергетического эффекта практики более подробно.

Что такое практика? Это система целенаправленных деятельностей (упражнений, мероприятий и т.п.), то есть деятельностей, направленных на достижение конкретных целей. Если рассматривать неизреченное постижение в качестве конечной цели, то задаваемые практикой конкретные цели можно назвать промежуточными. Система таких добровольно принятых человеком промежуточных целей создает в его сознании систему искусственных разрывов между реальным и идеальным, – между тем, что есть, и тем что должно быть. Формируемое таким образом противоречие порождает мотивацию к его преодолению – стремление к тому, что должно быть. Иными словами, в процессе практики формируется система вспомогательной мотивации, способной по закону доминанты подкреплять ведущую мотивацию.

Духовная практика представляет собой именно искусственное вторжение в поток спонтанной "мирской" жизнедеятельности: последняя всякий раз как бы "спотыкается" о практику. Отвлекаясь от своих естественных занятий, человек оказывается вынужден всякий раз вспоминать зачем, во имя чего он это делает. Практика в этом смысле служит напоминанием о конечной цели, стоящей за реализуемыми в практике промежуточными целями. Усилия, которые направлены на достижение этих конкретных промежуточных целей, и сопровождаются непроизвольным сосредоточением на основном, глубинном мотиве, вызвавшем в конечном счете обращение к данной деятельности, подкрепляют последний. Поэтому, кстати, если человек не обладает духовным стремлением, его "духовной" практике будет попросту нечего подкреплять, точнее, она будет подкреплять те мотивы, которые действительно доминируют в мотивационной сфере его психики и заставляют этой практикой заниматься.

Когда стремление, возрастающее в ходе практики, достигает некой "критической массы", происходит спонтанная "цепная реакция", результатом которой является взрыв личностного самосознания и постижение себя в новом – надличностном качестве.

Возникает следующий вопрос: каким образом количественный рост стремления приводит к постижению? Каким образом подкрепление мотивации к выходу за рамки личностного самосознания приводит к действительному качественному изменению самосознания, – изменению, характер которого задается различными эзотерическими школами различно? Иными словами, каким образом мотивационная сфера психики связана с самосознанием?

Существование человека становится возможным благодаря тому, что он адекватно воспринимает мир и адекватно на него реагирует. В осуществление этих двух жизненно важных задач – отображательной и регулятивной – вовлечены все структурные уровни человеческого организма и психики. Любой протекающий здесь процесс включает в себя как отображательный, так и регулятивный компонент, согласованность же процессов отображения и регуляции обеспечивается их системной организацией. Таким образом, мы можем говорить о двух "сквозных" функциональных метасистемах, обеспечивающих целостность двух фундаментальных аспектов психического отражения: отображательного и регулятивного.

В рамках данной концепции САМОСОЗНАНИЕ определяется как интегральная регулятивная функция взаимодействия человека с миром. Это значит, что самосознание представляет в снятом виде всю систему регулятивных механизмов (эмоциональных, интеллектуальных, мотивационных, нейрофизиологических, гормональных и т.д. и т.п.), обеспечивающих существование человека в качестве самостоятельного психофизиологического организма, автономного функционального элемента системы природно-социального мира. Как единое системное целое самосознание, с одной стороны, проявляет системную целостность регулятивного аспекта психического отражения, а с другой, выступает фактором целостности "системной силой", определяющей эту целостность.

Самосознание в рамках данной концепции соотносится с "я", со "мной", субъектом рефлексии, "незримым зрящим" эзотерической традиции. Именно интегральной, системной природой самосознания объясняются трудности непосредственного интроспективного поиска "я", "себя"; в СОЗНАНИИ же, определяемом как интегральная отображательная функция взаимодействия человека с миром, самосознание представлено "образом-концепцией себя в мире".

Обычно человек не отличает себя от своего "образа-концепции": "мое" при этом отождествляется со "мной", с "я", и противопоставляется "не моему", полагаемому как "не-я". Возникающий вследствие такого отождествления феномен ЛИЧНОСТНОГО САМОСОЗНАНИЯ и осуществляет функцию самоотношения человека к миру: то, кем я себя сознаю, определяет мое "стратегическое" отношение к тому, что я сознаю как не себя, то есть к миру в самом широком смысле слова. Так, если я осознаю себя преимущественно отцом семейства, ответственным работником или непризнанным гением, то и к миру я отношусь как отец семейства, ответственный работник или непризнанный гений, а не, скажем, как человек.

Что касается мотивационной сферы психики, то она в рамках данной концепции рассматривается как ведущая подсистема в системе регулятивных механизмов. Эзотерическая традиция именует эту область "телом причин", скрытым за остальными "телами" – интеллекта, эмоций и т.д.; считается, что протекающие в этом "теле" процессы, как правило не сознаваемые, служат причиной всех наших мыслей и поступков. Мотивационная сфера не однородна и представляет собой иерархическую систему мотивов, обладающих различной конкурентоспособностью. Роль данной сферы психики в нашей жизни становится очевидной, когда мы оказываемся в ситуации выбора, проявляющей борьбу равноценных мотиваций; в зависимости от того, которая из них окажется сильнее, наша дальнейшая деятельность будет протекать совершенно различно, даст совершенно различные следствия, повлечет за собой совершенно различные цепи последующих событий, – то есть в конечном счете определит нашу дальнейшую судьбу. В том случае, если мотивационная сфера диффузна, размыта, распылена, если в ней отсутствуют ясно выраженные главенствующие мотивы, человек бросается от одного дела к другому, от увлечения к увлечению, – он раздираем на части разнообразными взаимонейтрализующими стремлениями.

Формирование духовного стремления представляет собой не что иное, как формирование доминирующего мотива, который, подчиняя себе все остальные мотивации, выступает в роли системообразующего фактора данной регулятивной подсистемы и реорганизует соответствующим образом ее структуру. Поскольку же мотивационная сфера, будучи ведущей подсистемой в системе регулятивных механизмов, играет роль системообразующего фактора по отношению к системе в целом, происходящие в ней кардинальные перестройки не могут не отразиться и на остальных подсистемах, а тем самым и на интегральной регулятивной функции, целостно "резюмирующей" всю систему, – на самосознании.

Таким образом, блоки стремления, практики и ее энергетического эффекта образуют своего рода "усилительный контур", благодаря которому обеспечивается подкрепление первичного стремления, соответственная перестройка мотивационной сферы и последующее постижение (см. рис.2).

(http://www.mylib.ru/image/book/6_4_2.gif) Рис.2

Первые "озарения", ввиду своей непродолжительности сравниваемые иногда со вспышкой молнии, далеким раскатом грома и т.п., оставляют тем не менее неизгладимый след в памяти и стимулируют ряд дальнейших глубинных перестроек в психике, длящихся подчас годами. Вспоминая пережитое, человек утверждается в своем стремлении; он уже не может мыслить себя по-старому; изменяется само его мировосприятие, а также реагирование на конкретные жизненные ситуации; начинается фундаментальная переоценка ценностей и пересмотр смысложизненных ориентаций. Все эти процессы обусловлены образованием второго "усилительного контура", который можно назвать "контуром автоподкрепления" (см. рис.3).