Текст книги "Урфин (СИ)"

Автор книги: Владимир Машошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Роман «Урфин».

Книга первая «Захват».

Пролог

Холодный ветер колючими льдинками царапал лицо.

Коренастый, похожий на бульдога, майор широко шагал. Плохо, очень плохо начинался 1950 год.

Совсем недавно ему жали руку, сыпались поздравления и вот ЧП, нет, хуже – катастрофа!

«Если не справлюсь мне конец! В лучшем случае, десять лет за подрывную деятельность, а если справлюсь?.. Действовать быстро!..» – начальник особого лагеря «Горный», на ходу, соображал.

Рядом, пригнувшись, будто голодный шакал, семенил худенький лейтенант. В шапке-ушанке, шинели и валенках, забегал вперёд, майор, не глядя, проходил мимо, летёха вновь обгонял начальника, под ногами хрустел снег, изо рта густо валил пар.

– Я не виноват, мне как сообщили, тут же к вам. Дед виноват, он мне сразу не понравился. Но я и подумать не мог!.. Это ж надо придумать!.. Отказаться от работы!! – тараторил лейтенант.

– Сколько простой? – хмурясь, спросил майор.

– Уже час, второй пойдёт, – торопливо ответил подчинённый.

Губы майора сжались, ноздри раздулись, глаза щурились от летящих снежинок, встречный ветер мешал идти.

Впереди вспыхнуло пятно прожектора, в серой мгле угадывалась колючая проволока, из бешено крутящейся снежной пыли, медленно выплывали ворота.

Лейтенант, косолапо переваливаясь, побежал к свету, майор зло глядел вслед.

«Может подсидеть вздумал?..».

– Что стали?! Начальник идёт, открыть, живо! – зазвенел властный голос лейтенанта.

Два вохровца поспешно закинули автоматы на плечи, скрипя железными створками, лагерная пасть распахнулась.

Лаготделение «на ушах», кто не ушёл на общие работы в курсе – пятый барак не вышел на работу. Как начальство выкрутится? Не всё коту масленица, вохровцы смотрели злорадно.

«Быстрее! Быстрее! Каждая минута задержки грозит суровой карой. Может бегом? Нет, пусть лейтенант бегает», – майор продолжал шагать.

У барака пять человек: двое вскинули автоматы, дула нацелились на вход, трое удерживали собак. Крупные овчарки рвались, от лая закладывало уши, с клыков брызгала слюна. При появлении начальника, оцепление расступилось.

– Я распорядился окружить барак, – торопливо оправдывался лейтенант, – чтобы зараза не разошлась. Ведь немыслимо, подрыв советской власти, просто какой-то… мятеж!!

Майор, прозванный «Ухватом», потому что Ухватов Сергей Кириллович и потому что скор на расправу, задержался у входа.

Негнущиеся ноющие от холода пальцы расстёгивали шинель, металлические пуговицы не слушались.

Края шинели разошлись, грудь высоко поднялась, морозный воздух до краёв наполнил лёгкие, майор решительно дёрнул барачную дверь и вошёл.

Испуганный уличным ветром, спёртый воздух колыхнулся, запах немытых тел ударил в нос, стараясь среди барачного мрака разглядеть узников, начальник прищурился.

Зэки заняли дальний конец длинного, как туннель, барака, тёмные тела, будто перезревшие сливы, рассыпались в тупике. Люди занимали нары, сидели на полу, подпирали стены.

Перед слушателями, переступая с ноги на ногу и поминутно вскидывая руки, выплясывал старик.

– …Братия, – завывал дед, – близко время нашего освобождения! Господь! Господь говорит мне, что умрёт вампир, и расточатся врата, падут решётки! Новый царь взойдёт на престол Российский, дарует свободу узникам, накажет мучителей!..

Счастьем блестели глаза, удивлённо приоткрылись рты, руки до белых костяшек стиснули шапки, заключённые замерли. Нет дела, что в барак, закружив рой снежинок, ворвался ледяной ветер. Забыт мрачный Ухват с автоматчиками, кажется, только протяни руку и возьми, вот она – свобода!..

Майор сделал несколько шагов, рука легла на кобуру, мятежнику в спину упёрся мрачный взгляд.

– Не дайте же братия замучить вас непосильной работой! Близок день нашего освобождения, близко торжество справедливости! Я вижу…

– Брешешь, ничего ты не видишь, – осадил майор.

Направленный к небу, указательный палец старика застыл.

Испуганные взоры слушателей метнулись на майора, глаза заключённых, теряя счастливый блеск, потемнели, автоматчики напряглись, Ухват глядел смело.

Суровый свист январского ветра, злобный лай псов, смертоносные автоматные дула… зэки возвращались к реальности.

Смутьян повернулся лицом. Глубоко пожилой человек, ширококостный, но высохший, старик смотрел дерзко. В фигуре, движениях, взгляде, нечто библейское, и совсем нет страха.

– Вижу! – взвизгнул оратор. – Вижу так же ясно, как твою дочь Любашу, что плачет дома, ибо отец обещал с ней провести воскресенье, но ушёл. Плачет и не простит! Расправы над беззащитными не простит!

Лицо майора вспыхнуло.

«Откуда… кто посмел?! Найду, удавлю…. Пусть, даже если кто-то проболтался, но про обещание никто не знал?!..» – брови сдвинулись, кулаки сжались.

– Он, правда, что-то видит, – зашептал лейтенант. – На днях у Мирошкина коза потерялась, так он, – лейтенант покосился на старика, – сказал, где искать, и нашли! Чуть не околела, хорошо успели.

– Вяткин животом мучился, – прогремел один из автоматчиков, – думал желудок, чем только не лечился, а этот… лишь увидел, сказал камень в печени, и, правда, уже вырезали.

Барак наполнился одобрительным гулом.

На скулах майора заиграли желваки, из-под нахмуренных бровей зло сверкнули глаза.

– Значит, видишь? – грозно спросил начальник лагеря.

– Вижу!

– Даже будущее? – интонация начальника окрасилась лукавством.

– Даже!

– И в этом будущем заключённых выпустят, а нас судить?! В этом зришь ты справедливость? – на лице майора увереннее взыграло лукавое торжество.

Морщинистые губы поджались, старик потупил взор.

Улица шумела, тоскливо подвывал ветер, бешено заходились лаем псы, ругались мёрзнущие вохровцы, но барак словно окунули в чёрную тишину, зэки притихли.

– Хорошо! – воскликнул майор. – Я готов поверить! Ты видишь! Я даже готов пойти навстречу… – заключённые удивлённо переглянулись. – Если… – начальник хитро прищурился – … докажешь прямо сейчас, что знаешь будущее. Тебе ведь не сложно?! Ответь перед этими… людьми, на вопрос: «Что тебя ждёт завтра?».

Ясновидец дерзко глянул в откормленное лицо майора, решимостью блеснули глаза.

– Что же ты?.. Поведай нам, докажи!.. – подстрекал начальник лагеря.

– И докажу!! – окреп голос старика. – Да, завтра я буду здесь, буду работать, но…

Барак переполнился разрывающим уши хлопком выстрела, старческий череп взорвался, тысячи кровяных капель брызнули в стороны, будто подкошенный, провидец рухнул.

– Нет, ты ошибаешься, – торжествующе, над трупом, произнёс Ухват, рука сжимающая наган опустилась, грудь выпятилась, гордо поднялась голова. – Смотрите! Он даже своего будущего не знал! Зачем его слушать??? – грозно закричал майор. – Мир высшей справедливости наступил! Каждый получил по заслугам. Ваше место здесь, потому что вы фашисты и враги советской власти. Работайте! Благодарите, что вас не поставили к стенке, не пустили в расход. Советский народ даёт вам шанс перековаться, ударным трудом, перед ним и родиной, искупить вину. А кто не желает, для тех, у нас есть это… – Ухват потряс наганом.

Начальник лагеря повернулся к лейтенанту, но слова, по-прежнему, громовыми раскатами неслись по бараку.

– Запомните Реутов, нет ни бога, ни пророков его, нет демонов с колдунами, есть лишь диктатура пролетариата и народная власть! А вы – орудие этой власти, надежда и опора. Любой, пророк посягает на власть советов. Любой искатель справедливости – провокатор и клеветник. Лжецы оговаривают советский строй, справедливее и гуманнее которого быть не может! Для борьбы с этой нечестью родина доверила вам оружие. Так-то вот.

Изможденные зэки сникли.

«В этом весь Ухват – хватай да терзай…».

Майор вышел из барака, мороз щипал лицо, мелкий снег колол шею.

«Кажется, справился!».

Следом подошёл лейтенант.

– Вывести на работу и не возвращать пока не выполнят двойную норму. Да… и всему бараку, на сегодня, штрафную пайку, – приказал начальник.

– Есть, разрешите исполнять? – козырнул подчинённый.

– Выполняйте.

«Хороший всё-таки парень Реутов, расторопный, исполнительный, не дурак… выпишу премию…» – подумал начальник особлага.

Собаки рвались к бараку, но теперь, злобный лай – музыка. Лица вохровцев посветлели.

День только начинался, есть время почитать дочери, выполнить обещание. Северный ветер толкал в спину, торопил, гнал прочь.

На мгновение померещилось испуганное лицо провидца, но только укрепилось пролетарское убеждение, что нет бога, есть лишь диктатура. У кого оружие, тот и бог, и пророк, и победитель…

Глава 1.

Солнце слепило глаза, окна брызгали светом, повсюду плясали жёлтые зайчики. Август 2013 года холодный и дождливый, на исходе, сухими тёплыми днями радовал городских жителей. Раскалённый воздух пропитался запахом извёстки, будто русские печки, стены дышали жаром.

У крайнего подъезда пятиэтажного дома, словно взмокший воробушек, на лавочку присел старичок. Слабые дуновения ветерка колыхали редеющие волосы, загорелый лоб блестел капельками пота, типичный российский пенсионер, имеющий нетипично пронзительные глаза.

Над стариком навис жилистый бледный парень с заячьей губой и косящим глазом, татуированные руки мелькали, как крылья мельницы, по-волчьи хищно напряглось лицо. Пенсионер, отпрянув от хищного парня, поджал ноги, сухие морщинистые руки упёрлись в скамейку.

– Нет, ты чё дед? Хочешь сказать… можешь забрать у меня?!! – парень, по кличке Щепа, вызывающе взглянул на старика.

– Почему забрать? Сам отдашь, – невозмутимо парировал дед.

Второй парень, известный как Булат, наблюдал исподлобья, мускулистые руки сцепились за спиной, стриженая голова упрямо наклонилась.

Непохожестью внешности, одежды, поведения, парни составляли странный дуэт.

Щепа длинный худой человек, нервный и шумный, почти совершенно белый, даже глаза прозрачные.

Булат напротив, спокойный мускулистый и тёмный на столько, что многие считали его нерусским, ещё и нос с горбинкой.

Бандиты второй день караулили Сёму, что задолжал Белому.

Подобные задания Булату не нравились, а Щепа лишь усложнял положение.

Вчера, блатной напарник, полдня увивался за школьницей, сегодня прицепился к деду, хотя, старик тоже хорош, сам провоцирует. А если неспроста?

Иван Булатов, в народе Булат, разглядывая старика, сдвинул брови.

С виду обычный пенсионер, таких сотни ковыляют по тротуарам, сидят на лавочках, жалуются в собес… коричневые мятые брюки, взмокшая глухая рубашка… но нет… пугающе пронзающий взгляд. Старикан подозрительно спокоен, рядом уркаган того и гляди заденет клешнями, а дед улыбается, подначивает, играет.

И ещё... смутное предчувствие… нужно держать ухо востро.

– Сколько? – доставая пухлый бумажник, спросил Щепа.

– Давай что есть, – добродушно ответил старичок.

Бледный парень охотно вынул бумажки, тоненькая пачка перешла к деду, мелькая наколотыми перстнями, пальцы выгребали мелочь.

Булат не поверил глазам. Напарник любил деньги брать, а не отдавать, урка скорее отмутузит деда, невзирая на возраст и заслуги, чем отдаст хоть грош!

И всё-таки, с довольным сияющим лицом, чуть высунув язык, Щепа старательно выскабливал последние копейки.

Пенсионер ловко свернул бумажную пачку и спрятал в карман, там же исчезла горсть мелочи.

Звонко ссыпая монетки, старик весело подмигнул Булату.

«Что это?! Не может быть!..» – пронеслось в голове Булата.

Урка сунул бумажник на место и задумался. Обычно резвые руки безвольно повисли, взгляд потух, будто выполнив назначение, робот застыл в режиме ожидания.

Задумчивое спокойствие совсем не шло к блатной привычке говорить и действовать быстро. Под палящим солнцем, неожиданно щедрый напарник словно завис.

Продолжая загадочно улыбаться, старик слегка ударил парня.

– Что за!.. – очнувшись и дико озираясь, Щепа подскочил. – Это… ты чё… чё сделал?!!

На лбу вздулись синие жилы, пальцы собрались в угловатые кулаки, бандит подступил к старику.

Мимо шла семейная пара, женщина покосилась на Щепу, муж подхватил жену под руку и повёл быстрее.

– Ты знаешь, кто я? – зло прошипел урка.

Потеряв интерес, старик молчал, лишь на бледных губах обозначилась презрительная улыбка.

Ослеплённый яростью, Щепа заметался, как лев в клетке, белые брови сдвинулись, прозрачные глаза свирепо буравили пенсионера, заскрипели зубы. Урка подбежал с боку, кулак похожий на увесистую кувалду взлетел, но рука, будто встретив невидимую преграду, застыла и бессильно опустилась. Злобно сверкая глазами, бандит отошёл.

– Ты меня узнаешь!.. – грозно бубнил над стариком Щепа. – Я тебе сокращу время доживания…

Из-за угла появился высокий молодой человек. Привычным шагом юноша направлялся к подъезду.

Заметив на пути преступный дуэт, а может испугавшись разъярившегося Щепу, паренёк остановился.

Несколько мгновений юноша пребывал в замешательстве, затем, изменив направление, двинулся дальше. Молодой человек собирался пройти мимо опасной парочки.

От Булата не ускользнули колебания прохожего, бандит сделал пару шагов навстречу юноше, парень встретился глазами с Булатом, развернулся и бросился бежать.

– Это он! Не упусти! – крикнул Булат.

Щепа кинулся догонять…

Местные дворы имели два выхода, один вёл на оживлённую улицу, другой обрывался глухим лесопарком.

Уверенный, что Сёма попытается выскочить на людный проспект, Булат решил перехватить.

Увы, парень искал спасения в лесопарке, быстрый, как волк, Щепа первым настиг должника.

Когда подошёл Булат, дело оказалось сделанным.

Семён валялся на траве, колени упёрлись в живот, руки прикрывали голову, губа разбита, из носа тянулась тоненькая кровавая струйка. Светлая футболка смотрелась грязной половой тряпкой, при каждом шорохе тело нервно вздрагивало, Сёма жалобно стонал.

– Надо было лишь напомнить, – проворчал Булат.

– Я и напомнил, разбитая морда лучшее напоминание, – урка повеселел. – Как глянет в зеркало, сразу вспомнит, у-у-у… – бандит подопнул жертву.

Разгорячённый погоней, Щепа пританцовывал, волчье лицо оживилось.

– Ладно, идём. Хоть не торчать больше здесь… надоело, – сказал Булат.

***

Вечером мысли крутились вокруг старика, Иван Булатов долго ворочался в кровати. Стоило закрыть глаза, из темноты проступал образ хитрого пенсионера. Как он легко обобрал Щепу!..

Фокус с деньгами ловкий, но Булата тревожило другое… дед полон знакомой силы.

«И не ясно, действительно подмигнул или показалось?..» – потонув во сне, плеснулась последняя мысль…

Очнулся от ощущения, что в квартире чужой.

Придавленная темнотой, комната молчала. Сохраняя неподвижность, Булат прислушался: мягко шелестят ходики, глухо стучат капли о железо раковины, за дверью спальни, тарахтит хриплой песней сопение матери.

Всё как всегда, но тревога скользкой змеёй ползёт в душу, затылок ноет от чужого взгляда, позади определённо кто-то есть!

Вдоль позвоночника пробежал нервный холодок, рука скользнула под подушку, влажные пальцы нащупали талисман – булатный нож.

Подскочив на кровати, Булат резко сел и повернулся, в лунном свете блеснуло стальное лезвие.

У стены занимал стул вчерашний старик. Старческая фигура казалась моложе, узловатые пальцы задумчиво поглаживали колено, жёлтым пламенем горели глаза, словно призрак, дед смотрел неподвижно.

– К..как?.. – слова застряли в горле, пальцы до боли сжали рукоятку ножа.

– Не стоит… – старик ожил и кивнул на оружие. – Этим, не навредишь.

«Как попал в квартиру, обошёл сигнализацию, кто с ним??! В квартире тихо… нет, не мог… скорее глюк…» – пугливо вздрагивая, метались ошалелые мысли.

– Зачем вы… здесь? – стараясь разглядеть одежду старика, Булат прищурился.

– Нужно поговорить, – странный дед говорил спокойно, будто в ночном появлении нет ни чего необычного.

– Я не… не по этим делам… – выдавил Булат не то, что хотелось.

Он зажмурился и резко тряхнул головой, незваный гость оставался сидеть.

– Всю жизнь на подхвате, бегать за неудачниками? По этим делам?!! Брось, Иван, сколько осталось, год, два, а потом? Смерть, тюрьма??!

Будто получив удар током, Булат вздрогнул, вчерашний обидчик Щепы, повторял его собственные мысли.

– У тебя хорошие задатки. Я покажу путь, – старик наклонился, – завтра в полдень на Лысой горе. Не забудь! Полдень!..

Темнота навалилась, обернулась сном…

Проснулся Иван Булатов, как обычно, часы показывали шесть утра. Старая армейская привычка глубоко укоренилась: рано встать, умыться, пробежать три километра, выполнить комплекс упражнений на турниках, и лишь потом начинать дела. Непосвящённые считали такое поведение чудачеством, взрослый человек бегает, как мальчишка, прыгает, кувыркается словно белка – бред! Но далёкие от спорта люди даже не подозревали, что тренировка даёт огромный заряд бодрости. Стоит пропустить, тут же чувствуешь вялость, появляется хандра.

Быстро умывшись и напялив тренировочный костюм, Булат выскочил на улицу. Утренний воздух обдал прохладной свежестью, чистейшим кислородом наполнились лёгкие.

Редкие прохожие, опустив головы, спешили по делам, лишь молодая девушка в чёрных обтягивающих штанах замедлила шаг, подкрашенные брови сошлись, глаза сверкнули, дивчина зло крикнула по телефону:

– Ты всё время так говоришь! Да… я… я слышала уже…. Да пошёл ты!!! – рука оторвала телефон от уха, пальчик сердито ткнул экран, проходящего мимо Булата обожгло свирепым взглядом.

Тренировался Булат за школой, спортивную площадку огораживал, доходящий бандиту до груди, забор, обычно калитка закрыта, поэтому часто приходилось перелазить.

Вдоль школьной ограды неровными шагами переступала женщина, вытянутые руки сжимали поводки, что удерживали пару рослых чёрных дворняжек. Кобели, исследуя края дорожки, тянули, дёргали в разные стороны, и хозяйке приходилось двигаться толчками.

Привычным движением Булат опёрся ногой о выступ забора, руки ухватились за вершину ограждения, тело легко перемахнуло преграду.

Собаки остановились и удивлённо уставились на забор, один из кобелей тявкнул, второй подхватил, ободрённые друг другом, псы бешено залаяли. Дворняжки размером с овчарок звонко лаяли, шерсть на загривках вздыбилась, женщина отчаянно тянула поводки.

– Фу! Фу! – раздражённо глядя в след Булату, закричала женщина.

Сидевшая на могучем тополе ворона, заметила раннего спортсмена, мудрая птица перебралась повыше и недовольно каркнула.

«Что-то сегодня мною все недовольны», – грустно отметил Булат.

Тренировка началась безрадостно, ноги бежали вяло, рассеяно забывались пройденные круги, подтягивания давались тяжело, будто возросла сила тяжести. Посторонние мысли отвлекали, лень тянула домой.

Образ визитёра не давал покоя, настырный старик выглядывал из-за каждой мысли, и непонятно был ли ночной гость сном или явью? Случаются моменты, когда невозможно отличить выдумку от реальности, а спросить не у кого.

Подхваченный упадочным настроением, Булат, на середине, оборвал тренировку.

Уличные реки наполнялись пешеходным потоком, автомобили стальными пароходами гордо несли хозяев к далёкой цели, обратная дорога показалась длиннее.

Старенькая «шестёрка», отхаркиваясь и натужно хрипя, пронеслась через пешеходный переход, почти скользнув по ногам. Булат послал вдогонку возмущённый взгляд.

Заднее стекло оголтелой машины украшало число «12».

«Странно, хотя, что странного? Когда-то был номер телефона, потом цифры отлетели…» – тут же вспомнился ночной посетитель и слова: «Не забудь, ровно в полдень».

Дома произошло ещё одно необычное событие: старинные ходики с кукушкой, подарок бабки, остановились, и тоже на цифре «12».

– Смешно… – вслух произнёс Булат.

Он хотел спросить мать, не трогала ли часы, но взгляд упёрся в закрытую дверь спальни.

«Ладно, потом спрошу…».

Жизнь с матерью имеет преимущества, квартира убирается, обед готовится, по бытовым мелочам можно не отвлекаться. Сын давно мог съехать, однако не торопился, благо трёхкомнатная квартира позволяла жить вместе.

«А нервы то расшатались… видеть во всём знамение, дурной знак, так и до психушки недалеко… проклятый старик», – Булат нахмурился.

По утрам спортсмен много ест, можно пропустить обед или ужин, но завтракать следует основательно. После тренировки на свежем воздухе, аппетит растёт, бодрость требует энергии.

Пара минут, и обеденный стол накрыт, мёртвый экран телевизора ожил, замелькали пёстрые новости, Булат завтракал. Холёный диктор, с видом умудрённого сытостью кота, уверял, что россияне стали жить лучше. На другом канале женщина тревожным голосом поминутно спрашивала: «Куда мы катимся?..». Каждая программа забита сообщениями о террористах, взрывах, авариях, убийствах… покачав головой, Булат выключил телевизор, трапеза закончилась в тишине.

Проснулась мама, дом ожил, наполнился бархатным материнским голоском, посыпались известия, вовсю ширь развернулись сплетни. Закипела обычная жизнь.

Увы, тревога лишь нарастала, ночное происшествие беспокоило, выбивало из колеи. Булат давно понимал – так жить нельзя! Жизнь надо менять, нужен иной путь, но как менять и где другой путь?

«Чёрт с ним… поеду… хоть узнаю, приснилось или взаправду…» – промучившись пару часов, решился он.

Тут же вернулось спокойствие, уверенность вытеснила тревогу, поднялось настроение.

«Вот так и сходят с ума…» – усмехнувшись, иронично подумал Булат…

Высокую горку, занимавшую юго-западную окраину, называли «Лысой горой». Когда-то гору использовали пожарные, а теперь, для желающих рассмотреть город с восьмидесятиметровой высоты, вершину оборудовали смотровой площадкой.

У подножия, серым пятном, раскинулась внушительная парковка, между паркингом и вершиной, будто растянувшаяся змея, лежала узкая бетонная лестница.

«Лысую гору» огибала оживлённая автомобильная трасса, отделившись от общего потока, старенькая «Нива» вырвалась на парковочный простор. Зад вспыхнул бледными огнями, машина осторожно въехала между белыми линиями и затихла.

Выбравшись из машины, Булат звонко хлопнул дверцей. Его стриженая смуглая голова, украшенная горбатым носом, оглянулась, руки оправили спортивные штаны, тесная футболка приятно обтягивала тело. Наброшенная, несмотря на жару, спортивная куртка наполовину расстёгнута. Ветровка скрывала спрятанный подмышкой, в специальных ножнах, верный талисман – армейский нож.

Обычно популярное место отдыха, сегодня пустовало.

Впереди нервная парочка спешила к подъёму, женщина торопливо шептала мужчине, спутник, молча пожимал плечами, у начала лестницы они остановились, будто наткнулись на преграду.

Замолчав, женщина удивлённо оглянулась, схватила друга за руку и потянула прочь. Проводив взглядом, передумавших подниматься зевак, Булат широкими шагами побежал вверх.

Восемьдесят метров тренированному человеку пустяк! Ноги легко пружинят, кроссовки едва касаются ступеней, тело летит, как на крыльях, лишь на середине спортсмен-любитель оглянулся. Двое мужчин остановились возле подножия, словно уткнулись в туже невидимую преграду, что и нервная парочка, мужчины помялись, оглянулись… тоже ушли.

Вершина необычайно пуста, солнечные лучи плавили потемневший асфальт, яростный ветер, сердясь за остриженные волосы, парашютным куполом раздувал куртку. Ленивые облака ползли по небесной синеве, меж белых барханов метались чёрные молнии стрижей, а выше парили крикливые чайки. Внизу, усыпанная треугольниками лодок, развернулась водная гладь пруда.

Старика нет, значит всё-таки сон!

Легче не стало, но совесть чиста, можно возвращаться.

Лишь внутренний голос тревожно вопрошал: «Почему на вершине ни души?», место известное, посреди дня всегда найдутся зеваки…

«Чертовщина, какая-то… ладно, неважно… пора».

Обернувшись, Булат вздрогнул, словно восковая статуя, с гордо поднятой головой, на лавочке восседал старик. Парень уверен, что буквально мгновение назад никого не было! Измеряя расстояние, взгляд метнулся к подножию.

«Подняться так быстро нельзя?!!».

Старец шевельнулся и жестом пригласил сесть, под весом Булата лавка жалобно застонала.

– Сейчас ровно полдень, – тягучим ровным голосом пояснил старик.

– Я пришёл раньше, но не видел вас, вы прятались?.. Опять фокусы?! – назвать старика на «ты»», язык не повернулся.

Дед снисходительно улыбнулся.

– Не нужно об этом волноваться, ведь ты пришёл не за фокусами… фокусы никому не интересны… – старец повернулся, пронзительные глаза прищурились.

Взор старика прожигал насквозь.

Висок Булата заныл, на лбу вздулась синяя жилка, ветер, казалось, исчез, а солнце докрасна раскалило голову. Окружающая обстановка крутанулась, рука схватилась за скамью, бандит покачнулся.

– Ты из тех, кто понимает, главное содержание! Увы, многие, очень многие подобны гробам, снаружи красивы, а внутри тлен, – старичок отвёл взгляд.

Разговор напоминал проповедь пастора, но впечатлённый, внезапным появлением и необычайной внутренней силой старика, Булат ждал.

Сбросив под ноги людям белую лепёшку, пронеслась чайка, порывы влажного ветра приносили секундное облегчение, молчание затянулось…

Старик начал неспешно, глубокий красивый голос успокаивал:

– В молодости я жил бурно, многое испытал, многое пробовал, но ничего не привлекало. Чем бы ни занимался, казалось, что не моё, утекала сквозь пальцы, рассеивалась жизнь. С детства во мне жила странная сила, ей не было выхода. Когда дремала, я жил, как люди, даже бывал доволен. Но когда просыпалась, бытиё казалось пустым, хотелось заняться чем-то важным. Что такое, это важное я не мог представить...

Таинственный дед, словно подглядел жизнь Ивана, чувства неясные, ускользающие, обрели понятную форму, зазвучали словами, не показывая вида, Булат вслушивался.

– Так было, пока я не узнал о магии… – продолжил дед.

Невольная усмешка прыгнула по губам молодого слушателя, брови приподнялись. Булату вспомнился сосед по подъезду, Гога-некромант, вечно пьяный панк, что всюду рисует перевёрнутые звёзды и называет себя чёрным магом.

– …Многие видят магию как забаву, или даже хуже, как средство из ничего получить что угодно. Но есть магия настоящая, наука царей и первосвященников, наука позволяющая управлять миром. Мой учитель мне открыл истинный смысл. Я стар, и перед смертью обязан передать накопленные знания достойному человеку. Думаю, ты будешь таким человеком…

Булат взглянул удивлённо. Улыбка медленно сползла, уголки губ опустились, грозовой тучей собрались брови.

– Нет, спасибо, для меня это… я не по этим делам… – с досадой сказал Булат, тёмные глаза забегали, зубы прикусили нижнюю губу.

– Не торопись! Погляди, видишь, никого нет, а почему? Я так хочу! Магия суть жизни, тайна всех вещей, не выдумка доморощенных чародеев, а истинная наука! Ты не учёный, но воин, и можешь стать воином света. Что благороднее, чем бороться против тьмы?? Таков путь, с него не сойти – твой единственный шанс жить правильно!..

«Я… магия… нет… пожалуй через, край…» – разочарование, обида, даже отчаянье подступили к горлу.

Перед глазами брызнули белые искры, пелена спала, взору открылся удивительный мир:

«Широкая равнина бежит зелёной волной, справа беспорядочным строем качаются деревья, слева, сквозь туманную дымку проступают очертания замка.

Оказавшись на обочине просёлочной дороги, Булат видит проходящих мимо людей, тянутся подводы, между обозами бегают дети, шествие скрипит, бубнит, плещется смехом. Повозка, заваленная горой котелков, грохочет, лязгают колёсные ободья, царапают слух непонятные слова. Народ одет необычно, одежда напоминает грубую ткань или очень тонкие шкуры.

Багровый солнечный диск поднимается над горизонтом, утренний воздух полон влаги. В бездонной высоте ярко-синего неба привольно пасутся облака.

Жизнь во всей простоте, спокойствии, умиротворённости, заструилась сквозь Булата, от счастья, переполнившего душу, щемит сердце. Хочется вечно вдыхать свежий воздух, греться под солнцем и радоваться жизни.

Невидимая тревога шустрой змейкой пробежала меж людей: исчез детский смех, беспокойно залаяла собака, остановились телеги. Мир замер, опасное безмолвие накрыло равнину.

– Саржакса!! – тишину разорвал крик.

Люди встрепенулись, лошади метнулись в сторону, собаки дружно зашлись отчаянным лаем, паническая волна прокатилась по дороге.

– Саржакса!

– Саржакса!

– Саржакса! – звучат со всех сторон, испуганные голоса.

Единым порывом толпа хлынула к лесу.

Изумлённый Булат наблюдает, как мальчик лет семи, на бегу, тычет пальчиком вверх.

– Сарсакса, сарсакса… – надрывается детский голосок, малец падает, но тут же, подскакивает и без оглядки мчится под деревья.

Удивлённый взгляд поднимается к небу, между облаков, на фоне глубокой синевы, мечется серая точка.

Пятнышко растёт, обретает форму, приближается огромная птица, нет, дракон, настоящий дракон! Хлопают могучие кожаные крылья, извивается зубастая голова, раскачивается остроконечный хвост.

Дракон надвигается, хищные глаза полыхают жёлтым огнём, солнце, разбиваясь на сотни бликов, плескается в холодной чешуе, тупой обрубок морды раскрывается, обнажая ряды ржавых зубов.

Из пасти рождается огонь, струя пламени задевает Булату лицо, жар становится нестерпимым, волоски вспыхивают, мгновенно вскипая, пузырится кожа…».

Булат вскочил на ноги. Пальцы торопливо коснулись головы, испугано озираясь, бандит увидел лишь смотровую площадку «Лысой горы». Грудь шумно качала воздух, сердце билось о грудную клетку, медленно, словно льдинка, таяло чувство смертельной опасности.

– …Подумай, разве ты родился солдатом? – продолжал говорить старик. – Нет, захотел и стал! Пришло время стать новым человеком! Я жду, а ты думай. Над городом уже нависла тьма, скоро понадобится твоя сила… тебе, следует жить правильно!..

Вновь оглянувшись, Булат отметил, что, по-прежнему, смотровая площадка пуста.

Успокоив дыхание, он покачал головой и молча пошёл. Возле спуска, против воли обернулся, но старик исчез, снизу поднималась толпа зевак.

«Вот ведь!.. Дела… и слова-то какие: «Жить правильно»…».