Текст книги "Вовка (СИ)"

Автор книги: Владимир Машошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Вовка

– Вовка, Вовочка, иди ко мне, – молодая, но уже немного опустившаяся и нетрезвая девушка подзывала к себе карапуза лет трех, который что-то копал в песочнице. Малыш бросил совочек и побежал к ней, раскинув широко руки. Подбежав, он обнял ее и посмотрел ей в глаза, она поцеловала его, поправила на нем курточку и заговорила, плохо ворочая языком.

– Мне нужно сходить в одно место, ты играй пока здесь и никуда не уходи, слышал? – карапуз кивнул и сиганул обратно к своим песочным делам. Девушка огляделась и, увидев на соседней лавочке мужчину лет, сорока, гулявшего с дочерью, попросила:

– Вы не присмотрите за моим сыном, я быстро? – мужчина, молча посмотрел на нее, и она, посчитав, что этого достаточно нетвердой походкой пошла со двора.

Вовка, которому действительно уже исполнилось три года, увлеченно копал в песочнице тоннель, аккуратно складывая лишний песок на деревянный край. Отсутствие матери ни сколько его не волновало, за эти годы он уже привык к полной самостоятельности и в отличие от других детей чувствовал себя спокойно и комфортно. Гораздо хуже было когда, отец и мать вместе присматривали за ним. По своему опыту малыш знал, что тогда редко можно было спокойно поиграть, они, то смеялись и ласкались к нему, то бранились между собой, то просто ругали его неизвестно за что и всегда от них был резкий неприятный запах, который противно бил ему в нос. Одному можно было спокойно заниматься своими делами, не отвлекаясь на взрослых, и малыш наслаждался этим.

Мать его звали Марией, а отца Сергеем, они были хорошие люди, но очень любили выпить, и это сильно мешало им в жизни. Отца не брали на работу или если и брали, то он на ней долго не задерживался, за что Мария часто бранила его и называла нехорошими словами. Сама же Маша работала продавцом в торговом киоске у такого противного и страшного человека, что Вовка никогда не хотел идти к ней на работу, боясь встретить там его. Жили они в частном доме на окраине города, дом достался Вовкиному отцу по наследству, от его родителей, которые уже умерли, и давно уже нуждался в серьезном ремонте, но денег не было и поэтому, он постепенно разваливался.

Вовке нравился этот дом, особенно большой огород за домом, который в силу своей заброшенности, стал его личной игровой площадкой, единственное, что огорчало малыша, так это отсутствие собаки. У всех соседей были собаки и только в их доме собачья будка пустовала. Но и это было поправимо, Вовка подружился с соседским псом, огромной черной псиной неизвестной породы, про которую даже сам хозяин говорил, что не видал собаки злее. Только увидев кого-то постороннего из-за забора Цыган, так звали собаку, приходил в неописуемую ярость и готов был разорвать незнакомца на части. А Вовку он не только не трогал, но даже ластился к нему, медленно помахивая хвостом, когда тот совал ему через щель забора, что ни будь вкусное или просто чесал за ухом. Конечно, это было не совсем то, ведь малыш не мог ее выпустить побегать по пустующему огороду, но все-таки это была живая собака.

В детский сад Вовка не ходил, во дворы, как сегодня, родители брали его редко, поэтому он привык играть на большом огороде один и Цыган, был его единственным другом, просовывая свою черную морду в щель забора и участвуя, таким образом, в Вовкиных играх.

– Вовка, иди сюда посмотри, что я тебе дам, – малыш вздрогнул и повернулся на голос. Возле песочницы стояла его мать, в одной руке она держала небольшую бутылку пива, машинально придерживая свою сумочку, висевшую через плечо, в другой руке у нее было мороженное, излюбленное Вовкино лакомство. Ребенок радостно бросился к матери, схватил мороженное, руками, со следами песка, разорвал упаковку и зубами впился в белую мякоть.

Маша, умиленно глядя на сына, села на лавочку, привычным жестом открыла бутылку и сделала внушительный глоток. Мужчина на соседней лавочке неодобрительно посмотрел на нее, но ей было все равно. Она смотрела, как ее маленький сын с наслаждением поглощает мороженное, у нее была целая бутылка пива и еще выходной день впереди, она была довольна.

Ей было всего 23 года, хотя выглядела она уже гораздо старше. Когда то, когда еще была жива ее мама, у нее были планы, надежды, она даже пыталась учиться в техникуме, но все это рухнуло вместе со смертью мамы. Отец, который и при маме частенько выпивал, стал совершенно запиваться и потерял работу, по этому Марии пришлось бросить учебу и пойти торговать в киоск к Дамиру, толстому волосатому азербайджанцу. Зарплата была небольшая, даже с учетом того, что она научилась делать левак, денег хватало только на самое необходимое.

Вскоре она познакомилась со взрослым и как ей казалось брутальным молодым человеком. Звали его Сергеем, ему было 27 лет, у него был свой собственный дом и вообще он казался ей таким мужественным и симпатичным. Сергею она тоже очень понравилась и они стали жить вместе.

Разочарование не заставило себя долго ждать, Сергей оказался хоть и взрослым, но слишком инфантильным и не способным к самостоятельной семейной жизни. Прежде всего, у него не было работы, как он объяснял, это происходило от того, что он потерял паспорт. Чтобы получить новый, нужны были деньги, а денег не было, потому что нужна работа, одним словом замкнутый круг. Когда же Маша дала ему денег, он вернулся поздно, без паспорта, но совершенно пьяный. Это был его второй значительный минус, он, как и ее отец, очень любил выпить. Кроме того, он, как и многие люди, считающие себя непризнанными гениями, пытался отыграться, за свои неудачи, на домашних. Это выражалось в том, что он принципиально отказывался делать, что-то по хозяйству и не упускал случая напомнить, что это его дом. Из-за этого и из-за его нежелания работать между гражданскими супругами часто вспыхивали ссоры, которые заканчивались обычно пьяным сном мужа и слезами жены.

Единственное хорошее, что с ней случилось за последние годы, это рождение сына. Вовка стал для нее и целью, и оправданием, и самой большой радостью в жизни. Марии приятно было сознавать, что она кому-то нужна, что кто-то по настоящему любит ее и нуждается в ее заботе. Она с приятным материнским чувством смотрела, как ее малыш копошится в песочнице.

Порывшись в сумочке, Маша достала недорогой, но модный телефон, взглянула на время и стала собираться.

– Вова пойдем, уже пора домой, – позвала она и сама пошла к сыну. Вовка неохотно, отвлекся от песка, он еще не успел полностью обрушить выкопанный им тоннель, но спорить было бесполезно и он, взяв мать за руку, поплелся домой.

Идти домой это только так говорится, жили они на самой окраине города, в частном секторе и добираться туда надо было или на маршрутке, которые ходили довольно часто или на автобусе, которые неизвестно когда ходили. По этому, родители возили сына всегда на маршрутке, посадив к себе на колени, чтобы по возможности не платить за его проезд.

Он любил эти нечастые поездки, которые были для него чем-то вроде путешествия в далекие страны, когда ты сидишь, а за окном мелькают пейзажи, диковинные машины, высокие дома. Потом выходишь где-нибудь и попадаешь в новые места, знакомишься с детьми, играешь. Правда от долгой поездки, с ее монотонным покачиванием, его часто клонило в сон и нередко бывало, что когда надо было выходить, он уже спал, и матери приходилось его будить, а просыпаться без возможности понежиться еще несколько минут, всегда так неприятно.

Отец был дома, и сидя на продавленном диване, смотрел телевизор, единственное семейное развлечение. Был еще DVD-плеер, но месяц назад он сломался и теперь остался только телевизор, с его навязчивой рекламой.

Сергей был в хмуром раздражительном настроении, впрочем, как и всегда, когда бывал трезвым. Алкоголь помогал ему переноситься в прошлые времена, помогал почувствовать себя снова подающим надежды студентом химико-биологического факультета, когда перед ним открывалось столько, возможностей и тогда он всегда становился веселым и жизнерадостным. А в отсутствии алкоголя приходилось пользоваться слабым его заменителем – телевидением, оно тоже помогало отрешиться и не думать, можно было просто наблюдать сменяющиеся картинки, с готовым текстом и смыслом и так сидеть целый день.

– Ну что, получила? – спросил муж, когда Маша вошла в комнату.

– Только восемь тысяч, дали, – ответила Мария и вздохнула. Сегодня у нее был день зарплаты и еще выходной, двойной праздник.

– Ну так, гуляем? – спросил муж, повеселев.

– Надо за свет заплатить, а то отключат, и Вовке штаны новые, эти совсем уже порвались.

– Да ладно тебе, получка же, святое дело, не отставал Сергей, с радостной лихорадочностью натягивая джинсы. Уж что-что, а сбегать за спиртным он мог сам.

Маша уже выпила, три маленьких бутылки ей было хорошо, мысли о будущем слабо волновали ее и поэтому, вспомнив о множестве предстоящих платежей, она лишь улыбнулась про себя, как-нибудь, обойдется.

Пока родители строили свои планы, Вовка пробравшись на кухню, схватил горсть сахарных кусочков, и улизнул на огород. Выйти из дома он мог легко, достаточно было толкнуть дверь от себя, а вот зайти обратно было уже непросто, и иногда ему приходилось долго ждать, пока родители вспомнят о нем. Но ребенок, спешащий к своему другу, не думает о таких мелочах. И вообще, дети не любят думать о будущих последствиях, по тому они и дети.

Единственно о чем думал Вовка, это о Цыгане, о том с какой радостью тот будет получать от него угощение.

– Цыга, цыга, – пролепетал карапуз, подбегая к соседскому забору.

Кусты малины на той стороне зашелестели, и в щели забора показалась огромная, черная морда. Вовка протянул собаке один кусочек сахара, мощные челюсти щелкнули чуть, не отхватив ребенку пальцы, послышалось чавканье и хруст разгрызаемого сахара, собака от удовольствия сильнее завиляла хвостом. Малыш засмеялся и, потрепав собаку за шею, дал ей еще кусочек.

Сергей и Маша сидели или вернее почти лежали на диване, тут же возле них валялись две полторашки, одна пустая, другая еще на треть полная, по телевизору передавали очередные новости, которые на неподготовленного человека могут навести жути.

– А где Вовка, сын где? – Маша вскочила и как метеор пронеслась по дому, потом сунула ноги в галоши и хлопнув дверью выскочила из дома. Почти как трезвая, она обшарила весь крытый двор и наконец, выбежав на огород, увидела своего малыша копошащегося в зарослях сорняка. Подбежав, к Вовке и ругаясь непонятно на кого, она схватила его и понесла в дом.

– Опять ты не закрыл дверь, – закричала она на мужа, как человек только что переживший потрясение, но уже приходящий в себя.

– Почему я должен был закрывать, – не согласился Сергей, – ты же привела ребенка сама бы и закрыла.

Дело в том, что дом имел небольшой крен, и входная дверь всегда сама захлопывалась. Вовка уже не первый раз самовольно убегал на огород, и его несколько раз теряли, поэтому родители прикрутили к двери щеколду, чтобы ребенок не мог сам открыть дверь, но пользоваться щеколдой они частенько забывали.

– Ничего сделать не можешь, – бросила Маша в сердцах и стала осматривать ребенка.

В другое время Сергей нашел бы, что ей ответить, но сейчас ему было хорошо и приятно, не хотелось портить это впечатление, и он просто промолчал, переключив свое внимание на воспоминания о былых временах.

Вовка весь был перемазан землей, соком растений и еще неизвестно чем, он определенно нуждался в серьезной помывке, но Маша чувствовала на себе действие выпитого пива, ей хотелось лежать и ничего не делать. Поэтому она лишь умыла ребенку лицо и руки, дала игрушечную машинку и, проверив входную дверь, пошла прилечь.

Так прошли лето и осень, наступил декабрь с его морозами и обильным снегом. К декабрю мало что изменилось, Маша все так же работала в торговом киоске, а Сергей все так же не мог найти себе подходящую работу, но они все так же частенько собирались перед телевизором и лакомились дешевым пивом, разлитым в пластмассовые бутылки. Можно сказать это был их семейный ритуал, сглаживающий разногласия и делающий их ближе друг к другу.

Только Вовка страдал в одиночестве. С наступлением зимы и холодами, на улицу его стали водить редко, огород замело огромными сугробами, и бедный малыш целый день сидел, дома играя в сломанный паровозик или просто глядя в окно, на белую пустыню. Уже месяц он не видел своего четвероного друга и лишь иногда слышал его остервенелый и злобный лай на случайного прохожего. Единственное, что утешало ребенка, это обещание родителей сводить его к городской елке. Огромная ель, вся усыпанная разноцветными огнями, сказочные персонажи гигантских размеров, и большие горки с их скоростью, смеющимися и визжащими от удовольствия детьми, это было достаточной компенсацией за унылые зимние дни.

Каждый день малыш подходил то к матери, то к отцу и, заглядывая им в глаза, спрашивал, не сегодня ли они поедут на елку. Но родители не торопились с этим походом. И вот однажды для Вовки наступил радостный день. Родители вернулись вместе, в веселом и приподнятом настроении, от них даже почти не пахло спиртным. Отец схватил Вовку на руки, поднял высоко над головой и, поставив обратно на пол, поцеловал в лоб, такую ласку от отца, ребенок видел редко и он сразу сообразил, что его ждет какой-то сюрприз.

– Ну что хочешь на горку? – спросил отец улыбаясь.

–Ула, на голку, на голку, – залепетал Вовка, плохо выговаривая букву «р», и бросился к своим игрушкам, где уже приготовлена былая ледянка. Схватив ледянку и пушистые варежки на резинке, малыш побежал к дверям, но отец остановил его.

– Завтра, на горку едем завтра, так что готовься, вот тебе пока, – и Сергей протянул сыну небольшую шоколадку. Оставив сынишку лакомиться гостинцем, он прошел на кухню где, Маша уже суетилась, раскладывая принесенную снедь и разливая в кружки пенное и ароматное пиво. У супругов действительно был повод отпраздновать, Сергей, наконец, то нашел себе работу, и не просто работу, а с довольно приличным заработком, оставалось только выйти на нее послезавтра. Теперь он чувствовал себя уже настоящим главой семьи, не в своих хмельных фантазиях, а как есть, на самом деле.

Чувства Маши трудно было передать, но она рада была, что муж, наконец, то начнет, хоть что-то зарабатывать, и боялась только, что бы его не выгнали снова.

Накрыв небольшой столик, и удобно расположившись возле него, они стали строить планы на будущее, потом обсуждать общих знакомых, спорить и снова обсуждать знакомых. Вечер прошел в приятном опьянении и душевных разговорах. Спать все ложились с радостными надеждами на будущее.

Вовка засыпая, мечтал о том, как он покатится с горки освященной мигающими огнями разноцветных гирлянд, он даже чувствовал на своих щеках колючие снежинки и от этого, уже проваливаясь в свой сон, улыбался. Маша, надеялась, что ей все-таки удастся выучиться и бросить эту тяжелую, ненавистную работу. А Сергею грезилось, что он снова станет тем парнем, про которого говорили, что он далеко пойдет. И больше никто не скажет, что он безработный алкаш и неудачник, все еще узнают, на что он способен.

Посреди ночи, Вовка вдруг проснулся, ему как будто что-то почудилось, лежа под толстым одеялом, он стал прислушиваться. Но слышался лишь родительский храп, и ветер, завывающий на улице. Вдруг снова, как будто какой-то писк или стон, вроде как на улице кто-то скулил. Малыш стал внимательно прислушиваться, и как всегда бывает, когда очень внимательно вслушиваешься в окружающее, ему стали слышаться самые различные звуки, которых возможно и не было на самом деле.

Вот что-то хрустнуло, в соседней комнате, на кухне как будто кто-то стукнул, а вот послышалось какое-то царапанье в дверь и снова звук похожий на писк. Вовка вдруг представил, что это котенок, царапает их дверь и хочет зайти, он соскочил с кровати и бегом побежал к двери. Мать, отчего-то застонала во сне и перевернулась на другой бок.

Малыш подбежал к входной двери и толкнул ее, она отворилась, он встал на пороге и позвал:

– Кыса, кыса, – в крытом дворе, на который выходила дверь, было темно и холодно.

– Кыс, кыс, кыс, – снова залепетал Вовка, вглядываясь в густую и холодную тьму.

Он сделал еще шаг, и вдруг сорвавшись со ступеньки, кубарем упал на двор, дверь, чуть скрипнув, закрылась. Ребенок поднялся, потирая ушибленную коленку, и только теперь он почувствовал насколько здесь холодно. Холод был ледяной, Вовка сразу начал дрожать мелкой безостановочной дрожью, это не помогало, и он бросился обратно в дом. Но дверь закрылась, и открыть ее можно было, только потянув на себя за ручку, а до ручки он не доставал. Он попробовал подпрыгнуть, попробовал зацепить дверь снизу, пробовал толкать ее от себя, ничего не помогало, а во дворе, где он стоял было темно и холодно, очень холодно. Ему вдруг стало так страшно, что он заплакал. Слезы размазывались по лицу, а холод не отступал, уже стали болеть пальцы на ногах и все тело, бившееся в мелкой дрожи, посинело.

Ребенок стал стучать кулачками в толстую деревянную дверь и звать маму, но его видимо никто не слышал. Тогда он бросился к двери, ведущей на огород, но она оказалась закрытой, впрочем, даже если бы она была открыта, он бы никогда не попал на огород, с другой стороны она была завалена большим слоем снега. Все тело сильно болело, особенно пальцы, из последних сил, он снова заколотил в дверь, стараясь кричать как можно громче, но ветер, со свистом врывающийся в щели, и толстая деревянная дверь заглушали его крики.

Ему было очень холодно, хотелось, как то согреться и, забившись в самый дальний угол, Вовка свернулся калачиком, схватив своими ручками пальцы ног и дыханием согревая коленки. От этого вроде бы стало теплее, даже расхотелось плакать, и он решил сидеть так, пока родители не придут за ним. Стараясь согреться собственным дыханием, он стал успокаиваться и даже не заметил, как перестал ощущать холод и как сон стал наваливаться на него своей свинцовой тяжестью.

Заснув, малыш увидел замечательный сон: будто родители привели его в ледяной городок, посередине которого стоит елка, такая огромная, что верхушка ее упирается в самое небо. И тысячи огней то разбегаются от нее, то наоборот бегут со всех сторон, и собираются на макушке, превращаясь в звезду. Отец ведет его за руку на очень большую горку, Вовка садится на свою ледянку, сильные отцовские руки толкают его и он летит вниз, радостно крича на весь мир.

Вовкины родители тоже увидели сон, будто бы они идут по летнему парку, а навстречу им бежит их Вовка, радостно улыбаясь и широко раскинув свои маленькие ручки, он подбегает сначала к матери, а потом к отцу и обнимает их так, как умеют обнимать только дети. Они смеются, гладят сына по голове, они счастливы.

На соседском дворе огромный пес, который даже в лютые морозы никогда не спал в будке, проснулся и навострил уши. Некоторое время он внимательно всматривался в темноту, втягивая носом воздух. И вдруг вскочил, стряхивая с себя снежный сугроб, и завыл громко и жалобно. Так старый пес провожал своего маленького друга и сожалел, что больше никто уже не угостит его сладкими кусочками.

07.07.2016