Текст книги "Один день из жизни собаки"

Автор книги: Владимир Свинцов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Свинцов Владимир
Один день из жизни собаки

1

Жучку разбудили блохи. Маленькие черные твари так больно кусали, что собака не выдержала, встала, встряхнулась, предупреждая блох о начале ответных действий, села и стала решительно чесать тело задними лапами.

– Пошла, скотина! – заругался бомж Кущ – хозяин собаки, и Жучка получила увесистый пинок под ребра.

К ударам хозяина собака привыкла, потому отошла в сторонку и продолжила свое занятие. Почесав все места, что могла достать, она принялась ловить блох в шерсти. Занятие это почти бесполезное, очень уж проворны твари.

Через некоторое время, посчитав, что достаточно погоняла своих захребетников, Жучка встряхнулась, потянулась, зевнула и опять прилегла около хозяина, но у того было плохое настроение, он замахнулся и нанес сильный удар, но попал в пустоту – собака ловко увернулась и получила большое количество ругательных слов, произнесенных с такой злобой, что повергли бы кого другого в шок, только не Жучку. Она и не такое видывала, поэтому присела, почесала левой задней лапой шею, опять зевнула звонко, с завыванием и уставилась в темноту подвала.

На улице светало – дальний угол подвала, где находился лаз, стал серым, да и крысы активизировались. Они возились и пищали у водопроводной трубы, с которой капала вода. Жучка почувствовала жажду и направилась в их сторону. Крысы притихли, потом расступились, недовольно пища. Собаку они не боялись, да и собака не покушалась на них.

Жучка ткнулась мордой в трубу и с жадностью слизала холодные капли. Потом нашла на полу ямку с водой и стала громко лакать.

– Жучка, гадина, принеси попить, – раздался голос хозяина.

Жучка, виляя хвостом, радостно бросилась к нему, приветствуя его пробуждение громким лаем.

– Заткнись! Молчать! Фу! – крикнул сердито хозяин и заковыристо выругался.

Жучка послушно умолкла, знала – утром хозяина нужно опасаться.

Бомж Кущ сел на своем ложе и стал, точно так, как недавно собака яростно чесаться. Потом со стоном выдохнул вонючий воздух, и зло проговорил в пространство подвала:

– Опохмелиться бы?! – пошарил рукой вокруг себя, ничего не нашел и стал трудно подниматься.

Жучка прыгала вокруг него, но не близко.

– Чему радуешься, дура? – спросил хозяин, с трудом выпрямляясь. – Лучше бы опохмелиться нашла.

Бомж Кущ проковылял к трубе, с которой стекала вода, шуганул крыс и, со стоном наклоняясь, припал к ямке с водой. Напился. Со стоном выпрямился, решил пнуть приблизившуюся Жучку, промахнулся и чуть не упал. Заругался опять и поковылял к выходу из подвала. Собака, опережая его, выскочила во двор.

Утро хмурое, неприветливое. Но воздух после подвала свеж и прохладен. Кущ встряхнулся всем телом и зевнул, широко открывая рот. Где бы опохмелиться? Боль в голове становилась невыносимой. Поворачиваясь вокруг оси, он прихватил взглядом подозрительное движение у второго от него мусорного бака, выдвинутого к дороге. Пригляделся – бомжиха Паша обогащалась пустыми бутылками на его территории. Ах, ты, подлая!

Скорым шагом, сколь позволяли затекшие за ночь мышцы, Кущ попытался достать наглую. Куда там, больно шустра!

– Ты почему… – задохнулся он от негодования. – Почему на моем участке?! Убью!

– Если догонишь… – кокетливо повела головой со старым позеленевшим фингалом под левым глазом бомжиха Паша.

Кущ прикинул расстояние между ними и понял – не догнать.

– Дай опохмелиться, – снизошел он до мирных переговоров.

– А ты мне за это что?

Наглость бомжихи, промышляющей на чужой территории, была беспредельна и требовала ответных действий.

– Жучка! – обратился бомж Кущ к своей собаке. – Фас ее! – и указал рукой на нарушительницу.

Жучка подбежала к бомжихе и завиляла хвостом – знакомая…

– Правильно, моя хорошая… – пропела Паша и наклонилась, чтобы погладить собаку, но и, наклоняясь, не теряла из вида Куща.

Жучка охотно подставила под руку свою спину, не часто перепадает ей ласка.

– Куси ее, Жучка! – закричал хозяин и неуклюжим прыжком подвинулся к бомжихе.

Паша отскочила на безопасное расстояние и вдруг сказала:

– Отдай мне собаку. Опохмелю.

Кущ облизнулся от предчувствия выпивки.

– Это… это – нельзя.

– Почему? Посмотри, какая она неухоженная, невычесаная, в хвосте колючки, грязная…

– Собака она и есть собака, – философски заметил Кущ и сделал попытку незаметно приблизиться, но бомжиха на такое же расстояние отодвинулась.

– Отдай собаку. Опохмелю, – повторила.

– Нельзя отдавать… – упорствовал Кущ, пытаясь поймать какую-то мысль. – О! – вспомнил он. – Жену, ружье… Погоди! Во! Ружье, коня и жену – нельзя отдать никому… и еще… это… собаку тоже отдавать нельзя. Ни дарить, ни отдавать, – облегченно выдохнул Кущ – вспомнил же!

– А продать?

– Продать можно.

– Продай за стакан водки, – соблазняла бомжиха.

– Ты что, такая собака… всего за стакан? – стал торговаться Кущ, хотя все тело его дрожало от похмельного напряжения. – Замечательная собака…

– Как хочешь, – внезапно отступила бомжиха и повернулась, собираясь уходить.

– Стой! – приказал ей Кущ. – Давай сейчас стакан. И еще стакан будешь должна.

– Ладно, – согласилась Паша, достала из пакета початую бутылку, глянула в нее на свет, определяя количество, отхлебнула лишнее прямо из горлышка, поставила бутылку на асфальт, подхватила под живот Жучку и скоренько скрылась за углом.

2

Бомжиха Паша несла Жучку долго. Собаке было неудобно и больно и она начала скулить.

– Замолчи! – прикрикнула на нее новая хозяйка.

Наконец, спустились в подвал многоэтажного дома. Паша прошла в дальний угол, где у нее был отгорожен пустыми ящиками закуток. Зашла в закуток, задвинула за собой ящик, служащий дверью, и только после этого отпустила собаку.

Жучка встряхнулась и кинулась к выходу, но ящик наглухо закрывал вход, да и новая хозяйка больно схватила за шиворот.

– Куда?! Я тебя купила, ты теперь моя и будешь жить здесь!

Жучка определяла смысл человеческих слов по интонации. Сейчас интонация была грозной, хозяина рядом не было, запрятаться не за кого и она присела у входа.

– Молодец! – похвалила ее новая хозяйка. – Вдвоем мы с тобой славно заживем, – она сунулась куда-то за ящики и вытащила кусок колбасы, вытерла с нее рукавом плесень и подала собаке.

Жучка от угощения не отказалась и даже очень быстро с ним справилась.

Бомжиха Паша зажгла огарок свечи, села на ящики, накрытые тряпьем, и взяла Жучку на колени. Стала поглаживать ее и приговаривать ласково:

– Хорошая! Хорошая! Я буду звать тебя Белочкой. Погоди, Белочка, сейчас я тебя расчешу.

Паша достала откуда-то ножницы и расческу, и целый час трудилась над шерстью собаки, пока не привела ее в божеский вид. Жучка терпеливо это сносила. Довольная своей работой, Паша отпустила собаку, сбросила на пол очески собачьей шерсти, достала из пакета бутылку, отпила из горлышка, выдохнула сильно, прилегла, вытянулась и вздохнула с облегчением.

– Иди ко мне! – приказала собаке.

Та не послушалась, искала выход. Во-первых, она хотела вернуться к своему хозяину, во-вторых, и это было сейчас главным, ей нужно было справить естественные надобности.

– Ко мне! – крикнула бомжиха с угрозой.

Жучка заскулила, завиляла хвостом.

– Я сказала: ко мне! – заорала новая хозяйка и, вскочив, пнула собаку изо всей силы.

Жучке было больно и страшно – хозяина нет, а тут еще эта женщина, что так быстро меняет милость на гнев, и ее большая тень, в слабом свете свечи мечущаяся по ограниченному пространству закутка… Жучка испугалась. Она прижалась к земле и попыталась подползти под ящик, закрывающий вход.

– Куда?! Ко мне! – заорала опять бомжиха.

Жучка сунула голову в дыру и постепенно втягивала туда тело, скребя задними лапами по полу.

Бомжиха Паша, рассвирепев, выхватила откуда-то палку и ударила собаку.

– Ко мне! Ко мне! – орала она.

Жучка была в отчаянном положении, она не могла выполнить команду, – подойти к женщине, потому как у нее была палка, которая больно била. Убежать же от этой боли было некуда, и тогда она встопорщила шерсть на загривке и жалобно зарычала, скорее даже заскулила.

– Ах, ты! – истерично вскрикнула бомжиха Паша. – Я тебя накормила, подстригла, а ты теперь на меня рычать?! Ну, гадина, я тебя сейчас… Я тебя проучу!

Она замахнулась палкой, но Жучка увернулась, а бомжиха, промахнувшись, рухнула всем телом на хрупкую стену из пустых ящиков. Стена развалилась, Жучка выскочила из закутка и помчалась к светлому пятну лаза, во двор, сопровождаемая яростной руганью и угрозами.

3

Хозяина Жучка нашла в очереди таких же бомжей около ларька, где принимали пустые бутылки. Хозяин был уже пьян.

– О! – удивился он. – Жучка?! Нет, не Жучка! Или… Ты это?

Жучка ластилась к нему, прыгала, виляла хвостом.

Наконец, хозяин узнал свою, теперь подстриженную и расчесанную собаку.

– Ты как это? Убежала, что ли? Я тебя этой… Пашке продал. Пошла вон! – и больно пнул.

Бомжи, стоящие в очереди, с ленивым интересом прислушивались.

– Ты теперь не моя, – подытожил Кущ.

Жучке в голосе хозяина послышалось сожаление и она, считая, что это относиться к ней, поднялась на задние лапы, передние поставила на грязную штанину Куща и заглянула снизу в его глаза.

Кущ вздохнул и пробормотал, будто оправдываясь:

– Хотя она, эта Пашка – сука, стакан еще мне должна. Не заплатила за собаку полностью. Правду я говорю! – он искал поддержку у стоящих в очереди бомжей, но те прятали шеи в воротники одежек и никак не реагировали. – Правду я говорю! – утвердился Кущ в своем мнении и хрипло засмеялся. – Как это… Постой! Как же… Если товар… Если товар не оплачен полностью, он принадлежит покупателю только на ту часть, что оплачена… Ха-ха! – хрипло засмеялся он, довольный, что вспомнил что-то из институтских учебников. – Слыхала, Жучка, на половину ты моя!

Хорошее настроение еще держалось, и Кущ, вытащив из пакета куриную ножку, бросил собаке:

– Грызи, моя половина!

Жучка поспешила воспользоваться разрешением. Она хорошо знала людей и прочувствовала на своей шкуре, как быстро доброту свою они меняют на злобу и ярость. Не успела она проглотить подарок хозяина, как в очереди бомжей послышался шум, потом вскрик – кто-то кого-то ударил. Началась потасовка. Мгновенно очередь разбилась на два лагеря. Загремели бутылки, загомонили хриплые голоса… Жучка бегала вокруг дерущихся, громко лаяла, кусала кого-то за ноги, пытаясь прорваться к хозяину.

– Ларек закрываю! – послышался категоричный голос приемщика посуды.

Драка мгновенно прекратилась, бомжи выстроились согласно занятой очереди. Бомж Кущ выбрался из толпы, вытирая рукавом разбитый нос. Собака кинулась к нему.

– Пошла-а! – прогундосил Кущ. – Пошто не защищала хощяина?

– Шавку твою нужно пришить, – раздался голос из очереди.

– Во! За лапы, да об угол ларька, – поддержал второй голос.

– Попробуй! – воинственно выпятил грудь Кущ. – А за что?

– За ноги кусает, – чуть не хором пожаловались бомжи.

– Не будете на хозяина нападать, – ухмыльнулся довольный Кущ.

– Нечего тут с собаками по очередям… – возмутился худой бомж со свежей царапиной на щеке.

Кущ, показывая на царапину, спросил:

– Жучка так высоко достала или ты слишком низко наклонился?

Бомжи усмехнулись, атмосфера в очереди потеплела. Кущ полез в пакет, достал еще кусок курицы. Посмотрел на него, откусил, остальное бросил собаке. Жучка поняла, что поступила правильно, коли угодила хозяину, и была счастлива.

4

Сдав бутылки, хозяин и худой бомж со свежей царапиной, купили водки, и пошли в подвал. Жучка бежала следом. Люди уселись в подвале на перевернутых ящиках, стали пить водку и играть в карты. Собака лежала у ног хозяина и дремала. Ей было хорошо, просто замечательно – сыта и рядом с хозяином.

Но вскоре хозяин стал повышать голос, нервничать и собака проснулась. Если бы она понимала в картах, то узнала бы, что хозяин проигрывает, причем, проигрывает по крупному. Вот он снял лохмотья, служащие ему одеждой и бросил под ноги худому.

– Бери! И сдавай!

– Тряпки твои мне не нужны, – худой закурил и долго кашлял. Кашлял надсадно, задыхаясь. На губах появилась кровь.

– Чего это у тебя? – удивился хозяин.

– Туберкулез, – худой перевел дух.

– Ну, сдавай, – попросил униженно хозяин. – Сдай разок в долг. Больше у меня ничего нет.

Худой посидел минуту, безвольно опустив руки, потом сказал:

– Ставь своего Кабыздоха на кон.

– Ты чего?! – удивился хозяин. – На кой хрен тебе моя собака?

– Съем, – на полном серьезе ответил худой и опять закашлял.

– А ведь верно, – почему-то обрадовался хозяин. – Слышал я, что жирной собачатиной вылечиваются от туберкулеза.

Он подозвал собаку, посадил на колени, пощупал ребра, погладил. От такой ласки собака радостно взвизгнула и лизнула его в лицо.

– Пошла-а! – хозяин столкнул ее с колен. – Жирная! И чистая. Ее кто-то даже расчесал… Пашка, наверное.

– Вот и ставь на кон. Засчитаем за пятьдесят рэ, – сказал худой, тасуя карты.

– Что ты, что ты! – воскликнул хозяин. – Даже разговору быть не может. Она же мне родная. Единственная память от той, прошлой жизни. Да такая жирная…

– Кончай базар! – раздраженно поморщился худой бомж. – Засчитываем за сотню – и все, ни копейки больше. Сдавать?

– Сдавай! – согласился хозяин.

Собака, уловив в голосах людей мирные мотивы, опять задремала. Проснулась от возгласа хозяина:

– От падла, не везет!

Собака подняла голову, села.

– Все, больше не играю, – худой поднялся с ящика. – Давай собаку.

– Имей в виду, она от всех убегает, – честно признался хозяин.

– Не успеет убежать, – худой подхватил Жучку под живот, достал из кармана веревку, и больно затянул петлю на собачьей шее.

Собака тоненько взвизгнула.

– Потерпи, недолго осталось мучиться, – успокоил ее худой бомж и пошел к выходу из подвала.

Собака выворачивала голову, чтобы видеть хозяина, но тот уже улегся на свое ложе.

5

Худой шел быстро. Он дважды останавливался и долго кашлял. Все тело его содрогалось, ноги подгибались и, если бы не веревочная петля на шее, собака давно бы убежала от него. Наконец, бомж залез в подвал жилого дома, прошел в дальний угол. Придерживая собаку одной рукой, чиркнул зажигалкой и зажег свечу. Подождал, пока она разгорится, и сильно дернул за веревку, затягивая петлю. Собака захрипела и забилась в конвульсиях, потом стихла и вытянулась.

– Вот и хорошо-о-о, – пропел худой бомж. – Вот и славненько-о-о! Сейчас я ножичек найду-у, кровь спущу-у, шкуру обдеру-у, сухих щепочек положу-у, костерок разожгу-у, воду в котелке вскипячу-у…

Он положил неподвижное тело собаки на пустой картонный ящик. Большая тень его моталась по потолку подвала и стене. В унисон ей дрожал и изгибался язычок пламени свечи.

Под тяжестью собаки, картон ящика прогнулся, и собака соскользнула на землю, ударившись о закоптелые кирпичи, служащие бомжу очагом. Этот удар и привел в чувство собаку. Она поднялась на дрожащих лапах, тряхнула головой, ослабляя веревочную петлю, и глубоко задышала. Слюна густо потекла из пасти…

Собака встряхнулась и, шатаясь из стороны в сторону, побрела прочь.

К своему подвалу собака добралась поздним вечером. Определила местонахождение хозяина по пьяному храпу, осторожно, чтобы не потревожить его и не вызвать гнев, улеглась у него под боком и глубоко вздохнула.

Дома она! Господи, как хорошо!