Текст книги "За Святую Веру"

Ранят тело Твоё пресвятое,

Мечут жребий о ризах Твоих.

А.Ахматова

Действующие лица

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ – Государь Всея Руси.

Окружение царя:

ДЕМЕНТИЙ – дьяк Тайного Приказа.

ПАИСИЙ – Паисий Лигарид, учёный грек, митрополит Гаазский, приглашённый в Москву для участия в церковных делах.

МАТВЕЕВ – близкий друг государя, стрелецкий голова, впоследствии боярин.

СЕМЁН – царский ловчий.ЯШКА, ГРИШКА – сокольничие.

Духовенство:

НИКОН, ИОАСАФ, ИОАКИМ – Патриархи Московские и Всея Руси.

МАКАРИЙ – Патриарх Александрийский.о. СЕРГИЙ – настоятель Ярославского Спасского монастыря.

Миряне:

АФАНАСИЙ – поморский рыбак Сумского острога.

Его дети:

МАРФА – девица, 19 лет.

ДУНЯ – девица, 16 лет,НИКИТА – отрок 14 лет

Соловецкий монастырь:

НИКАНОР – архимандрит «на покое»,

ГЕРОНТИЙ – писарь,

ЗАХАРЬЕВ – подьячий.

АЛЕКСАНДР, ПРОТАСИЙ – соборные старцы.

НИЛ, ФЕОКТИСТ, ИГНАТИЙ – старцы.

МАРК, САВВА, ВЕНИАМИН, ГЕРМАН, ВАРФОЛОМЕЙ – монахи.

ИСАЧКО, САМОЙЛА – сотники.ИВАШКА – юродивый,

УЛЬЯН, СПИРИДОН, ПЁТР, ГРИГОРИЙ – люди Стеньки Разина.

Служилые люди:

ВОЛОХОВ – стряпчий.

CТРЕЛЕЦКИЙ СОТНИК.

МЕЩЕРИНОВ – воевода,

КЕЛЕН – майор,

БУШ – военный специалистПОТАПОВ – ротмистр

Придворные, духовенство, народ

Основанная на подлинных исторических документах, драма «За Святую Веру» посвящена великой национальной трагедии, имевшей место в русской истории – расколу Русской Православной Церкви, произшедшему в период патриаршества Никона (1652–1666 г.). В центре повествования – противостояние царя Алексея Михайловича и Соловецкого монастыря, взаимоотношения Власти и Церкви, а также судьба простых людей, вовлечённых в водоворот бурных исторических событий.

Часть первая Надежды

Ноябрь 1666 г. В Москву, по приглашению царя, на церковный Собор прибыли иноземные православные архиереи, в т. ч. патриархи МАКАРИЙ АНТИОХИЙСКИЙ и ПАИСИЙ АЛЕКСАНДРИЙСКИЙ. Собор должен рассмотреть и вынести решение по делу патриарха Московского и Всея Руси НИКОНА [1] . Кроме того, на Соборе царь хочет заучиться поддержкой иностранных архиереев при проведении им церковной реформы, заключающейся в исправлении («справе») русских богослужебных книг и церковных обрядов, согласно греческим образцам.

Картина первая

Москва, Теремной дворец, кабинет царя. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ, ПАИСИЙ.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Как непонятлив сей народ!

Меняется лишь форма…

Двенадцать лет уже идёт

Церковная реформа,

А толку что-то не видать —

Раздоры, слухи, сплетни,

Вот Аввакум [2] твердит опять,

Что дни грядут последни.

Как на Соборе он дерзил!

На пол улёгся смело,

Архиереям нагрубил,

Неслыханное дело!

И Никон взаперти хорош:

Ругает нас прилюдно!

Не ценит милости ни в грош!

Да, наше время чудно…

Расколы, споры без числа,

Болезни, глад, напасти,

Повсюду смуты и хула

Самодержавной власти.

Бунтарства тлеют угольки

И на Дону и в Клине,

Увы, ведь даже Соловки [3]

Царю перечат ныне!

Стоят все за Святую Русь,

За древние законы,

Но я о том же ведь пекусь!

Должны быть только оны

К единой норме сведены,

Иначе нет порядка…Паисий!

(Паисий делает поклон)

Как со стороны,

Скажи, но только кратко,

Что патриархи говорятО нашем балагане?

ПАИСИЙ:

Великий государь, скорбят

Они, что христиане

Прискорбно так себя ведут,

Перечат власти гордо.

И всё же патриархи ждут,

Что как и прежде твердоТы будешь справу продолжать…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: А кто не подчинится?

ПАИСИЙ: Еретиков искоренять!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Но может кровь пролиться…

ПАИСИЙ:

Не нужно грешников жалеть,

Иуд исправит плаха!

Борьба с раскольниками естьОбязанность монарха.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Об этом нужно мне, как встарьРешение Собора.

ПАИСИЙ:

Его, великий государьИметь ты будешь скоро.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Что делать с Никоном? СовсемОн стал неуправляем.

ПАИСИЙ:

Владыки думали над тем…

Другого мы поставим,

Его же в монастырь сошлём,Подальше…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Это верно.

Пускай помыслит обо всём,

Покается примерно.

Ещё проблема – Аввакум,

Он был уже в Сибири,

Но непокорный этот ум

Не думает о мире.

Всё учит ереси своей —

Двуперстию, Иисусу [4] ,

Уже немало есть людей,Поддавшихся искусу.

ПАИСИЙ:

Анафему ему и им

Мы утвердим Собором.

Потом, что хочешь делай с ним,Еретиком и вором.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

На том и порешим сейчас,

Поклон отцам-владыкам…Иди же с Богом! В добрый час!

ПАИСИЙ:

(поклонившись)В смирении великом.

Уходит, пятясь задом.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(один):

Взвалил я ношу на себя,

Но нет пути обратно…

Святая Русь! Твой дух любя,

Я думал многократно,

Что ты под небом голубым?

Какое твоё место?

Ты – горний край, Ерусалим,

Ты – Божия невеста!

Царьград под турками живёт,

Рим – Папами захвачен,

Лишь ты одна Христа оплот,

Тебе путь предназначен

Святым Вселенским царством быть,

Все сокрушить невзгоды

И вере истинной учить

Заблудшие народы.

Они уже стучатся к нам —

Дон, Полоцк, Украина…

И Русь их не отдаст врагам —

Судьба у нас едина!

Текут границы наши вширь

Могучею волною,

Преображается Сибирь

Под русскою рукою.

Израиль новый восстаёт

Из пепла, словно чудо,

И православие несёт

Язычникам повсюду…

Ах, Русь, кружится голова

От твоего величья!

Одно лишь надо нам, сперва —

Все устранить различья,

Что накопились за века

В богослужебных нормах.

Я для того издалека

Призвал на Русь учёных.

Как славно начинали мы:

Над сводами писаний

Трудились лучшие умы —

Арсений, Епифаний [5] .

Под Вонифатьева [6] крылом

Вся молодёжь собралась,

О деле думали одном,

Пока не передрались…

Встал Аввакум за старину,

За ним другой и третий,

В раскол направили страну

Борцы за правду эти!

Потом и Никон стал чудить,

Вдруг стал неблагодарным,

Хотел как Римский Папа быть,

Писался государем [7] .

Крестьянский сын…Откуда в нём

Такое самолюбье?

Поставить Церковь над царём —

Латинское безумье!

Есть на Руси один лишь царь,

Помазанник Господний,

Так на Сионе было встарь,

Так на Руси сегодня.

А церковь – правильно блюдиУстав богослуженья…

Дверь приоткрывается, в неё просовывается голова ДЕМЕНТИЯ

ДЕМЕНТИЙ: Великий государь!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Войди!

ДЕМЕНТИЙ заходит и падает на колени, государь делает знак подняться.

ДЕМЕНТИЙ: С Коврова донесенье.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Что там у них стряслось?

ДЕМЕНТИЙ:

Бегут

Крестьяне к капитонам [8]

Там объявился новый плут —

Друг нищим и голодным,

Вавила-старец. Он твердит,

(перекрестившись)

Что Церковь не от Бога,

И Крест и Таинства хулит,

И лается премного.

Люд толпами к нему идёт,Скиты повсюду ставят…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Сыскать разбойника! В тюрьму!

Пусть там его заставят

Назвать сообщников своих,Покаяться всем сердцем.

ДЕМЕНТИЙ: С крестьянами что делать?

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

ИхНазад вернуть владельцам.

ДЕМЕНТИЙ:

Они наслушались про адИ про земли кончину…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Работать просто не хотят,

Но ищут лишь причину,

Чтоб убежать подальше в лес

И жить там, словно тати.

Пусть каются, целуют крест…

Скажи, Дементий, кстати,

Как монастырь на Соловках?

Мне говорили, будто

Монахи там забыли страх,И назревает смута…

ДЕМЕНТИЙ:

Приплыл от них архимандрит,

Ждёт встречи с государем.

Монахи служат, говорит,В церквях по книгам старым.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Послать комиссию туда,

Священников учёных.

Пусть разъяснят им навсегдаО вреде книжек оных.

ДЕМЕНТИЙ: Всё будет сделано.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Иди…

Меня купцы заждались.

За патриархами следи,Ни в чём чтоб не нуждались.

ДЕМЕНТИЙ уходит.

Картина вторая

Несколько месяцев назад. Белое море. На небольшом рыбацком баркасе АФАНАСИЙ, МАРФА, ДУНЯ, НИКИТА плывут на богомолье в Соловецкий монастырь.

ДУНЯ:

(поёт, глядя вдаль):

Принесу жемчужину я

В Руки Вечного Владыки,

Разольются солнца блики —Чистая душа моя.

Принесу жемчужину я,

Ту, которая дороже,

Всех богатств земных и всё же,Господи, помилуй мя!

Принесу жемчужину я,

Положу пред Ним, склонившись,

На колени опустившись —Господи, раба Твоя.

Принесу жемчужину я,

Разорвутся вражьи сети,

Ведь сильней всего на светеЧистая любовь моя…

МАРФА:

Что, Дуня, снова о любви

Поёшь с утра пораньше?Ты лучше Бога не гневи…

ДУНЯ: А что быть может краше?

МАРФА:

Уж скоро будет монастырь —

Святых людей обитель.Вот, лучше полистай псалтирь

(Даёт ей небольшую книгу),

Покайся…

ДУНЯ:

Рек Спаситель,

Тому, кто много возлюбит,Грехов проститься много.

НИКИТА: Она о Лёшке всё грустит…

МАРФА:

Побойся, Дуня, Бога!

В монастыре он третий год,

Когда его забудешь?

Он для Христа теперь живёт,Неужто ещё любишь?

НИКИТА: Земля! Земля!

АФАНАСИЙ:

Благой Творец

Сподобил нас добратьсяК святому месту, наконец!

МАРФА:

Должны мы постараться,

Со страхом Божьим здесь ходить

И плачем безутешным

Спасителя благодаритьЗа милость к нам прегрешным.

Паломники осеняют себя крестным знамением и благодарят Бога.

МАРФА: Прославим Бога, споём же:

ВСЕ: Слава Тебе, Христе, Боже!

МАРФА: Приидите, поклонимся Богу!

ВСЕ:

Приидите, поклонимся Христу!

Приидите к славному Его чертогу,

Припадите к честному Его Кресту!

Спаси нас, Божий Сыне,

Тебе поющих ныне:Аллилуйя, Аллилуйя! (2 р.)

Картина третья

Большой Соловецкий остров. Семейство АФАНАСИЯ сходит на берег и идёт в сторону монастыря.

ДУНЯ: Красиво как…

МАРФА:

Святым молись

Савватию, Зосиме [9] ,

Поклоны сотворяй, крестись —Душою будешь с ними.

ДУНЯ и все остальные усердно крестятся и делают поклоны. Затем семейство подходит к воротам, возле которых стоят два монаха, и сидит юродивый, поющий заунывную песню.

ЮРОДИВЫЙ:

Древней вере на Руси

Больше не бывати,

Иноземцы приплывутМонастырь разоряти.

О, горе! Горе! Горе!

Кровь вытекает в море!

Секиры, копья, пики,Пожары, стоны, крики!

Афанасий с детьми со страхом смотрят на юродивого.

1-й МОНАХ

(показывая на юродивого):

Ивашка, Божий человек,

Лет пять уж нас тревожит,

Сидит здесь, в холод, дождь и снег,Поёт одно и то же.

Семейство АФАНАСИЯ проходит ворота и вступает на территорию монастыря. Взору паломников открывается храм Благовещения Пресвятой Богородицы.

ДУНЯ

(МАРФЕ шёпотом):

Сестра, смотри, вот это да!

Какая церковь дивна!Давай зайдём скорей туда…

МАРФА:

Там служба, ещё, видно,Не кончилась…

ДУНЯ: Пойдём, пойдём!

АФАНАСИЙ:

Сходи сама, Дуняша,На паперти мы подождём…

МАРФА:

Когда сестрица нашаУж повзрослеет, наконец…

АФАНАСИЙ: По мне, так никогда бы!

МАРФА:

Ты слишком добрый с ней, отец —Не вышло чего как бы.

ДУНЯ заходит в церковь, протискивается через толпу молящихся, разглядывает иконы и всматривается в лица монахов. АФАНАСИЙ с детьми ходит вокруг церкви. Внезапно из соседнего храма выбегает священник, за ним бежит толпа монахов и мирян, возглавляемая старцем:

ТОЛПА: Иуда! Бей его! Держи!

АФАНАСИЙ: Что сделал он худого?

СТАРЕЦ: По новым книгам он служил…

Беглеца ловят и подводят к старцу.

СТАРЕЦ: В тюрьму его! В оковы!

Священника уводят под улюлюканье толпы.

СТАРЕЦ

(АФАНАСИЮ):

Проникла, други, даже к нам

Латинская зараза,

Враги уже и тут и там,

От Никона указа

Пришло безумие на Русь —

Святых книг исправленье,

Вместо Исуса – Иисус,Трёхперстное крещенье…

МАРФА:

А как же царь не уследилЗа мерзостьми такими?

СТАРЕЦ:

Его антихрист окружил

Людьми везде своими.

Писали, били мы челом,

Но занят царь делами,

Ответа до сих пор мы ждём

И боремся с врагами.

Ну ничего, Бог сохранитДержаву от глумленья…

АФАНАСИЙ:

Очнётся царь и посрамитВсе ложные ученья!

СТАРЕЦ:

Аминь! Аминь! Да будет так!

Идите с миром, други!

Но помните, не дремлет враг,Молитесь на досуге!

СТАРЕЦ уходит в сопровождении монахов.

АФАНАСИЙ:

(одному из мирян):

Скажите, кто сей старец был,Муж крепкий и достойный?

1-й МИРЯНИН:

Сей старец – преподобный Нил,Молитвенник Христовый.

ДУНЯ выходит из церкви, семейство АФАНАСИЯ отправляется искать ночлег в сторону рыбацких келий.

Картина четвёртая

На следующий день. Окрестности Соловецкого монастыря. АФАНАСИЙ с детьми идут вдоль берега моря. ДУНЯ задумчиво всматривается в небо.

ДУНЯ:

Смотрите, чайка высоко!Летит свободно, вольно…

АФАНАСИЙ: Тебе здесь нравится?

ДУНЯ:

ЛегкоДуше здесь и спокойно.

АФАНАСИЙ: А ты как, Марфа?

МАРФА:

Я сильнейЕщё Дуняши рада!

АФАНАСИЙ:

Ещё побудем пару днейИ возвращаться надо.

ДУНЯ: Так скоро? Как же? Почему?

АФАНАСИЙ: Работы дома много.

ДУНЯ: Но нужно мне ещё…

НИКИТА: К нему!

ДУНЯ: Никита, ради Бога!

АФАНАСИЙ:

Мы приплывём сюда опятьНа следующее лето.

ДУНЯ: Но это ведь так долго ждать!

Внезапно ДУНЯ останавливается как вкопанная и смотрит на идущего навстречу монаха. Остальные тоже всматриваются в него.

МАРФА: Уж не Алёшка это?

Монах проходит мимо них, глядя под ноги, и идёт в сторону монастыря. ДУНЯ, спотыкаясь, бежит за ним.

ДУНЯ: Постой, Алёшка, подожди!

НИКИТА: Хмельна любовна чаша…

ДУНЯ: Алёшка, стой, не уходи!

Монах крестится и прибавляет ход, не оглядываясь по сторонам.

МАРФА: Вернись назад, Дуняша!

ДУНЯ догоняет монаха и идёт рядом с ним.

ДУНЯ:

Постой, Алёша, как же так!Ведь это я! Я! Дуся!

Монах останавливается и со страхом смотрит на ДУНЮ.

МОНАХ:

Я не Алёша. Инок Марк

Теперь я здесь зовуся.Зачем ты тут?

ДУНЯ:

Со всей семьёйСвятыни посещаю.

МАРК: А, это славно.

ДУНЯ:

Мы с тобойУвидимся?

МАРК: Не знаю.

ДУНЯ:

Мы каждым летом будем тут,А может и весною…

МАРК:

Пора мне, Дуня, братья ждут,Прощай, Господь с тобою.

(Быстро уходит).

Картина пятая

Декабрь 1666 г. Москва, Теремной дворец, кабинет царя. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ, ПАИСИЙ, ДЕМЕНТИЙ.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Скажи, Паисий, напрямик,

В Собора заседаньиВозьмём мы верх?

ПАИСИЙ:

Отцов-владык

Волнует содержанье:

Расходы всякие растут —Питание, быт, слуги…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

По двести тысяч им дадут,Мы ценим их заслуги.

ПАИСИЙ:

Пресветлый царь, ещё другимДолжны мы будем тоже…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Заплатим всем друзьям своим,

Скажи, Паисий, всё же,

Удастся ль Никона нам снять,Отпор дать староверам?

ПАИСИЙ:

Раскольникам не устоять,

А вот с вопросом первым

Не так всё просто, много тутПрепятствий богословских…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Пусть их владыки обойдут,Ходов есть много ловких.

ПАИСИЙ:

Не ляпнет Никон ли чегоВ Собора заседаньи?

ДЕМЕНТИЙ:

Читаем письма мы его

С повышенным вниманьем.Царя винит он через край…

ПАИСИЙ: Всемилостивый Боже!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(ДЕМЕНТИЮ):

Владыкам письма передай —

Пусть почитают тоже…

Весёлые нас ждут деньки,Но этот бой последний!

(Делает знак Паисию, тот уходит).

Отплыл ли кто на Соловки?

ДЕМЕНТИЙ: Вчера. Священник Сергий.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Как во Владимирских лесах?Поймали того вора?

ДЕМЕНТИЙ:

Отряд послали мы на днях,Поймаем очень скоро.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Поторопись, Дементий, с ним,

Христово это дело!

Бог будет щедр к трудам твоим,Коль справишься умело.

ДЕМЕНТИЙ кланяется, затем, по государеву знаку уходит.

Часть вторая Триумф

Картина первая

Соловецкий монастырь. Трапезная палата Спасо-Преображенского собора, МОНАХИ и МИРЯНЕ собрались на большой Черный Собор в связи с прибытием из Москвы ОТЦА СЕРГИЯ. Заседание Собора ведет соборный старец АЛЕКСАНДР, на почетном месте восседает архимандрит НИКАНОР.

АЛЕКСАНДР:

Во славу Господа Христа

Собор мы сей созвали.

Очистим души и сердца,Помолимся вначале!

Монахи встают и читают молитвы.

АЛЕКСАНДР:

Собор открыт. Всем можно сесть.

Итак, прошу вниманья!

Сегодня мы собрались здесь,

Чтоб обсудить посланье

От государя. К нам сюда

Приплыл гонец. ГотовыЕго заслушать, братья?

МОНАХИ: Да!

АЛЕКСАНДР: Отец Сергий, вам слово.

о. СЕРГИЙ

(поднимаясь со скамьи):

Да укрепит нас всех Христос,

Даст разум и смиренье!

Я, братия, до вас привёз

Царёво повеленье.

Пора конец уж положить

Расколам и интригам,

Вам государь велит служитьСогласно новым книгам.

В зале раздаются крики, шум, брань.

КРИКИ ИЗ ЗАЛА: В нём бес! Клобук с него сорвать!

о. СЕРГИЙ: Дослушайте спокойно…

КРИКИ ИЗ ЗАЛА:

Иуда!

Ересь!

В шею гнать!Наслушались, довольно!

АЛЕКСАНДР:

Потише, братья, здесь Собор,

А не базар крестьянский!

Назначим, коль возник тут спор,

Мы диспут христианский.

От нас кто будет говорить?Кто лучше знает веру?

МОНАХИ: Геронтия!

АЛЕКСАНДР: Геронтий выйдь!

Со скамьи поднимается ГЕРОНТИЙ и выходит на середину палаты

АЛЕКСАНДР:

Начните же, к примеру,С перстосложения…

ГЕРОНТИЙ

(поднимая вверх два пальца правой руки):

Вот так

Наши отцы крестились.

И этим победили мрак,И Богу так молились!

(Бурные овации в зале).

о. СЕРГИЙ:

Трёхперстье – это знак святой,Он Троицу слагает.

ГЕРОНТИЙ:

Кто крестит так своей рукой,Тот Троицу распяет.

(Зал охает).

ГЕРОНТИЙ

(снова подняв два пальца правой руки):

Так окрестили нашу Русь

Владимир-князь и Ольга,

Так на иконах Спас ИсусПодъемлет длань…

о. СЕРГИЙ:

Не только!

Другой у христиан закон

Сложился за столетья:

Ерусалим, Царьград, АфонКрестятся троеперстьем.

ГЕРОНТИЙ:

И где теперь Ерусалим?Под игом басурманским!

(Одобрительный смех в зале).

Царьград давно уж лёг под Рим В союзе униатском! [10]

(Громкий хохот и аплодисменты)

Русь православие блюдёт,

И потому доныне

Два Рима пали, Русь живёт

И делается сильне.

Пенять не нужно на других,И греки – не указ нам!

о. СЕРГИЙ: Мы веру приняли от них!

ГЕРОНТИЙ замирает и растерянно смотрит по сторонам. Со своего места поднимается НИКАНОР.

НИКАНОР:

Вот это ложь ужасна!

Сначала Русь крестил Андрей [11] ,А греки были позже…

о. СЕРГИЙ: Так вера русская старей?

НИКАНОР:

И истиннее тоже!

Не нужно нам её менять,Пусть с нас берут примеры!

(Под бурные овации НИКАНОР садится).

ГЕРОНТИЙ:

Как можно было исправлять,Старинный Символ Веры?

о. СЕРГИЙ:

Убрали только те слова,Что устарели сильно.

ГЕРОНТИЙ:

А слово «истинный» [12] ? ЕдваБыла та фраза длинна…

о. СЕРГИЙ: Так Никон сделать повелел.

ГЕРОНТИЙ: А вы куда глядели?

о. СЕРГИЙ:

Речами он на нас гремел,Мы спорить не хотели.

ГЕРОНТИЙ:

А крестный ход? По солнцу мыВо все века ходили [13] !

о. СЕРГИЙ:

Христос выводит нас из тьмы,А не светило…

ГЕРОНТИЙ снова задумывается. Со своего места опять поднимается НИКАНОР.

НИКАНОР:

Вы ли

Здесь вспоминаете Христа,

Когда Его же ИмяВаши коверкают уста?

о. СЕРГИЙ: У греков так ведь…

НИКАНОР:

С ними

Умом вы тронулись совсем

Иль продались за злато!

Мы знаем, кто стоит за всем,Кто книги вам печатал.

(Берёт и перелистывает одну из новопечатных книг).

Вот штамп – Венеция, Париж, Вот зло идёт откуда!

(Ропот возмущения в зале)

Вместо креста – латинский крыж [14] , То езуитов блюдо!

(В зале раздаются негодующие крики, призывы к расправе с О. СЕРГИЕМ.)

НИКАНОР:

Русь будет до тех пор стоять,

Покуда будет строго

Обряды веры соблюдать —Закон Живого Бога!

(Бурные овации в зале)

АЛЕКСАНДР:

Нет смысла продолжать наш спор,

Теперь нам всё понятно.Мы закрываем наш Собор

(о. СЕРГИЮ)

Плывите же обратно!

о. СЕРГИЙ:

Так что же, вы указ царёвИсполнить не хотите?

НИКАНОР:

С царём поспорить я готов!

Что, братия, пустите

Всю нашу правду рассказать,

Открыть всю душу смело,

А коли надо, пострадатьЗа Божеское дело!

МОНАХИ: Святой! Спаситель!

АЛЕКСАНДР

(НИКАНОРУ):Вы храбрец!

(Монахам)

Что, братия, отпустим?

МОНАХИ: Да! Да!

АЛЕКСАНДР

(НИКАНОРУ):

Пусть вас хранит Творец!За вас молиться будем!

Картина вторая

Москва, Благовещенский собор Кремля. Государь участвует в богослужении. Рядом с ним молится ПАИСИЙ. Священник, совершающий литургию, во время пения Символа веры, по ошибке произносит одно из предложений по-старому.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Ты как поёшь здесь, разгильдяй?Ты что за староверье?

СВЯЩЕННИК: О, Господи, я невзначай…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Начни сначала пенье!

Священник начинает молитву заново.

ПАИСИЙ:

Пресветлый царь, я восхищён,

Признаюсь, и немало:

От Константиновых времён

Земля ещё не знала

Монарха, грамотнее васВ обрядах литургии…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Спаситель вразумляет нас.

ПАИСИЙ:

В погибшей Византии

Преданье древнее живёт

О том, что через годы

Царь с северной страны придётИ принесёт свободу.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(перекрестившись):Когда то будет?

ПАИСИЙ:

Иисус

Один об этом знает.

Но ждут народы, когда РусьНа басурман ударит.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Даст Бог, покажем мы врагам,

Всех посрамим неверных!

Пока же помощь нужна нам

В заботах многодневных

О церкви, пастырях её,

Что служат здесь безбожно!Сам видишь наше бытиё…

ПАИСИЙ: Всё сделаем, что можно.

Служба продолжается, затем все расходятся.

Картина третья

Москва, Теремной дворец, кабинет царя. АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧработает с документами. Раздаётся стук в дверь, затем в кабинет заходит ДЕМЕНТИЙ, падает ниц и по знаку царя встаёт.

ДЕМЕНТИЙ: Вавила пойман, государь!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Покаялся?

ДЕМЕНТИЙ:

Куда там!

Шипит, как в преисподней тварь,Всех кроет благим матом.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Крест подносили вы ему?

ДЕМЕНТИЙ: На Крест Святой плюётся.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Что ж…Пытку применить к нему,Покуда не уймётся!

ДЕМЕНТИЙ: А коли не уймётся, гад?

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Сжечь в срубе без пощады!

В огне еретики горят,В Геенне вечной ада!

(после паузы)

Как Соловки?

ДЕМЕНТИЙ:

Вернулся к намОтец Сергий.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Сумел лиПорядок навести он там?

ДЕМЕНТИЙ:

Унёс он ноги еле.

Монахи учинили бунт,Наш пастырь растерялся…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Нож в спину! Скопище иуд!

ДЕМЕНТИЙ: Посол от них примчался.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Кто сей безумец?

ДЕМЕНТИЙ: Никанор.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(задумавшись):

Я думал, он уж сгинул…

Не слышал я о нём с тех пор,

Как он Москву покинул.

Здесь настоятелем [15] он был,

Дела повёл с размахом,

Что даже Аввакум просил

Назначить патриархом

Иль главным справщиком его,

Но быстро мы смекнули,

Что ожидать нам оттого,

И в Соловки вернули

Сего монаха… Но опять

Покой он наш тревожит:

Кто раз в руках подержит власть,Тот без неё не может.

ДЕМЕНТИЙ: С ним челобитное письмо.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ: Чего хотят монахи?

ДЕМЕНТИЙ:

Наверно, тронулись умом —

Хотят сложить на плахе

Свои безумные главыЗа ересь староверья.

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Уже кончается, увы,На них моё терпенье.

ДЕМЕНТИЙ:

Ещё в письме они твердят,

Что плох наместник старый,Поставить своего хотят…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Да, пастырь там бездарный,

Ошибок много допустил.

Другого им пошлите,Чтобы смутьянов всех скрутил!

ДЕМЕНТИЙ:

Исполним, как велите.А с Никанором как нам быть?

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

К Собору духовенстваЕго пыл надо остудить…

ДЕМЕНТИЙ:

К Вавиле по соседству,

Быть может, посадить его?Послушал крики чтобы…

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ:

Да… На Соборе от негоРаскаянье должно быть.

Государь делает знак, ДЕМЕНТИЙ кланяется и уходит.

Картина четвёртая

Соловецкий монастырь. Братский корпус. Келья инока МАРКА. МАРК стоит на коленях пред иконами и молится.

МАРК:

Ах, душа, ты не молилась,

Не имела в сердце страх,

Во грехах на свет родилась,И помрёшь, видать в грехах!

Отца и мать не почитал,

Родных и близких обижал,

Наставников не слушал,

В посты селёдку кушал,

Мирские песни тайно пел,Копейку нищему жалел,

Ох, грешник я какой же! Помилуй меня, Боже!

Я – смоковница сухая,

Не принёс Христу плоды,

У корня секира злая,Нет спасенья от беды!

Всё время ближнего судил,

Роптал, завидовал, блудил,

Над Богом насмехался,

Хитрил, дерзил, ругался,

Искал богатства на земле,Жизнь проживал навеселе,

Ох, грешник я какой же! Помилуй меня, Боже!

За дверью кельи слышится легкое покашливание, затем доносится голос ФЕОКТИСТА.

ФЕОКТИСТ: Молитвой со Христом живёшь…

МАРК: И с Девой Пресвятою!

(открывает дверь)

ФЕОКТИСТ:

Брат Марк, дрова рубить идёшь?

Иль у тебя иноеЕсть послушание сейчас?

МАРК:

Иду, иду, конечно…А что пора? Который час?

ФЕОКТИСТ: Уж вечер.

МАРК:

Незаметно

В молитве время так бежит,Прости меня, Создатель!

ФЕОКТИСТ:

Кто молится, тот не грешит —Сказал бы настоятель.

МАРК одевается и идёт на рубку дров. Придя на место, он встречает там уже вовсю работающих братьев ВАРФОЛОМЕЯ, САВВУ, ГЕРМАНА, ВЕНЕАМИНА, а также ЗАХАРЬЕВА.

САВВА:

Что, братья, старцы говорят,Что с Никанором нашим?

ЗАХАРЬЕВ: Не слышно ничего, молчат.

ГЕРМАН: А с местом патриаршим?

ЗАХАРЬЕВ:

Приехало в Москву на суд

Учёных греков много.Быть может, Никона спихнут…

ВАРФОЛОМЕЙ: Туда ему дорога!

ВЕНИАМИН: Кто ж будет новый патриарх?

ЗАХАРЬЕВ: Узнаем очень скоро.

ВАРФОЛОМЕЙ: А может, царь возьмёт и,

(разрубая очередное полено)

Бах! Назначит Никанора…

Все улыбаются и смеются.

ВЕНИАМИН: Вот это славно было бы!

ЗАХАРЬЕВ: Он выступит там смело!

САВВА: Не обойдётся без борьбы…

ГЕРМАН: Ну, это ясно дело!

ЗАХАРЬЕВ:

Какую славную мечтуВарфоломей придумал…

САВВА:

Помолимся о том Христу,Царя чтоб надоумил!

Монахи встают и читают молитвы, затем продолжают работать.

Картина пятая

Москва. Крестовая палата Кремля. Поместный Собор духовенства. Присутствуют 29 архиереев, среди них 12 иноземных, в т. ч. патриарх Антиохийский МАКАРИЙ. Перед сидящими архиереями стоит бывший Патриарх Московский и Всея Руси НИКОН. Почти десятичасовые слушания по его делу заканчиваются. Приговор НИКОН у на русском языке оглашает ПАИСИЙ.

ПАИСИЙ:

Раб Божий Никон, бывший Патриарх,

Виновен в следующих грехах:

Оставление кафедры самовольное,

Поведение пастыря недостойное,

В дела вмешательство светские,

Хула на правила греческие,Оскорбление русского государя…

НИКОН: Продажные, низкие твари!

ПАИСИЙ:

Клевета на церковь постыдная,На пастырей слово обидное…

НИКОН:

Наёмные псы султанские!Невольники басурманские!

ПАИСИЙ: Мятежные речи и паки [16] …

НИКОН: Бесстыдные, подлые враки!

ПАИСИЙ:

По приговору всех святых отец

Да будет он простой чернец,

В монастыре далёкомПусть примирится с Богом!

МАКАРИЙ:

Покайся, Никон, чтобы смытьГрехи с души заблудшей!

НИКОН:

Что делать мне и как мне житьБез вас я знаю лучше!

МАКАРИЙ подходит к НИКОНУ и снимает с него клобук и панагию.

НИКОН:

Смотри, не позабудь содратьС клобука жемчуг чистый…

Несколько стрельцов уводят НИКОНА из зала заседания.

ПАИСИЙ:

На патриарший трон избратьМосковский и российский

(пауза)

Троицкого игумена

Отца Иоасафа [17] —

Молитвенника умного,Пастыря прекрасного!

Иоасаф поднимается со скамьи и кланяется духовенству.

ПАИСИЙ:

И, наконец, решил Собор,

Что вера вся российска —

Двуперстье и иной позор

Есть ересь сатанинска,

Врага лукавого печать,

Что приняли невежды!

Всё это нужно поменять —

Священников одежды,

Молитвы, книги и кресты,

А кто не подчинится —

Того пусть плахи и костры

Научат, как молиться!

Пусть в ад они падут к чертям,

К разбойнику Иуде!

Христа Спасителя врагамАнафема да будет!

ВСЕ: Анафема да будет!

ПАИСИЙ:

Уже раскаяния есть

От иереев многих,

Вот, Никанор, к примеру, здесь —Муж правил очень строгих.

НИКАНОР медленно поднимается со своего места.

МАКАРИЙ: Ну что же, Никанор, скажи.

НИКАНОР:

Учёнейшие мужи!Раскаялся я от души…

ПАИСИЙ: Вот видите!

МАКАРИЙ подходит к НИКАНОРУ, надевает на его голову греческий клобук и подносит к его лицу крест.

МАКАРИЙ: Целуй же!

НИКАНОР целует крест.

ПАИСИЙ:

Благословен Христос наш Бог

И Мать Его Святая!

Сегодня наш исполнен долг,С чем вас я поздравляю!

Собор торжественно закрывается.

Картина шестая

Весна 1667 г., Москва, Вербное воскресение. От Лобного места к Спасским воротам Кремля приближается праздничное шествие на «осляти», символизирующее торжественный вход Христа в Иерусалим. Впереди идут одетые в золочёные кафтаны младшие придворные, за ними на санях шесть лошадей везут нарядную вербу, украшенную фруктами, ягодами, изюмом. В санях сидят мальчики в белых сорочках, поющие: «Осанна!». Следом за вербой с иконами и горящими кадилами идёт духовенство и придворные с пальмовыми листами и вербами, за ними движутся государевы стольники, несущие государевы жезл, вербу, свечу и полотенце. Далее, на «осляти», т. е. лошади, облачённой в белую попону, шествует избранный патриарх Московский и Всея Руси Иоасаф II, держа в левой руке Евангелие, а в правой Крест, которым он осеняет людей. Рядом с лошадью патриарха, держа её за повод, смиренно идёт царь, демонстрируя свою покорность Христу. Шествие замыкают гости. По всему пути стрелецкие дети расстилают перед патриархом и царём сукна разных цветов, а выстроенные ратные люди и народ склоняются ниц, приветствуя их.

ПЕВЧИЕ:

На престоле в небеси

Бог печётся о Руси,

На осляти Иисус

Осеняет дланью Русь,

Ангелы слетают,

Дети воспевают:Осанна! Осанна! Осанна!

Мир ликует и поёт,

Спас в Ерусалим идёт,

Радуется вся земля:

Русский царь ведёт осля,

Ангелы слетают,

Дети воспевают:Осанна! Осанна! Осанна!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(про себя):

Итак, препятствий больше нет

Моим высоким думам,

Ликует, кажется, весь свет,

Народ захвачен чудом,

Все славят Бога и царя,

Сплотившись в правой вере.

Забыты возле алтаря

Все распри и потери.

Благословляет Русь Творец,

На бой святой и правый,

Пал гордый Никон, наконец,

И Аввакум упрямый.

Внутри повержены враги,

На ладан Польша дышит,

И наши твёрдые шагиТеперь весь мир услышит!

ПЕВЧИЕ:

Сбылись людские надежды,

Стелите, люди, одежды!

Склоните гордые лица,

Царь кроткий идёт на ослице!

Спасителю нашему БогуДорогу! Дорогу! Дорогу!

АЛЕКСЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

(про себя):

Взойдёт пусть русская заря

Над целою землёю,

Пусть хвалят Бога и царя

И летом, и зимою!

Пусть будут житницы полны,

Обильны всяким хлебом,

Пусть будут песни дев слышны

Под ясным русским небом!

Восстань, Святая Русь, восстань!

Мечта пусть станет явью,

Земной опорой Неба стань,Твердыней Православья!

ПЕВЧИЕ:

Отныне на многие веки

Хвалите Христа человеки,

Хвалите Христа непрестанно:Осанна! Осанна! Осанна!

Часть третья Вызов

Картина первая

Лето 1667 г., Соловецкий монастырь, иконописная палата. ДУНЯ, снова приплывшая с семьёй на Соловки наблюдает за тем, как МАРК пишет икону. Ему помогает размешивать краски незрячий монах ИОНА. В какой-то момент ИОНА выходит из палаты, оставляя ДУНЮ и МАРК а наедине.

ДУНЯ:

Скажи, брат Марк, но как же так?

Ведь он не видит света…

А краски смешивает как?Такое чудо это!

МАРК:

Христос об этом говорит

Нам заповедь блаженства:

Кто сердцем чист, тот Бога зрит,Тот видит совершенство.

ДУНЯ:

А я не слышала о том…Ты стал таким здесь умным!

МАРК:

Живём мы не своим умом,Но Божьим словом мудрым.

ДУНЯ

(с улыбкой):

А вот зачем, на голове,

Скажи мне, если можешь,

Два глаза, уха, ноздри две,А рот один всего лишь?

МАРК:

Так это, Дуня, знак такой,Чтоб ты молчала больше…

ДУНЯ

(приняв обиженный вид):

Ну вот, смеёшься надо мной,А ведь монах ещё же!

МАРК:

Я это к слову… Просто так…И не смеюсь нисколько…

ДУНЯ: Пора идти мне, братец Марк.

МАРК: Не обижайся только!

ДУНЯ уходит.

Картина вторая

Келья МАРКА. МАРК молится.

МАРК:

Христе, мой Свет и спасение!

Прими мое сокрушение,

Душа утонула в грехах,Лежу пред Тобой, словно прах!

Пленённый земными страстями,

Постель орошаю слезами,

Молюсь окаянной душой,Прости меня, Господи мой!

На немощь мою обратися,