Текст книги "Волчьи ягоды"

Автор книги: Владимир Марченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

САМЫЙ ЛУЧШИЙ ПРАЗДНИК

Слава Никодимов, ученик четвёртого класса, нехотя шёл по улице. Из окон падал на дорогу бодрый свет. Он лежал на спинах сугробов, как половики. Некоторые окна мигали весёлыми огоньками на ёлках. Ему слышалась ласковая музыка. В темнеющее небо из труб втыкались вертикальные тёмные и серые столбы дыма.

Грязная чужая собака, пугливо мотая хвостом, подошла и ткнулась холодным носом в руку, а потом в бумажный мешочек, который Слава нёс из двухэтажной школы. Он не успел испугаться, но окоченевшие пальцы сами разжались.

Скрипело под валенками. Эти громкие звуки поглотили бренчание цепей лесовозов. Чачанга была укутана снегом. Тайга на противоположном берегу тоже была вся в серых нашлёпках. На чёрных пнях и корягах шапки. Дорога на пристань не блестела. Мальчик оглянулся. Поселковые крыши спрятались за сосны. Только дымные столбы с трудом держали звёздное небо.

После первой четверти у Славы с мамой был тяжёлый разговор. В табеле оказались две тройки. Растерянно хлопал выгоревшими за лето ресницами и шумно дышал, сдерживая слёзы.

– Вот приду в класс и посмотрю, как ты занимаешься,– строго и громко говорила мама. Она не работала уже в школе. Она считала зарплату в конторе на счётах с круглыми узкими колёсиками. – Совсем разленился. Постель и ту не хочешь убирать за собой.

То мама не разрешает заправлять койку, говорит, чтобы не надрывался, а теперь обвиняет в том, что не складывает подушки и не застилает большое одеяло. Как её понимать? Ему просто некогда утром заниматься уборкой, найти бы где носки лежат. Мама их то на батарею повесит, то на печку положит. На батарее он сразу видит, а на печку высоко заглядывать.

Слава любит маму. Вгорячах она может шлёпнуть полотенцем, поставить в угол, но не надолго. Это всё ему не страшно. Когда мама сердится и обижается, то обязательно пьёт капли из коричневого флакончика, тогда ему очень жалко её. Хочется самому заболеть, но чтобы у мамы было хорошее настроение, чтобы она включала радиолу и пела вместе с тётей, которая всё время спрашивает – виновата она или нет, потому что дрожал у неё голос и зачем она разрешала в лунную ночь себя целовать. Странная песня,– думает всегда Слава. Папе нравятся уверенные песни. Они вместе поют о том, чтобы жила страна родная и о том, как над дорогой встаёт заря и алым светом полны моря.

Папа совсем не обиделся на его тройки, которые получились сами собой. Он даже пытался успокаивать маму, говоря, что, мол, ребёнку и тройку нельзя получить, это даже далеко и не двойка.

– Подрастёт и поймёт, что учёба – дело важное. Главное в том, что он хороший парень растёт.

Слава знает, что папа тоже получал в школе тройки и даже двойки, а вот стал отличным трактористом. Недавно он ездил с районной делегацией в Томск на слёт ударников труда и его наградили самым главным орденом. Слава вырезал из газеты папину фотокарточку и теперь хранит в столе. Когда вырастет, то непременно станет трактористом, как папа. Его в посёлке все знают и здороваются, когда они идут в баню. У них в ограде есть своя баня, но мама, когда стирала, не вылили из бака воду. Забытая вода так сильно смогла замёрзнуть, что разорвала бак в углу. Они с папой разобрали всю печь, вынули бак и отвезли на санках в гараж, чтобы тётя Дуся заварила его электрической сваркой. Потому что лучше её никто не может заваривать баки. Но тётя сварщицкая заболела и её отвезли в Белый яр, чтобы выздоравливать. А у деда баня маленькая и почему-то всегда у Славы ноги мёрзнут. Голова вся от пара и жара потеет, а ноги надо в носки прятать.

– Непедагогично,– сказала мама,– своими двойками хвастаться. Тебе всеравно кем вырастет мальчик. Он сейчас от рук отбился, а что будет завтра, через год?

Папа улыбался Славе и сказал тогда:

– Не отбился. Крыльцо всё у деда, как из школы идёт, от снега отчистил вчера. Задачи, как орешки щёлкает. Недавно мы пример из последнего раздела задачника решали. Можешь не верить, но Вячеслав его весь решил. Хотя он и большой и сложный. Это о чём-то говорит? Говорит. Наш сын отлично соображает. Намного лучше, чем я в его возрасте. Мы такие примеры сложные не решали даже в пятом классе. У нас была арифметика. А у него?

Мама раскрыла дневник, полистала.

– Вот двойка по математике. Куда это годится?

– Я же говорил, мама. Я забыл сделать такую штучку. Я потом сделал. Половина класса забыла.

– Всем двойки? – строго спросила мама.

– Нет. – Махнул рукой Слава. – Только мне.

– Так нельзя. Это двойка липовая. Не считается. Тем более, он забыл…

– Это непонятно что творится. Три учебных года ребёнок был круглым отличником. Ему грамоты давали и письма благодарственные. Пойду к директору Ивану Ивановича или в районо к Людмиле Семёновне поеду. Министру просвещения напишу!

Папа рассмеялся и сказал: «Министр ты наш без портфеля». Мама быстро обиделась и ушла в зал.

– Сынок, не переживай из-за пустяков. Всё это муть болотная.

– Лариса Васильевна меня посадила с Нинкой. Она меня отвлекает. Ей – ничего, а мне замечание. Потом ещё и оценки снижает.

– Ты не ходишь на собрание родительские, не знаешь, как детей воспитывать. В дневнике не расписался, а ребёнка послали домой. Из-за твоей недисциплинированности. Ему пришлось по посёлку в мороз ко мне бежать. Не к тебе же на верхний склад, где ты ордена зарабатываешь своим трактором. А я рубахи твои мазутные стирай. В дом не войти. Вонь стоит, как в кочегарке.

– Ты что ж не расписалась? Зачем ты в кочегарку ходила?

– Я была занята. Мы репетировались к смотру в клубе. Слава к бабушке на другой конец посёлка бегал без пальто. Его собака бешеная испугала. Чуть под машину не попал. …Сказали мне.

В роно мама не поехала, министру не написала, а в школу пришла. Старая учительница её как бы не увидела, хотя и надела свои очки с цепочкой. Мама Аня спросила разрешения, чтобы побыть на последнем уроке. Лариса Васильевна что-то сказала. Мама – такая смелая и настойчивая дома почему-то застеснялась, как ученица и осталась стоять. Будто бы её поставили в наказание за его двойки и тройки.

Шёл урок. Мама стояла. Лицо у Славы пылало огнём. Никодимова расстегнула пальто и спустила на плечи белую пушистую шаль. Учительница её никак не замечала. Ученики смотрели на Славу и хихикали. Особенно старался Колька Мурзаков. Он кивал в сторону его мамы и корчил рожи. Тогда Слава показал кулак. Колька успокоился. А тут Нинка. Толканёт его в бок и сидит, как будто это не она. Слава терпит, и не толкает её в ответ. Дать бы хорошо, но мама говорит, что девочек нельзя бить, ведь они такие слабые. Нинка знает это. Пользуется. Тетрадку в прошлой перемене спрятала. Слава не мог её найти. Лариса Васильевна объявила самостоятельную работу, а тетрадки у Славы не оказалось. Он помнил, что не оставлял её дома.

– Никодимов, ты опять забыл тетрадь? – откуда она узнала, что у него нет тетради. Он же взял запасную, чистую. А тут Надя Давыдова подняла руку. Сказала, что у неё в парте тетрадь Никодимова. Вместо того, чтобы решать примеры, Славе пришлось быстро всё переписывать, так как Лариса Васильевна не разрешила сдавать новую тетрадь. Слава спешил, допускал ошибки, исправлял, но тут же делал другие. Теперь Слава не отличник. Теперь Нинка отличница, но она у него списывает контрольные работы, хотя у неё другой вариант. Лариса Васильевна не замечает. А вот Витьке Капустину поставила двойку за то, что он решил не свой вариант.

«Мама, садись,– шепчет Слава. – Проходи на последнюю парту». Она такая смелая. Летом не испугалась быка, прибежавшего из подсобного хозяйства. Спасла девчонку Ирку, а то бы её бык закатал на дороге. Не слышит мама. Она уже устала, но стоит и смотрит на доску всеми глазами синего цвета. Нельзя же так, чтобы мама стояла. Другие родители проходят, раздеваются и садятся за последние парты, которые выше других. Лариса Васильевна всем улыбается, шутит, а маме не предложила даже сесть. Славе жалко маму. Он решительно поднимает руку. Лариса Васильевна долго не видит его поднятую руку, хотя он сидит на третьей парте.

– Чего тебе?

– Лариса Васильевна,– срывающимся голоском умоляюще говорит Слава. – Пусть мама сядет за эту парту.

Лариса Васильевна изумлённо смотрит на Славу счастливыми глазами и кивает кучерявой головой. Урок продолжается. Мама устало сидит за партой. Чарующей музыкой звонит звонок в коридоре. Мама подошла и начала вежливо разговаривать с учительницей, которая перекладывала классный журнал из руки в руку, как будто торопилась. Слава следил за мамой, делая вид, что занят обложкой «Родной речи».

– Боюсь за сына. Был круглый отличник. А в этом году две тройки уже во второй четверти. Незнаю, что делать. Занимается. Решает все задачи самостоятельно. Почему?

– Плохо себя ведёт? Надоело делать замечания. На уроках постоянно разговаривает, отвлекает весь класс. Предупреждала, если себя будет так вести, то получит за полугодие тройки. По всем предметам. Он знает и продолжает. Назло мне и классу.

Слава видел, как мама опустила голову. Он хотел броситься к ней и сказать, чтоб его рассадили с Нинкой. Она его всего истолкала острым локтем. Ладно. Решил он, что больше не пошевелится. Не будет ей ничего объяснять, как решать задачи и какие писать окончания в словах на диктанте. Он понял, всё понял. Нинка теперь отличница, а не он.

– Посадите его с прежней девочкой, – сказала мама. – С которой он сидел в прошлом году. Пожалуйста.

Лариса Васильевна строго поджала свои синеватые губы и так посмотрела на маму, что Слава выскочил в коридор. Он не слышал, как мама извинялась и просила не отбивать у мальчика желания хорошо учиться.

Вечером мама рассказывала, как она ходила к директору школы и заступалась за сына. Говорила, что разнесёт эту несправедливую школу по кирпичику, а старую каргу выгонит на пенсию, так как она не педагог, а изверг рода человеческого. Папа подсмеивался, слушая мамины угрозы.

– Нечего защищать её. Сходил бы и разобрался. Ты же по скользящему графику работаешь.

– И разберусь. Мы с сыном не позволим издеваться над нами.

– Я сходила. Нашла общий язык. Мы – педагоги. Тебе это не понять.

– Папа, Лариса Васильевна не разрешала маме сесть, заставила её стоять весь урок.

– Что ты придумываешь? Я сама стояла, чтобы понять, что это за такой учитель, который не имеет ни грамма культуры. Я директору всё рассказала, как меня встретила Лариса. Он пообещал принять меры. Ты тоже должен учиться в школе, а не бегать по коридору. Получишь хоть одну тройку за полугодие, домой не приходи.

– Сынок, не переживай. Я в среду к тебе приду.

– Нет, папа, не приходи. Она опять будет злиться на меня и стучать линейкой. …Нет. Не била меня, а Кольку Баранова об доску головой ударила два раза на чтении.

В школу Слава боялся ходить. После каждой тройки мама пила лекарство и ничего не говорила. Он очень радовался, когда получал высокие баллы и плакал, если появлялась «тройка». Плакал он в сарае, где с коровой и овечками, жил верный друг Трезор. Он слизывал с холодных щёк слезины и волновался всем своим собачьим телом, пытаясь хоть как-то успокоить мальчика.

Девочка Нина по-прежнему толкала его локтем, когда он писал, спрашивала, как лучше написать: «чёрствость или чёрсвость»? Он ничего не отвечал, но Лариса Васильевна, видя, как волнуется её внучка, делала замечание Славе Никодимову.

Перед каникулами в школе запахло хвоей и подарками. Это в актовом зале начали старшеклассники увешивать игрушками ёлку, а в учительской делили апельсины по бумажным серым мешочкам с нарисованными зелёными ветками и красной надписью: «С Новым 1976 годом!» Слава не радовался празднику. За полугодие у него одна тройка. Только теперь по русскому языку. Как он ни старался получить пятёрку, ничего не выходило. Даже в субботу, когда болел и не был в школе, Лариса Васильевна за что-то поставила в дневник двойку. Он спросил – откуда возникла двойка?

– Учись хорошо и не будет двоек. Много разговариваешь.

Слава смотрел на двойку и никак не мог вспомнить:– за что?

– Не плачь,– говорила Нина. – Ты, как девчонка нюни распустил. У меня только одна четвёрка и я ни капельки не расстраиваюсь. Бабушка ошиблась. Надо было поставить тебе не в субботу, а в пятницу.

– В пятницу я болел…

– Тогда в понедельник. Просто ошиблась. Она старая, вот и ошибается. Твоя мама не ходила бы и не жаловалась директору. Бабушку пошлют за пенсией теперь, и она не станет больше нас учить.

Дед Мороз стучал палкой, просил, чтобы ему глухому рассказывали громко стихотворения. Слава не стал рассказывать. Если глухой, то всеравно ничего не услышит. Он стоял в дверях и смотрел, как другим детям даёт наряженная пионервожатая конфеты и яблоки. Слава думал о маме. Ему жалко её. Она сказала, чтобы он домой не приходил, если получит, хоть одну тройку. Она это сказала очень давно, но он всегда помнил эти слова. «Куда же идти? Если он придёт домой, то мама обидится и будет капли пить из коричневого пузырька. Их осталось очень мало. Ей может не хватить и тогда она заболеет и умрёт, как тётя Алла из магазина игрушек и учебников.

Он сел на мягкий снег у дороги и задумался. Луна, как единственная игрушка на невидимой ёлке, светила на тайгу, на посёлок, на дорогу. Мама утром опять будет ругаться, и называть папу страшным компрачикосом. Он хороший, но никакой не компрачикос. Сегодня не будут ругаться из-за него. Сегодня праздник. Самый лучший праздник.