Текст книги "Приключения Кольки Кочерыжкина"

Автор книги: Владимир Муравьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Владимир Муравьев
Приключения Кольки Кочерыжкина

КОЛЬКА И СТАРЫЙ ДУБ

Колька проснулся и, не открывая глаз, прислушался. В доме было тихо. Лишь часы громко тикали за стеной.

"Наверное, еще рано", – подумал Колька и перевернулся на другой бок. Но спать больше не хотелось. Он встал, потянулся, подошел к окну.

Было ясное солнечное утро – настоящее летнее утро, хотя до лета оставалась еще целая неделя.

Вдали, в самом конце улицы, Колька увидел ребят с портфелями и ранцами. Ребята шли в школу.

– Эх, опять проспал! – проговорил он с досадой.

Ноги – в брюки, тетради – в портфель, фуражку – на голову, булку – в рот, – и через три минуты Колька был уже на улице.

– Ребята-а! Подождите меня-а!..

За поселком сразу начинался лес.

Между деревьями в прозрачной тени вилась чистая, как будто подметенная, тропинка. То там, то здесь, пробившись сквозь негустую листву, падали на нее солнечные зайчики. Попрыгав немного на одном месте, они затевали веселую гонку по всему лесу: заглядывали в доверчиво растопыренные кленовые листья-ладошки, взбегали вверх по белым стволам берез, прыгали по хрупкой кислице и, словно озорные мальчишки, лезли в каждую лужу.

– Ребята-а! Ого-го-о! – кричал Колька на бету.

Но ему отвечало лишь эхо:

"Го-го-о!"

– Эй! – крикнул Колька еще громче.

"Эй! – подхватило эхо. – Эй! Эй!"

Колька остановился и прислушался. Эхо, словно прячась, перебегало от дерева к дереву и из-за каждого покрикивало:

"Эй! Эй! Эй!"

Колька свистнул и запел во все горло:

Не слышны в саду даже шорохи,

Все здесь замерло до ура-а!

Эхо повторяло за ним каждый звук.

Но скоро Кольке надоело кричать. Он поглядел на пустую тропинку, почесал в затылке и задумчиво сказал:

– Уроки небось уже начались. Значит, спеши не спеши – вое равно опоздал. – Потом он достал из кармана новенький перочинный ножик, раскрыл его, повертел на ладони и оглянулся вокруг. – Ну-ка, попробуем, как режет.

Колька подошел к тонкой березке, которая была ростом чуть-чуть повыше его самого, осмотрел ее со всех сторон и – раз, раз – резанул березку под корень. Потом слизнул с тоненького пенька сладкую каплю сока и принялся выстругивать рогатку.

Нож оказался очень острый. Калька стругал, стругал рогатку и перестругал.

Тут ему на глаза попалась толстая осина. Ее гладкая темно-зеленая кора блестела, как только что вытертая классная доска. Колька выбросил испорченную рогатку, примерился и вырезал на осине большими кривыми буквами:

Полюбовался Колька надписью, положил ножик в карман и пошел дальше не по тропинке, а прямо по лесу, шурша сухими прошлогодними листьями и наподдавая ногами опавшие сучки и шишки.

Возле пушистой черемухи он остановился.

"Наломаю-ка черемухи в школу – будет букет", – решил Колька и полез на дерево.

Он ломал одну ветку за другой, и скоро под черемухой вырос огромный белый ворох, а сама черемуха стала похожа на растрепанную метлу.

Потом Колька забрался еще выше, схватился за тонкую вершинку и повис на ней, весело дрыгая ногами. Черемуха задрожала, изогнулась, а Колька поплыл к земле, как на парашюте.

Вдруг ствол треснул, как будто ойкнул от боли, и Колька полетел кувырком прямо на свой букет. Хрустнули тонкие веточки, снежным облаком поднялись белые лепестки.

Сломанная черемуха склонилась к земле и уж больше не поднялась. А Колька встал на ноги, отряхнулся и с сожалением посмотрел на испорченный букет. Он уже собрался идти дальше, как вдруг услышал укоризненный голос:

– Нехорошо, Колька Кочерыжкин. Стыдно.

Колька так и остановился с поднятой ногой. Он осторожно поглядел направо, налево, обернулся назад. Вокруг стояли деревья – липы, березы, осины, елки, на повороте, прямо против Кольки, раскинул могучие узловатые ветви старый дуб, а больше никого не было видно.

– Кто это… говорит? – тихо спросил Калька.

– Я говорю, Старый Дуб. Стыдно, Колька Кочерыжкин. Зачем ты срезал березку, зачем испортил кору на осине безобразной надписью, зачем сломал черемуху? Ты загубил понапрасну три дерева, лишился их сам и отнял у людей.

Колька, опомнившись, с досадой проговорил:

– Вот еще новое дело! Подумаешь!.. Да по мне – хоть бы совсем деревьев не было.

Старый Дуб возмущенно взмахнул ветвями и сердито сказал:

– Ах так! Ну, тогда запомни, Колька Кочерыжкин: с сегодняшнего дня у нас, у деревьев, с тобой дружба врозь. Обходись без нас как знаешь.

НАЧИНАЮТСЯ НЕПРИЯТНОСТИ

– Ну и ладно, обойдусь, не заплачу, – бормотал Колька, бредя по тропинке. – Подумаешь – дружба врозь. Тоже мне друзья нашлись.

Только он это сказал, как в лесу потемнело. Черная туча закрыла солнце, и в ту же минуту хлынул дождь.

Колька скорей под елку, как под крышу, а елка раздвинула свои густые ветви-лапы, и опять над ним открытое небо. Колька под березу, а береза подняла мокрые ветки да как тряхнет ими – попал Колька под два дождя сразу.

Понял он, что в лесу ему не укрыться от дождя, и со всех ног бросился бежать к школе.

Вот один поворот, вот другой, а вот и ручей. Летом в нем только воробьям купаться, а тут разбурлился, разлился – не то чтобы широко, но не перешагаешь и не перепрыгнешь.

Колька – к мостику.

А мостик – две дощечки – выскочил прямо из-под ног.

Прыгнул Колька через ручей, не допрыгнул и – бух в воду. Вымок до нитки да еще зачерпнул воды в портфель и в карманы. А туча пронеслась дальше. Снова засверкало солнце, и уже через несколько минут все вокруг просохло. По лесу вновь забегали веселые солнечные зайчики.

Один Колька уныло брел по тропинке, мокрый, встрепанный и скучный.

Пройдя немного, он свернул с тропинки в кусты и вышел на поляну.

На краю поляны росла большая ольха. Одна ее ветка, склонившись, протянулась через всю поляну.

Калька снял с себя мокрую одежду: рубаху, брюки, майку, трусы – и повесил на ветку сушиться.

Одежда сохнет. Калька греется на солнышке и слушает, как, раскачиваясь на тоненьких ветках, две синицы ведут оживленный разговор.

Вдруг над Колькиной головой что-то просвистело, рассекая воздух. Калька протянул руку за трусами, но трусов не было. Он оглянулся и с ужасом обнаружил, что вся его одежда исчезла.

– Это вы утащили? – замахнулся Колька на синиц. – Сейчас же отдайте, а то вот сделаю рогатку…

– Рогатка! Рогатка! У него рогатка! – испуганно заверещали синицы, улетая. – Спасайтесь!

Колька посмотрел вверх и увидел свои трусы. Замечательные, красивые синие с красной каемкой и карманом, – они висели высоко-высоко среди зеленых листьев, как флажок на новогодней елке. А рядом с трусами на выпрямившейся ветке покачивалась вся остальная Колькина одежда.

Колька разбежался, подпрыгнул, стараясь ухватить свисавшую брючину, но не достал. Подпрыгнул еще раз и опять не достал.

Он хотел влезть на дерево, да не тут-то было.

Ольха росла среди густого кустарника, и добраться до нее оказалось не просто. Сунулся Колька спереди – там, как часовые, стоят коренастые колючие елочки. Сунулся справа – обожгла крапива, сунулся слева – оцарапал малиновый куст, зашел сзади, а там и малина, и крапива, и еще какие-то кусты с маленькими листьями и с большими колючками. С какой тут стороны подойти?

Вдруг сверху послышалось:

– Тут-тут-тут.

– Где тут? – спросил Колька, подняв голову и увидел на соседней сосне длинноносого черного Дятла в красной шапочке и с книжкой под крылом. Дятел перестал стучать носом по сосне и поглядел на Кольку.

– Здравствуй, мальчик, – сказал он и вежливо приподнял свою шапочку. – Ты здоров?

– Здоров, – буркнул Колька. – А тебе-то что?

– Как – что? Я – главный лесной врач. Ну, раз ты здоров, полечу дальше. Мне сегодня предстоит еще осмотреть десять осин, пять берез и двадцать одну черемуху.

И теперь, уже с соседней березы, понеслось его быстрое – тут-тут-тут.

– Ишь стучит, и горя ему мало, а тут прыгай нагишом! – рассердился Колька. Он в сердцах схватил палку и запустил в Дятла. – Кыш! Врач какой нашелся!

– Безобразие! – крикнул Дятел и улетел, возмущенно щелкая клювом.

НЕОЖИДАННАЯ ПОМОЩЬ

Колька сел на пень, опустил голову и задумался: «Что же теперь будет? Как достать одежду?»

А когда он поднял голову, так ничего и не придумав, то увидел перед собой трех жуков с длинными крепкими носами, из-под которых росли пушистые усы. Один жук был большой и важный, другой – поменьше, третий – совсем маленький, целая жучиная семья: жук, жучиха и жучонок. Жуки стояли на задних лапках и шевелили усами.

– Здравствуй, Коля, – сказал жук. – Я – Большой Долгоносик. Есть еще Малый Долгоносик, так мы даже не родственники, а всего лишь однофамильцы. Спасибо тебе, Коля, ты спас нашу семью от верной смерти. Если бы не ты, этот Дятел нас склевал бы.

– Ты здорово кидаешься! – пискнул жучонок.

– Чего там… – махнул Колька рукой. – Вот если бы я по-настоящему прицелился, тогда бы ему не поздоровилось.

Жуки заговорили наперебой:

– Молодец! Одно слово: молодец.

– Милый мальчик!

– Правильный парень!

Колька выпятил грудь и задрал кверху нос. Но, задрав нос, он увидел плывущие по голубому небу белые облака, а под облаками свои трусы и брюки. Они уже совсем высохли и с легким шуршанием покачивались на ветерке.

Колькин нос сразу опустился к земле, от его бравого вида не осталось и следа.

– Что с тобой, приятель? – спросил Большой Долгоносик. – У тебя такой вид, будто тебя вдруг опрыскали жидким дустом.

– Штаны, – печально сказал Колька и показал вверх.

Жуки задрали головы.

– Ой-е-ей, куда ты их повесил! Не всякий жук может забраться на такую высоту.

Колька вздохнул:

– Это не я. Это Ольха утащила мою одежду. Такая вредная. И все они, деревья, вредные. Старый Дуб даже ругать меня вздумал, а я ему говорю: "Подумаешь, какой выискался! Цыц!"

– А он? – ахнули жуки.

– А он, понятно, разозлился и говорит "Теперь у нас, у деревьев, с тобой, Колька Кочерыжкин, дружба врозь".

– Неужели? Не может быть!

– Вот провалиться мне на этом месте!

– Но из-за чего же он так на тебя?

– Да из-за ерунды. Ну подумаешь, срезал ножиком одну березу на рогатку.

– А кору на осине кто попортил? А черемуху кто сломал? – прошелестела Ольха. – И все это за какиенибудь полчаса!

– Какой герой! – в восхищении закричали жуки. – Нам за год не совершить столько подвигов. А ты – за полчаса.

– Да я бы еще не то сделал. Только бы вот одежду достать.

– А ты срежь Ольху, – посоветовал Большой Долгоносик, – под корень.

– Я бы срезал, да ножик в брюках остался, – вздохнул Колька.

– Тогда сломай ее.

– Я бы сломал, да подойти не могу, выросли вокруг всякие колючки и не пускают.

– А ты по земле, под ветками, – пискнул жучонок.

– Не говори глупостей, – строго сказала жучиха. – Коля большой. Он даже больше папы. Ему под ветками не пролезть.

Большой Долгоносик на минуту задумался и вдруг громко воскликнул:

– Мы тебе поможем, Коля! Мы заставим Ольху отдать тебе твои штаны. Жди меня здесь, я скоро вернусь.

Когда Большой Долгоносик вернулся на полянку, за ним спешили три других жука.

– Это мои двоюродные братья, – сказал жук, – мы грызем кору, а их профессия – вжик-вжик – пилить и рубить ветки. Они жуки-дровосеки.

Братья-дровосеки – черные, рослые, похожие друг на друга – в один голос крикнули: "Привет!" – и бегом устремились к ольхе.

Они быстро взобрались на вершину, и через мгновение сверху послышался шорох, а вслед за ним треск ветки.

– Эй, смотрите, чтобы ветка со штанами упала на поляну, а не в крапиву! – крикнул Долгоносик.

– Будь елок! – ответили братья-дровосеки.

Трусы и брюки закачались. Ветка, на которой они висели, дрогнула и с шумом упала к ногам Кольки.

Колька подхватил свою одежду и радостно запрыгал.

– Спасибо! – крикнул он. – Вы – хорошие жуки!

Дровосеки спустились с Ольхи.

– Привет! – сказали они и убежали.

– У них всегда очень много работы, – пояснил Большой Долгоносик, поэтому им некогда разговаривать. Им всегда приходится спешить, чтобы успеть обрезать молодые ветки, пока дерево не выросло.

– Вот бы их в нашу Пионерскую рощу, – сказал Колька, – там бегать нечего – все деревья молодые. Их только в прошлом году посадили.

– И ветки на них совсем мягкие? – спросил Большой Долгоносик.

– Совсем мягкие.

– И листья сочные? – заинтересовалась жучиха.

– Сочные.

– А роща большая? – снова спросил жук.

– Большая.

– А сторожей в ней много?

– Каких сторожей?

– Ну, лесников.

– Лесников там ни одного нет. Она ж ребячья, пионерская. Ее наши пионеры посадили.

– Значит, ее сторожат эти пионеры?

– Они все в школе. Да и чего ее сторожить?

– Коля! – громко воскликнул Большой Долгоносик. – А далеко она, эта роща?

– Да нет, за нашим поселком. Десять минут ходу. Сначала прямо, потом налево, потом направо, потом опять прямо.

– Прямо… опять прямо… – повторил Большой Долгоносик, – а там роща. Молодая роща! И ее никто не сторожит! Направо, потом налево…

Он завертелся на месте, замахал лапками.

– Идем! Идем скорее!

– Куда? – удивился Колька.

– К нам в Короедск, к Главному Короеду.

– Куда-куда?

– В Короедск, в наш жучиный город!

– Да мне в школу надо.

– Тут недалеко. Понимаешь, я… Понимаешь, ты… Молодая роща… Идем! Ты только про рощу расскажешь – и все. А уж мы тебе тоже когда-нибудь пригодимся.

– Ну ладно, – согласился Колька. – Пошли.

– За мной! – крикнул Большой Долгоносик жучихе и жучонку и быстро побежал вперед, то скрываясь в траве, то нарочно забираясь на кочку, чтобы Колька лучше его видел.

Жук обегал лужу, а Колька ее перешагивал. Жук нырял под свалившееся дерево, а Колька перелезал сверху. Далеко позади остались жучиха с жучонком, но Большой Долгоносик совсем забыл о них – он бежал все быстрее и быстрее и только приговаривал:

– Тут недалеко! Тут недалеко!

Наконец, вынырнув из-под последней поваленной елки, жук громко крикнул:

– Вот мы и пришли!

КОРОЕДСК

О городе Короедске нельзя было сказать, что он утопал в зелени, хотя со всех сторон его окружали деревья и даже домами его жителям служили стволы деревьев.

Но что это были за деревья! На елях и соснах почти не осталось хвои, и их голые сучья были похожи на ржавую проволоку. Листва на березах была редкая и чахлая, а сквозь проеденные дубовые листья виднелось небо и соседние деревья.

По стволам, по веткам, по листьям ползало великое множество жуков и гусениц, и повсюду летали толстобрюхие бабочки.

Подойдя ближе, Колька увидел, что во всех стволах деревьев проделано бессчетное множество круглых и продолговатых отверстий и все вокруг осыпано желтыми, мелкими, как пыль, опилками.

– Не правда ли, красиво? – с гордостью спросил Большой Долгоносик. А ведь когда мы пришли сюда, здесь ничего не было – ни дорог, ни жилищ, В листве и хвое можно было просто заблудиться.

Сначала Кольке показалось, что в Короедске стоит мертвая тишина, но, прислушавшись, он различил глухой, ни на секунду не прекращающийся шум. Где-то пилили и сверлили. Только он не мог понять, откуда доносятся эти звуки: они раздавались и справа, и слева, и сверху, и снизу, как будто пилили и сверлили в каждом дереве.

– А где это пилят? – спросил Калька.

Большой Долгоносик рассмеялся:

– Везде. Тут тысячи пильщиков. Жители нашего города работают от зари до зари.

– Что же они делают?

– Дырки.

– Зачем?

– Как – зачем? – в свою очередь удивился Большой Долгоносик. – От дырок сохнет дерево, а на этом свете нет ничего вкуснее сухого дерева. Вот съедим этот лес, пойдем в другой. Съедим его – переселимся дальше. Так и проходит наша жизнь в упорном труде.

– Неужели это все сделали вы, жуки? – спросил Колька, оглядываясь вокруг.

– Мы! – с гордостью ответил Большой Долгоносик.

На деревьях-домах Короедска почти не было листвы, но и те редкие листья, которые остались, висели неподвижно, как неживые. И вдруг Колька заметил, что на одном чахлом тополе листья шевелятся. Вот один листик дрогнул, приподнялся и свернулся в трубочку, потом дрогнул другой и тоже свернулся. На некоторых ветках уже все листья были свернуты и висели, как сосульки.

– Здорово он свертывает листья! – кивнул Колька на дерево.

– Кто?

– Вон тот тополь.

– Тополь? – возмутился Большой Долгоносик. – Тополь ничего не умеет. Это работают наши жуки-трубковерты.

– А для чего они это делают?

– Строят дома для своих детей. Сделают такую трубочку и больше никаких забот: и крыша над головой у жучонка, и еды полно – ешь что хочешь: хоть пол, хоть стены, хоть потолок. Хитрые эти трубковерты. Только скоро придет конец их хитростям. Видишь, как мало листьев везде осталось?

Они подошли к старой корявой осине.

– А тут кто живет? – спросил Колька, вцепившись руками в большой гриб-трутовик и стараясь оторвать его от осины.

– Что ты делаешь?! Что ты делаешь?! Остановись! – закричал Большой Долгоносик.

– А что особенного, ведь это же поганка.

– Какая поганка?! Полезнейший гриб!

Колька разжал пальцы.

– Нахал! – проворчал опомнившийся от страха Трутовик. – «Поганка»! Хотя бы постыдился своего невежества!

– Ладно, не ворчи, старик, – проговорил Большой Долгоносик. – Мальчик обознался.

– "Обознался, обознался"… Невежа твой мальчик, вот кто.

– Ну, завелся, теперь его не остановишь, – шепнул Большой Долгоносик Кольке. – Старики любят поворчать. Но ты на него не обижайся. Этот старикан добрый и приносит нам большую пользу, не то что всякие там белые грибы или опята да маслята.

– А я всегда думал, что белые и маслята – полезные грибы, – сказал Колька.

– Полезные? Ты их не знаешь! Они с деревьями дружбу водят.

– Дружбу? С деревьями?

– Во-во, с деревьями. У грибов полно корешков, а в корешках всякая еда. Встретится грибной корешок под землей с корнем дерева и давай его своими запасами кормить. Мне про это один знакомый жук-корнегрыз рассказывал. А он все своими глазами видел.

– Вот здорово! – воскликнул Колька. – Значит, белый гриб кормит елку?

– Кормит, – сокрушенно покачал головой Большой Долгоносик, – и елку, и березу, и сосну, и липу. Очень вредный гриб. Вот Трутовик – другое дело: он сам из деревьев соки вытягивает да еще, глядишь, приведет за собой гниль. А дерево с гнильцой каждому по зубам, даже самому маленькому жуку. Вот он какой полезный гриб Трутовик! А ты говоришь – поганка…

САМЫЙ УЧЕНЫЙ ЖУК

Пройдя еще немного. Большой Долгоносик остановился и беспокойно завертел головой: Главного Короеда почему-то не было на его обычном месте – большой сухой елке, где он, по своему высокому положению, жил один.

– А где же Главный Короед? – растерянно проговорил Большой Долгоносик. – Куда же он мог подеваться?

– Ну, я вижу, тут дело долгое, я пошел, – сказал Колька и повернулся, чтобы уйти.

– Коля! – закричал Долгоносик. – Листочки! Веточки! Роща!

Вокруг Кольки и жука стали собираться обитатели Короедска.

– Что? Что случилось? Какие листочки? Какие веточки?

– Молодые! – отвечал Большой Долгоносик. – Целая роща! Коля сказал. Это совсем недалеко – прямо, направо, налево. Простому жуку не запомнить. А Главного Короеда нет. А Коля спешит.

Первым понял обстановку юркий жучок серовато-зеленоватого цвета Ольховый Листоед.

– Колю надо задержать, – шепнул он Долгоносику, – а Главного Короеда надо найти.

– Задержать? Как?

– Показать ему что-нибудь очень интересное.

– Что же? Что?

– Сейчас я узнаю, – сказал Ольховый Листоед и повернулся к мальчику. – Коля, что ты любишь?

– Ну, футбол… А еще интересные сказки.

– Футбол… Сказки… – повторили все вокруг.

– Сказки! – воскликнул Ольховый Листоед. – А ты знаешь сказки Типографа?

– Какого типографа?

– О, Типограф – наша гордость! Самый ученый жук в лесу. Он на каждом дереве что-нибудь пишет. Да еще как пишет! – Ольховый Листоед наклонился к Большому Долгоносику и шепнул: – Веди его скорее к Типографу, а я побегу искать Главного Короеда.

– Пойдем, Коля, к Типографу, – сказал Долгоносик. – Как он пишет! Ах, как он пишет!

Большой Долгоносик быстро побежал между деревьями, потом остановился возле одной елки, постучал лапкой по стволу. Из круглого окошечка наверху выглянул маленький хмурый жучок.

– Кто там? – ворчливо спросил он.

– Это я и Коля, – ответил Большой Долгоносик. – Мы пришли, чтобы почитать твои сказки.

– Знаю я эти сказки, – опасливо поглядывая на Кольку, сказал Типограф и, спрятавшись, добавил: – Я занят!

Но Большой Долгоносик постучался снова.

– Ольховый Листоед велел. "Веди, говорит, скорее к Типографу". Я и привел.

– Ольховый Листоед? – переспросил жучок.

– Честное короедское. Ольховый Листоед.

Немного помолчав, Типограф ответил:

– Ну, тогда ладно. Сейчас выйду.

Окошко закрылось, и вскоре хмурый жучок стоял внизу перед Колькой и Большим Долгоносиком. На нем был новый яркий галстук, завязанный пышным бантом.

– Очень рад вас видеть, – сказал Типограф и важно кивнул. – Прошу.

Кора на деревьях, окружавших жилище Типографа, посохла и отвалилась, а их голые стволы были источены узорами. Все узоры были похожи один на другой: длинная линия посередине и отходящие от нее в обе стороны линии покороче с кружочком на конце.

– Это для маленьких – сказка про личинку Елового Усача, – объяснил Типограф, показывая на один из узоров.

– Очень хорошая сказка, – заметил Большой Долгоносик. – Бывало, в личинках, как услышу ее, сразу засыпаю.

– Тут вот для более взрослых – про войну муравьев и гусениц, – продолжал Типограф.

– А эта сказка как называется? – спросил Колька, проводя пальцем по хитрой извилистой дорожке, проложенной пониже.

– Это не сказка. Это правда, – ответил Типограф. – А называется эта правда "Слава, слава древоточцам! Как они съели дом".

– Жуки-древоточцы, значит, – пояснил Большой Долгоносик.

– Дом? – удивился Калька. – Целый дом? Как же они его съели?

– Очень просто, – сказал Типограф. – В труху источили. Весь – от пола до потолка.

– Неужели маленькие жуки могут съесть дом?

– Ха! Чего там – дом! Один раз, говорят, жуки целую деревню съели и еще мост через реку в придачу. Я про это тоже написал. Только с другой стороны елки.

– У нас в поселке есть доска для газет, так на нее газеты тоже с двух сторон наклеивают, – сказал Колька. – Кто хочет, с одной стороны читает, кто хочет – с другой. Совсем как у вас.

Типограф с презрением передернул усами.

– У нас не читают, тут живут одни невежи. Все сплошь неграмотные. Мне приходится самому и писать и читать. А ты… то есть вы… умеете читать?

– Умею, – ответил Колька.

– Тогда я вам покажу кое-что поинтереснее. Я там написал так уж написал! Про самого Главного Короеда. Пошли, тут недалеко. А тебе, дорогой, – повернулся он к Большому Долгоносику, – не стоит с нами ходить, ты все равно ничего не поймешь.

– Ладно, – согласился Большой Долгоносик. – Я тут подожду.

Типограф поправил бант и пополз вперед, приговаривая:

– Вы не пожалеете времени и сип, потраченных на эту экскурсию. Вы увидите самое лучшее мое произведение. Смотреть на него надо сверху. Вот хотя бы с этой елки. Ползите, то есть лезьте за мной.

Типограф стал взбираться вверх. Калька за ним.

– Вон оно! – с гордостью произнес жук, показывая куда-то в сторону поселка. – Видите?

Колька изо всех сил вглядывался в ближайшие сухие стволы и наконец честно признался:

– Нет, не вижу.

– Да вон, на осине. На зеленой осине такое белое. Видите?

Тут Колька разглядел, что показывал ему Типограф, и рассмеялся:

– Про какого же там Главного Короеда? Там написано: "Здесь был Коля Кочерыжки"". Я, значит. И надпись я вырезал.

Типограф смутился, завертелся и чуть не свалился вниз.

– Умоляю, говорите потише! Я не знал, что это ваше. Я думал, это ничье. Я уже всем сказал, что это я написал там про Главного Короеда.

– Но ведь все равно все придут и увидят, что это не про Короеда.

– Нет, нет! – замахал лапками Типограф. – Они ничего не увидят, они же не умеют читать. По правде говоря, я тоже не умею, но я не виноват, что все думают, будто я ученый. Сам Главный Короед всегда советуется со мной. А что будет со мной теперь?

Типограф заплакал. По его банту покатились слезы.

Коле стало жалко жука.

– Ладно, пусть эта надпись будет твоя, – сказал он. – А я, если захочу, еще что-нибудь вырежу.

– Пусть моя? – закричал Типограф. – Ты… То есть вы, дарите ее мне?

– Дарю.

– Насовсем?

– Насовсем.

– И никому не скажете, что ее выгрызли вы?

– Никому.

– Вот спасибо! Вот спасибо!

В это время показался Большой Долгоносик. Он бежал, радостно подпрыгивая: наконец-то нашелся Главный Короед. Оказывается, он перебрался из Короедска, из своей ели, в загородную сосну, чтобы городской шум не мешал ему думать.

Когда Калька с Большим Долгоносиком скрылись за деревьями, к Типографу вернулась его обычная уверенность и надменность.

– Этот Коля умеет читать, – небрежно сказал он окружившим его жукам. – Глядишь, поучится и, может быть, даже писать научится.