Текст книги "Баланс игры. Контрразведывательный роман. Книга 1. Русский морок"

Автор книги: Владимир Бурбелюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 3. Ленинград. СССР. «Положенец». Срочный выезд / Краевой центр. СССР. Скрипникова-младшая и «положенец» / Москва. Отзыв из французской резидентуры полковника с группой поддержки / Постановка задачи

Апрель 1977 года. Ленинград – Краевой центр. Ленинград и всю Ленинградскую область обложили плотные дождевые облака, медленно придвинувшиеся мрачной стеной от горизонта до горизонта, со стороны Балтики из Скандинавии. Приход весны, с апреля и до середины мая, почти всегда сопровождался такими погодными условиями. Аэропорт «Пулково» был закрыт как на вылет, так и на все прилеты.

В зале ожидания скопилась большая толпа пассажиров, которые, посматривая на свинцово-черные тучи, качали головой и не ожидали скорого отправления, а приезжающие на встречу лайнеров, покрутившись в зале, большей частью возвращались в город.

На одной из скамеек сидели двое молодых мужчин, уже вполне одуревших от бесконечного ожидания.

– Слышь, Валер! Поехали отсюда! Давай, на вокзал! Через два часа будет поезд! – лениво сказал один другому и встал, потянувшись всем телом от долгого сидения. – Мы тут можем просидеть еще сутки, а то и двое!

Он протянул руку и выдернул со скамейки второго, высокого, худощавого мужчину в джинсовом костюме с небольшой сумкой на плече. Первый был чуть пониже и слегка полноват, одетый невнятно, как большинство окружающих.

– Стас, и я устал! Не могу, не выдержу трястись в поезде до Края почти полтора суток. Уж лучше здесь торчать, может, разкумарится погодка, вдруг откроют Питер! – Они оказались друг против друга.

– Вы освобождаете места? – громко спросили сзади.

– Нет, мы будем ждать! – ответил второй, которого назвали Валера, и снова сел на скамейку, а за ним и Стас, внутренне недовольный, что вот так все осталось на своих местах.

– Может, и правильно! – пробурчал Стас, невесело подмигнув своему другу.

Валера неопределенно хмыкнул, но больше ничего говорить не стал, он уже давно мыслями был там, в Крае, а это вынужденное ожидание вылета из «Пулково» разрывало его надвое.

Судьба распорядилась круто и беспощадно, когда Валера Ищенко загремел на третий срок. Это уже было всерьез. Восемь лет строгого режима. Стас, его друг и подельник, сел на четыре года, после отбытия которых вновь «образовался» в Ленинграде, в ожидании освобождения кореша.

После выхода из колонии в марте Ищенко, сорокалетний бродяга[68]68
  Профессиональный уголовник, соблюдающий воровские законы.


[Закрыть], уже имеющий три чалки[69]69
  Срок лишения свободы.


[Закрыть], вернулся в Ленинград. На сходняке[70]70
  Сходка, на которой собираются преступники.


[Закрыть], который держал[71]71
  Будучи самым авторитетным, проводить (руководить) сходку.


[Закрыть] Заря, «академик», советник при «всесоюзных ворах с именем», приехавший из Москвы, Валера был поставлен питерским обществом «смотреть за положением» на Адмиралтейском и Невском районах города. Заря, старый друг отца Валеры, заранее обсудил этот вопрос с местным «смотрящим» по городу и его ближним окружением, где и определилось положение и место Валеры Ищенко, больше известного как Ищи. Ночью, уже после сходняка, Заря, отпивая маленькими глотками из рюмки коньяк «Наполеон», говорил ему:

– Смотри, малый, тебе доверило общество самый лучший, но и самый тяжелый район города. Там порты! Морской, грузовой, пассажирский! Там идет путь за бугор, оттуда приходит все самое ценное!

Валера слушал и поражался, откуда и как мог знать дядя Витя, как он привык называть Виктора Павловича Заряева, все, что происходит, было и что может случиться на его месте «положенца». Виктор Павлович говорил тихо, но очень внятно, обладал колоссальной, энциклопедической памятью, мог немедленно и точно сказать, воспроизвести, поднять из самой глубины любой факт, сложить невероятно сложную, самую замысловатую комбинацию, привести к практическому применению любую схему. Он был «академиком» и это звание получил не напрасно.

Для Валеры оставалось загадкой, как мог такой блестящий интеллектуал несколько десятков лет дружить с его отцом, ограниченным и совершенно не развитым «бродягой», который не то чтобы семилетку, а и четыре класса с трудом прошел, большей частью в школьном коридоре. Такая странная, крепкая мужская дружба, да еще при доминировании в ней отца Валеры, вплоть до его скоропостижной кончины в «северной командировке», была непонятна ему, вплоть до самых невероятных подозрений.

Сейчас, слушая дядю Витю, Валера старательно впитывал всю информацию, которую широко раскидывал перед ним Заря, стараясь ничего не забыть, а кое-что даже творчески домыслить и сравнить.

– Дядь Вить, все будет нормально, чего раньше времени гоношиться. Разберусь я с этим по ходу пьесы! – наконец, как бы завершая нотации, сказал усталым голосом Валера.

– Нет уж, я тут еще на два дня тормозну и буду тебе каждый день спускать! Ты идешь серьезно, а я не допущу, чтобы запороть такое дело. Мало того что я вписался за тебя и мне держать ответ за любой твой косяк, мне надо, чтобы ты встал на ноги, стал настоящим вором! Пора уже! Скоро сорок лет стукнет! Скоро общество сделает подход на тебя!

Валера вздохнул, хотел было сказать, даже попросить, чтобы отпустили его на два-три дня смотаться в Край, где жила его первая и единственная любовь всей жизни – Надя и его дети, девочки, близняшки, которых он еще ни разу и не видел со дня освобождения, но передумал, хотя рвался туда отчаянно. Заря понимал его, но отказал бы ему в этом, не тот он был человек, чтобы следовать чувствам и эмоциям.

– Ты знаешь, дядя Витя, не очень-то я вижу перспективу! – вдруг ни с того ни с сего сказал Валера и тут же пожалел об этом. Виктор Павлович вскинулся, внимательно посмотрел на крестника и вдумчиво спросил:

– Ты о чем? О жизни или о себе? Ты делай, что надо делать, и будь что будет! Гнетет тебя, вижу, разлука. А ты пересиль себя, будь мужчиной!

– Меня и так все это подрезало!

– Да что же тебя так подрезало, что ты скулишь, как шавка? Валера, только не примешивай здесь ее! Укрепись в делах, а потом можешь ехать к ней.

Изо дня в день, закрепляясь в своем новом статусе, выполняя когда простые, а иногда замысловатые поручения «смотрящего», Ищи был принят в узкий и малодоступный мир криминального Ленинграда. Поставив в известность, еще в «северной командировке», о желании войти в семью, сообщество, стать «при своих», он знал, что уже не одна пара глаз начала наблюдать за ним, его поведением, его окружением, готовясь составить мнение к принятию «полноты» для него, или «коронации». Однако просвета в делах не предвиделось, и он оттягивал и оттягивал свою поездку, не выпуская из головы мысль, хоть как-то устроить свою жизнь с Надей и детьми здесь, в Питере, а пока шла только переписка, как в колонии, только почаще и более обстоятельно.

Все годы в заключении он жил только одной-единственной мыслью о Наде и детях, постоянно испытывая глубокое чувство вины и раскаяния от того, как надломилось и сломалось счастье, когда очутился в клетке зала суда. Потом он узнал, что однокурсник Нади по Всесоюзному институту физической культуры имени Лесгафта хитростью, силой и принуждением заставил выйти за него замуж. Вот здесь-то и крылось двойственное, чувствительное место, где, с одной стороны, его женщина ушла и жила с другим, но этот другой заботился о Наде и его детях, не давая им пропасть. То, как сложилось там, на воле, было понятно до мелочей; в отличие от Валеры, однолюба, неимоверно тяжелого в отношениях, Надя обладала легким характером, с постоянной тягой приводить любые сложности в состояние легких, проходящих мимо и мало связанных с ней событий. Валера знал определенно, что любила она только его, как и он, исступленно и безвозвратно, но он знал куда больше, чем она, что такое жизнь и какая она есть, эта жизнь. Это знание и было всепрощающим и умиротворяющим бальзамом, который хоть как-то снимал одну большую боль.

Валера рассчитывал к осени, когда полностью подготовит все в Питере, поехать и забрать к себе Надю и детей, однако случилось так, что выехать пришлось раньше намеченного им срока. Сообщение в последнем письме о старшей сестре из Парижа, недавно гостившей у нее, было новостью для него. Он знал, что у нее есть старшая сестра, которая училась в ленинградском университете, на факультете иностранных языков. Теперь вдруг Надя сообщает, что та живет во Франции и у него уже есть там двоюродная племянница.

Это было неожиданно, но Валера понимал, что много пролетело мимо него, пока он отбывал срок. Мало того, Надя написала, что появились некоторые серьезные обстоятельства и надо увидеться. Он понял: она написала об этом, оставив за строчками нечто большее, недосказанное, что и заставило его немедленно собраться и отправиться в Край.

Вылет, как и предсказал Валера, легкий на руку, состоялся через полтора часа, когда в центре облачного навеса образовалось небольшое белое пространство, которое, быстро увеличиваясь, открыло небо, а тучи ушли в разные стороны.

– Давай, бродяга, лети! Не задерживайся там, сам знаешь, что у нас тут! – с этими словами Стас проводил своего друга.

Ищи прилетел в Край уже глубоким вечером и, выйдя из здания аэропорта, сумел договориться с водителем, который быстро довез его в адрес, по «наводке» одного из бывших местных, который недавно перебрался в Питер и пристроился под «крылом» Валеры.

В подъезде, поднимаясь по лестнице, он наткнулся на двух местных «быков», которые плотно оккупировали подоконник между вторым и третьим этажом. Увидев Валеру, они спрыгнули со своих насиженных мест и встали, загораживая путь.

– Эй, уважаемый, к кому идешь? – спросил один из них.

– Спокойно, без кипеша[72]72
  Бунт, шум, волнение, скандал.


[Закрыть]! – предупредил Валера, отступая на шаг назад, – я из Питера.

Парни подозрительно оглядывали его, признав в нем приезжего. Один протянул руку к сумке и дернул за ручку.

– Что в сумарике?

– Что-что! Вещи, трусы да зубная щетка. Ладно, бродяги, я вижу, вы здесь на стреме, я не знаю, что тут у вас происходит, но мне нужно к Жило, малява[73]73
  Записка небольшого размера, как правило, в ней пишут серьезные вещи.


[Закрыть] на руках! – Ищи резко двинулся, пройдя между стражами.

Дверь квартиры на пролет выше распахнулась, и на пороге стоял привлеченный громким разговором в подъезде, как понял Валера, именно тот, к кому он шел. Это был довольно пожилой мужчина, и хотя тот всеми силами старался выглядеть моложе, но все: дряблая, обвисшая кожа на лице, сильно прокрашенные хной до неестественного коричневого цвета волосы, так, что кожа под волосами была какая-то бурая, кадык, торчащий между двумя жилами на шее, поддернутые кверху плечи – выдавало в нем преклонный возраст.

– Здорово! Вот малява к тебе! – Валера, поднявшись по ступенькам, протянул ему записку. Тот взял и быстро пробежал глазами короткий текст.

– Ах, вот оно что! Проходи! – дружелюбно сказал хозяин и пропустил его внутрь. В прихожей остановился и посмотрел, словно ожидая чего. – Ну, и как звать тебя, питерец?

– Ищи! – сказал Валера.

– С кем корешишься? – продолжал первичный, быстрый опрос хозяин квартиры, местный «смотрящий».

– Много с кем! С Зарей, например!

Тот вздернулся от слов Валеры и уже другим тоном продолжил:

– Ну, это ништяк! А он знает, что ты здесь?

– Нет, не знает, но мы можем хоть сейчас звякнуть ему в Москву! Местный махнул рукой.

– Успеется! Давай так сделаем, – он мысленно что-то прикидывал, – сегодня отведут тебя на хату, и там ты переночуешь, отдохнешь, а завтра в полдень за тобой заедут, и мы уже тебя окончательно поселим. Можешь так?

– А то! – ответил Валера, испытывая облегчение, что знакомство не затянулось.

– Как там, мой племянник? – спросил хозяин, открывая дверь на лестницу и знаком подзывая одного из стоящих на стреме.

– Нормально. Не знал, что он твой племяш! А то бы…

– Ну, вот теперь знаешь! – без улыбки подтвердил хозяин квартиры. – Так, проводишь его к Хомуту и оставишь ночевать! – обратился он к своему стражу. – Ну, до завтра! – махнул рукой и закрыл за собой дверь.

На следующий день, ровно в полдень, во двор дома, где провел ночь Ищи, въехала «Волга» и коротко гуднула клаксоном.

– Это за тобой! Ну, бывай! – повернулся от окна Хомут и протянул руку. Валера попрощался и спустился вниз к машине.

«Смотрящий» ждал его в местном ресторане, расположенном в гостинице на центральной площади. Столик, за которым сидел он и еще двое, стоял в самом дальнем углу и, судя по количеству официантов, обслуживался по высшему разряду.

– Вот наш гость! – громко объявил Жило, не вставая из-за стола. – Отдохнул? Знакомьтесь, бродяга из Питера, зовут Ищи!

Двое сидящих за столом словно по команде привстали и кивнули головами.

– Садись! Пообедаем! Базарить будем потом, а сейчас вот попробуй нашу местную юшку! Потом будет бараний бок с ребрами, запеченный. А пока давай по рюмочке, для аппетита!

Все выпили, потом повторили, со словами: «Давайте еще по одной… вдогонку…… первая рюмка – колом, вторая – соколом, а третья – мелкими пташечками!»

После длинного обеда, когда расторопные официанты уже убрали посуду и перестелили скатерть, Жило остановил взгляд на Валере и спросил:

– Давай, Ищи, базарь, чего приперся сюда, к нам?

Валера вытер салфеткой рот, положил в карман сигареты с зажигалкой, встал и, слегка поклонившись, сказал:

– Благодарю за угощение! Сюда приехал по личным делам и вас не затрону ни в чем! Спасибо, что предоставили ночевку, ну, а дальше я сам.

– А что за личные дела от общества? – спросил «смотрящий», явно не желавший, чтобы гость так просто ушел от него.

– На то они и личные, а не дела общества! – отрезал Валера и как бы нехотя коротко добавил: – Хочу повидаться со своей женщиной по Питеру! Восемь лет был в крытке[74]74
  Тюрьма.


[Закрыть], не виделись!

– Ну, вот видишь! – облегченно вздохнул смотрящий, принимая цель приезда на чужую землю этого «авторитета» из Питера. Его власти ничего не угрожало, хотя поначалу он воспринял этого приезжего за разведку положения дел в Крае от Зари, однако ради осторожности в таком тонком деле, а еще больше надеясь получить лестные отзывы, он предложил:

– Вот что, Ищи, мы приготовили тебе две хаты, где ты можешь кантоваться. Одна в частном секторе, там целый дом, но удобства во дворе, и однокомнатную квартиру, почти в центре, за Центральным телеграфом, на четвертом этаже.

– Спасибо за такое радушие. Я бы посмотрел обе хаты, а потом приму решение.

– Ну, и лады! – сказал Жило и жестом руки подозвал одного из своей свиты, сидевшей за соседним столом.

Тот небрежно, поигрывая цепочкой в руке, подошел и спросил:

– Звал?

– Давай-ка вместе с нашим уважаемым гостем проедься по хатам и покажу ему, пусть выберет то, что ему больше подойдет. Ну и поездишь с ним, поможешь в делах его! Понял?

Парень кивнул и посмотрел на Валеру, приглашая идти за собой. Они вышли.

Посмотрели квартиру за Центральным телеграфом. Валера решил пока остановиться здесь, но и частный дом по своей давней привычке оставлять про запас вариант ухода и смены жилья решил все же оставить за собой. Оставалось только решить вопрос по оплате.

– Рыжьем[75]75
  Золото.


[Закрыть] возьмет хозяин? – задал вопрос Валера.

– А то! – ответил парень. – Без вариантов возьмет! Сам дашь или через меня?

– Да чего там, взялся за это дело, так веди!

– Ладно, все оформлю в лучшем виде. Останешься? – озабоченно спросил приставленный к нему парень.

– Да, давай, до завтра. Или ты только на сегодня со мной? – зевнув, спросил Валера, всем видом показывая, что хочет отдохнуть на новом месте.

– Пока ты здесь, у нас, в гостях! Все это время я с тобой! – резко ответил парень. – Гвоздь! Или хочешь по имени? Юрка!

– Ищи! – коротко бросил Валера.

Парень помолчал, обдумывая, потом, садясь в машину и не закрывая дверцу, сказал Валере, как бы примериваясь:

– Знатная кликуха[76]76
  Воровская кличка.


[Закрыть]! – Потом с горечью добавил: – А вот моя как прилипла, так и осталась. Не нравится, но привык.

– Да, ладно, короткое, ясное и устрашающее! Не бери в голову, давай, до завтра! Сам зайдешь, когда приедешь?

– Как скажешь, так и приеду!

– Тогда, давай, подкатывай часов в восемь.

Валера поднялся в свое новое жилье, бросил, не распаковывая сумку с вещами, и сразу же поехал по заветному адресу.

Путь оказался не близким, через водохранилище по длинному мосту и дамбе. Побродив по микрорайону и найдя нужный дом, он устроился в беседке во дворе.

Надю увидел издалека. Походку спутать он не мог ни с какой другой – энергичная, слегка вразвалку, свободно и далеко выкидывая вперед ноги, как она привыкла, как профессиональная спортсменка, везде, хоть на улице или на стадионе. В этой походке чувствовалось – вот еще немного, и она побежит свою «коронную» дистанцию 800 метров.

Пропустив ее мимо, он встал со скамейки в беседке и из-за ее спины негромко позвал:

– Надь!

Она резко остановилась, вздрогнув всем телом, стремительно обернулась. Валера это увидел и испугался.

– Ты чего! Прости! – Он обошел ее и увидел обращенные навстречу ему глаза, где мгновенно навернулись слезы.

– Ты! – только и смогла произнести она.

– Да, вот я! Вышел, отмотал срок. Долго это все было, я там каждый день считал до нашей встречи! И вот, встретились! Через восемь лет!

Надя и Валера вернулись в беседку, она уже пришла в себя и пытливо рассматривала Валеру.

– Мне надо за детьми, в школу. Они у меня на продленке, скоро забирать. Пойдем, только не подходи к ним. Пока не подходи, хоть они и твои! Знаешь?

– Знаю и помню! Перед посадкой и узнал, а потом столько было мыслей и всего…

– Ты помнишь, как мы познакомились? – вдруг улыбнулась ему она со своей поразительной способностью быстро, почти мгновенно менять настроение, или, попросту, «отходить».

– Ну, да, хорошо помню. Ты сидела на сиденье в троллейбусе, я вошел, народу было много, остановился рядом. Потом он дернул, отъезжая, а я не успел схватиться за поручень и локтем двинул тебя по голове. Потом увидел твои глаза, лицо, ты испугалась, но еще больше удивилась. Вышла через остановку, а я за тобой, там на улице я извинился еще раз, и мы познакомились.

– Вот и сейчас ты меня так шарахнул по башке, что я ни фига не соображаю! Дежавю! Помнишь, вернее, смотрел этот фильм? Все повторяется!

Валера помнил, он даже вздрогнул от этого воспоминания. Так бешено влюбиться! Это были неповторимые дни любви и отчаяния. Под венец он не мог вести Надю, его авторитет только начал укрепляться в Питере, куда приехал из Воронежа, сразу же после второго срока, уже не по малолетке.

– Тебе подогрев подгоняли? – вдруг озабоченно спросил Валера.

– Что это такое, подогрев?

– Ну, там, деньги, вещи, еда! Приносили тебе?

– Было! Парень какой-то сказал, что от тебя, два раза появлялся, передавал деньги. После мы уехали сюда, по месту службы мужа, – последнее слова она сказала с усилием, – и больше ничего не было.

– Ладно! Это все нормально. Он не знал, где ты, поэтому больше ничего и не было после Ленинграда. Ну, а как дети? – спрашивал он, пока шли к школе, у ограды Валера неожиданно сказал: – Так я за тобой приехал!

– Это как же? – Надя внимательно вглядывалась в лицо Валеры.

– Разведешься, и мы уедем в Питер.

– Не все так просто! Муж не даст развода! Он так добивался меня, что теперь не отпустит! Никогда!

– Ну, это я решу с ним! Он же помнит меня?

– Еще как помнит! Только это бесполезно. Ну, уедем, ну, поживем немного вместе, а потом он заставит вернуться. Силой! Надо все делать по-другому!

– Как? – спросил Валера.

– Я еще точно не знаю, но кое-какие мысли есть! Вообще, знаешь, я ждала тебя! Все это время сильно ждала! Было плохо!

Невозможно было рассказать ему все, что было, когда его посадили, она, как в бреду, не сопротивлялась, когда сокурсник, давно и безнадежно ухаживающий за ней, охомутал ее. В ее памяти это было черным провалом, а потом, после родов, она просто подчинилась ходу событий.

Валера напряженно смотрел на нее, догадываясь, о чем она думала, какие воспоминания пробегали у нее перед глазами.

– Что надо делать? – спросил Валера.

– Через два месяца ко мне приедет старшая сестра с мужем из Парижа. Ты же не знаешь, – протянула Надя, – она вышла замуж за француза, теперь она Валентина Элиот, мужа зовут Бернар, и у них маленькая дочка! Он работает в департаменте правительства, а она занимается на дому переводами.

– Ну и что! Это интересно, я рад за твою сестру, что она так удачно вышла замуж! Но нам-то что? – спросил, ничего не понимая, Валера.

– А вот что! – вдруг посерьезнев, сказала Надя, и у нее прорезалась морщинка от переносицы вверх. – Я подала в ОВИР на визу во Францию, разрешение уже получила. Так вот, я еду туда с нашими детьми, и ты выбираешься во Францию. Там мы и встретимся!

– Ты что, я только недавно обменял справку об освобождении на паспорт. У меня и так ограниченное проживание в крупных городах, верчусь в Питере, уезжаю, отметившись на два-три дня, потом возвращаюсь и отмечаюсь. Плачу своему надсмотрщику-мусору много денег за такие комбинации! А ты говоришь во Францию! – Валера вдруг остановил сам себя. – Хотя нет, постой, я могу это сделать. Недавно я отправил в Уругвай одного уважаемого человека из сибирских воров, у него «вышка» рисовалась. Также могу и я.

Надя удивленно посмотрела на него, помолчала, пока Валера обдумывал все то, что так выпалил ей. Нельзя ему было говорить такое, а он сорвался и болтанул!

– Ты что, ОВИР и погранец[77]77
  Пограничник.


[Закрыть]? – ехидно спросила она.

– Да нет, Надь, там другие дела. Подо мной порт, там я и решаю все вопросы. Смотри, нигде и никогда не говори о том, что я сказал только что об отправке человека! Поняла?

Надя кивнула головой, однако немые вопросы были в ее глазах, поэтому Валера через силу сказал о некоторых подробностях:

– Протащили его по-тихому на корабль. Там, в схроне[78]78
  Тайное укрытие, убежище, тайник.


[Закрыть], за угольной ямой, он немного помучился, ну, а после Ливерпуля уже спокойно ехал через океан в каюте люкс. Перед Уругваем опять залез за угольную яму и после контроля местных «гваев», таможенников и пограничников спокойно выбрался с мешком золота за плечами. Вот такие дела!

– Ну а ты, сможешь так же?

– Конечно, смогу!

– Тогда я буду действовать. Ты долго пробудешь здесь? Мы не сможем видеться постоянно, ты же знаешь!

– Знаю. Будем видеться, как получится. – Валера замолк и отошел в сторону, увидев двух близняшек, которые вышли из дверей школы и пошли к Наде. – Где найти тебя днем?

– Приедешь на проходную «КБхимпром», что рядом с «Мехзаводом», позвонишь в профком и спросишь методиста производственной гимнастики Скрипникову. Это я!

– Ну и фамилию же тебе он отвесил! Как скрип старой двери на ветру!

– А может, от слова «скрипка»?

– Нет, не в его случае!

Они расстались. Валера немного побродил, изучая город, потом поужинал и снова, когда стемнело, поехал к Надиному дому. Квартира была на первом этаже, занавесок не было, высокий, густой кустарник почти полностью скрывал лучше всяких штор. Однако, приглядываясь, он смог разглядеть и некоторое время понаблюдать за тем, что и как происходило там.

В большой комнате, как он понял, сидели трое мужчин и выпивали, о чем-то вяло рассуждая. Одного он сразу же выделил, с трудом узнав, покопавшись в восьмилетних воспоминаниях, это и был муж Нади, а тогда, давным-давно, однокурсник. Небольшие усы и офицерская форма делали его почти неузнаваемым, так что Валера вряд ли смог бы его признать, увидев на улице. Остальные тоже были в форме, вероятно, зашли сразу же после службы. Валера знал, что муж Нади служит в военном училище начальником кафедры физической подготовки курсантов. Остальные, вероятно, были также оттуда.

Надя сидела на кухне, скорее всего, пила кофе. Валера знал, что она любила этот напиток. Чуть позже ее позвали, и она нехотя встала и прошла в большую комнату, там все повернулись к ней и что-то сказали, на что Надя махнула рукой и снова вернулась на кухню. Дети, скорее всего, уже спали, последнее окно квартиры было темным.

Валера еще постоял немного, потом вернулся на остановку и поехал к себе на квартиру. Настроение было подавленное от увиденной им семейной жизни Нади и ее мужа. «Так он бухальщик!» – решил Валера, представив себе все радости такой семейной жизни. – Пьет часто и много!» Надя рассказала, что училище построило большую баню с парной по-русски и по-фински, с комнатами отдыха, биллиардной, комнатой карточных игр, и ее муж стал главным смотрителем. Это давало ему большие козыри в карьерном росте, принимая как местное руководство, так и московское в такой роскошной бане с целым списком дополнительных услуг.

Засветил перевод с повышением в Венгрию на штабную работу, он уж начал было собирать документы, как оглушительно и с треском все провалилось. Военная контрразведка зарубила его кандидатуру, и, как рассказывала Надя, муж был в бешенстве от того, что его завернули, ссылаясь на то, что сестра его жены является гражданкой Франции и проживает там с мужем, французом.

– Я для чего банщиком стал! – орал он, бегая по квартире. – Чтобы жизнь наладить, поехать работать за границу, деньжат подзаработать! Генералам спину тер, венички распаривал! И все ухнуло из-за твоей Вальки!

Теперь, испытывая неприязнь к Валентине, сестре Нади, он на период ее приездов в гости всегда уезжал в командировку, тем самым выказывая свое неприязненное отношение и готовя себе алиби, как он выразился, на всякий случай.

Этот эпизод Надя рассказала мельком, не особенно вдаваясь в детали, желая только подчеркнуть прелести жизни с таким человеком. Вот как раз после этого рассказа она замолчала, пристально глядя на Валеру, а потом спросила:

– Ты же классный вор, Ищи!

– Ну и что с того, не я один такой. Правда, нас, шниферов[79]79
  Высший разряд домушников, идущих лишь на крупные кражи, не останавливающихся ни перед совершением сложных взломов, ни перед совершением подкопов, чтобы проникнуть в избранное помещение, взломщик несгораемых касс; вор, совершающий кражи с проломом стен, с отмычкой.


[Закрыть], мало, да еще такого класса, но с какой целью ты спрашиваешь?

– А ты сможешь помыть[80]80
  Совершить кражу.


[Закрыть] государственное предприятие?

– Кассу, что ли, взять? – Валера удивился такому повороту в разговоре. Никогда они не говорили о его воровских делах.

– Ну, может быть! – Надя замолчала, ожидая ответа.

– Скажу сразу! – Он не собирался ей рассказывать о понятиях, существующих в воровском сообществе, а лишь ответил на ее вопрос: – «Скок» можно сделать где угодно! Бывают трудные места, бывают полегче, но госпредприятия мы стараемся не брать. Срока большие навешивает государство, когда у него выщипывают! Нам не рекомендуется, так скажем.

– Ну, а если хороший, как ты говоришь всегда, куш? – продолжила Надя, озадачив Валеру своей настойчивостью. Он понял, что это небеспредметный разговор, а скорее подготовка к серьезному делу.

– На конце любого куша, даже самого кайфового, всегда виднеется срок. Кто знает, как все может повернуться! Есть примеры, хоть их и мало. Надя, ты говори по существу! Не надо со мной в прятки играть! Что ты хочешь мне предложить?

Надя, по-прежнему, изучающе глядя на него, молчала, как бы собираясь с мыслями, потом вдруг выдала такое, отчего Валере стало нехорошо.

– Сможешь выкрасть бумаги с моего предприятия?

Валера ошарашенно смотрел на нее, еще не вполне понимая, но уже начиная догадываться.

– Да ты что! – Валеру прошиб пот от того, что он услышал. Никогда еще он не «подламывал» сейфы государственных предприятий. Были лихие ребята в прошлом, которые брали на себя такое, но он почти ничего не знал о таком, а если и слышал, то лишь какие-то обрывки. Такая тема охранялась.

– Ты не можешь осмелиться стать счастливым? Слабо! – зло спросила Надя.

– Это сестра сделала заказ? – спросил он, глядя ей в глаза.

– Это не сестра, а ее муж спрашивает… – уточнила Надя.

– «Обнести» можно что угодно, но здесь расстрельная статья. Ты понимаешь! И пострадать можешь ты, тоже! Как соучастник!

– А если светит миллион долларов, которые мы можем получить там, во Франции, и остаться? Что тогда?

Валера встал, прошел к холодильнику, достал вино для Нади и водку для себя, поставил на стол фрукты, сыр. Открывая дефицитные консервы «CHATKA Kamchatka», слегка наколол палец и, залепив пластырем ранку, налил себе и Наде.

– Вот что я скажу, – начал он, когда они выпили, – мне нравится это предложение. Минут пять назад, когда ты только сказала это, и если бы я не начал все это доставать и выкладывать на стол, обдумывая сказанное, я бы категорически отказался. Но я думал, прикидывал и что-то, какое-то просветление получилось. Не буду тебе говорить о том, что я надумал, потому что это только я надумал, а решение зависит от «верхних». Как они скажут.

– Кто это, «верхние»? – спросила Надя и, догадываясь, продолжила. – Это те, кто руководит вами?

– Мы воры, и нами никто не может руководить! Ну а они, примерно, как наблюдающий, разрешительный орган. Я им это подброшу, что надумал, через своего крестного отца, Заря, он как раз один из них.

– Я первый раз от тебя слышу про крестного.

– Ну, а зачем тебе это знать! Да, есть такой человек, закадычный друг по жизни моего отца. Он многим обязан ему! Мне помогает почти во всем. Вот через него я и буду действовать. Ты скажи мне все! Про Валентину и Бернара! Может, чего и придумаем.

– Понимаешь, Валер, муж моей Валентины работает начальником департамента патентов правительства. Если ты достанешь оттуда кое-что, это можно будет продать. Мне об этом рассказала Валя, когда недавно приезжала оттуда. Ну, так, случайно возник разговор о «левых» патентах, на которых Бернар хорошо наваривает! Понял? Ехать в страну не с мешком золота, как твой знакомый, а с фотокопиями технологий и конструкторских разработок. Бернар, мне кажется, уже нашел заказчика. Я это хорошо поняла по разговору сестры.

– Надя, это всего лишь разговоры, порожняк[81]81
  Пустой, бессмысленный разговор, ничего не значащая информация.


[Закрыть]!

– Нет! – решительно перебила его она. – Она напомнила позже про наш разговор о патентах и спросила, когда узнала, что ты на свободе, а это я ей сказала, когда получила от тебя письмо из Питера, так она спросила, можешь сделать такое?

– Прямо так и спросила? – охнул Валера.

– Мы же сестры, – огрызнулась Надя, – она напомнила наш тот разговор про то, как может работать ее Бернар. Он даже собирается приехать сюда, чтобы конкретно дать этот заказ, но только если будет подтверждение с твоей стороны. Если ты готов, я сегодня же отправлю ей письмо, где напишу, как она просила, фразу «я не ошиблась в своем мужчине». Для нее будет понятно.

– Это вы правильно делаете, что шифруетесь, как шпионки! Легавые читают все! Ну, а что именно имеет в виду, мне понятно и без ваших. Это, конечно, твой КБ. Что там такого, что такую баланду завели?

– Три месяца назад к нам в КБ передали очень важный проект. Отобрали у москвичей и дали сделать нам! Вероятно, весь сыр-бор из-за него!

– Может, и так! А когда они приедут, Валя и Бернар?

– В конце августа у него начинается отпуск! Вот они и прибудут. Ну, так что? Писать мне эту фразу?

– Пиши! – Валера сказал это и вдруг почувствовал холод, который свалился на него, когда перед глазами мелькнули заборы, охранники с автоматами, вышки в лагере и тут же здание КБ, проходные, вертухаи[82]82
  Постовой, охранник.


[Закрыть] с наганами на ремне. Эта картина, как фантасмагория, вдруг промелькнула и исчезла, оставив только тихий ужас.